Тетива (гет)

Множество крупных тёмно-синих стрекоз, крылья которых переливались золотисто-лиловым цветом, хаотично, треща, летали над водоёмом, сбиваясь в стайки. Водомерки активно заскользили, создавая небольшие вмятины, на водной глади. Упругие листья деревьев скукожились будто в испуге, заглохли крикливые цикады и птицы. Коровы, разлёгшиеся на пожухлой траве, ленно моргая, неожиданно быстро поднялись, и, хлестая себя хвостом, собравшись в кучу, молчаливо поплелись к загону. Лошади нервно фыркая мчались галопом по склону, развевая по ветру тёмную гриву.

Воздух, нагретый дневным солнцем, взволновался от сильного дуновения ветра, переменился на влажный, тягучий, наполнился сладким цветочным ароматом луговых трав. Бельё, развешанное поутру, тревожно захлопало и плетёные из молодого бамбука корзины, упали с энгавы на землю. Фурины подвешенные под карнизом, беспокойно, наперебой зазвенели и тонкие язычки прямоугольной узкой бумаги затрепетали в предвкушении дождя. Прислуга засеменила по татами, поспешно закрывая распахнутые настежь сёдзи и, пыталась докричаться до молодого господина, который битый час отбивал молотом по раскалённой стали на заднем дворе.

Неджи в последнее время то и дело прятался по всем углам от госпожи, как нашкодивший мальчишка. Хината играючи вторгалась в его границы с улыбкой на лице и глазами, полными понимания. Словно произошедшее между ними той лунной ночью, что-то значило. Словно она могла прочувствовать ту ноющую боль в его сердце и подарить покой. Безмолвно, одним лишь взмахом длинных пушистых ресниц, сбрасывала с плеч тяжёлый груз: вины, ненависти, обид. Со злостью бросив молот на землю, Неджи прислонил руку ко лбу и посмотрел вдаль, туда где брюхастые бурые тучи стремительно мчались по удивительно синему небу, съедая хлопковые облака. Выскочивший откуда ни возьмись чёрно-белый пёс с налипшим репейником по бокам, прижав пушистые уши и жалобно поджав хвост, скуля, метался из стороны в сторону в поисках укрытия. Надвигалась гроза. Быстро занеся инструменты в амбар, он поспешно направился к дому, отряхивая с себя пыль. Оглушительный грохот, будто треск сотни поваленных деревьев, раздался, сотрясая воздух и встряхивая землю. Он замер, и на долю секунды всё погрузилось в пугающую тишину, повернувшись, он увидел её — Хинату, на холме возле старого дерева эноки. Волосы её развевались по ветру, и подол лилового кимоно робко подёргивал ветер. Он рванул вперёд, яростно махая руками и крича. Раскатистый грохот грома раздался вновь и всё потонуло в ослепительно-белом свете. Зажмурившись, он упал на сухую потрескавшуюся землю, и чья-то рука коснулась его плеча.

— Куда Вы бежите?

— Вы? Как…как Вы оказались здесь? — оборачиваясь, озадаченно спросил он, не веря своим глазам, — Вы были там… — указав пальцем на холм, Неджи повернулся и замолчал. Ветер пронзительно шелестел в кроне одинокого дерева.

— Там? — посмотрев на холм и сведя брови к переносице недоумённо переспросила девушка, хватаясь за шёлковый рукав кимоно, — Я была дома и закрывала сёдзи, когда увидела, что Вы куда-то бежите. Я побежала за Вами, подумав, что что-то могло случиться.

— Но я точно видел…

— Если Вы бежали за мной, то я здесь, — Хината взглянула на небо и посмотрела в сторону дома, кусая нижнюю губу, — и нам нужно поторапливаться.

Вмиг всё погрузилось во мрак, и тучные тучи зашлись стрекочущим треском, прорезая свои животы о зубчатые пики. Ветвистые молнии засверкали повсюду, освещая всё вокруг холодным сине-фиолетовым светом. Крупные капли упали, покрывая крапинками раскалённую едким солнцем землю и прибивая пыль. Подхватив её, Неджи со всех ног побежал и, запрыгнув на энгаву, он аккуратно опустил её. Всё потонуло в шуме дождя, растрескавшаяся земля жадно глотала воду, повеяло освободительной прохладой, свежестью травы, навозом и сырой древесиной. Хината глубоко вдохнула и вытянула руку, капля размером с горошину разбилась о кожу, рассыпалась мелкими бусинами.

— Тёплый, — мягко прошептала девушка.

Неджи взглянул на неё, глупо улыбнулся и, повторив движения, тихо сказал:

— Тёплый.

Они стояли рядом и тишина, что пролегла между ними нежным бархатом, была наполнена пониманием.

Жители снова молились в красном храме, разливая саке по сакадзуки, чтобы задобрить богов. Только теперь не о дожде, который седьмой день лил стеной, топя посевы — о знойном солнце, совсем недавно выжигающем поля. Дождь стих, то ли благодаря молитвам, то ли у богов закончилась вода. Серебряная влажная пыль заискрилась в воздухе яркими цветами радуги.

Неджи сидел на энгаве свесив ноги и наслаждался мягкой прохладой, которая со дня на день растает, как тонкая дымка над пиалой с зелёным чаем, что держал он в руке. Наблюдая, как паук осторожно вытягивает длинные лапки, передвигаясь по шёлковым нитям, нанизанные капли дождя, будто жемчужное ожерелье, подрагивают при каждом движении, не заметил, что госпожа, переминаясь с ноги на ногу, стоит за спиной, не решаясь начать разговор.

— Кхм... — прокашляла Хината, привлекая внимание. Неджи обернулся в удивлении приподняв красивые брови, вернул пиалу на поднос. — Мой отец... — глаза его схожие с тёплой предрассветной дымкой, тут же сменились на холодный осенний туман, — прислал письмо. Он прибудет к концу осени.

Маленькая зелёная лягушка на плавающем лотосовом листе, раздув щёки квакнула и плюхнулась в воду. Хрустальные капли сорвались с черепичной крыши и со звоном разбились о камни.

— Стало быть, Ваше здоровье поправится к концу осени?

— Стало быть — да.

— Хорошо, — слова прорезали горло рыбьей костью.

Плавно заскользив по доскам, Хината уселась подле него в непозволительной близости, сложив руки на коленях, задумчиво посмотрела вдаль. Он уловил едва заметный сладковатый аромат её тела и немного склонив голову, не поднимая взгляда, наблюдал, как на тонкой шее, под почти прозрачной кожей билась бледно-фиолетовая вена. Его обдало лёгким жаром и взволновавшись, он упёр взгляд в раскрытую  мозолистою ладонь.

— Я...— начала она и тут же смолкла, нервно водя по шёлковой ткани вырисовывая невидимые узоры. Она уже давно хотела сказать, но не осмеливалась, боясь обидеть и уязвить его. Хината видела, как он страдал пряча клеймо под повязкой, видела как оно его сжирало. Ей хотелось искренне помочь ему, сказать, что не видит в его выборе ничего постыдного. Неджи бросил взгляд на неё украдкой. — Это, — она коснулась своего лба, — моя вина. Это не отец сделал с вами, а я, — чистая, одинокая слеза покатилась по щеке, быстро смахнув, она развернулась и посмотрела прямо ему в глаза, где серым морем плескалось замешательство. — Я смела рассуждать, что жизнь дороже чести. Я влезла в жестокий мир мужчин со своими наивными убеждениями, не понимая, чем это может обернуться. Мне никогда не понять, как может быть благом смерть на поле боя, хоть и с гордо поднятой головой. Разве принесёт это счастье его близким? Ко сказал мне, какой выбор предложил Вам отец. Если Вы спросите меня, считаю ли я ваш поступок постыдным, я скажу Вам — нет. То, что вы прячете за повязкой не позор вовсе, а благородство. Вы переломали свои идеалы, ради своих людей. Взвалили на себя всю ответственность. Если Вам кажется, что Вас презирают, то ошибаетесь. Они благодарны Вам за то, что освободили их от сложного выбора.

Он застыл и лишь брови взволнованно подрагивали на его красивом лице. Её большие глаза светились нежным светом, окутывали теплом матери и невольно он почувствовал влагу на своих щеках. Деревья, травы и цветы, обласканные лёгким свежим ветром, сбросили с себя последние прозрачные капли дождя. Коснувшись тонкими пальцами его лица, Хината смахнула солёные слёзы и аккуратно перехватив её руку, он нежно поцеловал ребро ладони.

Последние дни лета были пропитаны осенним холодным ветром и запахом потушенных костров. Воздух стал кристально чистым, что можно было заметить, как витала в нём золотая пыль и тонкие нити серебряной паутины; небо пронзительно голубым, далёким, с редкими перистыми облаками. Жёлтые шаровые хризантемы на холме, мерно покачивались из стороны в сторону, навевая тоску.

Хината вышедшая на прогулку, наслаждаясь мягкой погодой, не заметила, как заблудилась в бамбуковой роще. Казалось, дорога до этого знакомая, изменила все тропы и загнала в тупик. Охваченная смятением, она ускорила шаг, цепляясь за тонкие немного пожелтевшие стволы. Шаг, шаг, шаг и она снова возвращалась к большому валуну, что неподвижно лежал посередине, и злорадно заливался смехом. Словно загнанный маленький зверёк она в отчаянье села на землю, облокотившись о камень, посмотрела вверх. Бамбук колыхался, кренился, издавал зловещий треск, и закрывал небо.

— Что Вы тут делаете? — раздалось над головой, когда она собралась в отчаянье залиться слезами.

— Неджи! — радостно вскрикнув, Хината кинулась к нему на шею обхватив рукой и уткнулась лицом в грудь. Он чувствовал, как сердце крохотной птичкой, тревожно билось в её груди. Бросив подстреленных уток на землю, провёл по спине рукой, успокаивая. — Я так рада...так рада, что Вы здесь. Я потерялась и уже отчаялась вернуться домой.

Лёгкая улыбка заиграла на лице. Глупая, подумал он, разве можно заблудиться в бамбуковой роще. Он провёл по длинным гладким волосам, которые сегодня не были собраны, запутался пальцами в шёлковых нитях, и отпрянул, едва не задохнувшись от растекающейся в груди нежности. Хината взглянула на него растерянно, очаровательно хлопая мокрыми бархатными ресницами и губы пухлые, сочно розовые, волнующе приоткрылись, что он кое-как сдержал порыв к ним прикоснуться. Торопливо наклонившись за дичью, пытаясь скрыть своё возбуждённое лицо, он приглушённо сказал:

— Идёмте. Я Вас выведу.

Хината семенила за ним, не отрываясь смотря; на широкие плечи, ровную спину, на покачивающийся колчан со стрелами за спиной, на оголённые сильные жилистые предплечья, длинные мозолистые пальцы, к которым до одури хотелось прикоснуться, или чтобы они коснулись её. Вспомнив оголённые упругие ягодицы, спину с застывшими каплями, она вспыхнула, испугавшись жара скопившегося внизу живота, ускорила шаг. Она не знала, что это. Почему стоит к нему приблизиться становиться томительно жарко, а отойдя — мучительно. Запутавшись в подоле кимоно, девушка упала, распластавшись по земле, стоило им выйти из бамбуковой рощи.

— Вы в порядке? — озадаченно спросил он, пытаясь её поднять.

Солнечные блики играли на его лице, сглаживая его серьёзный взгляд. Чётко очерченные губы манили прикоснуться к ним, а запах пыли, пота, крови — дурманил. Дрожащими пальцами она провела по грубой щеке, отчего ощутила на кончиках лёгкое покалывание. Резко дёрнувшись, толкнув на землю, коснулась его губ.

Всё в этот миг потеряло какой-то смысл. Словно в мире осталась лишь безграничная пустота. Ослеплённые дымкой желания, они вздрагивали, стоило им мазнуть влажными губами по коже. В шорохе сброшенных одежд, они зарыли стыд. Прильнув друг к другу плотнее, кожа к коже, будто дикие звери, тонули в сладком грехе, как пчёлы в вязком мёде. Тяжёлое дыхание и бешеный стук сердец вперемешку с гортанными стонами, глушил треск бамбука, шелест высокой сухой травы и стрекот кузнечиков. Сплетаясь до боли, они не в силах были отстраниться. Обессилено упав, они заснули. Ласковый ветер обдувал потные тела.

Над ухом зажужжала назойливая муха, разлепив веки и с трудом приподнявшись немного на локтях, Неджи повернул голову. Рядом, нагая, безмятежно спала Хината, подложив руку под щёку. «Это был не сон», мысленно сказал он себе и коснулся невесомо её плеча, словно убеждаясь, не соткана ли она из утреннего тумана. Кожа у неё была настолько нежной и тонкой, что, казалось, его загрубевшие пальцы могли оцарапать. Взгляд его прошёлся по округлому телу и задержался на божьей коровке, которая стремительно ползала по ноге, взбираясь выше и выше. Он ахнул, заметив на белоснежной коже размазанную кровь. Только сейчас он понял, что натворил. Накрыв её одеждой, он сел, ожидая её пробуждения.

Солнце клонило к закату и мягкий, золотистый свет осветил поместье, кода они, расцепив руки, к нему подошли. Никто не заметил их отсутствия, кроме Ко, который стоял у ворот, ожидая свою госпожу. Бровь его дёрнулась вверх, тело напряглось, заметив, как мизинец госпожи коснулся руки господина Неджи.

— Теперь ты доволен?— прошипел Ко, врываясь в покои без предупреждения. Лунный рассеянный свет освещал его разъярённое лицо.

— Тише, — шепнул Неджи, одёрнув его за локоть, толкнул вглубь комнаты, выйдя в коридор посмотрел по сторонам, нет ли поблизости слуг.

— Как...как далеко вы зашли?— Неджи стыдливо отвернул лицо и сев на расстеленный футон, согнул левую ногу в колене и уронил голову, словно на плаху, — Боги!

— Это не месть. Я люблю её. Люблю,— и не было ничего, для него, прекрасней этого слова.

— Если об этом узнает господин Хиаши, он ...

— Никто не узнает. Мы будем осторожны...

— Будем осторожны? — серые глаза его округлились в ужасе и быстро зашагав по комнате, он запустил руки в волосы, — Ты безумен... Нет, вы безумны! Она наивна и не осознаёт, чем всё может закончиться. Но... Ты должен понимать. Господин убьёт твоих людей на твоих глазах и нас с тобой, а не её. Ты хочешь, чтобы она сошла с ума?

— Мы уже сумасшедшие... — тяжело выдохнул Неджи, приподнимаясь. — Мы будем осторожны, Ко.

— От таких встреч часто появляются «нежеланные» дети. Как вы собираетесь скрывать, если я заметил перемену в первый же день?! И что будет с вами, когда придёт пора расстаться. Вы просто так друг друга отпустите? Вам следует прекратить всё сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Ты заметил, потому что влюблён, — прошептал нежно Неджи, положив руку на его плечо, посмотрел на него обречённо. Серые глаза заблестели и он сдавлено, глотая комья в горле продолжил говорить, — когда она смотрит на меня...всё теряет смысл...когда она касается меня...мне...я...не в силах её оттолкнуть. До начала зимы — три месяца. За это время, мы найдём решение.

Ко покинул покои, костяшки на пальцах белели от злости. А зависть и обида, противной горечью булькала в горле. Это был не он. У него никогда не было смелости  — признаться в своих чувствах; у него никогда не было смелости — умереть.

Пожухлую листву упрямо гнал по промозглой земле колючий разъярённый ветер. Одинокий лист на вершине эноки, покрывшись инеем, трепетал. Ясное небо сменилось — хмурым. Нависло, как предвестник большой беды. Певчие птицы улетели и теперь над пустыми полями летали чёрные вороны и со всех сторон доносилось жуткое «кар». Туманы стали тяжёлыми, непроглядными, рассеивались к середине дня.

Неджи поцеловал сонную Хинату и убрав налипшие на лицо пряди, разбудил. Светало, пока не проснулась прислуга, ей нужно было вернуться в свои покои. Она прильнула к нему сильнее, положив голову на грудь, и обняла, согревая его своим телом. Поцеловав её в макушку, он приподнялся. Девушка нехотя выскользнула из-под одеяла и поёжившись от холода, быстро накинула на себя юкату, последний раз с болью посмотрела на него, раздвинула бесшумно сёдзи и нырнула в утренний холодный туман. Сейчас, когда со дня на день им предстояло расстаться, они всё больше молчали. Их дороги вели в никуда, и прекрасно понимая это, они хотели урвать для себя то последнее, что у них оставалось, прежде чем сорваться в пропасть. Свирепо, почти дико, двигались бёдрами навстречу друг другу, кусали руки заглушая стоны, царапали спину и сжимали бёдра до синяков. В их близости было что-то правильное и неправильное; чистое и порочное; убивающее и возрождающее.

— Господин, я видел у озера оленя, — сообщил радостно слуга, завидев своего хозяина.

— Так рано в наши края они не приходят. Да и уже несколько лет, как они обходят стороной наши края, — слабо улыбаясь отмахнулся Неджи, продолжая проверять тетиву.

— Честное слово, это был олень. Огромный с большущими рогами.

— Странно... — прикусив щёку изнутри, пристально посмотрел на слугу. — У озера говоришь? Может, сегодня и подстрелю кого-то крупнее уток и зайцев.

Подойдя к кромке озера, Неджи присел на корточки и изучающе оглядел берег, в метрах десяти от него было несколько следов от копыт. Проведя рукой по вмятине и понюхав глину, он с восторгом улыбнулся. Выпрямившись и стряхнув с рук грязь, он решил подстрелить оленя с холма, если тот выйдет к водопою.

Слушая, как мелодично завывает ветер в голых ветках дерева и наблюдая, как по неподвижному серому небу летают вороны и дикие утки, он вспомнил первую в своей жизни охоту с отцом. Из рощи, величественно с горделивою осанкой вышел олень. Напрягшись, с осторожностью, Неджи натянул тетиву до предела, услышав дребезжание, разомкнул пальцы. Стрела стремительно полетела вперёд, c глухим свистом, рассекая воздух. Олень в мгновенье отскочил, открывая того, кто его напугал.

— Хи...на...та — тихим шёпотом произнёс он, а затем срываясь со склона, диким воплем закричал, — Хината! — зловещее эхо подхватилоего крик, разнесло по округе гогоча, смешиваясь с криками встревоженных ворон.

Холодный ветер наотмашь бил в лицо. Спотыкаясь, падая в грязь, поднимаясь, он бежал. Бежал настолько быстро, насколько мог. Он бежал, чтобы поймать её, прежде чем она упадёт. Он бежал, чтобы сказать последние слова. Он бежал, чтобы...

Не добежал.

Кровь хлестала ручьём из простреленного горла, булькала вязко в гортани, брызгала в глаза. Хината опускаясь на колени, остекленевшим взглядом посмотрела в даль — туда где в туманной дымке медленно исчезал Неджи. Её Неджи. Раз и навсегда. Неслышно, как первая снежинка, она упала на промозглую землю.

— Не... умирай... — выдавливая слова, глотая слёзы, удерживая плачь, шептал он, укладывая голову на колени и стирая с застывшего лица грязь и алую кровь. — Пожалуйста, не умирай, — плечи его вздрагивали и он заходился надрывным плачем. Закрыв веки и поцеловав в последний раз губы, вкус которых теперь отдавал металлом, накинул на неё тёмное хаори, прижал к себе и почувствовав теплоту её тела сделал шаг на дрожащих ногах.

Хиаши , внезапным визитом, застал врасплох Ко. Несколько дней назад, посреди ночи, странное, нехорошее предчувствие прокралось в голову Хиаши, и он решил немедля отправиться к дочери. Приспешник ожидал, что господин известит о своём приезде, отчего растерялся, увидев его на пороге. Нервно сжимая пиалу с чаем сидя на энгаве, он отвлекал господина разговорами: о прекрасном лете, природе и урожае. И, тем временем, в надежде уповал на богов, чтобы Неджи с Хинатой не явились вместе. Хиаши напрягся, когда увидел издали человека. Он встал и направился к нему навстречу, чем ближе он становился, тем сильнее ныло его сердце. Из-под тёмной хакамы, свесившись, болталась тонкая рука, по белой коже стекала струйкой кровь, окропляя землю. Хиаши остановился, схватившись за грудь, тяжело сглотнул. Эту руку он узнал бы из тысячи рук. Эти руки когда-то тянулись к нему из колыбели, тонули в его больших ладонях, протягивали спелые персики. Эти руки принадлежали его дочери — Хинате. Что-то в груди у него разорвалось, склонив голову, он упал на колени перед Неджи, а затем ничком на землю. Где-то в горах, обоз с последними членами Хьюга сорвался с серпантинной узкой дороги. Одинокий листок наконец-то сорвался с дерева на холме и сильный ветер, подхватив его, закружил в воздухе. Бамбуковый лес недобро затрещал.

— Твоё, — слова, шипя, чёрными змеями поползли по сырой земле. Закопошились мерзкими белыми личинками у ног Неджи. — Желание, — взобрались трупными червями под кожу, поедая плоть, щекотя кости, поднимались выше, к голове, — Исполнено, — запульсировали раскалённой сталью в висках.

Его тело била сильная дрожь, падая на колени, Неджи прижал сильнее тело своей любимой, и закричал, изрыгая из себя, когда-то по глупости загаданное желание.

Примечания:

Наконец-то я закончила эту историю. Несмотря на маленький объем и простой сюжет, провозилась я с ней очень долго. Здесь очень много природы, в отличие от героев, но мне хотелось историю на фоне природы.

Огромная благодарность Виридиан за то, что делились впечатлениями. Это помогало писать дальше.

Спасибо всем, кто читал и ждал)

Если кому-то понравилось или не понравилась эта странная вещь, буду рада узнать ваши впечатления. *)

P.S. Я, почему-то, расплакалась в конце и наверное сделала кучу ошибок.