Странствие одного сердца (джен)

Примечания:

Эта глава очень интересна мне, как автору, потому что у нас тут ненадёжный рассказчик, параллельное повествование, метафоры, отсылки и пр. и пр. Надеюсь, читатель простит мне это хулиганство.

З.Ы. Вчера, увы, никак не успевала выложить главу. Спасибо всем ожидающим!

— Не думай, что сможешь вечно прятаться от меня, — наигранно сказал Форд в пустоту лаборатории. — Может, ты коварен и хитёр, но я больше тебя, а значит, во мне больше коварства.

Он пощекотал бок у кружки, стоящей на столе, но она никак не отреагировала, и он пошёл дальше, на ходу щекоча или тыча все попадавшиеся ему по пути предметы. До этого он постарался запомнить расположение вещей в комнате, и потому его взгляд зацепился за скомканные бумажки на полу, которыми они с Фиддлфордом кидались в разгар оживлённой научной дискуссии, чтобы подкрепить свою точку зрения. Было в их положении что-то неправильное… Форд присел на корточки, следя за тем, чтобы ни на что не наступить. Он вытянул ладонь в воздухе и стал водить ей над бумажками, как гадалка.

— Так-так, мой шестой палец подсказывает мне, что ты где-то… Здесь!

Он подхватил вздрогнувший бумажный шарик в ладони, и тот обернулся хихикающим Шейпшифтером. Он уже с трудом умещался на обеих ладонях Форда, и тот поудобнее перехватил его, прижимая к груди.

— Кто-о моя любимая маленькая аномалия? — проворковал Форд, стараясь улыбнуться так, чтобы улыбка достигла глаз. Бо́льшую часть его лица скрывала медицинская маска.

— Я! Я! — Шифтик восторженно взвизгнул, когда его стали щекотать.

— Конечно, ты! Самая удивительная, самая прекрасная маленькая аномалия.

Шифтик обхватил пальцы Форда, как детёныш коалы, а его розоватые глазки блеснули.

— Я хочу стать большой-большой аномалией. Огромной! Но я всё равно буду твоей любимой, правда?

— Правда, мальчик мой, — ответил Форд, отгоняя мрачные предостережения Фиддлфорда, всплывшие в голове. Всё будет хорошо. У него всё под контролем.

— Стэнли, ты что-нибудь знаешь о Шейпшифтере?

— Да, дети наконец изволили просветить меня насчёт всех тех случаев, когда их пытались убить. Ещё ты что-то писал об этой штуке в своём дневнике. Для протокола — я вообще не удивлён, что у тебя есть бункер.

— Гм, да. Когда-то давно я нашёл в земле яйцо и из него вылупилось это создание, способное принимать чужие облики. Я взял его к себе для изучения, но спустя время произошёл… инцидент, и мне пришлось отправить Шейпшифтера в криогенную капсулу, потому что он стал опасен. По какой-то причине криокапсула, в которой он находился, вышла из строя. Я не знаю, чем это вызвано: недочёты в устройстве, выброс энергии портала или вообще какая угодно естественная для Гравити Фолз аномалия. Детям удалось вернуть Шейпшифтера в криокапсулу, но, как ты понимаешь, нельзя просто оставить его там и надеяться, что эта капсула окажется надёжнее предыдущей.

В хранилище стоял насыщенный землянистый запах, приправленный сыростью. Хотя Форд морально готовил себя к неприятному зрелищу, он всё равно поначалу оторопел, увидев застывшее в искажённой гримасе лицо Диппера.

— Проблема заключается в том, что ты не можешь просто застрелить существо с непрерывно меняющейся ДНК, оно слишком быстро регенерирует. Максимум, что ты получишь, это небольшую передышку. Поэтому я планировал ввести Шейпшифтера в наркоз с помощью галотана ⁽¹⁾ — конструкция капсулы это предусматривала — и ввести концентрированную кислоту в его мозг. Я предположил, что уничтожение нейронных связей будет фатальным даже для его организма, посколько, в отличие от многих других органов, мозг не заменяем. Конечно, он обладает пластичностью, которая позволяет ему адаптироваться даже к повреждениям, например, при удалении какой-либо части мозга, оставшиеся участки способны взять на себя функционал…

Стэн поднял руку.

— Профессор, можно выйти?

— Что?

— Сворачивай лекцию, я хочу узнать, на каком этапе всё покатилось к чёрту.

Форд вздохнул, потирая переносицу под очками. Вести длинный разговор из-за повреждённых рëбер больно, но он чувствовал, что заслужил. Всё, случившееся с ним, заслужил.

— Диппер рассказал мне, в каких существ из дневника обращался Шейпшифтер, ни одна из этих форм не способна пробить два слоя поликарбонатного стекла. Но… Как оказалось… Шейпшифтер видел намного больше, чем мы думали.

Шейпшифтер осел на пол, всё ещё находясь в облике Диппера, заторможенно заморгал. И оставаться бы Форду в кабине управления, дожидаться, пока не подействует галотан, но сентиментальность сыграла с ним злую шутку. Он решил попрощаться.

— Здравствуй, Шифтик.

При звуке его голоса тело Диппера скрутилось, как мокрая тряпка, которую выжимают, образуя тошнотворный водоворот из конечностей, лиц, тел, ртов и голосов, которые вразнобой ревели и визжали:

— Ты-ы!.. Ты! ТЫ-Ы!

Форд многое успел повидать в своей жизни, но его горло всё равно оцарапала едкая желчь. Он несколько раз безуспешно попытался сглотнуть. Шифтика трясло, он несколько раз бросился на стекло, не прекращая трансформации, попытался процарапать, прогрызть, пробить его, а когда ничего не вышло, впечатался в него лбом, принимая свою естественную форму.

— Спустя столько… — голос Шифтика прервался, из его горла вырвался клокочущий звук. — Зачем ты пришёл?

— Я не собирался оставлять тебя так, это случилось не по моей воле, — тихо сказал Форд, невольно сделав несколько шагов к капсуле. Его лицо скрывали шарф и защитные очки.

— Не собирался?! Не собирался засунуть меня в пробирку, как какой-то неразумный эксперимент?

— Если бы ты не напал на Фид…

— Я мог бы убить его, но не стал, потому что он так тебе нравился. Я мог бы заставить тебя отдать мне дневник. Я не хотел причинять тебе боль. Надо было сразу перегрызть твою глотку.

Он раззявил клыкастый рот и вдруг издал череду скрежещущих звуков, напоминающих смех.

— Но знаешь что, Стэнфорд? Пока тебя не было, я повстречался кое с кем, и они притащили твой драгоценный дневник.

На месте белесого ассиметричного существа с красными глазами возникли гремоблин, зомби, летающий глаз и затем…

Земля ушла у Форда из-под ног.

Пистолет оказался у него в руках — нацелен на капсулу — в долю секунды. Заметив его реакцию, Шифтик искривил свой единственный глаз, в то время как из-под его век выступили иглообразные зубы. Он, наверное, попытался оскалиться — улыбнуться? — но не имел рта в этом обличии.

— Боишьс-ся! — победно завыл он, электрическим голосом кромсая барабанные перепонки.

Это сон. Кошмар. Этого не могло происходить на самом деле.

Дыхание Форда замерло, когда чёрные когти с размаху врезались в стекло капсулы. Раздался звук, схожий с треском яичной скорлупы. По стеклу зазмеились трещины.

Форд метнулся за искорёженную капсулу, которая лежала неподалёку. Град осколков разлетелся в воздухе. Форд вынырнул вверх, выстрелил почти не целясь, и две яркие вспышки прошили новое тело Шифтика.

— Щекотно! Мне нравится эта форма!

Преследуемый звуком смеха, Форд юркнул в ближайший проход в стене.

— Форма, которую он принял, смогла разбить стекло. Детям невероятно повезло, что он не использовал её в прошлый раз. Возможно, она показалась ему слишком скучной, возможно, он просто не успел.

— И в кого он превратился?

— Выходи, Стэнфорд! Не думай, что сможешь вечно прятаться от меня.

Форд скорчился за нагромождением глыб и переместил шприц с кислотой из кармана в рукав плаща. Эта кошмарная игра в кошки-мышки длилась слишком долго — сквозь шарф иногда пробивался дурманящий сладковатый запах галотана, сочившийся из разбитой капсулы. В баллонах достаточно газа, чтобы заполнить помещение, и Форд ощутит его влияние намного раньше Шифтика.

— Перевоплотился, — мрачно поправил Форд. — В Билла Сайфера.

— Демонический треугольник? Я думал, он только во снах появляется.

— У него действительно нет физического тела в нашей реальности. Но Шейпшифтер смог принять его форму. Я не могу объяснить это, — устало признал Форд. — Он полагался только на физическое преимущество, другие способности Сайфера — телекинез, например, или изменение самой ткани реальности, — он не использовал. Возможно, не мог. А может, просто не знал, на что способен. Диппер рассказывал, что Шейпшифтер, принявший облик Венди, вернулся в свою естественную форму после удара топором. Я надеялся на это, когда стрелял в него, но в форме Сайфера он просто не ощущал боли! И кислота скорее всего тоже не подействовала бы; в моëм положении проверить эту гипотезу было не то, чтобы затруднительно, но отрицательный результат мог быть… Слишком отрицательным.

Тишина. Плохой знак. Форд едва дышал, изо всех сил вслушиваясь. Ни звука, ни шороха. Только комар зазвенел где-то. О, нет-нет-нет, они ведь следили за тем, чтобы Шифтик не видел мелких животных…

Появившаяся словно бы из ниоткуда когтистая лапа впечатала Форда в стену, лишив возможности шевелиться, и перед ним появился Билл Шейпшифтер. Другой лапой он сорвал защитные очки с шарфом.

— Наконец. Твоё лицо. Так странно, у вас, людей, вроде бы один облик, но под ним прячется столько всего… Как вы это называете? Лицемерие?

— О чём ты? — Форд незаметно крепче перехватил шприц.

— Ты говорил, что любишь меня! — громко, яростно прорычал Шифтик, и эхо этих слов забилось о стены пещеры, как раненная птица. — Ты запер меня здесь одного и ушёл! Бросил меня! Ты хотел, чтобы я оставался слабым, чтобы меня можно было и дальше держать в этой дыре. Я вылупился на поверхности, я помню это, Стэнфорд. Я помню солнечный свет, который ты у меня забрал. Кто дал тебе право так поступать со мной?!

Лапа сжала его грудную клетку, безжалостно давя рёбра. Форд не мог сказать из-за неё ли у него вдруг оборвалось дыхание.

— Я не… не собирался вечно держать тебя взаперти. Я хотел узнать о тебе больше, попытаться найти твоих сородичей, понять, откуда и кто ты. Помнишь, ты сам спрашивал меня об этом? Я не хотел… Я правда любил тебя.

Шифтик замолчал, тяжело дыша. Внутри Форда скреблись эмоции, разъедали его, как опарыши. Потому что вот он — глаз Билла, глядящий на него из кошмаров, но в знакомом голосе требовательность, ярость и отчаяние, которые раздирали Форда, и на мгновение он позволил страху обрести над собой контроль. На мгновение он окунулся в бездну ужаса, а потом Шифтик встряхнул его:

— Зачем ты разморозил меня? Что ты собирался со мной сделать?

Он умел врать, глядя в лицо существам, которые намеревались убить его, поверьте, этим навыком он овладел в полной мере. Он мог бы выиграть себе немного времени. Просто сказать Шифтику, что беспокоился о нём, что хотел поговорить. Но с беспомощностью тонущего в болоте зверя он осознал — не соврать. Ему он не может соврать.

— Так. И каким образом ты справился со штукой, которую нельзя убить?

Правильно интепретировав молчание, Шифтик взревел и разодрал ему ногу. Все мысли в голове Форда погасли, когда он понял, что никаких разговоров больше не будет. Теперь он не был Стэнфордом — он стал загнанным в угол зверем, единственная задача которого — выбраться. Выжить.

— Мне, эм, пришло в голову, что его уязвимым местом может быть глаз. Я оказался прав.

Шифтик удерживал его руки, но у зверя оставалось кое-что ещё. Зубы.

В памяти всплыла пословица, которую частенько повторял отец: «Пока есть силы — работай, пока есть зубы — кусай». Пришлось сглотнуть истерический смешок.

— Ты чего, умник?

Форд покачал головой, отводя взгляд, и на какое-то время повисла тишина.

— Что потом? — спросил Стэн. — Я правильно понял, что он охренел от удара в глаз, и ты плеснул в него кислотой?

— Не плеснул. Мне понадобилось бы несколько литров, чтобы это возымело действие. Когда Шейпшифтер вернулся в свою основную форму, я ввëл кислоту в его мозг с помощью инъекции.

— Уф-ф.

— Да. Он… спросил, кто он.

— Чегось?

— Кислота неравномерно уничтожала его клетки, вероятно, она выжгла гиппокамп, в то время как оставшаяся часть мозга всё ещё продолжала функционировать. Он был так напуган… Схватился за меня и не мог отпустить. Как ребёнок. Он умирал, и даже не знал, кто он. И почему ему так больно.

Шифтик корчился на полу от боли, в безумном приступе пытаясь ухватиться за что-то. Форд порывисто протянул ему руку, и Шифтик вцепился в неё такой же шестипалой ладонью.

— Приятель, он вообще-то пытался убить тебя. Убить детей.

Форд рыкнул. Если бы он мог, то стал бы мерять шагами комнату.

— Я всегда обращался с ним, как с экспериментом, интересной аномалией, хотя у него был ясный разум и искреннее любопытство ребёнка. Он и был всего лишь ребёнком! Я учил его, да, — говорить, читать, принимать различные формы, но я никогда даже не задумывался о том, чтобы воспитывать его, привить какую-то мораль. Конечно, он напал на детей! До того момента он имел дело только с двумя людьми — со мной и моим ассистентом, который откровенно его недолюбливал и боялся. Разве мог он ожидать чего-то хорошего от представителей нашего вида?

— Что насчёт инцидента, из-за которого этот… Шейпшифтер и попал в криокамеру?

— Он хотел увидеть мой дневник. Он знал, что там для него есть множество новых интересных форм, но это было слишком опасно, я не хотел рисковать.

— То есть, ты всё-таки понимаешь, что это не обычный ребёнок, который лезет в тумбочку родителей, чтобы почитать взрослые журналы.

— Дети часто лезут куда-то, не осознавая, что подвергают опасности себя или окружающих.

— Так что, он проявил любопытство, а ты его заморозил за это? М? Шестопал?

— Он связал моего ассистента, принял его облик и пытался выманить у меня дневник, — быстро, неохотно ответил Форд.

— Поведение абсолютно нормального ребёнка.

— Это моя вина, что я не смог правильно его воспитать! Я ничем не лучше Виктора Франкенштена, трусливо бросившего своё создание, когда немного любви и понимания кардинальным образом изменили бы историю. И потом, я не знаю, когда капсула вышла из строя, что, если Шифтик находился в бункере в полной изоляции годы или десятилетия? Совсем не удивительно, что он озлобился. О, бедный мой мальчик…

Форд вцепился в обработанные раны, чувствуя секундное облегчение от физической боли.

— Прекрати, — Стэн оторвал его руку и сжал в своей. — У него была возможность вырваться на поверхность, как только он получил дневник. Он превратился не в огромного монстра, а в Венди, чтобы Диппер сделал неправильный выбор. Не потому, что это позволило бы ему победить, — он легко мог сделать это — но ему хотелось видеть боль и страх. Понимаю, ты любишь забирать себе все лавры, но в этот раз всё зависело не только от тебя.

— Я должен был всё сделать по-другому.

Стэн вздохнул, в странном медленном жесте перебирая его пальцы.

— Как ни пытайся ты убедить себя в собственной несостоятельности, этот, по сути, комок слизи ты всё-таки не смог не полюбить. Зато как легко это удаётся родителям настоящих детей.

Форд промолчал. До него вдруг дошло, что Стэн не просто так спорил с ним, не из принципа или желания рассориться. Его взгляд упал на собственную руку со скрюченными от невыраженных эмоций пальцами. Сейчас они выглядели бы для посторонних ещё более омерзительно и противоестественно, а Стэн держал их в ладонях, скользил кончиками пальцев по заскорузлым костяшкам, будто пересчитывая, и в этом жесте Форд наконец распознал нежность.

Они часто держались за руки в детстве, не только когда кому-то из них было страшно. Это был простой жест в подкорке сознания, совершенно естественный для них. Однажды отец спросил: «Ну и кто из вас девчонка?» Они непонимающе уставились на него, и он продолжил совершенно безэмоционально: «Мальчики не держатся за руки друг с другом, только с девочками. Так кого из вас мне называть юной леди?» Горя смущением, они расцепили руки, но Стэн всё-таки сказал то, о чём подумал Форд: «Но ведь девочки постоянно держатся за руки, мы видели» — «Хочешь сказать, меня обманули в роддоме, сказали, что родились сыновья, а это на самом деле дочки? Мне теперь в юбки вас обряжать?»

Они стали реже держаться за руки и никогда не делали этого при отце. Потом похожий комментарий выплюнул кто-то из одноклассников. Стэн был готов яростно отстаивать свою независимость от общественного мнения, он краснел до кончиков ушей, но продолжал стискивать пальцы Форда. Но Форд, по горло сытый вниманием к своим рукам, стал избегать этих прикосновений. Со временем они стали старше, и у них появились новые жесты для выражения привязанности: ударить по плечу, ткнуть локтем, сжать предплечье на короткое время. Обнять за шею в пародии на обыкновенное объятие, в которых они тоже постепенно начали себе отказывать.

Интересно, что заставило Стэна прибегнуть к этому давнему способу утешения. Форд так плохо выглядел? Или времена изменились? (Он видел в группе туристов двух мужчин, которые открыто держались за руки.) А может, это всё заслуга их внучатой племянницы.

Внизу хлопнула дверь, как раз когда Форд надумывал сжать руку в ответ. Стэн поднялся и пошёл к выходу.

— Пойду проверю, как там маленькие гремлины, и заодно поищу тебе чистую одежду.

— Не говори им ничего из того, что я рассказал тебе. И про мою ногу тоже. И закрой дверь как следует.

Стэн отмахнулся от него, но дверь прикрыл плотно. Из предосторожности Форд кое-как задёрнул душевую занавеску и осмотрел рассаду царапин на теле: ничего серьёзного, с чем не справилась бы чистая вода и перекись водорода. С рёбрами дела обстояли похуже, но ими лучше заняться в подвале, подальше от оглушающей заботы Стэна. Форд сполоснул сапоги и ванну, избавляясь от грязно-красных разводов, сложил всё обратно в аптечку и даже застирал пару особенно неприятных пятен на плаще.

Стэн вернулся с кипой чистой одежды, в которой Форд заметил рубашку:

— Она мне не нужна.

— Н-да? Твой свитер явно молит убить его. Или хотя бы постирать.

— Выйди, мне нужно переодеться.

Форда окатило мощным потоком воды. Выронив душевую лейку, Стэн рванул за дверь и успел за мгновение до того, как в неё с громким стуком врезался мокрый сапог.

— Я убью тебя! Тридцатью разными способами! — Форд со всей силы бросил второй сапог в дверь. — О десяти из них в этом измерении узнают впервые!

— Вернусь через пять минут, — сквозь смех крикнул Стэн и ушёл.

Он ещё посмел смеяться! Хорошо хоть не намочил бинты, идиот. Форд как можно быстрее переоделся, чтобы уйти до того, как вернётся Стэн. Ему всё же пришлось натянуть рубашку, потому что в подвале будет слишком холодно в мокрой одежде. Проблема заключалась в том, что его самая идиотская татуировка была выставлена напоказ. Глупо улыбающаяся звезда с надписью «Я стар — я супер стар!». Поднять воротник? Такое шло только подросткам и вампирам, поэтому Форд повесил на шею полотенце и надел плащ. С его привычной тяжестью стало намного лучше.

Он выбрался к лестнице, раздумывая, как бы спуститься с наименьшим ущербом для своей гордости, когда Стэн позвал снизу: «Подожди, я сейчас поднимусь». Форд пренебрежительно фыркнул, вскочил на перила и с независимым видом съехал вниз мимо Стэна. Спрыгнув на пол, он сделал несколько неловких прыжков на одной ноге, но всё же смог удержать равновесие. Грудь от такого манëвра ударило тупой болью, и Форду послышался скрип треснувших рëбер. Лицо его при этом сохраняло каменное выражение или, как сказали бы определённые личности, «от него несло высокомерием мудака».

— Выпендрёжник. Лови, — Стэн перебросил ему свою трость с набалдашником в виде магического шара с цифрой восемь. — Я тут кофе делаю. Хочешь?

Чёрт бы его побрал. Конечно, Форд хотел кофе.

Кухня, к счастью, находилась прямо напротив лестницы, и Форд быстро добрался до неё, опираясь на трость, что было не совсем удобно, но намного лучше, чем играть в невидимые классики.

— Тебе с чем кофе?

— Просто чёрный. Хотя нет. Очень чёрный.

— Драматично, — игриво прокомментировал Стэн, ставя перед ним кружку. — Как и выбрать в качестве кода в автомате константу Фейгенбаума.

Форд, отпивший в этот момент кофе, на мгновение забыл, что его нужно проглотить.

— Откуда ты узнал?

— Приходилось кое-что читать, чтобы включить портал. Да и вообще, она ж, константа, связана с теорией хаоса и катастроф. Как раз, думаю, мне подходит. Хороший мужик этот Фигенваум.

— Фейгенбаум.

— Этот тоже ничего.

Голова Форда инстинктивно дёрнулась, когда по лестнице рассыпался грохот трёх пар ног, бегущих и перепрыгивающих ступеньки. Первая на кухню ворвалась Мэйбл, споткнулась о порог и растянулась на полу.

— Я в порядке! Не зря напихала игрушек себе в свитер.

— Она не смогла остановиться на одной, — объяснил Диппер, который был близок к тому, чтобы повторить судьбу сестры, если бы Зус не успел схватить его за шиворот.

— Я не могу забрать только одну, другие будут грустить! — Мэйбл высадила на стол разные игрушки. — Выбирай себе компаньона для просмотра фильма, дядя Стэн. Это обязательно!

— Этот, — Стэн щёлкнул улыбающегося льва по круглому красному носу.

— Почему?

— Ты что, коп?

— Но ведь почему-то ты всё-таки выбрал Плюшика.

— Уф, потому что не знал его имени.

— Наверное, потому, что у вас с ним носы похожи.

— Не понял.

— Дядя Форд, теперь ты!

Форд, должно быть, выглядел, как застывший в свете фар шестиногий олень. Ему понравилось наблюдать за происходящей суматохой, но он не думал, что станет её частью.

— Я не смотрю фильм.

— Но ты всё равно можешь взять игрушку. Дава-аай же. Какая из них тебе больше нравится?

Форд внимательно оглядел их и показал на фиолетовую сову.

— Её зовут Ке-ке, — Мэйбл передала ему игрушку. — Почему ты её выбрал?

— Несмотря на вопиющее анатомическое несоответствие своему живому аналогу, она довольно милая.

— Кстати, мы купили тебе желейные бобы, — Диппер выложил упаковку на стол. — Ты писал о них в дневнике, надеюсь, они тебе ещё нравятся.

— О, — Форд удивлённо поднял брови, совершенное растерявшись, но быстро опомнился и с теплотой поблагодарил детей.

— Вы с Ке-ке можете присоединиться к нам в любое время, — напоследок сказала Мэйбл и вместе во всеми скрылась в гостиной, оставив Форда в одиночестве.

Он не забыл о Шифтике, конечно, нет. Он продолжал думать о нём, пока пререкался со Стэном, пока говорил с детьми. Мысли о нём надолго останутся с Фордом. «Прости меня», — сказал он одними губами.

Аромат кофе перемешивался с древесным запахом, тянущемся из приоткрытого окна. Под пальцами пушился фиолетовый плюш игрушечной совы. Из гостиной слышалась возня, смех и постоянные комментарии всех четырёх зрителей. Зус и Диппер строили теории касательно дальнейшего развития сюжета, в то время как Мэйбл добавляла свои звуковые эффекты и периодически выкрикивала «Они точно будут вместе!». Шутки Стэна вызывали либо взрывы хохота, либо раздражённые стоны.

Необязательно сидеть у самого костра, чтобы согреться. Стараясь не тревожить рёбра, Форд откинулся на спинку стула и закрыл глаза, позволив этим незнакомым домашним звукам окутать его.

Примечания:

В серии про бункер Шифтик, притворяясь автором, называл Диппера «мой мальчик», точно так же, как позднее будет его называть Форд. Вывод напрашивается сам собой.

1) Газ, мощное средство для наркоза.

Вернуться к тексту