Позволь себе Фли-Фли (гет)

Две недели назад красно-чёрный, словно игрушечный, паровоз скрылся в мягких облаках пара, благополучно доставив несколько десятков учеников на станцию «Хогсмид».

Замок встретил их уютным сиянием парящих свечей, масляным блеском ароматной индейки, нагромождениями шоколадных кексов, щедро присыпанных сахарной пудрой, подобно горным склонам в снегу.

Пролившийся дождь ещё остывал тёплыми каплями на лицах, когда приветственная речь директора вдруг стала предостережением: отныне школу будут охранять дементоры — жуткие существа в подвижных чернильных лоскутах, с уродливым зёвом вместо рта.

Слава Мерлину, их карикатурный образ ворвался в сознание Алексы прямиком со страниц жёлтой газетёнки Вашингтона, а не в промёрзшем насквозь, внезапно остановленном вагоне!

Обрывки панических рассказов об «ужасающе длинных когтях» и «предвестниках смерти в капюшонах, безнаказанно шастающих по «Хогвартс-экспрессу», настигли девушку уже на платформе, в дрожащем свисте отъезжающего состава.

Надо же, а им с девчонками крупно повезло! Поттер вообще сознание потерял!

Когда поезд резко сбавил ход, да так, что Спиннет свалилась на Кэти и Джонс, когда погас свет и за окном, разрывая мутную завесу дождя, взметнулись чёрные тени, Хэлфорд подумать не могла, кто их охраняет. И причём здесь распоряжение Министерства с отменой всех матчей в этом году.

Если садовые ножницы достаточно остры, чтобы справиться с гибкой ветвью (щёлк! — и молодой, не в меру разросшийся побег летит в кучу таких же «неидеальных»), — то потеря внутренней мотивации выглядит примерно так же. Тренировки, любовно укутанная в хрустящую бумагу метла, новые леггинсы и ботинки — всё, всё нещадно срезается одним лишь запретом, сфабрикованным Статутом о ненападении.

Но это было тогда, в самый день приезда: протяжные, до краёв полные разочарования вздохи, «грёбаные фестралы», «яйца Мерлина», «Годриковы кальсоны» и ещё бог весть какие ругательства, летящие из уст расстроенных игроков.

Несколько минут отчаяния неожиданно объединили все четыре стола, и Алекса всласть насмотрелась на озлобленное лицо Флинта.

Бесстыже пялила глаза, наслаждаясь контрастом смуглой загорелой кожи и белых манжет рубашки. До тех пор, пока он сам не повернул голову, полоснув по ней остриём тёмных глаз.

Чёрт! В следующий раз она обязательно пересядет на другую лавку!

* * *

Четырнадцать чисел сентября незаметно растворились в неумолимом потоке под названием «время». Зачарованный потолок вновь множил полуденную разноголосицу, шелестящим эхом раскидывая по всему пространству Зала...

— Фред, не будь таким засранцем и передай мне вооон ту куриную ножку! — новый капитан Гриффиндора, Анджелина Джонсон, уже вовсю распоряжается близнецами.

Алекса с улыбкой вспоминает их «чудовищный» заговор на Оливера, призванный оболванить умницу-вратаря.

Они чертили руны над его пергаментом с отметками, шептали: «Тролль, приди», но Вуд успешно сдал свою ЖАБУ, надел алую ленточку выпускника — и команда лишилась бессменного капитана. Хорошо хоть места загонщиков по-прежнему оставались за обаяшками Уизли, с залихватским видом ступившими на предпоследний, шестой курс!

— Какого драккла тебе нужна третья, Джонси? По-моему, парочки твоих вполне достаточно!

— Окей, тогда я возьму вот эту тонкую сосиску, похожую на…

— Тссс, ребята!! — шипит Ли Джордан через стол. — Старик что-то вещает! А то опять прослушаем, и придётся спрашивать у МакКошки! А вы знаете, как она не любит, когда…

— … восторжествовала, и в этом году, по нашей доброй традиции, первый матч будет сыгран между командами Гриффиндор и Слизерин! — приятный баритон Дамблдора тонет в бурлящем море аплодисментов.

— Еееееее!! — кричат близнецы.

— Что?!! — в голосах Анджелины и Спиннет причудливо сплетаются недоверие, радость, шок и ещё нечто, отдалённо напоминающее недавний спор в гостиной в стиле «Прогнётся Альбус под Министерство или нет?»

(«Старый маразматик», — кажется, так нарекли величайшего мага столетия в американском еженедельнике «Разящий клинок». В прошлом году Алекса лишь пожала плечами, перелистнув скандальную страницу с выходящим из Зала суда Альбусом. Сегодняшняя Хэлфорд непременно вступила бы в отчаянную перепалку с оппонентом, доказывая необычайную мудрость директора).

Ярко-оранжевая мякоть тыквенного сока выплёскивается через стеклянный ободок в золоченый глянец кубка. Льётся вслед отрывистым восклицаниям гриффиндорцев:

— Значит, всё-таки играем!

— А говорили, с Пуффендуем!...

— Дементоры квиддичу не помеха!

— Готовь биту, Фред! Джорджи, тебя тоже касается!

— Лекс, круто, что взяла «Старса»!

Анджелина, наконец, получает желанный окорочок из рук старшего Уизли, но куриная ножка теперь сиротливо остывает на лощеной глади тарелки, благополучно забытая смуглолицей охотницей:

— Джо, если не вмажешь бладжером по Монтегю, я ухожу из сборной!

Джордж Уизли щурит глаза, наполовину скрытые рыжей медью чёлки. Рядом с Хэлфорд расцветает хитрая улыбка Фреда, по левую руку от него Спиннет тормошит Кэти Белл, пытаясь перекричать возбуждённый гул.

Что ж, матчу — быть!

Внутреннее ликование сейчас подобно прыгучему мячику: скачет по ступенькам вниз, повторяя гулкие удары сердца.

Алекса с готовностью присоединяет свои ладони к общему плеску.

Только не оборачивайся!!

Ей кажется: на спине, под острыми лопатками, вырастают щупальца глаз, направленные ровно туда, за слизеринский стол.

И даже на выходе с Большого Зала, теряясь во всей этой пёстрой, шумной толпе, девушка кожей ощущает его близость.

* * *

Она больше не разговаривала с Флинтом

с той самой встречи в поезде.

Да, они виделись в Зале, мимоходом пересекались в галереях, даже пару раз прошли мимо друг друга по пути на стадион и обратно.

Ииии?... Ничего!

Горькое разочарование — эта новая, неприятная злость — как искусственно выведенный суррогат, ворочалось, жгло изнутри, не находя высвобождения в чужих поступках извне.

Ей остро не хватало его взглядов, едких насмешек…

Пусть бы снова обозвал «полукровкой»!

В его устах любое слово приобретало для неё особый вкус, теряя изначальную горечь, становясь клубничным леденцом в цветной шуршащей обёртке.

Только не этот равнодушный вид, непроницаемая маска презрения, обращённая к «чужакам», к тем, кто с ним не из одного теста!

Театральный режиссёр её жизни точно отличался садисткими наклонностями! Взял и вывел на сцену новое действующее лицо: Имоджен Стреттон.

Противные, колючие буквы.

Кто ж виноват, что у Хэлфорд свело скулы от ядовитой ревности при виде томной худой слизеринки с прямыми чёрными волосами?

Странно, почему Алекса не замечала эту семикурсницу раньше? У них же были общие пары в прошлом году.

Или Стреттон обрела всё значение только сейчас, оказавшись на орбите Маркуса. Внезапно взлетев на трон: ту недосягаемую для «американских простушек» высоту, с которой и смотрела теперь своими бесцветными глазами. Полными внутреннего мерзопакостного превосходства.

«Они, кажется, вместе тусили летом», — выдала Спиннет пару дней назад.

Услышала в коридоре тонкий писклявый голосок, вещавший о «закрытом семейном приёме у Флинтов», и, как верная подруга, поверенная всех тайн, тут же принесла на сорочьем хвосте свежую сплетню. Взамен новости, что Маркус точно остался на второй год (которую Хэлфорд восприняла с куда большим энтузиазмом!). Нет, Алекса смутно догадывалась ещё весной: Флинт тупо забил на учёбу, проводя на метле гораздо больше времени, чем за учебниками.

По мнению Хэлфорд, ему полагалось блестяще сдать экзамены и облачиться в сливовую мантию Визенгамота. И сводить с ума здешних секретарш. Но… что-то пошло не так.

Может, их сглаз случайно сработал на слизеринском капитане?...

«Слабо» по Трансфигурации и Заклинаниям, «Ниже ожидаемого» у Снейпа, «Тролль» у Трелони…

Единственная более-менее нормальная оценка — «Выше ожидаемого» — едва не вызвала у Хэлфорд приступ истерического хохота прямо в кабинете декана, где гриффиндорка подсмотрела итоговый табель Флинта.

«Магловедение».

Он прикалывается?

С каким жадным злорадством Алекса смаковала потом каждую новую подробность, охотно отвечая на шутки Спиннет о «зубастом тупом тролле»!

Испытывала сладкое, извращённое наслаждение, катая на языке мягкий перезвук «фли-фли», вспоминая крупноватые передние резцы над пухлой нижней губой.

Похоже, капитан вернулся в школу лишь для того, чтобы пополнить ряды своих поклонниц.

Кэти Белл клялась на учебнике по Прорицаниям, что случайно подслушала в женском туалете разговор двух слизеринок:

«По голосу я не поняла, кто там был, кажется, Паркинсон и Фарли… Ну и Пэнси спрашивает: «Так это правда? Вы целовались? Булстроуд твердит, что видела тебя с ним в совятне!» Фарли захихикала, как последняя идиотка, и выдала нечто вроде: «Мы просто поговорили, но Марк тааак смотрел!» Думаю, она точно не впечатлила свою любопытную подружайку!»

Сама Паркинсон сохла по блондинчику, который, на вкус Алексы, обладал специфической внешностью: худой, нескладный, остролицый… Деньги отца давали ему большое преимущество перед сверстниками, даже некий апломб и лоск, обещая в скором времени либо окончательно испортить характер, либо, попав в руки умной девушки, смягчить нрав.

Возможно, будь он на несколько лет взрослее…

Нет, всё-таки нет!

В Малфое не было той силы и особого рода сексуальности, присущей лишь малому количеству парней. А Флинт одним лишь присутствием волновал кровь. Не прилагая абсолютно никаких усилий.

Стреттон и Фарли уже крепко засели на крючке, Алекса все ещё тешила себя надеждой, что ей-то удастся избежать липкой ловушки сахарных сетей, не увязнуть в патоке соблазна!

Только вот предательское нутро исходилось мелкой дрожью каждый грёбаный раз, когда слизеринец показывался на горизонте. Словно все до единой клеточки её тела своевольно решили продаться с потрохами за один только взгляд.

Невероятная наблюдательность — вот он, первый симптом опасной болезни!

На глаза опускаются окуляры не хуже выпуклых линз Сивиллы.

Едва заметные жесты, мимика, неуловимые оттенки кожи — отныне все движения и признаки «объекта» падают на благодатнейшую почву, становясь вожделенной целью изучения… Чтобы под пологом тёмных ночей расцвести в яркий стеклярус калейдоскопа. Красный осколочек — губы, антрацитовый — глаза, изумрудный — мантия.

* * *

Алисия Спиннет на ходу зачитывает новое расписание тренировок, составленное явно при содействии Вуда на коленке Джонс:

— В следующую пятницу у нас… так… совместная со Слизерином?! — светло-зелёные глаза в ужасе смотрят на исчерченный вдоль и поперёк пергамент.

— Постой, что?... Это какая-то ошибка! — Алекса выхватывает листок, резко останавливаясь за поворотом.

Так и есть: в маленьких квадратных окошках на десятое октября после обеда рядом значатся две буквы «S» и «G».

— А как вы хотели, вашу мать?? — их настигает ураган под названием «Анджелина». — У нас матч через месяц!!! По вашему, я должна была уступить Слизерину?

Хэлфорд поджимает губы в смутном осознании правоты капитана, а скользнувший взгляд Алисии ставит печать согласия на эту чёртову неизбежность.

Радость от предстоящего сезона очень быстро рассеивается в тревогах подготовки. Точнее, её отсутствия.

Пять «Чистомётов», «Нимбус» Поттера и «Старс». Слишком мало времени для полётов, поэтому придётся штурмовать стадион, ощущая боль едва разогретых мышц.

Кабинет МакГо на несколько дней превращается в перевалочную базу гриффиндорской команды: Анджелина на правах капитана сборной ходит к Минерве, как к себе домой, каждый раз переступая порог с новым, исправленным листом пергамента.

Видимо, то же самое делает у Снейпа и Флинт.

Против воли оказавшиеся в эпицентре спортивных разборок деканы отрывисто беседуют в коридорах, после чего остроконечная шляпа МакГонагалл раздраженно маячит над весёлыми стайками учеников, а мантия Северуса разлетается в быстрой ходьбе, подобно встревоженной летучей мыши.

Прислонившись затылком к холодной стене возле класса, Алекса с трепетом ждёт первой совместной пары. Никак не может унять глупое необоснованное волнение, в очередной раз доказать:

Тебе. Всё. Равно.

Толпа слизеринцев во главе с Флинтом шумно проходит мимо. Хэлфорд «совсем не нарочно» и даже «нехотя» ловит холодный взгляд Маркуса.

Раскрытые двери аудитории впускают капитана прежде, чем Алекса (по привычке, конечно же!) пытается распознать в сером равнодушии его глаз крохотные проблески интереса.

— Пошли, скоро начнётся урок! — машет подругам Анджелина.

Высокие арки кабинета Чар крепко держат литые вершины, под их вогнутыми животами несколько рядов парт уже занимают ученики двух факультетов.

Флинт вновь семикурсник, но, судя по лицам признанных лидеров «змей» Криспина Элмерза, неприятного широколицего блондина, и темноволосого противного задиры Алана Флетчера (называвшего Хэлфорд «вертихвосткой» и «балаболкой»), никто этому особо не рад.

В классе устанавливается новая иерархия, Алекса прямо слышит этот надрывный треск, с которым ломаются привычные устои слизеринцев.

Забавно!

Чего не скажешь о прилипале Стреттон: её обтянутые чёрными колготками тощие ноги семенят вслед за крепкими бёдрами в тёмных брюках.

Под пуговицами рубашки Хэлфорд закипает перцовая горечь, будто внутри плавно и равномерно вскипает маленький котелок. Теперь варево весело клокочет с противным голоском в унисон:

— Ахах! Марк, ты же знаешь, они лучше сожрут соплохвоста!

Милочка, потише: тебя и так прекрасно слышит весь класс!

Дальняя парта во власти слизеринского капитана, который сидит, раскинув руки по деревянной спинке скамьи.

Золотой браслет.

Вот что сразу замечает Алекса, бросая сумку на вторую парту, в трёх рядах от парочки.

Блескучие звенья мягко переливаются в ярком дневном свете. Зацепившись пластинкой за выпирающую косточку, лежат на смуглом запястье капитана, выглядывая из белоснежной манжеты.

Он небрежно встряхивает рукой, позволяя браслету ещё больше съехать вниз.

Кем бы вы ни были, мистер Флинт-старший, вам следовало бы отобрать у сыночка метлу и посадить за книги, а не покупать дорогие побрякушки!

Это не мешает Хэлфорд рассматривать его наспех завязанный галстук, кривую ухмылку и острый краешек зуба, слегка кусающий губу…

Учебник по Заклинаниям вдруг становится жутко, просто фантастически интересным!

Хэлфорд рассеянно теребит между подушечек плотный уголок страницы «27». Мелкие буквы сливаются в ажурный бисер строки — пляшущие отражения её мыслей.

Весь слух обращён туда, где через три ряда бархатно стелется грубоватый тембр. Наглый. Преисполненный самодовольства:

— Нет, Монтгомери, мне по фиг на них, и тем более на пуффендуйцев!

Флитвик опаздывает, впрочем, как всегда. На секунду рисуется дурацкая картинка с участием профессора: мелкие ножки бегут по дорожке (точнее, по плитам галерей), путаясь в длинных полах расшитой серебром мантии. Розовая лысинка в белом пухе волос и смешное, почти собачье кряхтенье.

— Вуд ушёл, какая жалость! — притворно вздыхает Флетчер с первой парты, адресуясь сразу к трём охотницам Гриффиндора. — Такой хороший игрок, как вы теперь без него?

— Справимся, не переживай! — шваркает книгой по столешнице Спиннет.

Анджелина через проход не слышит никого и ничего, уйдя в мир подсчётов и цифр — наследие Оливера в виде тетрадки с «тщательно выверенной тактикой».

Следующая фраза цепляет перепонки не хуже зазубренного смычка по гладкой струне:

— Слышь, Джонс? Только не ставь на ворота Хэлфорд: она продует все квоффлы!

Наглая ложь!!

Алекса резко оборачивается, встречаясь с охотником взглядом. Эта царская, немного ленивая самоуверенность сбивает с толку.

— Да что ты говоришь!

Маркус слегка приподнимает брови в ответ, позволяя широкой ухмылке плотоядно исказить его черты.

Где-нибудь в шумной бесконечности коридоров она простила бы ему очередную «змеиную» шпильку, но черноволосая моль Стреттон непозволительно близко подобралась к живому воплощению её ночных грёз.

Ведь чувство собственничества беспроигрышно срабатывает даже на самой возможности единолично мечтать о нём, жадно присваивает право на эфемерные прикосновения длинных пальцев, тёплое дыхание на щеке, робкий поцелуй…

И она продолжает с елейной улыбкой, не в силах молчать и отвести взгляд:

— А что нас ждёт сегодня, Марк, не подскажешь? Ты же проходил всю программу ещё в прошлом году!

Громкое фырканье Спиннет сливается со смешками гриффиндорцев, Алекса с удовольствием замечает, как тускнеет гадская улыбка на лице капитана, уступая сиянию дорогого украшения на руке. Но не настолько, чтобы исчезнуть или превратиться в смущённую физиономию.

Имоджен, чувствуя подходящую минуту своего маленького триумфа, наклоняется вперёд, грациозно отбрасывая вороньи пакли с плеч. Дешёвый приёмчик. Как и раздражающе-тонкий голосок:

— Поверь, Хэлфорд, тебе не освоить программу и с третьего раза!

Ошарашенный взгляд Алисии и её готовое сорваться: «Ты офигела?» — аккуратно останавливает встречный вопрос Алексы:

— Мне кажется, Флинт сам в состоянии ответить! Или ты что-то вроде его личного секретаря?

— Должна признать, ты угадала насчёт «личного»! — истекая самодовольным превосходством, прислоняется к спинке скамьи Имоджен. Почти касаясь Маркуса плечом. — Просто ему нет дела до всяких там…

Бла-бла-бла!

Как Флинт её выносит? Жуткая зануда!

— Смотри, не забудь вытереть ему слёзки после провальной игры!

— Молодец, Лекс! — шепчет под руку Алисия.

Все с интересом наблюдают за словесной перепалкой, а слизеринцы едва не потирают ручки в предвкушении возможной потасовки.

— Ты уверена? — тянет Маркус.

Даже с такого расстояния Алекса замечает, как удивительно спокоен и расслаблен слизеринский капитан. Масляный взгляд тёмно-серых глаз медленно скользит по её пылающему лицу.

Наконец-то!!

Ликование разлетается сотней бабочек внутри. Пусть на миг, но надоевшая маска холодного безразличия — с недавних пор неизменная форма по отношению к ней — летит к его ногам, и серебристо-изумрудные тесёмки беспомощно стелятся под грубую подошву капитанских ботинок.

Алекса готова поспорить: Флинт преступно наслаждается импровизированным спектаклем в его честь. Мерлин, да он готов запустить руку в штаны после ещё одной парочки подобных фраз! А ещё лучше, если они со слизеринкой вцепятся друг в другу в волосы прямо у всех на глазах.

Из-за него.

О даааа!

Больше всего на свете Хэлфорд презирала эту унизительную, бессмысленную возню! На каком-то генном уровне её тело отвергало саму возможность соперничества за парня.

И вот, полюбуйтесь! С озлобленным жаром подначивает Стреттон, пока мозг азартно ищет всё новые и новые стрелы для атаки.

— Добрый день, мои дорогие! — мягкий голосок профессора неожиданно вторгается в общий гул.

Возвращение к реальности подобно нырку на поверхность: глотаешь кислород, любуясь ярким солнцем, а перед глазами переливаются бирюзовые ленты морских течений, усеянные мириадой свинцовых пузырьков.

Рука хватает перо, торопливо разглаживает кремовый лист в жалкой попытке изобразить небывалую страсть к обучению.

— Прошу прощения, задержался у Альбуса, — Флитвик переступает на низенькой стопочке книг, внимательно оглядывая класс поверх очков-половинок, — уж такие наши дела… Ну, откройте страницу двадцать девять! Мисс Эванс, прочтите, пожалуйста, тему урока!

…Бумажный комок, мягко шлёпнув по макушке, приземляется прямо на раскрытый талмуд. Хэлфорд осторожно разворачивает смятый кусок пергамента и — Годрик знает! — чего ей стоит не повернуться назад!

А перед глазами всё пляшет и пляшет инсталляция её позора: коряво нарисованная фигурка верхом на лохматой метле лихорадочно мечется у ворот, пропуская такие же кривые мячи и огромный бладжер, смачно впечатывающийся ей в лоб…

«350:0» — издевательски гласят жирные цифры над головой.

Аккуратно подцепив край рисунка, гриффиндорка показательно сжигает его почти под самым носом Флитвика, вызывая у добродушного старичка испуганный писк.