Losing My Religion (гет)

Досадное недоразумение, имевшее место в первый день на территории Дурмстранга, не могло заглушить абсолютно упоительное ощущение свободы во все последующие. Люциус Малфой наконец был предоставлен самому себе без гнёта семейных проблем и давления Министерства. Мог спокойно пройтись по Дурмстрангу, собирая заинтересованные взгляды учеников разных возрастов, мог зайти к директору Гедройц — тот уже вернулся и хотел бы встретиться как с ним, Люциусом, так и с его непутёвой компаньонкой. Но прежде всего этого стоило разобраться с одним делом, которое не терпело отлагательств и могло повлиять на всё их пребывание в стенах прибалтийской школы магии.

Раудис.

Мальчишка — Карл был ненамного старше Драко — нашёлся в центральной башне, где располагались жилые помещения преподавателей и администрации. Выше них, под самым куполом из стекла, устроили зал, который в свободное время мог служить общей гостиной: здесь можно было заметить несколько рабочих мест, прилично удалённых от входа, довольно уютную зону с парой приземистых кресел и королевской софой, а несколько стеллажей, очевидно служивших небольшой библиотекой, отделяли лестницу от остального помещения. Раудис сидел за одним из дальних столов, напряжённо строча что-то на листе пергамента. Услышав мягкую поступь, приглушённую выстилающим зал ковром, он обернулся, вскочил и замер, точно дичь перед удавом, едва ли не задерживая дыхание.

— Герра М-м-малфой…

— Ну-ну, что же вы так, Карл, — Люциус дёрнул уголком губ в притворной улыбке. — У меня к вам всего пара вопросов.

Он призвал ближайшее кресло и сел, указав Раудису вернуться на своё место. Тот несколько раз напуганно моргнул, но подчинился, пробормотав что-то сильно похожее на «Да-да, конечно, простите». Мерлин милосердный, как будто десятилетний Драко в очередной раз попытался без спросу сбежать кататься на метле, а Люциус поймал хулигана с поличным.

— Вопрос первый: чем вы думали, Раудис, когда утаивали от меня такие особенности ритуала покровительства?

— Я… мне казалось, вы знали, — спустя несколько секунд замешательства выдал заместитель директора. — Вы же и предложили его — я думал, герра Каркаров рассказал вам всё…

— Как видите, не всё. Отсюда второй вопрос: почему вы не предупредили мисс Грейнджер? Неужели вам так нравилась мысль стать соучастником убийства?

— Ну как же!.. — едва не перебил его Раудис. — Вся администрация знает, как с вашей семьёй обошлись дома! Вилле писал недавно — говорит, вас после войны заперли, а сюда прислали снимать то, с чем ни наши преподаватели, ни мракоборцы не справляются — по всей Прибалтике собирали. Это же…

— Достаточно. И вы считаете свои поступки разумными? Отправлять на смерть сотрудника британского Министерства, хоть и грязнокровку? Давайте поразмыслим, Карл. Допустим, мы оставляем мисс Грейнджер умирать. Допустим, я даже каким-то чудом остаюсь в живых, несмотря на данный Непреложный обет. Вы подумали о Мяги, Карл? У нас был свидетель, который тоже вполне способен сложить два и два. И я не заметил, чтобы вы держали палочку наготове для Обливиэйта. Не говоря уже о том, что сегодня же сюда примчался бы и директор, и мракоборцы, поскольку вы подняли много шума с этой сценой у барьера.

Люциус с минуту помолчал, изучая собеседника, у которого заметно поубавилось смелости и жажды справедливости. Затем продолжил более спокойно:

— Мисс Грейнджер — не мелкая сошка, как вам могло ошибочно показаться, Карл, не просто рядовой артефактолог. Вилле же писал вам о «золотом трио»? Так вот мисс Грейнджер — та самая «золотая девочка», а ваши действия послужили бы причиной крупного международного скандала, в котором, увы, местные власти совершенно точно не встали бы на мою сторону, просто потому что хрупкий мир сейчас важнее одной жизни. Вы, Карл, могли обеспечить мне если не мучительную смерть после близкого знакомства с дементором, то путёвку в Азкабан в один конец, а сами сейчас стоите на краю пропасти, в которую может полететь ваша карьера, если мисс Грейнджер откроет рот.

Освещая незавидные перспективы, он наблюдал за сыном своего давнего знакомого: Карл мрачнел на глазах, а при упоминании Азкабана и вовсе упёрся локтями в колени, пряча лицо в ладонях.

— Мара… Я не подумал, герра Малфой. Я не знал про обет, откуда бы мне, а Азкабан…

— Полно, всё обошлось. Не вашими стараниями, конечно. Подумайте о работе в театре, Карл. И о том, что такие дела планируются заранее и требуют обсуждения с потенциальными соучастниками. А если не собираетесь ставить их в известность, озаботьтесь хорошими рычагами давления.

— Да никогда больше… — простонал Раудис куда-то под нос, а затем решительно выпрямился, поднимаясь с насиженного места. — Нужно поговорить с прейли Грейнджер. Попросить не выносить это на публику…

Малфой раздражённо цокнул, откидываясь на спинку кресла.

— Сядьте, мы не закончили. Извинения вы принесёте, но не раньше, чем она встанет на ноги и начнёт представлять реальную проблему. А до того я надеюсь решить этот вопрос сам. Настоятельно советую, Карл, изучить, с кем вы собираетесь сотрудничать, наконец — и больше не допускать подобных оплошностей. Мисс Грейнджер на редкость принципиальна, но вам всё ещё доверяет, поскольку не помнит практически ничего из событий того вечера, и это к лучшему. Узнай она, что вы полностью осознавали свои действия, — вылетите отсюда прямым маршрутом в Нурменгард быстрее, чем эта новость дойдёт до Британии.

Раудис непроизвольно оглянулся на стол через плечо. Люциус проследил за этим взглядом и молча изогнул бровь, встречаясь с юнцом глазами. «И что это?»

— А… ну… это уже неактуально, — промямлил тот, пару раз прикасаясь к пергаменту палочкой и оставляя вместо него лишь тонкий слой пепла. — Я хотел известить директора, — тут он ещё понизил голос, и слова стало совсем трудно различить, — знаете, переждать где-то с неделю, пока всё не утихнет.

— Успокойтесь, Карл, и не дёргайтесь больше необходимого, — хмыкнул Люциус, плавно поднимаясь и левитируя кресло на место. — Мне понадобится ваше содействие в ближайшие пару дней. Во-первых, я хотел бы иметь возможность связаться с внешним миром без привлечения ненужного внимания, в частности внимания мисс Грейнджер. Во-вторых, не помешали бы контакты местного изготовителя волшебных палочек и полный перечень артефактов, которые оказались не по зубам вашим ликвидаторам.

— Всё будет, герра Малфой, — немного нервно улыбнулся в ответ Раудис, кивая с преувеличенным энтузиазмом. — Спасибо вам, что не погубите! Отец и без того плох.

— Я напишу ему. А вы разберитесь с Мяги, — бросил Люциус, разворачиваясь и неспешно направляясь к лестнице. С одной неприятностью было покончено.

* * *

К вечеру в окно выделенной ему комнаты в гостевой башне постучался крупный чёрный ворон с привязанным к лапе небольшим кожаным тубусом. Отворив окно и поёжившись от хлынувшего внутрь ледяного воздуха, Малфой впустил птицу, которая в один взмах крыльев преодолела расстояние от подоконника до массивной деревянной подставки, вероятно, служившей для этих самых целей. Он неторопливо отвязал тубус и извлёк короткую записку, в которой значилось, что в Варшаве уже почти неделю обучает местных мастеров Тьяго Кинтана⁽¹⁾, а ворон Карлуша — Мерлин милосердный, кто его называл? — останется с Люциусом до конца его пребывания в Прибалтике.

В ящиках массивного стола из тёмного дерева, который был вплотную придвинут к другому окну, нашлись и пергамент, и перья, и, с трудом стабилизировав этот мордредов шар Люмоса, глава рода Малфой сел за письмо жене. Писать Нарциссе было странно. Времена, когда он баловал её лаконичными посланиями в довесок к цветам или украшениям, прошли давно, а надолго чета Малфой не разлучалась с момента свадьбы в семьдесят восьмом, если не считать того кошмарного года, который Люциусу пришлось провести в Азкабане. Письма из Азкабана же… то были не письма, едва ли получалось их так назвать. Они больше походили на единственный луч надежды — округлый мягкий почерк жены, рассказывающий о Драко в школе, о накрывающем страну волнении. Что в полутьме камеры чёркал сам, Люциус не помнил, как старался выжечь из памяти и всё остальное, что принесли последние два года войны.

Сейчас же он не знал, что можно доверить пергаменту. Ограничиться сухой парой строк о текущем положении дел в Дурмстранге? Упомянуть Карла? Спросить про Вилле? Раз он в стране, то может приглядеть за Нарси и Драко на случай, если потребуется какая-то личная помощь. Министерские, снимая запрет на переписку для его семьи, всё же понимали, что делали: рассчитывали, что смогут через сов контролировать его настроение за рубежом, заодно подстёгивая тоску по родным.

Лёгкое воспоминание о последнем приёме, который они с Нарциссой дали на рождественских каникулах второго курса Драко, всколыхнуло почти улёгшуюся злость на собственные решения и идиотские обстоятельства, сопровождавшие всё его медленное и мучительное падение с завоёванных в мирное время высот. Нарцисса, неизменно элегантная и цветущая, общалась с компанией дам близ панорамных окон бального зала, выходивших на сверкающий в снегу сад. Сам Люциус тогда стоял на балконе вместе с Ноттом-старшим и текущим ухажёром миссис Забини, обсуждая последние инициативы Фаджа. Высокую причёску жены украшали шпильки с бриллиантами, маняще поблёскивающие в тёмных локонах, а выступающий седьмой позвонок пересекала иссиня-чёрная цепочка, от которой вниз спускались две тонких дорожки камней, заканчиваясь ровно между лопатками. Она, будто почувствовав на себе взгляд, грациозно обернулась и, не увидев мужа среди окружающей толпы, подняла глаза на балкон. Мягко улыбнулась, степенно кивнула в качестве приветствия Нотту. Мерлин, она была великолепна. И сколько он её такой не видел? Умиротворённой, на своём месте, как и положено наследнице древнего чистокровного рода, матери его сына, его жене. Уже лет десять прошло с тех пор…

Он оставил в конце пару строчек для Драко: с кем связаться по поводу ценных бумаг, в кого из недавно открывшихся лавочников Косого можно было бы неплохо вложиться на время, пока сам не вернётся; напомнил не соваться пока к такому же опальному Нотту с письмами. И о помолвке с Паркинсон — подтвердить договорённость с её отцом, самой Персефоне выбрать украшение из хранилища, неброское, обязательно с тёмными камнями.

Перечёл, запечатал, скатал и скрепил сургучом, прижав перстень-печать к расплавленной над свечой массе. Набросал такое же краткое послание в лавку Радзивила в Варшаве, наказав ворону занести по пути. Уложил обе записки в тубус, отделил галлеоном для палочкодела и выпустил птицу в ночь. С остальной корреспонденцией можно было повременить до завтра.

Вечерняя рутина ощутимо сбавила градус напряжения, в котором Люциус пребывал уже двое суток, начиная с утра перед визитом в Министерство и заканчивая этим наконец безмятежным вечером, и всё же она не могла полностью нивелировать дискомфорт от владения настолько негодным инструментом. На лице уже явно проступила щетина, и он, стоя перед чуть потускневшим от времени зеркалом в ванной, легко потёр щеку ладонью. Безумный день, безумная ночь. С той круговертью, что умудрилась одним своим существованием устроить мисс Грейнджер, он едва не забыл про свой привычный распорядок, будучи совершенно измученным ночью и занятым днём. А ещё небритое лицо слишком явно напоминало о девяносто седьмом, когда он, лишённый возможности колдовать, лишённый голоса, лишённый ощущения безопасности в собственном доме, едва находил в себе силы вставать с постели и проводить очередной бесполезный день. Нужно обзавестись нормальной палочкой или лезвием. Лучше и тем, и другим.

Люциус моргнул, снова поднимая взгляд на своё отражение. Утром, всё утром.

Слегка влажные волосы неприятно холодили кожу, за окном шумели порывы ветра, ударяясь в периодически дребезжащую деревянную раму. За дверью, в кабинете-гостиной, догорали дрова в камине. По потолку и стенам ползли неясные, искажённые тени от облаков; сквозь стекло, несмотря на задёрнутые занавески, пробивался яркий лунный свет, оставляя чёткую полосу по ковру и каменной стене. Сон не шёл. Проворочавшись с час, Малфой не выдержал и устроил себе очередное испытание Люмосом (Мерлин, дай ему сил не сломать дракклов орешник до завтра), чтобы добраться до оставленного в соседней комнате списка артефактов.

Список был на удивление невелик, и становилось не совсем понятно, почему его вообще вызвали на это дело. Да, несколько забавных вещиц значилось в перечне, но ничего такого, что могло потребовать даже нескольких месяцев, Люциус так и не усмотрел. Пара предметов русских помещиков, которые любили применять насилие к крепостным лет двести тому назад, штук пять пропавших элементов нацистской атрибутики, самовосполняющийся графин Каркарова, от которого почило двое визитёров Дурмстранга несколькими месяцами ранее, а также подпорченный Омут памяти в библиотеке и та самая люстра в запертом ныне бальном зале… Пара шпалер⁽²⁾… Зачарованная шкатулка, предположительно принадлежавшая Нострадамусу, была, наверное, самой любопытной его находкой. А драконье яйцо? Мерлин, они что, думают, он каким-то образом будет его высиживать? Драконов уже с пару-тройку сотен лет никто не мог выходить вне заповедника.

Пометил для себя заколку графини Батори, о жестокости которой ходили легенды по всей Европе, по памяти небрежно зарисовал на полях пресловутый графинчик с острыми гранями, отложил пергамент на прикроватный столик и откинулся на подушки с тихим «Нокс». Да, от порции Огденского, который помогал унять невнятную послеазкабанскую тревогу, Люциус бы определённо не отказался. Вместо этого приходилось лениво следить глазами за проплывающими по стенам тёмными призраками облаков. Где-то вдалеке пару раз ухнула сова, и всё затихло снова. Мордредова бессонница.

Когда он только начал проваливаться в беспокойную душную дрёму, в окно что-то с треском ударилось, распахивая раму и мгновенно выстуживая комнату до состояния «зуб на зуб не попадает». Этого Малфой стерпеть уже не смог, а палочка наотрез отказалась накладывать даже банальное согревающее. О, с каким же удовольствием он завтра же сожжёт эту строптивую древесину, когда обзаведётся нормальным проводником… Но так или иначе сейчас делать было нечего, и о том, чтобы нормально отдохнуть за ночь, можно было забыть. Люциус, захлопнув створки, на пробу вычертил знак Темпуса, но тот вместо времени показал ему температуру на улице. Как будто без этого было не очевидно, что там глубокий минус!

Наскоро одевшись, он направился в сторону преподавательского крыла. Просто невозможно было представить, чтобы люди, работавшие с детьми, могли пить чай без добавления рома или кофе без бренди. Про Северуса, который каждый раз после завершения учебного года оккупировал гостевую спальню в Малфой-мэноре и заодно все свободные вечера, неизменно притаскивая старину Огдена, вспоминать было практически больно. Друга не хватало, не хватало все эти четыре года, и к тому же Люциус чувствовал себя обязанным. За обет защитить Драко, за помощь в Первой магической, за прикрытие во Второй… Весь магический мир считал Снейпа его собачонкой, мальчиком на побегушках у знатного лорда, а в реальности сотни подобных бессонных ночей стали хоть сколько-нибудь переносимыми благодаря чужому молчаливому присутствию и паре гранёных стаканов у камина в малой гостиной особняка.

Под прозрачным куполом зала, где он уже отчитывал сегодня (вчера?) Раудиса, в этот раз не было ни души. Отражённый лунный свет едва пробивался через лабиринт книжных полок, и в самом тёмном его углу, спрятанный от беглого взгляда, стоял небольшой сервант, где нашлось место и небольшой бутылке Огденского (початой, конечно, но Люциус слишком устал, чтобы побрезговать), и паре тумблеров, и даже блоку магловских сигарет. Какое поразительное лицемерие — поддерживать чистокровную политику, жить в ограждённой от маглов школе, но наведываться к ним за куревом и хранить его в тайнике самого дальнего угла преподавательской библиотеки. Люциус хмыкнул, повертев бутылку в руках, и ничтоже сумняшеся плеснул себе на два пальца. Вышел на свет, оглядел открытое пространство, поблёскивающее в свете Люмоса полированной древесиной мебели, и направился к облюбованному сегодня креслу, стоящему на прежнем месте. Приблизившись, в неверном мерцании кончика палочки он отчётливо различил чужой силуэт под дезиллюминационным. Мерлин, даже эту банальщину не может толком развеять, не рискуя получить что-то малоприятное в ответ.

Дрожание силуэта прекратилось резко — человек в кресле замер, сжимая двумя руками подлокотник. Неужели? Кроме мисс Грейнджер так реагировать на его появление в гостиной преподавателей было некому, но и это поведение оставило измученного Люциуса практически равнодушным. Он опустил палочку, делая размеренный глоток огневиски.

— Мисс Грейнджер, прекратите держать меня за идиота.

Девчонка натужно потянула воздух через нос, с шумом выдохнув, и расчертила знак Фините, сбрасывая маскировку.

— Как вы поняли, что это я?

Он помолчал. Хотелось уколоть, ужалить побольнее, чтобы она вспомнила, что должна его бояться. Но суть в том, что она и боялась. И смотрела ему в глаза, и снимала это дезиллюминационное, и отпускала подлокотник, принимая нарочито расслабленную позу в его — его, между прочим! — кресле. Мерлин, у «золотого трио» напрочь отсутствовало какое-либо здравомыслие.

Хотя нет, здесь он врал себе, конечно. Позиция Грейнджер была вполне здравой, хоть и абсолютно не близкой ему. Она шла навстречу своим кошмарам, выбивала клин клином. Он так не мог. Ни в молодости, ни тем более сейчас. Малфой покачал в стакане огневиски и всё-таки устроился в кресле напротив.

— А вы видите здесь хоть одного преподавателя? Только четверг, мисс Грейнджер, занятия в Дурмстранге начинаются раньше, чем в Хогвартсе. Вы в курсе, который час?

Она небрежно взмахнула палочкой. Люциус постарался не следить за этим движением так жадно, как требовало того рычащее внутри раздражение на министерских псов. Перед ними возникли искрящиеся оранжевым цифры: половина третьего.

— Теперь знаю, — нарочито беззаботно хмыкнула она.

Он ничего не ответил. Проводил погасшие цифры взглядом, скользнул по всё ещё бледному лицу «золотой девочки», поднял глаза на небо за прозрачным куполом, откинув голову на спинку кресла, и, медленно моргнув пару раз, замер. Алкоголь унимал бесконечный бег мыслей, расслаблял и тормозил. Не было больше ни сил, ни желания даже раздражаться из-за палочки, из-за нежданной компании. Малфой поглаживал большим пальцем гранёный узор тумблера и смотрел на сияющие в вышине звёзды.

Грейнджер в кресле напротив пошевелилась — послышался шорох ткани о ткань, тихо скрипнула ножка. Он каким-то шестым чувством ощутил, что девчонка собирается заговорить, даже открыла рот, но одёрнула себя и в итоге не произнесла ни слова. Забралась в кресло с ногами, свесила их через подлокотник — кто вообще учил её мане… ах да. Люциус усмехнулся, очерчивая пальцем кромку стакана.

— Что вас так развеселило, мистер Малфой? — всё-таки не смолчала.

— Задумался, рассказывал ли вам кто-нибудь об этикете, мисс Грейнджер, — честно ответил он. — Поскольку…

— Ещё одно слово — и я вас прокляну, — так же честно предупредила девушка.

— Солидная угроза против безоружного, браво, — не поднимая головы, отсалютовал бокалом Люциус.

— Какой-то не очень из вас безоружный волшебник. Мне кажется, вам можно было бы прутик от Дракучей Ивы дать — и то…

— Дракучая Ива вполне могла бы сама по себе служить неплохим материалом для палочек, мисс Грейнджер. Не отказался бы и от такой альтернативы вашим министерским подачкам.

— Кстати, о министерском оснащении, — проигнорировала шпильку она, и тут Люциус осознал, что его, полусонного и выпотрошенного последними днями, в общем-то, попросту развели на неприятный разговор. — Что произошло в гроте? Почему вы вытаскивали меня оттуда? Почему у меня на палочке несколько лишних заклинаний? Какого чёрта вообще?..

— А что сказал целитель Дараньи?

— Не заговаривайте мне зубы, Малфой! Как вы подчинили себе мою палочку? Что вы с ней сделали после войны в поместье? Для каких грязных дел использовали?

Люциус всё же поднял чугунную голову.

— Поубавьте пыл, мисс Грейнджер, и держите себя в руках, не со своими дружками разговариваете, — и после ещё одного глотка огневиски, продолжил, глядя в блестящие в лунном свете глаза: — Было бы неплохо для начала поблагодарить меня, что остались живы. Ритуал с жертвой работает только для полукровок. Таких, как вы, выпивают подчистую.

— А вы всё-таки знали! — Грейнджер вскочила, делая пару угрожающих шагов в его сторону с палочкой наготове. — Ещё и Раудиса в это втянули, и мистера Мяги — да как вы это делаете?!

Древко почти упёрлось ему в шею. Девчонка сверкнула взбешённым взглядом. Прячет страх за бравадой и злостью, молодец. Жаль только, что пока не слишком умело.

Люциус изящно отвёл пальцем свободной руки кончик палочки в сторону.

— Не разочаровывайте меня. Неужели вам не хватило суток, чтобы прийти к очевидному выводу, что я здесь ни при чём? Лишь неприятное стечение обстоятельств и дезинформация. Банальное «спасибо» сойдёт, не сдерживайтесь.

— Спасибо! — яростно выплюнула девица, побелевшими пальцами стискивая рукоятку. — Моего Долга жизни вам мало, да? Теперь ещё поглумиться хотите?

— Успокойтесь, мисс Грейнджер, и сядьте.

Мерлин всемогущий, что за день бестолковых дежавю.

— От ваших воплей болит голова, а я не в том настроении, чтобы вести задушевные беседы. О Долге жизни речи не идёт, не те обстоятельства.

Он, конечно, умолчал, что спасал в первую очередь свою шкуру. Да и условия обета не позволяли сказать напрямую.

— Какие ещё могут быть обстоятельства? Вы спасли мне жизнь — я теперь вам обязана, — всплеснула руками Грейнджер, начиная мерить шагами небольшое пространство между креслами.

— Вот это звучит уже куда приятнее, хотя и всё ещё далеко от истины, — усмехнулся Люциус. — Хотите поиграть в допрос? Извольте. Только не мельтешите.

— Может, вам ещё и отсосать, Малфой? — зло бросила она, резко развернувшись в крайней точке своей траектории.

Какова, однако, нынче лексика в аврорате…

— Не отказался бы, — позабавленный грубостью её выпада, откликнулся Люциус.

Он с нескрываемым удовольствием пронаблюдал, как девчонка вспыхнула так, что даже шея пошла лёгкими красными пятнами. Ответом ему послужило возмущённое молчание, и не было зрелища упоительнее этого.

— Так что, вернётесь на больничную койку или всё-таки жаждете ответов?

Долгие несколько секунд во взгляде пыхтящей Грейнджер отвращение боролось с необходимостью знать. Она прерывисто и глубоко втянула в себя воздух, прикрыв глаза, уже спокойно выдохнула и села обратно в кресло, призывая манящими чарами ту самую бутылку и бокал.

— Ответы, мистер Малфой, мне нужны от-ве-ты.

* * *

— Так всё-таки что произошло в гроте? — спросила девица спустя десяток минут довольно неловкого молчания и половину бокала огневиски, растянутого мелкими глотками.

Люциус, до того развлекавший себя чтением тиснёных серебром корешков книг на полках, перевёл на неё взгляд и дёрнул уголком губ. Что ж, следовало ожидать, что в первую очередь его обуза захочет восполнить пробелы в памяти. У него уже была заготовлена для неё искусно слепленная из обрывков полуправда, но дьявол, как известно, всегда скрывался в деталях.

— А что всё-таки вам рассказал Дараньи?

— Мистер Малфой, вы опять за своё? — раздражённо фыркнула Грейнджер, скидывая обувь, подтягивая ноги к груди и кладя на них подбородок. — Я хотела бы сначала услышать вашу версию. А если рассказать чужую, точно попытаетесь надуть.

Он усмехнулся. Неужели стал настолько предсказуемым? Или девчонка наконец взялась за ум? В любом случае это осложняло дело, поэтому он постарался начать максимально обтекаемо:

— Хаос произошёл, мисс Грейнджер, хаос. С вами поначалу всё было в порядке, но на голос вы перестали реагировать практически сразу. Вас звал Мяги, вы не откликались, и он решил проверить, что происходит. Тут стало понятно, что ритуал пошёл не по плану, поскольку корни начали оплетать вас плотнее. Затем ваш коллега позвал меня, мы попытались вас высвободить, но это не решило проблему, только разозлили сущность, защищающую Дурмстранг…

Она едва заметно кивнула, мол, продолжайте, и наклонилась, чтобы поставить стакан на тонкий ковёр на полу, а затем снова обхватила колени, устраиваясь поудобнее. Не верит, и без того понятно — хотя в кои веки Люциус старался не слишком мешать вымысел со сказками. Обманывать Грейнджер по-крупному не было никакого резона, только новые проблемы городить в поддержании этой бессмыслицы.

— Со своей палочкой я не мог особенно помочь, а Мяги к тому моменту убедился, что с этой дьявольской ловушкой сладить будет трудно и вызвался привести целителя. Ваше состояние к тому моменту уже оставляло желать лучшего — мы сомневались, что вы дождётесь подмоги, поэтому я позволил себе вольность воспользоваться вашей палочкой, не будучи полностью уверенным, что слажу с её темпераментом. Сердечная жила дракона, мисс Грейнджер? Никогда бы не подумал.

— Да, а как вы поняли? — оживилась та, позволяя увести себя от опасной темы. — Вы что же, действительно не пользовались ей раньше? Она почти полтора года провалялась у вас в поместье!

— А вы вспомните, что это было за время, — хмыкнул Малфой, не особенно желая делиться подробностями с той стороны баррикад.

— Я знаю, что Волдеморт… — Люциус поморщился от упоминания имени, которое всё ещё не мог заставить себя произнести. — Что ваша палочка погибла из-за него. И вы все эти годы не колдовали?.. Мерлин…

— Только не надо жалости, мисс Грейнджер. Колдовал, конечно. По мелочам, как правило, и палочкой Драко — единственной, которая была доступна. Он извёл и палочку Нарциссы в своих похождениях в Хогвартсе, остальное изъяли, как вы помните.

— А ваша новая палочка? Робардс говорил, что найдёт вам что-то подходящее.

Люциус внезапно расхохотался.

— В чувстве юмора вашим коллегам… — Ох, как же он ненавидел в этот момент всю их шайку. — …не откажешь. Попробуйте.

Он подал палочку, небрежно придерживая ту за кончик. Грейнджер потянулась, опершись о подлокотник, и аккуратно забрала древко. Девять с половиной дюймов, пониженной упругости — оно, вероятно, принадлежало раньше какому-то упрямому и косному магу, причём не самых выдающихся способностей. Скорее всего, жертве репрессий предыдущего режима.

Грейнджер на пробу мелко вычертила Агуаменти над бокалом, но из воздуха материализовалась лишь пара крупных капель, с едва слышным звуком растёкшихся по дну. Нахмурилась и повторила действие более выраженно. Добилась лишь тонкой струйки, хотя было очевидно, что дело не в её магии.

— Она же… — попыталась подобрать корректное выражение Грейнджер, — она же дохлая. А внутри что?

— Орешник и волос единорога. Хозяин лишился её незадолго до смерти, я полагаю.

— Надеюсь, что естественной.

— Судя по состоянию палочки, вполне возможно.

Она ещё немного повертела древко в руках. Невзрачная рукоятка, небогатая отделка парой латунных колец с рунической гравировкой. Люциус наблюдал, как Грейнджер поджимает губы, приноравливаясь к рукоятке, и делает несколько жестов, характерных для диагностической магии. Неплохо же, однако, сейчас обучают мракоборцев.

У неё ожидаемо ничего не вышло — палочка лишь выбросила сноп синих искр и чудом не подпалила ковёр.

— Я был бы благодарен, если бы вы не пытались колдовать надо мной этим.

— Простите, — вполне искренне извинилась Грейнджер, протягивая ему рукоятку обратно. — Это бред какой-то, вы же ни к одному артефакту с ней не подступитесь.

— Верно. Вы думаете, целью Бруствера было помочь зарубежным коллегам?

— А зачем ещё вас высылать? Разве не логично держать своих при себе?

— Вы так наивны, мисс Грейнджер, — он заметил, как девчонка вскинулась, намереваясь защищать свои умственные способности, и поднял свободную ладонь, останавливая её на середине движения. — Не торопитесь насылать на меня все известные вам кары. В Министерстве вы без году неделя, глупо это отрицать, так же, как и то, что искусство хорошей политической интриги вам мало знакомо.

— И зачем же им свобода вашей семьи? И ваша в частности.

— Сомневаюсь, что это вас касается, мисс Грейнджер, но извольте. Ни для кого не секрет, что семья в моём случае является довольно мощным рычагом давления, что Малфои всегда выплывают из передряг, благодаря тому что держатся вместе. Вероятно, Бруствер посчитал, что длительная разлука с родными сделает меня сговорчивее и после моего позорного возвращения он сможет прижать нас посильнее, чем три года назад. Уехать меня вынудили с помощью пряника — послаблений для Драко и Нарциссы, а по возвращении, я крепко подозреваю, намерены воспользоваться кнутом.

— Слабо верится, если честно, — задумчиво произнесла Грейнджер. Люциус едва заметно пожал плечами, мол, дело ваше. — Зачем им ещё сильнее на вас давить? Обыски были, на вас и вашу семью столько следящих навесили, камин закрыли…

— И обществу этого достаточно, по вашему мнению? Пожиратели Смерти на свободе — вот что они думают. И это ещё один повод меня выслать. Драко был несовершеннолетним на тот момент, и по закону на мне ответственность за его действия. Нарцисса, спасибо Мерлину за малые милости, не имела метки, иначе и её, и меня ждала бы участь Кэрроу, Яксли, Долохова, Сивого и прочих. Даже с учётом ваших показаний наша семья дорого заплатила за то подобие свободы, которое нам предоставили.

— Всё равно это странно. Они высылают вас, теряют над вами контроль. Зачем вам возвращаться тогда? И как убедиться, что вы не возьмётесь за старое?

— А вот здесь, мисс Грейнджер, в игру вступаете вы. Мракоборец с высокими моральными принципами, нянька и голос совести. Не отказывайте Министерству в их доле наивности. Не думаете же вы, что вас послали действительно разбираться с опасными артефактами? Не исключено, что в условиях вашей командировки напрямую прописан запрет на содействие мне в этом вопросе.

Он заметил, как напряглись её предплечья, обнимавшие колени, как обозначилась небольшая морщинка на лбу. Грейнджер наверняка вспоминала документ, который подписывала три дня назад практически не глядя.

— А сейчас вы обдумываете, как этот провал отразится на вашей репутации, — усмехнулся Люциус, — и выводы вам совершенно не нравятся, поскольку выходит, что вас тоже выслали. И поставили пятно на образе «золотой девочки», которая со всем справлялась.

Послышалось нервное постукивание пальцев по подлокотнику — Грейнджер развернулась из своего кокона и выпрямилась в кресле.

— И что вы планируете делать с этой ситуацией, мистер Малфой?

— Ничего, мисс Грейнджер. Их ожидания — не моя забота. А то, как я буду разбираться с артефактами, — не ваша.

— А что было с мистером Раудисом два дня назад? Вы о нём не сказали ни слова.

Как же не вовремя она вернулась к изначальной теме и включила мракоборческую дотошность! Фамилия Раудиса по идее вообще не должна была всплыть, если бы Люциус получше выстроил линию событий в своей полуправде. Или отшил Грейнджер не так грубо, защищая свои планы на завтрашний день.

Над куполом понемногу начинало светлеть небо.

— Карл покинул нас практически сразу. Он не выносит вида крови.

— Странно. Мне кажется, я слышала его голос, он вам что-то говорил про десять минут…

Мордредово отродье! И что теперь он, предполагается, должен сделать? Подтвердить и подставить мальчишку, который действовал в интересах своего благодетеля, либо необратимо очернить себя и похерить возможность скинуть часть работы на Грейнджер, которая совершенно точно не способна сидеть сложа руки.

— Ожидалось, что в течение десяти минут вы закончите с этим, и он собирался подождать нас снаружи.

— Та-а-а-ак, и мистер Мяги, обратившийся за помощью, его не встретил?

— Этого я не знаю. Карла я в тот день больше не видел, а у меня были дела поважнее.

— И что же это за дела, позвольте полюбопытствовать? — Гермиона снова села на излюбленного конька, пытаясь выяснить не только подробности его действий, но ещё и их мотивы.

— Например, спасение одной неуёмной сотрудницы Министерства от неминуемой гибели, — процедил он. — Вы верно оценили ситуацию, мисс Грейнджер, и я действительно поручился за вас своей кровью и своей магией, чудом не отправив к праотцам нас обоих с помощью вашей палочки. Если вас волнуют подробности, обратитесь к Дараньи, поскольку я не намерен возвращаться к этому отнюдь не приятному опыту.

— Я не понимаю. Я для вас обуза, вы сами сказали. В чём резон меня вытаскивать?

Малфой замолчал. Потянулся к бутылке на столике рядом с креслом, плеснул себе ещё на два пальца и сделал небольшой глоток, собираясь с духом, чтобы нарушить один из пунктов обета… или придумать очередную полуправду. Лучше, конечно, второе, потому что даже от мысли о том, чтобы раскрыть существование Непреложного, запястье обожгло огнём. Дрянная магия, слишком честная и контролирующая даже его помыслы.

Молчание затянулось.

— Мистер Малфой?

— Придумайте себе объяснение сами, Грейнджер, и прекратите мне докучать, — не выдержал он наконец. От недосыпа в голове начало мутиться, новая порция огневиски путала мысли, а ещё появилось ощущение, что он и так перед ней вывернул всё, что можно было вывернуть.

Люциус поднялся, намереваясь отправиться к себе и положить конец этому ментальному стриптизу. Допил в два глотка алкоголь; напрягшись посильнее, сполоснул за собой стакан крайне приличным Агуаменти и вылил воду в кадку ближайшего растения. Грейнджер за спиной с шорохом поднялась на ноги и левитировала посуду в сервант, догоняя.

Она спустилась следом по лестнице, молча пересекла преподавательское крыло и, поравнявшись с Люциусом, всё-таки решила нарушить молчание:

— Спасибо, что не бросили, мистер Малфой. И простите, что думала о вас хуже, чем вы есть. Завтра я уже буду на ногах, давайте после завтрака осмотрим фронт работ и подумаем, что делать с вашей палочкой.

Он обернулся на голос, отмечая серьёзность и искренность её тона, слабый намёк на улыбку и сияние Люмоса, отражающееся в глазах. Блаженная Цирцея, какая же она всё-таки…

— Со своими проблемами я буду разбираться сам. Найдите себе занятие, за которое вас не уволят, Мерлина ради, и не ищите меня завтра.

Он направился в сторону гостевой башни — противоположно пути к больничным палатам — но Грейнджер не отвязалась.

— Стойте!.. Да стойте же! Куда вы собрались с этой палочкой? И не говорите, что не планировали покидать Дурмстранг, не поверю. Получите расщеп — и чем это поможет?

Люциус витиевато выругался сквозь зубы.

— А вы возомнили себя спасительницей немощных? Или решили выполнять свой контракт няньки? Довольно, незачем постоянно указывать мне на текущее положение дел.

— Я лишь хочу облегчить вам и себе жизнь, Малфой. — Она наконец обогнала его и остановилась, перекрывая путь к жилым комнатам. — И избавиться от Долга, если уж на то пошло, тоже. Моё содействие не оскорбляет вас как волшебника, не принижает ваших способностей, прекратите приписывать окружающим дурные намерения — не все подобны вам.

Она спохватилась, но было уже поздно.

— Вот мы и выяснили, кто есть кто, мисс Грейнджер. Не советую со мной связываться — запачкаетесь.

Он обошёл оглушённую собственной оплошностью Грейнджер и устало продолжил путь в темноте, ощупывая в кармане палочку. На этот раз девчонка не стала его догонять.

Примечания:

Шаг вперёд и два назад — это про них. Как думаете, Герм действительно выслали? И как теперь Люциус обзаведётся нормальной палочкой?

1) канонный персонаж вселенной Роулинг, американский мастер-палочкодел

Вернуться к тексту

2) прим.: шпалера — то же, что и гобелен, но без привязки к мануфактуре

Вернуться к тексту