Я, снова я и Грейнджер (гет)

Разум человека — неизведанные лабиринты.

По крайней мере, так заверяла книга, пристроенная на коленях и изученная вплоть до каждой закрученной буковки. Запретная энциклопедия необходимых знаний, которую Гермиона вот уже неделю носила с собой, скрывая от любопытных глаз и читая при всяком удобном случае. За это время она успела тщательно погрузиться в науку, изучающую сознание, даже заинтересоваться сложными исследованиями, коих в данном томе имелось предостаточно.

И все же, все же, все…

Как ни печально, оставалось слишком много пустых, незаполненных страниц там, где обязаны были находиться ответы или хоть какое-то их подобие. Все исследования, наблюдения, временами перетекающие в чрезмерно смелые умозаключения, не имели за собой никаких доказательств, а следовательно являлись всего только неподтвержденными теориями Орштрейна Серого — не очень знаменитого автора еще менее знаменитых томов: «Загадочные лабиринты магического разума».

Вероятно, Орштрейн смог бы пролить свет на некоторые пробелы в расследованиях? Если, конечно, он все еще жив и находится в здравом рассудке…

— Я знаю кто это.

С гордостью сообщил Гарри, прервав хаотичный поток ее тревожных мыслей. При этом уголок его губ дрогнул в самодовольной улыбке, а в зеленых глазах, даже сквозь стекла очков, блеснул опасный задор.

Гермиона перелистала страницу и вздохнула:

— Обычно, после этих слов, ты начинаешь перечислять весь Хогвартс.

— На этот раз все иначе, — возразил он, поправив очки. — Рон сам мне сказал.

Гермиона изумленно приподняла брови, отвела взгляд от книги, не в силах сдержать порыв охватившего любопытства.

— Во-от как? — и задумчиво постучала пальцами по корешку. — Так он действительно скрывал от нас девушку, а его странное поведение никак не связано с проблемами с учебой?

— Ты такая наивная, Гермиона, — Гарри снисходительно покачал головой, присаживаясь рядом на подоконник, откуда открывался неплохой вид на внутренний двор и соседние окрестности.

Грейнджер нахмурилась.

— Но почему он молчал, увиливал, в конце концов, скрывался? — пусть неразумно, но ее вдруг заполнила непредвиденная обида. Пять лет она спасала этих неблагодарных искателей приключений от всевозможных проблем и темных колдунов с манией величия, а теперь у мальчиков появились от нее секреты. Что же дальше? Тайное бракосочетание в темном лесу? Дети? Учеба за границей? — И, кстати, ты так и не назвал имя.

Гарри нарочно растянул молчание на долгую минуту, прежде чем ответить:

— Полумна Лавгуд.

Гермиона фыркнула.

— Невозможно. Немыслимо. Исключено, — заявила она. — Рон считает ее, цитирую: «полоумной», а Луна говорит, что в жизни не встречала таких самовлюбленных, эгоистичных скептиков. Да между ними общего меньше, чем у моего Живоглотика и миссис Норрис, — но вдруг она замолчала, засомневалась. В последнее время грань между возможным и невозможным стала практически прозрачной, а учитывая сколь запутаны лабиринты магического разума… — Ты уверен?

— Не совсем, — нехотя признался Гарри. — Вообще-то, он не называл точных имен. Только сказал, что встречается с самой милой, красивой, доброй девушкой в Хогвартсе. По-моему, тут все очевидно.

— И ты решил, что это Луна, — прыснула Гермиона. — Без каких- либо аргументов, зацепок, основываясь исключительно на собственные предпочтениях?

— Ну а кто еще? — пожал плечами Гарри. — Думаешь, Лаванда? Падма? Жасмина?..

Гермиона закатила глаза.

— Мы опять вернулись к тому, с чего начинали, а у меня и без того хватает дел.

— Что ж, по меньшей мере, мы точно знаем, что это не ты, — проворчал Гарри. — И кстати, что ты там читаешь?

Он шагнул в ее сторону, пытаясь прикоснуться к секретной рукописи. Однако Гермиона оказалась проворнее. Она ударила его по руке, затем, молниеносно захлопнув книгу, убрала ее в сумку и, сдув со лба выбившуюся прядь волос, непринужденно ответила:

— Ничего особенного, так… дополнительное задание по травологии, — и пока на нее не посыпались новые вопросы, искусно перевела тему: — Обсудим день рождения Симуса.

— Ах да, — Гарри заметно повеселел, совершенно позабыв о книге. Как предсказуемо… — Мы планируем устроить вечеринку-сюрприз в Хогсмиде.

— Что?! — вскрикнув, Гермиона даже вскочила с места, чем сразу же привлекла нежелательное внимание проходившей мимо пуффиндойской парочки. Поэтому перешла на злой шепот: — Вы совсем из ума выжили?!

— Ты кстати, тоже приглашена, — легкомысленно сообщил Мальчик-Который-Чудом-Выжил-Без-Каких-Либо-Инстинктов-Самосохранения. — Будут только самые близкие друзья и доверенные лица.

Она прикрыла веки в безмолвном ругательстве, ведь за годы дружбы прекрасно уяснила, чем обычно заканчиваются подобные начинания. Сама не раз оказывалась невольной свидетельницей гриффиндорского безрассудства, заразительного и пагубного, точно хроническая Драконья оспа.

— Если Амбридж узнает…

— Она не узнает, — отмахнулся Гарри, хоть непонятно, откуда черпал столь твердую уверенность. — Брось, Гермиона, все пройдет идеально, гладко и без каких-либо осложнений, обещаю! — и пусть на ее лице наверняка отразился весь скепсис мира, он воодушевленно продолжил: — Фред и Джордж уже нашли нам укромное местечко на окраинах Хогсмида и собираются украсить помещение разными волшебными шутками и приколами, а ты знаешь: в этом равных им нет во всей магической Британии! Кроме того у нас будет певучий шоколадный фонтан, где на шоколадных кувшинках будут плавать шоколадные лягушки; воздушные шары, наполненные летучими поздравительными конфетти и торт с малиновым вареньем.

— Звучит безответственно и глупо.

Но Гарри лишь мечтательно вздохнул, проигнорировав ее справедливое замечание:

— И… там будет Чжоу.

Мысленно Гермиона чертыхнулась, а разглядев надежду, плескающуюся в изумрудных глазах лучшего друга, и вовсе отчаялась. Задумалась. Почти смирилась. Оценила последствия на специальных весах ужасности, прикинув, сколько правил придется нарушить за ночь. Еще раз задумалась. Впрочем, не сложно догадаться: все дальнейшие попытки докричаться до здравого смысла обречены на тотальный крах, ведь переубедить Гарри, если он что-то задумал — заранее проигранная битва. Остается разве что свести заранее угадываемый ущерб к минимуму.

— Никакого алкоголя, огнеопасных фейерверков и прочих безумных затей, — Гермиона строго скрестила руки на груди. — Потому что если все закончится, как в прошлый раз, ты сам будешь объяснять бабушке Невилла, почему именно его жаба едва не сдохла, пока ее пытались превратить в прекрасную принцессу.

В ее недовольству, Гарри издал смешок. Но затем, очевидно приметив адское пламя в ее взгляде, откашлялся в кулак и миролюбиво произнес:

— Договорились, — облегченная улыбка, ехидный смешок. — Рон будет неописуемо счастлив узнать, как горько ошибался. Знаешь, он ведь был совершенно уверен, что ты ни под каким видом не позволишь нам устроить Симусу праздник и насладиться весельем.

— Звучит так, словно вы считаете меня бесчувственной занудой, не способной получать удовольствие от повседневных мелочей, — Гермиона мрачно сузила губы, еще не совсем понимая, стоит ли затаивать обиду.

Гарри пожал плечами:

— Не смотри на меня так. Это не мои слова.

И Гермиона все-таки обиделась. Сильно.

Послушать Гарри и Рона, так она никогда не поддерживала их в самых рискованных, порой откровенно безумных затеях, жертвуя собственными нервными клетками и моральными принципами. Между тем в действительности вся ее недолгая жизнь являлась нескончаемой чередой головокружительных, рискованных приключений, в которые она впутывалась исключительно благодаря беспечности друзей и собственному стремлению предотвратить неминуемый хаос. Годрик видит, года не прошло без каких-либо незапланированных, смертельно опасных происшествий, однако Гермиона ни разу не пожаловалась. Даже когда на нее напал Василиск, даже когда профессор, обернувшись бешеным оборотнем, чуть не загрыз ее кости…

Хорошо, возможно, иногда она перебарщивала с опекой. Может, зря так сильно переживала, трансфигурируя муху в слона. Вероятно, ей не следовало так часто напоминать о правилах, экзаменах, ответственности, последствиях и составлять диаграмму причинно-следственной связи в порыве нервного воодушевления. И уж точно не стоило заставлять Рона переписывать эссе по рунам из-за одного едва заметного, но крайне неаккуратного пятна…

Пусть так. И все же: весьма нетактично с их стороны называть занудой единственную крупицу здравого смысла. Кажется, одну на весь львиный факультет.

— Не дуйся, Гермиона, — попросил Гарри, мягко толкая ее плечом. — Ты ведь знаешь, что Рон, как и я, очень ценит твою дальновидность. Представить страшно, что бы мы без нее делали…

Гермиона недоверчиво хмыкнула и поинтересовалась:

— А где он сам? — Частично приятные слова заставили ее оттаять, но показывать этого она не спешила. Так что добавила в голос побольше иронии: — Не терпится поделиться с ним радостными новостями.

— Вообще-то, не имею не малейшего представления, — нахмурился Гарри. — Он испарился сразу после ужина, хотя я говорил, что мы собираемся навестить Хагрида. Либо забыл, либо развлекается со своей пассией, с коей до сих пор не потрудился нас познакомить.

— Не дави на него. Он обязательно нам обо всем расскажет, когда будет готов — советовала Гермиона. Но Гарри уже достал из кармана мантии карту Мародеров, приблизил к ней волшебную палочку. — Что… что ты делаешь?

Не замечая ее замешательства, он прошептал ключевые слова: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!», после чего на неприглядном куске пожелтевшего пергамента начали проявляться чернильные пятна, линии. Они соединялись, пересекались, расползались, как паутина, по краям бумаги и вскоре наверху распустились, подобно цветам, выведенные зелеными чернилами слова:

Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост!

Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ.

Осуждая себя за любопытство, Гермиона все же присоединилась к поискам, оправдываясь перед совестью жестокой необходимостью. Обстоятельства могут толкать на безумные шаги, а она всего лишь…

Нужное имя бросилось в глаза сразу, стоило отыскать на карте библиотеку.

Драко Люциус Малфой, если верить магическому артефакту, бесцельно расхаживал по библиотеки, точно ужаленная черепаха. Или, вернее, хорек.

Не сдержавшись, Гермиона издала смешок. К счастью, Гарри был слишком занят собственными поисками, чтобы это заметить.

— Нашел! — воскликнул он, — Рон как раз на пятом этаже, недалеко от лестниц, — и вскочил с подоконника, сделал несколько стремительных шагов, не отрываясь от карты Мародеров. После чего неожиданно остановился. — Какого черта?

Изумленно вскинув брови, Гарри продемонстрировал то, что его так поразило. А именно: надпись рядом с именем младшего Уизли, гласившая: «Пэнси Элоиза Паркинсон».

— Ее второе имя — Элоиза? — ахнула Гермиона. — И почему она находится так близко к Рону?

— Стерва! — с негодованием бросил Гарри. — Застала его одного, загнала в угол, как бедную мышь, и теперь издевается, будто хищная кошка!

— Какой кошмар! — ужаснулась Гермиона. — Нужно спешить на помощь!

И не растрачивая более ни секунды, бросились, куда указывала карта. Преодолев длинный коридор всего за минуту, они оказались рядом с лесничими пролетами, обнаружили странную, пугающую картину: Рон стоит, беспомощно вцепившись руками в перила; напряженное лицо настолько красное, что веснушки практически незаметны на нем; одежда помята; волосы взъерошены, точно после схватки с хищной, дикой кошкой. Которая, между тем, находилась в опасной близости от жертвы, обхватив тонкими, цепкими руками шею Рона. Очевидно, с самыми дурными и преступными намерениями. Не исключено, что даже пыталась его задушить.

К счастью, Гермиона с Гарри подоспели как нельзя вовремя.

— Отойди от него, Паркинсон! — потребовала Гермиона и, нащупав волшебную палочку, приняла боевую стойку.

Слизеринка едва заметно вздрогнула, замерла, словно ее застали врасплох во время чего-то очень и очень нехорошего, после чего отпустила Рона и отошла на безопасное расстояние, поправляя зеленый галстук. Черные, жестокие глаза, какими могла похвастаться не каждая ядовитая гадюка, смотрели на неожиданную подмогу с откровенной злобой.

— Так, так… Что это у нас? — прошипела она, вновь нацепив на лицо привычную маску высокомерной невозмутимости. — Уизли, ты опять забыл приготовить своим вездесущим друзьям успокоительное?

— Никак не мог определиться с выбором: лимонная кислота, желчь, слезы девственниц, кровь младенцев… — перечислял Рон на пальцах. — А ты что пьешь по утрам, Паркинсон?

— Средство от тошноты, — выплюнула она. — Чтобы во время разговора с тобой, меня не вырвало на твои безвкусные ботинки. И, кстати, с микстурой для остроумия можешь завязывать: твои шутки не вызывают ничего кроме жалости и попахивают деревней.

— Какая же ты стерва, Паркинсон! — не выдержала Гермиона.

— Книжным червям слово не давали, — свирепо огрызнулась та, презрительно кривя тонкие губы.

— Как и тебе, мопс, — вмешался Гарри.

— Тебе следует поменять очки, Поттер. Похоже, ты спутал меня со своей подружкой.

— Ах ты… ты! — вскипел Гарри в тщетных попытках подобрать наиболее точный эпитет.

— Как содержательно, — утомленно вздохнув, слизеринка вознесла глаза к потолку. — К сожалению, у меня нет времени ждать, пока ты закончишь предложение. — Она перевела хмурый взгляд на Рона, будто решив сосредоточить на нем все недовольство. — Уизли, с тебя пять очков за испорченное… настроение. Еще пять — за грубость друзей. И если кто-то из них вновь назовет меня мопсом, расплачиваться будешь ты.

— Еще посмотрим, — процедил Рон сквозь стиснутые зубы. — Смотри не пожалей о сказанном, Паркинсон. Ведь мне будет плевать на твои мольбы…

Слизеринка хмыкнула, улыбнувшись уголком накрашенных персиковым блеском губ, и, гордо взмахнув короткими волосами, зашагала вниз по закрученной лестнице.

В наступившей тишине Гермиона и Гарри с подозрением уставились на Рона.

— Ох уж эти слизеринцы… — покачал он головой.

И пусть вел себя как ни в чем не бывало, все-таки старательно отводил взгляд в сторону. Подозрительно. Слишком подозрительно.

— Чем ты здесь занимался? — Гарри недоверчиво приподнял бровь. — Мы ведь договаривались навестить сегодня Хагрида. Мы ждали тебя почти час.

— Ну… Эм… Вообще-то… — Рон дважды моргнул. — Я уже собирался к вам, когда ко мне подбежал один из первогодок и попросил разобраться с Паркинсон. Представляете, она забрала у него маггловскую игрушку, которую бедному мальчику подарили родители на Рождество…

— Как его звали? — поинтересовалась Гермиона.

— Его?

— Первогодку.

— А… вот ты о ком… Эмм… Мерлин…

— Его звали Мерлин? — изумился Гарри.

— Мордред… — Рон хлопнул себя по лбу.

— Так Мерлин или Мордред? Приятель, определись уже…

— Вспомнил! — вскрикнул Рон. — Его звали Вульфрик. Точно, Вульфрик! Вульфрик Руперт Гринт!

— Ты даже запомнил второе имя, — сухо заметила Гермиона.

— У меня прекрасная память на имена.

Чтобы поверить в столь откровенную чушь, нужно быть полной дурой, и, переглянувшись с Гарри, она поняла, что он думал точно так же. Абсолютно точно: Вульфрик Руперт Гринт — лишь плод отвратительнейшего и наименее правдоподобного вранья, которым ум Гермионы оскорбляли в жизни.

А еще несложно догадаться, что за всем этим непозволительным лицемерием стояла самая милая, красивая и добрая девушка в Хогвартсе.

Может, и правда Полумна? Может, ее защищал Рон от злостной слизеринской стервы?

Она пообещала себе подумать об этом позже. Сразу после того, как навестит Хагрида, организует вечеринку для Симуса и самолично позаботиться о том, чтобы она не превратилось в очередную проблему. Даже если для этого придется отложить на время исследования о запутанных лабиринтах магического разума…

* * *

— С днем рождения, Симус!

По круглому залу заброшенного паба прошелся гул радостных голосов и аплодисментов; темнота, где затаились гости, рассеялась в призрачном свете волшебных фонарей; под звуки взрывающихся хлопушек с потолка посыпались крошечные звезды и разноцветные воздушные шары. И, конечно же, шоколадные лягушки.

Замерший в дверях Симус, не сразу прошел внутрь. Даже учитывая, что болтливая Лаванда наверняка раскрыла большую часть их вечеринки-сюрприза, ему потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с восторженным изумлением и широко улыбнуться.

— Это так неожиданно и мило! — воскликнул виновник торжества, глаза его растроганно засверкали, а руки потянулись к друзьям с крепкими объятиями.

«Замечательно» — одобрительно кивнула Гермиона.

Пока все шло хорошо, четко по плану: сестры Патил подготовили трехъярусный шоколадный торт с малиновой начинкой, украшенный волшебными свечами, складывающимися в переменчивые буквы, затем — слова с милыми поздравлениями и пожеланиями; Колин с профессиональным усердием фотографировал именинника, тщетно пытавшегося задуть свечи под добрые насмешки девочек; Гарри и Рон аккуратно разлили розовый пунш по праздничным бокалом; и даже плотоядное растение Невилла, которое он почему-то решил занести с собой на вечеринку — мирно дремало в углу, лениво следя за немногочисленными мухами.

Возможно, Гермиона зря так переживала. Да, скорее всего, сильно заблуждалась, когда выстраивала в голове всевозможные сценарии ожидающихся вакханалий; пожалуй, даже ошибалась, тщательно продумывая пути к отступлению в случаях непредвиденных обстоятельств в специальном разделе дневника.

«Как глупо» — ругала себя она, наблюдая за вполне организованным весельем.

Вероятно, Рон был прав, когда указывал на ее излишнюю осторожность и недоверие к шумным, необузданным праздникам. Естественно, это не давало ему никаких прав называть ее скучной и тем более дотошной, а еще обвинять в деспотичном желании держать под контролем весь злополучный замок… И все же. Гермионе считала себя достаточно взрослой и благоразумной, чтобы признать, что ошибалась.

И даже почувствовала укол вины. Как только она могла так плохо думать о здравомыслии друзей и сокурсников? Пусть значительная их часть числилась на гриффиндорском факультете, это ведь не значило, что им не присущ элементарный инстинкт самосохранения.

Да, да. Точно. Так что она обязательно признает свою вину при первом удобном случае.

Решив далее не зацикливаться на беспочвенных сомнениях, а вместо того попытаться разделить всеобщее веселье, Гермиона взяла себе стакан тыквенного сока и расслабленно устроилась на удобном диванчике, откуда открывался неплохой обзор на весь зал. Ведь терять бдительность до конца — тоже не стоило.

Спустя пару минут к ней подсел Гарри.

— Как тебе праздник? — спросил он и отпил из своего стакана.

— Здесь очень… — она нахмурилась, подбирая нужное слово, — оживленно. По-моему, Симус в восторге.

— Да, — безрадостно кивнул Гарри, после чего, поправив очки, перевел взгляд в сторону барной стойки, где одиноко стояла Чанг в облегающем красном платье. — Она выглядит такой печальной и потерянной…

— Не хочешь подойти и поздороваться? — предложила Гермиона.

— Думаешь, стоит? — изумрудные глаза наполнились надеждой.

— Ты мечтал об этом с прошлого года, — пожала она плечам.

И едва не поморщилась. О том, насколько сильно мечтал Гарри о Чжоу, можно было писать книги, слагать легенды. Не исключено, что по объему его несуществующая история с Чжоу превзошла бы даже знаменитую «Историю Хогвартса». Однако Грейнджер растеряла бы терпение еще на первых страницах. Страшно представить, сколько раз в день ее лучший друг произносил имя, от которого даже Рон шарахался сильнее, чем от печально известного Волан-де-Морта; сколько времени, сил и энергии потратил на бессмысленные душевные терзания, забыв про все на свете. Даже про учебу!

Мерлин Всемогущий. Да все эти танталовы муки не стоят и ржавого, ломанного галлеона!

К счастью, с ней подобного никогда не случится. О чем при необходимости засвидетельствует знаменитый Виктор Крам — самый завидный жених магической Британии и единственный охотник превратить ее в влюбленную дуру. Жаль, конечно, но она оказалась для этого слишком умна и рассудительна. Пусть некоторые недалекие, склонные к потустороннему профессора и считают ее душу сухой, как страницы любимых учебников.

Пусть так. Зато она никогда не будет выглядеть так жалко, как бедный Гарри, подправивший непослушные волосы и снявший очки, из-за чего сразу же подскользнулся, не заметив ковра под ногами. И вот спустя пару напряженных минут, он набрался своей знаменитой смелости и зашагал прямо к Чанг.

Еще несколько шагов. Осталось только открыть рот и сказать «Привет!». Почти получилось…

Грейнджер чертыхнулась.

Мальчик-Который-Выжил, Мальчик-Который-Еще-В-Одиннадцать-Лет-Убил-Своего-Учителя, Мальчик-Который-Также-Убил-Огромную-Змею-И-Напугал-Полчище-Дементоров… В конце концов, Мальчик-Который-Выиграл-На-Турнире-Трех-Четырех-Волшебников! Ее лучший друг Гарри, о котором она всегда думала как о символе непоколебимой храбрости и твердости — поймав заинтересованный взгляд Чжоу, трусливо свернул на середине пути и резко направился в сторону стола, где сидел Рон.

Еще одно подтверждение ее жизненным принципам и убеждениям.

— Чем занимаешься? — громкий голос Джинни, раздавшийся под самым ухом, вырвал Гермиону из собственных мыслей.

— Да так… — уклончиво ответила она, пожав плечами, — развлекаюсь. Хочешь присоединиться?

Джинни кивнула, медленно переведя внимание в сторону брата, как раз отложившего в сторону торт, чтобы стукнуться бокалом с Гарри, не отрывавшего печального взгляда от объекта своих односторонних желаний.

— Мальчики такие глупенькие, — вздохнув, покачала головой Джинни.

— Находишь? — спросила Гермиона, впрочем, не собираясь оспаривать данное умозаключение.

— Посмотри на него, — и не нужно было даже смотреть в указанном направлении, чтобы понять, о ком именно шла речь. — Бегает за Чжоу и искренне верит, что она не подозревает о его очевидных чувствах. Хотя на самом деле, Гарри ей просто не интересен. Она все еще любит Седрика и не собирается…

Вдруг Гермиона нахмурилась, привлеченная неожиданным шумом: под громкую музыку и всеобщий восторг в помещение ворвались близнецы Уизли, каждый с тяжелой стеклянной тарой в руках, заполненной чем-то опасно напоминающим огневиски.

— Какого Мордреда, вы творите?! — вскипела Гермиона и, позабыв о Джинни, бросилась к правонарушителям.

— Пытаемся расшевелить эту унылую, прости меня Годрик за такое определение, вечеринку, — объяснил один из братьев.

— Будет феерично, — дополнил другой и легкомысленно подмигнул: — Мы об этом позаботимся.

— Ни. За. Что! — яростно зашипела Гермиона и схватила за воротник одного из братьев. Кого именно, точно не знала, но твердо потребовала, глядя в лицо: — Немедленно уберите отсюда весь алкоголь! Мы так не договаривались!

Они одновременно закатили глаза.

— Брось, Грейнджер, — начал Фред. Или Джордж. — Ты ведь не всерьез думала устроить безалкогольную вечеринку?

— Нам уже не по шесть лет.

На нее смотрели сочувственно, что лишь сильнее злило и раздражало.

— Я не позволю вам все испортить! — сообщила она. Не так уверенно, как собиралась. — Вы не можете…

— Грейнджер, Грейнджер…

— Тебе стоит хоть иногда отключать этот ужасный режим скучной школьной старосты…

— Никто не любит зануд, так что…

— Остынь…

— Расслабься…

— Наслаждайся праздником…

— И не порть другим веселье.

И скрылись в толпе вместе с огромным количеством огневиски.

Гермиона даже не успела взорваться от переполнявшего негодования и, что важнее, придумать, как остановить надвигающую катастрофу. Рука сама собой тянулась к волшебной палочке, но внутренний голосок призывал к менее поспешным решением. Конечно, она могла заколдовать самонадеянную, дерзкую парочку, заставив пожалеть о каждом озвученном слове, но… Что делать с остальными? Не могла же Гермиона проклясть всех гостей, которые тем временем успели добраться до запретных напитков? Может, стоит спросить совета у Гарри? Рона? Ей срочно нужен здравомыслящий человек!

— Пунша?

Точно откликнувшись на ее отчаянных зов, рядом с ней материализовался Невилл с бокалом в руках.

Гермиона благодарно приняла напиток, намереваясь хоть немного остудить клокочущую злость и чувство разрастающейся тревоги, но, отпив, сразу же выплюнула содержимое и грозно зашипела:

— И ты, Невилл?! — она нависла над ним статуей праведного гнева. — Ты что, пытался меня опоить? Думаешь, я не знаю вкус огневиски? Считаешь, я скучная зануда, ничего не знающая о человеческом веселье за пределами библиотеки? Да что бы ты знал, я попробовала его еще на третьем курсе, пока ты и твои дружки радовались сливочному пиву!

Выговорившись, она гордо сдула сбившиеся пряди со лба, с вызовом приподняла подбородок и вылила содержимое стакана на ковер, сделав мысленную заметку очистить его, когда этот кошмарный вечер, наконец, закончится.

— Прости, — буркнул Лонгботтом и уполз вместе со своим растением, словно подлая ящерица.

Предатель.

К счастью, оглядевшись, она наконец отыскала Гарри. Он вновь присел на диванчик в мягкой обивке, оперевшись щекой на ладонь и отсутствующе наблюдая за счастливыми влюбленными парочками.

— Это возмутительно! — проворчала Гермиона, в бессилии плюхнувшись рядом.

Кто-кто, а Гарри точно ее поймет и утешит.

— Да, — согласно отозвался он и тяжело вздохнул. — Даже не помню, когда она в последний раз искренне улыбалась… — еще один исполненный горькой иронии вздох. — Наверное, с Седриком. А ведь у нее такой прекрасный смех, совсем как пение колокольчиков… Такие красивые губы, глаза… Когда она смотрит на меня, я вижу там звезды… Все мои самые любимые созвездия…

Гермиона с подозрением всмотрелась в его лицо, выхватила стакан в его руке, принюхалась.

Мордред! И здесь алкоголь!

— А знаешь что? — Гарри преисполненный уверенности поднялся с места, совершенно не замечая грейнджеровсого гнева. — Я пойду к ней прямо сейчас и скажу это глядя прямо в звездное небо! Ей придется меня выслушать! — затем, уже вскочив на ноги, бросил в ее сторону: — Спасибо за помощь, Гермиона!

И стремительно, подобно Нимбусу2000, пересек зал приблизился к удивленной Чанг, которая, впрочем, как показалось Гермионе, тоже успела выпить. Затем Гарри нерешительно замер, нахмурился, очевидно, позабыв все нужные слова и возвышенные эпитеты. Еще одна напряженно-неловкая секунда, и он резко притянул обескураженную Чанг к себе и страстно поцеловал прямо в приоткрытые губы.

Какой ужас.

Но, видимо, Чжоу думала иначе, так как ответила на грубую ласку и даже приобняла Гарри за плечи.

Что ж, по крайней мере, теперь у него будет меньше причин для бесполезных переживаний.

Но порадоваться своим мыслям Гермиона не успела. Она заметила Джинни в другом конце зала, расстроенную и разочарованную, как никогда. И если страдания Гарри по Чанг длились всего только год, чувства Джинни зародились с первой же встречи. Как в какой-то романтической, слегка наивной сказке, где достаточно одного только взгляда, чтобы понять, с кем хочешь провести остаток дней. А учитывая, как героично Гарри спас ее от ядовитого Василиска… У Джинни не было никаких шансов, чтобы не поддаться туманящим разум чарам и необъяснимым эмоциям.

И пусть Грейнджер до конца не понимала природу этих чар, не могла не заметить, как сильно поцелуй задевал Джинни. Поэтому сразу же решила поддержать ее разговором. Когда вдруг заметила, как Уизли нахмурилась, резко отобрала бокал у брата, выпила содержимое до последней капли, а после — подошла к Дину Томасу.

Мерлинова задница. Все летело в Мерлинову задницу…

Музыка становилась все громче, как и необузданные крики гостей. Хоть кричи во все горло, никто не разберет протестов и призывов к осторожности. Поэтому Гермиона едва ли успевала предотвращать наиболее рискованные мероприятия, как, например: обезвреживание острого дротика, летящего прямо в голову Невилла; спасение Лаванды от агрессивно настроенной Падмы Патил, уверяющую, что первая пригласила Маклаггена на танец; погашение возгорания, устроенного самим именинником, очевидно, не слышавшим ничего о пожарной безопасности и том, насколько опасны могут быть петарды.

Что уж говорить о тех, кто затеял игру в Бир-Понг и Эрни Макмиллане, решившим: «Это ведь такая замечательная, гениальная идея — напоить плотоядное растение Невилла огневиски!». Не подоспей Гермиона вовремя, чертов идиот остался бы без пальцев.

Безумные, бесстыдные танцы; битье посуды, мебели; несанкционированное применение магии; Рональд Уизли — взобравшийся на барную стойку и развлекающий опьяневших друзей историями о несъедобных пирогах миссис Уизли. Все эти пункты имелись в списке Грейнджер. Но она даже в самом страшном сне вообразить не могла, насколько ужасной будет реальность. И уж точно не рассчитывала, что придется придерживать волосы Анджелины Джонсон в туалете.

Дурацкая. Дурацкая вечеринка…

Хуже и быть не может. Хуже — невозможно. Хуже, только…

Гермиона замерла на месте. Впрочем, как и весь злосчастный паб.

Из распахнутой двери внутрь всеобщего веселья ворвался морозный ветер, снег и вся Инспекционная дружина, во главе с злорадно оскалившимся Драко Малфоем.