День его свадьбы (гет)

Мисс Грейнджер чувствовала себя невероятной трусихой. Сейчас, по прошествии времени, ей казалось, что она Волан-де-Морта боялась меньше, чем встречи с лучшим другом. Несколько раз Гермиона пыталась написать ему, но так и не отправила письма. Захочет ли он видеть её? Станет ли разговаривать? И, что не менее важно, будет ли к ней прислушиваться? С Гарри всегда было непросто. Да, она понимала и чувствовала его лучше остальных, но несмотря на кажущуюся мягкость, его практически невозможно было направить туда, куда он не хотел. Беда в том, что его желания иногда шли вразрез с пониманием большинства нормальных людей. Гарри не являлся «нормальным» для многих, но для Гермионы он был лучшим человеком на Земле. Не Героем, не Избранным, не победителем величайшего зла, а — другом, личностью, мужчиной.

Девушка вздрогнула, когда колокольчик на двери оповестил о прибытии посетителя. Она вежливо поприветствовала местную волшебницу лет тридцати — Шарлотту Уильямс, которая вела затворнический образ жизни. Поговаривали, что та даже ни разу не выезжала в Лондон. И, глядя на приятную голубоглазую брюнетку, Гермиона поняла, что у неё, наконец-то, появился план.

* * *

Оборотное зелье было готово и, приняв его, Героиня войны увидела в зеркале своё новое отражение. Обычное лицо, но выразительные голубые глаза, прямые тёмные волосы, высокие скулы, тонкие губы, женственная фигура. Теперь её не узнала бы даже родная мать. Так будет проще, потому что в своей способности удержать чары невидимости при встрече с Гарри она сомневалась. А подобный облик позволит подобраться близко и разведать обстановку.

Несколько дней вылазки загнали Гермиону в депрессию. План был следующий: она подкарауливала Гарри у стен Министерства и направлялась следом, желая выведать, где он проводит вечера. Джинни не соврала. Картина повторялась с завидной регулярностью. Гарри напивался в барах практически до состояния невменяемости, затем шёл домой. В этом сериале менялись только питейные заведения. Он мог торчать до утра в «Дырявом котле» или же в любом из маггловских. Слава Мерлину, обходилось пока без драк. Подобного, сердце Гермионы, наверное, не выдержало бы. Она и так отходила от увиденного по полночи рыдая в подушку и не зная, как к нему подступиться. Каждый раз, как только волшебница собиралась обнаружить себя и разобраться во всём, горло сковывало словно льдом и тело испытывало признаки паралича.

* * *

Дни шли, а она всё никак не могла решиться… Подойти и поговорить… Вроде такое простое действие, но в данный момент для Гермионы это было тяжелее, чем в своё время разгадывать загадки даров или уничтожать крестражи. Поэтому она просто осторожно шла следом, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Гарри же, казалось, не замечал ничего вокруг. Он, кутаясь в воротник старой кожаной куртки, брёл просто по инерции… куда глаза глядят. Мелкий моросящий дождь доставлял дискомфорт, но пользоваться магией в маггловском квартале было опасно и Гермионе пришлось смириться с неудобством.

Поворот… узкая улочка… ещё поворот… Яркая вывеска, зазывавшая заблудших странников, свидетельствовала о том, что они набрели на какой-то бар. Как всегда. Гарри вошёл во внутрь. Следом, стараясь привлекать как можно меньше внимания, прошмыгнула она и заняла маленький столик в самом дальнем углу. В помещении царил полумрак, да и интерьер был в тёмных тонах, что было на руку Гермионе. Даже не придётся накладывать чары. Её и так почти не видно.

Гарри же расположился прямо за барной стойкой и сразу сделал заказ. Опять! Её сердце сжималось от боли… Почему? Почему он каждый вечер напивается в стельку вместо того, чтобы проводить время с красавицей женой? Почему кидается в самые опасные операции, пренебрегая защитой? Он молод, богат, знаменит и привлекателен… Почему же вместо того, чтобы наслаждаться, наконец-то, счастливой жизнью, он делает такой выбор? Будто включил механизм самоуничтожения и как-то извращённо наказывал себя за что-то…

Гарри подают заказанную бутылку виски. Прежняя Гермиона сейчас бы подошла и надавала ему по голове этой самой бутылкой, потом прочла бы лекцию своим нравоучительным тоном… Нынешняя — не знала, что делать. Ей хотелось выть, плакать, биться головой об стол, царапать ногтями лицо… Ей было больно… Больно видеть своего друга таким… Опустившимся, без блеска в глазах, словно мёртвым… Она всегда хотела одного, чтобы у Гарри всё было хорошо. Она готова была пойти на край света, чтобы помочь ему, готова была лишиться семьи, скитаться по миру в поисках крестражей, отказаться, отдав его Джинни… Счастье Гарри было для неё первоочередным. И сейчас ей снова казалось, что всё зря… ВСЁ! БЫЛО! ЗРЯ!

Человека за стойкой нельзя было назвать живым… Бокал… второй… третий… Сердце Гермионы обливалось кровавыми слезами. Тут неожиданно он взглянул в её сторону, и она непроизвольно вжалась в угол, чтобы стать ещё незаметнее. Этот подозрительный взгляд уже опытного аврора. Может ей показалось? К сожалению, нет… Душа ушла в пятки, потому что Гарри, прихватив с собой бутылку, направился в её сторону.

Мерлин всемогущий!

Сердце стучало словно молот по наковальне, когда он опустился за её столик и вымученно улыбнулся.

— Не хотите составить мне компанию?

Гермиона хлопала ресницами, слова застряли в горле.

— Вы же не первый день следите за мной. И вы не из магглов… Журналист? — он плеснул виски в стакан и залпом осушил его.

— Неужели история Избранного ещё кому-то интересна? — Гермиона не могла понять, чего больше в его голосе: презрения или иронии?

— Вы боитесь меня?

Всё, на что хватило сил — это отрицательно покачать головой.

— Хорошо, — хмыкнул он и осушил еще стакан. — Могу дать вам интервью, — язык начал заплетаться. — Эксклюзивное…

Ей хотелось заорать и надавать ему по щекам… Но почему-то она просто молча смотрела на него, с трудом сдерживая слёзы, которые уже комом стояли в горле.

— Жизнь — дерьмо, знаете ли… — наполняя стакан как бы ненароком заметил он.

Как? Почему? Мы победили! Ты победил! Да что происходит, в конце концов?

Гермиону словно парализовало. Ни слова… ни звука…

— Это ошибка… всё было ошибкой… — рука Гарри потянулась в карман и он достал оттуда фотографию, положил на стол. — Я не должен был выжить… проклятое везение…

Глаза Гермионы округлились. Это был тот самый снимок с его свадьбы, который так часто рассматривала она, только на нём не было Джинни… От фотографии была оторвана как раз та часть, на которой находилась счастливая невеста.

— Знаете, кто это? Конечно знаете… — он закинул очередную порцию напитка и Гермиона не понимала, как он ещё умудряется так связно разговаривать. Она лишь ошарашенно смотрела на фотографию, а глаза постепенно застилала влага…

— Моя подруга… вот кто Герой…

— Вы думаете, это я победил?

— Чёрта с два! Я никто без неё… абсолютно никто… да я бы ни один крестраж не нашёл даже!

— Или бы сдох еще раньше, упав с метлы…

— Так и напишите в своей статье…

— Гермиона Грейнджер — самая умная ведьма тысячелетия…

— И самый лучший человек на Земле, — он залпом осушил очередной стакан. — И прекраснейшая из женщин…

Слезы тонкими струйками уже бежали по щекам Гермионы, и она хотела просто накрыть его руку своей, но замерла буквально в сантиметре от его ладони…

— Почему вы не спрашиваете где она?

— Не знаю… хотя… зачем я вру? Я же проклятый аврор… я всё знаю…

— В Хогсмиде… я следил…

Глаза Гермионы расширились, она приоткрыла рот, но опять не смогла издать ни звука.

— Семь лет… семь лет она была рядом…

— Она… она… Вы даже не представляете, какая она…

Ещё одна порция…

— Умная… дьявольски умная… иногда хотелось придушить её… ведь как насядет со своей библиотекой…

— А метлу мою… ой разозлился я тогда… не разговаривал с ней… кретин… из-за метлы… — рука снова потянулась к бутылке. — А ведь она обо мне беспокоилась… как никто… никто никогда обо мне не беспокоился…

— Вы не подумайте… я не жалуюсь… я ведь чертовски везучий сукин сын… две «Авады» в лоб и хоть бы что… только не героизм это вовсе…

— Вот мать моя — да… и она… — Гарри провел пальцем по фотографии.

— Треклятый Турнир… никто не верил… а она верила… и поддерживала…

— А я в Министерство её потащил… где её чуть не убили… ублюдок… тупой ублюдок…

— Правильная и честная… но чтоб меня спасти могла кому угодно соврать…

Ещё стакан и язык Гарри заплетается всё сильнее.

— Столько лет… столько лет рядом… Вы только посмотрите… красавица… умница… Чем я заслужил такого друга?

— И ведь даже… не винила… ни в чём…

— А я? Что я… сам на рожон лез… и ею рисковал… позволил пойти со мной… проклятые крестражи…

— Хотя… я ж не справился бы без неё…

— Что я? Ну, летать умею… ну, палочкой махать… ну, Патронус неплохо получается… вот и все таланты…

— А она… она — другое…

— Это на свадьбе моей снято, кстати…

Его рука снова тянется к бутылке, пальцы слегка дрожат, а Гермиона уже не скрывает льющихся по лицу слёз…

— Не… вы же знаете… что она не моя жена… все знают… везде писали…

— Где жена? Дома… наверное… не знаю… я и ей жизнь испортил… говорю же, одни неприятности от меня…

Выпивает залпом.

— Детей хочет… я раньше… тоже хотел… а теперь нет… ничего не хочу… сдохнуть пожалуй только… да только Пожиратели совсем бесталанные пошли…

— Куда я смотрел? На свадьбе… тогда… глянул на неё по-другому… впервые… и сразу то видение из медальона… вспомнилось…

— А она… она радовалась за меня… и была… другая… потом я понял уже… что прощалась…

— Уехала… жить свою жизнь…

— Правильно… и так нянчилась с двумя болванами… семь лет…

— А второй? Это друг наш… у них ещё было вроде что-то… нравился он ей… а я… нет, наверное…

— Теперь не общаемся…

— Я ведь взбесился сначала… обиделся… думал… обойдусь… друг есть… жена красавица…

— Но не то… не смог… будто не целый я без неё, понимаете? Будто душу из груди вырвали…

— Я кстати… бумаги на развод подготовил… вот вам еще сенсация… пишите… пишите… а где ваше Прыткое перо? Не у всех что ли такое имеется?

Ещё порция. Он не отводит взгляд от фотографии, не замечая, как собеседница растирает заплаканные глаза и с трудом подавляет всхлипы…

— Нашел я её… я вам говорил?.. В Хогсмиде… да не пряталась она сильно… кофейню открыла… кто бы мог подумать… она и кофейня? Все думали она Министром Магии станет… а кофейня… я уж подумал… не подменили ли?

— Следил за ней… в качестве безопасности… хотя что это я… просто следил… видеть хотел до дрожи в руках… я ведь только с ней живой… понимаете?

— Настоящий… не долбанный Избранный… просто человек…

— Так вот… зайти хотел… поздороваться… а потом увидел его…

— Она смеялась… так только она умеет… глаза горели… и кормила его… своими проклятыми булками с корицей…

— И я ведь умер тогда… прям там… у окон её кофейни… под своими невидимыми чарами… знаете… что такое «Авада»? Да не бойтесь… вот тогда было больнее…

— И он ведь… был похож на меня… этот сукин сын… которому она улыбалась… не на Рона… на меня…

— Я ведь ещё подумал… какого дьявола? Это я должен… был сидеть там… и есть эти булки с её рук… смотреть… как она смеётся…

В отчаянии он закрыл лицо ладонями и его тело содрогнулось.

— Люблю я её… понимаете… и всегда любил…

Новая порция и Гермиона видит, как из его помутневших зелёных глаз катятся слезы. Она уже прекратила попытки сдерживать свои, забыла о времени…

— А понял только тогда… ну… я ж… убить хотелось его… «Круцио» пытать… но она так улыбалась… такая счастливая… без нас… без меня… и я ушёл… просто ушёл…

— А дыра в груди… всё больше… с каждым днём…

— А Джинни… что Джинни? Я ведь даже сплю теперь в гостиной… свадьбу вспоминаю… и встречу ту… последнюю…

— Да понимаю, что не виновата она… я сам… только я…

— О, Мерлин… почему ты не дашь мне просто сдохнуть? — он трясёт пустой бутылкой и уже тянется сделать заказ, но ладонь Гермионы протестующе ложится на его руку.

Гарри поднимет глаза и по расширяющимся зрачкам девушка понимает, что случилось непоправимое.

— Гермиона?!

Время действия оборотного вышло, а она не приняла новую дозу.

— Гермиона? — повторяет он испуганно.

Она не успевает опомниться, как он падает перед ней на пол и, обнимая за колени, утыкается головой в живот.

— Если я свихнулся… не отправляй меня в Мунго, пожалуйста… пожалуйста… я не хочу лечиться... я хочу тебя видеть...

Наконец, спазм, сдавливающий грудную клетку, отпускает и Гермиона еле слышно, почти одними губами, произносит.

— Гарри…

— Не исчезай, молю… не исчезай… — бормочет он заплетающимся языком, не решаясь взглянуть на неё.

— Гарри, я не исчезну, — глотая слёзы произносит она. — Вставай… ну же… хватит…

Его руки в ответ лишь сильнее сжимают её колени…

Гермиона невидящим взглядом окидывает помещение. Захолустный маггловский бар. В противоположном конце комнаты сидят пара зевак, которым до них нет никакого дела. Бармен занят натиркой бокалов…

— Гарри…

Он снова отрицательно машет головой, вцепившись в неё мертвой хваткой.

— Гарри…

В ответ раздаётся то ли рык, то ли всхлип и Гермиона не знает, что делать. Она никогда не считала друга слабым и сейчас то, что взрослый мужчина, прошедший войну и добровольно идущий на смерть, буквально рыдал у неё на коленях, говорило ей даже больше, чем его пьяные признания.

Пальцы зарылись в чёрные непослушные волосы. И Гермиона явно осознала, что исполнит обещание, данное Джинни. Она сделает всё, чтобы вытащить Гарри из этого состояния безнадёги, чтобы он послушал её, чтобы снова начал жить… Вот только готова ли нынешняя миссис Поттер заплатить требуемую цену, потому что теперь пути назад не было и для Гермионы…

Девушка плавно соскальзывает со стула прямо на пол, не в силах вырваться из его рук. Они автоматом скользят по телу, обдавая её электрическими покалываниями даже через одежду. Гарри, не ожидая подобного маневра, чуть отстраняется и смотрит ей прямо в лицо. В его удивительных изумрудных глазах читается страх и неуверенность, будто он боится, что увиденное окажется алкогольной галлюцинацией и растворится, оставив его одного в тёмном давящем помещении, пропитанном сигаретным дымом.

— Гарри, — вечно холодные ладони почему-то кажутся горячими и гладят его по лицу, смахивая слезы, которые уже в избытке бегут и по её щекам. Она целует его щеки, скулы, лоб, макушку, прижимая к себе, словно ребёнка. — Это я… правда… я…

Он утыкается ей в шею, вдыхая аромат волос и всё ещё не веря в происходящее. Может, он, наконец-то, умер и попал в рай?

— Я люблю тебя, глупый… — вырывается непроизвольно. И Гермионе уже всё равно. Ничего не имело значения в этот самый момент: ни то, что они сидели прямо на полу в прокуренном маггловском баре, ни то, что она находилась в объятиях чужого мужа, ни то, что он был пьян настолько, что завтра мог и не вспомнить о происходящем… Ничего, кроме понимания, что именно в этих руках она хочет находится всю жизнь, что готова справляться с любыми сложностями и что только сейчас она чувствует себя целой.