Жизнь после смерти (гет)

С писком будильника третий офицер Мадараме рывком поднялся с постели. Быстро умывшись и одев форму, Иккаку пошел в соседнюю комнату будить Юмичику.

Дом они делили уже не одну сотню лет, поэтому кому, если не ему, знать, что поднять Аясегаву с постели — это почти подвиг.

Если с утра не планировалось ничего важного, Мадараме его и вовсе не будил, но сегодня их отряд отправлялся на недельное дежурство в отдаленный район. Зачем эта экспедиция потребовалась командованию, они не знали, да и не хотели. Лишняя возможность стычки с пустыми объяснений не требовала.

Увидев, что Юмичика уже давно не спит, а сидит за столом и что-то усердно пишет, Иккаку даже не удивился. Последние две недели он вел себя странно. Всё сидел и что-то высчитывал. Сначала Мадараме даже начал волноваться, но, ничего не добившись от друга, махнул рукой. Но сейчас решил выяснить, что же происходит, а то слишком уж затянулось его странное поведение. Вот уже в комнате бардак, космы не чесаны, а чистоплюй Юмичика ничего не замечает. Хотя даже в пике любовной лихорадки он до такого не доходил.

— Юмичика, что за апокалипсис приближается, раз у тебя в комнате больше миллиметра пыли?

Не отрывая головы от стола и не разделив его юмора, Аясегава отозвался.

— Никаких концов света. Я занят. Чего ты хотел? — Отчеканил обычно красноречивый офицер, недовольно хмуря тонкие брови.

Подойдя ближе, Иккаку за шиворот оттащил сожителя от его рабочего места и заставил смотреть на себя.

— Сегодня начинается патруль, чтобы ты знал. Хватит пялиться в свои бумажки с компьютером, совсем уже в зомби превратился.

— Какой ещё, к меносам, патруль?

Потирая переносицу, попытался вспомнить, о чем же говорит друг, пятый офицер одиннадцатого отряда. Увидев такой жест, Мадараме понял, что Аясегава не спал всю ночь.

— Чего же за девчонка заставляет тебя так извиваться? Обычно твои аристократичные фифы сдаются раньше.

С недосыпа Юмичика ответил не подумав:

— Учиха Сакура.

Присвистнув, Икаку попытался вразумить товарища.

— Да брось ты. Она, конечно, симпатична, но недотрога с большой буквы. Зачем такие усилия, если всё равно не ответит? К тому же, она ещё и сестра капитана Учиха, и кто знает, что он сотворит с тобой, если каким-то чудом ты добьешься взаимности?

— Ты неправильно меня понял. Я не собираюсь за ней ухаживать. Мне интересно другое.

После этих слов Иккаку был озадачен. К тому, что, влюбляясь, Юмичика впадал в прострацию, он уже привык. Но чтобы он был заинтересован в девушке и так сходил с ума, при этом не имея на нее никаких планов… Это уже что-то новенькое. Похоже, Армагеддон всё же близок.

— В чем же тогда проблема?

— В несоответствиях. И том, что она скрывает.

— Чего?

Подумав с полминуты, Юмичика решил поделиться своими подозрениями.

— Ты помнишь, чтобы кого-то из четвертого так повышали?

— Нет. Ну и что? Какая разница, чем она Кучики приглянулась?

— Большая. И я тебе скажу, чем: боевыми умениями. Он написал прошение о возведении её в чин лейтенанта после того как она на его глазах уложила пятерых наших.

— Нашел, к чему цепляться. Привыкли они, что руконгайские красотки готовы идти с ними куда угодно, вот и не подумали, что кто-то может сопротивляться.

На такое заявление Юмичика только отрицательно закрутил головой.

— Нет. Её навыки вести бой не вызывают сомнений. Я видел, как она сражалась с пустыми. При этом, в рукопашную, клинок даже не подумала обнажить. Тогда она ещё тебя по кусочкам собирала.

Вспоминать о том провале, Иккаку не любил, поэтому только поморщился. В том, что мадмуазель Учиха — первоклассный медик, он даже и не думал сомневаться: на собственной шкуре проверено не раз. А вот о том, что она ещё в придачу и боец, он слышал впервые.

— Кстати, я узнал, что и капитан Учиха предпочитает сражаться в рукопашную. Тут, как говорят, он ничем не уступает капитану Сой Фонг, и многие верят, что превосходит.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что с кланом Учиха не все чисто.

— Да брось ты, все аристократы что-то скрывают.

— Ни при своем появлении. Титул они получили совсем недавно. И однозначно, что это работа капитана Кучики, что ещё более странно. До этого, я нашел упоминания об Учиха в разных частях Руконгая и, реже, Сейретея. При этом люди, носящие эту фамилию, где бы они не появлялись и что бы не делали, всегда окутаны какой-то тайной. А сейчас в тех местах о них никто не помнит. Мне это кажется странным, не знаю как тебе.

— Не заморачивайся. Лучше собирайся, нам пора в отряд. Потом поговорим.

Хоть Юмичике и удалось заинтересовать Иккаку, он помнил, что им нужно идти. В отличие от Юмичики, он не любил лезть в какие-то запутанные истории. Как никогда не разделял его многочисленных интересов и увлечений. У Иккаку в жизни было две любви — драка и отряд. И в какой последовательности, не знал даже он сам. Поэтому не слушая лепет Юмичики, запихнул его в ванную и, придавив собой дверь, остался дожидаться, пока тот приведет себя в порядок.

То ли решив отомстить, то ли попросту наплевав на свои обязанности, Юмичика не появлялся до тех пор, пока Иккаку не начал стучать по двери, чуть ли не выламывая её, при этом не забывая кричать.

Когда дверь, наконец, открылась из ванной повалил пар, в клубах которого появился Аясегава, благоухая нарциссами настолько, что Иккаку раскашлялся.

От бессонной ночи не осталось и следа. Словно павлин, расправивший хвост, шинигами отправился к двери, не обращая никакого внимания на негодования друга.

Так они и пришли на территорию одиннадцатого отряда. Нужно заметить, вовремя.

Они прекрасно дополняли друг друга, так расхлестанность Юмичики сочеталась с чрезмерной исполнительностью Иккаку. Это только один из сотен примеров, показывающих противоречивость их дуэта. Но не будем об этом. Об утре в отряде и выходе на задание — тоже.

Патруль проходил спокойно. Несколько пустых и никаких аномалий, о которых предупреждал и просил следить капитан Куроцучи.

Когда Зараки с наплевательской интонацией сообщил об этом предупреждении, все отнеслись к нему также. Мол, странности — это ваше дело, заучки, нечего сваливать на нас свою головную боль. Собственно, чужие проблемы озадачивать их не спешили, видно, испугались дурной славы отряда.

Почти всё дежурство уже прошло, Зараки с раздражением говорил, что придется возвращаться, так и не подравшись, как следует. Иккаку с начальством был согласен.

В этом районе ничего ненормального или опасного не было. Справились бы и хлюпики из четвертого.

Рядом с Мадараме шел Аясегава, как всегда благоухая. Иккаку раздраженно заметил, что неделя в полевых условиях не вывела этот отвратительный запах и девчачью выхоленность. Как ему это удается?! Хотя, какая разница? К бабскому поведению приятеля он привык настолько давно, что сейчас только фыркал.

Неожиданно, казалось, что из ниоткуда, за их спинами появилось около десятка пустых. Офицеры нападения не ожидали, поэтому уклониться не успели. Но опыт не мог не показать себя, так что вместо смертельного ранения, им досталась лишь пара царапин. И уже через пару секунд несостоявшиеся убийцы сами стали убитыми. Покончив с пустыми, Мадараме с Аясегавой направились в выбранном пару минут назад капитаном направлении.

Как они и думали, Кенпачи был в пылу сражения. Отрубленные куски плоти летели направо и налево. Капитан веселился: противники хоть и были слабы, зато их было много.

Враги всё прибывали и прибывали. Неизвестно, сколько ещё бы всё это продолжалось, не уничтожь их всех неожиданно появившиеся лепестки сакуры. Без сомнений, побоище завершила Сенбонзакура капитана Кучики. Только вот откуда она взялась, и где он сам? Разозленный Зараки немедленно побежал за удаляющимися с места преступления лепестками. За капитаном поспешили и его подчиненные.

Кучики обнаружился примерно в двух километрах. Он смотрел куда-то вверх и вдаль и выглядел так, будто о прерванном развлечении капитана одиннадцатого ничего не знал.

— Кучики, ты совсем офонарел: чужих противников убивать!

— Сенбонзакура не различает чьих-то противников, просто уничтожает цель.

Делать было нечего. Кроме как записать в список возможностей капитана шестого отряда ещё и эту, до сих пор ещё офицерами одиннадцатого не виданную. Новоприбывших шинигами заинтересовало, что же там такое Кучики выглядывает, что даже не повернулся, когда с ним разговаривали.

Поравнявшись с аристократом, Иккаку увидел, что рядом стояла его лейтенант, полностью скрытая от них ранее капитаном. Она тоже за чем-то внимательно наблюдала.

Увидев причину задумчивости коллег, офицеры одиннадцатого сначала не поверили своим глазам.

Перед ними был будто экран телевизора, и на нем постоянно сменялись каналы. Картинки становились всё более и более фантастическими: то дерутся какие-то монстры, то пейзажи невиданных мест, то человеческий город, то ещё что-нибудь более странное, пару раз даже космос показали.

Через несколько минут из волшебного экрана на них вылетело сразу несколько пустых, сразу же разнесенных в клочья Сенбонзакурой. После чего её хозяин обратился к стоящим рядом.

— Об этом нужно немедленно рассказать Куроцучи. Оставлять эту штуковину без присмотра тоже нельзя.

— Вот и проваливайте, меня и одного хватит.

Сталь взгляда Кучики пронзила Кенпачи, уже входящего в азарт. Офицеры одиннадцатого замерли, ожидая того, что будет дальше.

— Хорошо, — произнеся это, Бьякуя убрал в ножны принявшего форму меча Сенбонзакуру.

После чего, развернувшись, пронесся в шинпо мимо Иккаку в сторону Сейретея, вслед за ним пролетела и лейтенант.

— Чего замерли, марш за ними! — рявкнул Зараки.

После этого Иккаку и Юмичика поспешили догонять Кучики и Учиху.

Неожиданно Иккаку вспомнил о ходящих в одиннадцатом мифах о чрезмерной женственности капитана шестого отряда. Он в них не верил, но зато наслушался в избытке. Наверное, он вспомнил об этом, потому что самой популярной байкой, в истинность которой Иккаку ещё был готов поверить, была о том, что от Кучики чуть ли не за версту пахло вишней. В реальности от него, не то что вишней, вообще не пахло. Что же касалось популярности сочинения сказок, то тут всё ясно: взгляды капитанов друг на друга говорили намного красноречивее слов. Они испытывали друг к другу, мягко говоря, неприязнь. Не заметить это мог разве что слепой.

Поэтому не имеющие достаточно таланта или усидчивости офицеры пытались привлечь к себе внимание начальства, черня имя Кучики. Напрочь забывая, что капитан любит драки, а не сплетни, которые он вообще относил к разряду бабского. А всё "бабское" было подвергнуто презрению.

Опять же проявляя забывчивость, некоторые "особо умные" пытались "говорить" с Юмичикой о его поведении, совершенно упуская из внимания, что своё звание тот многократно подтверждал в бою и именно так, а не как-то иначе, добился расположения капитана. Поэтому-то его красивое, ухоженное лицо бабским в глазах капитана не являлось. Да, он считал его стремление следить за собой настолько тщательно глупостью, но относил к разряду странностей, зная, что, как ни крути, Аясегава всё-таки мужик, хоть и не похож. В этом Иккаку, как и в большинстве других случаев, был с начальством согласен.

Собственно, вереница мифов и басен всплыла в памяти, скорее всего потому, что они уже давно с капитаном Кучики, да и вообще шестым отрядом, не пересекались. А запомнились сплетни, потому что многие из них были забавными, а пошутить Иккаку любил. Ещё Мадараме размышлял об этом, потому что при встречи с ними вспомнилась любовь Юмичики к малышке Учиха.

Поэтому третий офицер ещё раз оценил ее, наверное, впервые смотря так близко, не истекая при этом кровью и не лежа в больничной палате. Красивая, чего сказать, хотя в плане природных данных уступает не только богиням красоты вроде Рангику Мацумото или Орихиме Исида. Хотя природа Сакуру не обделила: молочного цвета кожа, красивый овал лица и правильные его черты, ухоженные волосы нестандартного цвета. Но намного больше её выделяла аура достоинства, уверенности в себе и аристократизма. Наверное, поэтому Сакура столь гармонично смотрелась рядом с капитаном Кучики. Хотя и непривычно было видеть его в таком с кем-то сочетании.

С Ренджи они выглядели противоположностями, каким-то образом уживающимися вместе, с явным диссонансом, и казались летящими во все стороны искрами, но неплохо. Когда почетное место рядом с капитаном занял Учиха Итачи, вокруг казалось, всё замерзало в испуге от невозмутимости этих двоих. Теперь же образ этой хрупкой с виду девушки смягчал грозный образ капитана шестого отряда.

Когда они добрались до Сейретея, Кучики прямой наводкой повел их в казармы двенадцатого отряда. Что особой радости у офицеров одиннадцатого не вызывало; сумасшедшего капитана, да и весь его отряд, они, мягко говоря, не любили.

С интересом выслушав их, Маюри сообщил, что немедленно изучит данный феномен. А их попросил удалиться и не мешать работать. Только когда они уже стояли в дверях, капитан неожиданно заговорил, с той раздраженной интонацией, с которой обычно говорил с капитаном Уноханой.

— А вы, мисс проныра, уже состряпали свою версию?

— К сожалению, нет, капитан Куроцучи, пространственные аномалии не моя специализация, поэтому приходится обращаться к вам, — немного кровожадно отозвалась лейтенант, выскальзывая за дверь и не дожидаясь реакции на свои слова.

Остальные визитеры тоже предпочли побыстрее ретироваться. Оказавшись за дверью, Юмичика не теряя времени спросил:

— Химе, чего это он на тебя взъелся?

— Ничего страшного, просто капитан Куроцучи любит быть самым умным и не выносит конкуренции.

— А если подробнее? — проявил неожиданный интерес Бьякуя.

Офицеры одиннадцатого удивлено переглянулись, как бы спрашивая: «Ты же тоже это слышал?».

— Я создала противоядия ко всем его ядам.

— Круто, — отозвался Юмичика. Иккаку присвистнул, а Бьякуя ограничился ухмылкой.

Маюри недолюбливали все. И факт того, что его кому-то удавалось поставить на место, не мог не радовать. До сих пор таких счастливцев было мало, даже с учетом Сакуры, можно пересчитать по пальцам одной руки.

На этой приятной ноте офицеры разошлись по своим отрядам.