Дикий-дикий Восток... (гет)

Двери по обе стороны от коридора, в котором находился их класс, открывались и закрывались, словно кто-то что-то искал. В момент, когда открылась та, что вела в облюбованный ими класс, человек, до этого непонятно что ищущий по коридорам, издал то ли радостный, то ли жалобный вопль.

— Наконец-то, хоть одна живая душа! — обладателем голоса был высокий молодой блондин, дворянин, судя по одежде. Жози чуть поклонилась ему, а потом…

— Филипп? Филипп де Шаньи?

— Простите, месье, а мы знакомы? — учтиво спросил у нее молодой человек, делая два шага на свет и стараясь всмотреться в лицо «молодого человека». С учетом того, что Жози для того, чтобы заниматься в классе, надевала свою старую одежду, привезенную из Америки, чтобы не пачкать в пыли более новую, да и просто потому, что в ней было удобней — непосвященный запросто мог принять девочку в клетчатой рубашке, высоких сапогах и смешной широкополой шляпе за паренька.

— Зависит от того, знакомо ли вам имя Жозефа Буке, — привычной «жопы койота» в речи Жозефины теперь не звучало и Эрика это порадовало. Потому что, кажется, Жози только что столкнулась с одним из покровителей Оперы. Самым могущественным, можно сказать. И если они были знакомы раньше, то возможно, он поможет этой девушке и, таким образом, облегчится задача Эрика. Скорей всего, Филипп — тот самый «подходящий шанс», которого он так ждал, чтобы явить миру талант своей новой ученицы. Талант, тщательно выпестованный и взрощенный в девчонке из-за океана им самим.

— Жозеф! — от напускного равнодушия Филиппа, от всей его благовоспитанности и лоска не осталось и следа. — Жозеф, я так рад, что ты жив, я… Почему ты не пришел тогда, ведь обещал, что когда окажешься в деревне, то обязательно…

— Я пришел. Но меня к тебе не пустила такая злая скво, которая вся в черном. Она еще пыталась на меня натравить собаку, но собака испугалась вопля койота, а я нет, но все равно меня к тебе не пустили. Я попросил эту скво передать тебе, что я жив и все на этом, но она, наверное, слишком была занята…

— Чем занята?

— Она пыталась выплюнуть мою перчатку! Я же не мог говорить, пока она вопила так, будто ее в жопу койота целиком засун… ой… Ты только никому тут не рассказывай, что я ругаюсь, как в прериях, потому что мне тогда наваляют по шее. Мне, конечно, не впервой, но…

— Так. Подожди. По порядку. Что ты делаешь во Франции? Ты ведь, если я правильно помню, сын доктора и…

— Мы переехали, потом папа умер. Меня забрали его родственники, я работаю тут в театре. Это все. Вкратце если. Ты ведь дорогу ищешь, да? Пойдем, я тебя выведу в холл. Знаешь, я когда тут оказался, все думал — как люди, которые не были в прериях, умудряются тут ориентироваться?

— Никак. Они теряются и пропадают навечно. Их тела навеки остаются погребенными под старыми декорациями, а из-за их исчезновения всех остальных пугают призраком оперы, чтобы специально не ходили куда не надо.

— Призрак оперы… Слышал уже. Ересь полная — самые глупые индейские скво и то истории придумывают… Помнишь, я тебе рассказывал про…

— Я потом две недели спать не мог, так что предпочел бы не освежать впечатления…

Они болтали, как старые знакомые, идя по старым коридорам. Эрик неслышной тенью шел за ними, стараясь понять, что могло связывать дитя прерий и представителя одной из самых родовитых семей Парижа.

Расстались они на парадной лестнице, верней — расстаться попыталась Жози, которая пожелала Филиппу удачи и уже собиралась развернуться и уйти.

— Жозеф! — окликнул ее Филипп.

Девушка обернулась. От Эрика не укрылось, какое-то движение наверху лестницы, но он предпочел не обращать на него внимания. А зря, как оказалось.

— Я могу тебе чем-то помочь? — тихо произнес дворянин, когда девушка преодолела расстояние между ними.

— Помочь? А чем ты можешь помочь?

— Брось, не надо. Я знаю, что это такое — быть сиротой без нормальных опекунов.

— Как ты понял, что у меня ненормальные опекуны?

— Если бы у тебя были нормальные опекуны, то ты бы сейчас в это время суток сидел за школьной партой, а не торчал в старых театральных подсобках.

— Если бы я не торчал в театральных подсобках, то ты бы заблудился и забрел бы в задницу койота! — повысила голос Жози, упирая руки в боки.

— Негодная девчонка, что ты себе позволяешь! — с лестницы вниз быстро сбежала Карлотта. — Монсеньор, прошу простить, моя племянница, к сожалению, не обладает полагающимся ее возрасту воспитанием.

— Плем… Племя… Племянница? — тихо выдавил Филипп осипшим голосом. Выражение его лица Эрик решил на досуге зарисовать. Сейчас его куда больше заботила судьба Жозефины.

— Племянница, месье… Что ты опять на себя напялила, негодная деревенщина? Немедленно иди переоденься и сними уже эту дурацкую шляпу… — Карлотта резким движением сорвала с головы девушки шляпу, явив миру и, в том числе и Филиппу, две косички, обрамляющие узкое лицо с дрожащими губами. Всхлипнув, девочка кинулась было в сторону, но почему-то ее остановило… Что-то. Голос Филиппа зазвучал немного позже.

— Мадам Карлотта, насколько мне известно, дамы имеют право носить в помещениях головные уборы. Кстати, мы только что обсуждали с моим дорогим другом ее судьбу. Жаль, что девочка так рано осталась без отца. Мне остается лишь надеяться, что ее нынешние опекуны хорошо обращаются с моим дорогим другом, — последние слова молодой человек практически прочеканил. При этом еще один ледяной взгляд достался Колетти Шоле, который как раз спускался вниз посмотреть, чем именно занята его жена, верней — чего это она так разоралась.

— А вас… — молодой человек замялся и причину этой заминки Жози, судя по всему, поняла не сразу. Только когда молодой человек посмотрел на нее чуть исподлобья, она почему-то ставшим очень тихим голосом произнесла свое имя. — Вас, Жозефина, я приглашаю в качестве моей почетной гостьи на нашу пирушку в бистро сегодня вечером. Надеюсь, что вы придете, не так ли?

— Ага, то есть… Я приду. Приду, — девчонка широко улыбнулась, а потом, выхватив из рук Карлотты свою шляпу, кинулась к служебной лестнице. По тайному коридору Эрик последовал за ней. Надо признаться, что бежала девчонка так, будто снова в прерии и за ней гонится стая койотов.

Дыхание перевести Эрику выдалась возможность только в старой костюмерной, куда добежала девчонка. НИ капли не запыхавшаяся — вот что значит, в прерии жить! Впрочем, ее потрясающая способность долго тянуть ноту, не вдыхая новую порцию воздуха, была известна Эрику наравне со способностью попадать точно в ноты, при этом слыша нужную в аккорде из восьми.

— Эрик, ты это видел? Ты видел! Он за меня заступился, а еще — он грозился тете Карлотте. И еще он меня сегодня в бистро пригласил, только я не знаю, в каком платье идти. Хотя у меня их всего… Два, да, два! Найду и разберусь, в каком отправиться в Бистро и… Эрик, ой, а почему ты мне не сказал раньше, что один из начальников тут Филипп? А, хотя да, я тебе не рассказывала про Филиппа, или рассказывала? Не могла ведь не рассказать, или все-таки могла?

Передозировка слова «Филипп» в ее речи почему-то неприятно царапнула что-то внутри. Сейчас Эрик еще не мог сам точно сказать, что именно ему не понравилось. Ведь, по сути, тот факт, что девчонка оказалась знакомой де Шаньи, существенно облегчает его план по возведению на сцену новой примадонны.

— ЖОзи, послушай меня. В бистро все поют, понимаешь? Это такая традиция. И там будет не только Филипп, но и другое руководство Оперы. Твой дядя, конечно же, владелец, но не всегда он имеет право принимать решения о том, кому именно следует петь ведущие партии.

— Ты хочешь, чтобы я спела в Бистро? Надеюсь, что Филипп надо мной не будет смеяться. Ну, хотя он ведь не смеялся, когда узнал, что я девчонка на самом деле и… И еще он меня же в Бистро и пригласил… Я пойду, Эрик, пойду. Поможешь мне выбрать платье?

Он кивнул. Непонятно, почему именно, но идея отправить Жози в кафе вечером и продемонстрировать там ее выступление ему нравилась теперь еще меньше.

Когда они оказались в комнате девушки, та первым делом подперла дверь стулом. И, взяв что-то из чемодана, продемонстрировала Эрику два платья. Вид этих «платьев» заставил мужчину выдохнуть и приложить ладонь к маске.

— Жози — эти платья, немного не то, что нужно для похода в ресторан, а тем более — для выступления там.

— Других нет, — зло насупилась девчонка. — Не хочешь помогать — сама выберу. Пойду в этом.

В костюме служанки? Демонстрировать таланты, которые в ней развил ОН?! С этими дурацкими косичками?! Наверное, ярость в его глазах не понравилась Жозефине, потому что она нахмурилась и сжала кулаки еще крепче.

— Сиди здесь. Жди.

Идея, как именно выкрутиться, пришла в голову Эрику внезапно. У него было платье, причем платье, которое, по идее, должно хорошо сесть на хрупкую девушку шестнадцати лет. Сам не зная зачем, Эрик перешил его из старого костюма Офелии месяц назад. Хотя нет — не сам не зная, зачем. Он просто еще тогда продумывал, что Жози наверняка не в чем будет идти на прослушивание и ему придется лицезреть, как она позорится в своей дурацкой клетчатой рубашке. Или в рабочей форме, что было еще хуже.

Спуск в подвалы не занял много времени. И легко нашлось платье. К нему — туфли. Что сделать с ее волосами? Это придется придумать ей самой, потому что в женских прическах Эрик по вполне понятным причинам не разбирался.

— Ты наденешь это, — почему у него дрогнули пальцы, когда он передал платье девушке.

— Странное оно, — раздалось из-за ширмы.

— И сделай что-нибудь с волосами, — приказал ей Эрик.

— Что? А, ты про прическу… ну, я могу сделать кое-что, но она будет не такой, как у тети Карлотты.

«И слава богу», — мысленно заверил ее Эрик. Сам же не сказал ни слова.

— Ну и как? — так уж вышло, что он ходил по комнате. Волновался? Конечно, он волновался, ведь этот день должен стать не только ее дебютом, как ученицы, но и его, как учителя пения! Да, все верно, он волнуется из-за предстоящей нервотрепки, ведь если Жозефина провалится… Не провалится она!

Повернувшись, он почувствовал, как непривычно защемило сердце. Жози. Она была… В этом простом светло-розовом платье она вдруг преобразилась, как преображались оборванки в сказках, вдруг превращаясь в прекрасных принцесс. А может быть, она и была прекрасной принцессой, но он не замечал этого вплоть до этого момента?

— Почему ты на меня так смотришь?

— Как? — пересохшими губами спросил он, пожирая взглядом стоящую напротив девочку… Девушку. Юную женщину, красота которой только начинала цвести.

Он никогда не замечал, что у Жозефины очень красивая осанка. Она не горбилась и не кривилась на один бок, в то же время — не выпячивая «грудь колесом». Грудь… Грудь была. Сейчас платье подчеркивало контуры ее верхней части тела и в этом Эрик мог быть уверен. Тонкая талия, которая не нуждалась в подчеркивании каким-либо корсетом. Высокая длинная шея, которую открыли убранные за спину волосы. Волосы… Чистые, слегка волнистые от косичек и все еще причудливо выбеленные жарким солнцем за океаном. Больше всего ему хотелось преодолеть два шага, разделяющие их. Пропустить между пальцем золотистые пряди и спросить, а не сон ли это? Эта девушка перед ним. Девушка, которая так красива, оказывается. А он и не замечал. Одно платье понадобилось, чтобы чудовище превратилось в красавицу.

«Чудовище? А ты не забылся ли, с кем и о ком говоришь, а? — внутренний голос вступил в диалог, привычно выливая на Эрика ведро ледяной воды. — Она как раз-таки просто стала тем, кем была — привлекательной молодой девушкой, красоту которой надо было просто показать с помощью подходящей одежды, а ты... Впрочем да, наверное, в маске тебя можно счесть красивым. Но только в маске, друг мой, а без маски она тебя уже видела».

— Эрик, что-то не так? Нет, я просто пойду в своем старом платье, я же говорила, что это никакая не хорошая идея. Не подходят мне, видимо, эти ваши европейские штучки…

— Не подходят? Да посмотри на себя! Ты похожа на ангела, спустившегося с небес! — Эрик огляделся в поисках зеркала и, не заметив его, вспомнил одну вещь. В комнате Жозефины также, как и у него в подвалах, не было зеркал. Он ни разу не видел, чтобы она крутилась перед огромными зеркалами в фойе, как другие девчонки. — Пойдем, я покажу тебе, — он присел в полупоклоне, протянув ей руку. И она… Она не оттолкнула. Более того — она ее приняла, как делали девушки, а не просто сжала в тисках своих сильных ладоней. Этому ее тоже научил Эрик.

Они прошли по знакомому коридору и спустились в один из танцевальных классов. Именно там были зеркала.

— Ой! — выдохнула Жози, невольно делая шаг назад. Эрик подхватил ее, впрочем — тут же выпустил, чтобы она не подумала ничего другого. — Это что — я? Смешная какая…

Девушка состроила своему отражению рожицу, после чего повернулась к Эрику, намереваясь что-то спросить. Но в этот момент из соседнего класса до них донеслись звуки музыки. Слышно было хорошо им обоим и только сейчас до Эрика дошло, что именно он забыл. Он не учил Жозефину танцевать.

— Позволь пригласить тебя на танец? — против воли, голос прозвучал слишком взволнованно.

Девушка лишь кивнула в ответ, протягивая ему руку. Несколько минут спустя он кружил по залу эту заокеанскую принцессу, осторожно поддерживая за талию. Ее руки лежали у него на плечах, а большие светлые глаза восторженно, но в то же время — настороженно смотрели в глубину его собственных.

«Ты ведь меня не обидишь? Знаю я вас, европейских мужиков — вы только и смотрите, как обидеть своих скво. Я потому и не показываю никому, что красивая скво, чтобы не обижали. Но ты ведь…»

«Не обижу. Не обижу, потому что… люблю».