Одержимость (джен)

Последний выход: жизнь

Из зимы моей души.

Достаточно всего лишь маленького шага

И я отправлюсь новыми путями

Lacrimosa "Letzte ausfahrt: leben"

Лос-Анджелес. Калифорния

Дэвид проснулся первым. Впервые за долгое время он почувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся, несмотря на беспокойную ночь. Джеймс еще спал. За ночь Дэвид трижды будил его, вытаскивая из кошмаров. Уилсон несколько минут смотрел в одну точку, а потом снова засыпал. И моментально рядом с ним засыпал и Дэвид.

Фишер выскользнул из-под одеяла и направился в ванную. Следовало подготовиться к похоронам Алана. И проверить пришел ли Федерико, чтобы разобраться с жертвой автомобильной катастрофы. Дэвид не мог себе позволить делать сегодня еще и это. Он должен быть рядом с Джеймсом. И больше ни о ком, кроме него, думать не хотел.

Когда он вернулся из душа, Уилсон уже не спал. Он вытащил из сумки сложенный костюм и рубашку и внимательно на них смотрел.

— Джеймс, что ты делаешь?

— Вещи выглядят мятыми, — Уилсон поднял голову. — Их нужно привести в порядок. Я не могу появиться на похоронах Алана в таком виде.

— Гладильная доска и утюг в соседней комнате. Пока ты приводишь себя в порядок, я схожу и проверю все ли готово.

— Хорошо, — Джеймс не отрывал взгляда от рубашки. — Но я забыл галстук. Не одолжишь один из своих?

— Они в шкафу, выбирай какой захочешь.

— Спасибо. — Уилсон взял вещи и вышел.

Дэвид быстро переоделся и спустился вниз, захватив тарелку с бутербродами, которые почти все остались несъеденными. Когда он вошел на кухню, то застал там Нейта и Клэр.

— Ты ночевал не один? — поинтересовалась девушка. — Тот парень так и не вышел из дома.

— Клэр, только не говори, что ты следила за мной и моим другом, — отстраненно улыбнулся Дэвид. — Это плохая привычка.

— Я ни за кем не следила. Просто Нейт сказал, что готовил вчера бутерброды для тебя и твоего нового парня.

— Я ничего не говорил, Клэр. Я просто предположил, что у Дэвида остался ночевать его друг, — Нейт выглядел растерянным. — Прости, Дэйв. Я не хотел тебя ставить в неловкое положение.

— Джеймс не мой парень. До вчерашнего дня я его не знал. Он просто приехал на похороны своего брата, а я предложил ему остаться переночевать у меня, потому что он совсем расклеился, — Дэвид сказал все так спокойно, что удивился сам. — Кстати, кто-нибудь видел сегодня Федерико?

— Я видела, — Клэр увлеченно чистила яблоко. — Он пришел еще час назад. Он работает внизу. Да, еще — отец Джек тоже пришел.

— Спасибо, Клэр. Мне пора.

Дэвид быстрым шагом ушел с кухни, а Нейт растроенно смотрел ему вслед.

Уилсон стоял у гроба и всматривался в мертвое лицо Алана. От ужаса осознания того, что произошло хотелось плакать. Нет, не плакать. А валяться по полу и выть, как раненый зверь, проклинать всех на свете, в том числе и себя. За то, что не уследили, не помогли, не поняли.

Джеймс с трудом заставил себя спуститься вниз. Он несколько минут простоял возле двери, не решаясь ее открыть. Он стоял, пока не пришел Дэвид и за руку, как маленького мальчика, вывел его на улицу. Во дворе они простояли еще несколько минут. Солнце грело так сильно, что в темных костюмах сразу стало невыносимо жарко.

Уилсон стоял и смотрел на облака, пытаясь собраться и сделать следующий шаг. Дэвид терпеливо ждал, готовый ко всему.

— Я готов, Дэвид, — голос Уилсона срывался, но на лицо уже была натянута маска спокойствия. — Куда идти?

И вот он, Джеймс Уилсон, стоял у гроба Алана и смотрел в лицо брата, пытаясь понять, как же теперь жить дальше. И почему становилось еще больнее.

Дэвид статуей замер рядом. Он с трудом сдерживался от эмоций. Ему было так сложно смотреть на братьев. Ему хотелось, чтобы тот чертов звонок никогда не раздавался. Чтобы Джеймс по-прежнему ничего не знал. Чтобы он не страдал так сильно.

Из размышлений Дэвида вырвал голос отца Джека.

— Дэвид!

— Да?

— Кто-то стучит в дверь уже некоторое время. И этот человек крайне нетерпелив. Тебе стоит открыть.

Сейчас и Фишер услышал стук. Казалось, кто-то барабанил в дверь ногой, такие сильные были удары. Дэвид взглянул на Джеймса. Он ничего не слышал. Он продолжал смотреть на брата, не отрывая взгляда. Он старался выглядеть спокойным, но его трясло от напряжения.

Дэвид быстро дошел до двери и распахнул ее так неожиданно, что нетерпеливый посетитель практически влетел в дом и чуть не упал, выронив трость. Дэвид молча поднял ее и протянул мужчине, который хмуро смотрел на него яркими синими глазами.

— Вы что-то хотели?

— Мне нужен Уилсон, — чуть хрипловатым голосом сказал мужчина, забирая свою трость. — Ему звонили отсюда, и он сорвался как полоумный и даже не захватил меня с собой. Это несправедливо — ты не находишь?

— Кто вы? — Дэвид чувствовал себя неуютно под цепким саркастичным взглядом этого странного человека. — Почему вы уверены, что Джеймс будет рад вам? Он сам решил приехать сюда один.

— Это потому что он дурак, — спокойно прозвучал ответ. — Он никак не может понять, что есть вещи, с которыми одному не справиться.

— Пока вы не скажите кто вы, вы не пройдете дальше холла. И если ваш приход расстроит Джеймса, я сам вышвырну вас отсюда.

— А ты не промах, мальчик, — мужчина растянул губы в подобие улыбки. — Только вышвырнуть меня отсюда без Уилсона не представляется возможным.

— Познакомься, Дэвид, — раздался голос Джеймса, — это Грегори Хаус. Человек, который спасает жизни лучше, чем я. И разбивает мечты на такие мелкие кусочки, что их невозможно потом собрать. И он мой единственный друг, который знает, какой я на самом деле. Но ему это безразлично.

Хаус взглянул на Уилсона, который появился так неожиданно, возникнув словно из ниоткуда за спиной этого Дэвида. Джеймс Уилсон был настолько бледен, что глаза и губы казались нарисованными. Руки нервно подрагивали, а сам он был настолько напряжен, что было непонятно, как он сдерживается.

— Почему ты уехал один? — этот вопрос единственный, что волновал Хауса. — Почему не сказал мне? Почему, Уилсон?

— Просто тебе незачем было это знать, вот и все. Извини, я должен вернуться. Дэвид, прости за Хауса. Он всегда такой.

— Ну уж нет, Уилсон! — Хаус разозлился. — Ты немедленно объяснишь мне, что тут происходит, и какого черта ты делаешь в этом склепе! Я должен знать, что случилось!

— Сегодня похороны моего брата, Хаус. Вот и все, — Джеймс поправил галстук, и сразу стало видно насколько сильно дрожат его руки.

— Джеймс, ты в порядке? — Дэвид с беспокойством посмотрел на Уилсона.

А Хаус наконец-то внимательнее рассмотрел парня, что открыл ему дверь. И тут же предательски заныла нога. От долгого стояния она начала болеть еще сильнее. Не отрывая взгляд от Дэвида, Хаус достал викодин и проглотил сразу две таблетки. Хаус смотрел на Дэвида, а видел Уилсона. Как они могут так жить?

— Я в порядке настолько, насколько это возможно, — голос Уилсона больше был похож на шепот.

— Ты должен уехать отсюда, немедленно.

— Хаус, ты с ума сошел? Я не уеду, пока не провожу брата. И кто тебе сказал, что я вобще захочу отсюда уезжать?

Хаус тяжело оперся на трость. Он не мог поверить в то, что слышал. Уилсон изменился. Наконец-то ребус сложился. Все встало на свои места. И это он думал, что ненавидит себя, свою боль, свою жизнь. Да ему еще лететь и лететь до той степени ненависти, в которую утянуло его единственного друга.

— Вам лучше уйти отсюда, — Дэвид и не знал, что может говорить настолько серьезно. — Вы зря приехали. Джеймс останется здесь столько, сколько захочет.

— И ты будешь рад, если затянешь его сюда навсегда? — Хаус зло рассмеялся. — Черта с два я дам этому случиться! Он уедет со мной. Он нужен мне.

— Как интересно, Хаус, — проговорил Уилсон. — А я думал, что это ты нужен мне. Нужен как воздух. Нужен всегда. Но ты решил по-другому и твоими лучшими друзьями стали таблетки. А я стал просто приложением к ним. Я так надеялся, что ты заметишь меня опять. Но вместо этого ты с размаху кинул меня об стенку. Я устал тебя ждать. После того несчастного случая, я стал тебе не нужен. Я столько лет бьюсь головой об стену, которой ты окружил себя. Я устал. И выстроил свою. Чтобы защититься от тебя. Думаю, что наконец-то я ее достроил. Прости, Хаус. Тебе лучше уехать.

— Ты не останешься здесь, — Хаус отчеканил каждое слово. — Ты не избавишься от своей боли, оставшись здесь. И Дэвид никогда не сможет помочь тебе так, как я. Ты не сможешь быть рядом с ним. Вы же уничтожите друг друга. Посмотритесь в зеркало! Вы же одинаковые! Вы прячетесь за своими галстуками и костюмами от жизни. От ее постоянной изменчивости. Вы консервируете себя заживо, чтобы никто не мог влезть в вашу банку и, не дай бог, не сожрать вас. Но при этом сами можете отравить кого угодно. Вы не бываете слабыми только потому, что не разрешаете себе ими быть. Слабость — это повод для того, чтобы вам причинили боль. И вы так нуждаетесь в защите, что, защищая себя сами, забываете о самом смысле этого слова, и уничтожаете собственную душу. Вы оба настолько погрязли в смертях, что начали считать весь мир иллюзией, которая вот-вот перестанет существовать.

— А разве это не так? — произнес Уилсон. — Почему ты думаешь, что это не так? Сколько раз ты мечтал, чтобы окружающие тебя люди, исчезли, а боль стала зыбкой и иллюзорной. Чтобы она пропала совсем, чтобы ее не было. Но ты защищаешь себя по-другому. И уничтожаешь себя по-другому. Но ты такой же, как и мы. Ты не умеешь любить. Ты разучился чувствовать. Я просто последовал твоему примеру.

— Нет, — Хаус покачал головой. — Не разучился. Я так хотел это сделать, но не смог. Я не смог научится жить без тебя.

Дэвид смотрел на Хауса, смотрел на Уилсона, и его собственное сердце билось сильнее. Как же может жизнь все запутать. Почему нужно столько боли, чтобы понять истину? Почему их проверяют на прочность каждым прожитым мигом?

— Джеймс, отец Джек ждет, чтобы начать, — голос Дэвида прозвучал так тихо, но его услышали. — Пора отпустить Алана.

Уилсон кивнул и посмотрел на Хауса. Потом развернулся и ушел.

— Я думаю, вам стоит пойти за ним, — сказал Дэвид.

— Ты действительно похож на него, — улыбнулся Хаус. — И тебе тоже никогда не нужно объяснять дважды. Если однажды решишь уничтожить сам себя, просто вспомни сегодняшний день и разбей пару зеркал. Толку точно будет больше.

Грегори Хаус, тяжело опираясь на трость, пошел за Уилсоном.

Дэвид, улыбаясь, смотрел ему вслед. Джеймс Уилсон оказался не прав. Всегда есть человек, который сможет растопить лед в сердце, нужно только сильно захотеть. И как бы сложно ни было, никогда не стоит забывать о своих мечтах. Ведь они всегда сбываются. Нужно только немного подождать.