Бессмертный (джен)

Геральт не мог не заметить, насколько могущественным было существо, называющее себя простым торговцем, и как велика была его жажда получить плату за исполненные им желания. Ольгерд был глупцом, раз решил, что может спокойно обмануть Стеклянного человека. С каждым новым выполненным условием ведьмак всё отчётливей видел в глазах атамана огонёк тревоги, готовый разгореться в неугасающее пламя. Да, Ольгерд верил в свои желания. Надеялся на них, словно неизлечимый больной, продолжающий верить в чудо, надеется на исцеление.

Вот только чудес не бывает. Кому, как не Геральту было это знать? За свою жизнь ведьмак видел слишком много примеров, доказывающих эту непреложную истину. И чем ближе подходил срок исполнения договора, тем сильнее Ольгерд прятал за бравадой страх, а вот Гюнтер о’Дим наоборот, становился всё веселей. Стеклянный человек неустанно улыбался в те мимолётные встречи, когда Геральт возился с заданиями, что некогда загадал Ольгерд. Но чем больше ведьмак погружался в происходящее, тем меньше ему оно нравилось.

Да, Ольгерд фон Эверек заслуживал некого уважения. Несмотря на свою славу атамана, ему не было чуждо некое благородство и верность принципов. Вот только для Геральта этого было слишком мало, чтобы рисковать всем ради фон Эверека, добровольно сунувшего собственную голову в петлю договора с силами, что сильнее многих в этом мире. Было в Гюнтере о’Диме нечто, заставлявшее Геральта опасаться. Чем-то торговец походил на Гарри. Он, как и странный знакомый Региса, предпочитал выглядеть безопасно и этим, пожалуй, вызывал гораздо большие опасения.

— Рад, что мы собрались здесь все вместе, — торговец с хитринкой во взгляде посмотрел на Ольгерда: — Ты как, фон Эверек? Стало легче на сердце?

Следя за разговором между ещё не до конца всё осознавшим Ольгердом и довольным Господином Зеркало, Геральт знал, что происходит, но не хотел вмешиваться. Он не мог. На кону стало нечто большее, чем одна жизнь. К тому же, предавать заказчика было бы с его стороны глупостью. Гюнтер о’Дим мог помочь с поисками Цири. Но точно ли Геральт мог допустить гибель человека, что и так был наказан за свои поступки? Разве не было другого выхода?

— Тише, ведьмак, не стоит. Этот человек сам выбрал свою судьбу и посмертие.

Геральт вздрогнул, когда почувствовал на своём плече прохладную руку Гарри. Знакомый аромат кипариса мгновенно заставил потянуть носом воздух, в инстинктивном желании сделать глубокий вдох. В этот раз, как и в предыдущие, ведьмак не смог сдержать себя, послушно сделав несколько шагов назад и сев на камень, на котором и дожидался до этого прихода фон Эверека.

Гарри, будто успокаивая, похлопал Геральта по плечу и сел рядом, забравшись на камень с ногами. Сейчас он напоминал молодого подростка. Вот только ведьмака уже было сложно обмануть таким невинным обликом. Легкая улыбка на губах Гарри стала хищной, когда тот увидел, как Гюнтер о’Дим забирает свою плату. И, когда Стеклянный Человек повернулся к ним, подкидывая в руке череп Ольгерда, внешне молодой юноша лишь коротко хохотнул и протянул руки.

К удивлению Геральта, Гюнтер послушно кинул Гарри череп. Это было в чём-то даже слишком показательно и говорило о многом. Ловко словив череп Ольгерда в полёте, Гарри с какой-то иррациональной нежностью провёл пальцами по белой поверхности кости, обводя края провалов глазниц.

— Тебе нравится? — слегка поддался вперед торговец.

Господин Зеркало с болезненной жадностью следил за действиями Гарри. Будто верный пёс, что принёс хозяину любимую кость, он словно жаждал похвалы. Геральт чувствовал себя лишним, но молча продолжал следить за происходящим. Вот, наигравшись черепом, Гарри встал с камня и, вручив трофей владельцу, отошёл в сторону, тихо произнеся:

— Я подожду, — обернувшись на Геральта, он улыбнулся: — Не прогадай с желанием, ведьмак! Будь настойчивым.

Шаг и Гарри буквально растворяется в воздухе, оставив после себя только аромат кипариса, а к Геральту подходит Гюнтер о’Дим, желая вернуть долг. Уже позже, когда Стеклянный Человек, насвистывая, ушёл, ведьмак остался стоять один, озарённый светом далёкой луны. Ему так и не сказали, где находится Цири, но, помня слова Гарри, Геральт выслушал советы Господина Зеркало и запомнил их. Вот только использовать их он сможет только где-то в будущем, сейчас же…

Ведьмак посмотрел на место, где рассыпался на части Ольгерд фон Эверек. Человек, живущий одним днём. Тот, кто продал душу ради любви, уничтожив всё. И чувства, и возлюбленную, и себя… Геральт всегда был далёк от романтики, но эта печальная история смогла зацепить даже его. Если так подумать, то он был даже готов вмешаться, чтобы спасти фон Эверека! Кто знает, чем мог закончится этот порыв, если бы не Гарри.

Откуда эти двое вообще знали друг друга и почему они казались близкими знакомыми? Вопрос был, конечно, интересным, вот только Геральт прекрасно понимал, что есть вещи, куда лучше не лезть. К тому же, ему за правду вряд ли заплатят. Усмехнувшись, ведьмак медленным шагом направился прочь со святилища Лильвани, даже не зная, что за ним всё это время наблюдали.

Когда площадка опустела, Гарри скинул капюшон мантии-невидимки, позволяя той исчезнуть. Как и другие Дары Смерти, она давно уже стала частью его безвозвратно изменившейся сути. Хмыкнув, Поттер повернул голову, смотря на появившегося рядом Гюнтера.

— Что скажешь? — хитро улыбнувшись, спросил Гарри.

— Признаю, ты был прав, — развёл руками Господин Зеркало. — Геральт действительно мог испортить мой план. Шансы были велики. Но ты его остановил.

— Да, остановил, — согласился Поттер.

— И почему же?

Улыбнувшись, Гарри посмотрел на того, кто был рядом с ним большую часть его долгой даже по меркам высших вампиров жизни и ответил:

— Ты так жаждал эту душу, что я не хотел, чтобы ты расстраивался, если она вдруг ускользнёт от тебя.

— Мне стоит сказать тебе спасибо?

— Было бы неплохо.

На освещённом луной лице сверкнули золотом глаза. Улыбнувшись оскаленной пастью, одно из сильнейших воплощений Зла слегка поддался вперёд, смотря на младшее из немногочисленных аватар Аспекта Смерти. Сейчас они оба не скрывали своей нечеловеческой природы. Сквозь ставшую прозрачной кожу Гарри просвечивал череп, а глаза Поттера, казалось, полыхали мёртвыми болотными огоньками.

— Спасибо.