Место встречи изменить нельзя (гет)

Расплата не заставила себя долго ждать. Хоть Малфой примерно молчал о шалости с летучими мышами (по совершенно непонятной для Джинни причине), в Хогвартсе было полно других людей, помнящих о том, кто является основными виновниками проблем.

Шестикурсники негромко переговаривались в ожидании Амикуса Кэрроу, столпившись у кабинета Защиты от Темных Искусств. Колокол давно прозвенел, но преподавателя всё не было. Ученики, опасаясь вызвать недовольство профессора Кэрроу, вели себя тихо, как мышки.

— Нужно пробраться в кабинет Алекто, — прошептала Джинни на ухо Луне. — Такого они не ожидают.

Лавгуд задумчиво покрутила одну из пробок на своём ожерелье, словно прикидывая, не добавить ли ещё парочку на нитку.

— Что ты хочешь там сделать?

Джинни нахмурилась. Они разукрасили стены Хогвартса, украли меч, схлопотали кучу наказаний и словно исчерпали весь запас дурацких выходок, какие могли вообразить. В такие моменты Джинни жалела, что не обладала неуёмной фантазией Фреда и Джорджа.

— Не знаю, — сказала она, поджав губы. — Но я придумаю.

До учеников донеслись клацающие шаги, и спустя пару минут в коридоре появился Амикус, который ссутулившись проковылял к кабинету. Отперев замок небрежным взмахом палочки, он распахнул дверь, пропуская учеников. Его взгляд выхватил из толпы Джинни и Луну, и Амикус недобро усмехнулся.

— Можно подкинуть туда перуанский порошок мгновенной тьмы, чтобы сорвать уроки. Или пустить пищалку, — прошептала Лавгуд, усаживаясь за парту. — Это займёт Алекто на какое-то время.

Все окна кабинета были плотно заколочены, словно Амикус признавал только душный полумрак, и боялся, что от солнечных лучей мог обратиться в пепел. Пространство освещалось только дрожащим пламенем факелов, отбрасывающим на стены причудливые тени.

— Порошок нужно рассыпать на уроке, либо незадолго до него. Да и мои запасы подходят к концу, — сказала Джинни, доставая учебник для шестого курса из сумки. — Не уверена, что Фред и Джордж смогут замаскировать новую партию так, чтобы её не конфисковали.

— Я могу спросить в гостиной Равенкло, — предложила Луна, оставляя размашистую подпись на пергаменте.

— Не надо. Будем использовать порошок только в крайнем случае, — особенно подчеркнула Джинни, поправляя повязку на ладони. От неосторожных движений рана вновь начала кровоточить.

Луна скатала эссе в плотный свиток и перевязала его голубой лентой.

— Для Алеко лучше придумать что-то…

Губы Джинни продолжили движение, но с них не сорвалось и звука. Уизли подняла голову и увидела злорадно скалящегося Амикуса. Она прозевала заклятие средь бела дня!

— Что такое интересное вы обсуждаете на уроке? — противный голос эхом прокатился по вмиг притихшему классу. — Мисс Уизли, мисс Лавгуд, к доске живо.

Лишенные возможности задавать вопросы, девушки поднялись со своих мест, тревожно переглянувшись. Луна на ходу завязала пепельные волосы в высокий хвост. Обычно, они стремились сами нарваться на наказания, переча брату и сестре Кэрроу, но сегодня Амикус опередил их. Смена привычных ролей сбивала Джинни с толку. Она подозревала, что ждать удачного исхода событий не придётся. Девушки развернулись лицом к ученикам, напряжённо поглядывая на преподавателя. Испуганные ученики застыли в беспокойном ожидании. Страх охватил всех присутствующих, и было заметно, что Амикус наслаждается этим обстоятельством. Ему нравилось ощущать себя хозяином положения. Луна сжала её руку, словно ища поддержки или желая подбодрить. Джинни не знала. Как и не знала того, что задумал Амикус.

— Ну-с, сегодня у нас будет увлекательное практическое занятие, — проговорил он, поигрывая волшебной палочкой.

Древко скользило в его уродливых пальцах с удивительным изяществом. Джинни поймала себя на мысли, что ей неприятно осознавать, что этот мерзкий пожирательский недоумок может быть хоть в чём-то хорош.

Она почувствовала как к онемевшим губам вновь вернулась способность говорить. Джинни проглядела на Луну, и та, без труда догадавшись, что от неё требуется, кивнула. Лицо Амикуса озарила омерзительная улыбка, от которой завтрак в животе Уизли запросился наружу.

— Imperius! — визгливый голос резко пронзил тишину.

Джинни словно воспарила в небо. Блаженная пустота заполнила каждую клеточку её тела. В этот момент её не волновало ничего. Ни Рон, ни Гарри, ни Малфой, ни даже сам Лорд Волдеморт. Она бы даже не смогла ответить на вопрос кто, все эти люди, если бы кто-то решился ей такой задать. И всё же Джинни ощущала себя, как в тумане: серая пелена пристально следила за ней. Обрывки воспоминаний замелькали перед глазами, но голос, раздавшийся в голове, отвлёк её.

«Подними палочку…»

По какой-то причине ей хотелось ему повиноваться.

Джинни послушно вскинула руку, крепко сжимая древко. Умиротворение, сквозящее в мыслях, затягивало, словно отбойное течение незадачливых ныряльщиков

«Молодец! — голос похвалил её. Значит, она всё делала правильно. — А теперь произнеси заклинание… и помни… ты должна по-настоящему захотеть причинить боль».

Губы послушно вторили словам вложенным в её разум. Оглушительный вскрик, прорвавшийся в сознание, заставил Джинни встрепенуться. Он напомнил ей о ком-то… о том, кто не должен был так кричать. Растерянная, она пыталась ухватиться за жалкие остатки утекающего сквозь пальцы контроля, но голос не сдавался.

«Соберись… Ещё раз…» — голос не уже не просто приказывал. Он настойчиво требовал.

Джинни не хотела делать, то, что он просил. Сильная боль пронзила её. Она подняла руку, отчаянно при этом сопротивляясь. Неведомая сила двигала её губами.

Раздался ещё один мучительный крик.

Луна.

А потом руку обожгла невыносимая пульсирующая боль.

Джинни заморгала, сбрасывая наваждение. Она чувствовала, как по щекам струились слёзы. Пелена спала, и мир вокруг приобрёл прежние очертания, которые Джинни без труда узнала: парты, грифельная доска, ученики, Луна, рыдающая на полу и болезненная пульсация в ладони. Судорожно вдыхая затхлый воздух, она посмотрела на руку. Повязка оказалась сорвана, а рана сочилась кровью, будто кто-то проткнул руку насквозь. Джинни замутило.

Луна тяжело дышала, лёжа на полу и робко глядела на неё. Струйка крови вытекала из её носа. Одна из учениц прижимала руку ко рту, пытаясь сдержать крик. Кто-то плакал, на чьих-то лицах застыли нервные улыбки, но большинство ошарашенно таращились на разыгранную перед ними сцену. Джинни пыталась перехватить чей-нибудь взгляд, но все стыдливо отводили глаза.

— Сегодня вы имели честь познакомиться с применением Непростительных заклятий, — радостный голос Амикуса заставил учеников подскочить. — По десять очков мисс Уизли и мисс Лавгуд за то, что согласились наглядно продемонстрировать нам действия этих заклинаний. Можете занять свои места.

Луна поднялась на дрожащих ногах, прожигая Амикуса яростным взглядом. Джинни неуверенно направилась к их парте. Она чувствовала вину за то, что ненароком причинила подруге такую боль и не знала, как исправить это. Алая кровь неспешно капала на пол, въедаясь в каменный пол замка. Джинни опустилась на стул, не глядя на Луну, и принялась шарить здоровой рукой в сумке в поисках чего-то, что можно приложить к ране.

— Ты достойно держалась, Уизли, — шепнула Лаура Берк, сидящая позади, и протянула ей белоснежный носовой платок.

Джинни перевела виноватый взгляд на Луну, лицо которой вновь приобрело безмятежное выражение. Кровь смешанная со слезами взялась тонкой корочкой на её лице. Лавгуд раздобыла какую-то непонятную полоску ткани, которой заткнула ноздрю. Джинни не стала уточнять откуда она у неё.

— Ты ткнула палочкой в руку, чтобы остановиться, — пояснила Луна отсутствующим тоном. — Кажется, я знаю, что можно придумать с кабинетом Алекто.

В глазах Лавгуд отразился мстительный блеск, но она тут же взяла себя в руки и вернулась к привычной отстранённости.

Покидая класс, Джинни молилась Мерлину, чтобы на Невилле сегодня не испробовали Убивающее заклятие. Возможно, он не обладал удачливостью Гарри Поттера для того, чтобы пережить его.

* * *

Дни летели стремительно. Ещё не наступившая зима уже предъявляла свои права, укутывая замок снежным покровом.

Их подпольная борьба продолжалась. Учеников, желающих вступить в Отряд Дамблдора, только прибавилось после того, как Амикус разрешил отрабатывать непростительные заклятия на провинившихся студентах. Многие хотели иметь возможность защитить себя. На занятиях ОД Джинни, по настоянию Симуса, делала больший упор на заклинание вызова Патронуса. Казалось, что выручай-комната осталась единственным местом, на которое не распространялось действие гнетущей пелены.

На собраниях ОД у них появилось новое развлечение. Они пытались поймать радиостанцию «Поттеровский Дозор» чтобы узнать о тех жалких крохах информации, которые им никто не собирался рассказывать. Ксенофилиус Лавгуд не мог охватить все события, и новая магическая волна стала дополнительным источником новостей.

Слухи о мнимом романе с Малфоем наконец-то утихли, оставаясь на грани глупой сплетни. Однако это не мешало Пэнси Паркинсон кривить свою рожу, стоило Джинни появиться в её поле зрения. Временами она очень хотела подойти к ней и рассказать о поцелуе с Малфоем. Просто для того, чтобы посмотреть, как Паркинсон перекосит от злости.

Матчи по квиддичу стали напоминать фарс. Команда Гриффиндора не получила допуск, а остальные факультеты, кроме Слизерина, играли в новом составе. Старые игроки либо выпустились, либо были задержаны, либо скрывались. Первую игру провели в середине ноября между Слизерином и Хаффлпаффом. Джинни удивилась, когда за ловца, как в прошлом году, играл Харпер. Он поймал снитч на двадцатой минуте, принеся своей команде победные сто пятьдесят очков. Монтегю сиял от гордости, слизеринцы неистово галдели, а остальные две трети учеников Хогвартса ушли с трибун удручёнными. Никто из них не считал, что это справедливо.

Меч Гриффиндора, как и говорил Малфой, покинул стены Хогвартса. По слухам, Снейп отправил его в Гринготтс, в сейф Беллатрисы Лестрейндж. Изначально маловероятная возможность завладеть мечом стала и вовсе призрачной. Если только Гарри, Рон и Гермиона не решатся на ограбление.

Ночами они всё так же портили школьное имущество, расписывали стены, а днём вызывающе вели себя на уроках. Кэрроу не отставали: разрешили ученикам отрабатывать Круциатус на провинившихся. Макгонагалл после этого заявления начала осаждать Снейпа, но не смогла добиться чего-то вразумительного. Хогвартс всё больше напоминал тюрьму, и мрачные высокие фигуры в балахонах, охраняющие периметр, только дополняли жуткую картину.

Иногда её одолевала злость на Гарри за то, что она осталась совсем одна, а не отправилась с ними. Чувства не давали покоя, тревожа воспалённый рассудок, и Джинни не могла унять их. Умом она понимала причины этого решения, но сердце протестовало. Может, всему виной был промозглый туман и отчаяние, неотступно преследовавшие её.

В конце ноября Хогвартс атаковала яростная метель, не стихающая несколько дней, и заперла учеников по своим гостиным. Улизнуть незамеченными стало сложнее и деятельность ОД приостановилась. Едва буран закончился, Джинни отправилась прогуляться. Белоснежный покров притуплял гнетущую серую мглу, ослабляя её действие.

Ноги увязали в снегу, а ноздри обжигал холод, но Джинни упорно пробивалась по клуатру, наслаждаясь тем, что выскользнула из мрачного замка. Несколько дней назад она отправила к матери Сычика с письмом о том, что проведёт рождественские каникулы в Норе. Её радовала возможность покинуть угрюмые каменные стены Хогвартса и передохнуть в уюте родного дома. Ей хотелось хоть ненадолго, но почувствовать себя в безопасности.

Джинни прислонилась к искусно украшенной балке внутреннего дворика и взглянула на небо. Плотные снежные облака напомнили ей о глазах Малфоя, и она хмыкнула. Дурацкие мысли лезли ей в голову.

Ветер подхватывал падающие снежинки, и кружил их в воздухе в причудливом танце. Перчатка неприятно обволакивала травмированную руку, и Джинни её стянула. Коварная рана, оставленная собственной волшебной палочкой, опять начала кровоточить. Джинни до сих пор чувствовала вину перед Луной и, словно наказывая себя, не ходила к Мадам Помфри. Наверно, ладонь будет обезображена уродливым шрамом, но ей было наплевать. Она не могла позволить себе забыть.

Услышав хруст свежего снега, Джинни обернулась. Привалившись к одной из стрельчатых арок, образующих ограждение клуатра, стоял Малфой. Лёгок на помине.

— У нас новое место для встреч? — спросила она, неспешно направляясь к нему.

Малфой, делавший вид, что серебряная пряжка на мантии интересует его намного больше, чем девушка, усмехнулся.

— Разве мы с тобой договаривались о встрече, Уизли? — пренебрежительно осведомился он, окидывая её высокомерным взглядом.

— Ты слишком часто попадаешься на моём пути, чтобы я сочла это простым совпадением, — ответила она, чувствуя покалывание в занемевших пальцах.

Джинни подумывала засунуть руку в карман, но не хотела заляпать его кровью.

— Помнится, у нас с тобой уже был подобный разговор, — проворчал Малфой, привычно растягивая слова. С каких пор она стала отмечать его повадки как «привычные»? — Мы ходим по кругу.

— Естественно, двор-то замкнутый, — ответила Джинни с усмешкой.

Малфой никак не отреагировал на шутку. Его взгляд был прикован к насквозь промокшей от крови повязке, и Джинни поспешила спрятать руку за спину.

— Лавгуд необходимо повлиять на своего отца, — деловито начал Малфой. — Иначе у него будут серьёзные проблемы. Пожиратели озадачены смутой, что сеет его жалкая газетёнка.

— Не такая жалкая, если даже приспешники Сам-Знаешь-Кого заволновались из-за неё, — парировала Джинни.

Колкий взгляд Малфоя остановился на её лице и он неприятно ухмыльнулся, поправляя свои дорогие перчатки. Ворот его мантии немного сместился, и она увидела, как на бледной шее отчаянно бьётся жилка.

— К нему приходили, но мы оба понимаем насколько поехавшая это семья. Тебе — доброй милой девушке, несущей свет и прочую чушь в стиле Ордена Феникса, стоит что-то предпринять. Пока не стало слишком поздно.

Налетевший ветер сорвал с неё капюшон и взметнул волосы, и рыжие локоны вскинулись пламенным стягом.

— Зачем ты говоришь это мне? — недоверчиво спросила Джинни, пытаясь усмирить непокорную шевелюру.

— Скоро Рождество, Уизли, время чудес и сюрпризов, — ответил он, перехватывая её ладонь. — Поверь, подарки от Пожирателей не понравятся твоей подружке.

Его вкрадчивый шёпот вызвал у неё волну мурашек. А может, всё дело было в пронизывающим ветре? Малфой поднёс её руку к своему лицу, и на мгновение ей показалось, что сейчас он изо всех сил надавит на кровоточащую рану. Джинни сжалась в ожидании боли, и уже хотела одёрнуть кисть назад, но слизеринец достал палочку и прошептал:

— Vulnera Sanentur!

Боль прекратилась, и Джинни судорожно выдохнула. Малфой рванул окровавленный бинт, рассматривая кожу.

— Останется шрам, — заключил он.

— Скорее всего, — отозвалась Джинни, думая вовсе не об уродливой отметине на ладони.

Скованные неловкостью, они оба застыли в молчании. Снег продолжал неспешно опускаться на землю, а Малфой так и сжимал её руку в своей. Раздался шум и они испуганно отскочили друг от друга. Джинни подняла глаза и увидела, что это Сычик послужил источником резкого звука: неудачно приземлившись на арку, он обвалил примёрзшие сосульки. К лапке крошки-совы была прикреплена записка. Воспользовавшись замешательством Малфоя, Джинни поторопилась убраться из клуатра. Одна мысль о том, чтобы поблагодарить его вызывала отторжение. Сычик полетел вслед за ней.

— Помни о Лавгуд, — донеслось ей в спину. — Я бы на твоём месте не отправлял её на ночные художества.

Джинни не ответила. В смешанных чувствах она добралась до гостиной Гриффиндора и только тогда вспомнила о записке. Устроившись на диване перед ярким пламенем камина, она развернула пергамент. Отчаянная надежда, что это весточка от Гарри, что он незримо наблюдает за ней и не позволит натворить чего-то глупого и необдуманного, не оправдалась. Письмо было от мамы. Она писала о том, как скучает и как рада, что Джинни проведёт каникулы в Норе.

Проём распахнулся и показался Невилл. Джинни притворилась, что продолжает читать, вцепившись негнущимися пальцами в пергамент. Лонгботтом присел рядом с ней и приманил к себе баночку с настойкой растопырника.

— Ты в порядке? — поинтересовался он, смачивая бинты в снадобье. — На тебе лица нет.

— Всё нормально, — буркнула Джинни, наблюдая за его попытками совладать с последствиями наказаний. — Просто устала.

— И, видимо, замёрзла, — ввернул Невилл непонятно к чему. Под её удивлёным взглядом он пояснил: — Ты сидишь в тёплой мантии.

Джинни расстегнула пряжку и, вытащив из кармана палочку, потянулась к ладони Лонгботтома.

— Я попробую кое-что, ладно? — спросила она. И прежде чем Невилл успел возразить, прошептала: — Vulnera Sanentur!

Рана затянулась, не оставив и следа. Удивлённый Невилл провёл пальцами по коже, и поднял на неё глаза.

— Здорово, Джинни! Откуда ты узнала об этом заклинании? — с восторгом спросил он.

— Случайно наткнулась в библиотеке, — соврала она.

Невилл рассмеялся так счастливо и заразительно, что её губы тоже дрогнули в улыбке. Он поднялся с дивана и поставил пиал с настойкой растопырника обратно на каминную полку.

— Побольше бы таких случайностей!

Но Джинни лихорадочно надеялась, что их не будет вовсе.