Решайся! (гет)

Мне снился сон.

Дождь. Я стою на улице неизвестного мне города. Неяркий, глухой свет просачивается сквозь тяжелые, свинцовые облака, затянувшие небо, лишая красок все вокруг. На другой стороне дороги возвышалось восьмиэтажное здание футуристической формы — два гигантских стеклянных цилиндра, сплетенных между собой стальными волнами балконов. Капли дождя, барабанящие по его стеклянным фасадам, разбивались на тысячи мелких брызг, создавая вокруг здания облако дождевого тумана.

От его входа, в мою сторону, через дорогу бежала девушка, что-то крича. Её одежда мгновенно промокла насквозь, но она не обратила на это никакого внимания. Остановившись напротив меня, продолжила кричать, явно обращаясь ко мне. Её крик был пронзительным, истеричным, злым, но я не мог разобрать ни единого слова…

Позади неё, собралась небольшая группа, вышедшая из того же здания, молча стоящая, прячущая лица под зонтами… Я оглядел их — девушки в черных приталенных пиджаках, белых блузках с красными галстуками и серых клетчатых юбках, как и та, что продолжала кричать мне что-то. Парни в черных пиджаках, рубашках с красными галстуками и черных брюках. Больше всего их одежда походила на… школьную форму.

Кричащая девушка, судорожно размахивала руками, указывая то на здание на другой стороне дороги, то на группу людей, стоявших позади нее, то на меня, будто обвиняя меня в чем-то. Слёзы и дождь смешались на её лице. Дыхание сбилось, она перешла на дикий, истеричный визг. Я постарался рассмотреть её лицо, лица стоявших позади — безуспешно, они словно расплывались, теряя детали, оставляя лишь общие туманные контуры…

Все более распаляясь, девушка несколько раз ткнула меня пальцем в грудь, я болезненно поморщился, отступил от неё на шаг… Трясущимися руками, она попыталась ударить мне по лицу, но я инстинктивно отбил её руку, отворачиваясь, попытавшись просто уйти…

Она не дала мне сделать этого: вцепившись в мою руку, резко дёрнула меня назад, разворачивая к себе, закричала что-то прямо в лицо срывающимся от злости голосом. Прежде чем я успел что-либо понять, с яростью толкнула меня в грудь обеими руками... Я потерял равновесие, сделал по инерции пару неуклюжих шагов назад и, запнувшись о бордюрный камень, полетел на спину, ударившись ей об асфальт…

Подскочил, просыпаясь, упал обратно на подушку, глядя в сводчатый потолок, освещаемый нетвердым, тусклым, желто-оранжевым светом. Сел на кровати, поворачиваясь. Свет шел от ламп на будильнике, показывающих цифры 0707… Что вообще мне снилось? Я прикрыл глаза, вспоминая, но, как это всегда бывает, с каждой секундой, сон исчезал, забывался, оставляя после себя только тяжелое гнетущее ощущение… Я лежал на кровати глядя немигающим взглядом в никуда, сон забылся окончательно. Потерев лицо, встал, и направился к умывальникам.

На ближайшем перекрестке, встретился с Ольгой Дмитриевной:

— Доброе утро!, — вожатая буквально источала бодрость.

— Доброе…, — пробурчал я.

— Так рано встал, не терпится со своей пассией увидеться?, — она улыбнулась и подмигнула.

— С кем?

— С Мику…

На меня накатили все переживания вчерашнего вечера… Мне предстоит очень неприятный разговор… Я окончательно упал духом:

— Н-ннда…

— Семен?, — вожатая придержала меня за руку, вопросительно заглядывая в глаза.

— Все нормально… Я разберусь…

Ольга отпустила мою руку, я зашагал к умывальникам, спиной чувствуя взгляд. Уже заворачивая на полянку, оглянулся. Она стояла на прежнем месте, озадаченно глядя на меня…

Умывшись, вернулся в домик, сел на кровать и погрузился в размышления: Мику…

Что делать?!... Она поняла всё совершенно неправильно…

Я же не вкладывал в свои слова и действия какого-то подтекста… Я хотел просто поддержать её… Ведь так?

Всё сложнее, чем хотелось бы. Я не могу. Я не должен. Я судорожно вдохнул, стараясь успокоить бешеный пульс, и прикрыл глаза, повторяя внутри себя, словно мантру:

Мне нужно держать дистанцию…

Обязательно…

Ведь я... Я просто не способен на что-то настоящее. Я — не тот, кто сможет дать ей ту искренность и тепло, которых она ждёт. Я могу только притворяться… К сожалению, она заблуждается на мой счет…

Я не могу быть откровенным ни с Мику, ни с кем-то другим, да даже с самим собой. Ложь — это единственное, что мне остается…

Я знаю, как это закончится: я разочарую её, потому что она ожидает от меня чего-то, что я не способен дать. Она видит во мне большее, чем есть на самом деле. И эта иллюзия ранит её, разрушит её веру в людей. А я… я не хочу допустить этого.

Резкий звук будильника внезапно разорвал тишину, заставив меня вздрогнуть, вырывая из бесконечного потока мыслей…

На зарядке я оказался одним из первых. Держась ближе к краю площадки, старался высмотреть Мику, чтобы максимально оттянуть неприятный разговор и, естественно, потерпел фиаско:

— Сеня, доброе утро, а что ты тут прячешься? , — мелодичный голосок из-за спины заставил вздрогнуть.

Я медленно повернулся, натягивая на лицо жалкую улыбку:

— Доброе утро…

Мику широко улыбалась, щурясь в лучах утреннего солнца. Она потянулась к моей голове:

— Ты не причесывался что-ли?

Я резко отпрянул в сторону. Внутри всё сжалось. Мику остановилась, её рука зависла в воздухе, а в глазах появилась растерянность и легкая обида:

— Что-то не так?

— Ммм… З-за-рядка… Д-да-вай после…, — от волнения я начал заикаться и отвернулся от Мику в сторону площади.

— Хорошо…, — прошептала она.

Преувеличенно внимательно глядя на Славяну, проводившую зарядку, я тщательно выполнял каждый взмах, каждый наклон, спиной чувствуя на себе взгляд Мику. Он прожигал меня насквозь, не давая сосредоточиться, заставляя мышцы деревенеть. Наконец, зарядка закончилась. Не оборачиваясь, бросив через плечо невнятное: “Увидимся…”, я, практически бегом, устремился к своему домику, лишь бы скрыться от её взгляда.

Влетел в него, захлопнул дверь и привалился к ней спиной, сползая на пол, садясь на корточки… Переодеваясь как можно медленнее, надеясь оттянуть неизбежное, когда мне снова придётся её увидеть, придётся встретиться с ней взглядом, я нехотя вышел и поплёлся к площади, словно шёл на собственную казнь. Чем ближе я подходил, тем гаже становилось на душе.

На площади, молча прошел с каменным лицом мимо расцветшей было Мику и занял свое место в шеренге, старательно глядя в другую сторону. Подошла Славя, заняв свое место, пробежалась глазами по нашему отряду, удовлетворенно кивнула и взглянув на меня, охнула и заботливо заглянула в глаза:

— Сём, у тебя все нормально? Ты бледный какой-то.

— Лучше всех, — процедил я сквозь стиснутые зубы.

— Точно? Я могу помочь?

— Не надо… Я… все нормально…, — я прикрыл глаза, запрокидывая голову.

Началась линейка. Прошла перекличка. Ольга произносила очередную речь о планах на сегодняшний день, успехах и свершениях за прошедшие… Я не слушал, глядя перед собой в одну точку не моргая, до рези в глазах. Голоса и звуки отдалились, превратившись в приглушённый фон. Как объяснить всё Мику?…

После линейки, избегая встречаться с Мику взглядом, быстрым шагом дошел до столовой. Зайдя, взял поднос с завтраком, оглянулся в поиске свободных мест и увидев одно, за колонной, быстро занял его, постаравшись спрятаться. Выглянув, не увидел нигде бирюзовых хвостов и выдохнул, поворачиваясь к столу.

— Приятного аппетита, Сеня!, — Мику сидела напротив меня.

— С-спа-сибо…, — пролепетал я, понимая что бежать больше некуда…

— Сенечка, а что ты такой хмурый? Ты, наверное, не выспался, да? Знаешь, у меня тоже такое бывает. Если не высплюсь, то до самого обеда хожу как не в себе. Меня всё раздражает, ничего не хочется, — она хихикнула и, не дожидаясь какой-либо реакции с моей стороны, продолжила, слегка запрокинув голову, — Но вот сегодня я спала просто замечательно! Мне такие сны снились, ты не представляешь! Я даже их запомнила, а это редкость, обычно всё сразу забываю, как только проснусь. Вот, например, первым мне снился огромный сад…

Мику продолжала трещать, я кивал, хмыкал, иногда рассеянно улыбался, но в мозгу крутились все те же мысли… Механически зачёрпывал кашу ложкой, не понимая даже какая именно это каша, медленно цедил что-то из чашки с отколотой ручкой, не чувствуя вкуса. Но, как бы я ни старался просидеть за столом как можно дольше, завтрак закончился…

Вышел из столовой и, словно конвоируемый Мику, направился в сторону площади. Она пресекла мою вялую попытку сбежать, схватила за руку и притянув к ближайшей скамейке, усадила на неё, сев рядом:

— Ну?!

— Что ну?

С лица Мику пропала её теплая улыбка, уступив место чуть нахмуренному выражению лица с поджатыми губами, широко распахнутые аквамариновые глаза, сверкающие искорками, подернулись пеленой тревоги:

— Сеня, хватит! Объясни мне в чем дело?

Проглотив колючий комок, стоявший в горле, и сделав несколько вдохов, я прохрипел:

— Вчера…

— …Был прекрасный день, что изменилось сегодня?, — она наклонилась, заглядывая мне в глаза.

— Извини…, — прошептал я на выдохе.

Хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этот её взгляд — полный недоумения и тревоги. Я наклонился вперед, опустив голову на сцепленные руки, в груди разрастался неприятный холодок, который медленно, но неумолимо расползался по всему телу, сковывая мышцы. Этот холод давил на меня изнутри, затрудняя дыхание и заставляя сердце замедляться:

— Вчера… Ты… ошиблась…

— Ошиблась… в чём?

Слова застревали в горле, Все фразы, которые я прокручивал в голове, собираясь сказать — всё исчезло, оставив после себя лишь трусливое молчание.

— В чем я ошиблась?, — повторила Мику с нажимом?

Голос предательски дрогнул, отчего мои слова прозвучали еще более жалко:

— Вчера, ты ошиблась с ответом, извини…

Время словно замерло, гнетущая тишина становилась невыносимой. Я поднял голову, искоса глянув на Мику. Её губы сжались в прямую линию, глаза словно потухли, налившись безжизненным свинцом. Она выпрямилась, глядя перед собой, повернулась, на мгновение сфокусировав взгляд на мне. Я не выдержав даже этого мгновения, отвел глаза…

— То есть ты…

— Я — не тот, кто тебе нужен… Извини…

Мику прикрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, не открывая глаз спросила:

— Зачем тогда ты говорил и делал все это?

— Я… просто… Извини…

Она снова повернулась ко мне, открывая глаза. Я одеревенел, не в силах отвернуться или отвести взгляд, не в силах даже моргнуть. Мику смотрела мне в глаза, прищурившись, изучающе, свысока, с какой-то жалостливой брезгливостью во взгляде несколько секунд:

— Okubyoumono…, — встала со скамейки и не оглядываясь, пошла в сторону своего домика…

Ступор спал… Поднявшись со скамейки, шаркая, спотыкаясь, побрёл в сторону своего домика. Когда я проходил мимо рыжих, дверь скрипнула и на крылечке показалась Алиса. Я остановился, взглянул на неё:

— Дай сигарету…

— Что? С чего ты вообще взял, что у меня…

Я скривился, перебив её:

— Дашь? Нет?

Она смерила меня взглядом:

— Жди…, — и скрылась в домике. Спустя несколько минут появилась на крыльце вновь, глянув по сторонам, спустилась и запихнула мне что-то в нагрудный карман рубашки, на мгновение задержала взгляд, глядя в глаза, хлопнула по плечу, и пошла в сторону площади.

— Спасибо…, — я развернулся и продолжил путь.

В домике, открыл чемодан, порылся во внутренних кармашках и извлек зажигалку, почиркал ей — горит. Открыл окно, задернул обратно полотенце, висящее на окне и, прикурив сигарету, завалился на кровать. Затянулся и закашлялся. Легкие обожгло, во рту поселился противный кислый вкус. Что за дрянь Двачевская курит? Я покрутил сигарету в трясущихся пальцах… Ладно, выбирать не приходится… Затянувшись еще несколько раз и выпуская струйки дыма, наблюдая, как они собираются в сизое в облачко, клубящееся в солнечном луче, прорвавшемся в щелку между полотенцем и окном, вернулся к своим мыслям:

Разговор с Мику пошел совершенно не по плану. Вместо того, чтобы всё объяснить и вместе посмеяться над нелепостью ситуации, я струсил и смог выдавить из себя что-то невразумительное. Почему? Почему я так переживаю, почему так стыдно было говорить это Мику в лицо?...

Я задумался над этим почему, автоматически затягиваясь, глядя в никуда. Сигарета обожгла пальцы. Чертыхнувшись, я встал, щелчком отправил окурок в кусты за окном, стряхнул пепел с ладони.

В дверь постучали, я замер, не отзываясь — в комнате плавал табачный дым.

— Семен, ты тут?, — из-за двери раздался голос Электроника.

Выдохнув, я подошел к двери, открыл её:

— Заходи…

Он вошел, поморщился:

— Чем тут у тебя пахнет?

— Ничем. Что хотел?

— А… Меня вожатая отправила за тобой, там на стадионе сейчас все собираются, нормативы будем сдавать, сказала тебя позвать…

— Хорошо, я сейчас приду…

Электроник стоял в дверях и мялся.

— Что-то ещё?

— Помнишь, я вчера к тебе подходил, поговорить хотел?

— Ну?

— Я хотел спросить…

— Спрашивай.

— Если тебя не затруднит конечно…, — он явно нервничал. Я вздохнул:

— Серый, достаточно прелюдий, спрашивай что ты там хотел.

— Мне нравится Женя.

— Ммм… Поздравляю?

— Вот…

— Вопрос-то в чем?

— Я не знаю, как ей об этом сказать…

— Советчика конечно ты выбрал так себе…

— Почему?, — он удивленно посмотрел на меня, — Ты только приехал, а уже на второй день с Мику под руку ходил... А, вчера, говорят, вообще…

— Я остановил его жестом, горько усмехнулся, и, отвернувшись, сделал пару шагов, садясь на кровать:

— Ты ошибаешься… Мы все ошиблись…

Электроник помялся еще немного, переступая с ноги на ногу, шумно вздохнул несколько раз, открыл дверь:

— Ладно, спасибо, я пойду…

— Ага…

Переодевшись в спортивную форму, я побрел на спортплощадку.

Над стадионом висел многоголосый гул. Я поискал глазами свой отряд, подошёл. Ольга, раздававшая указания вожатым других отрядов, увидела меня:

— Так, все в сборе… Первый отряд, строимся!

— Выстроив нас в том же порядке, что и на линейке, она распахнула журнал, который держала в руке:

— Сегодня, мы сдаем физнормативы, некоторые из которых соответствуют нормам ГТО. Ульяна, ты сдаешь нормативы с нами, но зачёт будет идти по твоей возрастной группе. Первый норматив — бег на 100 метров. Разбейтесь по парам.

Я огляделся: наш отряд потянулся в сторону физрука, стоящего с секундомером у дорожки с краю стадиона. Кибернетики шли впереди, за ними Алиса с Леной, тихо переговаривающиеся, и Славя с Женей. Мимо меня прошла Мику, глядя прямо перед собой, я только вздохнул и тут же получил тычок под рёбра:

— Сёмка, ты чего?, — услышал я задорный голос, — В гроб краше кладут, — Ульяна растянулась в улыбке.

— Ммм… Не… Ничего…

Она потянула меня за руку, заставляя наклониться к ней и зашептала на ухо:

— А вы чего, с Мику поссорились, да? Чего вы не разговариваете? Вчера-то обжимались…

Я легонько стукнул Ульяну по лбу:

— Не твоё дело… Так это ты сплетни распускаешь?

Ульяна нахмурилась, потерев лоб:

— Какие еще сплетни?

— Про вчера…

— Нет…, — она выглядела обиженной, — Я вчера только, Алиске, про тебя с Ленкой рассказала…

— Кстати…, — я посмотрел вслед идущим Лене с Алисой, что-то обсуждающим между собой, улыбающимся друг другу, — Они как-то подозрительно хорошо общаются…

— Пфф…, — Ульяна фыркнула, — Они же одноклассницы.

— Одноклассницы?

— Ну да… Ты не знал?

— Да как-то не довелось спросить…

— Оно и понятно, — Ульяна снова растянулась в улыбке от уха до уха, — Ты ж кроме своей певички вообще никого не замечаешь…

— Уля!, — рявкнул я, громче чем хотел. Некоторые из идущих впереди оглянулись. Я опять наклонился к её уху и зашептал:

— Она не моя, я просто её поддерживаю, как друг…

Ульяна прищурилась, отступила на шаг, и медленно смерила меня с ног до головы насмешливым взглядом:

— Ты сам-то в это веришь?

Я не нашёл, что ответить... Дальше мы шли молча, подойдя к старту в момент, когда финишировали Славя с Женей.

Ольга вопросительно посмотрела на меня:

— Ты с Ульяной побежишь?

— Пусть она с Мику бежит…

Ульяна ухмыльнулась:

— У Мику против меня нет шансов! Впрочем, у тебя тоже… Так что, бегите с ней!

Я только пожал плечами, не решаясь взглянуть на Мику…

— На старт! Внимание! Марш!, — я поднял взгляд. Мику одна, бегом, удалялась по дорожке.

Я повернулся к Ульяне, она стояла, скрестив руки на груди, скривилась, неодобрительно покачав головой:

— Тьфу! Пошли!

Мы вышли на стартовую линию. Физрук, в конце дорожки, кивнул, взяв секундомер на изготовку. Вожатая подняла руку:

— На старт! Внимание! Марш!

Я рванул вперёд, вложив в этот рывок все силы — как будто физическое напряжение могло вытеснить все те мысли, что крутились в моей голове. Сконцентрировался, глядя на финиш, на физрука, держащего секундомер, картинка перед глазами сжалась до размеров дорожки, летящей навстречу с бешеной скоростью… Справа картинку начало заливать красным, я перефокусировал взгляд — Ульяна, с развевающимися хвостами похожими на сопла ракет, сама казалась ракетой, обгоняя меня, словно играючи, уходя вперед. Я выжимал из себя все силы, но разрыв только увеличивался…

Ловя ртом воздух, наклонившись вперед, уперев руки в колени, сглатывая колючий комок стоявший в горле, пытаясь не обращать внимания на острую режущую боль в правом боку, я посмотрел на Ульяну с физруком:

— Я же говорила — нет шансов, — Ульяна сжала перед собой кулак, вскидывая его вверх.

— Ну шо, пионэр, неплохо. Мальца не дотянул, но результат вполне себе — 12,8 секунд.

— Ааа?, — я все еще пытался отдышаться, поэтому просто ткнул пальцем в сторону Ульяны.

Она задрала нос:

— 12 ровно, Сёмка, — я же сказала — без шансов…

— Ты главное, малАя, не забрасывай это дело, ты ужо на КМС бежишь, лет через 5 так глядишь, на олимпиаде тебя увидим…

Ульяна порозовела, засмущалась:

— Да ладно вам… Какая олимпиада?…

Прошла сдача еще нескольких нормативов — прыжки, пресс, подтягивания… Закончив, я отошел в сторонку и только лег было на скамейку, стоявшую с края стадиона, закрыв глаза, как услышал:

— Персунов!, — крикнула вожатая, я повернулся. Ольга махала мне рукой, подзывая к себе.

— Да?, — я подошёл.

— Держи, — она протянула мне журнал, с лежащими на нем скакалкой и секундомером.

— Что это?

— Девочки сейчас будут сдавать прыжки на скакалке, засекаешь одну минуту и считаешь сколько раз, потом записываешь в журнал.

— Что я-то сразу?, — запротестовал было я.

— Ольга уперла руки в бока:

— Семен, хватит лениться. Ты помнишь, что я говорила тебе про пример младшим отрядам?

— Ладно…, — я протянул руку, — Давайте.

Оглянулся по сторонам, все разошлись по разным концам спортплощадки. Ближе всех стояла Алиса:

— Физкультпривет! Держи, — я протянул ей скакалку

— Это что?

— Скакалка, не видишь что-ли?

Рыжая огляделась, заухмылялась:

— Тебя запрягли?

Я оглянулся — Ольга в компании вожатых других отрядов, сидела на скамейках, что-то рассказывая и заливаясь хохотом. И этот человек мне еще будет что-то про лень говорить…

— Мда… Ладно, давай, — я взял на изготовку секундомер и нажал на кнопку сверху, махая рукой, — Марш!

Честно отпрыгав положенное время, Алиса протянула мне скакалку. Я присел на корточки, записывая результат в журнал.

— Успокоился?

Я поднял голову. Алиса стояла рядом, скрестив руки на груди, глядя куда-то в сторону.

— Более-менее…, — я повел плечами.

Она коротко улыбнулась, опустила взгляд, посмотрев на меня без своей обычной надменности во взгляде, ободряюще хлопнула по плечу, уходя:

— Бывай!

Следующей на глаза мне попалась Лена. Она сидела на скамеечке, откинувшись на спинку, запрокинув голову и глядя куда-то в небо…

— Привет, — я встал рядом.

— П-при-вет…, она порозовела и опустила глаза вниз.

— Мне тут дали задание…

Лена перебила меня:

— П-по-чему вы п-по-рознь?

— Что?

— Мику… Вы пос-с-сори-лись?

— Почему вас всех так интересуют чужие отношения?!, — я начал закипать.

— Меня не интересуют чужие отношения…, — голос Лены стал холодным, она подняла голову, сузила глаза, впившись в меня взглядом, облизнула губы, — Только мои…

Встав со скамейки, наклонив голову, глядя прямо в глаза, улыбнулась кривой жутковатой улыбкой. По моей спине потекла струйка холодного пота…

— Итак?...

— Н-не-недопонимание…

— Ооо…, протянула Лена, подняв брови, — Что ж, тогда…

— Она перевела взгляд на журнал со скакалкой, который я держал в руках:

— Скакалку сдаем?

Я кивнул, подождал пока она приготовится и махнул рукой, нажимая на кнопку:

— Марш!

Закончив с ней, записав результат и попрощавшись, огляделся.

Мику сидела на травке, обняв колени и положив на них подбородок. Я не решился подойти сейчас, опять до последнего оттягивая момент, когда нам придется разговаривать, поэтому, увидев Славяну, занятую с малышами, пошел к ней:

— Привет, занята?

Она обернулась, откидывая косу за спину, улыбнулась:

— Да, сейчас вот с малышами закончу минут через 5, а что ты хотел?

— Скакалку сдаем, — я потряс в воздухе журналом.

— Ой, ты пока…, — она огляделась, — Вон Мику ничего не делает. Мику!!!, — закричала она размахивая руками, подзывая её к нам.

— Подожди…, — я схватил Славю за локоть, — Я… потом…

— Да Славь?, — сзади подошла японка. Я замер не оборачиваясь.

— Семен прыжки на скакалке принимает, а я пока занята. Ты вроде свободна, можешь сейчас сдать…

Повисла пауза. Я медленно повернулся к Мику. Та смотрела куда-то в сторону. Я набрал воздуха:

— Мику…

Почувствовав, как Славя подталкивает меня со спины, оглянулся. Она нахмурилась, сжала губы и “страшными” глазами показывала мне, чтобы мы ушли. Я повернулся обратно:

— Пойдем… где посвободнее…

Отойдя в сторонку, я молча протянул Мику скакалку, взял секундомер:

— На старт…

— Сколько времени прыгать надо?

— М… Минуту…

— Хорошо, — она встала на изготовку.

— На старт! Внимание! Марш!

Минута прошла в тишине, нарушаемой лишь свистом скакалки в воздухе и ритмичными щелчками о гравийную дорожку. Мику прыгала не как все — не привычными двумя ногами вместе, а поочередно, с левой на правую, отточено механически, словно повторяя давно заученный алгоритм.

Её длинные хвосты волос, которые обычно грациозно разлетались при каждом движении, сейчас безжизненно свисали, едва подергиваясь в такт с прыжками. Лицо оставалось абсолютно спокойным, лишённым эмоций, взгляд, абсолютно пустой, был направлен куда-то вдаль.

Время вышло, я щёлкнул секундомером, но Мику, словно робот, продолжала прыгать в том же темпе.

— Мику… хватит…

Она просто остановилась, опустила скакалку и осталась стоять с ней в руках, продолжая смотреть в одну точку.

— Ммм… Можно скакалку?

Сложив скакалку, не глядя протянула её мне и развернулась, сделав шаг от меня.

— Мику, подожди…

Она остановилась, не оборачиваясь.

— Мику… Извини… Что ввел тебя в заблуждение…

— …

Я… Просто… хотел тебя поддержать… Как друг…

Мику обернулась, посмотрела мне в глаза, усмехнувшись:

— И именно поэтому ты так нервничаешь?

— …

Я отвел глаза. На меня накатила злость. Иррациональная, необъяснимая, бессмысленная. На кого я злюсь? На неё? На себя? На сложившуюся ситуацию? Я не могу сейчас ответить себе на этот вопрос. И ничего не могу ответить ей…

Мику отвернулась и зашагала по дорожке…

Я вернулся к Славяне. Она как раз закончила с малышами:

— Готова?

— Да. Поговорили?

Я только скрипнул зубами, что за любители совать нос не в своё дело. Поднял руку:

— На старт!...

Проигнорировав Славю, пытавшуюся еще несколько раз заговорить, записал её результат и отошёл…

Нашёл глазами Ульяну:

— Уля! Иди сюда!

Она примчалась, улыбаясь от уха до уха:

— Что хотел?

Я протянул скакалку:

— На скорость, одна минута…

— Ха! Считай!, — она встала на изготовку.

Финишировав с громадным отрывом от всех остальных, умудрившись при этом ещё перекрещивать скакалку, запускать её то с одной, то с другой стороны, прокручивать за один прыжок по 2-3 раза, она посмотрела на меня и растянулась в улыбке:

— Давай с нами в футбол?! Все отряды почти закончили.

Настроение было абсолютно не соответствующее, я потрепал её по макушке:

— Обязательно сыграем, но не сегодня.

— Эх, Сёмка…, — она ткнула меня кулачком под рёбра, — Какой ты…

— Какой?

— Нудный!, — она разулыбалась, — Нудный жираф!

Она отскочила, показала мне язык и умчалась на футбольное поле…

Из несдавших, осталась только Женя. Найдя её взглядом, подошел:

— Привет, держи, — протянул ей скакалку.

— Давай, — она нехотя приняла её, разматывая.

— Как будешь готова, скажи.

Женя, распутывая скакалку, искоса посмотрела на меня, улыбнувшись. Я, на всякий случай, осмотрел себя и поднял взгляд обратно:

— Что смешного?

— Да так… Интересно со стороны понаблюдать…

— За чем?

— За кем. За всеми. За тобой — особенно…

— Веселишься?!, — во мне опять начала закипать злость.

— Не в веселье суть.

— А в чём?

— В поведении. Все остальные, в целом предсказуемы, но ты — нет…, — она расправила скакалку, — Я готова…

Я увидел Электроника, стоящего чуть поодаль, у неё за спиной. План созрел моментально, я замахал рукой:

— Серёга! Иди сюда!

Женя резко обернулась, увидела Электроника, повернулась обратно, скрестила руки на груди и наклонив голову, раздраженно спросила:

— Ты что удумал?!

— За поведением понаблюдать хочу…, — я ощерился.

Протянул подошедшему Электронику журнал и секундомер:

— Серый, мне отойти надо, минуту засечёшь, пока Женя прыгать будет, посчитаешь сколько раз и запишешь в журнал. Журнал отдашь Ольге Дмитриевне.

— Эээ…, — Электроник нерешительно переминался с ноги на ногу.

Я подмигнул Жене, хлопнул Электроника по плечу:

— Действуй. Удачи!

Развернулся и отошел к облюбованной скамейке, снова ложась на неё, закрывая глаза. Со стороны послышался свист со щелчками, издаваемые скакалкой, затем Женин вопль:

— Серёжа, ты дебил?! В смысле ты не включил секундомер?!...

Прозвучал горн, зовущий на обед, я поднялся со скамейки. В столовой, снова сел на облюбованное место за колонной, скрывшись от чужих взглядов, бросая осторожные взгляды на Мику. В этот раз, ко мне подсела Славяна:

На крыльце столовой, меня поджидала Славяна:

— Приятного аппетита!

— Спасибо.

— Там твоя одежда из стирки приехала, можем сейчас дойти до склада, забрать.

— Угу…

Выйдя из столовой, я дождался её на крылечке. Мы направились к складу, пройдя молча некоторое время, Славя первой нарушила тишину:

— Семен, ты напрасно так отреагировал на спортплощадке. Я же хотела помочь.

— Я об этом не просил…

— И тем не менее…

— Славя, — я повернулся к ней, — Тебе известно, что такое чувство такта?!

— Я же из добрых побуждений…

— Благими намерениями, знаешь куда дорога вымощена?

Мы подошли к складу, Славя отперла дверь, заходя внутрь:

— Я же вижу, что у тебя что-то не в порядке…

— Я тебе за сегодня несколько раз повторил, что в помощи не нуждаюсь, ты слушаешь, но не слышишь. Прежде чем вмешиваться, остановись и подумай: действительно ли человек просит твоего участия?

— Да, но…

— Я надеюсь, что ты искренне хочешь помочь, когда видишь, что у кого-то проблемы. Но прошу, пойми, не все всегда готовы принимать помощь, даже если она кажется необходимой. Уважение к чужим границам — не меньшее проявление заботы, чем сама помощь.

— Хорошо, — Славя потупилась, расстроенно теребя косу, — Я больше тебя не побеспокою. Но, если...

— Я обращусь к тебе первой…

Славя улыбнулась, скрылась за стеллажами и вернулась, держа в руках сверток из вощеной серой бумаги, перетянутый крест-накрест бечевкой:

— Вот, держи…

Мы вышли со склада, подошли к площади. Славя повернулась ко мне, хитро прищурившись, и улыбнулась:

— А вот если бы я не подошла к тебе с предложением о помощи в стирке — так бы и поехал домой в грязной одежде…

— Славя…, — я вздохнул, закатывая глаза, растягиваясь в улыбке, — Горбатого могила исправит, да?

— Она рассмеялась, закинула косы за спину, разворачиваясь:

— Пока Сём, увидимся!

— Пока…, — я свернул к своему домику.

Бросил сверток в чемодан и завалился на кровать. Спать не хотелось, я открыл взятую в библиотеке книгу. Снова погрузился в мысли, глядя сквозь страницу, даже не пытаясь разобрать написанное на ней.

Мику…

Нужно сделать вид, что ничего не произошло. Просто стереть из памяти вчерашний вечер — будто его и не было. Забыть. Забыть неловкость сегодняшнего дня, её взгляд, моё идиотское поведение. Начать всё с чистого листа, как будто всё это — лишь дурной сон…

Но проблема в том, что я не могу. Момент, когда всё это можно было обернуть в шутку, ушёл безвозвратно тогда, когда я выбрал молчание. Я снова выбрал трусость…

Я захлопнул книжку, закрывая глаза. Надо поговорить с Юлей. Признать собственное поражение — измениться не получилось. Попросить её отправить меня обратно, туда, где хотя бы не нужно будет задавать самому себе неудобные вопросы…

Соседняя кровать скрипнула, я открыл глаза, поворачивая голову на звук. Напротив меня сидела Юля, в пионерской форме:

— Сдался? Струсил? Нет, Семён, раньше времени ты отсюда не уедешь…

Она встала с кровати, подошла ко мне и присела на корточки, оказавшись напротив моего лица. Я обратил внимание на её глаза — их цвет, они прекратили его менять, став темно-серыми, свинцовыми, едва отдающими бирюзовым оттенком. Она придвинулась почти вплотную:

— Ну и?

Я отвернулся, глядя в потолок:

— Я 7 лет методично загонял себя в это состояние, а ты хочешь, чтобы я за 7 дней из него вышел?

Юля придвинулась ещё ближе и зашептала мне прямо в ухо:

— Не я… Ты этого хотел…

— Но всего неделя…

— Не всего… Целая неделя…

— Я все испортил…

— Испортил — исправь, делов-то…, — она встала.

— Уже никак…

— Ну никак, так никак, все пропало…

— Подожди! Наверное есть же какие-то варианты?

Юля улыбнулась:

— Ты с собой, для начала, договорись — всё пропало или есть варианты?…

— Ммм…, — я закрыл глаза, раздумывая.

С улицы послышался звук горна. Я сел на кровати, открывая глаза, Юли в домике не было. Это был сон? Встав, направился в столовую.

На полднике, снова заняв место за колонной, украдкой выглянул из-за нее, ища глазами Мику. Она сидела спиной ко мне, за одним столом с Алисой. Последняя перехватила мой взгляд, ухмыльнулась и, наклонившись к японке, что-то ей сказала. Мику начала оборачиваться, я спрятался за колонну обратно. Закончив, вышел из столовой, раздумывая чем себя занять, добрёл до площади, сел на одну из скамеек. На другой стороне площади, Мику разговаривала с двумя девочками из младшего отряда. Она, держа ладошку параллельно земле, поднимала ее то выше, то ниже, видимо объясняя что-то из нотной грамоты или пения...

Кто-то подсел рядом, я повернул голову — Женя:

— И на кой черт ты это устроил?!, — она была явно не в духе.

— М? Ты о чём?

— Об Электронике.

— Нечего было надо мной смеяться…

Она вздохнула:

— Да не смеялась я… Сказала же — интересно за тобой понаблюдать.

— Все со стороны смотришь, а самой поучаствовать?

Она скептически посмотрела на меня:

— Пожалуй откажусь…

— Не интересно?

— Вообще без шансов.

— Вот расстроится-то парень…

— Хоть бы вид сделал, что переживаешь за него, — она хихикнула.

— Мне есть, помимо него, за кого ещё попереживать…

Она встала со скамейки:

— О чем я и говорю. До новых встреч…

Я повернулся, выглядывая Мику на площади, но она уже ушла. Чем же заняться? Поваляться с книжкой, может искупаться сходить, или…

— Семён. Почему ты здесь?, — ниндзя Дмитриевна выросла из ниоткуда прямо передо мной.

— Нельзя?

— Ты, если я не ошибаюсь, в музыкальный клуб записан? Почему не на клубных занятиях?

— Ммм…

— Марш в клуб! Я проверю!

Ругая себя за то, что попался на глаза вожатой, я, едва переставляя ноги, пришел к клубу, поднялся на веранду, взялся за ручку… Пальцы не слушались, я не мог заставить себя повернуть ручку и открыть дверь… Потоптавшись, отошёл к скамейке, стоящей рядом и сел. Изнутри слышались фортепьянные аккорды, сменяемые гитарными переборами, в сопровождении звонкого голоса Мику. Я заслушался, потеряв связь с действительностью…

Из забытья меня вернул крик вожатой: “Двачевская!”, раздавшийся со стороны тропинки, ведущей в сторону клуба. Подскочив со скамейки, я одним движением распахнул дверь и влетел внутрь, захлопывая её за собой. Музыка и пение оборвались. Мику с гитарой в руках стояла напротив меня, испуганно распахнув глаза.

— Я всё тебе потом объясню…

Выхватив из рук Мику гитару, прыгнул в откидное кресло с гитарой наизготовку. Мику стояла в центре комнаты, непонимающе хлопая глазами. Дверь в музклуб открылась, вошла вожатая:

— Так, Хатсуне, Персунов, занимаетесь?

— Да Ольга Дмитриевна, — я потряс гитарой.

— Хорошо…, — она взглянула на часы, висящие на стене, — Скоро ужин… Не задерживайтесь!

За вожатой закрылась дверь. Мику подошла к окну, выглянула в него и, спустя несколько секунд, расхохоталась… Отсмеявшись, она повернулась ко мне, выжидающе глядя в глаза, я поёрзал:

— Эээ…Ольга Дмитриевна… В клуб… отправила... Я же записан...

Она прикрыла глаза, провела по ним пальцами, словно смахивая слёзы, развернулась к двери:

— Закроешь тут всё…

И вышла.

Я остался один в клубе, с бесполезной гитарой в руках. Повертел её, поставил на подставку, походил по комнате, сел за рояль, понажимал на несколько клавиш и закрыл крышку, опираясь на неё локтями, подперев голову руками. Я погрузился в свои мысли, и бессознательно начал наматывать на палец длинный волос, лежавший на крышке рояля, который неожиданно попался под руку. Тонкая бирюзовая струна, мягко обвивалась вокруг моих пальцев, пока не натянулась до предела…

Я со вчерашнего вечера продолжаю твердить себе, что она заблуждается насчёт меня, но…

пинь

В абсолютной тишине пустого музклуба раздался едва слышимый, тонкий звук. Лёгкий, почти нереальный. Я сфокусировал взгляд на пальцах, лопнувший волос, раскручиваясь, медленно сползал на пол…

Я отрицал очевидное. Я прятался за страхом, боялся признаться себе, что она мне действительно нравится. Боялся ответственности, боли, которая могла последовать, если что-то пойдёт не так. Но жизнь всегда полна рисков. И разве стоит терять шанс на что-то настоящее из-за страха? Я должен с ней поговорить…

Звук горна оповестил меня о начале ужина. Закрыв дверь, я направился к столовой, полный решимости объясниться с Мику.

По мере приближения к столовой, моя решимость таяла буквально с каждым шагом. Войдя в обеденный зал и взяв поднос, огляделся. Мику сидела за одним столиком с Леной. Я занял, уже ставшее привычным за день, место за колонной, осторожно выглянул, встретившись взглядом с Леной. Она широко улыбнулась, глядя мне в глаза. Я спрятался обратно за колонну.

После ужина, хватит уже сбегать, я должен поговорить с Мику... Но что я ей скажу?... А как она отреагирует?... Стоп! Если я сейчас опять начну задавать себе вопросы... Что-нибудь придумаю…

Закончив, ставя поднос на стол грязной посуды, оглядел столовую — Мику уже не было. Скорее всего, она в музклубе…

Я поднялся на веранду, подергал дверь за ручку — заперто. Вошел, огляделся — никого. На всякий случай даже заглянул в подсобку. Подождать её здесь? Но она раньше ушла, где еще она может быть? В домике?

Я остановился перед домиком номер 13, несколько раз вдохнул поглубже и постучал. Изнутри послышались шаги, сердце замерло. Дверь открылась, в проем выглянула Лена:

— С-се-мён?, — она растерянно улыбнулась.

— Да… Я это… Мику дома?

— Н-нет…

На её лице на мгновение мелькнула хищная улыбка, снова уступившая место растерянности:

— Т-ты м-мо-жешь зайти… П-подо-ждать…

— Спасибо… Я ещё поищу.

— Как знаешь, — Лена, поджав губы, захлопнула дверь.

И где мне еще её искать? Идти в клуб и ждать там? Я вышел на площадь.

Мику вчера вечером водила меня на дебаркадер, говорила, что любит там бывать…

Пройдя по скрипучим мосткам, обошел вокруг дебаркадера, выходя на площадку позади него. Мику не было и здесь. Я оперся на ограждение. Солнце почти закатилось за горизонт. На лагерь и окрестности опускались сумерки. Где же она? Постояв несколько минут, бездумно глядя на поверхность реки, развернулся, собираясь вернуться в музыкальный клуб...

У торца надстройки дебаркадера, мой взгляд упал на лестницу, прислонённую к открытому слуховому окну. Чем чёрт не шутит? Балансируя на лестнице, поднялся на несколько шагов, заглядывая в окно.

Чердак дебаркадера, в мягком, уютном полумраке, напоминал мир забытых вещей укрытый старой кровлей, тут и там зияющей дырами, сквозь которые было видно вечернее небо. Бухты разлохмаченных канатов лежали небрежными кольцами. Кранцы — старые, потрепанные, сложены горкой у одной из стен. Лодочные весла, выбеленные годами водой и палящим солнцем, были набросаны в хаотичную кучу. В углах комнаты стояли старые ящики, где-то потрескавшиеся, приоткрытые. Мешки из рогожи, набитые чем-то мягким, сложенные друг на друга в неровную рассыпавшуюся кучу… Однако, среди кучи старых вещей, в самом центре чердака, был расстелен матрас. Точно такой же, как у меня в домике, заправленный, накрытый одеялом, со слегка примятой подушкой. Полноценное спальное место, вдали от всех, словно специально подготовленное для размышлений в уединении.

На матрасе, обняв колени и спрятав в них лицо, сидела Мику. Её рассыпавшиеся бирюзовые хвосты, покрывали плечи и спину, будто пряча в кокон. Она сидела молча, неподвижно. Я аккуратно перелез с лестницы в окно, вставая, выпрямляясь во весь рост. Сделал шаг, под ногой скрипнула доска. Мику рывком подняла голову, на ресницах сверкнули бусинки слёз:

Сеня?! Что ты тут?...

Мику, — я поднял ладонь, — Я хочу тебе всё обьяснить…

Осмотревшись по сторонам, взял один из мешков и подтащил его поближе к Мику, садясь на мешок, как на кресло. Поёрзал, собираясь с мыслями, окинул взглядом чердак ещё раз:

— Извини…

— …Это всё?

— Нет…

Слова не приходили, они застревали где-то внутри. Я вытер мигом вспотевшие ладони о шорты и глубоко вдохнул. В сознании, сам себе, я уже буквально кричал: "Решайся!!!"

— Мику, — начал я, голос слегка дрожал, — Извини… Я… боялся. И... наверное, всё делал не так. Но я больше не могу притворяться, что мне всё равно.

Она молчала, только положила голову на бок, повернувшись лицом ко мне, глядя в глаза пустым безучастным взглядом.

— Я... Я не знаю, как правильно выразить это… Но ты для меня… Ты больше, чем просто друг. Всё это время я старался убедить себя, что это ошибка... Но это неправда. Ты для меня важнее, чем я мог себе представить…

Я на мгновение остановился, восстанавливая сбившееся дыхание:

— Ты мне действительно нравишься, Мику. Очень. Я не могу не думать о тебе. Я не знаю, как правильно всё это сказать. Возможно, я действительно не тот, кто тебе нужен, но я хочу попробовать стать им…

На чердаке снова повисла тишина. Мику молча смотрела мне в глаза, изучающим, сосредоточенным взглядом, как будто обдумывая каждое моё слово. Пауза затягивалась, она прикрыла глаза:

— И это всё?

— Д-да…, — растерянно протянул я…

Мику молчала. Я тяжело поднялся с мешка, повернулся, сделал шаг к лестнице… Момент упущен, я сам, как всегда, всё испортил…

— Нет…, — прозвучало из-за спины, я остановился, оборачиваясь.

Она подняла голову с колен, садясь ровно, встала с матраса, выпрямилась, распахнула глаза, вспыхнувшие аквамариновыми искрами:

— Нет, это не всё…

Мику резко, в один прыжок, сократила расстояние между нами, встав напротив, едва не касаясь меня. Я инстинктивно подался было назад, но её руки, такие мягкие и нежные, уже скользнули на мою шею сзади. Прикосновение было тёплым, почти невесомым, на грани осязания, отчего по спине пробежала волна мурашек, заставляя меня чуть ссутулится вперед, судорожно вдохнуть… Она приблизила своё лицо на этом вдохе, её губы мягко коснулись моих...

Это было мгновение тихого, безмолвного взрыва восторга. Чувство, будто весь мир вокруг сжался в точку, оставив только нас двоих, оставив мне только её губы, её руки, её тёплое дыхание…

Мику отстранилась, её руки медленно скользнули от моей шеи к груди, на щеках проступил нежный румянец. Она, словно запоминая этот момент, медленно облизнула губы, прикусив нижнюю, и, мягко улыбнувшись, едва слышно прошептала:

— Вот, теперь всё...

Я протянул руку, обнимая Мику за талию, прижимая её к себе. Второй рукой провёл по её щеке, за ухом, пропуская его мочку между пальцев, остановил ладонь на подбородке сбоку, едва касаясь кожи кончиками пальцев:

— Нет…

Одновременно с этим, наклонился к ней, чтобы вновь почувствовать её губы. Мику, следуя за движением моей ладони, чуть наклонила голову. Её руки медленно, неуверенно, поднялись к моим щекам, а пальцы — такие лёгкие, едва заметно дрожащие — коснулись кожи…

Я закрыл глаза, позволяя ощущениям взять верх. Всё вокруг исчезло: был только этот момент, этот поцелуй, её мягкие губы, трепетные руки и то, как я тонул в этих чувствах, теряя связь с реальностью…

Насилу оторвавшись друг от друга, мы замерли, молча глядя в глаза друг другу, читая в них то, о чем говорить сейчас вслух было бы лишним.

Мику сделала пару неуверенных шагов назад и осторожно опустилась на матрас, скидывая туфли и подгибая под себя ноги. С бешено колотящимся сердцем, пытаясь восстановить дыхание, я осторожно присел на мешок напротив…

Она, медленно моргнув, вздохнула:

— Ну и baka ты Сеня…

— …

Она затараторила:

— Разве можно так поступать? С самого начала проявлял ко мне внимание, ухаживал, комплименты говорил, я прямо даже не знала куда мне деваться, мне никто никогда ничего подобного не говорил и не делал, а как только я решила ответить тебе взаимностью, ты испугался и целый день от меня бегал, да еще и говорил всякое, что я тебя не так поняла и так далее, а как же еще я должна была тебя понять? У меня таких ситуаций в жизни не было…

— Мику!, — она остановилась, вопросительно глядя на меня, — У меня тоже... давно... не было... таких ситуаций... Сейчас же все хорошо? Давай просто забудем это утро, этот день, как плохой сон…

— Да, — она быстро-быстро закивала, отчего хвосты волос взметнулись в воздух, разлетаясь по сторонам, медленно опадая вниз, — Давно?...

Надо срочно менять тему. Я оглядел чердак:

— А ты тут, я смотрю, часто прячешься?

Мику залилась румянцем:

— Ну… Не то чтобы часто, хотя да, достаточно часто. Я просто приходила сюда, на дебаркадер, хотела лодку взять, но у нее такие весла тяжелые, я бы не справилась. И разговаривала с лодочником, он сказал, что здесь только до шести вечера, а потом все закрывает и уходит. А я вечером любила сюда приходить, как-то раз пришла — смотрю лестница наверх, поднялась посмотрела, тут такой уголок уютный, можно спрятаться ото всех, посидеть, подумать… А как ты догадался меня тут искать?

— Ты говорила, что любишь бывать на дебаркадере…

— Понятно, — она мимолетно улыбнулась, — Я тут прибралась немного, подмела… А потом вожатая нас отправила на склад Славе помогать, там была проверка… перепись…

— Инвентаризация?, — подсказал я.

— Да, она. И нас с Алисой Ольга Дмитриевна отправила на помощь, а на складе были списанные матрасы, одеяла, подушки и постельное бельё. Я сразу подумала, что можно было бы тут, на чердаке, себе место устроить. Вот мы с Алисой из списанного себе и стащили. Я — матрас с одеялом и бельем, Алиса — пару одеял…

— Ей-то зачем? Под одним мерзнет?, — улыбнулся я.

— Она любит куда-то в лес ходить, сказала — чтобы на голой земле не лежать…

— Понятно… Так ты ночуешь здесь?

— Нуу… Несколько раз ночевала, тут красиво ночью…

— Погоди, а вожатая?

Мику хитро улыбнулась:

— А она не знает об этом месте. Никто не знает…, — она распахнула глаза и понизила голос, — Кроме тебя…

— А соседка твоя?

Она иногда тоже куда-то уходит после отбоя. Я её спрашивала, она сказала, что у неё есть её место, про которое она не хочет никому рассказывать. Я ей тоже не стала говорить про моё место…

Солнце окончательно село, на чердаке было уже практически ничего не видно. Я поднялся, протягивая Мику руку:

— Пойдем наружу? Тут темно совсем…

— Пойдём, — Мику приняла мою руку, поднимаясь с матраса, обула туфли.

— А если дождь?

— Пока мне везло, дождя не было, но если будет — всё промокнет, вон дырки какие.

Мику, в подтверждение своих слов, вытянула руку в направлении ближайшей прорехи в крыше. Мы подошли к окну, я взялся за лестницу, занося ногу через оконную раму.

— Стой!, — Мику потянула меня за рубашку.

— Что?, — оглянулся я.

— Я первой спущусь.

— Я лестницу придержать хотел, подстраховать…

— Сеня…, — Мику укоризненно посмотрела на меня, — Я же в юбке…

В памяти всплыл момент нашей первой встречи, я покраснел:

— Эээ… Да-да, проходи...

Спустившись, взглянул еще раз на распахнутое слуховое окно, повернулся к Мику:

— Куда пойдем, до отбоя вроде время есть еще?

Она вскинула руку с миниатюрными часиками на запястье, нажала на них — они засветились неярким зеленоватым светом:

— Можно просто пройтись, отбой уже скоро…

Я протянул Мику оттопыренный локоть:

— Идём…

Она, прижалась к руке всем телом, обнимая её обеими руками, я сбился с шага:

— Ммм… Мику, можно чуть посвободнее?

Она подняла голову, заглядывая мне в глаза, озорно улыбнулась:

— Ни…за…что…

Я отвернулся, стараясь отвлечься, успокоить реакции молодого организма, перевел взгляд на лодки, пришвартованные у мостков:

— А ты лодку хотела взять просто покататься?

— На остров сплавать хотела, там говорят земляника растёт, много…

— Может завтра и сплаваем?

— Завтра?, — Мику задумалась, — Да, но сразу после завтрака!

— Почему?

— После обеда будет репетиция прощального концерта, я буду занята.

— О! Я приду посмотреть.

Мику опять улыбнулась:

— Как будто у тебя есть другие варианты...

За разговорами мы подошли к её домику. Мику отпустила мою руку и сделала пару шагов вперед, разворачиваясь ко мне лицом, заложив руки за спину:

— Сенечка, спасибо тебе за прекрасный вечер!

— Да… Тебе спасибо…, — я сделал шаг к ней.

Мику отступила на шаг назад. Еще шаг — еще отступила. Я остановился, в недоумении глядя на неё. Она растянулась в улыбке, сверкая озорными глазами, подскочила ближе, поднялась на носочки, быстро чмокнула меня в щеку и, развернувшись, взбежала на крыльцо, распахивая дверь:

— Хорошего понемножку!, — показала язык, — Спокойной ночи, Сенечка!

Хлопнула дверь. Я только покачал головой, усмехнувшись, развернулся, направляясь в сторону своего домика.

На площади, меня окликнула вожатая:

— Персунов!

— Да, Ольга Дмитриевна?

— Вы где были с Хатсуне?

Мику была права, вожатая действительно не знает о дебаркадере…

— Гуляли по лагерю…

— Я в клуб заходила, там закрыто, кого из отряда не спрашивала — никто вас не видел после ужина…

— Да? Мы тоже, представляете, никого не встретили…

— Ла-а-адно, — протянула она и, наклонившись ко мне, добавила, — Но помни, я слежу за тобой…

— Конечно-конечно, — елейным голосом сказал я, — Быть примером для младших отрядов, я помню.

Она смерила меня неодобрительным взглядом:

— Иди в домик, скоро отбой…

— Спокойной ночи…

Умываясь, услышав горн, дающий сигнал к отбою, вернулся к себе и завалился на кровать, заложив руки за голову. Сердце колотилось, улыбка не сходила с лица… Я вспоминал сегодняшний вечер… Мику… Я прикрыл глаза… Похоже это самый лучший вечер за последние годы… А завтра… Завтра будет новый день, непохожий на сегодняшний, непохожий на вчерашний… Лодка… Остров… Репетиция прощального концерта…

Улыбку словно стерло с моего лица. Репетиция прощального концерта…

Прощального…

Смена заканчивается…

Я открыл глаза и сел на кровати. Два дня! Всего два дня! Пятница, суббота и… Всё закончится?...

Я рухнул обратно на подушку, глядя в потолок, в голове билась одна паническая мысль: “Всё закончится”… Я закрыл глаза, пытаясь успокоиться, долго ворочался на кровати и не заметил, как провалился в сон…

* * *

Okubyoumono — трус.