Преподавательские войны (джен)

— Да, Саш, со мной всё в порядке, ты не волнуйся, — Ася выходила из института в сопровождении Вероники, Ксюши и Мити и болтала по телефону. — Две пары пролетели незаметно, так что сейчас с ребятами иду в кафе-мороженое. А завтра мы с тобой идём в кино, а потом в пиццерию, как и договаривались.

— Отлично, — ответил по телефону Саша. — Жду не дождусь. Я уже и билеты забронировал — в самый большой зал. Обычный формат устроит?

— Я только за, — обрадовалась Ася. — А то я в кинотеатре сижу в очках, поэтому 3D-глазницы надеть не получится.

— Ок, тогда я завтра за тобой зайду. Пока, — попрощался Саша.

— А ты заметно расцвела, — заметила Вероника. — Даже с Метовым ты так не сияла.

— Ой, да ну его, — ответила Ася. — Нафига мне Метов, когда есть милый Сашка?

— Да, симпатичный, — подметил Митя. — А Метова давно тебе надо было бросать.

— А вы где встретитесь? — поинтересовалась Ксюша.

— Он завтра ко мне зайдёт, — ответила Ася.

Всё это услышал проходивший мимо Метов. Он решил завтра подъехать к дому Аси и своими глазами увидеть этого Сашу, на которого она его променяла.

Помещение клуба "Злая птица" было оформлено в стиле популярной игры Angry birds. На диванах лежали подушки в виде птиц и свиней, под потолком висели обезьяны, на столах стояли светильники в виде белого попугая, а у барной стойки красовалась огромная фигура Могучего орла.

Ольга подошла к стойке.

— Могу ли я с кем-нибудь поговорить? — спросила Караваева.

К ней повернулась молодая пухленькая девушка.

— Чем могу помочь? — спросила она.

— Я помощник прокурора Караваева Ольга Николаевна. Скажите, вечером 4 апреля ваш клуб посещали эти дамы? — Оля показала барменше фотографии Макаровой и Евсюковой.

— У вас есть какая-нибудь вещь Евсюковой? — спросил Ильин.

— Вот её расчёска, — Грозная протянула коралловую перламутровую расчёску. — Одолжила у неё под предлогом того, что нужно поправить причёску, а свою расчёску я дома забыла.

Эксперт взял расчёску и дал понюхать её псу породы немецкая овчарка.

— Ищи, Гермес, — сказал он, и пёс начал бродить по всей кафедре. Выйдя к ближайшему к окну углу кафедры, он залаял.

Подойдя к углу, эксперты вытащили из-под плинтуса золотую серёжку с янтарным сердечком.

— Это её серёжка? — спросил Ильин.

— Да, — ответила Липницкая. — Можете посмотреть, на ней сейчас вторая такая.

В такую тёплую погоду девушки Оборотнева решили прогуляться в находившемся недалеко от института парке. Они сидели на скамейке и потягивали пиво, когда к ним подошла растрёпанная Павла.

— Паш, ну как всё прошло? — спросила Лена.

— Прикиньте, нас с Дэви повязали! — чуть ли не плача, ответила Павла. — Теперь Дэви в СИЗО, а меня отпустили под подписку о невыезде!

— Как они узнали? — недоумевала Аня.

— Слушайте, а может это наш чмошник нас сдал? — предположила Лика. — Ведь когда мы разговаривали, он проходил мимо.

— Вот он! — воскликнула Нина.

Действительно, Метов проходил мимо фонтана.

— Ну мы ему покажем, — сказала Вика.

Девушки подошли к Метову и окружили его со всех сторон.

— Ну что, сволочь, сначала подлизываешься, а потом сдаёшь нас?! — разъярённо сказала Карина. — Только на сей раз не отпирайся, мы всё знаем!

— Девочки, Вы о... Нет, я ничего не говорил... — пытался оправдаться Метов.

Но его никто не слушал. Рассерженные девицы набросились на Метова и стали его бить. Ус-покоились они, только когда юноша стал звать на помощь.

— И не вздумай никому ничего говорить, а то хуже будет! — оглянувшись по сторонам, прорычала Юлианна. — Хотя, свидетелей нет, так что тебе всё равно никто не поверит!

И девушки убежали, перед этим столкнув побитого Даниила в фонтан.

— А кстати, — спохватился Ильин, — где Евсюкова?

— У неё сейчас должна закончиться лекция, — вспомнила Куликова.

— Тогда не будет терять времени, — Ильин забрал серёжку, запечатанную в пакетик, и вышел из коридора. Не успел он пройти и нескольких шагов, как увидел идущую навстречу ему Таисию Тарасовну собственной персоной. Ильин пригляделся и заметил на её шее золотую цепочку с янтарным сердечком.

— Что вы так на меня уставились? — раздражённо спросила преподавательница. — И что вообще здесь происходит?

— Да вот, на кулон ваш любуюсь, — небрежно усмехнулся Ильин. — Я ошибаюсь, или ему место скорей в ухе?

— Вы о чём? — Евсюкова вся напряглась.

— Да об этом, — Ильин вынул из кармана пакетик с серьгой. — По-моему, вы её потеряли на кафедре, когда убивали вашего коллегу Хрущёва, верно?

Евсюкова вдруг бросилась на Ильина и ударила его по лицу папкой. Прокурор пошатнулся и отпрянул. Женщина бросилась бежать, но внезапно поскользнулась, потеряла равновесие и во весь рост растянулась на мраморном полу.

— Спокойно, гражданочка, — Ильин наклонился, завёл ей руки за спину и защёлкнул на них наручники. — Отбегались.

Из дверей кафедры выбежали взволнованные преподаватели.

— Что с ней? — испугалась Липницкая.

Ильин взглянул на пол и вдруг расхохотался.

— Ёксель-моксель! — воскликнул он. — Это ж Димкина барбариска! Я её, наверно, из кармана выронил, когда улику доставал. Вот ведь — пригодилась! Надо бы ему благодарность объявить.

— Ну так? — строго спросил Ильин. — Будете признаваться? Хотя что это я — другого выхода у вас всё равно нет. Ведь это ваши пальчики найдены на карандашнице.

— Откуда мне знать, когда я трогала какую-то безделушку на кафедре? — надменно возразила Евсюкова. К ней вернулось самообладание, несмотря даже на ссадину на подбородке.

— Именно эту безделушку, госпожа Евсюкова, вы трогать не могли при всём желании, — с расстановкой проговорил Ильин. — Её купила 4 апреля студентка Тарталетина и подарила Хрущёву уже после вашего с Макаровой ухода в клуб. И кроме того, именно расположение ваших отпечатков соответствует положению, в котором держали карандашницу, чтобы нанести удар.

— С чего мне вообще убивать Хрущёва? — огрызнулась Евсюкова. — Он мешал Макаровой и её любимчикам, но не мне.

— Не скромничайте, — ухмыльнулся Ильин. — Вы ещё три года назад хотели добиться должности завкафедрой, но в институте появился Хрущёв. И теперь на вашем пути к заветному кабинету стояли уже два человека — он и Надежда Макарова.

— Я никогда не хотела зла Макаровой, — процедила Евсюкова.

— И поэтому так ловко подводили мою помощницу к мысли об её виновности? Знаете, ваш первоначальный план был просто блестящим. Вы хотели совершить убийство руками вашего студента Оборотнева. Не дёргайтесь, поздно! Он уже во всём признался.

… — Что сидишь, как не родной? — раздался вкрадчивый голос за спиной Оборотнева.

— А, здрасьте, — вяло откликнулся молодой человек.

— Ты что же, ждёшь Надю? — Евсюкова присела рядом с ним на скамейку.

— А она уже ушла? — у Оборотнева был вид побитой собаки.

— Послушай меня, — Евсююкова заглянула молодому человеку прямо в глаза, — так ты её не добьёшься. Надя не любит слабых мужчин. Вот если бы ты смог сделать для неё то, чего она бы сама сделать не смогла…

… — Мы так несколько раз говорили, — объяснял Оборотнев, — и в конце концов она просто промыла мне мозги насчёт того, что Хруща надо валить. Я его сам ненавидел, но без неё никогда бы не додумался всерьёз. Да и то, блин, слажал.

— Оборотнев стал послушным орудием в ваших руках, — продолжал Ильин. — Но при этом вы рассчитали всё так, что подстрекателем к убийству следствие должно было признать Макарову. И не только из-за его болтовни о «ненаглядной Надюше». Вы и день убийства выбрали не случайно — вручение награды должно было стать кульминацией конфликта между Хрущёвым и Макаровой. И алиби вы заранее подготовили так, чтобы заподозрили Макарову, а не вас. Вряд ли администрация клуба обратила бы внимание, какая из двух подвыпивших женщин отлучилась минут на сорок. Но всё пошло наперекосяк. Оборотневу не хватило смелости, а может, и жестокости убить преподавателя. И вы обнаружили это, когда явились проверить место преступления. Вам пришлось действовать не раздумывая…

…Из-под двери кабинета пробивался свет. Евсюкова заглянула в щель и едва удержалась от вскрика: Хрущёв невозмутимо сидел за столом, разбирая тетради.

— Слизняк! — процедила женщина и, усилием воли состроив дежурную улыбку, вошла в кабинет.

— Добрый вечер, Таисия Тарасовна, — приветствовал её Хрущёв. — Вы не видели мой конверт?

— Понятия не имею, — Евсюкова прошла к полке и заметила карандашницу. — Какая изуми-тельная вещица!

— Студенты подарили, — кивнул Хрущёв и снова склонился над бумагами.

Быстрым движением женщина схватила с полки карандашницу и с силой ударила Хрущёва по затылку. Тот без звука сполз на пол. Из раны медленно струилась тёмная кровь.

Евсюкова отшвырнула вазочку и бросилась к окну — шторы были закрыты. Перешагнув через тело, она выбежала из кабинета, даже не заметив, что одна из серёжек расстегнулась и упала в щель между стеной и плинтусом.

— Всё это замечательно, — процедила Евсюкова, — вот только бред это полнейший. У меня же, как вы тут только что сказали, алиби. Не видите, что ли, что сами себе противоречите?

— Да нет у вас никакого алиби, — вздохнул Ильин. — Рассыпалось оно, как карточный домик. И ваш рассказ о винных пятнах на юбке Макаровой не помог. Моя помощница опросила сотрудников того клуба, где вы отдыхали с Макаровой, и узнала от них кое-что интересное…

… — А, эти две? — барменша взглянула на фотографию. — Ну как же. Орали вдвоём какую-то старую песню про студентов.

— Они всё время были в зале? — уточнила Ольга.

— Не знаю. Я помню, что за выпивкой к стойке подходили и та, и другая. Давайте лучше ох-ранника спросим. Лёня! Подойди сюда!

Со стороны задней двери явился парень со светлым ёжиком волос, в форменной куртке. Оль-га показала ему фотографии.

— А, эту я помню, — и он уверенно ткнул пальцем в портрет Евсюковой. — Её неслабо развезло. Вышла через чёрный ход воздухом подышать. Наверно, её полчаса под кустами тошнило, не мень-ше. Потом вернулась.

— А я что говорю? — пренебрежительно подхватила барменша. — В её возрасте надо носки внукам вязать, а не по клубам шляться.

— Ублюдок! — прошипела Евсюкова. — Надо было ему денег сунуть!

— На всех у вас денег не хватит, — покачал головой Ильин. — К тому же вас видела Василиса Тарталетина, когда шла по коридору от кабинета Хрущёва.

— Твари! — женщина стукнула кулаком по столу. — Вот и имей дело с этими сопляками!