Последний ведьмин ковен (джен)

Примечания:

Эстетика к главе https://vk.com/photo97211035_457244500

Что такое душа? Зачем людям мечты?Может, проще не заглядывать в непознанное?Но так уж устроен человек, так велит его сердце, в этом смысл жизни.

Видения Терезы верным компасом вели ковен по Старому Свету в обход намечающейся истории охоты на ведьм. Провидица четко видела, как через две декады с тёплого места в Аррасе их в путь направит булла «всеми силами души», которая войдёт в книгу. Эту книгу будут проклинать все женщины ещё очень долгое время, поскольку несколько лживых строчек на одно слово истины станут приговором для неисчислимого числа обвинённых.

И одной книгой их тяжёлый путь не должен был ограничиться. Твёрдой рукой Тереза вела их по крупным и малым поселениям, всё дальше и дальше от опасных книг. Полтора столетия им был уготован один лишь бег. Быть предельно осторожными. Учиться говорить проще, в том числе между собой. Подстраиваться под местных. Не привлекать внимание. Рискнуть и скрываться в монастырях время от времени. Полтора века, когда Хельга и Тереза должны были пребывать в бесконечном напряжении и даже рисковать, употребляя особенный чай с особенным цветком, способным обострить их силы… однако на их пути появился инквизитор, и точно просматривающееся будущее угасло. Всё увиденное исчезло.

Выбранным Городом уже правила весьма своенравная ведьма, которая за половину запасов семян Клодии, часть снадобий Патрис и копии всех их записей и наработок согласилась отпустить ковен с миром дальше, а на обратном пути не чинить препятствий. По характеру женщина очень напоминала Патрис, посему именно с ней вела все переговоры, игнорируя Хельгу и Терезу.

На глазах удивлённой Клодии, ведьма не поддалась обаянию Верховной. Мало того, при попытке той вмешаться в переговоры, ведьма пригрозила, что вышвырнет всех семерых, если Хельга снова попытается оказать хоть малейшее влияние. От такого ответа побледнели все ведьмы, а младшая с непониманием переводила взгляд с одного лица на другое. Она не поняла причину гнева владычицы Города. Однако на всякий случай запомнила все произнесённые слова.

Хозяйка Города представилась Пенелопой и со знахаркой и травницей общалась миролюбиво. Даже перекинулась парочкой сплетен с Патрис относительно внешнего мира, Клодию потрепала по-матерински по рыжим кудрям и смилостивилась подарить несколько своих мешочков трав и семян, посоветовав изучить искусство приготовления чая. Младшая быстро сообразила, что перед ней оказалась точно такая же травница, и разговор стал более живым. Три ведьмы в иных обстоятельствах идеально бы спелись на месяцы, а то и года совместных экспериментов, однако время и недовольная Хельга прервали их живой диалог. С сожалением троица распрощалась, сердечно обнявшись, и ковен продолжил свой путь.

Когда густой туман Города уступил новой территории, Клодия невольно вцепилась клещом в руку Хелены. Очень уж странное место они перед собой видели. Каждый шаг изменял сознание, заставляя мысли двигаться по неведомой ранее дороге. Глаза не могли понять, что именно они видят, но что-то они определенно видели. Уши что-то улавливали, но это что-то было неизвестным, непонятным и необузданным. Даже что-то чувствующая кожа передавала странные ощущения. Тело чувствовалось лишним в этом мире. Все ощущения только сбивали с толку, в то время, как нечто изнутри рвалось наружу. Как птенец из яйца. Клодия невольно рвалась вперёд из удушающего плена, сковывающего всё восприятие.

Мысли отдельными существами бежали вперед и звали её за собой, и она стремилась за ними. Рывок-другой, и бесформенная удушающая пелена падает, даруя долгожданную свободу. Абсолютную, предельно полную, ранее неиспробованную. Мысли и желания, страхи и опасения, её увлечения и магия стали осязаемыми объектами. Желания можно было погладить, приятные воспоминания приласкать, страхи успокоить и магию обнять, как самого любимого человека.

Все эфемерные мелочи стали выпуклыми, ощутимыми и важными. Клодия чувствовала себя, как самостоятельную Вселенную. Уникальную, прекрасную и невероятно детальную. Увлёкшись лицезрением своего собственного мира, она не обращала внимания на собственное тело, отброшенное, словно старая одежда, на другие Вселенные, разворачивающиеся вокруг неё своим неповторимым сиянием. Рукав гостеприимно принял Иных, мягко разоблачив из ненужных оболочек.

В Город они возвращались в молчании. Возвращение в собственное тело далось болью. Оно казалось чуждым и неудобным. За проведённое время в Рукаве Клодия успела привыкнуть к своему новому облику и с удовольствием резвилась внутри собственной вселенной, а затем дерзко смешивалась с чужой. В этом недолгом игривом слиянии она познавала такую гамму чувств, что самые яркие человеческие впечатления казались ничем. Вся жизнь в человеческой шкурке казалась ничем. В Рукаве совсем иные эмоции, мысли, воспоминания и чувства. Более глубокие, духовные, крепкие и яркие. Мясной костюм первое время казался тесной клеткой. Но с каждым шагом из Рукава предательское сознание всё больше и больше теряло. Всё пережитое, такое важное и бесценное, высыпалось в ничто, как песок сквозь пальцы.

Клодия забыла, как разговаривать, но не смогла сдержать стон разочарования. Рукав казался всем, что может только пожелать ведьма, а угрюмая жизнь в центральной части глупой пыткой Иных, чьё место подальше от людей. Тело колотило от урагана нахлынувших чувств, в которых не последнее место занимали шок от обоняния, осязания, зрения и даже страдание от бьющегося сердца.

Живое тело всем своим существованием стало мучительной ношей после головокружительной свободы Рукава. В Город Клодия вошла, едва сдерживая болезненный вой. Из глаз потоком хлынули слёзы, но Верховная приказала возвращаться, и девушка просто не могла отказать. Всё её существо рвалось обратно к свободе и подальше от неприятного тела, однако ноги послушно волокли мясную тушу вперёд.

Девушка споткнулась и упала. К боли существования присоединилась острая вспышка от удара о твёрдую землю. Сама себе она казалась жалкой и бесхребетной, желающей прекратить всё. Тёплые мягкие руки подняли её под локти. Захлёбываясь слезами, младшая прижалась к неожиданной помощнице, думая, что это Патрис. Однако сестра, ведущая её вперед в своих объятиях, оказалась обладательницей светлых волос, отливающих серебром в безжалостно резком свете солнца. Астрид вела младшую сестру, с пониманием поглаживая её по кудрявой голове. Свой первый опыт возвращения из Рукава она вспоминала с содроганием. В первый раз всем тяжело. Младшая даже неплохо держалась, ей всего лишь требовалась поддержка.

— Из Города выйдем, молока выпьем, и всё пройдёт, — умиротворяюще шептала она младшей, — намного лучше тебе станет. Лишь считанные дни пройдут, забудешь всё, что испытала в Рукаве, и легче сможешь сносить собственное тело. Сосредоточься пока на своём таланте. Чувствуй растения, тяни к себе травы. Древняя магия излечит тебя от тоски.

— Она пахнет, как Рукав! — прошептала Клодия, впервые выдавив из себя звуки.

— Магия, что времени древнее, там родилась. Она всегда им будет пахнуть!

— С возвращением в наш бренный мир! — поприветствовал их на пути из Города насмешливый голос.

Пенелопа почти не изменилась, только одежда у неё выглядела иначе. Неизвестный покров, совсем другие цвета одежды. Котта из кричаще дорогого материала с вышивкой с провокационно низким лифом плотно облегала грудь, пестрела пурпурным цветом и резала глаз прямым силуэтом с линией пояса, спущенной почти до самых бёдер. Горловина и манжеты камизы вызывающе подчеркнуты вышивкой. Вид у хозяйки Города был без преувеличения дерзким. Однако сама Пенелопа явно пребывала в хорошем расположении духа и увела сестёр с тропы в просторную каменную беседку, где их ожидали кувшины с молоком.

— Угощайтесь, — кивнула она на питьё, — вам сейчас лучше выпить призванное Городом, нежели настоящее молоко. Оно пропитано магией Рукава, с ним будет легче вернуться к людям.

— Благодарим тебя за гостеприимство и доброту твою, — чинно склонила голову Хельга.

— Благодарите младшенькую. Её семена так хорошо взялись, что я почти ваша должница. Отличные травы, а саженцы деревьев просто загляденье. Сейчас у меня прекрасные сады! — гордо улыбнулась хозяйка.

— Сады? Но сколько времени минуло? — поразилась Клодия.

Саженцы её фруктовых деревьев оставались весьма капризными и требовались годы, чтобы они прижились и превратились в сады.

— Сто тридцать четыре года, десять месяцев и двадцать два дня. Двадцать три, если считать с сегодняшним.

«Времени я совершенно не чувствовала в Рукаве! Казалось, там прошло мгновение! Или целые эпохи! Или… там время, словно зверь, что любит резвиться, игриво ластиться и снова убегать!»

— Да, девочка, там со временем свои законы, не наше место. Совсем не наше! — покачала головой Пенелопа, игнорируя тяжёлый взгляд Верховной. — Но истинной ведьмой станешь ты лишь после первого паломничества в те края. Теперь ты видела всё!

Она всё же задержала взгляд на Хельге и предупреждающе подняла руку, будто предупреждала о чём-то, лишь им двоим известном.

— Я оставила вам одежду. Она подгоняется под фигуры с помощью шнурков. Всё же одеваться надо в соответствии с новой эпохой, — хозяйка Города склонила голову в насмешливом поклоне, — у вас есть время до заката, чтобы покинуть мои владения. В противном случае пеняйте на себя. И больше чтобы я вас тут не видела!

Колко завершив свою речь, она удалилась, оставив ведьмам добротные коричневые котты с простыми, но хорошо пошитыми камизами. Надев поверх обновок чёрные мантии, ведьмы выпили всё предложенное молоко и скромно отправились в путь. Тереза предрекала им длительное путешествие в неведомые земли подальше от Старого Света. Светловолосая Астрид с неожиданной заботой вела под руку неуверенно ступающую младшую сестру.

В женственной фигуре Астрид едва угадывалась дева-воительница, которой она была в те незапамятные времена, когда острые носы драккаров прорезали бушующие волны на пути в Нортумбрию. Дева копья. Прекрасная и смертоносная, словно валькирия, она с упоением готовилась к этому великому набегу на неведомые берега, когда внезапно налетел шторм и навсегда изменил жизненный путь храброй девы. Рука об руку с супругом они стремились к славным набегам, но вынуждены были трусливыми крысами держаться за свои жизни, пока безжалостная стихия била в волнах их корабль. На молитвы Ньёрду не оставалось ни времени, ни сил. Ориентироваться не выходило. Браться за вёсла бессмысленно.

Когда храбрость покинула Астрид, отдав на растерзание отчаянию, горизонт расчистился. Однако радовалась команда недолго. Тот поход следовало окрестить во всех смыслах неугодным богам. Тот берег, на который они ступили, был защищён лучше всех остальных. Битва предстояла долгой и жаркой. Пусть норманны были измучены суровым плаванием, они оставались опасными воителями. Однако к рассвету участь захватчиков была предрешена.

К своему стыду юная воительница Астрид не пала на поле боя с супругом и братьями по оружию. Её и горстку раненых пленников заключили в кандалы и готовили к показательной экзекуции, дабы напугать всех последующих захватчиков. Несущие Христово знамя защитники Нортумбрии приготовили им позорную казнь, которой удостаивались лишь рабы и равные им по проступкам свободные. Сожжение в срубе. На холме, чтобы видели все.

Верховная, покинув границы Города, быстро вернула себе прежнюю уверенность и лёгкой поступью под руководством Терезы подготовила ковену путешествие на север. Для Клодии очередная вереница повозок и постоялых дворов казалась привычной, однако младшая никак не могла избавиться от ощущения, что все события до Рукава происходили в прошлой жизни. Как она и боялась, память частично пострадала.

Когда воспоминания о Рукаве полностью исчезли, оставив на месте себя болезненную тоску, записи напомнили девушке много из того, что покинуло голову вместе с ними. Хоть повторение опыта с Рукавом больше не планировалось, Клодия, едва совладав с собственными пальцами, принялась пополнять свои записи с не меньшим напором.

По возвращении в центральную часть её вдруг начал терзать вопрос — а где же её место.

В Рукаве всё казалось таким естественным и правильным, что в центральной части она ощущала себя чужой, а впервые взглянув со стороны на то, что делает ковен, девушка поняла, что чужие все семеро. Перед глазами встало кочевое племя Иных, вынужденное постоянно искать новое место под солнцем, потому что постоянного места их изменчивая природа им не предоставила. Непрошеные мысли не давали спать несколько ночей, вынудив Клодию с головой погрузиться в свои записи, чтобы не думать о сложном.

«Про инквизиторов известно немного. По мере изучения их не как угрозы нашего существования, а как Иных, равных нам, открывается интересная картина. Если ведьмами могут становиться исключительно женщины, то среди инквизиторов только мужчины. Наши таланты в некотором роде являются зеркальным отражением друг друга.

Вопреки воздействию травницы или знахарки, каждый инквизитор имеет магическую стойкость ко всем зельям, настоям, насылаемым недугам и даже прямому переливанию жизненного потока. С помощью наших сил мы никак не можем повлиять на инквизитора.

Ещё интереснее просматривается связь между способностью Верховной управлять людьми и ответной силой инквизиторов. Они полностью невосприимчивы к словам и внушению, однако среди людей обладают сильной аурой доверия. В какой бы ситуации инквизитор ни оказался, люди будут стремиться помочь ему всем, чем только можно.

Но самыми страшными для нас стали три сильных таланта.

Первый — это способность любого инквизитора оставаться вне видимого потока реки времени. Отражение сил любого провидца. Действия охотника вызывают колебание в потоке, благодаря которому о его появлении можно догадаться, однако на это способны исключительно опытные провидцы.

Второй — это способность охотника-следопыта. Где бы ни находилась предполагаемая добыча, инквизитор найдёт её. Даже если для этого придется ожидать годами и искать по всему свету. Медленное старение и быстрое залечивание ран — их безусловный помощник. Даже сейчас, спустя сто тридцать лет, мы не можем быть уверены, что он не ищет нас. Более того, как и медиум, инквизиторы чувствуют всех Иных, к счастью для последних, очень поверхностно. Отрадно, что Рукав и Живые Города не принимают инквизиторов и отторгают, как нечто вредоносное, в то время, как мы там желанные гости.

Третий — их способность создавать амулеты, скопление которых создает территорию, полностью подавляющую нас. Лишённые сил Древней Магии и даже обычных физических, оказавшись в кругу таких амулетов, мы становимся беспомощнее младенца.

После всех размышлений, мне кажется, что ведьмы и инквизиторы возникли одновременно, как некая пара, взаимно удерживающая баланс. Хотя больше похоже, что именно инквизиторы являются сдерживающей силой. Громоотводом. Возможно, мне удалось бы развить свою мысль дальше, однако все инквизиторы отбираются и обучаются с раннего детства католическими фанатиками. По окончанию обучения, мирный диалог с ними невозможен…»

Болезненная тоска после Рукава утихла под напором кропотливой работы Клодии над своими записями и практикой с растениями каждую свободную минуту. Немало этому способствовала Астрид, с теплотой помогавшая девушке в восстановлении равновесия и практике. Светловолосая ведьма играючи создавала необходимые погодные условия для трав, цветов и деревьев, также быстро растворяя на глазах все тучки до того, как их мог бы увидеть любопытный люд.

Даже спустя годы совместного проживания, Клодия с восхищением смотрела за животной грацией старшей сестры, когда она в некоем ритуальном танце заставляла сами силы природы танцевать вместе с ней и под её ритм. Зрелище каждый раз завораживало. Увлечённая лишь своими танцами с природой, Астрид до Рукава мало общалась с травницей, ограничиваясь лишь дежурным общением и ёмкими советами в ведовстве. Однако именно в тяжёлый для девушки момент, когда остальные сёстры ковена в одиночку пытались пережить последствия возвращения в тело, отчего-то именно штормовая ведьма подставила своё плечо. Невольно младшая стала тянуться к старшей сестре больше, чем к кому бы то ни было.

По прибытию в город-порт Гавр девушки полностью восстановились после возвращения из Рукава, были полны сил и знаний о свежих новостях, пересудов и сплетнях, набранных от каждого постоялого двора. Поймать ковен на отставании от своего времени уже не смог бы даже самый опытный сыщик. Но мог охотник. Тереза скорбно предрекала в ближайшем будущем страшные суды над ведьмами и тысячи новых жертв на костре инквизиции. Новым временным домом для них был обозначен Форт Каролина в Новой Франции. Осталось за малым — «природным обаянием» Хельги убедить капитана корабля предоставить семёрке отдельную каюту и безопасное плавание до самого Нового Света.

✸✸✸

Сила убеждения Хельги не знала осечек, но помочь Клодии преодолеть морскую болезнь могла только она сама. Все сёстры, кроме Астрид, предпочитали большую часть дня проводить в своей каюте и не показываться на глаза капитану и команде. Сама светловолосая предпочитала оставаться на самом носу корабля и с восхищением смотрела на бушующие волны. Матросы время от времени давали ей небольшие поручения и называли её талисманом, ведь «чудесным образом» именно в её присутствии корабль баловал попутный ветер и идеальная для плавания погода. Капитан радостно просчитывал, что с талисманом их плавание может завершиться за два с половиной месяца вместо ожидаемых трёх.

От добрых знаков даже в виде женщины на корабле никто не торопился избавляться. Клодия впервые задумалась о том, что «идеальная погода» всегда им сопутствовала от момента посвящения её в круг. Туман, когда нужно быть незаметными. Дождь, когда необходимо скрыть следы. Прохлада, когда неторопливо шли пешком. Влажные ночи для растений, тёплые дни для обильного урожая… Астрид незаметно применяла свой талант каждую секунду.

После очередного приступа неприятного недуга, Клодия предпочитала держаться подальше от каюты, где качка ощущалась намного мучительнее. Астрид, единственная из всех проявившая участие, когда младшей это требовалось больше всего, оказалась весьма разговорчивой и охочей на истории из жизни. Закрываться от младшей она не спешила, да и возвращаться к одному лишь слиянию со стихией отчего-то не желала. Спустя неделю после плавания морская болезнь отступила, но разговоры продолжились. Младшая без стеснения держала при себе свои записи, чтобы добавлять в них новые заметки под диктовку старшей.

— Зачем мы существуем, Астрид? — однажды не выдержала Клодия, когда долгий шторм перестал гипнотизировать красотой бушующих волн, и водная гладь успокоилась.

— Ты сложные вопросы задаёшь, сестрица, — усмехнулась штормовая ведьма, перекрикивая шум волн, — а мой ответ не станет для тебя отрадой! Считаю я, что незачем. Мы просто существуем. Как всё вокруг. Как демоны, животные, стихии, как каждый прожитый момент. Он просто есть и радуйся тому!

— Но разве без причины найдём мы своё место на земле?

— А что ты будешь делать, коли причина не понравится тебе? И место на земле противным будет? Всё стерпишь или поищешь лучше? — Астрид с восторгом подставляла своё тело под ветер и брызги, в глазах Клодии становясь воплощением собственной стихии. — Подумай, разве Хельга нас ведет к какой-то цели высшей! Окстись, сестрица, живём мы, чтобы двигаться вперед, а двигаемся, чтобы жить. На том вся цель существования!

— Видимо, влияние на меня оказывали греческие философы, — робко улыбнулась Клодия. — Пытаюсь я найти причину, почему я есть и почему я здесь!

— Я не советую искать. Истина порой наш самый безжалостный палач. Зачем тебе причина? Боишься, что без таковой останешься одна и никому не нужная? — слетевшие слова больно хлестнули по девушке, внезапно вскрыв в ней незакрывшуюся рану.

Рану маленькой ненужной девочки. Растущей среди тех, кому всегда была обузой. Не знавшей правильного примера женщины в семье. Боящейся утратить своих сестёр из-за собственной несостоятельности.

— Тебе поэтому так дороги записи? — кивнула Астрид на исписанные страницы.

— Мне кажется, что если записать о мире всё, что может быть известно, найду я наконец ответ. Мне нужно его знать.

— Тебя вопрос сей мучить начал после Рукава или с момента посвящения? — приобняла старшая травницу, стараясь подбодрить по мере сил.

— Я думаю, меня он мучил с самого рождения.

— Ну что ж, тогда записывай про инквизиторов. Ты едва упомянула амулеты. А это очень важная часть!

«Искусство создания амулетов уходит во времена, когда сожительство инквизиторов и ведьм было естественным и мирным. Чаще всего они предпочитали жить парами. Ходят слухи, что от таких союзов появлялись дети. Впрочем, доказательств тому нет, а бесспорная бесплодность всех практикующих ведьм подтверждена.

Однако именно из этих легенд появляются первые упоминания амулетов. Изначально создаваемые, чтобы задавить силу ведьмы, но не влиять не её здоровье и самочувствие, амулеты предназначались для успешного создания общих детей. Временно подавленная ведьма становилась способной к зачатию и могла спокойно выносить ребёнка. Амулеты развешивались в домах и носились на одежде ведьм. Контакт с кожей нёс негативные последствия.

С момента начала охоты на ведьм. Амулеты стали создаваться с большей угнетающей силой. Думаю, с этого момента можно считать, что перемирие и возможные союзы между ведьмами и инквизиторами завершились…»

В день казни Астрид была уверена, что видит небо в последний раз. Однако ни отличные брёвна, ни пакля, ни смола не смогли выдержать внезапную ударную волну небывалого по силе ливня. Водная стихия, так невзлюбившая Астрид и её братьев по оружию, вдруг встала на их защиту. Из-за бури, в которую перешёл ливень, пленные воины улучили момент и сбежали. Земля стала бесформенной кашей. Плотный покров ливня превратился в заслон. Пленные бежали, а шокированные такой внезапной сменой погоды хозяева упустили возможность их настигнуть сразу.

Никто не вернулся на берег. Никто так и не увидел, что драккар был сожжен. Северяне бежали всё глубже в лес под покровом дождя и бури. Вдогонку летели стрелы. Неумолимо они попадали в цель. Астрид бежала быстро, как ей казалось, и не слышала ничего, кроме собственного сердцебиения. Стрела оцарапала плечо. Деву обожгло болью, но она продолжала бежать по мокрой грязи, не разбирая дороги. Дождь лишь набирал силу. Казалось, ещё немного и она окончательно скроется с глаз преследователей, но те пустили вдогонку собак. Бег стал отчаяннее. Ветки хлестали по лицу, ногам и рукам, срывая кожу до кровавых ран.

Словно решив напоследок защитить деву-воительницу на чуждых землях, Тор ниспослал молнии. Ударившие за спиной девушки в деревья, они вызвали панику у собак, заставив последних отступить. Ушедшая от преследователей раненая дева после скиталась ещё много дней по лесам, не надеясь получить спасение, но не позволяла себе позорной слабости отчаяния. Она шла достаточно долго, чтобы начать ощущать, как мир и она сама взаимно меняются. Догадка о том, что дождь и молнии слал совсем не Тор, сначала казалась кощунством. Но только поначалу.

Голодную, раненную и обессилевшую, но с негасимым огнём в душе, на одной из лесных тропинок встретила Хельга и её пять сестёр. Ковену не хватало ровно одной ведьмы. Впрочем, Астрид не верила в совпадения и довольно быстро разобралась в устройстве окружающей её действительности. Но недостаточно быстро.

За месяцы плавания, по требованию Терезы, ведьмы учились говорить проще, чтобы даже случайно услышанная беседа не стала предметом подозрений. Провидица видела впереди одни лишь тревожные события, выхода из которых она никак не могла найти. В ход пошли даже самые пугающие методы.

Одной штормовой ночью, когда корабль в буйстве волн и ветра послушно двигался по отмеченному маршруту, Тереза рискнула применить опасное средство для усиления своего таланта.

— Это Чёрный Морозник, — прошептала Клодии Астрид, пока на их глазах Тереза специальным образом заваривала и настаивала себе питьё из высушенного тёмно-лилового цветка, — этот цветок вытягивает Древнюю Магию из земли и запирает в себе. Он приоткрывает пространство между центральной частью и Рукавом, прошлым и будущим, между телами и сущностями. Если его правильно готовить и принимать, то все границы мира исчезнут.

— Почему тогда Тереза впервые на моей памяти его принимает? Да ещё и сугубо в кругу? — прошептала в ответ девушка.

Патрис и Хельга были напряжены не меньше, чем провидица, и обе напоминали пантер, готовящихся к прыжку. Осторожно цедящая напиток ведьма словно готовилась нырнуть в морскую пучину, а не выпить отвар и осторожно лечь на подстилку.

— Чёрный Морозник очень ядовитый. Каждый сопротивляется ему по-разному, но если под кожей появятся чёрные отметки, то смерть придёт скоро и неотвратимо. Если такое случится с Терезой, то Патрис сможет взять у нас по капле жизни, чтобы наполнить её и спасти. Однако достаточно лишь упустить момент, и её будет уже не спасти.

— Тсс, — деликатно коснулась руки Астрид Хелена, — живущие в дереве молвят, что сейчас важна тишина!

Глаза Терезы полностью побелели, а тело неестественно замерло, словно окоченев. Казалось, она даже не дышит. Для Клодии и пятерых ведьм время остановилось, пока они в напряжении вглядывались в непроницаемое лицо. Тишина, в которую прорывались звуки бьющихся о бор волн, заполнила каюту ощущением ужаса. Сердце нервно отмеряло удары, заставляя помнить о течении времени. Патрис напряжённо всматривалась в лицо провидицы, осторожно касаясь её висков кончиками пальцев. Лицо Хельги выражало противоречивую гамму эмоций. Верховная вопреки статусу выглядела напуганной.

«Снова инквизитор?» — гадала младшая.

Наконец, шумно выдохнув, Тереза открыла вишнёвые глаза и медленно приподнялась. Подтягивая колени к груди, она окинула каюту мутным взглядом, словно пыталась вспомнить, где находится. В ответ на красноречивый взгляд, которым сверлила её Верховная, провидица тяжело покачала головой.

— Сто лет, — выдохнула она, — дальше я не вижу. Не выходит. Будто барьер стоит.

— Что-то новое появилось среди этого столетия? — негромко поинтересовалась Хельга, от голоса которой все шесть ведьм невольно вжали головы в плечи. Было в её тоне что-то пугающее.

— Нет. Без изменений.

Астрид рассеянно кивнула и под предлогом погоды покинула каюту, выводя вместе с собой Клаудию. Под штормовым ветром они обе смогли расслабленно выдохнуть. Травница поймала себя на странном животном ужасе, который только-только начал её отпускать. Она не понимала, что произошло в каюте, однако новости были пренеприятными по ощущениям.

— Выдохни, когда вернёмся, напряжение тоже вернётся! — перекрикивая бурю, подбодрила её вымокшая до нитки дева-воительница.

Несерьёзное отношение ведьмы к пророчествам Терезы сквозило в каждом жесте. Казалось, Астрид нет никакого дела до будущего, в котором на их пути мог возникнуть инквизитор или кто-то хуже.

— Ты не боишься плохих новостей?

— Будущее настигнет нас, как бы мы ни пытались от него бежать, бегство лишь оттягивает неизбежное и тратит наше время! — во всполохах молний лицо Астрид казалось сияющим. — Твоя предшественница Анабель была обречена стать жертвой охоты на ведьм. Мы пытались увести её с этого пути, но воли судьбы не избежать.

— И что же тогда делать? Смириться?! — сама мысль о смирении ощущалась на языке, как тот страшный момент, когда слабость собственного тела не позволила вырваться и сбежать из дома братьев до того, как случилось ужасное.

— Просто жить! Дождь начинается и заканчивается. Солнце встаёт и садится. Сезоны сменяются. Ничего из этого нельзя замедлить или остановить. Если ты будешь бесконечно скрываться от неизбежности, то сама себя загонишь в тупик, где эта неизбежность тебя настигнет. Вот только драгоценное время, которое можно было провести с пользой, будет безвозвратно потеряно на бег.

— С какой же пользой?

— Моя польза в танцах с погодой. Каждая секунда посвященная единению с родной стихией для меня бесценна. Это особенное чувство, почти как в Рукаве, будто я рассыпаюсь на части и превращаюсь в дождь, в воздух, в грозовые тучи и порывы ветра, — Астрид мечтательно улыбнулась, — я бы с удовольствием стала ветром навсегда. Безграничная свобода и красота движения.

— Разве сейчас ты не свободна? — удивилась Клодия.

Улыбка штормовой ведьмы на мгновение стала печальной, когда она решительно сменила тему:

— Для тебя, моя милая сестрица, я думаю, были бы самыми прекрасными моменты единения с твоими растениями. Я видела, как горят твои глаза, когда ты сидишь со своими записями, а затем чутко и нежно вытягиваешь из земли очередную травинку. Я уверена, что в такие моменты эти травинки становятся чем-то бесценным. Представь, ты могла бы заниматься только этим часы напролёт, — подмигнула она младшей, — выращивать в оранжерее самые капризные цветы, во дворе те, что покрепче, а на опушке леса самых крепышей, которым культура лишь во вред. Описывала бы их и снова растила нечто новое. Только твоё. Ранее не существующее! Мысли творца, ставшие живыми растениями!

«Восхитительно!» — выдохнула Клодия, представив себе только часы работы за растениями. Возможно, вместе с Патрис. Выводить новые виды, возрождать старые, скрещивать и получать новые свойства.

— А теперь представь, что вместо этого ты вынуждена вечно бегать по миру от города к городу только потому, что через несколько лет тебя настигнет охота на ведьм! — мрачно вернула её с небес на землю старшая. — Если такова твоя судьба, как было с Анабель, то бежать можешь сколько угодно. Не убежишь. Но вместо счастливой ведьмы, которая занимается любимым делом отведённое ей роком время, останется загнанная в угол крыса, давно забывшая про покой.

— Но… — девушка растерялась. Мысли о неизбежной гибели гнали ноги подальше от опасности. Однако в словах Астрид смысла было намного больше, чем в бегстве, но всё же. — А если это не моя судьба, и я смогу убежать?

— Тогда тебе придётся держать при себе кого-то, как наша Тереза, для уверенности. Но и она не всесильна. Я тебе так скажу, младшая сестрёнка, — выдохнула с терпеливой улыбкой штормовая ведьма, — я знаю, что хотела бы выбрать. И я точно не стану принуждать тебя делать такой же выбор. Ты сама должна решить.

Младшая рассеянно кивнула и пошла было обратно в сухую каюту, но на полпути передумала и осталась под дождём. Непроглядный мрак ночи освещали ветвистые всполохи молний, каждая из которых вызывала улыбку у Астрид. Недоверчиво поглядывая на светловолосую ведьму, младшая волей-неволей проникалась простыми рецептами её счастья. Просто жить. Просто делать то, что любишь больше всего. Не бежать от своей судьбы и не искать в каждой тени затаившегося Инквизитора.

«Можно ли это назвать счастьем? Можно ли это назвать причиной, почему мы здесь? Или Астрид права, и причины просто не существует?» — раздумывала она, почти не чувствуя ледяных ручейков воды, скатывающихся по лицу.

Остальные ведьмы не рискнули высовываться из каюты. На мгновение перед Клодией начала раскрываться картина семерых женщин, скованных одной цепью. Астрид, мечтающая бежать вслед за ветром навстречу любой участи, что готовит для неё судьба. Патрисия, желающая посвятить свою жизнь врачеванию и только ему одному, найдя в нём своё призвание. Хелена, чьё место несомненно в Рукаве рядом с собеседниками, вдали от центральной части, для которой она чужая. Тереза, утратившая настоящее, став заложницей своего собственного дара в отчаянных попытках вытащить всех семерых из любой неприятности. Мария, оставшаяся для неё загадкой, но предпочитающая, как Хелена и Астрид, проводить свои дни в родной стихии, среди животных. Хельга, чья радость быть окруженной шестью сёстрами, живущими с ней бок о бок столетиями. И она, Клодия, тонущая в океане смятения, вместо того, чтобы просто посвятить себя любимому делу.

Что-то во всём этом казалось неправильным. Неестественным. Гармония не выстраивалась. Но какая деталь всё ломает? На этой мысли девушка вдруг потеряла нить событий, и не могла точно вспомнить, о чём только что думала.

«Наверное, задумалась о новых записях. Надо будет расспросить Хелену и Астрид про других Иных, с которыми мы можем встретиться на своём пути», — решила она.

Штормовой ветер нёс корабль к их новому дому. Всё дальше от Старого Света, куда они больше никогда не вернутся.

Спустя два с половиной месяца после отплытия из города-порта Гавр, корабль с семью необычными пассажирами успешно причалил в Форт Каролина. Удивительно успешное плавание. Капитан и команда с грустью смотрели вслед странным пассажиркам. Именно в присутствии диковинных женщин погода оставалась идеальной для пути, еда не портилась, конфликтов не возникало, крысы не испортили ни единого предмета, никто не болел или выздоравливали спустя считанные часы после заболевания. Не плавание, а песня. Но вот семёрка покинула корабль, и сказка закончилась. Ни капитан, ни матросы не могли этого объяснить, но чувствовали, что больше такого чуда не случится.

В день прибытия сестёр на новую землю, в порт Гавр прибыл незнакомец. Короткие волосы стали полностью седыми, серебряная борода стала гуще. Однако если бы среди жителей Арраса нашёлся долгожитель и внезапно оказался в городе-порте, он бы с удивлением отметил, что морщин на лице странника не стало больше. А ведь прошло более ста лет. Глаза остались такими же по-мальчишески цепкими, а в ловких движениях появилась пугающая грация хищника. Инквизитор не терял зря время за прошедший век.

«Ведьмам не уйти!» — тяжёлый взгляд из-под седых бровей скользил по морской глади, уходящей за горизонт.