Душа Зорро (гет)

К исходу сиесты они прибыли в Лос-Анджелес. Двуколка, ловко управляемая рыжим Хуаном, обогнула колодец, что находился в самом сердце главной площади, и остановилась у пестрых торговых рядов.

Утро на гасиенде дель Кастильо, словно укором, напомнило: ближайшие дни будут посвящены хлопотам и покупкам — от ничтожных мелочей до съестных припасов. После долгого отсутствия хозяев дом словно выдохся, обнищал, и София с Анной горели желанием вдохнуть в него жизнь. Пыль густым саваном окутала мебель, паутина сплела причудливые узоры в углах, а свежесть покинула дом, оставив лишь затхлый запах забытья. Сердце гасиенды билось еле слышно, словно позабыв, что значит жить.

Несколько расторопных местных девушек уже хлопотали, приводя в порядок хозяйскую и гостевую спальни, а также просторную гостиную. Педро, оставшийся на гасиенде, присматривал за ними, словно строгий, но справедливый дух-хранитель.

Закончив с покупками, женщины решили подкрепиться в городе. В таверне, пропахшей пряностями и дымом очага, они выбрали укромный столик в дальнем углу и заказали обед и чай у милой Марии, чья улыбка была столь же лучиста, как и солнце над Лос-Анджелесом. В тот момент посетителей было немного, и Хуан, неотступный страж, присел за соседний столик, не сводя глаз с хозяек.

Когда вечерняя прохлада начала окутывать пуэбло, таверну постепенно заполнили мужчины. София, опасаясь излишнего внимания, укрыла свои золотистые волосы под тенью черной мантильи и взглядом указала Хуану на дверь. Тот лишь отрицательно покачал головой, мол, нет смысла стоять там. Обычно это место занимал Педро, а Хуан всегда оставался рядом с хозяйкой. София нахмурилась, но понадеялась, что сыны Лос-Анджелеса — сплошь благородные кабальеро, и не станут докучать незнакомкам, как то, увы, случалось прежде. Золотые волосы девушки, словно магнит, притягивали взгляды, распаляя воображение.

София вздохнула, украдкой бросив взгляд на Хуана, вставшего и теперь неподвижной тенью застывшего у стены, и попыталась унять волнение.

В этот самый миг дверь таверны распахнулась, впуская Диего де ла Вегу. Задержавшись на пороге, он метнул быстрый взгляд по залу и несколькими жестами велел следовавшему за ним слуге остаться у барной стойки. Затем, поднявшись на пару ступеней, он непринужденно подсел к пожилому мужчине за дальним столом, и вскоре их голоса слились в оживленной беседе.

София, делая вид, что не смотрит, украдкой наблюдала за ним. Высокий, статный, в костюме цвета обожженной глины, сидевшем на нем, словно вторая кожа, он казался воплощением мужественности. Кофейная рубашка, галстук в тон и более темный пояс завершали образ элегантного франта. Вокруг Диего витал ореол загадочности, словно он был лабиринтом, в который хотелось войти, чтобы раскрыть все его секреты. Его проницательный взгляд, казалось, проникал сквозь маски и видел истинную суть вещей. София завороженно следила, как он берет в руки какие-то бумаги и, с легкой непринужденностью, начинает их изучать. Его движения были плавными и уверенными, словно у опытного актера, играющего свою лучшую роль. Она не могла оторвать глаз от таинственного сеньора де ла Вега, его обаяние манило, как магнит. В голове роились мысли: какой он настоящий, что скрывается за этой безупречной маской? И вдруг София осознала, что ей несмотря ни на что отчаянно хочется узнать его ближе, проникнуть в лабиринты его души, просто быть рядом.

Она резко отвела взгляд и покачала головой. «Какое-то безумие!» — пронеслось в голове. Образ его почти стерся из памяти, растворился в дымке времени, но стоило ему вновь возникнуть перед глазами, как пепел воспоминаний вспыхнул ярким, обжигающим пламенем.

Повернувшись на стуле так, чтобы больше не видеть его, София встретила лукавый взгляд улыбающейся компаньонки.

— Не говори, няня, я этого не хочу слышать, — запротестовала она, шутливо закрывая уши руками, но Анна все же произнесла с ласковой улыбкой:

— Соня, глаза тебя выдают. Если бы я не догадалась утром, сейчас бы и слепой увидел.

— Няня, не хочу ничего слышать, — упрямо замотала головой София, плотно зажмурив глаза и продолжая прижимать руки к ушам.

Анна пожала плечами, внезапно ощутив неловкость момента. Здесь и сейчас подобный разговор казался неуместным, словно фальшивая нота в грубой мелодии таверны. Она скользнула взглядом по залу.

— Нам нужно выбираться отсюда, и как можно незаметнее. Мы уже привлекли нежелательное внимание.

София распахнула глаза и похолодела. Казалось, полтаверны буравит их взглядами. Сердце бешено заколотилось, словно птица в клетке, дыхание сбилось, а руки пробила дрожь. Паника накатила внезапной, ледяной волной, грозя захлестнуть. Она отчаянно пыталась удержаться на поверхности, но страх тянул ее в бездонную пропасть. Мысли спутались, рисуя в воображении кошмарные картины.

София понимала, что это паническая атака, однако это знание не приносило ей облегчения. Она искала опору, отчаянно высматривая в толпе хоть искру сочувствия, но все вокруг казалось чужим и далеким. Взгляд метался по залу, пока не зацепился за тревожный, изучающий взгляд карих глаз на противоположном конце таверны. Безмолвный крик о помощи сорвался с ее губ, в отчаянной надежде, что он поймет. Страх ослепил, лишив способности здраво мыслить.

Внезапно рядом раздался его встревоженный голос:

— Сеньорита дель Кастильо, что случилось?

Она не могла вымолвить ни слова, лишь зачарованно уставилась на его прекрасное, встревоженное лицо.

— Паническая атака, — пояснила Анна, оказавшаяся рядом с Софией. — У нее такое иногда случается после… — она осеклась, боясь неловким словом усугубить ее состояние.

София словно со стороны наблюдала, как он выпрямляется, разворачивается и, найдя взглядом слугу, молча указывает на дверь.

— Мы все исправим.

Его левая рука коснулась ее предплечья, и София невольно вздрогнула.

— Не волнуйтесь, София, — прошептал он ей на ухо, приобнимая и направляя к выходу. — Сейчас вы окажетесь в безопасности.

Анна взглянула на распахнутую слугой де ла Вега дверь, понимая, что единственный способ быстро покинуть зал — если дон возьмет Софию на руки. Она заметила, как он обводит взглядом полные любопытства лица мужчин, и нервно затеребила оборку платья, чувствуя, как сгущается напряжение в воздухе. Тишину нарушал лишь шелест шелка и приглушенный шепот.

«Неужели он решится?» — пронеслось в голове Анны. Словно услышав ее безмолвный вопрос, дон решительно отступил на шаг и наклонился, чтобы подхватить Софию на руки. Словно камень упал с плеч Анны, и она, испытывая огромное облегчение, поспешила следом. Рыжий Хуан замыкал это странное шествие.

Оказавшись на улице, кабальеро направился к своей двуколке и бережно опустил туда Софию:

— Дышите глубже, сеньорита, вдох, выдох, вдох, выдох, — шептал он, согревая ее ледяные руки в своих ладонях и мягко массируя их. — Все будет в порядке, я здесь.

София закрыла глаза, утопая в ритме его дыхания. Сердце, до того плясавшее безумную джигу, постепенно смирялось, подстраиваясь под мерный, успокаивающий такт.

Паническая атака отступила, оставив лишь призрачный след ледяного страха. Распахнув веки, София встретила взгляд карих глаз, в которых плескались забота и глубокое понимание. Слабая, но искренняя улыбка тронула ее губы — с этой поддержкой она чувствовала себя способной выстоять против любой бури.

— Благодарю вас, дон Диего, — прошептала она, потупив взор на их соприкасающиеся руки. Едва ощутимая искра пробежала между ними, и легкое сожаление кольнуло в сердце, когда он отстранился, выпрямившись.

— Где Педро? — внезапно, повелительным тоном спросил он у Хуана, словно требуя немедленного отчета.

Рыжий лишь удивленно воззрился на него, не зная, как вести себя с этим незнакомым кабальеро, который, казалось бы, не имел права задавать вопросы, но который только что вынес на руках его хозяйку.

— Педро остался на гасиенде, — пояснила Анна, которую начала забавлять разворачивающаяся сцена. Значит, она была права: София ему небезразлична, вон как молодой дон печется о ее безопасности. Она едва заметно улыбнулась, заметив, как де ла Вега возвел глаза к небу, словно прося о терпении.

— Сеньора Анна...

— Сеньорита… — поправила его Анна, и он вздохнул, едва сдерживая раздражение.

— Сеньорита Анна, — он отчетливо выделил первое слово, словно отчеканил, — почему он там, а не здесь?

— Дон Диего, — София, наконец, окончательно очнулась от оцепенения, — Педро был необходим на гасиенде. Но, как видите, мы прекрасно справились и без него.

Взгляд карих глаз смягчился, когда их обладатель снова обернулся к ней:

— Сеньорита София…

— Прошу вас, дон Диего, — она подалась к нему, словно цветок, тянущийся к солнцу, и прошептала, — София, просто София…

Молодой человек внимательно изучал ее несколько мгновений, прежде чем кивнуть и произнести:

— София, таверна — не место для сеньорит, особенно, если рядом нет отца или брата, — он осекся, заметив, как она вздрогнула и отпрянула.

— Отец Софии, дон Андрес, погиб в драке… именно в такой таверне, — тихо пояснила Анна, уловив причину ее внезапной перемены.

Де ла Вега на мгновение закрыл глаза, затем открыл и безапелляционно заявил:

— София, с этого дня вы появляетесь в пуэбло либо в сопровождении Педро и Хуана одновременно, либо… в сопровождении меня.

Глаза девушки распахнулись от изумления, а ее компаньонка застыла, беззвучно ахнув. Обернись они, то увидели бы застывшее на лице слуги кабальеро выражение глубочайшего потрясения.

— Дон Диего, — прозвучал голос Анны, острый, как лезвие клинка, — сеньориту может сопровождать лишь отец, брат и, в крайнем случае, жених. Вы же не являетесь никем из них.

— Вы правы, — в уголках губ молодого человека промелькнула едва заметная, дразнящая улыбка, — но ведь и «няня» тоже будет сопровождать свою подопечную?

— О, тогда это, конечно, меняет дело, — притворно согласилась Анна, обращаясь к девушке. — София, не пора ли нам ехать домой?

— Да, кажется, уже темнеет, — пролепетала девушка, попытавшись подняться с сиденья двуколки, но де ла Вега нежно, но настойчиво удержал ее на месте.

— София, вы поедете со мной, а сеньорита Анна — с Хуаном. Затем я вернусь в пуэбло и заберу Бернардо.

Женщины обменялись взглядами, но спорить не стали, каждая по своим причинам. Анна надеялась, что внезапно проснувшееся в молодом человеке чувство ответственности перерастет во что-то большее и прекрасное. А София… Софии просто хотелось вновь ощутить тепло его близости.

Дон Диего лишь знаком показал слуге остаться в таверне и, обернувшись к Софии, с удивлением переводившей взгляд с него на Бернардо, тихо произнес:

— Бернардо — глухонемой с рождения, но преданность его не знает границ. Я ценю его превыше всего.

София задумчиво склонила голову, кутаясь в накидку,

поданную Хуаном. Молодой человек, устроившись рядом, легко тронул поводья, и

двуколка неспешно покатила в ночную мглу.