Сокол: Кровавый След Титана (гет)

Холодный ветер гнал по пустынным улицам Балтимора клочья тумана, когда команда, измотанная и настороженная, наконец достигла нового убежища. После напряжённого побега из Вашингтона, прорыва через блокпосты "Титана" и опасной встречи с Рамиресом в порту, они чувствовали себя загнанными зверями, которым подарили короткую передышку. Кейн, опираясь на свои старые военные связи, привёл их сюда — в заброшенный подвал на окраине города, некогда принадлежавший военной контрразведке, а теперь погребённый под слоем пыли и забвения. Это место, сырое и мрачное, пахло плесенью, ржавым металлом и чем-то едким, словно бетонные стены впитали десятилетия паранойи и секретов.

Вход в убежище скрывался за ржавой дверью в переулке, заваленном мусором и обломками старых рекламных щитов. Кейн, хромая от свежей раны на бедре, первым спустился по узкой лестнице, освещая путь тусклым фонарём, прикреплённым к его тактическому жилету. Его лицо, покрытое шрамами и щетиной, выражало привычную угрюмую решимость, но в глазах мелькала усталость. За ним следовала Морган, чья левая рука всё ещё была перевязана импровизированным бинтом, пропитанным кровью. Её короткие, выгоревшие на солнце волосы прилипли к вискам, а потрёпанная кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела при каждом движении. В руках она сжимала старый дробовик, который Рамирес сунул ей перед отплытием, — оружие было покрыто царапинами, но всё ещё смертоносно.

В углу сырого подвала, где тени от мигающих аварийных ламп плясали на потрескавшихся бетонных стенах, Сокол сидел, прислонившись спиной к холодной поверхности. Его фигура, напряжённая и неподвижная, казалась высеченной из камня, но внутри него бушевал шторм. Он пытался медитировать, как учил его Лэнгфорд в те далёкие дни, когда их отряд ещё был цел: глубокий вдох, медленный выдох, сосредоточиться на звуке собственного дыхания. Но тишина подвала, нарушаемая лишь ритмичным капающим звуком воды и далёким гудением терминала Эмили, была для него не спасением, а ловушкой. Она открывала дверь в его разум, где наночипы, вживлённые в Алеппо, плели свою паутину, затягивая его всё глубже в хаос.

Сокол был одет в потрёпанный тактический бронежилет, чёрный, как ночь, но покрытый пылью и пятнами крови — следами их последнего боя. Его чёрные волосы, спутанные и влажные от пота, падали на лоб, скрывая глубокий шрам, рассекающий левую бровь. Этот шрам, как и многие другие на его теле, был напоминанием о прошлом, которое он не мог забыть. На поясе висел боевой нож с зазубренным лезвием, а в правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — её холодный металл был якорем, удерживающим его в реальности. Но даже этот якорь начинал слабеть. Его пальцы, покрытые мозолями и мелкими порезами, нервно крутили зажигалку, издавая тихий щелчок, который эхом отражался в подвале.

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но вместо покоя его разум захлестнули флешбэки — резкие, рваные, словно кадры старого, повреждённого фильма. Алеппо. Жара, от которой воздух дрожал над раскалённым асфальтом. Крики, выстрелы, запах пороха и крови. Он видел себя, прикованного к хирургическому столу в подвале заброшенной больницы, окружённого тенями в масках. Над ним склонился Арис Торн — его лицо, холодное и бесстрастное, с глазами, похожими на два осколка льда, было последним, что Сокол помнил перед тем, как чипы начали свою работу. "Ты станешь лучше," — шептал голос Торна, но в этом шепоте не было тепла, только расчёт. Затем — боль, ослепляющая, разрывающая, словно кто-то вонзал раскалённые иглы в его мозг.

Сокол сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя кровавые полумесяцы. Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась, как у загнанного зверя.

Чипы, вживлённые в его нейронные цепи, оживали, посылая в его разум низкий, пульсирующий "шум" — смесь голосов, обрывков воспоминаний и чего-то чужеродного, что он не мог распознать. "Ты слаб," — шептал один из голосов, холодный и насмешливый. "Ты подвёл их всех." Сокол стиснул зубы, пытаясь заглушить этот голос, но он становился громче, сливаясь с другими: крики Новы, хрип Лэнгфорда, далёкий смех Рекса. Они обвиняли его, тянули вниз, в пропасть.

Его восприятие искажалось. Тени на стенах подвала начали двигаться, извиваясь, как живые. Ему казалось, что они складываются в фигуры — силуэты солдат, которых он потерял в Алеппо, или, хуже, агентов "Титана", крадущихся к нему с оружием в руках. Он моргнул, пытаясь прогнать видение, но оно только усилилось. Пол под его ногами, казалось, дрожал, а воздух стал густым, как сироп, затрудняя дыхание. "Это не реально," — повторял он себе, но слова звучали пусто. Чипы играли с его разумом, стирая грань между прошлым и настоящим, между правдой и иллюзией.

Внезапно новый флешбэк ударил, как молния. Он снова был в Алеппо, но теперь не на столе, а в бою. Его руки сжимали автомат, пальцы скользили по спусковому крючку. Он видел, как его отряд падал один за другим, их лица искажались в агонии. А затем — Торн, стоящий на краю разрушенного здания, его силуэт чётко выделялся на фоне пылающего неба. "Ты не можешь сбежать от того, что мы создали," — говорил он, и его голос был не человеческим, а механическим, как будто сами чипы говорили через него. Сокол закричал, но звук застрял в горле, и видение рассыпалось, оставив его в темноте подвала.

Он открыл глаза, его грудь тяжело вздымалась. Пот стекал по вискам, пропитывая воротник бронежилета. Зажигалка Лэнгфорда выскользнула из его пальцев и со звоном упала на бетонный пол, нарушая тишину. Сокол наклонился, чтобы поднять её, но его рука дрожала, как у старика. Он ненавидел эту слабость, эту уязвимость, которую чипы усиливали с каждым днём. Он был солдатом, лидером, тем, кто должен был вести команду вперёд, но теперь он чувствовал себя бомбой с тикающим таймером, готовой взорваться и уничтожить всех, кто рядом.

Вдалеке, у стола, Эмили продолжала свою работу с терминалом, её пальцы стучали по клавишам, а голубой свет экрана отражался в её очках. Сокол смотрел на неё, пытаясь зацепиться за реальность. Она была их надеждой, их ключом к ответам. Но что, если он станет их гибелью? Что, если чипы возьмут верх, и он повернёт оружие против своих? Эта мысль, как яд, растекалась по его венам, усиливая паранойю. Он снова сжал зажигалку, так сильно, что металл впился в ладонь, но боль была лучше, чем пустота.

Где-то в глубине подвала раздался скрип — возможно, просто старая труба, но Сокол резко повернул голову, его рука инстинктивно потянулась к ножу на поясе. Тени снова шевельнулись, и на долю секунды ему показалось, что он видит Лэнгфорда, стоящего в углу, с его вечной ухмылкой и сигаретой в зубах. "Держи себя в руках, парень," — словно говорил он. Сокол моргнул, и видение исчезло. Он выдохнул, но напряжение не ушло. Он знал, что чипы не остановятся, пока он не найдёт Ариса Торна. Или пока не уничтожат его самого.

Сокол шёл третьим, его шаги были тяжёлыми, почти механическими. Наночипы, вживлённые в его тело в Алеппо, продолжали терзать его разум, заставляя видеть то, чего не было: тени, мелькающие в углах, обрывки голосов, зовущих его по имени. Его чёрные волосы, спутанные и влажные от пота, падали на лоб, скрывая шрам, пересекающий левую бровь. Тактический бронежилет, потрёпанный в боях, плотно облегал его мускулистую фигуру, а на поясе висел боевой нож с зазубренным лезвием — подарок Лэнгфорда, который он сжимал в моменты, когда реальность начинала ускользать. В правой руке он держал зажигалку, некогда принадлежавшую погибшему другу, — её холодный металл был единственным, что удерживало его от полного погружения в хаос.

Кейт, как всегда, держалась чуть в стороне, её внимательные серые глаза сканировали окружение. Она была одета в тёмно-зелёную куртку с высоким воротником, скрывающим тонкий шрам на шее, а её длинные каштановые волосы были собраны в тугой пучок. На плече висела лёгкая сумка, в которой лежали её коммуникатор и распечатки с диска Грейсона — её главная надежда найти след Ксавьера. Кейт двигалась с грацией хищника, но её лицо выдавало внутреннее напряжение: потеря Новы и Рекса оставила в её душе глубокую рану, которую она скрывала за деловитостью.

Эмили Чен замыкала шествие, её хрупкая фигура почти терялась в тени. Её длинные чёрные волосы были стянуты в небрежный хвост, а очки в тонкой оправе то и дело сползали на кончик носа. На ней была потёртая серая толстовка и тактические брюки, карманы которых были набиты инструментами и миниатюрными устройствами для взлома. В руках она бережно держала терминал Новы — компактное устройство, покрытое царапинами, но всё ещё хранящее секреты их погибшей подруги. Эмили выглядела измождённой, но её глаза горели решимостью: она знала, что этот терминал — их единственный шанс.

Подвал встретил их гулкой тишиной, нарушаемой лишь каплями воды, падающими с потолка в лужи на полу. Тусклый свет аварийных ламп, закреплённых на стенах, отбрасывал длинные, зловещие тени, которые, казалось, шевелились, следуя за каждым движением команды. Бетонные стены были покрыты трещинами и пятнами плесени, а в углах валялись обломки старой мебели: перевёрнутый металлический стол, ржавые шкафы, разбитые мониторы. В дальнем углу подвала стояла массивная стальная дверь с кодовым замком — возможно, ведущая в ещё более глубокие помещения, но пока никто не решался её трогать.

Кейн бросил свой рюкзак на пол, подняв облако пыли, и окинул помещение взглядом. "Добро пожаловать в пятизвёздочный отель," — проворчал он, его голос был хриплым от усталости. Он снял с плеча винтовку M4, проверил магазин и поставил её у стены, готовый к любым неожиданностям. Морган, не теряя времени, начала осматривать входы и выходы, её дробовик был наготове. Она двигалась с осторожностью, но её движения выдавали боль — рана на руке давала о себе знать.

Эмили, не обращая внимания на окружение, тут же направилась к старому металлическому столу в центре комнаты. Она аккуратно поставила терминал Новы и начала подключать его к портативному источнику питания, который достала из рюкзака. Её пальцы дрожали от усталости, но движения были точными, почти механическими. Экран терминала мигнул, оживая, и голубоватый свет озарил её лицо, высветив тёмные круги под глазами.

Кейт опустилась на колени рядом с рюкзаком, вынимая распечатки с диска Грейсона. Она разложила их на полу, стараясь не обращать внимания на сырость, пропитавшую бетон. Её пальцы быстро перебирали бумаги: схемы, финансовые отчёты, обрывки переписки. Где-то среди этих строк скрывалась правда о Ксавьере, и она была полна решимости её найти.

Сокол остался у стены, прислонившись к холодному бетону. Его взгляд был устремлён в пустоту, но пальцы нервно крутили зажигалку, щелкая крышкой. В его голове снова зазвучал "шум" — низкий, пульсирующий гул, который чипы посылали в его мозг. Он закрыл глаза, пытаясь отогнать видение: пыльный переулок в Алеппо, крики, кровь, лицо

Ариса Торна, склонившегося над ним с хирургическим инструментом. Сокол сжал зубы, заставляя себя вернуться в реальность. Он не мог позволить чипам взять верх. Не сейчас.

Команда работала молча, каждый погружён в свои мысли и задачи. Убежище, каким бы мрачным оно ни было, давало им краткую передышку — шанс перегруппироваться, залечить раны и подготовиться к следующему шагу. Но в воздухе висело напряжение: они знали, что "Титан" не остановится, пока не найдёт их. Где-то там, в тени, Ксавьер плёл свои планы, а Арис Торн, возможно, был их единственным ключом к разгадке. Вопрос был только в том, сколько времени у них осталось — и хватит ли им сил, чтобы дойти до конца.

В сыром подвале, пропитанном запахом плесени и ржавчины, голубоватый свет терминала Новы разрезал полумрак, словно маяк в бурном море. Эмили Чен, сгорбившись над металлическим столом, казалась частью этого цифрового свечения — её хрупкая фигура, утопавшая в потёртой серой толстовке, была неподвижна, но пальцы порхали над клавиатурой с почти сверхъестественной скоростью. Очки в тонкой металлической оправе отражали мерцание экрана, скрывая её усталые глаза, но напряжённая складка между бровями выдавала, насколько велика ставка. Терминал Новы — их последняя ниточка к правде, к Арису Торну, к "Когтям Феникса" — был не просто машиной. Это было наследие их погибшей подруги, её голос, замороженный в коде, и Эмили чувствовала, как эта ответственность давит на её плечи.

Терминал, покрытый царапинами и пятнами от долгого использования, выглядел как артефакт из другой эпохи. Его корпус, некогда чёрный, теперь был испещрён следами сражений: вмятины, следы от пуль, потёртости, словно он сам пережил ту ночь, когда Нова пала. Эмили подключила его к портативному источнику питания — старому армейскому аккумулятору, который Кейн раздобыл через свои связи. Провода, спутанные и местами оголённые, искрили, когда она подсоединяла их к разъёмам. Один раз искра вылетела прямо ей в руку, заставив её вздрогнуть, но она лишь стиснула зубы и продолжила. "Только не сейчас," — пробормотала она себе под нос, её голос был едва слышен в гулкой тишине подвала.

Экран терминала мигнул, оживая. Сначала — хаотичный поток символов, словно цифровой шторм, затем — чёткий интерфейс, разработанный самой Новой. Эмили знала этот стиль: минималистичный, но с изящными штрихами, как подпись художника. На экране возникла заставка — стилизованный феникс, чьи крылья медленно распадались на пиксели, а затем сложный шифр: переплетение цифр, букв и символов, пульсирующих, словно живые. Это была не просто защита данных — это была головоломка, вызов, который Нова для тех оставила, кто знал её лучше всех. Эмили почувствовала, как сердце сжалось от смеси ностальгии и боли. "Ты всегда любила усложнять, Нова," — подумала она, но уголки её губ дрогнули в слабой улыбке.

Её пальцы, тонкие, но покрытые мозолями от работы, заплясали по клавишам. Клавиатура терминала была старой, с вытертыми буквами, но каждая клавиша отзывалась с чётким щелчком, словно подстраиваясь под ритм Эмили. Она ввела команду, и шифр на экране отреагировал, перестраивая символы в новую конфигурацию. Это был не обычный пароль

— Нова встроила многоуровневую защиту, где каждый шаг требовал решения логической задачи, связанной с её жизнью, её вкусами, её воспоминаниями. Эмили знала Нову лучше других: они вместе работали в "Титане", делились бы бессонными ночами над проектами, спорили о музыке и мечтали о мире без контроля корпораций. Но даже для неё этот шифр был как лабиринт, где каждый неверный шаг мог уничтожить данные навсегда.

Графичность интерфейса поражала: шифр визуализировался как тримерная структура, похожая на кристалл, вращающийся в виртуальном пространстве. Каждая грань кристала представляла отдельный уровень защиты, и Эмили видела, как её команды заставляют грани медленно раскрыться, обнажая новые слои. Но за красотой скрывалась угроза — Нова встроила вирус, лову-ловушку, который активировался бы при малейшей ошибке. Эмили заметила это сразу: тонкую красную линию кода, вплетённую в структуру, как ядовитая змея. Один неверный ввод — и терминал самоуничтожится, унеся с собой все их надежды.

Она откинулась назад, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Её чёрные волосы, стянутые в небрежный хвост, выбились из резинки, падая на лицо. Эмили сняла очки, протёрла их краем толстовки и снова надела, её взгляд был прикован к экрану. Она чувствовала, как время поджимает. Где-то там, за стенами подвала, "Титан" сужал кольцо. Патрули, дроны, камеры слежения — они были повсюду, и это убежище, каким бы надёжным оно ни казалось, могло стать их могилой, если они не поторопятся.

В углу подвала капала вода, отмеряя секунды, как метроном. Тусклые аварийные лампы мигали, отбрасывая рваные тени на стены, и Эмили казалось, что эти тени шепчутся, подталкивая её к ошибке. Она глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. "Ты оставила мне подсказку, Нова," — подумала она. — "Я найду её." Её пальцы снова легли на клавиатуру, и экран отозвался новым потоком символов. Эмили знала, что первый шаг — это что-то личное, что-то, что связывало её с Новой. Может быть, название их любимой песни из группы "Реквием"? Или кодовая фраза, которую они использовали в "Титане"? Она ввела пробную комбинацию, основанную на строке из песни, которую Нова напевала в лаборатории: “Ashes fall, but we rise.”

Кристалл на экране дрогнул, одна из граней засветилась зелёным, но тут же красная линия кода ожила, запульсировала, словно предупреждая. Эмили замерла, её дыхание стало поверхностным. "Близко, но не то," — прошептала она. Её разум лихорадочно перебирал воспоминания: ночные разговоры с Новой, её привычки, её страхи. Ответ был где-то рядом, спрятанный в их общем прошлом. Она закрыла глаза, позволяя памяти унести её назад, в те дни, когда они ещё верили, что могут изменить мир.

В этот момент терминал издал тихий гудок, и на экране появилась новая подсказка — строка текста, выведенная знакомым шрифтом Новы: “Что горит ярче звёзд?” Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это была не просто загадка. Это был вызов, который Нова бросила ей из могилы. И Эмили была готова ответить.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым светом аварийных ламп, Кейн и Морган двигались с усталой, но упрямой решимостью, словно машины, запрограммированные на выживание. Запах плесени и ржавчины смешивался с едким привкусом пота, пропитавшего их одежду. Убежище, найденное Кейном через его старые военные связи, было их временным щитом от "Титана", но оба знали: щит этот хрупок, и любая ошибка может превратить подвал в ловушку. Они взялись укреплять входы и проверять пути отхода, их движения были отточены годами службы, но раны, полученные в Вашингтоне, замедляли каждый шаг, напоминая о цене, которую они уже заплатили.

Кейн, широкоплечий и угрюмый, выглядел как человек, высеченный из гранита, но даже его выносливость была на пределе. Его лицо, покрытое щетиной и старыми шрамами, блестело от пота, а тёмные глаза, обычно острые, как лезвие, теперь были подёрнуты усталостью. На нём был потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками с боеприпасами, а на плече висела винтовка M4, ствол которой был покрыт царапинами от бесчисленных боёв. Свежая рана на бедре, перевязанная грубым бинтом, кровоточила при каждом движении, заставляя его хромать. Он сжимал зубы, игнорируя боль, но хриплое дыхание выдавало, насколько ему тяжело. В руках он тащил ржавый металлический шкаф, который планировал использовать для баррикады у главного входа — узкой лестницы, ведущей на поверхность.

Морган, стоявшая у противоположной стены, проверяла запасной выход — тяжёлую стальную дверь, покрытую облупившейся краской и плесенью. Её короткие, выгоревшие волосы были влажными от пота, прилипая к вискам, а кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела при каждом движении. Левая рука, всё ещё в импровизированной повязке, висела вдоль тела, и Морган старалась работать только правой, сжимая в ней дробовик, который Рамирес передал ей в порту. Оружие, старое, но надёжное, было её продолжением — как и её резкий нрав, который она не стеснялась показывать. Её лицо, с острыми скулами и шрамом, пересекающим подбородок, выражало смесь раздражения и сосредоточенности. Рана на плече, полученная во время погони, ныла, но Морган лишь стискивала зубы, отказываясь поддаваться слабости.

"Если ты опять уронишь этот шкаф, Кейн, я его на тебе оставлю," — бросила Морган, её голос был хриплым, но в нём скользнула тень привычной насмешки. Она толкнула стальную дверь плечом, проверяя, насколько крепко она держится, и поморщилась от боли, прокатившейся по телу. Дверь скрипнула, открывая узкий туннель, уходящий в темноту, — возможный путь отхода, если "Титан" их настигнет.

Кейн, установив шкаф у подножия лестницы, вытер пот со лба тыльной стороной ладони, оставив грязный след. "Сосредоточься на своей двери, умница," — огрызнулся он, но его тон был скорее усталым, чем злым. Их перепалка, обычно язвительная и громкая, сегодня звучала приглушённо, как ритуал, который они исполняли, чтобы не дать тишине подвала поглотить их. Оба знали: споры были их способом держаться, напоминать друг другу, что они ещё живы, ещё способны драться.

Кейн отошёл к куче обломков в углу — старые ящики, куски арматуры, ржавые трубы, — и начал перетаскивать их к лестнице, создавая импровизированную баррикаду. Каждый шаг отдавался болью в бедре, его хромота становилась заметнее, но он не останавливался. Его движения были методичными, почти механическими: поднять, перенести, закрепить. Он вспоминал уроки своего старого сержанта: "Укрепляй позицию, даже если кажется, что времени нет. Одна минута подготовки может спасти жизнь." Но теперь, глядя на хлипкую баррикаду, он чувствовал, как в груди закипает горькое сомнение. Против "Титана" с их дронами, тепловизорами и штурмовыми отрядами эта куча металлолома казалась смехотворной. И всё же он продолжал, потому что остановка означала сдачу.

Морган, закончив с дверью, начала проверять туннель за ней. Она включила фонарь, прикреплённый к дробовику, и луч света разрезал тьму, высвечивая сырые стены, покрытые трещинами и мхом. Туннель был узким, с низким потолком, и пахло затхлостью, как заброшенная шахта. Она прошла несколько метров, внимательно осматривая пол и стены на предмет ловушек или следов чужого присутствия. Её шаги эхом отдавались в тишине, и каждый звук заставлял её сердце биться быстрее. "Если это наш выход, он чертовски паршивый," — пробормотала она, возвращаясь к двери. Она закрепила её цепью, найденной среди обломков, но оставила замок открытым — на случай, если придётся бежать.

Вернувшись в подвал, Морган бросила взгляд на Кейна, который теперь пытался передвинуть тяжёлый металлический стол к баррикаде. Его лицо покраснело от напряжения, а бинт на бедре пропитался свежей кровью. "Ты выглядишь, как будто собрался помереть прямо здесь," — сказала она, прищурившись. В её голосе была насмешка, но глаза выдавали беспокойство.

"Ещё не сегодня," — хмыкнул Кейн, но его голос дрогнул. Он опёрся на стол, переводя дыхание, и посмотрел на Морган.

— "А ты? Плечо не отвалится, пока будешь махать своим дробовиком?"

Морган фыркнула, но не ответила, лишь поправила повязку на руке. Их взгляды встретились на долю секунды, и в этом молчании было больше, чем в любых словах. Они были солдатами, привыкшими к боли, к потерям, к жизни на грани. Но даже для них этот подвал, эта гонка со временем, эти раны — всё это начинало казаться слишком тяжёлым грузом.

Вдалеке, у центрального стола, Эмили продолжала свою борьбу с терминалом Новы, её пальцы стучали по клавишам, а голубой свет экрана отражался в её очках. Сокол сидел в углу, сжимая зажигалку, его лицо было скрыто тенями. Кейт, склонившись над распечатками Грейсона, что-то бормотала себе под нос. Подвал жил своей жизнью — напряжённой, хрупкой, полной надежды и страха. Кейн и Морган вернулись к работе, их движения были медленными, но упрямыми. Они знали: "Титан" близко, и каждая минута, потраченная на укрепление убежища, была минутой, украденной у смерти.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, Кейт стояла у импровизированного стола, сколоченного из ржавых металлических ящиков и обломков старой мебели. Её фигура, напряжённая и сосредоточенная, была словно вырезана из полумрака, освещённая лишь слабым светом её коммуникатора. Запах плесени и ржавчины смешивался с едва уловимым ароматом её кожаной куртки, пропитанной пылью и солью Атлантики после их бегства из Вашингтона. Кейт была островком спокойствия в хаосе, но её серые глаза, острые, как клинок, выдавали бурю, бушующую внутри. Она искала ответы — зацепки, которые могли бы привести их к Ксавьеру, к "Когтям Феникса", к правде, ради которой Нова пожертвовала жизнью.

Кейт была одета в тёмно-зелёную куртку с высоким воротником, скрывающим тонкий шрам на шее — след давнего предательства, о котором она никогда не говорила. Её каштановые волосы, обычно собранные в тугой пучок, выбились из резинки, падая на лицо, но она не замечала этого, поглощённая работой. На поясе висел компактный пистолет Beretta, затёртый, но надёжный, а рядом — коммуникатор, её главный инструмент в этой войне теней. Это устройство, покрытое царапинами, но оснащённое модифицированным софтом для взлома, было её глазами и ушами в цифровом мире. На столе перед ней лежали распечатки с диска Грейсона — мятые листы, испещрённые цифрами, схемами и обрывками переписки, которые она сумела извлечь перед тем, как их оборудование начало сдавать.

Кейт аккуратно разложила бумаги, её пальцы, длинные и ловкие, двигались с хирургической точностью. Каждый лист был как кусочек мозаики, которую она пыталась собрать. На одном — финансовая ведомость, где мелькали огромные суммы, переведённые через офшорные счета с пометкой "Проект Феникс". На другом — схема, напоминающая план какого-то комплекса, возможно, той самой базы "Когтей Феникса", о которой упоминала Нова. Третий лист содержал фотографию: размытый снимок мужчины в тёмном костюме, стоящего у окна небоскрёба. Кейт прищурилась, вглядываясь в его лицо. Это мог быть Ксавьер — Элиас Вэнс, человек, которого Эмили описывала как гения и чудовище. Но снимок был слишком нечётким, чтобы быть уверенной.

Она провела пальцем по краю фотографии, её ногти, коротко остриженные и покрытые грязью, оставили лёгкий след на бумаге. "Кто ты, черт возьми?" — прошептала она, её голос был едва слышен в гулкой тишине подвала. Кейт чувствовала, как время утекает, словно песок сквозь пальцы. "Титан" был близко — их патрули, дроны, системы слежения сжимали кольцо вокруг Балтимора. Если она не найдёт зацепку, их побег через Атлантику станет бессмысленным, а жертвы Новы, Рекса и Лэнгфорда — напрасными.

Кейт переключилась на коммуникатор, его экран засветился мягким голубым светом, отражаясь в её глазах. Она открыла цифровую копию данных с диска Грейсона, которые удалось сохранить. Пальцы быстро скользили по сенсорному экрану, открывая файлы один за другим: отчёты, зашифрованные сообщения, старые видеозаписи. Один из файлов привлёк её внимание — аудиозапись, помеченная как "Встреча 17.03". Она подключила наушник, единственный, уцелевший после их последнего боя, и нажала "воспроизвести". Из динамика раздался низкий, властный голос, говорящий с лёгким акцентом: "Феникс близок к завершению. Осталось устранить последние помехи." Кейт замерла, её дыхание стало поверхностным. Это мог быть Ксавьер. Она прокрутила запись назад, вслушиваясь в каждое слово, пытаясь уловить детали. Голос упоминал "остров" и "Икар" — слова, которые перекликались с данными Новы о проекте Торна.

Её взгляд упал на схему комплекса, выведенную на экран коммуникатора. Это был не просто бункер — это была целая сеть сооружений, соединённых подземными туннелями, с пометками о "нейронных узлах" и "контроллерах". Кейт прикусила губу, её разум лихорадочно анализировал информацию. Если это и была база "Когтей Феникса", то она находилась где-то в изоляции — возможно, на острове, как говорила Нова. Но где? И как это связано с Арисом Торном? Кейт чувствовала, что ответ близко, но он ускользал, как тень в тумане.

В подвале было тихо, лишь ритмичное капанье воды и далёкий стук клавиш Эмили нарушали тишину. Кейн и Морган продолжали укреплять баррикады, их приглушённые голоса доносились из дальнего угла. Сокол сидел в тени, сжимая зажигалку, его лицо было скрыто полумраком. Кейт бросила на него быстрый взгляд, её сердце сжалось от беспокойства. Она знала, что чипы терзают его, и боялась, что он может не выдержать. Но сейчас она не могла позволить себе отвлекаться. Ответы были здесь, в этих бумагах, в этих файлах, и она должна была их найти.

Кейт вернулась к распечаткам, её пальцы перебирали листы, пока не наткнулись на старый отчёт "Титана", датированный десятью годами ранее. В нём упоминался "Проект Икар" — экспериментальная программа по нейроинтеграции, которую курировал Арис Торн. Имя Ксавьера — Элиаса Вэнса — мелькало в списке спонсоров. Кейт почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это была связь, которую они искали. Торн и Ксавьер работали вместе, и "Когти Феникса" могли быть продолжением того, что началось с "Икара". Она сделала пометку на коммуникаторе, её пальцы дрожали от возбуждения. Это был шаг вперёд, но он вёл в ещё большую тьму.

Она откинулась назад, вытирая пот со лба. Её куртка скрипнула, и она заметила, что рукав порвался — ещё одна жертва их бегства. Кейт усмехнулась, но улыбка быстро угасла. Она знала, что каждый найденный кусочек правды приближал их к цели, но и к опасности. Ксавьер не был обычным врагом. Он был архитектором, тенью, которая всегда на шаг впереди. И всё же Кейт чувствовала, как в груди загорается искра решимости. За Нову. За Рекса. За Лэнгфорда. Она найдёт его, чего бы это ни стоило.

В сыром подвале, где тусклый свет аварийных ламп отбрасывал дрожащие тени на потрескавшиеся стены, терминал Новы сиял, как последний маяк надежды. Эмили Чен, сгорбившись над ржавым металлическим столом, была поглощена борьбой с цифровой крепостью, которую её погибшая подруга воздвигла перед смертью. Голубое свечение экрана отражалось в её очках, высвечивая тёмные круги под глазами и напряжённую складку между бровями. Её хрупкая фигура, утопавшая в потёртой серой толстовке, казалась почти неподвижной, но пальцы, покрытые мозолями от бесчисленных часов работы с электроникой, танцевали по клавиатуре с лихорадочной скоростью. Запах плесени и ржавчины, пропитавший подвал, отступал перед её сосредоточенностью, но давление времени и воспоминаний о Нове сжимало её грудь, как тиски.

Терминал, покрытый шрамами сражений — вмятинами, царапинами и следами от пуль, — был больше чем машиной. Это был голос Новы, её последнее послание, зашифрованное в сложной головоломке, которую Эмили должна была разгадать. Экран показывал кристаллическую структуру шифра — трёхмерную, пульсирующую, словно живое существо. Каждая грань кристалла представляла уровень защиты, а в центре, скрытая за слоями кода, таилась правда: координаты, имена, планы, которые могли привести их к Арису Торну и "Когтям Феникса". Но первый уровень защиты оказался не паролем, а логической загадкой, вплетённой в их общее прошлое. Эмили чувствовала, как сердце колотится, — Нова знала, что только она сможет пройти этот барьер, и это знание было одновременно даром и проклятием.

Подсказка на экране, выведенная знакомым шрифтом Новы, гласила: “Что горит ярче, чем звёзды?” Эмили вглядывалась в эти слова, её разум лихорадочно перебирал воспоминания. Она вспоминала ночи в лаборатории "Титана", когда они с Новой, окружённые голографическими проекциями и запахом кофе, спорили о будущем, о музыке, о свободе. Нова любила загадки, любила вплетать их в код, как художник, оставляющий подпись на холсте. Эта фраза была ключом, но к чему? Эмили ввела несколько вариантов — строки из песен "Реквиема", кодовые фразы, которыми они обменивались в "Титане", — но кристалл на экране лишь мигнул красным, и тонкая линия вируса-ловушки, вплетённая в код, запульсировала, напоминая о цене ошибки.

Эмили откинулась назад, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Её чёрные волосы, стянутые в небрежный хвост, выбились из резинки, падая на лицо. Она сняла очки, протёрла их краем толстовки и снова надела, её взгляд был прикован к экрану. "Подумай, Эмили," — прошептала она себе, её голос дрожал от усталости. Она знала, что Нова не сделала бы загадку слишком очевидной, но и не оставила бы её без шанса. Ответ был где-то в их прошлом, в тех моментах, которые связывали их сильнее всего.

Кейт, заметив, что Эмили застыла, оторвалась от своих распечаток и подошла к столу. Её тёмно-зелёная куртка скрипнула, когда она склонилась над терминалом, её серые глаза внимательно изучали экран. Кейт была не хакером, как Эмили, но её интуиция и память на детали делали её незаменимой в таких ситуациях. Она видела, как Эмили борется, и понимала, что это не просто техническая задача — это был разговор с Новой через время и смерть. "Что у нас есть?" — спросила Кейт, её голос был мягким, но твёрдым, как сталь. Она положила руку на плечо Эмили, и этот жест, редкий для Кейт, был полон тихой поддержки.

Эмили указала на экран, где кристаллическая структура шифра медленно вращалась, а подсказка “Что горит ярче, чем звёзды?” пульсировала в углу. "Это не просто пароль," — сказала она, её голос был хриплым от напряжения. — "Нова встроила в шифр что-то личное. Что-то, что мы с ней делили. Но я не могу понять, что именно." Она сжала кулаки, её ногти впились в ладони. "Если я ошибусь, вирус уничтожит всё."

Кейт прищурилась, её взгляд скользнул по интерфейсу терминала. Она вспоминала Нову — её смех, её привычку напевать под нос, её страсть к старым рок-группам и книгам о космосе. "Ярче, чем звёзды…" — повторила Кейт, задумчиво постукивая пальцем по столу. — "Нова любила говорить о звёздах. Помнишь, как она читала нам ту книгу в лаборатории? Что-то про космос и мечты. Она всегда говорила, что звёзды — это просто начало, что есть вещи, которые горят сильнее."

Эмили замерла, её глаза расширились. Она вспомнила те ночи, когда они с Новой, уставшие от работы, сидели на крыше лабораторного корпуса, глядя на небо. Нова читала вслух отрывки из старой книги — "Космическая одиссея" или что-то в этом духе, — и её голос дрожал от восторга. Однажды она сказала: "Звёзды красивы, но знаешь, что горит ярче? Надежда. Она как сверхновая — вспыхивает и меняет всё." Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это было оно.

Она повернулась к терминалу, её пальцы снова заплясали по клавишам. Она ввела слово — “Supernova”. Кристалл на экране дрогнул, одна из граней засветилась зелёным, и часть структуры начала раскрываться, обнажая новый слой кода. Вирус-ловушка замер, его красная линия перестала пульсировать. Эмили выдохнула, её плечи опустились, но облегчение было мимолётным. Это был только первый уровень, впереди ждали новые испытания.

Кейт улыбнулась, её глаза на мгновение смягчились. "Хорошая работа," — сказала она, сжав плечо Эмили. — "Нова знала, что ты поймёшь." Но в её голосе была тень грусти — воспоминание о Нове, о её улыбке, о её жертве. Кейт вернулась к своим распечаткам, но её мысли всё ещё были с их погибшей подругой.

Эмили посмотрела на экран, где новый уровень шифра начал формироваться — ещё более сложная структура, с новыми подсказками, вплетёнными в код. Она чувствовала, как усталость накатывает волной, но воспоминание о Нове, её голосе, её вере в них, подталкивало её вперёд. "Мы найдём его, Нова," — прошептала она, её пальцы снова легли на клавиатуру. — "Я обещаю."

В подвале было тихо, лишь ритмичное капанье воды и скрип баррикад, которые укрепляли Кейн и Морган, нарушали тишину. Сокол сидел в углу, сжимая зажигалку, его лицо было скрыто тенями. Подвал жил своей жизнью — напряжённой, хрупкой, полной боли и надежды. Эмили знала, что каждая разгаданная загадка приближала их к цели, но и к новой опасности. Нова оставила им путь, и они должны были пройти его до конца.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым светом мигающих аварийных ламп, Сокол сидел в углу, сжимая зажигалку Лэнгфорда так сильно, что металл впивался в ладонь. Его фигура, напряжённая и неподвижная, казалась высеченной из тьмы, но внутри него бушевал хаос, подпитываемый наночипами, вживлёнными в Алеппо. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, смешивался с едким привкусом пота, стекавшего по его вискам. Он пытался удержать себя в реальности, сосредоточившись на ритмичном капании воды и приглушённых звуках работы команды, но голоса Эмили и Кейт, доносившиеся от импровизированного стола, пробили брешь в его хрупкой защите. Они говорили о Нове — о её загадке, её жизни, её жертве, — и каждое слово было как удар, раскалывающий его разум.

Сокол, одетый в потрёпанный чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, выглядел как солдат, готовый к бою, но его глаза, тёмные и затравленные, выдавали внутреннюю борьбу. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, падали на лоб, скрывая его взгляд. На поясе висел боевой нож с зазубренным лезвием, а зажигалка в его руке — холодная, потёртая, с выгравированной инициалной "L" — была единственным, что связывало его с Лэнгфордом, с прошлым, где он ещё мог доверять себе. Но теперь чипы, пульсирующие в его нейронных цепях, превращали каждый момент слабости в ловушку, затягивая его в кошмары, от которых не было спасения.

Слова Кейт, мягкие, но полные боли, эхом отдавались в его голове: “Нова знала, что ты поймёшь.” Имя Новы, произнесённое вслух, стало спусковым крючком. Сокол почувствовал, как "шум" чипов — низкий, пульсирующий гул — усилился, заглушая всё вокруг. Его зрение помутилось, и подвал исчез, сменившись ярким, рваным флешбэком. Он снова был в туннеле под Вашингтоном, где воздух был пропитан запахом пороха и крови. Пол под ногами дрожал от взрывов, стены рушились, а крики его команды разрывали тишину. В центре этого хаоса стояла Нова — её короткие рыжие волосы были слипшимися от пота и крови, а лицо, обычно полное дерзкой решимости, было бледным, почти призрачным.

Она лежала на земле, прижав руку к ране на груди, из которой сочилась кровь, окрашивая её чёрную куртку в тёмно-алый. Её терминал, теперь сияющий в руках Эмили, был рядом, его экран мигал, словно пытаясь передать её последние слова. Сокол видел себя, опустившегося на колени рядом с ней, его руки дрожали, пытаясь остановить кровь. "Держись, Нова, держись!" — кричал он, но его голос тонул в грохоте обрушивающегося туннеля. Она посмотрела на него, её зелёные глаза, затуманенные болью, всё ещё горели упрямством. "Найди… Торна," — прошептала она, её голос был слабым, но твёрдым. — "Обещай… Сокол…" Её рука, холодная и липкая от крови, сжала его запястье, а затем обмякла. Свет в её глазах погас, и туннель погрузился во тьму.

Флешбэк ударил, как молния, и Сокол вскочил на ноги, его зажигалка со звоном упала на бетонный пол. Его глаза, дикие и обезумевшие, метались по подвалу, но он не видел ни стен, ни команды — только тени, складывающиеся в образ Новы, её мёртвое лицо, её кровь на его руках. "Нет!" — вырвался хриплый крик, и он отступил назад, споткнувшись о ржавый ящик. Его грудь тяжело вздымалась, дыхание было рваным, как у загнанного зверя. Чипы посылали в его мозг новые образы — Нова, Лэнгфорд, Рекс, все они стояли вокруг, их лица искажались в немом обвинении. "Ты подвёл нас," — шептали голоса, и Сокол зажал уши, пытаясь заглушить их.

Кейт, стоявшая у стола с Эмили, мгновенно повернулась, её серые глаза расширились от тревоги. Она видела Сокола таким раньше — на грани, балансирующим между реальностью и кошмарами, которые чипы навязывали его разуму. Бросив распечатки, она быстро пересекла подвал, её шаги были лёгкими, но уверенными. Её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, но она не обращала на это внимания. "Сокол!" — позвала она, её голос был твёрдым, но полным тепла, как маяк, зовущий корабль в бурю. Она остановилась в шаге от него, не касаясь, зная, что в таком состоянии он может воспринять любой контакт как угрозу.

"Это я, Кейт," — сказала она, её тон стал мягче, почти убаюкивающим. — "Ты здесь, с нами. Это не туннель. Нова… она ушла, но мы здесь." Она медленно подняла руки, показывая пустые ладони, её пистолет остался на поясе, чтобы не спровоцировать его. Сокол смотрел на неё, но его взгляд был пустым, как будто он видел сквозь неё. Его руки дрожали, пальцы сжимались и разжимались, словно он пытался ухватиться за реальность. "Я… я не успел," — выдавил он, его голос был хриплым, полным боли. — "Она просила… а я…"

Кейт сделала осторожный шаг ближе, её глаза не отрывались от его. "Ты сделал всё, что мог," — сказала она, её голос дрожал от искренности. — "Нова знала, на что идёт. Она верила в тебя. И мы все верим." Она медленно протянула руку, коснувшись его плеча, её пальцы были тёплыми против его холодной, влажной кожи. Сокол вздрогнул, но не отстранился. Его взгляд начал проясняться, тени Новы и туннеля отступали, вытесняемые её голосом, её присутствием.

Он глубоко вдохнул, его грудь всё ещё вздымалась, но дыхание стало ровнее. Кейт не убирала руку, её взгляд был полон решимости. "Мы найдём Торна," — сказала она, её голос стал твёрже. — "За Нову. За всех нас. Но тебе нужно держаться, Сокол. Мы не можем потерять и тебя." Её слова были не просто утешением — это был приказ, вызов, напоминание о том, кто он есть.

Сокол кивнул, его лицо всё ещё было бледным, но в глазах мелькнула искра решимости. Он наклонился, поднял зажигалку с пола, его пальцы дрожали, но хватка была твёрдой. "Я в порядке," — пробормотал он, хотя оба знали, что это ложь. Кейт сжала его плечо ещё раз, затем отступила, давая ему пространство. Она вернулась к столу, её сердце всё ещё колотилось, но она скрыла это за привычной маской сосредоточенности.

Эмили, наблюдавшая за сценой, молчала, её пальцы замерли над клавиатурой. Голубой свет терминала отражался в её очках, но её взгляд был прикован к Соколу. Она знала, что чипы разрушают его, и это знание добавляло веса её задаче. Нова оставила им ключ, и Эмили должна была его найти — ради Сокола, ради всех них.

Подвал снова погрузился в напряжённую тишину, нарушаемую лишь капаньем воды и скрипом баррикад, которые укрепляли Кейн и Морган. Сокол вернулся в свой угол, сжимая зажигалку, его лицо было скрыто тенями. Кейт и Эмили возобновили работу, их движения были быстрыми, но осторожными. Время поджимало, "Титан" был близко, и каждый миг в этом подвале был украденным у смерти. Но память о Нове, её жертва, её вера в них, горела ярче звёзд, подталкивая их вперёд.

В сыром подвале, где тени колыхались под тусклым мерцанием аварийных ламп, терминал Новы сиял, как звезда в ночном небе, отбрасывая голубоватое свечение на усталое лицо Эмили Чен. Её хрупкая фигура, утопавшая в потёртой серой толстовке, была неподвижна, но пальцы, покрытые мозолями от долгих часов работы с электроникой, порхали над клавиатурой с лихорадочной точностью. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, отступал перед её сосредоточенностью, а ритмичное капание воды в углу стало метрономом, отсчитывающим секунды до их следующего шага. Эмили чувствовала, как груз ответственности за расшифровку данных Новы сжимает её сердце, но слова Кейт, её интуиция, зажгли искру надежды, которая теперь вела её через лабиринт кода.

Терминал, покрытый шрамами их сражений — вмятинами, царапинами и следами от пуль, — был больше чем машина. Это был мост к Нове, её голос, запечатлённый в сложной головоломке, которую только Эмили могла разгадать. Экран показывал кристаллическую структуру шифра, пульсирующую, словно живое существо, с гранями, скрывающими правду о "Когтях Феникса" и Арисе Торне. Первый уровень защиты — загадка “Что горит ярче, чем звёзды?” — был решён благодаря Кейт, чьё воспоминание о Нове указало на слово “Supernova”. Теперь перед Эмили открылся новый слой кода, но он был лишь началом. Она знала, что каждая ошибка может активировать вирус-ловушку, вплетённый в структуру, и уничтожить всё, за что они сражались.

Эмили глубоко вдохнула, её очки в тонкой оправе отражали голубой свет экрана, скрывая тёмные круги под глазами. Её чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, падали на лицо, но она не замечала этого, поглощённая интерфейсом терминала. Кристалл на экране медленно вращался, его зелёная грань, разблокированная словом “Supernova”, раскрылась, обнажая фрагменты данных — зашифрованные координаты и обрывки сообщений, мерцающие, как звёзды в тумане. Эмили почувствовала, как её сердце пропустило удар. Это была победа, маленькая, но осязаемая, проблеск света в их тёмной борьбе.

Кейт стояла рядом, её тёмно-зелёная куртка скрипела, когда она склонилась над терминалом, её серые глаза внимательно изучали экран. Её каштановые волосы, выбившиеся из пучка, слегка касались плеча Эмили, а тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете. На поясе Кейт висел её верный Beretta, затёртый, но готовый к бою, а в её осанке чувствовалась смесь усталости и решимости. Она была не хакером, но её интуиция и память на детали Новы стали ключом к первому прорыву. "Что мы видим?" — спросила она, её голос был мягким, но с ноткой нетерпения, как у детектива, почуявшего след.

Эмили указала на экран, где фрагменты данных начали формироваться в читаемую структуру. "Координаты," — сказала она, её голос дрожал от возбуждения. — "Но они зашифрованы. Похоже на географическую сетку, возможно, где-то в Атлантике. И… сообщения." Она увеличила один из обрывков текста, и на экране появились строки, написанные холодным, деловым тоном: “Икар активирован. Фаза 2 требует устранения свидетелей.” Ещё одно сообщение гласило: “Остров готов. Контроллеры ждут сигнала.” Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это были следы "Когтей Феникса", их планы, их тени, но пока они оставались неуловимыми.

Графичность интерфейса поражала: данные визуализировались как потоки света, текущие через кристаллическую структуру, словно реки в цифровом космосе. Координаты отображались в виде мерцающей сетки, напоминающей звёздную карту, с точкой, пульсирующей где-то в центре. Сообщения появлялись как голографические фрагменты, зависавшие над кристаллом, их текст дрожал, будто готовый исчезнуть. Эмили знала, что это только часть головоломки — Нова защитила данные несколькими слоями, и каждый следующий будет сложнее. Но этот первый успех был как глоток воздуха после долгого погружения.

Кейт выпрямилась, её пальцы постукивали по краю стола. "Остров," — повторила она, её взгляд стал острым, как лезвие. — "Нова упоминала остров перед… перед туннелем. Это может быть их база." Она бросила взгляд на свои распечатки, лежавшие на столе, где схема комплекса, найденная среди данных Грейсона, перекликалась с новыми координатами. "Если мы расшифруем это, мы найдём их. Ксавьера. Торна."

Эмили кивнула, её пальцы снова легли на клавиатуру, но она остановилась, посмотрев на Кейт. "Спасибо," — сказала она тихо, её голос был полон искренности. — "Без тебя я бы не вспомнила про сверхновую. Нова… она всегда знала, как нас объединить." Её глаза на мгновение затуманились, но она быстро моргнула, отгоняя слёзы. Кейт лишь слегка улыбнулась, её обычно суровое лицо смягчилось. "Она всё ещё с нами," — ответила она, её голос был едва слышен. — "В этом коде. В нас."

Момент их маленькой победы был прерван скрипом баррикад в дальнем углу, где Кейн и Морган продолжали укреплять входы. Их приглушённые голоса, смесь ворчания и язвительных шуток, доносились сквозь тишину. Сокол сидел в своём углу, сжимая зажигалку, его лицо было скрыто тенями, но Эмили заметила, как он напрягся, когда Кейт упомянула Нову. Она знала, что чипы терзают его, и это знание добавляло веса её задаче. Каждый расшифрованный фрагмент был шагом к ответам, которые могли спасти Сокола — или уничтожить их всех.

Эмили вернулась к терминалу, её пальцы заплясали по клавишам, вызывая новый уровень шифра. Экран мигнул, и кристалл начал перестраиваться, обнажая новую подсказку: “Песня, что звучит в тишине.” Эмили почувствовала, как её сердце сжалось. Нова любила музыку, особенно старые рок-баллады, которые она напевала в лаборатории. Это была ещё одна нить, ведущая в их прошлое, и Эмили знала, что должна её распутать. Она бросила взгляд на Кейт, которая уже листала свои записи, ища любые упоминания музыки, связанной с Новой.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: капли воды падали в лужи, баррикады скрипели, терминал гудел, а тени шевелились, словно живые. "Титан" был близко, их дроны и патрули сжимали кольцо вокруг Балтимора, но в этот момент Эмили и Кейт чувствовали, что Нова всё ещё с ними, её голос звучал в коде, её надежда горела ярче звёзд. Они были на пути, и этот путь, каким бы опасным он ни был, вёл их к правде.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух стал тяжелее, пропитанный запахом плесени, ржавчины и нарастающего страха. Ритмичное капание воды в углу, словно метроном, отсчитывало секунды, оставшиеся до неизбежного столкновения. Дверь, ведущая на поверхность, скрипнула, и в подвал ворвался холодный ночной ветер, неся с собой запах асфальта и далёкий гул города. Кейн и Морган вернулись с разведки, их шаги гулко отдавались по бетонному полу, а лица, покрытые пылью и потом, были мрачнее, чем обычно. Они принесли новости, которые подтвердили худшие опасения команды: "Титан" был близко, их патрули рыскали по Балтимору, сужая кольцо вокруг убежища.

Кейн, широкоплечий и угрюмый, выглядел как человек, выкованный из стали, но даже его выносливость трещала под давлением. Его потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками с боеприпасами, был покрыт свежими пятнами грязи, а винтовка M4, висевшая на плече, блестела от влаги ночного воздуха. Рана на бедре, перевязанная грубым бинтом, кровоточила сильнее после разведки, и его хромота стала заметнее, но он стискивал зубы, не позволяя боли взять верх. Его лицо, покрытое щетиной и старыми шрамами, было напряжённым, а тёмные глаза, обычно острые, теперь горели тревогой. В правой руке он сжимал старый бинокль, армейский, с потрескавшимися линзами, который он использовал, чтобы следить за улицами.

Морган, шедшая рядом, выглядела не лучше. Её кожаная куртка, усеянная заплатками, была влажной от мелкого дождя, начавшегося на поверхности, а короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам. Левая рука, всё ещё в импровизированной повязке, висела вдоль тела, но правая крепко сжимала дробовик, который она держала с привычной уверенностью. Шрам, пересекающий её подбородок, выделялся на бледной коже, а её лицо, с острыми скулами, выражало смесь раздражения и решимости. Рана на плече ныла, но Морган, как всегда, скрывала боль за язвительным взглядом и сжатыми губами. Её ботинки, покрытые грязью, оставляли мокрые следы на полу, и каждый шаг отдавался эхом в гулком подвале.

"Они сужают кольцо," — сказал Кейн, его голос был низким и хриплым, как звук мотора, работающего на износ. Он бросил бинокль на импровизированный стол, где Эмили и Кейт склонились над терминалом Новы, и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. "Патрули 'Титана' в трёх кварталах отсюда. Дроны, тепловизоры, штурмовые отряды. Они знают, что мы где-то рядом." Его слова упали, как камни в воду, вызвав рябь напряжения среди команды.

Морган фыркнула, прислонившись к стене и скрестив руки, насколько позволяла раненая рука. "Знают или подозревают," — бросила она, её голос был резким, но в нём сквозила усталость. — "Если бы они точно знали, мы бы уже дрались." Она посмотрела на Кейна, её глаза сузились. "Или ты думаешь, что они просто гуляют по Балтимору ради ночного воздуха?"

Кейн бросил на неё тяжёлый взгляд, но не ответил. Вместо этого он повернулся к столу, где лежали его записи — грубые наброски улиц, сделанные карандашом на мятом листе. "Я видел их через бинокль," — продолжил он, его тон стал деловым, но в нём чувствовалась тревога. — "Два отряда, по шесть человек в каждом. Полное снаряжение: броня, автоматы, тепловизоры на шлемах. Дроны гудели над крышами, сканировали всё подряд. Они движутся методично, проверяют каждый переулок." Он постучал пальцем по карте, указывая на точку в нескольких кварталах от их убежища. "Если они сохранят темп, у нас есть часов шесть, может, меньше."

Графичность сцены, которую Кейн видел через бинокль, всё ещё стояла перед его глазами. В линзах, покрытых мелкими трещинами, отражались тёмные улицы Балтимора, залитые холодным светом фонарей. Патрули "Титана" двигались как тени, их чёрная броня сливалась с ночью, а красные огоньки тепловизоров на шлемах мигали, словно глаза хищников. Их автоматы, оснащённые глушителями, были наготове, а движения — чёткие, отточенные, как у машин. Над ними, в сером небе, гудели дроны — небольшие, но смертоносные, их камеры сканировали каждый угол, каждый мусорный бак, каждый заброшенный склад. Дождь, мелкий и холодный, падал на асфальт, отражая свет фонарей, и создавал иллюзию, что город дрожит от страха. Кейн видел, как один из солдат остановился, подняв руку, и отряд замер, словно почуяв добычу. Этот момент — их холодная, безжалостная точность — всё ещё заставлял его кровь стыть в жилах.

Морган, стоя у стены, добавила: "Мы заметили следы на старом складе в двух кварталах. Пустые коробки от боеприпасов, следы шин. Похоже, они устроили там временный пост."

Она поморщилась, поправляя повязку на плече, и её голос стал тише. "Если они найдут этот подвал, наша баррикада их не остановит. Нам нужно быть готовыми бежать."

Эмили, оторвавшись от терминала, посмотрела на них, её очки отражали голубой свет экрана. Её лицо, бледное от усталости, напряглось. "Шесть часов?" — переспросила она, её голос дрожал. — "Этого может не хватить. Следующий уровень шифра сложнее, а данные, которые мы получили, всё ещё зашифрованы." Она бросила взгляд на Кейт, которая листала свои распечатки, её пальцы застыли на странице со схемой комплекса.

Кейт подняла глаза, её серые зрачки сузились. "Тогда нам нужно ускориться," — сказала она, её голос был твёрдым, как сталь. — "Или найти способ отвлечь их." Она посмотрела на Кейна и Моргана, её взгляд был полон немого вопроса: что они могут сделать против такой силы?

Сокол, сидевший в углу, сжал зажигалку Лэнгфорда сильнее, его лицо было скрыто тенями, но его напряжённая поза говорила о том, что он слышал каждое слово. Чипы в его голове гудели, усиливая тревогу, но он молчал, его взгляд был прикован к полу, словно он пытался удержать себя от нового приступа.

Кейн провёл рукой по щетине, его пальцы оставили грязный след на лице. "Отвлечь их можно," — сказал он, его голос был низким, почти рычащим. — "Но это риск. Нам нужно что-то, что заставит их думать, что мы не здесь. Взрыв, ложный сигнал, что угодно." Он посмотрел на Моргана, ожидая её реакции.

Морган хмыкнула, её губы искривились в горькой усмешке. "Легко сказать. У нас нет ни взрывчатки, ни времени, чтобы устраивать спектакли." Но в её глазах мелькнула искра — она уже обдумывала варианты, её разум, привыкший к выживанию, искал лазейки.

Подвал погрузился в напряжённую тишину, нарушаемую лишь гудением терминала и далёким скрипом баррикад. "Титан" был близко, их тени уже маячили на горизонте, и каждая минута, проведённая в этом убежище, была украденной у смерти. Кейн и Морган обменялись взглядами, их усталые лица выражали одно и то же: они будут драться, бежать, обманывать, но не сдадутся. Команда, собранная Новой, была их последней надеждой, и они не могли позволить "Титану" оборвать эту нить.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, терминал Новы пылал голубым светом, словно звезда, готовая взорваться. Эмили Чен, сгорбившись над ржавым металлическим столом, была поглощена цифровой битвой, от которой зависела их судьба. Её хрупкая фигура, утопавшая в потёртой серой толстовке, казалась почти неподвижной, но пальцы, покрытые мозолями от бесчисленных часов работы с кодом, летали по клавиатуре с пугающей скоростью. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, отступал перед её сосредоточенностью, а ритмичное капание воды в углу стало зловещим метрономом, отсчитывающим секунды до катастрофы. Эмили знала: второй уровень шифра Новы был не просто головоломкой — это была смертельная ловушка, созданная её погибшей подругой, чтобы защитить правду от "Титана".

Терминал, покрытый шрамами их сражений — вмятинами, царапинами и следами от пуль, — был больше чем машиной. Это был последний завет Новы, её гениальность, запечатлённая в коде, который мог либо спасти их, либо уничтожить всё. Экран показывал кристаллическую структуру шифра, теперь более сложную, с гранями, пульсирующими красным светом, словно сердце, готовое остановиться. Первая подсказка — “Что горит ярче, чем звёзды?” — открыла доступ к координатам и обрывкам сообщений, но вторая, “Песня, что звучит в тишине”, привела Эмили к новому барьеру: вирусу-ловушке, вплетённому в ядро системы. Это была цифровая мина, готовая стереть данные, если терминал попадёт не в те руки, и Эмили чувствовала, как её сердце колотится, осознавая, что Нова доверила ей эту битву.

Эмили сняла очки, протёрла их краем толстовки и снова надела, её глаза, усталые, но горящие решимостью, были прикованы к экрану. Её чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от напряжения, блестело от пота. На поясе висел небольшой мультитул, её единственное "оружие", но её настоящая сила была в разуме, отточенном годами работы в лабораториях "Титана". Она знала их системы, их уязвимости, их ловушки — и теперь это знание было её единственным шансом.

Экран мигнул, и кристаллическая структура начала деформироваться. Вирус-ловушка активировался, его код визуализировался как чёрная, извивающаяся масса, похожая на рой насекомых, пожирающих цифровое пространство. Тонкие красные нити, словно вены, расползались по структуре, разрушая её грани, а в центре экрана появилась таймерная шкала, отсчитывающая 90 секунд до полного уничтожения данных. Эмили почувствовала, как кровь отхлынула от лица. "Чёрт возьми, Нова," — прошептала она, её голос дрожал от смеси восхищения и ужаса. Гениальность Новы была в том, что вирус не просто уничтожал — он маскировался под сбой системы, чтобы никто не заподозрил ловушку.

Её пальцы заплясали по клавиатуре, вызывая диагностические протоколы, которые она когда-то разрабатывала для "Титана". Вирус был построен на их же платформе — знакомый код, но искажённый, как зеркальное отражение, которое хочет тебя убить. Эмили ввела команду, чтобы изолировать заражённый сектор, и на экране появилась голографическая сетка, разделяющая кристалл на сегменты. Чёрная масса роя вируса билась о барьеры, её нити извивались, как щупальца, пытаясь пробить защиту. Таймер показывал 72 секунды.

Эмили стиснула зубы, её разум работал с пугающей скоростью. Она вспомнила, как Нова однажды показала ей "обходной путь" в системах "Титана" — уязвимость в их антивирусных протоколах, которую они использовали, чтобы тестировать код. "Если система думает, что ты часть её, она тебя не тронет," — сказала тогда Нова, её глаза блестели от озорства. Эмили ввела серию команд, маскируя свои действия под внутренний процесс системы. На экране рой вируса замер, его нити дрогнули, словно почуяв обман, но затем отступили, позволяя ей получить доступ к ядру.

Таймер показывал 45 секунд. Эмили увеличила центральный сегмент кристалла, где вирус прятал свои корни — сложный узел кода, пульсирующий, как сердце. Она знала, что удаление ядра уничтожит вирус, но одно неверное движение активирует его вторичную защиту, стирая всё. Её пальцы замерли над клавиатурой, пот стекал по вискам, а дыхание стало поверхностным. Она закрыла глаза на долю секунды, представляя Нову — её смех, её уверенность, её веру в Эмили. "Ты можешь," — словно шептала она.

Эмили открыла глаза и ввела финальную команду, перенаправляя энергию вируса против него самого. На экране чёрная масса роя сжалась, её нити начали распадаться, превращаясь в искры света, которые растворялись в кристаллической структуре. Таймер остановился на 8 секундах. Кристалл мигнул, его грани засветились зелёным, и вирус исчез, оставив после себя чистый код. Эмили выдохнула, её плечи опустились, а руки задрожали от напряжения. Она откинулась назад, её толстовка прилипла к спине, пропитанная потом.

Интерфейс терминала преобразился: кристалл раскрылся полностью, обнажая новый слой данных. На экране появились дополнительные фрагменты сообщений, написанные тем же холодным, деловым тоном: “Контроллеры готовы. Ожидаем сигнала от Вэнса.” Ещё одна строка гласила: “Икар — ключ к Фениксу. Нейронная сеть завершена.” Координаты, уже частично расшифрованные, теперь сопровождались пометкой: “Северная Атлантика, сектор 47.” Эмили знала, что это ещё не всё, но каждый фрагмент был шагом ближе к правде.

Она повернулась к столу, где Кейт, Кейн и Морган наблюдали за ней, их лица были смесью тревоги и надежды. Сокол, сидевший в углу, поднял взгляд, его пальцы всё ещё сжимали зажигалку, но в его глазах мелькнула искра интереса. "Я нейтрализовала вирус," — сказала Эмили, её голос был хриплым, но в нём звучала гордость. — "Нова… она сделала это так, чтобы только я могла пройти. Но времени мало. 'Титан' близко, и следующий уровень будет ещё хуже."

Кейт шагнула ближе, её серые глаза внимательно изучали экран. "Ты гений, Эмили," — сказала она, её голос был мягким, но твёрдым. — "Нова знала, кому доверить это." Она бросила взгляд на Кейна и Моргана, которые всё ещё стояли у входа, их оружие наготове. "Мы должны ускориться. Если 'Титан' в трёх кварталах, у нас нет времени на ошибки."

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Эмили знала, что победа над вирусом была лишь передышкой. Нова оставила им лабиринт, и каждый шаг вёл их глубже в тьму, где ждали ответы — и опасности. Она снова повернулась к терминалу, её пальцы легли на клавиатуру, готовые к следующей битве. За Нову. За всех них.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, Сокол стоял в дальнем углу, отгороженный от команды невидимой стеной из боли и страха. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, смешивался с едким привкусом пота, стекавшего по его вискам. Ритмичное капание воды в углу звучало как насмешка, напоминая о времени, которое ускользало, пока наночипы, вживлённые в Алеппо, медленно разрушали его разум. Он пытался отвлечься, вернуть контроль над своим телом, но каждый удар, который он наносил по импровизированному боксёрскому мешку — старому матрасу, подвешенному на ржавой цепи, — был как борьба с самим собой, и он проигрывал.

Сокол, одетый в потрёпанный чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами засохшей крови, выглядел как солдат, готовый к бою, но его движения выдавали слабость, которую он ненавидел. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, падали на глаза, скрывая их затравленный блеск. На поясе висел боевой нож с зазубренным лезвием, а в кармане лежала зажигалка Лэнгфорда — холодная, потёртая, с выгравированной буквой "L", — его единственная связь с прошлым, где он был человеком, а не машиной, терзаемой чипами. Его руки, покрытые старыми шрамами и свежими ссадинами, дрожали, когда он сжимал кулаки, готовясь к очередному удару.

Он ударил по матрасу, вложив в удар всю свою злость, но кулак соскользнул, и удар получился слабым, неуклюжим. Сокол замер, его грудь тяжело вздымалась, дыхание было рваным, как у загнанного зверя. "Давай, соберись," — прорычал он себе, его голос был хриплым, полным отчаяния. Он попытался снова, но руки не слушались — мышцы, когда-то отточенные годами тренировок, теперь дрожали, словно чипы переписывали его нейронные связи, превращая его в марионетку. Вспышка гнева, горячая и ослепляющая, прокатилась по его телу, и он ударил ещё раз, но матрас лишь качнулся, издав глухой звук, который эхом отразился в подвале.

Чипы загудели в его голове — низкий, пульсирующий шум, как далёкий рой насекомых. Перед глазами мелькнули образы: Нова, умирающая в туннеле, её кровь на его руках; Лэнгфорд, падающий под пулями; Рекс, чей смех теперь был лишь эхом. "Ты подвёл их," — шептали голоса, и Сокол зажмурился, пытаясь заглушить их. Он ударил по матрасу снова, сильнее, но его тело предало его — колено подогнулось, и он чуть не упал, схватившись за цепь, чтобы удержаться. Металл впился в ладонь, оставив красный след, но боль была ничем по сравнению с яростью, кипевшей внутри.

"Чёрт возьми!" — выкрикнул он, его голос разорвал тишину подвала. Вспышка гнева захлестнула его, и он развернулся, ударив кулаком в бетонную стену с такой силой, что кости хрустнули. Трещины, словно паутина, расползлись по стене, а кровь, тёмная и блестящая, потекла по его пальцам, заливая запястье. Сокол замер, уставившись на разбитый кулак, его дыхание было тяжёлым, прерывистым. Крупный план его руки раскрывал ужасающую картину: кожа на костяшках лопнула, обнажая розовую плоть, кровь капала на пол, смешиваясь с грязью, а пальцы дрожали, не в силах сжаться в кулак. Трещины на стене, глубокие и неровные, были зеркалом его внутреннего состояния — расколотого, на грани разрушения.

Он опёрся лбом о холодный бетон, его волосы прилипли к коже, а кровь из кулака стекала по стене, оставляя тёмные полосы. "Я не могу," — прошептал он, его голос был едва слышен, полон бессилия. Чипы продолжали гудеть, посылая в его мозг обрывки воспоминаний, искажённые, как кривые зеркала. Он видел Нову, её зелёные глаза, молящие его найти Торна, но её лицо растворялось, превращаясь в тень Ксавьера, чей холодный смех эхом звучал в его голове. Сокол сжал зажигалку в здоровой руке, её

металл был единственным, что казалось реальным в этом кошмаре.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет на лицо Эмили, чьи пальцы неустанно стучали по клавишам; Кейн и Морган, вернувшиеся с разведки, переговаривались у входа, их голоса были приглушёнными, но полными тревоги; Кейт листала распечатки, её серые глаза сузились от сосредоточенности. Но для Сокола всё это было фоном, заглушённым шумом чипов и его собственной яростью. Он знал, что "Титан" близко, их патрули сужали кольцо, и каждый его приступ делал его слабым звеном, угрозой для команды.

Он оттолкнулся от стены, кровь из кулака капала на пол, оставляя тёмные пятна. Его взгляд упал на матрас, всё ещё слегка качавшийся на цепи, и он почувствовал, как гнев уступает место чему-то более тяжёлому — страху. Страху потерять контроль, стать марионеткой "Титана", предать тех, кто ещё жив. Он сжал зажигалку сильнее, её металл впился в ладонь, и это была единственная боль, которую он мог контролировать. "Держись," — прошептал он, не зная, обращается ли он к себе или к Нове, чей образ всё ещё горел в его памяти.

Сокол вернулся к своему углу, опустившись на холодный пол, его разбитый кулак лежал на колене, кровь медленно сочилась, пачкая штаны. Он смотрел на зажигалку, её тусклый блеск был единственным светом в его тьме. Подвал продолжал жить: Эмили боролась с шифром, Кейн и Морган готовились к худшему, Кейт искала ответы. Но Сокол чувствовал, что его время истекает, и каждый удар сердца был борьбой за то, чтобы остаться собой.

В сыром подвале, где тени колыхались под тусклым мерцанием аварийных ламп, Сокол сидел в дальнем углу, словно загнанный зверь, прячущийся от света. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, смешивался с металлическим привкусом крови, всё ещё сочившейся из его разбитого кулака. Ритмичное капание воды в углу звучало как тиканье часов, отсчитывающих время до неизбежного. Его фигура, сгорбленная и напряжённая, была едва различима в полумраке, но свежие трещины на стене за его спиной и тёмные пятна крови на полу выдавали бурю, разрывающую его изнутри. Наночипы, вживлённые в Алеппо, гудели в его голове, как рой насекомых, подтачивая его волю, и каждый шорох в подвале казался угрозой.

Кейт, заметив, что Сокол исчез из поля зрения команды, отложила свои распечатки и направилась к его углу. Её шаги, лёгкие, но уверенные, гулко отдавались в тишине, а тёмно-зелёная куртка скрипела, нарушая зловещую тишину. Её каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, но она не поправляла их, её серые глаза были прикованы к Соколу. Тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете, напоминая о её собственных битвах. На поясе висел затёртый Beretta, но сейчас её оружие было в словах, в её способности вытаскивать людей из тьмы. Она остановилась в нескольких шагах от Сокола, её фигура отбрасывала длинную тень, которая почти касалась его.

Сокол, одетый в потрёпанный чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, поднял голову, его тёмные глаза, затравленные и дикие, встретились с её взглядом. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам. Его разбитый кулак, лежавший на колене, был покрыт коркой засохшей крови, а пальцы дрожали, сжимая зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый кусок металла с выгравированной буквой "L". Боевой нож на поясе блестел в полумраке, но сейчас он был бесполезен против врага, живущего в его собственной голове.

"Тебе не стоит быть здесь," — хрипло сказал Сокол, его голос был низким, почти рычащим, но в нём сквозила боль. Он отвёл взгляд, уставившись на трещины в стене, словно они могли поглотить его. Крупный план его лица раскрывал бурю эмоций: сжатые челюсти, дрожащие веки, тени, играющие на его скулах, подчёркивали его измождённость. Свет лампы отражался в его глазах, создавая иллюзию, что в них мерцают искры — то ли от гнева, то ли от слёз, которые он не позволял себе пролить.

Кейт сделала шаг ближе, её тень накрыла его, но она остановилась, уважая его пространство. "Я не уйду," — сказала она, её голос был мягким, но твёрдым, как сталь, скрытая под бархатом. Она склонила голову, пытаясь поймать его взгляд. "Ты не один, Сокол. Мы все здесь. Нова… она бы не хотела, чтобы ты сдавался." Крупный план её лица показал напряжённые морщины на лбу, серые глаза, полные тревоги, но горящие решимостью. Тени, падающие от лампы, подчёркивали её острые скулы, делая её лицо почти скульптурным, но в её взгляде была теплота, которой она редко делилась.

Сокол резко вскинул голову, его глаза сверкнули. "Не говори о Нове!" — рявкнул он, его голос эхом отразился от стен. Он сжал зажигалку так сильно, что суставы побелели. "Ты не понимаешь, Кейт. Я не сдаюсь. Я… я не могу доверять себе." Он поднял разбитый кулак, словно это было доказательство. Кровь, смешанная с грязью, блестела в тусклом свете, а дрожь в его руке была почти осязаемой. "Эти чипы… они как яд. Они заставляют меня видеть вещи. Делать вещи. Я бомба замедленного действия, Кейт, и если я взорвусь, ты… все вы…" Его голос сорвался, и он замолчал, опустив голову.

Кейт сжала кулаки, её ногти впились в ладони, но она держала себя в руках. Она сделала ещё один шаг, теперь стоя так близко, что могла чувствовать его тяжёлое дыхание. "Ты не бомба," — сказала она, её голос стал тише, но в нём была сила, способная пробить его броню. — "Ты Сокол. Ты тот, кто вытащал нас из огня. Тот, кто обещал Нови найти Торна. И я не позволю этим чипам забрать тебя." Она медленно опустилась на колени перед ним, её куртка заскрипела, а тени на её лице дрогнули, создавая игру света и тени, словно отражение их борьбы. "Мы найдём способ остановить их. Эмили работает над терминалом, я ищу ответы в данных Грейсона. Но нам нужен ты, Сокол. Не как солдат, а как один из нас."

Сокол покачал головой, его губы искривились в горькой усмешке. "Ты не понимаешь," — сказал он, его голос был почти шёпотом. — "Я вижу её каждую ночь. Нову. Её кровь на моих руках. И голоса… они говорят, что я следующий. Что я предам вас." Он посмотрел на неё, его глаза были полны страха — не за себя, а за них. "Если я останусь, я могу навредить тебе. Эмили. Кейну. Моргану. Я не могу… не могу рисковать."

Кейт протянула руку, но остановилась, не касаясь его, её пальцы замерли в воздухе. "Ты не предашь нас," — сказала она, её голос дрожал от искренности. — "Я вижу, как ты борешься. Каждый день. Это не слабость, Сокол. Это сила. И если ты думаешь, что я позволю тебе уйти, ты ошибаешься." Она слегка улыбнулась, но её глаза оставались серьёзными. "Мы команда. Мы справимся. Вместе."

Сокол смотрел на неё, его дыхание стало чуть ровнее, но напряжение в его теле не исчезло. Он сжал зажигалку, её металл был холодным, но тёплым от его руки, и на мгновение её тяжесть напомнила ему, кто он есть. "Ты слишком упрямая," — пробормотал он, его голос был слабым, но в нём мелькнула тень прежнего Сокола — того, кто мог шутить даже на краю пропасти.

Кейт усмехнулась, её улыбка была едва заметной, но искренней. "Это ты ещё Моргана не видел, когда она злится," — ответила она, поднимаясь на ноги. Она протянула руку, не для того, чтобы поднять его, а как символ доверия. "Вернись к нам, когда будешь готов. Но не смей прятаться. Мы не оставим тебя."

Сокол посмотрел на её руку, затем на её лицо, освещённое слабым светом лампы. Тени играли на её скулах, подчёркивая её решимость, но в её глазах он видел не осуждение, а веру — веру в него, которой он сам давно лишился. Он не взял её руку, но кивнул, его плечи слегка расслабились. Кейт отступила, её шаги были лёгкими, но в них чувствовалась сила, как в натянутой струне.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет на лицо Эмили; Кейн и Морган переговаривались у баррикад, их голоса были приглушёнными, но полными тревоги; тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Сокол остался в своём углу, сжимая зажигалку, его разбитый кулак всё ещё кровоточил, но слова Кейт эхом звучали в его голове, как маяк в темноте. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но в этот момент Сокол почувствовал, что ещё не всё потеряно — пока есть те, кто верит в него.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан напряжением, как перед грозой. Запах плесени и ржавчины смешивался с едва уловимым металлическим привкусом крови, всё ещё сочившейся из разбитого кулака Сокола. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время до столкновения с "Титаном", чьи патрули сужали кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. Эмили Чен, сидя у терминала Новы, замерла, её пальцы зависли над клавиатурой, когда до неё донеслись обрывки разговора Кейт и Сокола. Их слова — полные боли, страха и упрямой веры — пробили её сосредоточенность, заставив сердце сжаться. Она знала, что чипы разрушают Сокола, и её разум, привыкший находить решения в коде и схемах, лихорадочно искал способ спасти его.

Эмили отодвинула терминал, его голубое свечение отражалось в её очках, скрывая тёмные круги под глазами. Её хрупкая фигура, утопавшая в потёртой серой толстовке, казалась ещё меньше в полумраке, но в её движениях была решимость, отточенная годами работы в лабораториях "Титана". Чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от усталости, блестело от пота. На поясе висел мультитул — её единственное "оружие", но её настоящая сила была в знаниях, которые она унесла из "Титана", и в технологиях, которые она разрабатывала с Арисом Торном. Она поднялась, её ботинки скрипнули по бетонному полу, и направилась к Соколу, всё ещё сидевшему в своём углу, где тени скрывали его измождённое лицо.

Кейт, стоявшая рядом с Соколом, повернулась, её серые глаза сузились, когда она заметила Эмили. Её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, подчёркивая напряжённые морщины на лбу. Тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете, а её рука инстинктивно легла на рукоять Beretta на поясе, хотя угрозы здесь не было. "Эмили?" — спросила она, её голос был мягким, но с ноткой настороженности. Она знала, что Эмили редко отвлекалась от терминала, и её приход к Соколу означал что-то серьёзное.

Сокол поднял голову, его тёмные глаза, затравленные и усталые, встретились с взглядом Эмили. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам. Его разбитый кулак, покрытый коркой засохшей крови, лежал на колене, а пальцы здоровой руки сжимали зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L". Боевой нож на поясе блестел в полумраке, но сейчас он был бесполезен против врага, терзающего его изнутри. "Чего тебе?" — хрипло спросил он, его голос был полон усталости и недоверия, но в нём мелькнула искра любопытства.

Эмили остановилась в шаге от него, её руки нервно теребили край толстовки. "Я слышала ваш разговор," — начала она, её голос был тихим, но твёрдым, с лёгкой дрожью от волнения. — "И… я думаю, у меня есть идея. Для чипов." Она бросила взгляд на Кейт, ища поддержки, затем снова посмотрела на Сокола. "Это рискованно, но… я работала с Торном над нейронными интерфейсами. Мы разрабатывали протоколы для подавления сигналов в имплантах. Если я смогу адаптировать их, мы, возможно, сможем заглушить чипы. Хотя бы временно."

Сокол прищурился, его лицо стало ещё мрачнее. "Ты хочешь копаться в моей голове?" — спросил он, его голос был резким, почти обвиняющим. Он сжал зажигалку сильнее, суставы побелели. "После того, что 'Титан' сделал со мной? После того, как Торн…" Он замолчал, его взгляд упал на разбитый кулак, словно он боялся продолжить.

Кейт шагнула ближе, её рука легла на плечо Эмили, но её глаза были прикованы к Соколу. "Выслушай её," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — "Эмили знает, что делает. Если есть шанс, мы должны попробовать." Её взгляд смягчился, но в нём всё ещё была тревога — не за себя, а за Сокола, чья борьба с чипами становилась всё тяжелее.

Эмили кивнула, её пальцы достали небольшой планшет из кармана толстовки — модифицированный, с потрескавшимся экраном, но всё ещё функциональный. Она присела на корточки перед Соколом, её движения были осторожными, словно она боялась спугнуть его. "Посмотри," — сказала она, включая планшет. Экран засветился, показывая сложные схемы нейронных сетей, переплетённые, как цифровая паутина. Линии кода и графики сигналов пульсировали, отражая работу имплантов. "Это модель чипов, которую я воссоздала на основе данных 'Титана'. Они используют нейронные сигналы для контроля, но их можно заглушить, если мы введём контрсигнал через внешний интерфейс."

Графичность схем на экране была завораживающей: синие и зелёные линии нейронных путей переплетались, образуя сложные узоры, а красные точки, обозначающие активные чипы, мигали, как маяки в цифровом море. Эмили увеличила один из узлов, показывая, как контрсигнал — жёлтая волна — может нейтрализовать красные импульсы. "Я могу использовать терминал Новы для настройки частоты," — объяснила она, её голос стал увереннее. — "Но… это эксперимент. Я не знаю, как твой организм отреагирует. И есть риск, что чипы активируют защитный механизм."

Сокол смотрел на экран, его лицо было непроницаемым, но в его глазах мелькнула смесь надежды и страха. Крупный план его лица показал напряжённые скулы, дрожащие веки, тени, играющие на его коже, подчёркивали его внутреннюю борьбу. "И что, если это не сработает?" — спросил он, его голос был низким, почти шёпотом. — "Что, если я стану хуже? Или… если я стану их марионеткой?"

Эмили сглотнула, её пальцы замерли на планшете. "Я не буду лгать," — сказала она, её голос дрожал. — "Риск есть. Но если мы ничего не сделаем, чипы будут разрушать тебя дальше. Я видела, что они сделали с другими в 'Титане'. Мы не можем ждать." Она посмотрела ему в глаза, её взгляд был полон искренности. "Я верю, что могу это сделать, Сокол. За Нову. За тебя."

Кейт сжала плечо Эмили, её пальцы были тёплыми, но твёрдыми. "Мы будем рядом," — добавила она, её голос был полон решимости. — "Если ты согласишься, мы не оставим тебя одного." Она посмотрела на Сокола, её серые глаза горели верой, которую он почти забыл.

Сокол перевёл взгляд с экрана на Эмили, затем на Кейт. Его разбитый кулак дрогнул, кровь на костяшках блестела в тусклом свете. Он чувствовал, как чипы гудят в его голове, посылая обрывки кошмаров, но слова Эмили и Кейт были как якорь, удерживающий его в реальности. "Если я соглашусь," — сказал он, его голос был хриплым, но в нём появилась твёрдость, — "и это пойдёт не так… обещай, что остановишь меня. Любой ценой." Его взгляд был тяжёлым, полным боли, но и решимости.

Эмили кивнула, её глаза заблестели от слёз, которые она сдерживала. "Обещаю," — прошептала она. Кейт сжала её плечо сильнее, её лицо осталось суровым, но в её взгляде мелькнула гордость. Они знали, что идут на риск, но это был их единственный шанс.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет; Кейн и Морган переговаривались у баррикад, их голоса были приглушёнными, но полными тревоги; тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Эмили вернулась к терминалу, её пальцы снова заплясали по клавишам, готовясь к эксперименту, который мог либо спасти Сокола, либо уничтожить их всех. Сокол смотрел на зажигалку в своей руке, её металл был холодным, но тёплым от его хватки, и в этот момент он почувствовал, что ещё не всё потеряно. "Титан" был близко, но надежда, зажжённая Эмили, горела ярче страха.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом ржавчины, плесени и электрического жжения, исходящего от импровизированного оборудования Эмили. Ритмичное капание воды в углу смешивалось с низким гудением терминала Новы, создавая зловещую симфонию, которая подчёркивала хрупкость момента. Сокол сидел на ржавом металлическом стуле, его фигура, напряжённая и измождённая, была освещена голубым светом терминала, отбрасывающим резкие тени на его лицо. Его разбитый кулак, всё ещё покрытый коркой засохшей крови, лежал на колене, а здоровая рука сжимала зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его единственный якорь в реальности. Он согласился на эксперимент Эмили, но страх, что чипы сделают его марионеткой "Титана", сжимал его грудь, как тиски.

Эмили Чен стояла перед ним, её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше в полумраке, но её движения были точными, почти хирургическими. Чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от усталости, блестело от пота. Её очки в тонкой оправе отражали свет терминала, скрывая тёмные круги под глазами, но её взгляд был полон решимости. На поясе висел мультитул, а вокруг неё на столе были разбросаны найденные компоненты: старые микрочипы, провода, снятые с разбитого оборудования, и портативный нейроинтерфейс, который она модифицировала из обломков технологий "Титана". Терминал Новы, покрытый шрамами сражений — вмятинами, царапинами и следами от пуль, — был её полем боя, и сейчас он стал сердцем эксперимента, который мог либо подавить чипы в голове Сокола, либо сломать его окончательно.

"Готов?" — спросила Эмили, её голос был тихим, но твёрдым, с лёгкой дрожью, выдающей её собственный страх. Она держала в руках импровизированное устройство — небольшой металлический обруч, усеянный тонкими электродами, соединёнными с терминалом через спутанные провода. Устройство выглядело хрупким, почти самодельным, но Эмили знала, что оно способно создать контрсигнал, способный заглушить чипы. Она посмотрела на Сокола, её глаза на мгновение встретились с его, и в них мелькнула смесь надежды и вины за то, что она собиралась сделать.

Сокол кивнул, его тёмные глаза, затравленные и усталые, были полны от напряжения. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, подчёркивали его измождённость. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел при каждом движении, а боевой нож на поясе казался насмешкой над его бессилием перед чипами. "Просто… сделай это," — хрипло сказал он, его голос был полон боли. — "Если я начну… теряться, ты знаешь, что делать." Его пальцы сжали зажигалку так сильно, что суставы побелели, а в глазах мелькнул страх — не за себя, а за команду.

Эмили надела обруч на голову Сокола, осторожно закрепляя электроды на его висках. Провода, ведущие к терминалу, слегка покачивались, отбрасывая тени, похожие на паутину. Она вернулась к терминалу, её пальцы заплясали по клавишам, вызывая интерфейс, который она настроила для процедуры. Экран показал схему нейронных сигналов Сокола — сложную сеть синих и зелёных линий, переплетённых с красными точками, обозначающими активные чипы. Жёлтая волна контрсигнала, которую Эмили запрограммировала, начала пульсировать, готовясь вмешаться. Графичность интерфейса была завораживающей: нейронные пути напоминали звёздное небо, а красные точки чипов мигали, как хищные глаза, подстерегающие добычу.

"Это будет больно," — предупредила Эмили, её голос дрожал. — "Контрсигнал должен подавить чипы, но они могут сопротивляться. Держись, Сокол." Она глубоко вдохнула и запустила процедуру. Терминал загудел громче, экран мигнул, и жёлтая волна хлынула в нейронную сеть, сталкиваясь с красными точками. Сокол напрягся, его тело содрогнулось, как от удара током. Его кулаки сжались, зажигалка выпала из руки, со звоном ударившись о бетонный пол. Его лицо исказилось от боли, челюсти стиснулись, а глаза закатились, когда чипы начали сопротивляться, посылая в его мозг волны агонии.

Флешбэк ударил, как молния, затягивая Сокола в кошмар. Он снова был в Алеппо, в операционной, залитой холодным белым светом. Запах антисептика и крови душил его, а гул медицинских машин смешивался с его собственными криками. Его запястья и лодыжки были прикованы к столу ремнями, а над ним склонились фигуры в масках, их глаза были скрыты за стерильными очками. Но одна фигура выделялась — Арис Торн, его лицо, холодное и бесстрастное, с острыми скулами и стальными глазами, смотрело на него, как на эксперимент. Торн держал в руке нейроинъектор, его тонкие пальцы двигались с пугающей точностью, вводя чипы в его мозг. "Ты станешь совершенным," — сказал Торн, его голос был гладким, как лезвие. — "Или сломаешься." Сокол видел, как игла вонзается в его висок, чувствовал, как чипы вгрызаются в его нейроны, переписывая его сущность. Лицо Торна, освещённое хирургическим светом, было последним, что он видел, прежде чем тьма поглотила его.

В реальности Сокол закричал, его голос эхом отразился от стен подвала. Его тело билось в конвульсиях, электроды на висках искрили, а провода натянулись, угрожая оборваться. Эмили вцепилась в терминал, её пальцы лихорадочно корректировали сигнал, пытаясь стабилизировать процесс. "Держись, Сокол!" — крикнула она, её голос дрожал от паники. Экран показывал, как жёлтая волна начала подавлять красные точки, но чипы сопротивлялись, посылая в сеть вспышки помех, словно пытаясь уничтожить её изнутри. Кровь потекла из носа Сокола, тёмная и блестящая, стекая по его подбородку и капая на бронежилет.

Эмили увеличила мощность контрсигнала, её лицо было напряжённым, а глаза горели решимостью. "Я почти справилась," — прошептала она, её пальцы летали по клавишам. На экране красные точки начали гаснуть одна за другой, их мигание слабело, уступая жёлтой волне. Сокол внезапно затих, его тело обмякло, голова упала на грудь. Эмили замерла, её сердце пропустило удар. "Сокол?" — позвала она, её голос был едва слышен. Она бросилась к нему, сняв обруч с его головы. Его лицо было бледным, кровь из носа оставила тёмные дорожки, но его грудь слабо вздымалась.

Через несколько секунд Сокол открыл глаза, его взгляд был мутным, но в нём больше не было той дикой паники. Он глубоко вдохнул, его руки дрожали, но чипы, впервые за долгое время, молчали. "Я… я в порядке," — хрипло сказал он, его голос был слабым, но в нём чувствовалась искра облегчения. Он посмотрел на Эмили, его глаза на мгновение смягчились. "Ты… сделала это?"

Эмили выдохнула, её плечи опустились, но она не позволила себе расслабиться. "Пока да," — сказала она, её голос дрожал. — "Контрсигнал заглушил их, но это временно. Нам нужно больше данных, чтобы сделать это постоянным." Она посмотрела на терминал, где схема нейронных сигналов теперь показывала только слабые красные точки, окружённые жёлтой волной. "Но ты с нами, Сокол. Ты всё ещё здесь."

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Кейн и Морган, стоявшие у входа, наблюдали за процедурой, их лица были напряжёнными, но в их глазах мелькнула надежда. Кейт, всё ещё державшая распечатки, подошла ближе, её серые глаза внимательно изучали Сокола. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но в этот момент победа Эмили — пусть и временная — была маяком в их тьме. Сокол подобрал зажигалку с пола, его пальцы всё ещё дрожали, но хватка была твёрдой. Он знал, что бой не окончен, но впервые за долгое время он почувствовал, что может выиграть.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом ржавчины, плесени и едкого электрического жжения, исходящего от импровизированного нейроинтерфейса Эмили. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время до следующей угрозы, пока "Титан" сужал кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. Терминал Новы, покрытый шрамами сражений — вмятинами, царапинами и следами от пуль, — гудел, его голубое свечение отражалось на измождённом лице Сокола, сидевшего на ржавом металлическом стуле. Его грудь медленно вздымалась, кровь из носа, оставшаяся после процедуры, высыхала на подбородке, а разбитый кулак, покрытый коркой засохшей крови, дрожал на колене. Эксперимент Эмили частично удался: чипы в его голове, вживлённые в Алеппо, затихли, их гул стал едва уловимым шепотом, но побочный эффект проявился почти сразу — эмоции Сокола, словно освобождённые из клетки, вспыхивали с пугающей непредсказуемостью.

Сокол медленно поднял голову, его тёмные глаза, всё ещё мутные от боли, теперь горели странной, почти лихорадочной энергией. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам, подчёркивая резкие черты его лица. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел при каждом движении, а боевой нож на поясе и зажигалка Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L" — лежали рядом на полу, где он уронил их во время процедуры. Он глубоко вдохнул, его пальцы сжались в кулак, и впервые за месяцы "шум" чипов — низкий, пульсирующий гул, терзавший его разум, — отступил, оставив после себя звенящую тишину. Но эта тишина была обманчивой, как затишье перед бурей.

Эмили Чен стояла у терминала, её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше в полумраке. Её чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от усталости, блестело от пота. Очки в тонкой оправе отражали голубой свет экрана, скрывая тёмные круги под глазами, но её взгляд был полон тревожной сосредоточенности. На поясе висел мультитул, а вокруг неё на столе были разбросаны провода, микрочипы и обломки оборудования, использованные для создания нейроинтерфейса. Экран терминала показывал схему нейронных сигналов Сокола: красные точки чипов, окружённые жёлтой волной контрсигнала, теперь едва мигали, но новые вспышки — яркие, хаотичные — указывали на непредвиденные изменения в его нейронной активности. Эмили знала, что успех был хрупким, и побочный эффект мог стать новой угрозой.

"Как ты себя чувствуешь?" — спросила она, её голос был тихим, но в нём сквозила тревога. Она подошла ближе, её ботинки скрипнули по бетонному полу, и остановилась в шаге от Сокола, её руки нервно теребили край толстовки. Она смотрела на него, пытаясь понять, что изменилось, но его взгляд — острый, почти хищный — заставил её замереть.

Сокол медленно выдохнул, его губы искривились в кривой, почти дикой усмешке. "Чувствую… себя," — сказал он, его голос был хриплым, но в нём появилась новая, пугающая живость. Он поднял здоровую руку, сжал и разжал пальцы, словно проверяя их силу. "Шум… он почти ушёл. Как будто кто-то выключил радио, которое орало мне в голову." Его глаза сверкнули, и он посмотрел на Эмили, его взгляд был полон смеси благодарности и чего-то ещё — ярости, которая вспыхнула так внезапно, что она отшатнулась. "Но я… я как натянутая струна. Всё слишком… громко." Он стукнул кулаком по колену, не разбитым, но с такой силой, что звук эхом отразился в подвале.

Эмили сглотнула, её пальцы инстинктивно потянулись к планшету, лежавшему на столе. "Это побочный эффект," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась напряжённость. — "Контрсигнал заглушил чипы, но он усилил твою нейронную активность.

Твои эмоции… они могут быть нестабильными, пока мы не откалибруем сигнал." Она шагнула к терминалу, её пальцы заплясали по клавишам, вызывая графики, которые показывали всплески активности в его мозгу. Графичность интерфейса была завораживающей: нейронные пути пульсировали, как звёзды в космосе, а вспышки эмоций — яркие, почти ослепляющие — напоминали сверхновые, взрывающиеся в цифровом небе. "Я могу попробовать настроить частоту, но нам нужно время," — добавила она, её голос дрожал от осознания, что времени у них почти нет.

Сокол внезапно встал, его движения были резкими, почти рваными, как у зверя, вырвавшегося из клетки. Его бронежилет скрипнул, а зажигалка, которую он подобрал с пола, блестела в его руке, словно талисман. Он прошёлся по подвалу, его шаги были тяжёлыми, а тени, отбрасываемые лампами, танцевали на стенах, подчёркивая его нестабильность. "Время?" — рявкнул он, его голос был полон гнева, который вспыхнул без причины. — "Ты слышала Кейна? 'Титан' в трёх кварталах! У нас нет времени!" Он остановился, его грудь тяжело вздымалась, а глаза, теперь горящие лихорадочным блеском, метались по подвалу. Он сжал зажигалку так сильно, что металл скрипнул, и на мгновение Эмили показалось, что он сейчас ударит по стене, как раньше.

Но затем он замер, его плечи опустились, и он закрыл глаза, словно борясь с самим собой. "Прости," — пробормотал он, его голос стал тише, но в нём всё ещё чувствовалась дрожь. — "Я… я не хотел. Это… всё слишком много." Он посмотрел на Эмили, его взгляд был полон вины, но и благодарности. "Ты дала мне шанс, Эмили. Я не знаю, сколько он продлится, но… спасибо." Его слова были искренними, но в них сквозила тень страха — он знал, что его новые, резкие эмоции могут стать такой же угрозой, как чипы.

Эмили кивнула, её глаза заблестели от сдерживаемых слёз. "Мы найдём способ сделать это постоянным," — сказала она, её голос был полон решимости. — "Нова оставила нам данные, и я не остановлюсь, пока не вытащу тебя." Она вернулась к терминалу, её пальцы снова заплясали по клавишам, но её взгляд на мгновение задержался на Соколе. Она видела, как он борется, и это придавало ей сил, несмотря на усталость, сжимавшую её тело.

Сокол подошёл к стене, прислонился к ней, его разбитый кулак висел вдоль тела, а здоровая рука всё ещё сжимала зажигалку. Его лицо, освещённое голубым светом терминала, было смесью надежды и тревоги. Он чувствовал себя живым — впервые за долгое время, — но эта жизнь была хрупкой, как стекло, готовое треснуть от малейшего удара. Его эмоции, теперь острые, как лезвие, пугали его, но он знал, что должен держаться — ради Новы, ради команды, ради себя.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а голоса Кейна и Моргана, переговаривавшихся у входа, доносились как далёкий шум. Кейт, сидевшая за столом с распечатками, подняла взгляд, её серые глаза внимательно следили за Соколом, но она молчала, давая ему пространство. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но в этот момент частичный успех Эмили был искрой, которая поддерживала их надежду. Сокол смотрел на зажигалку в своей руке, её металл блестел в тусклом свете, и впервые за долгое время он почувствовал, что может бороться — даже если эта борьба будет стоить ему всего.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, Кейт сидела за импровизированным столом, заваленным распечатками, обрывками карт и старым ноутбуком, подключённым к диску Грейсона. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, смешивался с едва уловимым ароматом кофе, давно остывшего в треснутой кружке у её локтя. Ритмичное капание воды в углу звучало как тиканье часов, напоминая, что "Титан" сужает кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. Но Кейт, погружённая в анализ данных, отгородилась от внешнего мира, её разум, острый как лезвие, распутывал паутину заговора, ведущую к "Когтям Феникса". Каждый документ, каждая строка кода на экране была нитью, которая могла привести их к Арису Торну — или к их гибели.

Кейт, одетая в тёмно-зелёную куртку, покрытую пятнами грязи от их бегства, выглядела как солдат, но её движения были точными, почти академическими. Каштановые волосы, выбившиеся из небрежного пучка, падали на лицо, а тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете лампы. Её серые глаза, сузившиеся от сосредоточенности, отражали голубое свечение экрана, а пальцы, покрытые мелкими царапинами, ловко листали распечатки и стучали по клавишам. На поясе висел её верный Beretta, затёртый, но готовый к бою, а рядом на столе лежал небольшой блокнот, испещрённый её заметками — имена, даты, кодовые слова, нацарапанные торопливым почерком. Кейт была не хакером, как Эмили, и не бойцом, как Кейн, но её интуиция и способность видеть связи там, где другие видели хаос, делали её незаменимой.

Ноутбук, старый и потрёпанный, с треснувшим корпусом, гудел, обрабатывая данные с диска Грейсона — цифрового архива, который они добыли ценой крови. Экран показывал сложную сеть файлов, зашифрованных многослойным кодом, который Эмили частично взломала. Кейт сосредоточилась на финансовых отчётах, которые на первый взгляд казались невинными: переводы между компаниями, счета за поставки оборудования, налоговые декларации. Но её интуиция подсказывала, что за этими цифрами скрывается нечто большее. Она открыла один из файлов, помеченный как "Офшорные операции", и её сердце пропустило удар. Перед ней развернулась паутина финансовых схем, ведущих через десятки подставных компаний, зарегистрированных на Каймановых островах, в Панаме и Сингапуре. Названия — "Aurora Ventures", "Nexis Holdings", "Phoenix Trust" — мелькали на экране, их логотипы, стилизованные под нейтральные корпоративные эмблемы, скрывали зловещую правду.

Графичность финансовых схем на экране была завораживающей: линии переводов, словно кровеносные сосуды, соединяли компании, образуя сложную сеть, пульсирующую миллионами долларов. Логотипы подставных фирм — гладкие, с металлическими оттенками и минималистичными шрифтами — появлялись в углу каждого документа, но один символ повторялся: стилизованный силуэт феникса, его крылья, сотканные из тонких линий, едва заметно вплетались в дизайн. Кейт увеличила один из отчётов, и её взгляд зацепился за строку: “Проект Когти Феникса — транзакция 1.2 млрд USD, счёт 47-Alpha, Северная Атлантика.” Сумма была ошеломляющей, а пункт назначения перекликался с координатами, которые Эмили извлекла из терминала Новы. Это была не просто операция — это был ключ к их планам.

Кейт откинулась на спинку стула, её пальцы замерли над клавишами. Она чувствовала, как кровь стучит в висках, а разум лихорадочно соединял фрагменты головоломки. "Когти Феникса" не были просто террористической группой — это была машина, подпитываемая миллиардами, спрятанными за фасадом легальных корпораций. Она открыла ещё один файл, помеченный как "Контракты", и её взгляд упал на список имён: банкиры, политики, учёные, все связаны с проектом. Одно имя выделялось — Вэнс, Р. К., тот же Вэнс, упомянутый в сообщениях, расшифрованных Эмили. Его подпись стояла под переводом на 500 миллионов долларов для “Икара”, проекта, который, судя по обрывкам данных, был связан с нейронными сетями и чипами, вроде тех, что терзали Сокола.

Кейт сжала кулаки, её ногти впились в ладони. Масштаб заговора был ошеломляющим: "Когти Феникса" не просто планировали атаку — они строили новый порядок, финансируемый теневыми империями. Она бросила взгляд на распечатки, где её собственные заметки о Грейсоне — их бывшем союзнике, предавшем их ради "Титана" — перекликались с новыми данными. Грейсон знал о деньгах, знал о Вэнсе, знал о Торне. Его диск был их единственным шансом раскрыть правду, но каждая новая находка делала цель всё более недосягаемой.

Её размышления прервал скрип ботинок по бетону. Кейн, стоявший у баррикад, бросил на неё взгляд, его широкоплечая фигура в тактическом жилете казалась высеченной из тьмы. "Нашла что-то?" — спросил он, его голос был низким, почти рычащим, но в нём чувствовалась тревога. Кейт кивнула, её серые глаза сверкнули в полумраке. "Деньги," — сказала она, её голос был твёрдым, но в нём сквозила горечь. — "Миллиарды. Они идут на 'Когти Феникса'. И я думаю, мы знаем, куда."

Она повернулась к ноутбуку, увеличив схему переводов. Линии на экране пульсировали, словно живые, а логотип феникса, вплетённый в каждый документ, казался насмешкой над их борьбой. Кейт знала, что эти данные — их оружие, но также и мишень на их спинах. "Титан" не остановится, пока не уничтожит их, а Вэнс и Торн, скрытые за этой финансовой паутиной, были ближе, чем она думала. Она взяла ручку и начала записывать новые имена и суммы в блокнот, её почерк был торопливым, но чётким. Каждый след, каждый перевод был шагом к правде — и к опасности.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет на лицо Эмили, чьи пальцы стучали по клавишам, продолжая работу над чипами Сокола; Сокол, прислонившийся к стене, сжимал зажигалку, его лицо было смесью облегчения и тревоги; Морган, стоя у входа, чистила дробовик, её язвительные комментарии доносились как далёкий шум. Кейт знала, что время поджимает, но её находка была искрой, которая могла разжечь их борьбу. "Когти Феникса" были не просто врагом — они были империей, и Кейт была готова разобрать её по частям, даже если это будет стоить ей всего.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, терминал Новы гудел, отбрасывая голубое свечение на лицо Эмили Чен, чьи пальцы порхали по клавиатуре с лихорадочной точностью. Запах плесени и ржавчины, пропитавший бетонные стены, смешивался с едким привкусом перегретой электроники, исходящим от ноутбука, подключённого к диску Грейсона. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время, оставшееся до столкновения с "Титаном", чьи патрули сужали кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. Эмили, погружённая в цифровой лабиринт данных, чувствовала, как её сердце колотится от предвкушения: диск Грейсона, пропитанный предательством и кровью, начал раскрывать свои тайны, и одна из них вела прямо к Арису Торну.

Эмили, утопавшая в потёртой серой толстовке, выглядела хрупкой, почти призрачной в полумраке, но её глаза, скрытые за очками в тонкой оправе, горели решимостью. Чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от усталости, блестело от пота. На поясе висел мультитул, её единственное "оружие", но её настоящая сила была в разуме, отточенном годами работы в лабораториях "Титана". Рядом на столе лежали обломки оборудования, использованные для эксперимента с Соколом, и планшет, чей треснувший экран всё ещё показывал схемы нейронных сигналов. Но сейчас её внимание было приковано к терминалу, где данные с диска Грейсона разворачивались, как древний свиток, полный тайн.

Кейт стояла рядом, её тёмно-зелёная куртка скрипела, когда она склонилась над столом, её серые глаза внимательно изучали экран. Каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, а тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете. Её рука лежала на рукояти Beretta на поясе, но её настоящий вклад был в интуиции, которая привела их к финансовым следам "Когтей Феникса". "Что ты нашла?" — спросила она, её голос был мягким, но с ноткой нетерпения, как у детектива, почуявшего след. Её блокнот, испещрённый заметками о переводах и офшорных компаниях, лежал открытым, его страницы трепетали от лёгкого сквозняка.

Эмили увеличила файл на экране, её пальцы замерли над клавишами. "Это отчёты 'Титана'," — сказала она, её голос дрожал от возбуждения. — "Старые, из архивов, которые Грейсон украл перед… перед тем, как нас предать." Экран показывал документ, помеченный как “Проект Адаптивная Нейроинтеграция”, датированный 2021 годом. Текст был сухим, полным технических терминов, но одно имя выделялось, словно выжженное на странице: Арис Торн, руководитель проекта. Эмили почувствовала, как по спине пробежал холодок. "Это он," — прошептала она, её глаза расширились. — "Торн. Нова упоминала его перед смертью. Это его след."

Графичность документа на экране была пугающе реалистичной: старые отчёты "Титана" были оформлены в строгом корпоративном стиле, с чёрными шрифтами на сером фоне, но их содержимое раскрывало зловещую правду. Схемы нейронных чипов, похожие на те, что терзали Сокола, были проиллюстрированы с пугающей детализацией: тонкие нити электродов, вживлённые в мозг, переплетались, как паутина, а графики сигналов показывали, как чипы манипулируют нейронной активностью. В углу документа была прикреплена фотография — Арис Торн, с холодными стальными глазами и острыми скулами, смотрел прямо в камеру. Его лицо, гладко выбритое, с едва заметной сединой на висках, излучало спокойную уверенность, но в его взгляде было что-то хищное, как у человека, знающего, что он держит в руках судьбы других. Логотип "Титана" — стилизованная спираль — мелькал в углу каждой страницы, напоминая о власти корпорации.

Кейт сжала кулаки, её ногти впились в ладони. "Адаптивная нейроинтеграция," — повторила она, её голос был низким, почти рычащим. — "Это то, что они сделали с Соколом. И, вероятно, с другими." Она бросила взгляд на распечатки, где её заметки о финансовых переводах перекликались с новыми данными. "Если Торн руководил этим проектом, он знает, как работают чипы. И, возможно, как их отключить."

Эмили кивнула, её пальцы снова заплясали по клавишам, углубляясь в файл. "Здесь больше," — сказала она, её голос стал быстрее, почти лихорадочным. — "Отчёты показывают, что проект был связан с 'Когтями Феникса'. Торн получал финансирование через те же офшорные компании, которые ты нашла. 'Phoenix Trust', 'Nexis Holdings' — всё сходится." Она открыла ещё один документ, где упоминался “Икар” — проект, связанный с нейронными сетями, о котором они уже слышали. "Икар был частью нейроинтеграции," — продолжала Эмили, её глаза горели. — "Они создавали не просто чипы, а систему контроля. И Торн был в центре всего этого."

Кейт выпрямилась, её серые глаза сузились, как у хищника, почуявшего добычу. "Значит, он не просто учёный," — сказала она, её голос был полон холодной решимости. — "Он архитектор. И если мы найдём его, мы найдём ответы." Она посмотрела на Эмили, её взгляд был полон немого вопроса: как далеко они готовы зайти, чтобы остановить его?

Эмили сглотнула, её пальцы замерли над клавиатурой. Фотография Торна на экране словно смотрела на неё, его стальные глаза, казалось, проникали в её душу. Она вспомнила Сокола, его борьбу с чипами, и Нову, чья жертва привела их к этим данным. "Мы должны найти его," — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. — "Ради Сокола. Ради Новы. Ради всех, кого 'Титан' превратил в оружие." Она увеличила фотографию Торна, его лицо заполнило экран, и в этот момент он стал не просто именем, а реальной угрозой — человеком, чьи амбиции могли уничтожить их всех.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, Сокол, прислонившийся к стене, сжимал зажигалку, его лицо было смесью облегчения и тревоги; Кейн и Морган переговаривались у баррикад, их голоса были приглушёнными, но полными тревоги; тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Кейт и Эмили обменялись взглядами, их решимость была осязаемой, как электрический разряд. Данные с диска Грейсона подтвердили их худшие догадки, но также дали новую нить — Арис Торн, человек, чьё лицо теперь горело на экране, был их целью. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но правда, которую они раскопали, была оружием, которое могло изменить всё.

В сыром подвале, где тени коленились под тушенным мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом ржавчины, плесени и едва уловимого дыма от импровизированного костра, который Кейн разжёг в углу, чтобы согреться. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время до неизбежного столкновения с "Титаном", чьи патрули сужали кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. У баррикад, сложенных из старых ящиков и металлических листов, Кейн и Морган стояли плечом к плечу, их фигуры, высеченные из тьмы, были напряжёнными, но в их движениях чувствовалась привычная уверенность солдат, знающих, что отступать некуда. Они обсуждали план побега, их голоса, приглушённые, но резкие, переплетались с треском баррикад и далёким гудением терминала Новы.

Кейн, широкоплечий и угрюмый, выглядел как человек, выкованный из стали, но его потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками с боеприпасами, был покрыт свежими пятнами грязи и крови. Его винтовка M4, висевшая на плече, блестела от влаги, а рана на бедре, перевязанная грубым бинтом, всё ещё кровоточила, заставляя его слегка хромать. Лицо, покрытое щетиной и старыми шрамами, было напряжённым, а тёмные глаза, обычно острые, теперь горели тревогой. В правой руке он сжимал старую фотографию, выцветшую и потрёпанную, которую достал из нагрудного кармана — снимок его старого отряда, сделанный в пустыне, где их лица, молодые и полные надежды, ещё не знали предательства "Титана".

Морган, стоявшая рядом, выглядела как воплощение выживания. Её кожаная куртка, усеянная заплатками, была влажной от ночного дождя, а короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам. Левая рука, всё ещё в импровизированной повязке, висела вдоль тела, но правая крепко сжимала дробовик, затёртый, но готовый к бою. Шрам, пересекающий её подбородок, выделялся на бледной коже, а её лицо, с острыми скулами, выражало смесь раздражения и решимости. Её ботинки, покрытые грязью, оставляли мокрые следы на полу, и каждый её шаг был тяжёлым, как будто она несла на плечах не только оружие, но и груз их прошлого.

"Мы не можем сидеть здесь вечно," — сказал Кейн, его голос был низким, хриплым, как звук мотора, работающего на износ. Он посмотрел на фотографию, его пальцы бережно гладили её края, будто она была последним осколком мира, которого больше не существовало. На снимке он стоял рядом с Рамиресом — худощавым мужчиной с широкой улыбкой, чьи тёмные глаза искрились озорством. "Рамирес," — произнёс Кейн, его голос смягчился, но в нём чувствовалась тень горечи. — "Если кто и может вытащить нас из этой дыры, то это он. У него всегда были связи — порты, самолёты, даже подводные лодки, если надо. Но он не работает за спасибо."

Морган фыркнула, прислонившись к баррикаде, её дробовик лёг на плечо. "Рамирес?" — переспросила она, её голос был резким, с язвительным ноткой. Она бросила на Кейна взгляд, её глаза сузились, но в них мелькнула искра любопытства. "Этот скользкий ублюдок, который продал бы собственную мать за ящик виски? Ты серьёзно?" Она посмотрела на Кейна, её взгляд стал серьёзнее. "Хотя… он знает, как проворачивать дела. Помню, как он вытащил нас из Могадишо, когда всё пошло к чёрту. Но что мы можем ему предложить? У нас нет ни денег, ни оружия, кроме этого," — она похлопала по дробовику, — "а он не из тех, кто любит благотворительность."

Кейн кивнул, его взгляд всё ещё был прикован к фотографии. Графичность снимка была почти осязаемой: выцветшие цвета пустыни, песок, застрявший в складках их формы, улыбки, которые казались невозможными в мире, где война была их реальностью. Рамирес стоял в центре, его рука лежала на плече Кейна, а за ними виднелся старый бронетранспортёр, покрытый пылью. Кейн чувствовал, как воспоминания оживают: запах жжённого топлива, смех Рамиреса, его обещание всегда находить выход. "Он любит ценную информацию," — сказал Кейн, его голос стал твёрже. — "Данные с диска Грейсона — это то, что ему нужно. Финансовые финансы, имена, связи с 'Когтями Феникса'. Рамирес сможет продать это на чёрном рынке за миллионы. Или использовать, чтобы шантажировать кого надо."

Морган задумалась, её пальцы постукивали по рукояти дробовика. "Рисковано," — сказала она, её голос стал тише, но в нём чувствовалась практичность.Она посмотрела на Кейна, её взгляд стал серьёзнее. — "Если мы отдадим ему диск, мы потеряем рычаг. Но если он вытащит нас из страны…" Она посмотрела на Кейна, её взгляд стал серьёзнее. "Где он сейчас? Последний раз я слышала, он ошивался в Майами, проворачивал дела с контрабандистами."

Кейн убрал фотографию в кармане, его пальцы задержали на её крае, словно провожая. "Он всё ещё в игре," — сказал он, его голос был полон уверенности. — "Рамилес не из тех, кто уходит на пенсию. Я знаю, как его найти. У него есть старый канал связи — зашифрованный, через спутник. Если мы отправим сигнал, он ответит. Но нам нужно что-то конкретное, чтобы его зацепить." Он посмотрел на стол, где Кейт и Эмили лежали над терминалом, их лица были освещены голубым светом. "Данные, которые они раскопали — про Торна, про 'Икара', про деньги. Это наш билет."

Морган хмыкнула, её губы искрились в горкой ухмылке. "Значит, мы торгуем правдой, чтобы выжить," — сказала она, её голос был полон цинизма. — "Нова бы это не одобрила." Но в её глазах мелькнула искра — она знала, что другого выхода нет. — "Хорошо," — добавила она, её тон стал деловым. — "Но если Рамирес нас кинет, я лично прострелю ему колено. И тебе заодно, за то, что втянул нас в это." Она слегка улыбнулась, но её взгляд остался острым, как лезвие.

Кейн усмехнулся, его лицо на миг смягчилось, но тень тревоги не исчезла.

"Договорились," — сказал он, его голос был низким, но в нём чувствовалась решимость. Он посмотрел на баррикады, за которыми скрывался ночной Балтимо, полный дронов и патрулей "Титана". — "Мы должны двигаться быстро. Если Эмили и Кейт найдут что-то ещё, мы используем это, чтобы купить себе свободу. Рамирес — наш лучший выбор."

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет на лицах Эмили и Кейт; Сокол, прислонившийся к стене, сжимал зажигалку, его глаза всё ещё горели лихорадочной манерой; тенились в углу, словно предчувствуя бурю. Кейн и Морган переглянулись, их лица, покрытые морщинами, выражали усталость: одного и того же: они знали, что будут драться, торговаться и выживать, но не сдадутся. Рамис был их душой, но и риском, и они знали, что цена за его помощь может быть больше, чем они готовы заплатить. Но в мире, где "Титан" дышал им в угол, у них не было выбора.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и слабого электрического жжения от перегруженного терминала Новы. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время до столкновения с "Титаном", чьи патрули сужали кольцо вокруг их убежища в Балтиморе. Сокол, всё ещё ощущая хрупкое облегчение после эксперимента Эмили, покинул свой угол, где тени скрывали его борьбу с чипами. Его шаги, тяжёлые, но более уверенные, чем раньше, гулко отдавались по бетонному полу, когда он направился к Кейт, склонившейся над ноутбуком с диском Грейсона. Их взгляды встретились, и в серых глазах Кейт мелькнула искра надежды — Сокол возвращался к ним, пусть и с новыми, резкими эмоциями, бурлящими под поверхностью.

Сокол выглядел как солдат, вырвавшийся из плена, но его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, был потрёпан, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам, а разбитый кулак, всё ещё покрытый коркой засохшей крови, висел вдоль тела. Его тёмные глаза, теперь горящие лихорадочной энергией, выдавали внутреннюю бурю, но чипы, заглушённые контрсигналом Эмили, больше не терзали его разум своим гулом. В здоровой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его талисман, напоминающий о тех, кого он потерял. Боевой нож на поясе блестел в полумраке, но сейчас его оружие было в воле, которая медленно возвращалась к нему.

Кейт, сидевшая за импровизированным столом, покрытым распечатками и обрывками карт, подняла взгляд, её каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо. Её тёмно-зелёная куртка скрипела, а тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете. Серые глаза, сузились от сосредоточенности, отражали голубое свечение ноутбука, а её пальцы, покрытые мелкими царапинами, листали заметки в блокноте, испещрённом именами и финансовыми схемами. Beretta на поясе был готов к бою, но её настоящая сила была в интуиции, которая вела их через лабиринт предательства Грейсона. "Ты в деле?" — спросила она, её голос был мягким, но с ноткой вызова, как будто она проверяла, насколько далеко Сокол готов зайти.

Сокол кивнул, его губы искривились в слабой, почти дикой усмешке. "Чипы затихли," — хрипло сказал он, его голос был полон новой, пугающей живости. — "Я могу думать. Пока." Он подошёл ближе, прислонившись к столу, его бронежилет скрипнул, а зажигалка в руке блеснула в свете лампы. "Что у нас есть?" Его взгляд упал на экран ноутбука, где Кейт открыла личную переписку Грейсона — зашифрованные сообщения, которые Эмили частично расшифровала.

Кейт увеличила одно из писем, её пальцы замерли над клавишами. "Это переписка Грейсона," — сказала она, её голос был низким, полным напряжения. — "Неофициальная. Он общался с кем-то, кого называл 'Куратором'. Или иногда 'Архитектором'. Мы думаем, это Элиас Вэнс. Ксавьер." Она посмотрела на Сокола, её серые глаза сузились, как у охотника, почуявшего добычу. "Если мы правы, он — мозг за 'Когтями Феникса'. И, возможно, за всем, что происходит с тобой."

Графичность переписки на экране была пугающе интимной: сообщения, написанные сухим, почти механическим языком, были оформлены в чёрно-сером интерфейсе, словно вырванные из корпоративного ада. Фрагменты текста, расшифрованные Эмили, выделялись зелёным, но пробелы, всё ещё зашифрованные, зияли чёрными пропастями. Одно сообщение гласило: “Куратор требует ускорения Икара. Нейронная сеть готова, но субъект 47 всё ещё нестабилен.” Ответ Грейсона был кратким: “Субъект 47 под контролем. Адаптивная интеграция завершена. Жду ваших указаний.” Другое письмо упоминало “Северную Атлантику” и “Контроллеры”, перекликющиеся с данными, найденными Эмили.

В углу экрана мелькал логотип "Титана" — стилизованная спираль, но в одном из сообщений был другой символ: силуэт феникса, его крылья, сотканные из тонких линий, едва вплетались в подпись Куратора.

Сокол сжал зажигалку сильнее, его суставы побелели. Его глаза, горящие лихорадочной энергией, впились в экран, а лицо исказилось от вспышки гнева, которую он едва сдержал. "Ксавьер," — прорычал он, его голос был полон яда. — "Он был там, в Алеппо. Я видел его лицо… во флешке. Он называл меня 'субъектом'. Как будто я — эксперимент." Его разбитый кулак дрогнул, и Кейт заметила, как его эмоции, усиленные побочным эффектом процедуры Эмили, вспыхнули, как искры. "Если он — Архитектор, он знает, как выключить чипы. Или как сломать меня окончательно."

Кейт положила руку на его запястье, её пальцы были тёплыми, но твёрдыми. "Мы не дадим ему этого сделать," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — "Эти сообщения — наш след. Ксавьер, или Вэнс, или как он там себя зовёт, не просто финансирует 'Когти Феникса'. Он управляет ими. И если мы найдём его, мы найдём Торна." Она увеличила ещё одно письмо, где Грейсон писал: “Архитектор настаивает на встрече. Сектор 47, после активации Феникса.” Кейт стиснула зубы, её глаза сузились. "Северная Атлантика. Это та же точка. Они планируют что-то большое."

Сокол оттолкнулся от стола, его движения были резкими, почти рваными, как будто он боролся с желанием разбить что-нибудь. "Тогда нам нужно туда," — сказал он, его голос был полон ярости, но в нём чувствовалась новая решимость. — "Если Ксавьер там, я хочу посмотреть ему в глаза. И закончить это." Его взгляд упал на зажигалку, её металл блестел в его руке, и на мгновение он увидел Нову — её зелёные глаза, её последнюю просьбу найти Торна. Эта мысль зажгла в нём огонь, который чипы не могли погасить.

Кейт кивнула, её серые глаза встретились с его, и в них мелькнула гордость. "Мы найдём его," — сказала она, её голос был полон уверенности. — "Но нам нужно больше. Эмили всё ещё копает в данных, а Кейн и Морган работают над путём отхода. Мы близко, Сокол." Она вернулась к ноутбуку, её пальцы снова заплясали по клавишам, открывая новые фрагменты переписки, каждый из которых был как осколок мозаики, ведущей к Ксавьеру.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, отбрасывая голубой свет на лицо Эмили, чьи пальцы стучали по клавишам; Кейн и Морган переговаривались у баррикад, их голоса были приглушёнными, но полными тревоги; тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Сокол стоял рядом с Кейт, его разбитый кулак всё ещё дрожал, но его взгляд был прикован к экрану, где имя Ксавьера — Элиаса Вэнса — горело, как маяк во тьме. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но правда, которую они раскопали, была их оружием. Ксавьер, таинственный "Архитектор", был их целью, и Сокол знал, что эта охота станет его последней битвой — или его спасением.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и напряжённого ожидания, тяжёлого, как предгрозовая тишина. Ритмичное капание воды в углу, обычно раздражающее, теперь казалось едва слышным фоном для гудения терминала Новы, чей голубой свет заливал лица собравшейся команды. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо вокруг убежища в Балтиморе, но в этот момент все — Сокол, Кейт, Эмили, Кейн и Морган — застыли у терминала, их взгляды были прикованы к экрану, где Эмили Чен, с дрожащими от усталости пальцами, вводила последние команды, чтобы взломать финальный уровень шифра Новы. Это была их последняя надежда, оставленная той, чья жертва всё ещё горела в их сердцах.

Эмили, утопавшая в потёртой серой толстовке, выглядела хрупкой, почти призрачной в полумраке. Её чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от бессонных ночей, блестело от пота. Очки в тонкой оправе отражали свет терминала, скрывая тёмные круги под глазами, но её взгляд был полон лихорадочной решимости. На поясе висел мультитул, а вокруг неё на столе лежали обломки оборудования и планшет с треснувшим экраном, всё ещё показывающий схемы нейронных сигналов Сокола. Её пальцы, покрытые мелкими порезами от работы с проводами, замерли над клавиатурой, когда экран мигнул, и зашифрованный файл, помеченный как “Последняя воля”, начал раскрываться. "Я сделала это," — прошептала она, её голос дрожал от смеси триумфа и страха. — "Это Нова."

Кейт стояла рядом, её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо. Тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете, а её серые глаза, полные тревоги, не отрывались от экрана. Beretta на поясе казался бесполезным против того, что они собирались услышать. Сокол, прислонившийся к стене, сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L". Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Его тёмные глаза, всё ещё горящие лихорадочной энергией, были полны боли, но он не отводил взгляда от терминала. Кейн, широкоплечий и угрюмый, стоял у баррикад, его винтовка M4 висела на плече, а потрёпанный тактический жилет был покрыт свежими пятнами грязи. Морган, с дробовиком в руках, прислонилась к ящику, её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам, а шрам на подбородке выделялся на бледной коже. Все они молчали, их дыхание было единственным звуком, пока терминал не издал короткий сигнал, и файл открылся.

Эмили нажала на воспроизведение, и подвал наполнился голосом Новы — мягким, но твёрдым, с лёгкой хрипотцой, как будто она записывала это в спешке, зная, что времени мало. Графичность интерфейса терминала была завораживающей: звуковая волна голоса Новы, пульсирующая зелёным на чёрном фоне, дрожала, как сердцебиение, отражая её эмоции. Крупный план экрана показывал, как каждая нота её голоса превращалась в пики и впадины, словно цифровой отпечаток её души. "Если вы слушаете это," — начала Нова, её голос эхом отразился от стен, — "значит, я не справилась. Но вы всё ещё живы, и это главное."

Эмили сжала край стола, её ногти впились в дерево, а слёзы, которые она так долго сдерживала, блеснули в уголках глаз. Кейт закусила губу, её серые глаза заблестели, но она не позволила слезам упасть. Сокол замер, его разбитый кулак сжался, а зажигалка в здоровой руке скрипнула от силы его хватки. Кейн опустил голову, его лицо стало ещё мрачнее, а Морган отвернулась, её пальцы крепче сжали дробовик, словно она могла заглушить боль оружием.

"Торн," — продолжала Нова, её голос стал резче, полным гнева. — "Арис Торн — ключ. Он создал чипы, он знает, как их остановить. Но он не один. Элиас Вэнс… Ксавьер… он их 'Архитектор'. Они работают над 'Когтями Феникса', и всё началось с проекта 'Титана' под названием 'Прометей'. Это их первая попытка создать нейронную сеть, способную контролировать людей. Я нашла данные в Женеве, в старом бункере 'Титана'. Координаты зашифрованы в моём терминале. Найдите их. Найдите 'Прометей'. Это ваш шанс остановить их."

Её голос дрогнул, и звуковая волна на экране задрожала, отражая её страх. "Сокол," — сказала она, её тон смягчился, стал почти нежным. — "Я знаю, что чипы делают с тобой. Но ты сильнее их. Ты обещал мне найти Торна. Не сдавайся." Последние слова были едва слышны, как будто она боролась с болью. "Я верю в вас. Всех вас. Прощайте." Запись оборвалась, и тишина, наступившая в подвале, была оглушительной, как взрыв.

Эмили закрыла лицо руками, её плечи задрожали, а слёзы, наконец, прорвались, стекая по её щекам. Кейт сжала её плечо, её собственные глаза блестели, но она держалась, её лицо было суровым, полным решимости. Сокол стукнул кулаком по стене, не разбитым, но с такой силой, что трещины, оставшиеся от его предыдущего гнева, углубились. Его тёмные глаза горели, но теперь в них была не только ярость, но и цель. "Женева," — хрипло сказал он, его голос был полон боли, но и новой силы. — "Мы идём туда."

Кейн поднял голову, его тёмные глаза встретились с взглядом Сокола. "Если Рамирес вытащит нас, мы сможем добраться до Женевы," — сказал он, его голос был низким, но твёрдым. — "Но нам нужно больше, чем координаты. Нам нужен план." Морган фыркнула, её голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. "План?" — переспросила она, её тон был язвительным, но в нём чувствовалась решимость. — "Мы найдём этот бункер, вытрясем из него всё, что нужно, и разнесём 'Когти Феникса' к чёрту. За Нову."

Эмили вытерла слёзы, её пальцы вернулись к клавиатуре. "Я найду координаты," — сказала она, её голос дрожал, но в нём была сталь. — "Нова спрятала их в терминале. Если 'Прометей' — их слабое место, мы используем его." Она открыла новый файл, где зашифрованные данные, упомянутые Новой, начали раскрываться, их строки, словно цифровая карта, вели к Женеве.

Кейт посмотрела на команду, её серые глаза были полны огня. "Мы знаем, кто наш враг," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сила, способная пробить стены. — "Торн, Вэнс, 'Когти Феникса'. Они думают, что сломали нас. Но Нова дала нам оружие. И мы используем его." Она сжала блокнот, её пальцы оставили вмятины на страницах, где были записаны имена и схемы.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Команда стояла вместе, их лица, покрытые шрамами и усталостью, были полны решимости. Голос Новы, всё ещё эхом звучавший в их головах, был маяком, ведущим их вперёд. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо, но сообщение Новы — её предсмертный дар — зажгло в них огонь, который не могли погасить ни чипы, ни пули. Женева ждала, и с ней — правда о "Прометее", которая могла либо спасти их, либо уничтожить.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и напряжённого ожидания, которое висело над командой, как грозовая туча. Ритмичное капание воды в углу, обычно раздражающее, теперь тонуло в приглушённых голосах, спорах и шорохе бумаг, разбросанных по импровизированному столу. Терминал Новы, покрытый шрамами сражений, гудел, отбрасывая голубой свет на лица Сокола, Кейт, Эмили, Кейна и Моргана, собравшихся в тесном кругу. Голос Новы, её предсмертное сообщение, всё ещё эхом звучал в их головах, зажигая искру надежды, но и напоминая о цене, которую они уже заплатили. "Титан" был близко, их патрули сужали кольцо вокруг убежища в Балтиморе, но команда, подпитываемая словами Новы, начала выстраивать план, цепляясь за новую зацепку — "Проект Икар", старый эксперимент Ариса Торна, связанный с нейронными сетями и таинственными островами в Северной Атлантике.

Эмили Чен стояла у терминала, её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше в полумраке, но её глаза, скрытые за очками в тонкой оправе, горели решимостью. Чёрные волосы, выбившиеся из небрежного хвоста, прилипли к вискам, а лицо, бледное от усталости, блестело от пота. На поясе висел мультитул, а рядом на столе лежал планшет с треснувшим экраном, всё ещё показывающий схемы нейронных сигналов Сокола. Её пальцы, покрытые мелкими порезами, держали маркер, которым она рисовала на старой доске, найденной в подвале. Схемы "Проекта Икар", восстановленные из данных диска Грейсона и терминала Новы, оживали под её рукой: сложные нейронные сети, переплетённые, как цифровая паутина, и карты удалённых островов, обозначенные координатами, которые Нова зашифровала перед смертью.

Кейт, сидевшая за столом, покрытым распечатками и обрывками карт, внимательно следила за Эмили. Её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо. Тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником, был виден в тусклом свете, а её серые глаза, полные сосредоточенности, изучали каждую линию на доске. Beretta на поясе был готов к бою, а её блокнот, испещрённый заметками о Ксавьере и финансовых схемах, лежал открытым, его страницы трепетали от лёгкого сквозняка. "Икар," — сказала она, её голос был низким, но твёрдым. — "Это то, что связывает Торна с 'Когтями Феникса'. Нова упомянула 'Прометей', но ты думаешь, 'Икар' — его продолжение?"

Эмили кивнула, её маркер замер над доской, где она нарисовала схему нейронной сети, похожую на ту, что терзала Сокола. "Точно," — сказала она, её голос дрожал от возбуждения. — "'Прометей' был их первой попыткой создать нейронный контроль, но он провалился — слишком нестабильный. 'Икар' — это их вторая итерация, более совершенная. Судя по данным, Торн разработал чипы, которые могут не только контролировать, но и синхронизировать нейронные сети через удалённые серверы. Эти острова," — она обвела координаты на карте, — "вероятно, их испытательные полигоны. Или базы."

Графичность схем на доске была завораживающей: нейронные пути, нарисованные синим маркером, переплетались, образуя сложные узоры, а красные точки, обозначающие чипы, мигали, как звёзды в цифровом космосе. Карта Северной Атлантики, наспех начерченная чёрным маркером, показывала россыпь островов, один из которых был обведён красным кругом — Сектор 47, упомянутый в переписке Грейсона. Логотип "Титана", стилизованная спираль, и силуэт феникса, найденный в данных, были нарисованы в углу, напоминая о враге, который связывал всё воедино.

Сокол, стоявший чуть в стороне, сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L". Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Его тёмные глаза, всё ещё горящие лихорадочной энергией, впились в схему, а разбитый кулак дрожал от сдерживаемой ярости. "Если Торн там," — хрипло сказал он, его голос был полон решимости, — "мы найдём его. И я заставлю его выключить эти чипы." Его слова были резкими, подпитанными побочным эффектом процедуры Эмили, но в них чувствовалась новая сила, зажжённая словами Новы.

Кейн, прислонившийся к баррикаде, поправил винтовку M4 на плече. Его тактический жилет, покрытый свежими пятнами грязи, был потрёпан, а рана на бедре, перевязанная грубым бинтом, всё ещё кровоточила. Его лицо, покрытое щетиной и шрамами, было напряжённым, но в тёмных глазах мелькнула искра надежды. "Острова — это не просто базы," — сказал он, его голос был низким, почти рычащим. — "Если они тестируют там чипы, там будут охрана, дроны, может, даже флот. Нам нужен Рамирес, чтобы добраться туда. И что-то, чтобы его убедить." Он бросил взгляд на распечатки, где Кейт отметила финансовые схемы, которые могли заинтересовать их старого знакомого.

Морган, сидевшая на ящике, чистила свой дробовик, её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам, а шрам на подбородке выделялся на бледной коже. Её кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, а левая рука, всё ещё в повязке, лежала на колене. "Рамирес не будет рисковать своей шкурой ради красивых глаз," — сказала она, её голос был язвительным, но в нём чувствовалась практичность. — "Но если мы дадим ему данные о 'Когтях Феникса' — имена, счета, всё, что раскопали Кейт и Эмили, — он может согласиться. А потом мы разнесём эти острова к чёрту." Она посмотрела на Сокола, её взгляд смягчился. "За Нову."

Эмили повернулась к терминалу, её пальцы снова заплясали по клавишам, открывая файлы, связанные с "Икаром". "Я нашла упоминания о серверах на этих островах," — сказала она, её голос стал быстрее, почти лихорадочным. — "Если мы доберёмся до них, я смогу отключить чипы Сокола. Или хотя бы узнать, как это сделать. Но нам нужно больше данных. Нова спрятала координаты в своём шифре, но там может быть ловушка." Она посмотрела на команду, её глаза заблестели от смеси страха и надежды. "Мы должны быть готовы ко всему."

Кейт сжала блокнот, её пальцы оставили вмятины на страницах. "Тогда мы делим задачи," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — "Эмили, копай дальше, найди координаты и всё, что можешь, об 'Икаре'. Кейн, Морган, работайте над связью с Рамиресом. Сокол и я разберём переписку Грейсона, найдём всё, что связано с Ксавьером и Сектором 47. Мы не просто идём в Женеву — мы идём за правдой." Её серые глаза встретились с глазами каждого, и в них была вера, которая держала их вместе.

Сокол кивнул, его разбитый кулак расслабился, а зажигалка в руке блеснула в свете лампы. "За Нову," — тихо сказал он, его голос был полон боли, но и решимости. Команда обменялась взглядами, их лица, покрытые шрамами и усталостью, были полны огня. Они знали, что "Икар" — их главная зацепка, но также и ловушка, которую "Титан" мог подготовить. Острова в Северной Атлантике ждали, скрывая тайны Торна, Вэнса и "Когтей Феникса", и команда была готова рискнуть всем, чтобы их раскрыть.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Схемы на доске, нарисованные Эмили, горели в полумраке, как карта к их судьбе. "Титан" был близко, их дроны гудели в ночном небе, но команда, подпитываемая голосом Новы и правдой, которую они раскопали, была готова к бою. "Проект Икар" был их путём вперёд — и, возможно, их последним шансом остановить врага, который угрожал не только им, но и всему миру.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и напряжённой тишины, которая повисла после обсуждения "Проекта Икар". Ритмичное капание воды в углу, словно зловещий метроном, отсчитывало последние мгновения перед неизбежным рывком команды навстречу судьбе. Терминал Новы гудел, его голубой свет отражался на потрёпанных лицах команды, но Сокол, стоявший в стороне, у разбитого окна, ведущего на крышу, был погружён в свои мысли. Голос Новы, её предсмертное сообщение, всё ещё звучал в его голове, как эхо, подталкивая его к решению, которое могло либо спасти его, либо уничтожить всех. Женева — город, где скрывались ответы, где Арис Торн и Элиас Вэнс, он же Ксавьер, держали ключ к его свободе — стала его единственной целью. Он знал, что чипы, всё ещё тлеющие в его разуме, не дадут ему покоя, пока он не найдёт их создателей.

Сокол выглядел как воин, выкованный в горниле боли. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, был потрёпан, но всё ещё держался, как вторая кожа. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам, подчёркивая резкие черты его лица. Разбитый кулак, покрытый коркой засохшей крови, висел вдоль тела, а здоровая рука сжимала зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его талисман, якорь в бурлящем море его эмоций. Боевой нож на поясе блестел в полумраке, но его настоящим оружием была воля, подпитанная словами Новы и хрупким облегчением, которое дала процедура Эмили. Чипы, заглушённые её контрсигналом, больше не гудели, но он чувствовал их присутствие, как тень, готовую в любой момент поглотить его.

Он шагнул к окну, его ботинки скрипнули по бетонному полу, усыпанному осколками стекла. Ночной Балтимор раскинулся за разбитой рамой, его огни — красные, белые, синие — мигали, как звёзды в хаотичном небе, перечёркнутом дымными следами дронов "Титана". Крупный план его лица показал, как эти огни отражались в его тёмных глазах, превращая их в зеркала, где смешались решимость, страх и ярость, усиленная побочным эффектом процедуры. Его зрачки, расширенные от адреналина, дрожали, но взгляд был острым, как лезвие, устремлённый куда-то вдаль, туда, где Женева ждала его, скрывая тайны Торна и Ксавьера. Ветер, врывавшийся в подвал, шевелил его волосы, принося с собой запах асфальта, бензина и далёкого моря — предвестника их пути через Атлантику.

Сокол глубоко вдохнул, его грудь, стянутая бронежилетом, напряглась. Он чувствовал, как чипы шепчут в глубине его разума, их заглушённый сигнал всё ещё пытался пробиться, но слова Новы — "Ты сильнее их" — были громче. Он знал, что Женева — это не просто город, а поле боя, где он либо найдёт спасение, либо потеряет себя. Торн, создатель чипов, и Ксавьер, их "Архитектор", были там, и только столкнувшись с ними, он мог разорвать цепи, сковывающие его разум. "Мы летим в Женеву," — сказал он, его голос был хриплым, но твёрдым, как удар молота. Он повернулся к команде, его глаза горели, отражая огни города, и в них не было сомнений. "Это единственный способ. Для меня. Для всех нас."

Эмили, стоявшая у терминала, подняла взгляд, её очки блеснули в свете экрана. Её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше, но её голос был полон решимости. "Координаты в Женеве — это бункер 'Титана'," — сказала она, её пальцы замерли над клавиатурой. — "Если 'Икар' там, мы найдём данные, чтобы отключить чипы. Но это будет опасно." Кейт, сидевшая за столом с распечатками, сжала блокнот, её серые глаза встретились с глазами Сокола. "Мы знали, что это не будет легко," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — "Если ты готов, мы с тобой."

Кейн, у баррикад, поправил винтовку M4 на плече, его тактический жилет скрипнул. "Рамирес — наш билет туда," — сказал он, его голос был низким, почти рычащим. — "Но нам нужно что-то, чтобы его зацепить. Данные о 'Когтях Феникса' — это наш козырь." Морган, чистившая дробовик, фыркнула, её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам. "Рискуем всем ради одного города," — сказала она, её тон был язвительным, но в её глазах мелькнула искра. — "Но если там Торн, я хочу быть той, кто прострелит ему колено. За Нову."

Сокол посмотрел на команду, их лица, покрытые шрамами и усталостью, были полны решимости, и это придало ему сил. Он знал, что его решение — лететь в Женеву — было риском, который мог стоить им жизни. Но чипы в его голове, их заглушённый шепот, были напоминанием, что другого пути нет. Он сжал зажигалку, её металл был холодным, но тёплым от его хватки, и вспомнил Нову — её зелёные глаза, её веру в него. "Мы найдём Торна," — сказал он, его голос стал тише, но в нём чувствовалась непреклонность. — "И Ксавьера. И мы закончим это. Вместе."

Графичность момента была осязаемой: крупный план лица Сокола, его тёмные глаза, отражающие огни Балтимора, были как окна в его душу, где бушевала буря. Тени от разбитого окна играли на его коже, подчёркивая шрамы и напряжённые скулы, а ветер, врывавшийся в подвал, шевелил его волосы, словно призывая его в путь. За его спиной город жил своей хаотичной жизнью: дроны "Титана" гудели в небе, их красные маячки мелькали, как хищные глаза, а далёкие сирены напоминали о сужающемся кольце врага. Но в этот момент Сокол был неподвижен, как скала, его решение — лететь в Женеву, найти Торна и Ксавьера — стало якорем для всей команды.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, баррикады скрипели, а голоса команды, обсуждавшей план, смешивались в приглушённый гул. Эмили вернулась к терминалу, её пальцы снова заплясали по клавишам, выискивая координаты бункера; Кейт листала распечатки, отмечая всё, что могло помочь в Женеве; Кейн и Морган переговаривались о Рамиресе, их голоса были полны практичной решимости. Сокол стоял у окна, его взгляд был устремлён в ночь, где огни города обещали борьбу, но и надежду. "Титан" был близко, их патрули рыскали в темноте, но решение Сокола — лететь в Женеву, найти Торна и Ксавьера — стало их путеводной звездой, ведущей через бурю к правде, которая могла либо спасти их, либо сжечь дотла.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и напряжённого ожидания, которое сгущалось, как туман перед бурей. Ритмичное капание воды в углу, словно зловещий метроном, отсчитывало последние часы перед рывком команды к Женеве, где их ждали ответы, но и смертельная опасность. Решение Сокола лететь туда, чтобы найти Торна и Ксавьера, зажгло искру в сердцах команды, но путь к свободе требовал не только смелости, но и хитрости. У импровизированного стола, заваленного распечатками и обрывками карт, Кейт склонилась над старым ноутбуком, подключённым к диску Грейсона. Её пальцы, покрытые мелкими царапинами, порхали по клавишам, взламывая "чёрный список" контактов, который Грейсон, их предатель, вёл для своих тёмных дел. Один из этих контактов — Виктор, загадочный европейский посредник — мог стать их ключем к Женеве.

Кейт выглядела как человек, балансирующий на грани. Её тёмно-зелёная куртка, покрытая пятнами грязи, скрипела при каждом движении, а каштановые волосы, выбившиеся из небрежного пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее, обычно спрятанный воротником. Её серые глаза, острые и внимательные, отражали голубое свечение экрана, а губы были плотно сжаты, выдавая сосредоточенность. Beretta, затёртый, но готовый к бою, висел на поясе, а рядом на столе лежал её блокнот, испещрённый заметками о финансовых схемах, Ксавьере и "Когтях Феникса". Но сейчас её оружие было в интуиции и опыте, отточенных годами работы в тенях, где один неверный шаг мог стоить жизни.

Ноутбук, потрёпанный и покрытый царапинами, гудел, обрабатывая данные с диска Грейсона. Экран показывал зашифрованный интерфейс связи, который Кейт настроила, используя коды, найденные в "чёрном списке". Графичность интерфейса была минималистичной, но зловещей: чёрный фон, зелёные строки текста, мигающие, как пульс, и тонкая линия, обозначающая установление соединения, извивалась, словно змея, пробирающаяся через цифровую тьму. Логотип "Титана" — стилизованная спираль — мелькнул в углу одного из файлов, напоминая, что даже в этом шпионском танце их враг был близко. Кейт надела наушник, её пальцы замерли над клавишей, и она ввела код вызова, который, согласно записям Грейсона, принадлежал Виктору. Тишина в подвале стала почти осязаемой, пока динамик не издал короткий треск, и голос — низкий, с лёгким восточноевропейским акцентом — не нарушил её.

"Кто это?" — спросил Виктор, его голос был холодным, как сталь, но в нём чувствовалась настороженность. Кейт глубоко вдохнула, её серые глаза сузились, словно она готовилась к шахматной партии, где каждый ход мог быть последним. "Это Кейт," — ответила она, её голос был спокойным, но твёрдым, с едва уловимой ноткой вызова. — "Ты знал Грейсона. Я знаю, что ты в деле. Нам нужна твоя помощь." Она бросила взгляд на экран, где строка соединения стабилизировалась, а зелёные символы начали формировать зашифрованный канал. Интерфейс ожил: тонкие линии, словно паутина, соединяли узлы, обозначающие их местоположение и неизвестную точку в Европе, где скрывался Виктор.

На другом конце линии наступила пауза, и Кейт услышала шорох, как будто Виктор переместился, проверяя своё окружение. "Грейсон мёртв," — наконец сказал он, его голос стал ещё холоднее. — "И если ты звонишь по его каналам, ты либо глупа, либо отчаянна. Что тебе нужно?" Кейт сжала кулак, её ногти впились в ладонь, но её голос остался ровным. "Документы. Переправа в Женеву. Для пятерых," — сказала она, её слова были чёткими, как выстрелы. — "Мы знаем про 'Когти Феникса'. У нас есть данные, которые могут заинтересовать тебя. Имена, счета, планы. Диск Грейсона — наш билет."

Виктор хмыкнул, его смех был сухим, как треск веток. "Ты играешь с огнём," — сказал он, его голос стал тише, но в нём чувствовалась угроза. — "'Титан' ищет вас. Женева — это их территория. Если я помогу, я рискую всем. Что вы можете предложить, кроме обещаний?" Кейт посмотрела на распечатки, где её заметки о финансовых схемах и переписке Грейсона с Ксавьером были обведены красным. "Информацию," — ответила она, её голос стал твёрже. — "Ксавьер, он же Элиас Вэнс. Арис Торн. Проект 'Икар'. Мы знаем, где они прячутся, и что они планируют. Помоги нам, и ты получишь данные, которые можно продать за миллионы. Или использовать, чтобы прикрыть свою спину."

Пауза затянулась, и Кейт почувствовала, как её сердце колотится, но она не отвела взгляд от экрана, где интерфейс связи пульсировал, словно живой. Наконец, Виктор заговорил, его голос был полон холодной решимости. "Хорошо," — сказал он. — "Я могу достать документы и организовать переправу. Но это не будет дёшево, и не будет безопасно. Женева кишит их агентами. Один неверный шаг, и вы — мёртвые тени. Отправь мне образец данных, чтобы я знал, что ты не блефуешь. Я свяжусь через 48 часов." Связь оборвалась, и экран мигнул, оставив только чёрный фон с зелёной строкой: Соединение разорвано.

Кейт выдохнула, её плечи опустились, но в её серых глазах горела искра триумфа. Она сняла наушник и посмотрела на команду, собравшуюся в подвале. Сокол, стоявший у разбитого окна, повернулся, его тёмные глаза, отражавшие огни Балтимора, встретились с её взглядом. Его чёрный бронежилет скрипел, а зажигалка Лэнгфорда блестела в руке. "Он согласился?" — хрипло спросил он, его голос был полон сдерживаемой ярости, подпитанной чипами. Кейт кивнула, её губы искривились в слабой улыбке. "Согласился," — сказала она. — "Но предупредил, что Женева — это ловушка. Нам нужно быть готовыми."

Эмили, у терминала, подняла взгляд, её очки блеснули в свете экрана. "Я подготовлю данные для Виктора," — сказала она, её голос дрожал от усталости, но в нём была решимость. Кейн, у баррикад, поправил винтовку M4, его тактический жилет был покрыт грязью. "Если это ловушка, нам понадобится больше, чем документы," — сказал он, его голос был низким, почти рычащим. Морган, чистившая дробовик, фыркнула. "Пусть это будет ловушка," — сказала она, её тон был язвительным. — "Я готова разнести их всех."

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Кейт вернулась к ноутбуку, её пальцы снова заплясали по клавишам, готовя образец данных для Виктора. Интерфейс связи, теперь тёмный, всё ещё хранил следы их разговора, его зелёные строки, словно призраки, напоминали о риске, который они приняли. "Титан" был близко, их дроны гудели в ночном небе, но связь с Виктором, хрупкая, как паутина, была их первым шагом к Женеве. Кейт знала, что шпионские игры, в которые они вступили, были смертельно опасны, но отступать было некуда. Женева ждала, и с ней — правда о Торне, Ксавьере и "Когтях Феникса", которая могла либо спасти их, либо поглотить во тьме.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и едкого электрического жжения, исходящего от старого ноутбука, подключённого к терминалу Новы. Ритмичное капание воды в углу звучало как зловещий метроном, отсчитывающий время до столкновения с "Титаном", чьи дроны гудели в ночном небе Балтимора, сужая кольцо вокруг убежища. Решение Сокола лететь в Женеву, чтобы найти Торна и Ксавьера, зажгло в команде искру решимости, но путь через Атлантику требовал не только смелости, но и связей, способных открыть двери в теневой мир контрабанды и шпионажа. Кейт, чья интуиция и хладнокровие были их компасом, взяла на себя задачу установить контакт с человеком, который мог стать их билетом в Европу — Виктором, старым европейским союзником, чьё имя всплыло в "чёрном списке" Грейсона, найденном на его диске.

Кейт сидела за импровизированным столом, заваленным распечатками, обрывками карт и её блокнотом, испещрённым заметками о финансовых схемах и именах. Её тёмно-зелёная куртка, покрытая пятнами грязи, скрипела, когда она наклонялась к ноутбуку, а каштановые волосы, выбившиеся из небрежного пучка, падали на лицо, подчёркивая тонкий шрам на шее, обычно скрытый воротником. Её серые глаза, сузившиеся от сосредоточенности, отражали голубое свечение экрана, а пальцы, покрытые мелкими царапинами, быстро стучали по клавишам, запуская зашифрованный канал связи. Beretta на поясе был готов к бою, но её настоящее оружие было в её уме — остром, как скальпель, и способном находить выход там, где другие видели только стены. Рядом лежал диск Грейсона, его металлическая поверхность блестела в полумраке, как артефакт, пропитанный предательством и тайнами.

Экран ноутбука ожил, показывая интерфейс зашифрованной связи — минималистичный, но зловеще элегантный. Графичность интерфейса была завораживающей: чёрный фон с тонкими зелёными линиями, образующими пульсирующую сетку, напоминал цифровую паутину, в которой Кейт искала своего паука. В центре экрана мигала строка ввода, где она набрала код, извлечённый из "чёрного списка" Грейсона — списка контактов, которые он использовал для своих теневых операций. Имя Виктора, помеченное как “Надёжен, но осторожен”, было их лучшей зацепкой. Кейт подключила наушник, вставила его в ухо и нажала "Соединить". Статический шум, как далёкий шёпот призраков, заполнил её ухо, пока соединение устанавливалось через спутниковые реле, обходя системы слежения "Титана".

Команда затаила дыхание. Сокол, прислонившийся к стене, сжимал зажигалку Лэнгфорда, его тёмные глаза, всё ещё горящие лихорадочной энергией, следили за Кейт. Его чёрный бронежилет скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Эмили, стоя у терминала, теребила мультитул на поясе, её очки отражали свет экрана, а лицо было напряжённым. Кейн, у баррикад, поправил винтовку M4, его тактический жилет был покрыт свежими пятнами грязи, а Морган, чистившая дробовик, бросила на Кейт взгляд, полный скептицизма, но и надежды.

Связь установилась, и низкий, слегка хриплый голос с лёгким восточноевропейским акцентом раздался в наушнике Кейт. "Кто это?" — спросил Виктор, его тон был холодным, как сталь, но в нём чувствовалась настороженность. Кейт выпрямилась, её голос был спокойным, но твёрдым, как у человека, знающего, что каждая секунда на счету. "Это Кейт," — сказала она, её серые глаза сузились, словно она могла видеть его через экран. — "Мы работали вместе в Будапеште, пять лет назад. Ты помог нам с грузами через Дунай. Я звоню по делу Грейсона."

На другом конце линии наступила пауза, наполненная статическим шумом, как будто Виктор взвешивал каждое её слово. "Грейсон мёртв," — наконец сказал он, его голос стал ещё холоднее. — "И если ты звонишь по его каналам, значит, ты либо в беде, либо сама беда. Что тебе нужно?" Кейт бросила взгляд на распечатки, где имя Виктора было обведено в её блокноте рядом с заметкой о его связях в Женеве. "Нам нужны документы и переправа," — сказала она, её голос был ровным, но в нём чувствовалась сталь. — "Пятеро человек, в Женеву. Быстро. У нас есть данные с диска Грейсона — имена, счета, 'Когти Феникса'. Мы готовы торговать."

Интерфейс связи на экране мигнул, зелёные линии задрожали, отражая шифрование, защищающее их разговор. В углу экрана появилась маленькая иконка — стилизованный волк, эмблема Виктора, которую Кейт узнала из их прошлых встреч. Она вспомнила его лицо: худое, с острыми скулами, сединой в коротких тёмных волосах и глазами, которые видели слишком много, чтобы доверять кому-либо. Виктор был контрабандистом, шпионом, посредником, чьи руки были запятнаны, но чьё слово стоило золота — если цена была подходящей.

"Женева," — повторил Виктор, его голос стал тише, но в нём чувствовалась тревога. — "Ты знаешь, что там творится? 'Титан' усилил контроль. Их дроны повсюду, а бункеры охраняются лучше, чем банки. Если вы идёте туда, вы идёте на смерть." Кейт сжала кулаки, её ногти впились в ладони. "Мы знаем," — сказала она, её голос был полон решимости. — "Но у нас нет выбора. Нам нужен Торн. И Ксавьер. Ты можешь помочь или нет?"

Ещё одна пауза, длиннее, чем первая. Статический шум в наушнике был единственным звуком, пока Виктор обдумывал её слова. "Данные Грейсона," — наконец сказал он, его тон стал деловым. — "Я хочу копию. Полную. Имена, счета, всё. Если они настоящие, я дам вам документы — паспорта, визы, билеты. И переправлю через Атлантику. Но предупреждаю, Кейт: 'Титан' знает, что вы копаете. Если они поймают вас, я не существую. Поняла?"

Кейт кивнула, хотя он не мог её видеть. "Поняла," — сказала она, её серые глаза сверкнули в полумраке. — "Мы отправим данные через этот канал. Когда ты будешь готов?" Виктор хмыкнул, его голос стал чуть мягче, но всё ещё был полон осторожности. "Дайте мне 48 часов. Я в Праге, но у меня есть люди в Жене. Будьте готовы двигаться быстро. И, Кейт… не будьте никому доверять там. Даже мне." Связь оборвалась, экран мигнул, и зелёные линии исчезли, оставляя только чёрный фон и эхо его слов.

Кейт сняла наушник, её пальцы слегка дрожали, но лицо было спокойным. Она посмотрела на команду, их лица, покрытые шрамами и усталостью, были полны ожидания. "Виктор в деле," — сказала она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тень тревоги. — "Документы и переправа через 48 часов. Но он предупредил, что Женева — это ловушка. Нам нужно быть готовыми." Сокол сжал зажигалку, его глаза горели, как огни Балтимора. "Мы будем," — хрипло сказал он, его голос был полон решимости.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Интерфейс связи, всё ещё открытый на ноутбуке, был как окно в теневой мир, где Виктор и его волчья эмблема стали их хрупкой надеждой. "Титан" был близко, их дроны гудели в небе, но контакт с Виктором, установленный благодаря предательству Грейсона, был их первым шагом к Жене — и к правде, которая могла либо спасти их, либо погубить.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, команда готовилась к отчаянному рывку в Женеву, но их планы зависели от ресурсов, которых у них не было. Связь с Виктором, установленная Кейт, дала надежду на документы и переправу, но для сделки с Рамиресом и выживания в пути нужны были деньги, оружие и припасы. Кейн и Морган, чьи армейские навыки и знание тёмных уголков города были их козырем, вызвались на рискованную вылазку в трущобы Вашингтона — место, где закон уступал силе, а каждый шаг мог стать последним. Время поджимало: "Титан" сужал кольцо вокруг Балтимора, и их убежище могло быть обнаружено в любой момент. Под покровом ночи, под рёв далёких сирен и гудение дронов, Кейн и Морган выскользнули из подвала, их фигуры растворились в тенях, как хищники, идущие на охоту.

Кейн, широкоплечий и угрюмый, выглядел как человек, выкованный из стали. Его потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками с боеприпасами, был покрыт пятнами грязи и крови, а винтовка M4, висевшая на плече, блестела от влаги ночного воздуха. Рана на бедре, перевязанная грубым бинтом, заставляла его слегка хромать, но его тёмные глаза, острые, как лезвие, сканировали каждый угол. Лицо, покрытое щетиной и старыми шрамами, выражало холодную решимость, а в нагрудном кармане лежала старая фотография его отряда, уголки которой были загнуты от времени. На поясе висел пистолет Glock, а в ботинке — скрытый нож, готовый к бою.

Морган, шедшая рядом, была воплощением выживания. Её кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, а короткие выгоревшие волосы, прилипшие к вискам, блестели от пота. Левая рука, всё ещё в импровизированной повязке, висела вдоль тела, но правая крепко сжимала дробовик, затёртый, но надёжный. Шрам, пересекающий её подбородок, выделялся на бледной коже, а её лицо, с острыми скулами, выражало смесь раздражения и азарта. Её ботинки, покрытые грязью, бесшумно ступали по разбитому асфальту, а на поясе болтался подсумок с патронами и небольшой набор инструментов, которые она всегда носила с собой. Их движения были отточенными, как у солдат, знающих, что любой промах может стоить жизни.

Трущобы Вашингтона встретили их запахом сырости, гниющих отходов и едкого дыма от костров, разведённых в ржавых бочках. Улицы, заваленные мусором и обломками, были лабиринтом из полуразрушенных зданий, чьи окна зияли, как пустые глазницы. Неоновые вывески, мигающие красным и синим, отбрасывали призрачный свет на граффити, покрывающие стены, а далёкий рёв мотоциклов и крики местных бандитов напоминали о том, что здесь правят не законы, а сила. Кейн и Морган двигались бесшумно, их тени скользили вдоль стен, избегая патрулей "Титана" и любопытных глаз. Их цель — старый склад, принадлежавший одному из контактов Кейна, где, по слухам, хранились деньги и оружие, которые можно было "позаимствовать" за небольшую плату в виде кулаков.

Они почти достигли склада, когда из переулка вынырнула местная банда — шестеро головорезов, чьи лица были скрыты под капюшонами, а руки сжимали обрезы, ножи и металлические трубы. Их лидер, худощавый парень с татуировкой змеи на шее, ухмыльнулся, его зубы блеснули в свете фонаря. "Куда это вы, солдатики?" — процедил он, постукивая трубой по ладони. Его банда рассредоточилась, перекрывая путь к отступлению. Кейн и Морган обменялись взглядами, их лица не дрогнули, но в их глазах зажёгся знакомый огонь — адреналин, который они знали лучше, чем собственные имена.

"Уйди с дороги," — сказал Кейн, его голос был низким, почти рычащим, как у зверя, готового к прыжку. Его рука медленно легла на рукоять Glock, но он не спешил. Морган, стоя чуть позади, подняла дробовик, её палец замер у спускового крючка. "Мы не ищем проблем," — добавила она, её тон был язвительным, но в нём чувствовалась угроза. — "Но если начнёте, мы закончим."

Лидер банды рассмеялся, но его смех оборвался, когда Кейн рванулся вперёд с пугающей скоростью. Графичность стычки была короткой, но жестокой: Кейн схватил лидера за запястье, вывернул его с хрустом и ударил локтем в челюсть, отправив того в грязь. Морган, не теряя времени, выстрелила из дробовика в воздух, звук разорвал ночь, заставив бандитов замереть. Один из них, с ножом, бросился на неё, но она уклонилась, ударила прикладом в грудь, а затем ногой в колено, повалив его на асфальт. Кейн, тем временем, блокировал удар трубы второго бандита, выхватил свой нож из ботинка и приставил его к горлу нападавшего, заставив того бросить оружие. Остальные, видя, как их товарищи падают, отступили, их шаги заглохли в темноте переулка.

Всё закончилось за минуту. Кейн и Морган стояли посреди переулка, их дыхание было тяжёлым, но ровным. Лидер банды, корчась на земле, сплюнул кровь и прохрипел: "Берите, что хотите… только не добивайте." Кейн бросил на него холодный взгляд, убрал нож и кивнул Моргану. "Склад," — коротко сказал он, и они двинулись дальше, оставив бандитов зализывать раны.

Склад оказался именно таким, как описывал контакт Кейна: полуразрушенное здание с ржавыми воротами, за которыми скрывались ящики с патронами, несколько пистолетов, гранаты и пачка мятых долларов, спрятанных в жестяной коробке. Кейн и Морган быстро собрали всё, что могли унести, их рюкзаки отяжелели от добычи. "Этого хватит для Рамиреса," — сказала Морган, её голос был хриплым от адреналина, но в нём чувствовалась удовлетворённость. Кейн кивнул, его тёмные глаза сверкнули. "И для боя, если Виктор нас кинет," — добавил он, поправляя винтовку.

Они вернулись в подвал перед рассветом, их ботинки оставляли грязные следы на бетонном полу. Команда встретила их взглядами, полными ожидания. Сокол, сжимая зажигалку, кивнул, его разбитый кулак слегка расслабился. Эмили, у терминала, выдохнула, её очки блеснули в свете экрана. Кейт, листая блокнот, подняла бровь. "Без проблем?" — спросила она, её серые глаза заметили свежую царапину на руке Моргана. "Мелочь," — фыркнула Морган, сбрасывая рюкзак. — "Но теперь у нас есть, на что торговаться."

Подвал жил своей напряжённой жизнью: терминал Новы гудел, баррикады скрипели, а тени шевелились, словно предчувствуя бурю. Добыча Кейна и Моргана — деньги, оружие, припасы — стала их хрупким преимуществом в игре против "Титана". Трущобы Вашингтона, с их неоновым хаосом и жестокой справедливостью, остались позади, но команда знала, что настоящая битва ждёт их в Женеве, где Торн и Ксавьер держали ключ к их судьбе. Адреналин всё ещё пульсировал в венах Кейна и Моргана, их навыки, отточенные в войнах и предательствах, напомнили всем: они готовы драться, чтобы выжить.

В сыром подвале, где тени дрожали под тусклым мерцанием аварийных ламп, воздух был пропитан запахом плесени, ржавчины и горького предчувствия, которое сгущалось, как предгрозовая мгла. Ритмичное капание воды в углу, обычно раздражающее, теперь звучало как зловещий отсчёт, подчёркивая, что время их убежища в Балтиморе истекло. "Титан" сужал кольцо, их дроны гудели в ночном небе, а патрули рыскали по улицам, ведомые данными, которые команда не могла предугадать. Связь с Виктором, добыча Кейна и Моргана, решимость Сокола — всё это сложилось в хрупкий план: лететь в Женеву, найти Торна и Ксавьера, раскрыть тайны "Проекта Икар" и, возможно, выжить. Теперь, в последние часы перед отъездом, команда собирала вещи, их движения были отточенными, но пропитанными напряжением, как у солдат перед решающей битвой. Каждый знал: это путешествие может стать их последним.

Сокол стоял у импровизированного стола, проверяя свой боевой нож, чьё лезвие блестело в полумраке, отражая голубой свет терминала Новы. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, подчёркивая резкие черты лица. Спутанные чёрные волосы, влажные от пота, прилипли к вискам, а тёмные глаза, всё ещё горящие лихорадочной энергией, были полны решимости, смешанной с тенью страха. В здоровой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его талисман, якорь в бурлящем море его эмоций. Рюкзак у его ног был набит патронами, аптечкой и фальшивым паспортом, который Виктор передал через курьера. На обложке паспорта значилось имя "Джеймс Картер", но Сокол знал, что никакое имя не скроет его от "Титана".

Кейт, склонившаяся над своим блокнотом, укладывала распечатки и диск Грейсона в водонепроницаемый чехол. Её тёмно-зелёная куртка, покрытая пятнами грязи, скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее. Серые глаза, сузившиеся от сосредоточенности, пробегали по последним заметкам, где были записаны координаты бункера в Женеве и имена — Торн, Ксавьер, "Когти Феникса". Beretta на поясе был заряжен, а в рюкзаке лежали запасные магазины, фонарик и зашифрованный коммуникатор, настроенный на канал Виктора. Её движения были точными, но пальцы слегка дрожали, выдавая напряжение, которое она скрывала за хладнокровной маской.

Эмили Чен, сидевшая у терминала, отключала его, сохраняя последние данные на защищённый накопитель. Её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше в полумраке, а чёрные волосы, выбившиеся из хвоста, прилипли к вискам. Очки в тонкой оправе отражали свет экрана, скрывая тёмные круги под глазами, но её лицо, бледное от усталости, было полным решимости. Мультитул на поясе звякнул, когда она убирала планшет с треснувшим экраном в рюкзак, где уже лежали инструменты, запасные батареи и фальшивый ID на имя "Лиза Вонг". Её пальцы, покрытые мелкими порезами, замерли над клавиатурой, когда она бросила последний взгляд на терминал Новы — их связь с прошлым, которое они оставляли позади.

Кейн, у баррикад, проверял винтовку M4, его широкие плечи напряглись под потрёпанным тактическим жилетом, увешанным подсумками. Рана на бедре, перевязанная свежим бинтом, всё ещё кровоточила, но он не обращал на неё внимания. Лицо, покрытое щетиной и шрамами, было угрюмым, а тёмные глаза, острые, как лезвие, следили за каждым движением команды. В рюкзаке, стоявшем у его ног, лежали гранаты, патроны и пачка долларов, добытых в трущобах Вашингтона. Фальшивый паспорт на имя "Майкл Рид" был спрятан в нагрудном кармане, рядом с фотографией его отряда, которую он не смотрел, но всегда держал при себе.

Морган, сидевшая на ящике, заряжала дробовик, её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам, а шрам на подбородке выделялся на бледной коже. Кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, а левая рука, всё ещё в повязке, двигалась с осторожностью, но правая была уверенной, как у снайпера. Её рюкзак был набит патронами, аптечкой и фальшивым ID на имя "Сара Круз". Она бросила взгляд на команду, её губы искривились в горькой усмешке. "Если это наша последняя вечеринка," — сказала она, её голос был хриплым, но в нём чувствовалась искра, — "то я хочу уйти с шумом."

Графичность сцены была осязаемой: подвал, пропитанный сыростью, был как капсула, отделяющая их от мира, где "Титан" дышал им в затылок. Оружие — винтовки, пистолеты, ножи — блестело в полумраке, отражая свет ламп, а рюкзаки, набитые припасами, стояли в ряд, как солдаты перед маршем. Лица команды, покрытые шрамами и усталостью, были решительными, но в их глазах мелькали тени сомнений, страха и надежды. Сокол сжал зажигалку, его взгляд был устремлён в пустоту, где он видел Нову — её зелёные глаза, её веру в него. Кейт убрала блокнот, её пальцы задержались на его обложке, словно прощаясь с их убежищем. Эмили выключила терминал, его экран погас, оставив только тишину. Кейн поправил винтовку, его движения были механическими, но полными силы. Морган закинула дробовик на плечо, её усмешка скрывала бурю внутри.

Напряжение висело в воздухе, как дым перед взрывом. Они знали, что Женева — это не просто город, а ловушка, где их ждут Торн, Ксавьер и "Когти Феникса". Фальшивые ID, деньги, оружие — всё это было лишь инструментами в игре, где ставкой была их жизнь. Сокол шагнул к команде, его голос, хриплый, но твёрдый, разорвал тишину. "Мы идём за правдой," — сказал он, его тёмные глаза встретились с глазами каждого. — "За Нову. За нас. Если это конец, мы сделаем его незабываемым."

Кейт кивнула, её серые глаза сверкнули. "Мы готовы," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. Эмили убрала накопитель в карман, её пальцы дрожали, но взгляд был полон решимости. Кейн поднял рюкзак, его лицо было мрачным, но в нём мелькнула тень гордости. Морган усмехнулась, её дробовик блеснул в свете лампы. "Пора устроить шоу," — сказала она, и её слова, как искра, зажгли огонь в сердцах команды.

Подвал жил своей напряжённой жизнью: баррикады скрипели, тени шевелились, а далёкий гул дронов напоминал о враге, который был близко. Команда, собравшая вещи, стояла вместе, их силуэты, высеченные из тьмы, были как памятник их борьбе. Они оставляли убежище, их последний оплот, чтобы шагнуть в неизвестность, где Женева ждала их с ответами — и, возможно, с концом. Решимость, пропитанная предвкушением опасности, была их бронёй, а память о Нове — их оружием, которое они понесут через бурю.

Ночь опустилась на Вашингтон, окутывая его улицы в бархатную тьму, пронизанную холодным сиянием неоновых вывесок и редкими пятнами света от фонарей. Воздух был пропитан запахом сырого асфальта, выхлопных газов и напряжённой тишины, которая, словно натянутая струна, дрожала от далёкого гула дронов "Титана". Их команда — Сокол, Кейт, Эмили, Кейн и Морган — оставила сырое убежище в Балтиморе, их последний оплот, и теперь кралась через ночные улицы в старом, неприметном фургоне, который Морган "одолжила" у незадачливого торговца в трущобах. Фальшивые ID, деньги, оружие и решимость были их единственными союзниками в гонке со временем: они должны были выбраться из города до того, как "Титан" сомкнёт свои когти. Каждое мгновение было пропитано напряжением, как перед взрывом, и каждый шорох за окном мог стать предвестником конца.

Фургон, ржавый Dodge 90-х годов, скрипел и дребезжал, его потёртая серая краска сливалась с тенями, а треснувшее лобовое стекло отражало свет редких фонарей. Внутри пахло старой кожей, бензином и металлическим привкусом оружия, сложенного в задней части. Фары, тусклые и неровные, выхватывали из темноты куски разбитого асфальта, граффити на стенах и силуэты заброшенных зданий, чьи окна зияли, как пустые глазницы. Графичность сцены была завораживающей: фургон, крадущийся по тёмным улицам, был как призрак, скользящий между тенями, а свет его фар, дрожащий и слабый, казался единственным маяком в море опасности.

Морган сидела за рулём, её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам, а шрам на подбородке выделялся на бледной коже в тусклом свете приборной панели. Кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, когда она сжимала руль, её пальцы, всё ещё в потёртых перчатках, двигались с точностью снайпера. Левая рука, в повязке, лежала на колене, но правая была готова в любой момент выхватить дробовик, стоявший у пассажирского сиденья. Её глаза, острые и настороженные, сканировали дорогу, а губы искривились в лёгкой усмешке, скрывающей напряжение. "Если этот драндулет заглохнет," — пробормотала она, её голос был хриплым, но в нём чувствовалась искра, — "я лично пристрелю его." Фальшивый ID на имя "Сара Круз" лежал в кармане её куртки, рядом с пачкой сигарет, которую она не курила, но держала для "нервов".

Кейн, сидевший рядом, проверял винтовку M4, его широкие плечи едва помещались в тесном салоне. Потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками, был покрыт пятнами грязи, а рана на бедре, перевязанная свежим бинтом, всё ещё давала о себе знать лёгкой хромотой. Лицо, покрытое щетиной и шрамами, было мрачным, а тёмные глаза, острые, как лезвие, следили за боковыми зеркалами, где мелькали тени. В нагрудном кармане лежал фальшивый паспорт на имя "Майкл Рид" и старая фотография его отряда, которую он не доставал, но чувствовал её тяжесть. "Держи скорость," — сказал он, его голос был низким, почти рычащим. — "Дроны в двух милях к северу. Если они нас засекут, нам конец."

В задней части фургона Сокол, Кейт и Эмили сидели на жёстких скамьях, окружённые рюкзаками и ящиками с припасами. Сокол сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его талисман, якорь в бурлящем море его эмоций. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Тёмные глаза, горящие лихорадочной энергией, были прикованы к окну, где ночной город мелькал, как калейдоскоп опасности. Боевой нож на поясе блестел, а фальшивый паспорт на имя "Джеймс Картер" лежал в рюкзаке, рядом с патронами и аптечкой. Чипы в его голове, заглушённые контрсигналом Эмили, молчали, но он чувствовал их тень, готовую пробудиться.

Кейт, сидевшая напротив, держала коммуникатор, настроенный на канал Виктора. Её тёмно-зелёная куртка, покрытая пятнами грязи, скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее. Серые глаза, сузившиеся от сосредоточенности, следили за экраном коммуникатора, где мигающий сигнал подтверждал, что их связь всё ещё защищена. Beretta на поясе был заряжен, а в рюкзаке лежали распечатки, диск Грейсона и фальшивый ID на имя "Эмма Стоун". Её пальцы, покрытые мелкими царапинами, сжимали блокнот, где были записаны координаты бункера в Женеве. "Виктор сказал, точка встречи в порту через три часа," — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — "Мы должны успеть."

Эмили, прижавшаяся к стене фургона, сжимала рюкзак, где лежал защищённый накопитель с данными Новы. Её хрупкая фигура в потёртой серой толстовке казалась ещё меньше в тесноте, а чёрные волосы, выбившиеся из хвоста, прилипли к вискам. Очки в тонкой оправе отражали свет, скрывая тёмные круги под глазами, но её лицо, бледное от усталости, было полным решимости. Мультитул на поясе звякнул, когда фургон подпрыгнул на выбоине, а фальшивый ID на имя "Лиза Вонг" лежал в кармане её толстовки. "Если 'Титан' перехватит наш сигнал," — сказала она, её голос дрожал, но в нём чувствовалась упрямая сила, — "я смогу запустить помехи. Но это даст нам только пару минут."

Фургон свернул на узкую улочку, где тени зданий сливались в сплошную черноту, а свет фар выхватывал лишь куски разбитого асфальта и ржавые остовы машин. Атмосфера была пропитана стелсом и напряжением: каждый скрип подвески, каждый шорох за окном заставлял команду затаить дыхание. Морган вела фургон с хирургической точностью, объезжая патрульные посты и избегая главных дорог, где камеры "Титана" могли их засечь. Кейн, глядя в зеркало, заметил красный маячок дрона, мелькнувший в небе, и сжал винтовку. "Они близко," — сказал он, его голос был холодным, как сталь. — "Держись теней."

Сокол посмотрел в окно, его взгляд поймал отражение города — неоновые вывески, граффити, дым от костров в трущобах. Он вспомнил Нову, её зелёные глаза, её слова: "Ты сильнее их." Эта мысль была его якорем, но чипы, тлеющие в его разуме, напоминали, что время на исходе. "Мы выберемся," — хрипло сказал он, его голос разорвал тишину фургона. — "И найдём Торна." Кейт встретила его взгляд, её серые глаза сверкнули, и она кивнула, её пальцы сжали коммуникатор. "За Нову," — тихо сказала она, и эти слова, как клятва, сплотили их.

Фургон выехал на окраину, где город уступал место пустошам, а звёзды, пробивающиеся сквозь смог, были единственным светом, кроме их фар. Дроны "Титана" гудели где-то вдали, их красные маячки мелькали, как глаза хищников, но команда была невидимкой, крадущейся через ночь. Порт, где ждал Виктор, был их следующей целью, а Женева — их судьбой. Напряжение, пропитанное гонкой со временем, было их топливом, а решимость — их бронёй. Они знали, что "Титан" не остановится, но и они не собирались сдаваться.

Ночь в Вашингтоне пульсировала холодным светом неоновых вывесок и зловещим гулом дронов "Титана", чьи красные маячки, словно глаза хищников, рыскали в смоге над городом. Старый фургон команды — ржавый Dodge, крадущийся по окраинам, — был их единственным укрытием в этой гонке со временем, где каждый поворот мог стать последним. Сокол, Кейт, Эмили, Кейн и Морган, сжавшиеся в тесном салоне, чувствовали, как напряжение сгущается, пропитывая воздух запахом бензина, пота и металла их оружия. Они почти достигли порта, где их ждал Виктор, когда тьму разорвал пронзительный визг сигнала тревоги. Над фургоном завис патрульный дрон "Титана" — чёрный, угловатый, с мигающими сенсорами, — его камеры зафиксировали их, и в ту же секунду ночь взорвалась хаосом. Погоня началась, и улицы Вашингтона превратились в арену, где скорость, мастерство и удача решали всё.

Фургон ревел, его двигатель, на грани агонии, выл, когда Морган вдавила педаль газа в пол. Её короткие выгоревшие волосы прилипли к вискам, а шрам на подбородке выделялся на бледной коже в отблесках приборной панели. Кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, пока она сжимала руль, её пальцы в потёртых перчатках двигались с хирургической точностью. Левая рука, всё ещё в повязке, лежала на колене, но правая была как продолжение машины, бросая фургон в резкие повороты. Дробовик, прислонённый к пассажирскому сиденью, звякнул, когда она крутанула руль, уводя машину в узкий переулок. "Держитесь!" — рявкнула она, её голос, хриплый от адреналина, перекрыл рёв мотора. Её глаза, острые и горящие, сканировали дорогу, а губы искривились в дикой усмешке — Морган была в своей стихии, и ночь принадлежала ей.

Кейн, сидевший рядом, высунулся из окна, его винтовка M4 загрохотала, выпуская очередь по дрону. Его широкие плечи напряглись под потрёпанным тактическим жилетом, увешанным подсумками, а лицо, покрытое щетиной и шрамами, было мрачным, но сосредоточенным. Рана на бедре кровоточила, но он не обращал внимания, целясь в мигающие сенсоры дрона. "Их двое!" — крикнул он, его голос был низким, почти рычащим, когда второй дрон вынырнул из-за угла, его лазерные прицелы прочертили красные линии в темноте. Пули Кейна задели первый дрон, и тот, дымя, врезался в стену, разлетевшись огненным шаром, осветившим переулок.

Графичность погони была ошеломляющей: фургон, несущийся по тёмным улицам, оставлял за собой шлейф искр, когда его бампер цеплял мусорные баки и обломки. Свет фар, дрожащий и неровный, выхватывал из тьмы граффити на стенах, ржавые остовы машин и лица случайных бродяг, застывших в ужасе. Дроны "Титана", чёрные и стремительные, гудели над головой, их сенсоры мигали, как адские звёзды, а из их корпусов вырывались короткие очереди, пробивая асфальт в дюймах от колёс. Взрывы, когда Кейн попадал в цель, озаряли ночь, их оранжевые вспышки отражались в треснувшем лобовом стекле фургона, создавая калейдоскоп из огня и теней.

В задней части фургона Сокол, Кейт и Эмили цеплялись за скамьи, их тела бросало из стороны в сторону. Сокол сжимал зажигалку Лэнгфорда, его чёрный бронежилет скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже. Его тёмные глаза, горящие лихорадочной энергией, следили за дронами через заднее окно, а рука лежала на боевом ноже, готовом к бою. "Они вызывают подкрепление!" — крикнул он, его хриплый голос перекрыл грохот. Чипы в его голове молчали, но он чувствовал их тень, подпитываемую адреналином.

Кейт, сжимая коммуникатор, пыталась связаться с Виктором. Её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее. Серые глаза, сузившиеся от сосредоточенности, были прикованы к экрану, где сигнал дрожал, угрожая оборваться. Beretta на поясе подпрыгивал, а её пальцы, покрытые царапинами, стучали по кнопкам. "Виктор, мы под огнём!" — крикнула она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тревога. Ответа не было, только статический шум, как насмешка их врага.

Эмили, прижавшаяся к стене, держала рюкзак с накопителем Новы. Её хрупкая фигура в серой толстовке дрожала от тряски, а чёрные волосы прилипли к вискам. Очки отражали вспышки взрывов, но её лицо, бледное от усталости, было полным решимости. Она подключила планшет к портативному передатчику, её пальцы, покрытые порезами, заплясали по экрану. "Я запускаю помехи!" — крикнула она, её голос дрожал, но был полон силы. Экран мигнул, и дроны на мгновение замерли, их сенсоры замигали, потеряв цель. Это дало Моргану шанс.

Морган крутанула руль, бросив фургон в боковой занос, шины завизжали, оставляя чёрные следы на асфальте. Она направила машину под эстакаду, где тени были гуще, а ржавые балки скрывали их от сенсоров. "Держите уши!" — рявкнула она, выворачивая на заброшенный складской двор, где кучи металлолома и старых контейнеров создавали лабиринт. Дрон, восстановивший сигнал, нырнул за ними, но Морган, заметив бочку с горючим, выстрелила из дробовика через окно. Пуля попала в цель, и бочка взорвалась, огненный столб поглотил дрон, его обломки дождём посыпались на землю.

Фургон вырвался на пустынную трассу, ведущую к порту. Дроны отстали, их гул затих, но команда знала, что "Титан" не сдастся. Морган сбросила скорость, её грудь вздымалась, а усмешка стала шире. "Это было весело," — сказала она, бросив на броска. бросив на Кейна, который убрал винтку и вытер пот со лба. "Твое близко," — буркнул он, но в его глазах мелькнула тень уважения.

Сокол откинулся на скамью, его разбитый кулак расслабился, но зажигалка в руке всё ещё была сжата. "Мы почти у порога," — хрипло он, его взгляд был устремлён в ночь, где огни города уступали место тёмным водам. Кейт, наконец, поймала сигнал Виктора, его голос, хриплый и короткий, подтвердил точку встречи. Эмили убрала планшет, её пальцы дрожали, но она улыбнулась, её помехи спасли их. "За Нову," — тихо сказал Кейт, и команда кивнула, их лица, освещённые светом фар, были полны решимостью.

Ночные улицы Вашингтона остались позади, их асфальт был изранен пулями и взрывами, но фургон, несущий команду, мчался вперёд, крю, к Женеву, к правде. Адреналин всё ещё бурлил в их венах, а опасность, как тень, следовала за ними. Морган, с её мастерством за рулём, доказала, что они не добыча, а охотники, готовые сражаться до конца.

Ночь над Вашингтоном была разорвана визгом шин и грохотом выстрелов, а старый фургон команды, ржавый Dodge, мчался по трассе к порту, уходя от погони "Титана". Взрывы дронов, сбитых Кейном и Морган, ещё озаряли небо оранжевыми вспышками, но передышка оказалась мимолётной. Из тьмы, как рой разъярённых ос, вынырнули новые дроны — три чёрных, угловатых машины, их сенсоры мигали красным, а пулемёты выпускали очереди, пробивая асфальт в дюймах от колёс. Команда, пропитанная адреналином, сражалась за жизнь, но в этот момент Сокол, чьи улучшенные рефлексы были их козырем и проклятием, стал их единственной надеждой — и их величайшей угрозой. Чипы в его голове, заглушённые Эмили, начали пробуждаться, превращая бой в испытание не только против врага, но и против самого себя.

Сокол, сидевший в задней части фургона, сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный, потёртый металл с выгравированной буквой "L", его якорь в бурлящем море. Его чёрный бронежилет, покрытый пылью и пятнами крови, скрипел, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, подчёркивая резкие черты лица. Спутанные чёрные волосы прилипли к вискам, а тёмные глаза, горящие лихорадочной энергией, сузились, когда он заметил дроны через заднее окно. Боевой нож на поясе блестел, но его рука потянулась к пистолету SIG Sauer, лежавшему в кобуре. Чипы, активированные стрессом, вспыхнули в его разуме, как молнии, ускоряя восприятие: мир замедлился, звуки растянулись в низкий гул, а движения дронов стали ленивыми, почти театральными.

Графичность сцены была завораживающей, словно кадры замедленной съёмки: Сокол высунулся из бокового окна, его движения были плавными, как у хищника, а пистолет в его руке казался продолжением тела. Дроны, зависшие в воздухе, выпускали очереди, их пули, видимые в искажённом восприятии Сокола, тянули за собой огненные нити. Он выстрелил, и первая пуля, прочертив дугу, попала в сенсор дрона, заставив его закрутиться и врезаться в стену склада. Вторая пуля разнесла двигатель другого, и тот рухнул, взорвавшись в фонтане искр. Свет взрыва отразился в его глазах, превратив их в зеркала, где смешались триумф и хаос. Его рефлексы, усиленные чипами, были сверхчеловеческими, но каждый выстрел отзывался болью в висках, как будто кто-то вбивал гвозди в его череп.

Кейт, сидевшая рядом, сжимала коммуникатор, её тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее. Её серые глаза, полные тревоги, следили за Соколом, замечая, как его зрачки расширяются, а лицо искажается от боли. Beretta на поясе подпрыгивал от тряски фургона, а её пальцы, покрытые царапинами, замерли над коммуникатором. Она знала, что чипы нестабильны, и видела, как Сокол борется с ними, но бой требовал его силы. "Сокол, держись!" — крикнула она, её голос, твёрдый, но полный заботы, пробился сквозь грохот.

Морган, за рулём, бросала фургон в резкие повороты, её короткие выгоревшие волосы блестели от пота, а шрам на подбородке выделялся в свете приборной панели. "Ещё один!" — рявкнула она, заметив третий дрон, который нырнул ниже, целясь в заднее колесо. Кейн, высунувшись из переднего окна, выпустил очередь из винтовки M4, но дрон увернулся, его лазерный прицел прочертил красную линию по крыше фургона. Эмили, прижавшаяся к стене, запускала помехи с планшета, её очки отражали вспышки, а пальцы дрожали от напряжения. "Я не могу их заглушить надолго!" — крикнула она, её голос дрожал, но был полон решимости.

Сокол, всё ещё в хватке чипов, прицелился в последний дрон. Его восприятие искажалось: звуки выстрелов превратились в глухие удары, а лица команды стали размытыми, как в кривом зеркале. Он выстрелил, и дрон, дымя, рухнул, взорвавшись в воздухе, но в этот момент чипы вспыхнули сильнее, заливая его разум белым шумом. Его рука с пистолетом дрогнула, и он повернулся, его взгляд, пустой и дикий, остановился на Кейне, чья фигура в искажённом восприятии Сокола казалась угрозой. Пистолет начал подниматься, палец замер на спусковом крючке.

Кейт среагировала мгновенно. Она бросилась вперёд, её рука схватила запястье Сокола, выворачивая его с силой, которой никто от неё не ожидал. "Сокол, это мы!" — крикнула она, её серые глаза встретились с его, пробивая пелену чипов. Её голос, полный стали и тепла, был как маяк, вытаскивающий его из тьмы. Фургон подпрыгнул на выбоине, и они оба упали на пол, пистолет Сокола звякнул, ударившись о скамью. Его грудь вздымалась, пот стекал по вискам, а глаза, всё ещё расширенные, медленно прояснялись. Боль в висках отступила, но оставила за собой дрожь, как после удара током. "Кейт…" — прохрипел он, его голос был полон вины и страха.

— "Я… не хотел."

Кейт, всё ещё держа его запястье, кивнула, её лицо было суровым, но в глазах мелькнула тень облегчения. "Я знаю," — сказала она, её голос стал тише, но не потерял силы. — "Ты с нами. Оставайся с нами." Она помогла ему сесть, её рука задержалась на его плече, как напоминание, что он не один. Сокол сжал зажигалку, его разбитый кулак дрожал, но он кивнул, его взгляд, теперь ясный, был полон решимости. Чипы затихли, но их тень осталась, как предупреждение о том, что его борьба далека от завершения.

Фургон вырвался на пустынную дорогу, дроны остались позади, их обломки догорали в ночи. Морган сбросила скорость, её усмешка вернулась, но была напряжённой. "Чёрт, Сокол, ты чуть не устроил нам вечеринку," — сказала она, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Кейн, убрав винтовку, молчал, но его тёмные глаза встретились с глазами Сокола, и в них не было осуждения, только понимание. Эмили, убирая планшет, выдохнула, её очки запотели от жара боя. "Мы у порта," — сказала она, её голос был слабым, но в нём чувствовалась надежда.

Графичность момента всё ещё пульсировала: замедленные кадры рефлексов Сокола, где пули тянули огненные нити, сменились резким возвращением в реальность, где его искажённое восприятие чуть не обернулось трагедией. Вспышки взрывов, отражённые в треснувшем стекле фургона, угасли, но оставили после себя дымный шлейф, витающий над трассой. Ночной Вашингтон, с его неоновым хаосом и ржавыми тенями, отступил, уступив место тёмным водам порта, где их ждал Виктор — и их путь в Женеву.

Сокол посмотрел на Кейт, её серые глаза были якорем, удерживающим его от пропасти. "За Нову," — тихо сказал он, его голос был полон боли, но и силы. Кейт кивнула, её рука сжала его плечо. Команда, пропитанная адреналином и внутренней борьбой, мчалась вперёд, их фургон был островком в море опасности. "Титан" был близко, но Сокол, несмотря на чипы, доказал, что он всё ещё их оружие — и их брат, готовый сражаться, даже если враг живёт внутри него.

Старый фургон, их верный боевой конь, издал последний жалобный скрип, когда Морган с силой повернула ключ и заглушила двигатель. Его корпус, покрытый ржавчиной и изрешеченный пулями, выглядел как ветеран, выстоявший в десятке сражений, но теперь окончательно сдавшийся. Двери с лязгом распахнулись, и команда выбралась наружу, их дыхание вырывалось облачками пара в холодном ночном воздухе. Они только что вырвались из когтей погони "Титана", но победа далась дорого: фургон был мертв, и теперь им предстояло идти пешком через мрачные дебри заброшенной промышленной зоны — места, где ржавые остовы прошлого сливались с наступающей дикой природой.

Сокол выбрался последним, его массивная фигура в чёрном бронежилете казалась частью этой тьмы. Сквозь прорези в ткани виднелись потёртые швы, а шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, словно метка выживания. Тёмные глаза, глубокие и усталые, но горящие упрямым огнём, обшаривали окрестности. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный кусок металла с выгравированными инициалами, ставший его талисманом против шепота чипов, что всё ещё гудели в его голове, как рой потревоженных ос. Разбитый кулак болел, костяшки саднили от крови и грязи, но он стиснул зубы, загоняя боль внутрь.

Кейт стояла чуть впереди, её тёмно-зелёная куртка покрылась слоем пыли, а каштановые волосы, выбившиеся из тугого пучка, падали на лицо, скрывая тонкий шрам на шее — память о прошлом, о котором она редко говорила. Её серые глаза, острые, как сталь, скользили по команде, подмечая каждую мелочь: дрожь в руках Эмили, напряжённые плечи Кейна, горькую усмешку Морган. Она была их якорем, их компасом, и сейчас её голос, спокойный, но твёрдый, разрезал тишину: "Нужно двигаться. Оставаться здесь — значит ждать смерти."

Эмили, тонкая и хрупкая, в потёртой серой толстовке, прижимала к груди рюкзак, где лежал накопитель Новы — их надежда и проклятие. Её очки, слегка запотевшие от напряжения, отражали слабый свет далёких фонарей, а бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, выражало смесь страха и решимости. Пальцы, покрытые мелкими царапинами, нервно теребили лямку рюкзака, но она молчала, сосредоточившись на задаче: найти способ выжить с тем, что у них осталось.

Кейн, широкоплечий и молчаливый, поправил винтовку M4, висящую на плече. Его тактический жилет, потрёпанный и увешанный подсумками, скрипел при каждом движении, а тёмные глаза, холодные и внимательные, шарили по теням. Кровь сочилась из раны на бедре, пропитывая штанину, но он не обращал внимания — боль была для него старым знакомым, а защита команды — единственным, что имело значение.

Морган, с её выгоревшими короткими волосами и шрамом на подбородке, бросила прощальный взгляд на фургон. Её губы искривились в горькой усмешке, и она хлопнула ладонью по изрешеченному капоту: "Прощай, старина. Ты был чертовски хорош." Кожаная куртка, усеянная заплатками, скрипела, когда она закинула рюкзак на плечо, а дробовик в её руках выглядел продолжением её самой — потёртый, но смертоносный.

Перед ними раскинулась заброшенная промышленная зона — лабиринт ржавых конструкций, разбитых окон и теней, что казались живыми. Воздух был пропитан запахом масла, гниения и металла, а звуки — скрип ржавых балок, шорох листьев, далёкий треск старых механизмов — сливались в зловещую мелодию забытого мира. Свет фонарей, едва пробивающийся сквозь густой туман, отбрасывал длинные тени, которые тянулись к команде, словно когти.

Сокол шагнул вперёд, его тяжёлые ботинки хрустели по битому стеклу. "Двигаемся тихо," — прохрипел он, голос был усталым, но в нём звенела сталь. "Титан близко." Его взгляд скользнул по ржавым балкам и тёмным провалам окон, выискивая угрозу. Кейт кивнула, её серые глаза встретились с его: "Нужно укрытие до утра. Эмили, сможешь просканировать местность?"

Эмили вытащила планшет, её пальцы заплясали по экрану. "Попробую," — голос дрожал, но в нём была решимость. Кейн и Морган двинулись впереди, их шаги были бесшумны, как у теней. Они скользили вдоль ржавых стен, сливаясь с окружающей тьмой, оружие наготове. Внезапно из темноты донёсся шорох, и Кейн замер, винтовка взлетела вверх, нацелившись в тень. Но это был лишь ветер, гоняющий клочки бумаги, и он выдохнул, опустив ствол.

Эмили вдруг остановилась, её планшет пискнул. "Сигнал," — прошептала она, глаза расширились. "Патруль 'Титана', полмили к востоку." Команда застыла, сердца заколотились, но Сокол сжал зажигалку и кивнул: "Обойдём через завод." Они свернули, углубляясь в хаос ржавых труб и разбитых машин. Тени шептались вокруг, а свет фонарей выхватывал из мрака обрывки прошлого — старые вывески, покосившиеся краны, кучи металлолома.

Морган резко остановилась, подняв руку. В разбитом окне мелькнула тень, и она вскинула дробовик, но это оказался лишь кот — тощий, с горящими глазами. Он метнулся в темноту, и Морган усмехнулась: "Чёртовы кошки." Сокол, шедший сзади, сжал зажигалку сильнее — чипы в голове зашептались громче, их сигнал пробивался сквозь усталость. Кейт заметила его дрожь и коснулась его плеча: "Ты с нами." Её голос был тихим, но тёплым, и он кивнул, прогоняя тьму внутри.

Они вошли в старый завод — массивные ворота скрипели, а внутри пахло маслом и ржавчиной. Свет фонариков выхватывал ржавые станки и забытые инструменты. Эмили просканировала местность: "Чисто. Можем переждать." Кейн и Морган встали у входа, их взгляды резали тьму. Кейт открыла блокнот с координатами Женевы: "Мы близко." Сокол, прислонившись к стене, прошептал: "За Нову." Команда кивнула — их лица, освещённые слабым светом, были полны решимости.

Ночь опустилась на заброшенный склад у реки тяжёлым, сырым покрывалом. Туман, густой и липкий, стелился над чёрной водой, словно дыхание призраков, а холодный ветер доносил запах ржавчины и гниющих досок. Команда пробиралась к точке встречи, их ботинки мягко утопали в раскисшей земле, заглушая шаги, а пар от дыхания растворялся в белёсой мгле. За спиной остались ржавые остовы промышленной зоны — скелеты прошлого, чьи разбитые окна зияли, как пустые глазницы. Здесь же, у реки, царила иная тишина: её нарушали только ленивый плеск волн о старые причалы да редкий скрип прогнивших балок. Склад, обшарпанный и покрытый мхом, вырисовывался в тумане, будто последний рубеж перед пропастью. Виктор указал это место как их спасение, но в воздухе витало предчувствие: цена свободы будет неподъёмной.

Сокол возглавлял группу, его широкие плечи в чёрном бронежилете казались монолитом в полумраке. Шрам над левой бровью, глубокий и рваный, выделялся на суровом лице, а тёмные глаза, подёрнутые усталостью, цепко осматривали каждый угол. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый кусок стали с выгравированным ястребом, ставший его якорем в этом хаосе. Пальцы, всё ещё ноющие после недавней драки, стискивали металл так, что костяшки побелели. Чипы в голове гудели, их сигналы — как назойливый шёпот в висках, — но он отмахнулся от них, сосредоточившись на цели.

Рядом шагала Кейт, её тёмно-зелёная куртка сливалась с тенями, а каштановые волосы, выбившиеся из неряшливого пучка, слегка дрожали на ветру. Её серые глаза, холодные и острые, как лезвие, следили за каждым шорохом, а правая рука лежала на рукояти Beretta M9, заткнутой за пояс. Пистолет, видавший виды, поблёскивал в тусклом свете, его чёрная отделка была исцарапана, но надёжна. Кейт была их голосом разума, её спокойствие — как стальной трос, удерживающий команду от срыва.

Эмили, тонкая и бледная, держалась позади, прижимая к груди потёртый рюкзак. Очки в тонкой оправе запотели от сырости, но за стёклами горел слабый, но упрямый огонёк надежды. Её пальцы нервно теребили лямки, выдавая напряжение. У входа в склад застыли Кейн и Морган — тёмные силуэты, высеченные из мрака. Кейн, с винтовкой M4 наперевес, стоял неподвижно, его взгляд шарил по теням, а коротко стриженные волосы блестели от влаги. Морган, с дробовиком Mossberg 500 в руках, прислонилась к косяку, её острая усмешка резала тишину. Оружие, с потёртой деревянной рукоятью, лежало у неё на плече, готовое к делу.

Из глубины склада, где свет одинокой лампы выхватывал куски облупившейся краски, выступил перевозчик. Высокий, жилистый, он двигался с хищной грацией, будто тень пантеры. Капюшон чёрной куртки скрывал половину лица, но острые скулы и глубокие тени под глазами выдавали человека, видавшего слишком много. Левая рука — кибернетическая, отлитая из стали и проводов, — поблёскивала в свете, её пальцы тихо щёлкали, как затвор. Правая, живая, была испещрена татуировками — змеи и черепа вились до самого рукава. На бедре висела кобура с Glock 17, чей матовый ствол выглядывал из-под края куртки. Он остановился в трёх шагах, его взгляд — холодный, как речная вода, — скользнул по команде, оценивая их, словно товар на весах.

"Вы опоздали," — его голос, низкий и с еле уловимым акцентом, резанул воздух. "Виктор обещал, что вы будете раньше." Кибер-рука дрогнула, и свет лампы отразился от её пластин, бросив зловещий блик на стены.

Кейт шагнула вперёд, её тон был ровным, но в нём звенела сталь: "Мы здесь. Нам нужен порт Балтимора. Виктор сказал, ты нас доставишь." Она не отводила глаз от его лица, пытаясь разгадать тень под капюшоном, но оно оставалось непроницаемым.

Перевозчик хмыкнул, его губы искривились в кривой усмешке. "Доставлю. Но цена высока. 'Титан' рыщет повсюду, а я не рискую ради чужих надежд." Его взгляд упёрся в Сокола, будто он чуял его внутренний разлад. "Что у вас есть?"

Сокол сжал зажигалку так, что металл впился в кожу. "Данные," — прохрипел он, его голос был грубым, но твёрдым. "Инфа о 'Когтях Феникса', Торне, Ксавьере. Это дороже любых денег." Он кивнул Кейт, и та вытащила из рюкзака пачку мятых долларов — их кровью добытый трофей из вашингтонских трущоб. Банкноты, потрёпанные и грязные, шуршали в её руках.

Перевозчик скосил взгляд на деньги, его бровь чуть дрогнула. "Деньги — неплохо," — протянул он, смягчив тон. "Но данные… это другое. Виктор говорил, вы копнули глубоко." Он вытянул кибер-руку, стальные пальцы щёлкнули. "Покажи."

Эмили, дрожа, вытащила из рюкзака накопитель Новы — чёрный прямоугольник с потёртым логотипом. Кейт взяла его, подключила к планшету и вывела на экран обрывки данных: схемы, списки, отчёты. Перевозчик склонился ближе, его глаза сузились, а кибер-рука замерла. "Это… дорого стоит," — выдохнул он, в голосе мелькнула жадность. "На чёрном рынке за такое миллионы дадут. Или власть над нужными людьми."

Кейт убрала планшет, её тон стал ледяным: "Это наше. Ты получишь копию, как договаривались с Виктором. Взамен — переправа и документы." Она взглянула на Сокола, тот кивнул, его кулак сжался сильнее.

Перевозчик выпрямился, усмешка вернулась. "Идёт," — бросил он деловито. "Но учтите: 'Титан' ужесточил хватку. Попадётесь — я чист. И моя цена — не только деньги." Он указал кибер-рукой на пачку долларов. "Это задаток. Остальное — в порту."

Морган хмыкнула, её усмешка стала колкой. "Любишь выгоду, да?" — бросила она, скрестив руки. Перевозчик метнул на неё взгляд, его глаза потемнели. "В этом мире выживают только те, кто считает," — отрезал он. "Особенно под носом у 'Титана'."

Сокол шагнул ближе, его взгляд полыхнул. "Мы в деле," — прорычал он. "Но предашь — найду." Угроза повисла в воздухе, тяжёлая, как свинец. Перевозчик кивнул, усмешка исчезла. "Я держу слово, если платят. Пошли. Время уходит."

Они двинулись за ним через склад, шаги гулко отдавались от бетонных стен. У причала, под ветхим брезентом, ждал катер — старый, но крепкий, с облупившейся синей краской.

Перевозчик откинул покров одним движением кибер-руки и прыгнул на борт, запуская двигатель. Команда забралась следом: рюкзаки звякнули, Морган плюхнулась у борта с дробовиком на коленях, Кейн занял позицию у руля, винтовка наготове.

Двигатель взревел, разорвав тишину, и катер рванул вперёд, рассекая туман. "Держитесь крепче," — бросил перевозчик, его голос резал ветер. "Река не прощает слабаков." Склад растворился в дымке, его тени провожали их, как призраки. Впереди ждал порт Балтимора — и, возможно, их последняя надежда.

Ночь в порту Балтимора окутывала всё вокруг плотным, почти осязаемым мраком, словно кто-то разлил чернила по небу и земле. Лишь редкие пятна света от тусклых dock-ламп и холодное мерцание патрульных дронов "Титана" нарушали эту тьму. Воздух был тяжёлым, пропитанным солёным привкусом залива, ржавчиной и слабым запахом гниющей древесины, доносящимся от старых причалов. Команда двигалась бесшумно, их фигуры растворялись в тенях, шаги заглушались скрипом ржавых кранов и ритмичным плеском волн о бетонные сваи. Порт казался бесконечным лабиринтом: контейнеры громоздились ввысь, словно гигантские стальные блоки, а краны тянули свои длинные, костлявые руки к небу. Где-то вдали вырисовывалась громада их цели — старого грузового корабля "Железный Кракен", чья ржавая обшивка тускло поблёскивала в отсветах фонарей. Но путь к нему был усеян опасностями: "Титан" не дремал, его дроны и солдаты рыскали по порту, словно хищники, почуявшие добычу.

Впереди шёл Сокол, его массивная фигура в чёрном бронежилете казалась частью окружающей тьмы. Кибернетический глаз, тускло светящийся синим, сканировал окрестности, выхватывая тепловые сигнатуры патрулей. Его движения были плавными, но напряжёнными, как у зверя, готового к прыжку. Под этой внешней уверенностью скрывалась тревога: чипы в его голове, временно подавленные Эмили, всё ещё шептались, угрожая вспыхнуть в любой момент. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый металлический талисман с выгравированным ястребом, его якорь в хаосе собственного разума. Пальцы, всё ещё саднящие от недавних ран, Впивались в металл так, что на коже оставались красные следы. Тёмные глаза, подёрнутые усталостью, шарили по теням, не упуская ни малейшего движения.

За ним следовала Кейт, её рука лежала на плече Сокола — молчаливая поддержка, связь, которая держала его в настоящем. Тёмно-зелёная куртка сливалась с мраком, а каштановые волосы, выбившиеся из тугого пучка, развевались на ветру. Серые глаза, острые, как лезвие, следили за каждым шорохом, а правая рука покоилась на рукояти Beretta M9, небрежно заткнутой за пояс. Она была мозгом команды, стратегом, чей ум работал как часовой механизм, просчитывая каждый шаг. "Держись теней," — шепнула она, её голос был тихим, но резким, прорезающим гул порта.

Эмили шла чуть позади, сгорбившись над планшетом. Её пальцы, тонкие и быстрые, летали по экрану, взламывая систему безопасности порта. Очки в тонкой оправе отражали слабый свет дисплея, а бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым от концентрации. Она была их ключом к невидимым дверям, техником, чьи навыки открывали путь там, где сила была бессильна. "Камеры отключены на пять минут," — прошептала она, её голос дрожал от напряжения. "Дроны ходят по расписанию — у нас окно в тридцать секунд."

Кейн двигался сбоку, его шаги были бесшумными, как у призрака. Винтовка M4 висела на плече, а в руке он держал пистолет с глушителем, готовый к бою. Его тёмные глаза шарили по контейнерам, выискивая угрозу, а лицо оставалось непроницаемым, как маска. Он был тенью команды, их silent killer, чья сила проявлялась в мгновенных, точных ударах.

Замыкала группу Морган, шагавшая с лёгкой, почти насмешливой уверенностью. Дробовик Mossberg 500 покоился на её плече, а острая усмешка играла на губах. Её взгляд, холодный и проницательный, резал тьму, как лазер. Она была снайпером, их глазами на высоте, готовой прикрыть команду издалека.

Порт был хаотичным нагромождением стальных контейнеров, сложенных в высокие штабеля, которые создавали узкие проходы и тупики. Их ржавые бока, покрытые облупившейся краской, холодили ладони, когда команда прижималась к ним, уходя от света. Краны, словно скелеты давно умерших гигантов, поскрипывали на ветру, их тросы слегка покачивались, добавляя в атмосферу зловещий ритм. "Железный Кракен" возвышался у дальнего причала — ржавый исполин с потрёпанной обшивкой, чьё название едва читалось под слоями грязи и коррозии. Его палуба была усеяна старыми бочками и мотками канатов, а из открытых трюмов доносился слабый гул работающих механизмов.

Внезапно над головой загудел дрон "Титана", его прожектор прочертил яркую полосу по земле, осветив ржавый угол контейнера в паре метров от команды. Все замерли, прижавшись к холодному металлу. Сокол стиснул зубы, его кибер-глаз замерцал, просчитывая траекторию машины. Кейт сжала его плечо сильнее, её дыхание оставалось ровным, но в груди колотилось сердце. Эмили, не отрывая глаз от планшета, послала вспышку помех через систему — дрон дрогнул, его прожектор мигнул, и он улетел в сторону, оставив за собой лишь гул моторов.

Команда двинулась дальше, но напряжение только росло. Из-за угла вынырнул патрульный — солдат "Титана" в чёрной броне, его фонарь разрезал тьму, как нож. Кейн среагировал мгновенно: скользнул за спину врага, его нож сверкнул в воздухе, и страж беззвучно рухнул на землю. Команда быстро затащила тело в тень, их сердца бились в унисон, а взгляды метались по сторонам, ожидая тревоги.

Наконец, они достигли "Железного Кракена". Трап был опущен, но у его подножия стояли два солдата "Титана", их автоматы поблёскивали в свете фонарей. Морган прицелилась, её палец замер на спусковом крючке дробовика, глаза сузились. Сокол и Кейн приготовились к рывку, мышцы напряглись, как пружины. Но Кейт подняла руку, останавливая их. Она вытащила дымовую гранату из кармана, подкатила её к стражам — раздался тихий хлопок, и густой серый дым окутал площадку. Воспользовавшись замешательством, команда метнулась на борт, их шаги заглушались шипением гранаты.

Внутри "Железный Кракен" оказался лабиринтом узких коридоров и просторных трюмов, пропитанных запахом машинного масла и солёной воды. Стены были покрыты потёками ржавчины, а пол слегка вибрировал от работы двигателей где-то в глубине. Команда пробралась в укромный угол в одном из нижних отсеков, окружённый ящиками и старыми трубами. Когда корабль дрогнул и начал медленно отходить от причала, они позволили себе выдохнуть. Усталость навалилась на плечи, но глаза оставались настороженными. Они знали: это лишь передышка. "Титан" ждёт их в Европе, и настоящая битва ещё впереди.

Ржавый грузовой корабль "Железный Кракен" тяжело раскачивался на волнах, его стальной корпус скрипел и стонал, словно старый зверь, разбуженный после долгого сна.

Трюмы, пропитанные запахом машинного масла, соли и сырости, гудели от работы двигателей, а узкие коридоры, покрытые потёками ржавчины, едва освещались тусклыми лампами, качавшимися на цепях. Команда, укрывшаяся в одном из нижних отсеков среди ящиков и старых канатов, наконец позволила себе перевести дух. Порт Балтимора остался позади, его огни растворились в ночной мгле, а патрули "Титана" — по крайней мере, на время — потеряли их след. Но затишье было обманчивым: долгий путь в Европу только начинался, и каждый из них чувствовал, как неопределённость, словно холодный морской ветер, пробирается под кожу. Их ждал капитан корабля — Лукас, контакт Рамиреса, человек, от которого зависела их судьба.

Команда поднялась по узкой металлической лестнице, их шаги отдавались гулким эхом в стальных недрах корабля. Воздух становился свежее, пропитанный солью и йодом, а далёкий шум волн обещал близость палубы. Сокол шёл первым, его чёрный бронежилет, потёртый и покрытый пятнами соли, скрипел при каждом движении. Шрам, пересекающий левую бровь, выделялся на бледной коже, а тёмные глаза, подёрнутые усталостью, настороженно осматривали коридор. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — холодный металлический талисман с выгравированным ястребом, его якорь в бурлящем море сомнений. Чипы в голове молчали, но их тень, как затаившийся хищник, ждала момента, чтобы напомнить о себе.

Кейт следовала за ним, её тёмно-зелёная куртка была влажной от морской сырости, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, прилипли к вискам. Серые глаза, острые и внимательные, ловили каждую мелочь: трещины в стенах, тени за углом, напряжённые плечи Сокола. Beretta M9, заткнутая за пояс, слегка поблёскивала, её потёртая рукоять была знакома её руке, как старый друг. Она была их компасом, и сейчас её спокойствие, как стальной трос, удерживало команду от хаоса.

Эмили, сгорбившись над рюкзаком, прижимала к груди планшет, её очки в тонкой оправе запотели от сырости. Бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, выражало смесь усталости и решимости. Её пальцы, покрытые мелкими царапинами, нервно теребили лямку рюкзака, где лежал накопитель Новы — их ключ к правде. Она была их связующей нитью с цифровым миром, и сейчас её мысли были заняты тем, как защитить данные от "Титана".

Кейн шагал молча, его винтовка M4 висела на плече, а тёмные глаза шарили по коридору, выискивая угрозу. Потрёпанный тактический жилет, увешанный подсумками, скрипел, а рана на бедре, всё ещё кровоточащая, заставляла его слегка хромать. Он был их щитом, готовым принять удар первым.

Морган замыкала шествие, её дробовик Mossberg 500 покоился на плече, а короткие выгоревшие волосы блестели от морской влаги. Шрам на подбородке выделялся на бледной коже, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала усталость. Она была их огнём, готовой вспыхнуть в любой момент.

На палубе их встретил капитан Лукас — старый морской волк, чья фигура, казалось, была высечена из того же ржавого железа, что и корабль. Высокий, с сутулой спиной и широкими плечами, он стоял у штурвала, его потрёпанная капитанская фуражка сидела набекрень. Лицо, изрытое глубокими морщинами, напоминало старую карту, а седая борода, спутанная и жёсткая, была пропитана солью. Его глаза, выцветшие, как морская пена, были цепкими, словно он видел сквозь туман и ложь. На нём был потёртый синий бушлат, усеянный заплатками, а на поясе висел старый револьвер Smith & Wesson, чья рукоять была обмотана кожаным шнуром. В правой руке он сжимал трубку, из которой поднимались тонкие струйки дыма, смешиваясь с морским воздухом.

"Рамирес сказал, вы — его люди," — прогундосил Лукас, его голос был низким, как рокот волн, и чуть хриплым от десятилетий, проведённых в море. Он не повернулся, продолжая смотреть на горизонт, где чёрное небо сливалось с водой. "Я не спрашиваю, кто вы и что натворили. Моя работа — доставить вас в Лиссабон. Но учтите: море не любит слабаков, а я — предателей."

Сокол шагнул вперёд, его взгляд встретился с глазами Лукаса. "Мы не слабые," — хрипло сказал он, его кулак сжал зажигалку. "И держим слово. Как и ты." Угроза в его голосе была едва уловимой, но Лукас уловил её, и уголок его рта дрогнул в намёке на улыбку.

"Хорошо," — буркнул капитан, выпуская клуб дыма. "Каюта внизу, вторая слева. Еда скудная, но хватит. Не лезьте в трюмы и не задавайте вопросов. Мои люди знают своё дело." Он махнул рукой, указывая на люк, ведущий в недра корабля.

Палуба "Железного Кракена" была широкой, но загромождённой: старые бочки, мотки канатов и ржавые цепи создавали хаотичный пейзаж, освещённый редкими фонарями. Корпус корабля, покрытый потёками ржавчины, скрипел под напором волн, а мачты, давно лишившиеся парусов, покачивались, как скелеты. Море вокруг было чёрным, как смола, лишь редкие белые гребни волн вспыхивали в лунном свете. Туман, поднимавшийся с воды, стелился низко, окутывая корабль призрачной дымкой, а далёкий крик чаек добавлял в атмосферу тоскливую ноту.

Каюта, куда их привёл матрос — молчаливый парень с татуировкой якоря на шее, — была тесной и сырой. Четыре койки, прибитые к стенам, скрипели при каждом движении, а маленький стол в углу был покрыт пятнами от пролитого кофе. Единственное окно, мутное от соли, пропускало слабый свет, отбрасывая на стены дрожащие тени. Воздух пах ржавчиной, сыростью и чем-то едким, возможно, старым табаком. На стене висела потрёпанная карта Атлантики, её края пожелтели, а линии маршрутов были едва различимы.

Команда расположилась в каюте, их рюкзаки и оружие заняли почти всё свободное

пространство. Кейн занялся чисткой винтовки, его движения были механическими, но точными, а тёмные глаза время от времени поднимались к двери, словно он ждал незваных гостей. Морган плюхнулась на койку, закинув ноги на стол, и принялась точить нож, её усмешка скрывала усталость. "Этот Лукас," — хмыкнула она, не отрываясь от лезвия, — "похож на человека, который продал бы нас за бочонок рома. Но, чёрт, мне он нравится."

Эмили сидела у стола, подключив планшет к портативной батарее. Её пальцы летали по экрану, проверяя целостность данных Новы. "Если 'Титан' перехватит наш сигнал…" — начала она, но замолчала, её голос дрожал. Кейт коснулась её плеча, её серые глаза были полны уверенности. "Не перехватит," — твёрдо сказала она. "Ты сделала всё, что могла."

Сокол стоял у окна, глядя на море. Его отражение в мутном стекле было размытым, как его собственные мысли. Чипы молчали, но он чувствовал их, как тень, готовую вспыхнуть. Он вспомнил Нову — её зелёные глаза, её веру в него. "Мы доберёмся до Женевы," — тихо сказал он, его голос был хриплым, но полным решимости. Кейт подошла ближе, её рука легла на его плечо. "За Нову," — шепнула она, и её слова, как клятва, сплотили их.

Корабль уходил всё дальше в море, его нос резал волны, оставляя за собой пенный шлейф. Луна, пробивающаяся сквозь тучи, отражалась в воде, создавая серебристую дорожку, которая вела в никуда. На палубе Лукас стоял у штурвала, его трубка тлела, а взгляд был прикован к горизонту. Его бушлат развевался на ветру, а револьвер на поясе слегка звякнул, когда корабль качнуло. Он знал, что везёт не просто груз, а людей, за которыми охотится "Титан". Но море было его домом, а слово — его законом.

В каюте команда готовилась к долгому пути. Их лица, освещённые тусклым светом лампы, были полны усталости, но не сломлены. Они знали, что Лиссабон — лишь первый шаг, а Женева, Торн и Ксавьер ждут их впереди. Неопределённость висела в воздухе, но затишье дало им шанс собраться с силами. "Железный Кракен" нёс их через тьму, и каждый скрип его корпуса напоминал: время на их стороне, но оно не вечно.

"Железный Кракен" рассекал Атлантику, его ржавый корпус скрипел под напором волн, словно старый воин, несущий шрамы бесчисленных битв. Море вокруг было бескрайним, его тёмно-синяя гладь то и дело вспыхивала серебром под лучами солнца, а иногда хмурилась, покрываясь пенистыми гребнями, когда ветер поднимал штормовые аккорды. Дни на корабле тянулись медленно, их ритм задавали плеск волн, скрип палубы и редкие окрики команды Лукаса. Для Сокола, Кейт, Эмили, Кейна и Морган это было затишье — хрупкое, как тонкий лёд, готовое треснуть под тяжестью их миссии. Они восстанавливали силы, но каждый знал: впереди их ждёт буря, и не только морская. Эмили погрузилась в данные Новы, выискивая следы Торна и таинственного "Проекта Икар", а Сокол, сражаясь с чипами в своей голове, тренировался, чтобы вернуть контроль над собой. В этом временном убежище, среди солёного ветра и ржавых стен, команда готовилась к неизбежному.

Солнце клонилось к закату, окрашивая море в багровые и золотые тона, а небо — в глубокий индиго, где первые звёзды робко прокалывали сумрак. На палубе, усеянной ржавыми цепями и старыми бочками, Сокол отрабатывал удары. Его чёрный бронежилет лежал в стороне, и потная майка липла к мускулистой спине, подчёркивая шрамы, что пересекали его кожу, как карту былых сражений. Шрам над левой бровью, рваный и глубокий, выделялся на загорелом лице, а тёмные глаза, горящие лихорадочной решимостью, были прикованы к воображаемому противнику. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с выгравированным ястребом, его якорь в борьбе с чипами, что шептались в висках, как змеи.

Сокол двигался стремительно, его кулаки рассекали воздух, каждый удар был точным, но напряжённым, словно он сражался не только с тенью, но и с самим собой. Чипы, подавленные Эмили, всё ещё пульсировали, их сигналы вспыхивали в голове, как искры, грозящие разжечь пожар. В какой-то момент его движения замедлились, он стиснул зубы, а лицо исказилось от боли. "Контролируй," — прорычал он себе под нос, сжимая зажигалку так, что металл впился в ладонь. Он вспомнил Нову — её зелёные глаза, её слова: "Ты сильнее их." Эта мысль была его щитом, но каждый раз, когда чипы оживали, он чувствовал, как тонет в их тени.

Кейт наблюдала за ним с края палубы, прислонившись к ржавому поручню. Её тёмно-зелёная куртка была расстёгнута, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, развевались на ветру. Серые глаза, острые и внимательные, следили за каждым движением Сокола, подмечая его борьбу. Beretta M9, заткнутая за пояс, слегка поблёскивала в закатном свете, её потёртая рукоять была знакома её руке, как старый друг. Она знала, что Сокол на грани, но её голос, когда она заговорила, был твёрдым: "Ты справляешься. Не давай им победить." Сокол остановился, его грудь вздымалась, пот стекал по вискам. Он встретил её взгляд, кивнул, и в его глазах мелькнула искра благодарности.

В тесной каюте, где запах сырости смешивался с едким ароматом старого табака, Эмили сидела за шатким столом, окружённая проводами и батареями. Её планшет, подключённый к накопителю Новы, излучал слабое голубое сияние, отражавшееся в её очках. Бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым, а тонкие пальцы, покрытые мелкими царапинами, летали по экрану, выуживая обрывки данных. Её потёртая серая толстовка была забрызгана пятнами соли, а рюкзак, где лежал мультитул и запасные батареи, стоял у ног. Она была их цифровым проводником, и сейчас её разум, острый, как лазер, пробирался через лабиринт зашифрованных файлов.

Данные Новы были хаотичными: отчёты, чертежи, списки имен, перехваченные сообщения. Эмили сосредоточилась на "Проекте Икар" — кодовом названии, которое всплывало в связи с Торном и Ксавьером. Один из файлов содержал схему устройства, напоминающего чипы Сокола, но с пометкой "усовершенствованная нейронная сеть". Другой упоминал "испытания в Женеве" и "потенциал контроля". Эмили стиснула губы, её сердце заколотилось. "Это не просто оружие," — прошептала она, её голос дрожал от смеси страха и возбуждения. "Это… нечто большее." Она сделала заметку, сохранила файл и продолжила копать, её пальцы дрожали от усталости, но останавливаться она не могла.

Кейн сидел на койке напротив, чистя винтовку M4. Его тактический жилет, увешанный подсумками, лежал рядом, а рана на бедре, уже начавшая заживать, всё ещё давала о себе знать лёгкой хромотой. Тёмные глаза, холодные и внимательные, мельком взглянули на Эмили. "Нашла что-то?" — буркнул он, его голос был низким, как рокот волн. Эмили кивнула, не отрываясь от экрана. "Торн… он ключ. Но 'Икар' — это что-то, чего даже Нова боялась." Кейн хмыкнул, возвращаясь к винтовке, но его взгляд стал тяжелее.

Морган стояла у борта, её дробовик Mossberg 500 покоился на плече, а короткие выгоревшие волосы развевались на ветру. Шрам на подбородке выделялся в закатном свете, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала тень усталости. Она смотрела на море, её взгляд был прикован к горизонту, где небо и вода сливались в одну бесконечную линию. Рядом, у штурвала, стоял Лукас, его седая борода шевелилась на ветру, а потёртый бушлат скрипел при каждом движении. Трубка в его руке тлела, выпуская тонкие струйки дыма, а револьвер Smith & Wesson на поясе слегка звякнул, когда корабль качнуло.

"Ты не похожа на тех, кто бежит," — прогундосил Лукас, не глядя на неё. Его голос был хриплым, как скрип палубы. Морган хмыкнула, её усмешка стала шире. "Мы не бежим," — ответила она, её тон был колким, но в нём чувствовалась сталь. "Мы идём за правдой." Лукас кивнул, его выцветшие глаза мельком взглянули на неё. "Правда — тяжёлый груз," — буркнул он. "Надеюсь, вы готовы его нести." Морган не ответила, но её пальцы сжали рукоять дробовика, а взгляд стал твёрже.

Морской пейзаж был завораживающим: бескрайняя гладь Атлантики, то спокойная, как зеркало, то бушующая, с пенистыми гребнями, что бились о борт. Закатное солнце отражалось в воде, создавая огненную дорожку, ведущую к горизонту, а чайки, кружащие над кораблём, кричали, как предвестники грядущей бури. Палуба "Железного Кракена" была покрыта потёками соли и ржавчины, её доски скрипели под ногами, а старые канаты, свисающие с мачт, покачивались на ветру. Трюмы гудели, их гул сливался с ритмом волн, создавая ощущение, что корабль живой, дышащий, несущий их сквозь неизвестность.

В каюте, где команда нашла временное убежище, свет тусклой лампы отбрасывал дрожащие тени на стены, покрытые облупившейся краской. Карта Атлантики, висящая над столом, пожелтела от времени, её края трепались, как паруса в шторм. Запах соли, сырости и машинного масла пропитал всё вокруг, а скрип коек и лязг металла напоминали, что они на борту старого зверя, который, несмотря на возраст, всё ещё держится.

Кейт вошла в каюту, её взгляд остановился на Эмили. "Что-то нашла?" — спросила она, садясь рядом. Эмили кивнула, её голос был тихим, но полным решимости: "Икар" — это не просто чипы. Это контроль. Над разумом, над волей. Торн хочет не просто выиграть — он хочет править." Кейт сжала блокнот с координатами Женевы, её пальцы стиснули его.

"Тогда мы остановим его," — сказал она, её серый голос был полным сталью. "За Нову."

Сокол вошёл следом, его майка была промокшей от пота, а зажигалка всё ещё лежала в руке. Он посмотрел на команду, их лица — усталые, но не сломленные. "Мы будем готовы," — хрипло сказал он, его голос был полон силы. Кейн кивнул, его винтовка лежала на полу рядом. Морган, вернувшись с палубы, бросила взгляд: на плечоник. "Чёрт, если море — это наш единственный покой," — сказал она с улыбкой, — "то я готова к буше." Команда улыбнулась — их улыбка была слабой, но искренней.

Они были в море, в море, открывая путь к новым горизонтам. Атмосфера относительного спокойствия давала им шанс переосмыслить, подготовиться, но каждый знал: "Титан" не дремлет, и их бой — впереди. Эмили копалась в данных, Сокол боролся с чипами, а корабль нёс их дальше, в сердце бури, где правда ждала их — или их конец.

Атлантика раскинулась вокруг "Железного Кракена" бескрайним полотном, её тёмно-синие волны переливались под серым небом, а ветер, солёный и резкий, хлестал по ржавому корпусу корабля. Дни в море, пропитанные относительным затишьем, внезапно взорвались хаосом, когда из-за горизонта, словно хищник, почуявший добычу, вынырнул патрульный катер "Титана". Его чёрный корпус, гладкий и угловатый, резал волны с пугающей скоростью, а красные сенсоры на носу мигали, как глаза демона. Команда, ещё не оправившаяся от напряжения долгого пути, оказалась в эпицентре яростного морского боя — схватки, где их оружие, переданное Рамиресом, и воля к жизни стали единственным щитом против смерти. "Железный Кракен" дрожал под ударами, его палуба превратилась в арену, а море — в поле битвы, где каждый взрыв был вызовом судьбе.

Раннее утро, с серым небом и низкими тучами, предвещало шторм. На палубе "Железного Кракена" царила тишина, нарушаемая лишь скрипом канатов и далёким криком чаек. Сокол стоял у борта, его чёрный бронежилет был покрыт пятнами соли, а шрам над левой бровью выделялся на загорелом лице. Его тёмные глаза, подёрнутые усталостью, следили за горизонтом, а пальцы сжимали зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с гравировкой ястреба, его якорь в борьбе с чипами, что шептались в висках. Вдруг его взгляд зацепился за тёмное пятно вдали, и чипы, как по команде, вспыхнули, усиливая восприятие: пятно превратилось в катер, мчавшийся к ним с угрожающей скоростью.

"Контакт!" — рявкнул Сокол, его хриплый голос разорвал тишину. Кейт, стоявшая у штурвала рядом с Лукасом, мгновенно повернулась, её серые глаза сузились. Тёмно-зелёная куртка скрипела, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, развевались на ветру. Она выхватила Beretta M9 из-за пояса, её пальцы, покрытые царапинами, сжали рукоять. "Готовьтесь!" — крикнула она, её голос был твёрдым, как сталь.

Эмили, сидевшая в каюте за планшетом, вскочила, её очки в тонкой оправе отразили свет лампы. Она схватила рюкзак с накопителем Новы и бросилась на палубу, её бледное лицо выражало смесь страха и решимости. Кейн уже был на ногах, его винтовка M4, полученная от Рамиреса, лежала в руках, а тёмные глаза шарили по катеру, выискивая слабые точки. Морган, с дробовиком Mossberg 500 на плече, заняла позицию у борта, её короткие выгоревшие волосы блестели от морской влаги, а шрам на подбородке выделялся в утреннем свете. Её усмешка, острая, как лезвие, скрывала адреналиновый жар.

Лукас, старый морской волк, стоял у штурвала, его седая борода шевелилась на ветру, а выцветшие глаза сузились. Потёртый бушлат скрипел, а револьвер Smith & Wesson на поясе звякнул, когда он крутанул штурвал, бросая корабль в резкий манёвр. "Держитесь, черти!" — прогундосил он, его голос перекрыл рёв двигателей. "Это не прогулка!"

Катер "Титана" открыл огонь, его носовые пулемёты выплюнули очереди, пробивая палубу "Железного Кракена". Деревянные доски разлетались в щепки, а металл визжал, когда пули рикошетили от бортов. Графичность сцены была ошеломляющей: море взрывалось белыми фонтанами, когда снаряды падали в воду, а небо, серое и тяжёлое, отражалось в чёрной обшивке катера, мчавшегося, как акула. Взрывы гранат, выпущенных с катера, озаряли утро оранжевыми вспышками, их свет отражался в волнах, создавая калейдоскоп огня и воды.

Сокол, пригнувшись за бочкой, выхватил пистолет SIG Sauer, его кибернетический глаз сканировал катер, выискивая уязвимости. Чипы вспыхнули, замедляя время: пули тянули огненные нити, а движения врагов стали ленивыми. Он выстрелил, пуля попала в сенсор катера, и тот на мгновение сбился с курса. Но чипы тут же ударили болью в виски, и он стиснул зубы, прогоняя их тень. "Морган, прикрой!" — рявкнул он, его голос был хриплым от напряжения.

Морган, стоя у борта, выпустила заряд из дробовика, дробь пробила броню одного из солдат на катере, и тот рухнул за борт. Её усмешка стала дикой, глаза горели адреналином. "Попробуй ещё, сволочь!" — крикнула она, перезаряжая оружие. Кейн, заняв позицию у ржавого крана, выпустил очередь из винтовки, его пули пробили топливный бак катера, и тот окутался дымом, но продолжал атаку.

Кейт метнулась к ящику с оружием Рамиреса, вытащив гранатомёт M32. Её движения были точными, как у машины, а серые глаза сузились, прицеливаясь. "Держитесь!" — крикнула она, выпуская гранату. Снаряд прочертил дугу, взорвавшись у кормы катера, и тот качнулся, его двигатель задымил. Взрывная волна ударила по "Железному Кракену", палуба затрещала, а ржавые балки над трюмом обрушились, подняв облако пыли.

Эмили, прижавшаяся к стене каюты, пыталась запустить помехи через планшет. Её пальцы дрожали, но она ввела код, и сенсоры катера на мгновение ослепли. "У них подкрепление на подходе!" — крикнула она, её голос дрожал от паники. Лукас, крутя штурвал, бросил корабль в зигзаг, уходя от новой очереди. "Проклятье, девчонка, сделай что-нибудь!" — рявкнул он, его трубка выпала изо рта, улетев за борт.

"Железный Кракен" получил серьёзные повреждения: пробоины в борту зияли, как раны, морская вода хлестала внутрь, заливая трюм. Палуба была усеяна щепками и осколками, а один из двигателей кашлял, выпуская чёрный дым. Сокол, заметив огонь в трюме, бросился туда, его ботинки скользили по мокрой палубе. Он схватил огнетушитель, сбивая пламя, но чипы снова вспыхнули, заливая его разум белым шумом. Он стиснул зажигалку, прогоняя их, и вернулся на палубу, его лицо было покрыто сажей.

Кейт, перезарядив гранатомёт, выпустила ещё один снаряд, и катер, наконец, взорвался, его обломки разлетелись по воде, оставив за собой огненный шлейф. Море вспыхнуло, отражая пламя, а команда застыла, их дыхание было тяжёлым, пропитанным солью и дымом. Лукас, сжимая штурвал, выругался: "Чёрт, мы едва держимся! Трюм заливает!" Его бушлат был порван, а борода покрыта пеплом.

Команда собралась на палубе, их лица были чёрными от копоти, а оружие — горячим от боя. Сокол прислонился к борту, его грудь вздымалась, а зажигалка в руке дрожала. "Они не остановятся," — прохрипел он, его взгляд был прикован к горизонту. Кейт кивнула, её серые глаза были полны решимости. "Но и мы не сдадимся," — сказала она, её голос был твёрдым, как скала. Она убрала Beretta за пояс, её пальцы дрожали, но хватка была крепкой.

Эмили, всё ещё сжимая планшет, выдохнула: "Я заглушила их сигнал. Но если подкрепление близко…" Её голос оборвался, но Морган хлопнула её по плечу, её усмешка вернулась. "Тогда мы их тоже порвём," — бросила она, перезаряжая дробовик. Кейн молчал, его винтовка лежала на плече, а взгляд был устремлён в море, где догорали обломки катера.

Лукас, оглядев повреждения, сплюнул за борт. "Мы дойдём до Лиссабона," — буркнул он, его голос был полон упрямства. "Но молитесь, чтобы море было милосердным." Он вернулся к штурвалу, его фигура, сутулая, но несгибаемая, была как символ их пути.

Морской пейзаж был ошеломляющим: чёрные волны, освещённые пламенем взрыва, отражали огненные вспышки, а дым от катера поднимался к небу, смешиваясь с тучами. Палуба "Железного Кракена", усеянная пробоинами и щепками, скрипела под ногами, а ржавые балки, обрушившиеся в трюм, торчали, как кости. Запах пороха, соли и горящего металла пропитал воздух, а далёкий гул двигателей напоминал, что корабль, несмотря на раны, всё ещё жив.

Команда, пропитанная адреналином, готовилась к новым испытаниям. Они отбились, но "Титан" был близко, его тень нависала над ними, как штормовое небо. "Железный Кракен" хромал, но нёс их вперёд, к Лиссабону, к Женеве, к правде. Сокол посмотрел на море, его кулак сжал зажигалку. "За Нову," — тихо сказал он, и команда кивнула, их лица, освещённые отблесками огня, были полны решимости.

"Железный Кракен" хромал по Атлантике, его ржавый корпус стонал под тяжестью пробоин, словно старый зверь, истекающий кровью, но слишком упрямый, чтобы лечь. Море, серое и неспокойное, било в борта, его пенистые гребни заливали палубу, смешиваясь с маслом и ржавчиной. Небо над головой было затянуто низкими тучами, их свинцовая тяжесть отражала настроение команды, укрывшейся в недрах корабля после яростного боя с катером "Титана". Взрывы и пулемётные очереди стихли, но их эхо всё ещё звенело в ушах, а запах пороха и горящего металла пропитал воздух. Победа далась дорогой ценой: корабль был изранен, припасы — частично уничтожены, а усталость и постоянная угроза начали подтачивать единство команды. В центре этого напряжения был Сокол, чьи чипы, разбуженные боем, снова гудели в голове, как рой разъярённых ос, угрожая разорвать его изнутри.

Палуба "Железного Кракена" была усеяна обломками: щепки от разбитых досок, рваные куски металла и обугленные канаты валялись вперемешку с осколками стекла. Пробоины в борту зияли, как открытые раны, через которые морская вода хлестала в трюм, заставляя корабль крениться. Один из двигателей кашлял, выпуская чёрный дым, а ржавые балки, рухнувшие во время боя, торчали из палубы, как кости. Запах соли, пороха и горелого масла создавал едкую смесь, от которой першило в горле. Команда, собравшаяся в тесной каюте, выглядела так же измождённо, как их корабль: лица, покрытые сажей и потом, были напряжёнными, а глаза — полными усталости и тревоги.

Сокол стоял у стены, его чёрный бронежилет был покрыт пятнами крови и соли, а шрам над левой бровью, рваный и глубокий, выделялся на бледной коже. Тёмные глаза, подёрнутые лихорадочным блеском, смотрели в пустоту, а пальцы сжимали зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с гравировкой ястреба. Чипы в его голове, разбуженные адреналином боя, гудели всё громче, их сигналы вспыхивали в висках, как молнии, вызывая резкую боль. Он стиснул зубы, пытаясь заглушить шум, но каждый импульс был как удар молота, а воспоминания о Нове, её зелёных глазах и голосе, растворялись в этом хаосе. "Контролируй," — прошептал он себе, но голос дрожал, выдавая борьбу.

Кейт сидела за шатким столом, её тёмно-зелёная куртка была порвана на рукаве, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, прилипли к вискам. Серые глаза, обычно острые, как лезвие, теперь были подёрнуты усталостью, но она держалась, её пальцы сжимали блокнот с координатами Женевы. Beretta M9 лежала рядом, её потёртая рукоять была покрыта пятнами сажи. Она была их якорем, но даже её голос, когда она заговорила, был хриплым: "Мы потеряли половину еды и треть воды. Трюм заливает. Лукас говорит, мы дойдём до Лиссабона, но… будет тяжело." Её слова повисли в воздухе, как приговор.

Эмили, прижавшаяся к койке, сжимала рюкзак с накопителем Новы. Её очки в тонкой оправе были запотевшими, а бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, выражало смесь страха и вины. Она чувствовала, что её помехи не смогли полностью остановить "Титан", и это грызло её изнутри. "Я… я могла бы сделать больше," — прошептала она, её голос дрожал. Кейт коснулась её плеча, но Эмили отстранилась, её пальцы нервно теребили лямку рюкзака.

Кейн сидел у стены, его тактический жилет был расстёгнут, а рана на бедре, вскрывшаяся во время боя, снова кровоточила, пропитывая повязку. Винтовка M4 лежала у его ног, а тёмные глаза, холодные и тяжёлые, смотрели на команду. "Мы не можем так продолжать," — буркнул он, его голос был низким, как рокот волн. "Каждый бой — это шаг к могиле." Его слова, резкие и прямые, ударили по и без того натянутым нервам.

Морган, стоявшая у двери, сжимала дробовик Mossberg 500, её короткие выгоревшие волосы были спутаны, а шрам на подбородке выделялся на покрытом копотью лице. Её левая рука была перевязана — осколок от взрыва задел её во время боя, оставив рваную рану. Её усмешка, обычно острая, теперь была горькой. "Что, Кейн, уже сдаёшься?" — бросила она, её тон был колким, но в нём чувствовалась злость. "Мы знали, на что шли. Или ты забыл, за что мы дерёмся?" Кейн встретил её взгляд, его глаза полыхнули, но он промолчал, стиснув кулаки.

Сокол, всё ещё борясь с чипами, ударил кулаком по стене, металл загудел, а его дыхание стало тяжёлым. "Хватит!" — рявкнул он, его голос был хриплым от боли и гнева. "Мы не для того прошли через ад, чтобы грызться, как крысы!" Чипы вспыхнули сильнее, и он пошатнулся, его зрачки расширились, а лицо исказилось. Кейт вскочила, её рука схватила его за плечо. "Сокол, дыши," — сказала она, её голос был твёрдым, но полным заботы. Она встретила его взгляд, её серые глаза пробили пелену, и он медленно кивнул, его кулак разжался, выпуская зажигалку.

Морган фыркнула, но её тон смягчился. "Он прав," — буркнула она, опуская дробовик. "Но, чёрт, я устала от этого дерьма." Она прислонилась к стене, её раненая рука дрожала, но она стиснула зубы, не позволяя слабости взять верх.

Кейн поднялся, его хромота была заметнее, но он подошёл к Эмили, его голос стал тише: "Ты сделала всё, что могла. Мы живы благодаря тебе." Эмили посмотрела на него, её глаза заблестели от слёз, но она кивнула, её пальцы сжали планшет. "Я найду способ," — прошептала она. "Для Новы

Каюта, где собралась команда, была тесной и сырой, её стены, покрытые облупившейся краской, дрожали от вибрации двигателей. Свет тусклой лампы мигал, отбрасывая дрожащие тени на пожелтевшую карту Атлантики, висящую над столом. Запах сырости, пороха и крови пропитал воздух, а скрип коек и лязг металла напоминали, что корабль на грани. В трюме матросы Лукаса, перекрикиваясь, пытались заделать пробоины, их голоса доносились приглушённо, как из-под воды. Вода, заливавшая нижние отсеки, плескалась, её холодные брызги достигали даже каюты, оставляя мокрые пятна на полу.

На палубе картина была ещё мрачнее: ржавые балки, рухнувшие во время боя, торчали из пробоин, а палуба была усеяна осколками и обугленными обломками. Один из кранов, повреждённый взрывом, накренился, его тросы свисали, как оборванные жилы. Двигатель кашлял, его чёрный шлейф растворялся в сером небе, а море, бившее в борт, оставляло пенные следы, словно когти.

Лукас вошёл в каюту, его бушлат был мокрым, а седая борода покрыта солью. Его выцветшие глаза, острые, как морской ветер, скользнули по команде. "Мы потеряли топливо," — прогундосил он, его голос был хриплым, но спокойным. "Еды хватит на два дня, если экономить. Но до Лиссабона мы дойдём. Если не будет ещё сюрпризов." Он посмотрел на Сокола, его взгляд был тяжёлым, как якорь. "Титан знает, что вы живы. Будьте готовы."

Сокол кивнул, его кулак сжал зажигалку. "Мы будем," — прохрипел он, хотя чипы всё ещё гудели, угрожая его контролю. Лукас хмыкнул, его губы дрогнули в намёке на улыбку. "Хорошая," — буркнул он и вышел, оставив за собой шорох бушлата.

Графичность и переход

Морской пейзаж был суровым: серые волны, вздымающиеся, как горы, бились о борт, их пена смешивалась с ржавчиной, стекающей по пробоинам. Небо, затянутое тучами, отражалось в воде, создавая иллюзию, что корабль плывёт в пустоте, окружённый лишь тьмой и холодом. Палуба, усеянная обломками, скрипела под ногами, а дым от двигателя, поднимающийся к небу, казался последним дыханием "Железного Кракена". Запах соли, крови и пороха был всепроникающим, а далёкий крик чаек звучал, как предвестник беды.

Команда, несмотря на напряжение и уныние, держалась. Напряжённые отношения, как трещины в стали, угрожали их единству, но слова Кейт, взгляд Сокола и решимость Эмили напоминали им о Нове. Они были изранены, измотаны, но не сломлены. "Железный Кракен" нёс их к Лиссабону, его хриплый ход был их пульсом. Сокол посмотрел на море, его кулак сжал зажигалку. "Мы дойдём," — тихо сказал он, и Кейт, стоя рядом, кивнула. Их борьба продолжалась, и тень "Титана" была лишь началом.

"Железный Кракен" медленно вполз в порт Лиссабона, его ржавый корпус, израненный пробоинами, скрипел, словно прощаясь с морем, которое стало его домом на долгие дни. Утреннее небо над Португалией было затянуто тонкой пеленой облаков, сквозь которую пробивались бледные лучи солнца, отражавшиеся в мутных водах реки Тежу. Порт кипел жизнью: краны, словно гигантские пауки, тянули свои стальные лапы к небу, выгружая контейнеры, а крики чаек смешивались с гулом двигателей и перекрикиваниями докеров. Для команды — Сокола, Кейт, Эмили, Кейна и Морган — это был новый рубеж, шаг в неизведанное. Они сходили на берег с фальшивыми документами, пропитанные усталостью и настороженностью, а Европа встретила их холодным ветром и ощущением, что эта земля — чужая, равнодушная к их борьбе. Лиссабон был лишь перевалочным пунктом на пути к Женеве, но его каменные улицы и любопытные взгляды местных уже шептали: здесь нет места для ошибок.

Утренний порт Лиссабона был хаотичным, но живым. Старые каменные пирсы, покрытые мхом и солью, тянулись вдоль берега, а ржавые буксиры с облупившейся краской сновали между грузовыми судами. Воздух пах рыбой, маслом и свежим кофе, доносившимся из маленьких кафе, где докеры в потёртых куртках обсуждали улов. "Железный Кракен" пришвартовался у дальнего причала, его палуба, усеянная обломками и пятнами ржавчины, выглядела как поле битвы. Матросы Лукаса, перекрикиваясь на португальском, закрепляли канаты, а сам капитан стоял у трапа, его седая борода шевелилась на ветру, а выцветшие глаза провожали команду.

Сокол первым ступил на трап, его тяжёлые ботинки гулко стучали по металлу. Чёрный бронежилет, потёртый и покрытый пятнами соли, скрипел, а шрам над левой бровью выделялся на бледной коже, как метка выживания. Тёмные глаза, подёрнутые усталостью, шарили по пирсу, выискивая угрозу. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с выгравированным ястребом, его якорь против чипов, что гудели в висках, как назойливый рой. Боль от их сигналов притупилась, но он чувствовал их, как тень, готовую вспыхнуть. Фальшивый паспорт, выданный Рамиресом, лежал в кармане, его страницы, чуть мятые, пахли свежей типографской краской.

Кейт следовала за ним, её тёмно-зелёная куртка была заштопана на рукаве, а каштановые волосы, собранные в небрежный пучок, развевались на ветру. Серые глаза, острые и внимательные, скользили по толпе, подмечая каждую мелочь: взгляд таможенника, жест докера, тень за контейнером. Beretta M9, спрятанная под курткой, слегка оттягивала пояс, её потёртая рукоять была знакома её руке, как старый друг. Фальшивый паспорт в её руке называл её Анной Клэр, но она оставалась Кейт — их компасом, их стальным стержнем.

Эмили, сгорбившись под рюкзаком, прижимала к груди планшет, её очки в тонкой оправе отражали слабый свет. Бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, выражало смесь тревоги и решимости. Её фальшивый паспорт, где она значилась как Лиза Мейер, дрожал в её руках, а пальцы, покрытые мелкими царапинами, нервно теребили лямку рюкзака, где лежал накопитель Новы. Она была их цифровым ключом, но сейчас её мысли были заняты тем, как не привлечь внимания.

Кейн шёл рядом, его тактический жилет был расстёгнут, а винтовка M4, разобранная и спрятанная в рюкзаке, ждала своего часа. Рана на бедре всё ещё саднила, заставляя его слегка хромать, но тёмные глаза, холодные и внимательные, шарили по пирсу, выискивая угрозу. Его паспорт называл его Маркусом Вейлом, но он оставался Кейном — их щитом, их тенью.

Морган замыкала шествие, её дробовик Mossberg 500 был спрятан в длинной спортивной сумке, а короткие выгоревшие волосы блестели от морской влаги. Шрам на подбородке выделялся на покрытом копотью лице, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала усталость. Рана на левой руке, зашитая наспех, всё ещё ныла, но она не жаловалась. Её паспорт, где она значилась как Сара Кроу, был засунут в карман кожаной куртки, и она шагала с лёгкой насмешкой, словно бросая вызов этому новому миру.

Таможенник, лысеющий мужчина в потёртой униформе, лениво листал их паспорта, его глаза, мутные от скуки, мельком скользили по лицам. Сокол, стоявший первым, встретил его взгляд, его тёмные глаза были непроницаемыми, но пальцы сжали зажигалку, выдавая напряжение. "Цель визита?" — буркнул таможенник, его голос был хриплым от сигарет. "Туризм," — спокойно ответила Кейт, её тон был ровным, но в нём чувствовалась сталь. Таможенник хмыкнул, проштамповал документы и махнул рукой, пропуская их. Команда прошла через ворота порта, их шаги гулко отдавались по мокрым камням, а холодный ветер, дующий с реки, пробирал до костей.

Лиссабон встретил их своей древней душой: узкие улочки, вымощенные булыжником, поднимались в гору, а дома, облицованные потрескавшейся плиткой азулежу, переливались голубым и жёлтым в утреннем свете. Арки старинных мостов и шпили церквей возвышались над крышами, а запах свежего хлеба и жареной рыбы доносился из открытых дверей таверн. Но за этой красотой скрывалась чужеродность: местные, в потёртых пальто и ярких шарфах, бросали на них быстрые, любопытные взгляды, их лица, обветренные и суровые, были полны молчаливого недоверия. Уличные торговцы, расхваливая рыбу и фрукты, перекрикивались на португальском, а дети, игравшие у фонтана, замолкали, провожая чужаков глазами.

Команда двигалась молча, их шаги были быстрыми, но осторожными. Холодный ветер, дующий с реки, пробирал через одежду, а ощущение чужой земли, как невидимая стена, отделяло их от этого мира. Они были чужаками, беглецами, несущими груз правды, за которую "Титан" готов был их уничтожить. Сокол чувствовал, как чипы снова оживают, их гул, как далёкий гром, нарастал в висках. Он стиснул зажигалку, его кулак побелел, а лицо исказилось от боли. Кейт заметила это, её рука коснулась его плеча. "Ты с нами," — тихо сказала она, её серые глаза встретились с его, и он кивнул, прогоняя тень.

Эмили шла, опустив голову, её очки запотели от дыхания. "Мы должны найти транспорт до Женевы," — прошептала она, её голос был едва слышен. "Но 'Титан' может быть уже здесь." Кейн, шедший рядом, буркнул: "Пусть попробуют. Мы не для того выжили, чтобы сдаться." Его слова были резкими, но в них чувствовалась сила, которая сплотила их.

Морган, с её насмешливой усмешкой, оглядывала улицы. "Чёрт, это место красивое, но я не доверяю ни одному из этих взглядов," — бросила она, её рука лежала на сумке с дробовиком. Она заметила старика, сидящего у таверны, чьи глаза, острые, как у ястреба, следили за ними, и её усмешка стала холоднее.

Лиссабон был живым полотном: его каменные улицы, блестящие от утренней росы, отражали свет, а дома, с их потрескавшейся плиткой и коваными балконами, казались хранителями вековых тайн. Река Тежу, мутная и широкая, текла медленно, её воды отражали серое небо и силуэты кранов. Порт был шумным, его звуки — лязг металла, крики докеров, гудки кораблей — сливались в симфонию, но за этой жизнью чувствовалась скрытая угроза. Лица местных, обветренные и суровые, были как маски, скрывающие их мысли, а их взгляды, быстрые и цепкие, провожали команду, как тени.

Команда остановилась у старого фонтана, его каменные рыбы извергали тонкие струи воды, а голуби, сновавшие у ног, разлетались при каждом резком движении. Кейт открыла блокнот, её пальцы пробежались по координатам Женевы. "Нам нужен поезд," — сказала она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась усталость. Сокол кивнул, его взгляд остановился на горизонте, где город поднимался в гору. "Титан близко," — прохрипел он, его кулак сжал зажигалку. "Но мы ближе." Кейт посмотрела на него, её серые глаза были полны решимости. "За Нову," — тихо сказала она, и команда кивнула, их лица, освещённые утренним светом, были готовы к новому началу.

Женева встретила команду холодным дыханием Альп, её улицы, вымощенные гладким камнем, блестели под тусклым светом фонарей, а воздух был пропитан запахом дорогих парфюмов, выхлопов и сырости, поднимающейся от озера Леман. После изнурительного путешествия через Европу — ночного поезда из Лиссабона, трясущегося на стыках рельсов, и угнанного старого фургона, чей двигатель кашлял, как умирающий, — они наконец достигли цели. Город был мозаикой контрастов: зеркальные небоскрёбы банков и корпораций, чьи логотипы сияли неоном, возвышались над узкими переулками, где тени скрывали подпольные клубы и нищих, кутающихся в рваные одеяла. Для Сокола, Кейт, Эмили, Кейна и Морган Женева была последним рубежом, где скрывалась правда о Нове, Торне и "Проекте Икар". Но с каждым шагом по её улицам они чувствовали, как невидимые глаза следят за ними, а город, словно хищник, ждёт их ошибки.

Прибытие в Женеву

Ночь опустилась на Женеву, её небо, затянутое тучами, отражалось в тёмных водах озера, где покачивались яхты, их белоснежные корпуса поблёскивали, как драгоценности. Команда высадилась из угнанного фургона — потрёпанного Peugeot, чья краска облупилась, а сиденья пахли табаком и плесенью — на окраине города, у заброшенного склада, где ржавые ворота скрипели на ветру. Они двигались быстро, их тени скользили по стенам, а шаги заглушались гулом далёких машин и звоном трамвайных колоколов.

Сокол возглавлял группу, его чёрный бронежилет, покрытый пятнами соли и пыли, скрипел при каждом движении. Шрам над левой бровью, глубокий и рваный, выделялся на бледной коже, а тёмные глаза, подёрнутые лихорадочным блеском, шарили по переулкам, выискивая угрозу. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с выгравированным ястребом, его якорь против чипов, чей гул в висках нарастал с каждым часом. Чипы, разбуженные стрессом, шептались, как рой, их сигналы вызывали резкую боль, но он стиснул зубы, загоняя её внутрь. Пистолет SIG Sauer, спрятанный под курткой, оттягивал пояс, готовый к бою.

Кейт шла рядом, её тёмно-зелёная куртка была заштопана на рукаве, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо, скрывая усталость. Серые глаза, острые, как лезвие, скользили по вывескам банков и тёмным окнам, подмечая каждую мелочь: камеры на углах, взгляд прохожего, тень за мусорным баком. Beretta M9, заткнутая за пояс, слегка поблёскивала, её потёртая рукоять была знакома её руке, как старый друг. Она была их компасом, и сейчас её разум, холодный и чёткий, просчитывал каждый шаг. "Торн где-то здесь," — тихо сказала она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тревога. "И он знает, что мы идём."

Эмили, сгорбившись под рюкзаком, прижимала к груди планшет, её очки в тонкой оправе отражали неоновый свет вывесок. Бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым, а пальцы, покрытые мелкими царапинами, нервно теребили лямку рюкзака, где лежал накопитель Новы. Она была их цифровым ключом, и сейчас её мысли были заняты расшифровкой данных, указывающих на офис "Когтей Феникса" в центре города. "Если я взломаю их сеть…" — начала она, но замолчала, её голос дрожал от усталости.

Кейн шагал молча, его тактический жилет, потрёпанный и увешанный подсумками, скрипел, а винтовка M4, разобранная и спрятанная в рюкзаке, ждала своего часа. Рана на бедре всё ещё саднила, но он скрывал боль, его тёмные глаза, холодные и внимательные, шарили по переулкам. Он был их щитом, готовым принять удар первым, и сейчас его молчание было красноречивее слов.

Морган замыкала шествие, её дробовик Mossberg 500 был спрятан в длинной сумке, а короткие выгоревшие волосы блестели под фонарями. Шрам на подбородке выделялся на покрытом пылью лице, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала напряжение. Рана на левой руке, зашитая наспех, ныла, но она шагала с лёгкой насмешкой, бросая взгляды на прохожих. "Чёрт, этот город — как лабиринт," — буркнула она, её голос был низким, но в нём чувствовалась искра. "И пахнет деньгами."

Улицы Женевы были сценой, где роскошь и нищета играли свои роли. Зеркальные фасады банков, чьи логотипы — UBS, Credit Suisse — сияли неоном, отражали дорогие машины: чёрные Mercedes и серебристые Porsche скользили по асфальту, их моторы мурлыкали, как хищники. Прохожие в дорогих пальто и с портфелями из крокодиловой кожи торопились по делам, их лица, гладкие и холодные, были как маски. Но стоило свернуть в переулок, и город менял облик: тёмные, узкие улочки, заваленные мусором, вели к подпольным клубам, чьи вывески, мигающие красным, обещали запретные удовольствия. Нищие, кутающиеся в рваные одеяла, сидели у стен, их глаза, тусклые и безнадёжные, следили за каждым, кто проходил мимо. Уличные торговцы, в потёртых куртках, шептались в тени, предлагая всё — от наркотиков до краденых данных.

Архитектура Женевы была ошеломляющей: старинные здания с резными карнизами и витражами соседствовали с ультрасовременными небоскрёбами, чьи стеклянные стены отражали город, как зеркало. Фонтан Же-До, возвышавшийся над озером, выбрасывал струю воды в небо, его белый шлейф сиял в ночи, а собор Святого Петра, чей шпиль пронзал тучи, напоминал о вековой истории. Но за этой красотой чувствовалась угроза: камеры на каждом углу, дроны, гудящие над крышами, и взгляды прохожих, слишком внимательные, чтобы быть случайными.

Команда двигалась по переулкам, избегая главных улиц, их шаги были быстрыми, но осторожными. Холодный ветер, дующий с озера, пробирал через одежду, а ощущение слежки, как невидимый крюк, цеплялось за спину. Сокол чувствовал, как чипы гудят всё громче, их сигналы вспыхивали в висках, вызывая резкую боль. Он остановился у стены, его кулак сжал зажигалку, а лицо исказилось. "Они здесь," — прохрипел он, его голос был хриплым от напряжения. Кейт коснулась его плеча, её серые глаза встретились с его. "Дыши," — тихо сказала она, её голос был твёрдым, но полным заботы. "Мы найдём Торна."

Эмили подключила планшет к портативной антенне, её пальцы летали по экрану, взламывая городскую сеть. "Офис 'Когтей Феникса' в двух милях," — прошептала она, её голос дрожал. "Но их защита… это не просто корпорация." Она заметила сигнал, мелькнувший в сети, и её глаза расширились. "Кто-то следит за нами," — сказала она, её голос был едва слышен.

Кейн шагнул ближе, его рука легла на рюкзак, где лежала винтовка. "Если 'Титан' здесь, мы их встретим," — буркнул он, его тёмные глаза сузились. Морган хмыкнула, её усмешка стала холоднее. "Пусть попробуют," — бросила она, её пальцы сжали сумку с дробовиком. "Но, чёрт, мне не нравится этот город. Слишком много глаз."

Они остановились у входа в переулок, где мигающая вывеска клуба "Чёрный Лебедь" отбрасывала красные блики на мокрый асфальт. Изнутри доносились глухие биты, а у двери стоял вышибала, чьи глаза, скрытые под козырьком кепки, следили за ними. Кейт открыла блокнот, её пальцы пробежались по координатам. "Нам нужен контакт," — сказала она, её голос был твёрдым. "Кто-то, кто знает, где Торн." Сокол кивнул, его взгляд остановился на вывеске. "Тогда начинаем с теней," — прохрипел он, его кулак сжал зажигалку.

Женева была городом контрастов: её улицы, блестящие от дождя, отражали неон и звёзды, а здания, от старинных особняков до стеклянных башен, создавали ощущение, что время здесь остановилось и ускорилось одновременно. Озеро Леман, тёмное и спокойное, отражало город, как зеркало, а фонтан Же-До, сияющий в ночи, был как маяк в этом лабиринте. Переулки, узкие и мрачные, пахли сыростью и дешёвым алкоголем, а их стены, покрытые граффити, шептали о тайнах. Лица прохожих — от холодных банкиров до нищих с пустыми глазами — были как маски, скрывающие правду.

Команда двинулась к клубу, их тени слились с мраком переулка. Ощущение слежки нарастало, а чипы Сокола гудели, как предвестники бури. Они были в Женеве, в сердце их миссии, но город, с его роскошью и тьмой, был готов поглотить их. Кейт посмотрела на Сокола, её серые глаза были полны решимости. "За Нову," — тихо сказала она, и команда кивнула, их лица, освещённые красным неоном, были готовы к поиску — или к бою.

В тесной комнате на задворках подпольного клуба "Чёрный Лебедь" Женева раскрывала свои тайны неохотно, словно старый сейф с заржавевшим замком. Воздух в помещении был тяжёлым, пропитанным запахом дешёвого алкоголя, табака и сырости, просачивающейся сквозь трещины в кирпичных стенах. Тусклый свет единственной лампы, подвешенной на проводе, отбрасывал дрожащие тени на облупившуюся краску, а низкие биты, доносящиеся из главного зала, глухо пульсировали, как сердце города. Здесь, в этом убежище, команда нашла временный приют, но их разумы были устремлены к одной цели: Арис Торн, человек, чьё имя стало ключом к "Проекту Икар" и правде о Нове. Эмили, их цифровой проводник, сидела за шатким столом, её пальцы танцевали над планшетом, а голографическая карта Альп, мерцающая в полумраке, открывала путь к заброшенной лаборатории "Титана". Детективный поиск, пропитанный напряжением и надеждой, приближал их к цели, но каждый новый шаг вёл глубже в паутину, сотканную их врагом.

Комната, арендованная у владельца клуба за пачку мятых евро, была тесной, её стены, покрытые граффити и пятнами сырости, казались хранителями чужих секретов. Пол был завален старыми ящиками и пустыми бутылками, а единственное окно, забитое досками, пропускало тонкие лучи неона, окрашивая воздух в багровый оттенок. На столе, среди проводов, батареек и мультитула, лежал планшет Эмили, его экран излучал слабое голубое сияние, отражавшееся в её очках. Эмили была в центре этого цифрового вихря, её бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым, а тонкие пальцы, покрытые мелкими царапинами, летали над сенсорным экраном, взламывая зашифрованные файлы.

Её потёртая серая толстовка, забрызганная пятнами соли с "Железного Кракена", была заношена, а рюкзак, где лежал накопитель Новы и диск Грейсона, стоял у её ног, как верный страж. Очки в тонкой оправе слегка сползли на нос, но она не замечала, её глаза, горящие лихорадочным блеском, были прикованы к голографической карте, парящей над столом. Карта, созданная с помощью портативного проектора, отображала Альпы — зазубренные пики, покрытые снегом, ущелья, где тени казались живыми, и узкие тропы, ведущие к заброшенным объектам. Один из маркеров, пульсирующий красным, указывал на координаты в сорока милях от Женевы: заброшенная лаборатория "Титана", некогда центр их экспериментов, а теперь — возможное логово Ариса Торна.

Эмили подключила диск Грейсона — чёрный прямоугольник с потёртым логотипом, добытый ценой крови в Вашингтоне — к планшету. Его данные, переплетённые с файлами Новы, были хаотичным лабиринтом: отчёты о "Проекте Икар", чертежи нейронных чипов, списки имён. Она выудила обрывок переписки, где упоминалась "Объект Альфа-7" — лаборатория, заброшенная после провала эксперимента, но всё ещё охраняемая. "Это оно," — прошептала она, её голос дрожал от возбуждения. Её пальцы ввели команду, и карта приблизила участок: старое здание, врезанное в склон горы, с ржавыми антеннами и заваленными снегом дорогами. "Торн там. Я уверена."

Напряжение в комнате было осязаемым, как электрический разряд. Сокол стоял у двери, его чёрный бронежилет, покрытый пылью и солью, скрипел, а шрам над левой бровью выделялся на бледной коже. Тёмные глаза, подёрнутые усталостью, следили за Эмили, но чипы в его голове гудели, их сигналы вспыхивали в висках, вызывая резкую боль. Он сжал зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с гравировкой ястреба — так сильно, что металл впился в ладонь. "Ты уверена?" — прохрипел он, его голос был хриплым, но в нём чувствовалась надежда.

Кейт сидела на ящике, её тёмно-зелёная куртка была расстёгнута, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, падали на лицо. Серые глаза, острые и внимательные, изучали голографическую карту, её разум просчитывал риски. Beretta M9 лежала на её коленях, её потёртая рукоять была покрыта царапинами. "Если это ловушка," — тихо сказала она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась тревога, — "мы должны быть готовы." Она посмотрела на Эмили, её взгляд был полон доверия, но и предупреждения.

Кейн прислонился к стене, его тактический жилет, увешанный подсумками, скрипел, а винтовка M4, разобранная и спрятанная в рюкзаке, ждала своего часа. Рана на бедре всё ещё саднила, но он скрывал боль, его тёмные глаза, холодные и тяжёлые, были прикованы к карте. "Горы — это их территория," — буркнул он, его голос был низким, как рокот. "Мы идём в пасть зверя."

Морган стояла у окна, её дробовик Mossberg 500 был прислонён к стене, а короткие выгоревшие волосы блестели в багровом свете неона. Шрам на подбородке выделялся на покрытом пылью лице, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала напряжение. "Чёрт, Альпы?" — хмыкнула она, её тон был колким. "Надеюсь, там есть бар, потому что я не полезу в снег без виски." Её слова разрядили тишину, но её глаза, следящие за Эмили, были серьёзными.

Голографическая карта была завораживающей: её синие линии и красные маркеры мерцали, как звёзды, отражая заснеженные пики Альп, глубокие ущелья и узкие тропы, теряющиеся в тенях. Лаборатория "Альфа-7" выглядела как призрак: её силуэт, вырезанный в скале, был окружён ржавыми антеннами, торчащими, как кости, и заваленными снегом дорогами. Эмили увеличила изображение, и детали стали чётче: бункер с массивными стальными дверями, покрытыми льдом, и следы дронов, патрулирующих периметр. Карта дрожала, её свет отражался в очках Эмили, создавая иллюзию, что она сама парит над горами.

Комната вокруг была контрастом: её кирпичные стены, покрытые граффити — черепами, змеями и неразборчивыми надписями, — казались живыми в багровом свете. Пол, усеянный окурками и осколками стекла, скрипел под ногами, а воздух, тяжёлый и липкий, давил на грудь. Шум клуба, доносящийся через стену, — биты, смех, звон бокалов — был как далёкий мир, от которого команда была отрезана. Их оружие, лежащее на ящиках, поблёскивало в полумраке: SIG Sauer Сокола, Beretta Кейт, винтовка Кейна, дробовик Морган — их единственные союзники в этом городе теней.

Эмили вывела на экран отчёт с диска Грейсона: "Объект Альфа-7 использовался для испытаний нейронных чипов третьего поколения. После инцидента в 2023 году лаборатория была законсервирована, но перехваченные сигналы указывают на активность." Она посмотрела на команду, её голос стал твёрже: "Торн там. Он использует лабораторию для завершения 'Икара'. Если мы не остановим его, чипы, как у Сокола, станут оружием контроля." Её слова повисли в воздухе, как приговор.

Сокол стиснул зажигалку, его взгляд полыхнул. "Тогда мы идём," — прохрипел он, его голос был полон решимости, несмотря на боль от чипов. Кейт кивнула, её пальцы сжали Beretta. "Мы найдём транспорт и снаряжение," — сказала она, её серые глаза встретились с глазами Эмили. "Ты сделала главное. Теперь наша очередь."

Морган хмыкнула, её усмешка вернулась. "Альпы, лаборатория, Торн… звучит как чёртов боевик," — бросила она, подхватывая дробовик. Кейн молча кивнул, его рука легла на рюкзак с винтовкой. Эмили отключила проектор, карта растворилась, оставив лишь тени. "За Нову," — тихо сказала она, её голос был слабым, но полным силы.

Команда вышла из комнаты, их шаги гулко отдавались в узком коридоре клуба. Женева, с её зеркальными башнями и тёмными переулками, ждала их, её холодные улицы были полны глаз, следящих из тени. Они нашли след Торна, но Альпы, с их снежными пиками и заброшенной лабораторией, были новым испытанием. Чипы Сокола гудели, как предвестники бури, а правда, за которой они гнались, была ближе, чем когда-либо. Кейт посмотрела на команду, её серые глаза были полны решимости. "Мы заканчиваем это," — сказала она, и они шагнули в ночь, готовые к последнему рывку.

Альпы возвышались над миром, их зазубренные пики, покрытые снегом, пронзали низкие тучи, словно клыки древнего зверя. Холодный ветер, пропитанный льдом и запахом хвои, завывал в ущельях, поднимая вихри снега, которые оседали на узких тропах, ведущих к заброшенной лаборатории "Титана". Команда — Сокол, Кейт, Эмили, Кейн и Морган — пробиралась через этот суровый ландшафт, их шаги хрустели в снегу, а дыхание вырывалось облачками пара. Путь был опасным: обледенелые скалы, крутые обрывы и тени патрулей "Титана", мелькавшие в метели, держали их в постоянном напряжении. Для Сокола это путешествие стало испытанием не только тела, но и разума — чипы в его голове, разбуженные близостью лаборатории Ариса Торна, гудели всё громче, вызывая видения, которые разрывали его реальность, как молнии. Альпы были их последним рубежом, где правда о Нове и "Проекте Икар" ждала в ледяной тьме.

Рассвет в Альпах был холодным, его бледный свет пробивался сквозь тучи, окрашивая снег в серо-голубые тона. Команда двигалась по узкой тропе, вырубленной в скале, их тяжёлые ботинки скользили по льду, а рюкзаки, утяжелённые оружием и припасами, давили на плечи. Они угнали старый внедорожник в Женеве — чёрный Land Rover, чья краска была покрыта царапинами, — но бросили его у подножия гор, где дороги заканчивались, и дальше шли пешком. Ветер хлестал по лицам, забираясь под одежду, а снег, падающий крупными хлопьями, оседал на их плечах, как пепел.

Сокол шёл впереди, его чёрный бронежилет, потёртый и покрытый пятнами соли, был укрыт тёмным плащом, защищавшим от холода. Шрам над левой бровью, глубокий и рваный, выделялся на бледной коже, а тёмные глаза, подёрнутые лихорадочным блеском, шарили по тропе, выискивая угрозу. В правой руке он сжимал зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с выгравированным ястребом, его якорь против чипов, чей гул в висках стал невыносимым. Чипы реагировали на близость лаборатории, их сигналы вспыхивали, как электрические разряды, вызывая видения: лаборатория с белыми стенами, Нова, её зелёные глаза, полные страха, и голос Торна, холодный и металлический, шепчущий: "Ты мой." Сокол стиснул зубы, его кулак побелел, а дыхание стало тяжёлым. Он остановился, прислонившись к скале, его лицо исказилось от боли.

Кейт догнала его, её тёмно-зелёная куртка была покрыта снегом, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, прилипли к вискам. Серые глаза, острые и внимательные, встретились с его, её рука легла на его плечо. "Ты с нами," — тихо сказала она, её голос был твёрдым, но полным заботы. Beretta M9, спрятанная под курткой, оттягивала пояс, её потёртая рукоять была готова к бою. Она была их компасом, и сейчас её спокойствие, как стальной трос, удерживало Сокола от пропасти.

Эмили, сгорбившись под рюкзаком, прижимала к груди планшет, её очки в тонкой оправе запотели от дыхания. Бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым, а пальцы, покрытые мелкими царапинами, сжимали портативную антенну, отслеживающую сигналы "Титана". Её серая толстовка была укрыта тёплым шарфом, но она дрожала, её дыхание вырывалось облачками. "Мы близко," — прошептала она, её голос дрожал от холода и волнения. "Сигнал усиливается. Лаборатория… она активна."

Кейн шёл чуть позади, его тактический жилет, увешанный подсумками, был покрыт снегом, а винтовка M4, собранная и готовая к бою, висела на плече. Рана на бедре всё ещё саднила, но он скрывал боль, его тёмные глаза, холодные и внимательные, шарили по скалам, выискивая патрули. Он был их щитом, и сейчас его молчание было красноречивее слов.

Морган замыкала шествие, её дробовик Mossberg 500 был перекинут через плечо, а короткие выгоревшие волосы, покрытые снегом, блестели в свете фонаря. Шрам на подбородке выделялся на покрытом пылью лице, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала усталость. Рана на левой руке ныла под повязкой, но она шагала с лёгкой насмешкой. "Чёрт, эти горы красивы, но я бы предпочла пляж," — буркнула она, её голос был низким, но в нём чувствовалась искра.

Альпы были суровым царством льда и камня. Их пики, покрытые снегом, возвышались, как стражи, их склоны, изрезанные трещинами, уходили в пропасть, где тени казались живыми. Сосны, согнутые ветром, торчали из снега, их ветви скрипели, как кости, а ущелья, заполненные туманом, скрывали тропы, ведущие к лаборатории. Метель набирала силу, её вихри кружились, как призраки, засыпая тропу снегом и снижая видимость до нескольких метров. Фонари команды, прикреплённые к рюкзакам, отбрасывали слабый свет, их лучи терялись в белой пелене, создавая ощущение, что они идут в никуда.

Внезапно над головой раздался гул — дрон "Титана", его красные сенсоры мигали в метели, как глаза хищника. Команда замерла, прижавшись к скале, их дыхание затаилось. Эмили быстро подключила антенну, её пальцы, онемевшие от холода, ввели код, посылая помехи. Дрон дрогнул, его сенсоры мигнули, и он улетел в сторону, исчезнув в снегу. "Они знают, что мы здесь," — прошептала она, её голос был едва слышен над воем ветра.

Сокол, всё ещё у скалы, почувствовал, как чипы вспыхнули, их гул стал оглушающим. Реальность дрогнула, и он оказался в видении: белая лаборатория, стерильные стены, запах антисептика. Нова стояла перед ним, её зелёные глаза были полны страха, а голос дрожал: "Они хотят твою душу, Сокол." За ней возник Торн — высокий, в чёрном костюме, его лицо, холодное и острое, как скальпель, улыбалось. "Ты мой," — сказал он, и чипы в голове Сокола взорвались болью. Видение оборвалось, он рухнул на колени, его дыхание было рваным, а зажигалка выпала из руки, утонув в снегу.

Кейт бросилась к нему, её руки схватили его за плечи. "Сокол, вернись!" — крикнула она, её голос пробился сквозь гул чипов. Он встретил её взгляд, её серые глаза были якорем, и медленно кивнул, его кулак сжал снег. Морган, подбежав, вытащила зажигалку, её усмешка была напряжённой. "Держись, приятель," — буркнула она, возвращая талисман. Сокол сжал его, его дыхание выровнялось, но глаза были полны тревоги. "Они близко," — прохрипел он. "Я чувствую их."

Команда двинулась дальше, их шаги хрустели в снегу, а фонари отбрасывали дрожащие лучи. Тропа становилась круче, скалы сужались, а метель завывала, как живое существо. Кейн заметил следы в снегу — тяжёлые ботинки, слишком ровные для случайных путников. "Патруль," — буркнул он, его винтовка поднялась, палец замер на спусковом крючке. Эмили проверила сигналы: "Дроны патрулируют каждые десять минут. Мы должны спешить."

Кейт открыла карту, её пальцы, замёрзшие, пробежались по координатам. "Лаборатория в двух милях," — сказала она, её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась усталость. "Мы идём до конца." Сокол поднялся, его взгляд полыхнул. "За Нову," — прохрипел он, и команда кивнула, их лица, покрытые снегом, были полны решимости.

Альпийские пейзажи были завораживающими и пугающими: снежные пики, сияющие в бледном свете, возвышались над ущельями, где туман клубился, как дым. Сосны, согнутые ветром, скрипели, их ветви ломались под тяжестью снега, а тропа, узкая и обледенелая, вилась вдоль обрыва, где пропасть манила своей тьмой. Метель, как живое существо, кружилось вокруг, её вихри ослепляли, а холод пробирал до костей. Видения Сокола, мелькавшие в его разуме, были как осколки зеркала: белые стены, крики Новы, холодный смех Торна — всё это смешивалось с реальностью, создавая ощущение, что он балансирует на грани.

Команда приближалась к лаборатории, их фонари отбрасывали свет на ржавые антенны, торчащие из снега, как кости. Тень "Титана" нависала над ними, а чипы Сокола гудели, как предвестники бури. Они были в Альпах, в сердце их миссии, и правда, за которой они гнались, была ближе, чем когда-либо. Кейт посмотрела на Сокола, её серые глаза были полны силы. "Мы заканчиваем это," — сказала она, и они шагнули вперёд, в метель, к лаборатории, где ждал Торн — или их конец.

Альпы, суровые и безмолвные, хранили свои тайны под толщей снега и льда, их зазубренные пики пронзали низкие тучи, словно стражи, охраняющие заброшенную лабораторию "Титана". Команда — Сокол, Кейт, Эмили, Кейн и Морган — стояла у входа в объект "Альфа-7", врезанный в скалу, как шрам на теле горы. Стальные двери, покрытые коркой льда и ржавчины, были слегка приоткрыты, их края зияли, как рана, пропуская внутрь холодный ветер, что завывал в пустоте. Внутри лаборатория дышала призрачной жизнью: тусклый свет аварийных ламп мигал, отбрасывая дрожащие тени на стены, а следы недавней активности — разбитые терминалы, пятна крови, обрывки проводов — намекали на борьбу, что разыгралась здесь. Атмосфера была пропитана саспенсом, каждый шорох эхом отдавался в коридорах, а чипы в голове Сокола гудели, как предвестники бури. Внезапно из глубины лаборатории раздался шум — низкий, металлический скрежет, за которым последовали шаги. Команда замерла, их оружие поднялось, а взгляды устремились в тьму. Кто-то — или что-то — выходило из тени, и вопрос, Арис Торн ли это или ловушка, повис в воздухе, как лезвие гильотины.

Метель, бушевавшая снаружи, стихла, оставив лишь её отголоски — далёкий вой ветра и хруст снега под ногами. Вход в лабораторию "Альфа-7" был едва заметен: массивные стальные двери, врезанные в скалу, покрытые льдом и ржавыми потёками, казались частью горы. Над ними торчала антенна, согнутая ветром, её провода свисали, как оборванные жилы. Сокол первым шагнул к двери, его чёрный бронежилет, потёртый и покрытый снегом, скрипел, а шрам над левой бровью выделялся на бледной коже, как метка. Тёмные глаза, горящие лихорадочным блеском, шарили по теням, а пальцы сжимали зажигалку Лэнгфорда — потёртый талисман с выгравированным ястребом. Чипы в его голове гудели всё громче, их сигналы вспыхивали, вызывая боль, что пульсировала в висках. Он чувствовал лабораторию, как магнит, притягивающий его разум, и это пугало его больше, чем любой враг. Пистолет SIG Sauer в его руке был холодным, но готовым к бою.

Кейт стояла рядом, её тёмно-зелёная куртка была покрыта снегом, а каштановые волосы, выбившиеся из пучка, прилипли к вискам. Серые глаза, острые, как лезвие, изучали дверь, подмечая следы: царапины на металле, свежие, словно кто-то пытался её взломать. Beretta M9, спрятанная под курткой, оттягивала пояс, её потёртая рукоять была знакома её руке. Она была их компасом, и сейчас её голос, тихий, но твёрдый, разрезал тишину: "Кто-то был здесь. Недавно." Её рука легла на плечо Сокола, её взгляд встретился с его, передавая молчаливую поддержку.

Эмили, прижимая рюкзак с планшетом, дрожала от холода, её очки в тонкой оправе запотели, а бледное лицо, обрамлённое светлыми прядями, было напряжённым. Она подключила портативную антенну, её пальцы, онемевшие, проверяли сигналы. "Сеть активна," — прошептала она, её голос дрожал. "Но зашифрована. Это не просто заброшенный объект." Её серая толстовка, укрытая шарфом, была влажной от снега, а накопитель Новы в рюкзаке казался тяжёлым, как судьба.

Кейн занял позицию у скалы, его тактический жилет, увешанный подсумками, был покрыт льдом, а винтовка M4, готовая к бою, лежала в руках. Рана на бедре саднила, но он скрывал боль, его тёмные глаза, холодные и внимательные, шарили по окрестностям, выискивая патрули. Он был их щитом, и его молчание было красноречивее слов.

Морган стояла у двери, её дробовик Mossberg 500 был перекинут через плечо, а короткие выгоревшие волосы, покрытые снегом, блестели в свете фонаря. Шрам на подбородке выделялся на покрытом пылью лице, а её усмешка, острая, как лезвие, скрывала напряжение. "Если это ловушка," — буркнула она, её голос был низким, но в нём чувствовалась искра, — "я хочу, чтобы она была зрелищной." Её рука сжала дробовик, палец замер у спускового крючка.

Сокол толкнул дверь, её петли заскрипели, как крик, и команда шагнула внутрь. Лаборатория встретила их холодом и тишиной, нарушаемой лишь гулом аварийных генераторов. Коридор, выложенный потрескавшейся плиткой, был освещён мигающими лампами, их красный свет отбрасывал зловещие блики на стены, покрытые пятнами ржавчины и плесени. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом антисептика, металла и чего-то едкого, возможно, химикатов. Следы борьбы были повсюду: разбитые терминалы, их экраны треснули, как паутина; опрокинутые стулья; пятна крови, уже засохшие, но свежие, растянувшиеся по полу, как следы бегства. Провода свисали с потолка, искры из них сыпались, как звёзды, а в углу валялась перевёрнутая капсула, напоминающая медицинский саркофаг, её стекло было разбито.

Эмили подключила планшет к терминалу, его экран ожил, показывая обрывки данных: чертежи чипов, отчёты об испытаниях, имена — Нова, Торн, Ксавьер. "Это 'Икар'," — прошептала она, её глаза расширились. "Они тестировали контроль… на людях." Её пальцы дрожали, но она копалась дальше, выуживая координаты центральной лаборатории, скрытой глубже в комплексе.

Сокол шагал по коридору, его ботинки хрустели по осколкам стекла. Чипы гудели, их сигналы вызывали видения: Нова, прикованная к столу, её крик, иглы, вонзающиеся в кожу. Он стиснул зажигалку, его кулак побелел, а лицо исказилось. "Она была здесь," — прохрипел он, его голос был хриплым от боли. Кейт подошла ближе, её рука сжала его плечо. "Мы найдём ответы," — тихо сказала она, её серые глаза были полны решимости.

Кейн и Морган заняли позиции у входа в следующий зал, их оружие было наготове. Зал был просторным, его стены, покрытые белой плиткой, были испещрены трещинами, а в центре стояла капсула, окружённая терминалами, чьи экраны мигали, показывая графики нейронной активности. На полу валялись шприцы, их иглы поблёскивали в красном свете, а в углу лежал рваный лабораторный халат, пропитанный кровью. "Кто-то дрался," — буркнул Кейн, его голос был низким, как рокот. Морган хмыкнула, её усмешка была холодной. "И проиграл," — добавила она, её взгляд шарил по теням.

Команда продвигалась глубже, их шаги гулко отдавались в коридорах, а свет фонарей дрожал, выхватывая из тьмы новые следы: пулевые отверстия в стенах, обгоревшие панели, следы когтей — слишком больших для человека. Эмили заметила камеру, её красный глаз мигнул, и она мгновенно отключила её через планшет. "Они знают, что мы здесь," — прошептала она, её голос дрожал от страха. Кейт кивнула, её Beretta поднялась. "Держитесь вместе," — сказала она, её голос был твёрдым, как скала.

Сокол чувствовал, как чипы достигли пика, их гул был оглушающим, а видения вспыхивали, как молнии: Торн, его лицо, острое, как скальпель, и голос, шепчущий: "Ты придёшь ко мне." Он пошатнулся, его рука упёрлась в стену, а зажигалка чуть не выпала. Кейт схватила его, её серые глаза пробили пелену. "Ты сильнее их," — сказала она, её голос был якорем. Он кивнул, его дыхание было рваным, но взгляд стал твёрже.

Внезапно из глубины лаборатории раздался шум — низкий, металлический скрежет, как будто кто-то тащил тяжёлый предмет по полу. За ним последовали шаги: медленные, тяжёлые, с лёгким эхом, словно металл ударялся о плитку. Команда замерла, их оружие поднялось, а фонари осветили дальний конец коридора, где тени сгущались, как чернила. Кейн прицелился, его винтовка была неподвижной, а Морган сжала дробовик, её усмешка исчезла. Эмили отступила, её планшет дрожал в руках, а Кейт шагнула вперёд, её Beretta была готова. Сокол выпрямился, его SIG Sauer поднялся, а чипы гудели, как сирена, предвещающая бурю.

Из тени медленно выступила фигура — высокая, угловатая, её очертания были размыты в красном свете. Было ли это Торном, в его чёрном костюме, с холодной улыбкой? Или чем-то другим — созданием "Икара", порождённым экспериментами "Титана"? Тень сделала шаг, её глаза — или сенсоры — сверкнули, и коридор наполнился зловещей тишиной, нарушаемой лишь их дыханием.

Лаборатория "Альфа-7" была призрачной: её коридоры, освещённые мигающим красным светом, казались кровеносными сосудами, а стены, покрытые трещинами и кровью, хранили эхо страданий. Разбитые терминалы, шприцы, капсулы — всё это создавало ощущение, что здесь творилось нечто нечеловеческое. Следы борьбы — пулевые отверстия, когти, кровь — были как картина, нарисованная хаосом. Тени, дрожащие в углах, казались живыми, а шум шагов, доносящийся из глубины, был как сердцебиение самой лаборатории.

Альпы снаружи были безмолвными свидетелями: их снежные пики сияли в бледном свете луны, а метель, затихшая, оставила снег, хрустящий под ногами. Скала, в которую была врезана лаборатория, возвышалась, как надгробие, а ржавые антенны, торчащие из снега, были как кости забытого мира. Внутри, в этом лабиринте стали и льда, команда стояла на пороге правды — или гибели.

Фигура в тени сделала ещё шаг, её очертания стали чётче, и свет фонаря выхватил металлический блеск — то ли оружия, то ли брони. Команда затаила дыхание, их оружие было направлено в темноту, а Сокол, сжимая зажигалку, почувствовал, как чипы вспыхнули, шепча: "Ты дома." Кто это был — Торн, их враг, или нечто, созданное им? Ответ ждал в тени, и лаборатория, как зверь, готовилась раскрыть свои когти.