Осколки личностей (джен)

Свет души озаряет мир.

Эндрю подскочил с постели, широко раскрыв глаза. Мелкая дрожь пробежала по телу, скрывшись где-то в ногах. Он сел на пол, положил локти на колени и провёл правой рукой по иссиня-чёрным волосам. Сердце, некогда суматошно бьющееся, стало медленно успокаиваться. Дыхание пришло в норму. В голове мелькнула мысль об этой самой фразе. Почему она так его напугала? Скорее, от неожиданности, потому что чего бояться обычной фразы? Эндрю бросил взгляд на окно, чтобы окончательно расслабиться. Светало. Горизонт, выглядывающий сквозь крыши домов и высокие городские стены, окрасился в нежные сиреневые оттенки.

В голове пронеслась мысль: «Откуда взялась подобная фраза?» Сколько бы книг не читал, там её не встречал. В сериалах и фильмах — тоже. Стало быть, в каком-то мультике, но в каком, уже и смысла нет. Эндрю задался вопросом, почему он так испугался. Голос, говоривший во сне, мягкий, даже чуть робкий.

Он встал с пола, поднял плащ, который несколько дней назад сшила ему та женщина с рынка. Ткань на ощупь приятная, мягкая. Крестьяне не могли позволить себе подобную. Хлопок всё-таки. И цвет такой, какой он хотел. Тёмно-серый. На полотне расположились более светлые узоры в виде треугольников, из которых маленькие поместились внутрь больших. Днём в нём не так жарко, как изначально предполагал Эндрю, и ночью не замёрзнешь. В общем, одно удобство.

Тишина повисла в атмосфере. Прохладный ветер гулял по пустующим коридорам, тревожили листья растений, посаженных в высокие овальные горшки. В доме ещё спали. По крайней мере, так казалось. Эндрю выглянул. В коридоре практически не было света. Он повернул голову направо, припоминая, что там просто стена, и дрожь пробила его тело.

Из полумрака выглядывали три черепка, разукрашенные в яркие цвета, а в пустых глазницах стояли потухшие свечи. Их разместили вокруг каменной статуэтки какого-то Божества, трёх курильниц, сосудов с неизвестными отварами, которых поставили на треноги, глиняной расписной тарелки, куда клали различные яства. Чуть ниже стоял горшок. Вокруг алтаря раскиданы бархатцы и их лепестки. Иногда лёгкий ветер игрался с ними, от чего те чуть вздрагивали, колыхались, вновь успокаивались.

— О, мальчик мой, ты проснулся, — вдруг проговорила Читлали, появившаяся сзади. — Что так рано проснулся?

Эндрю вздрогнул. Сердце невольно ёкнуло. Он обернулся, и неловкая улыбка появилась на его лице.

— Доброе утро, — произнёс он. — Да так, что-то не спится.

Он отрицательно мотнул головой. У его организма была, скажем, странная особенность. Если проснёшься утром, то до самой ночи глаз сомкнуть не сможешь. Даже в обед, когда желудок полон вкусной еды. Бабушка обычно сразу засыпала, а вот для него хотя бы попытаться вздремнуть — то ещё испытание. Но единственное, что радовало, так это то, что Эндрю мог просто полежать с закрытыми глазами и послушать пение птиц, если они находились на даче.

— Я очень надеюсь, что ты не заснёшь днём? — спросила Читлали. — У нас сегодня два праздника, так что ты с нами пойдёшь.

— Праздники? — с любопытством переспросил Эндрю.

— Нас приглашают на день рождения ребёнка, — объяснила Читлали, — и на свадьбу. Иолотли не будет с нами, он сейчас нужен в храме, а от твоего присутствия никто бы не отказался.

— Что ж, полагаю, выбора у меня нет, — Эндрю поправил на плечах спадавший плащ.

— Мы выходим через полчаса, — Читлали развернулась и ушла на первый этаж дома.

Эндрю снова остался один на один с темнотой. Уже предвкушая будущие праздники: музыку, песни, подарки, поздравления от взрослых — он совсем позабыл о черепках и когда повернулся, то невольно дёрнулся и даже тихо выругался. К счастью, в этот момент его никто не слышал, иначе бы четвёртым черепом, красующимся либо на этом алтаре, либо валяющимся где-то во дворе, стал он.

Вообще его никогда не приглашали на дни рождения. Ни друзья, ни одноклассники, только бабушкины подруги и то, самые близкие. Он в принципе ни с кем так тесно не общался, чтобы его позвали к себе домой, посидеть попить чаю просто так или на какое-то мероприятие. Ну, и наоборот. Конечно, были пару моментов, когда Эндрю приводил одноклассников, но из-за неадекватного поведения матери прекратил. С одной стороны, жаль, с другой — к счастью. Не нужно больше позориться.

На свадьбе Эндрю бывал только один раз, и то про себя отметил, что там довольно скучно. Все эти мероприятия, которые объявлял тамада, проводились для взрослых. Ровесников нет, либо старики, либо малышня. Пытался подружиться с дочерью невесты, да только не сложилось что-то. Капризничала много, не понимала традиций. Хотя зачем осуждать семилетнего ребёнка? Плакала, когда её бабушку специально в грязь толкнули. Он старался успокоить, объяснить, только слушать никто не собирался.

Впрочем, он не особо любил семейные посиделки, потому что по большей части всегда оставался один. Ко взрослым не полезешь, с мелкими неинтересно. Назло ещё интернета нет. Поболтать нельзя. Наушники не достанешь, музыку не послушаешь, так как наушник может потеряться. Сидишь в сторонке тихо, наблюдаешь за всеми. И вот тебе всё празднество.

Эндрю спустился вниз и почти сразу столкнулся с братом Иолотли, который, увидев его, чуть остановился. Обычно резвился, бегал по коридорам, сшибая с ног прислугу, а тут притих. Неужели то замечание сработало? Эндрю, сам того не осознавая, смотрел на него со строгостью.

— Я принёс шёлковые ткани, — сказал внезапно появившийся отец, держа в одной руке и корзину.

Мальчишка сбежал, а Эндрю всё ещё стоял у лестницы. Читлали спешно собиралась, клала в большую плетённую корзину подарки для матери и, видимо, новорождённого. И мешочек с какао-бобами, и лечебные травы, и несколько рулонов ткани двух цветов — жёлтый и красный. На вопрос отца, почему последний именно такой, Читали ответила, что у матери родился мальчик, значит, будущий воин.

Неподалёку, у входа в дом, стояла ещё одна корзинка, но поменьше. Наверное, после дня рождения нужно сразу идти на свадьбу, поэтому приготовили всё заранее, чтобы не заходить домой.

Эндрю стало немного некомфортно стоять в сторонке, но помощь предлагать не хотел — если не просят, значит, не хотят, а может быть, просто не доверяют.. Да и чем мог бы помочь? Где находятся предметы, он не знал, а на разъяснения о месторасположении того или иного предмета ушло бы уйма времени. А вдруг возьмёт что-то не то, разобьёт нечаянно? Нет, проблемы не нужны. Быстрее слуги всё сделают.

— Ну, вроде всё взяли, — весело объявила она.

— Уверена? — спросил отец, сведя брови к переносице. — Перепроверь, а то ты, бывает, забывчивостью страдаешь.

— Нет-нет, на этот раз я уверена! — воскликнула Читлали.

Отец ничего не сказал, только с недоверием посмотрел на неё. Брат Иолотли спустился вниз и стал возле Эндрю. Взрослые обратили на них внимание. Читлали покачала головой, что-то тихо пробормотала и ушла в другую комнату.

* * *

В доме шумно: хозяева с распростёртыми объятиями встречали посетителей, слуги суетились, приносили угощения. Приходило слишком много гостей, которые хотели бы посмотреть на новорожденного. Уже у входа в дом Эндрю должен следовать традициям, повторял за Читлали и её семьёй. Наклонился, взял щепотку золы, скромно лежавшей в небольшом мешке, намазал ею колени, локти, щиколотки и запястья, дабы у ребёнка в будущем не появилось проблем с суставами. Правда это или нет — возражать не стал.

В просторной комнате все столпились вокруг молодой матери, перед которой сидел астролог. Ребёнок находился на руках повитухи. Эндрю протиснулся сквозь толпу, посмотреть, понаблюдать, что же будет дальше. Краем глаза заметил Иолотли, стоявшего в тени и державшему в руках пергаменты с неизвестным содержанием. Они обменялись взглядами, улыбнулись друг другу.

Сначала прозвучала речь повитухи, в которой она желала ребёнку всё хорошее и одновременно говорила о том, что реальная жизнь полна страданий и боли, что этот дом — не более чем гнездо, а не родное место, где можно найти любовь и ласку. Это очень удивило Эндрю. Обычно с младенцами в его мире обращались более… лояльно. Хотя всё зависело ещё и от семьи. Некоторые матери сразу отказывались от детей, оставляя их в домах малютках, другие забирали, но воспитывали с ненавистью.

— Десятый орёл! — воскликнул астролог, подняв руки к небу.

Все радостно воскликнули. Взрослые стали между собой перешёптываться, поглядывая на младенца, корчили смешные рожицы. Эндрю перевёл взгляд с них на самого новорожденного. Лицо у того сморщенное и красное, несмотря на смуглый цвет кожи. В чёрных глазах, похожих на маленькие пуговки, мелькнули беленькие искры. Смотрел он с таким выражением глаз, будто уже готов возненавидеть весь мир, потому что его отняли из рук матери.

— Ну, как тебе наши дни рождения? — спросил тихо Иолотли, подкравшись к нему.

— Я ничего не понял, — ответил Эндрю.

— А что тут непонятного? — Иолотли с удивлением вскинул брови и пожал плечами. — Десятый орёл. Человек, родившийся под этим знаком, в будущем будет сильным и храбрым. Так, по крайней мере, предсказывают астрологи.

— И что же, они всегда сбываются, предсказания эти? — всё не унимался Эндрю.

Объявили имена новорождённого: обычное и календарное. По приказу хозяина дома принесли гирлянды из цветов: красных, жёлтых, розовых и голубых — накинули на шеи гостей. Эндрю попалась золотистая, а Иолотли — бордовая.

— Об этом мы потом поговорим, — он как-то таинственно улыбнулся, поправил за ухо спавшую прядь волос. — Кстати, обрадую тебя: на свадьбу мы идём вместе.

— Будто бы это действительно хорошая новость, — проговорил Эндрю, демонстративно закатив глаза.

Они посмеялись, прикрыв рты ладонями. Конечно, никто не противился компании друг друга. Наоборот, вместе веселее. По крайней мере, находиться в обществе взрослых весьма скучно. Те болтали в основном о политике, о домашней жизни, о воинах, которых готовили для защиты от некой эрозии или других целей, о вспыльчивом характере государя и о нём самом. В общем, разговаривали на скучные темы, вряд-ли интересующие юные умы.

Выходя на улицу, где время медленно близилось к вечеру, они пошли к нужному дому и чуть ли не сразу присоединились к торжественной свадебной процессии, невольно собиравшей любопытные взгляды. Впереди, как сказал Иолотли, шли родители жениха, позади них — невеста, посаженная на спину свахи. За ней шествовали несколько незамужних подруг, многочисленные родственники, прибывших из других городов. Все держали в руках факела, свет от которых тускло мерцал в вечерней мгле. Незнакомцы кричали ей из всех уголков улицы: «Счастья молодой невесте!»

Жених встречал её у входа в дом с кадилом в руках, второй такой же держал для неё. Она слезла со спины свахи, подошла к нему, взяла из его рук благовония, и они оба одаривали друг друга ладаном.

— Это они так обязуются уважать друг друга, — шепнул на ухо Эндрю Иолотли.

В доме, жених и невеста подле друг друга устроились на циновках. На его плечах накинут белый плащ с тёмно-серой окантовкой, на её — тоже. Их окружила целая толпа. Эндрю смог только мельком заметишь, как сваха соединяла концы их плащей.

— Всё? — спросил Эндрю, удивлённо вскидывая брови.

— Ну, если не считать пиршество, подарки и четырёхдневные молитвы супругов, то да, — ответил Иолотли.

Они вручили подарок молодожёнам перед тем, как те уйдут в спальню для поклонения богам и молитв, взамен благодарность, приглашение к столу, ломившегося от многочисленных блюд. Глаза бегали из стороны в сторону. В углу комнаты сидели старейшины, пили свежий пульке, громко смеялись, благодарили Богов за само их существование.

— Слушай, я тут такое узнал, — произнёс вдруг Иолотли, когда они отошли в сторону. — Завтра устроят набор солдат в пограничный батальон. Пойдём?

— Зачем? — с изумлением посмотрел на него Эндрю. — И тут хорошо.

— А как же! — Иолотли хлопнул ладошами, из-за чего привлёк внимание людей, но они быстро вернулись к прошедшим разговорам. — Ты же хотел дальше двигаться. Или забыл уже?

Эндрю невольно хмыкнул, пожал плечами. За последние дни, проведённые в городе, он даже как-то привык к этой тихой, умеренной жизни. Иногда подумывал о том, чтобы остаться в этом месте. Однако эту мысль отгоняла другая, что здесь он навсегда останется чужаком. Да и хотелось бы мир посмотреть.

— Ты со мной тоже пойдёшь? — Эндрю чуть мешкался.

— Конечно! Как я друга оставлю? — Иолотли рассмеялся.

Он положил руку на плечо Эндрю и встряхнул так сильно, что у того очки сползли с носа. Они посмеялись. Стало немного тепло на душе от мысли, что за ним хотят пойти, что

бы убедиться в его безопасности и вообще благополучии.