Ишемия | Ischaemia (гет)

Когда Каллены решили начать свою новую «жизнь» вместе с очередными «кузенами», Джаспер твёрдо решил отказаться от этой поездки как за себя, так и за Харри. Ему казалось, что его душат стены рутины — они уже пять раз разыгрывали этот фарс, и ему отчаянно нужно было что-то другое.

Мысль о путешествии, о том, чтобы увидеть мир, исследовать Европу, в которой они с Харри ещё не бывали, казалась просто восхитительной.

Каллены провожали их в аэропорту, пообещав поддерживать связь по телефону и встретиться снова, когда придёт время для новой театральной постановки в их жизни.

Это был первый раз, когда Джаспер оказался на борту самолёта, и для Харри — тоже. Она умудрилась тайком пронести на борт две фляжки с кровью животных, скрытые благодаря её дару, и они с легкостью отказались от авиапитания, сославшись на то, что оно может вызвать у них проблемы с желудком. Что, в общем-то, вполне соответствовало истине.

Устроившись в первом классе, они сидели рядом, и Харри развернула карту на их коленях, охватывающую всю Европу, за исключением Великобритании, которая была старательно зачёркнута.

— В Италии нужно быть предельно осторожными, — прошептал Джаспер, ведя пальцем по контурам страны, остро осознавая, что под картой его рука касается обнажённого бедра Харри. Благослови людей и их всё более короткие платья.

— Это владения Вольтури. Учитывая твой великолепный дар… — Он не стал заканчивать фразу. Элис уже предупредила их о древних вампирах Италии, о том, как они пытались заполучить её и Эдварда.

Джаспер был объективен, оценивая силу Харри наравне с другими одарёнными вампирами. А если задуматься, её способности, возможно, были даже более ценными.

Проходить незамеченной среди людей, скрываться в случае опасности — это был по-настоящему полезный дар. И это не считая магии, которую она сохранила с человеческой жизни, хоть её использование и требовало огромных затрат энергии и концентрации.

— Я хочу увидеть культуру Испании, — пробормотала Харри, её пальцы медленно скользили по побережью, поднимаясь всё выше по бедру Джаспера.

— Как у тебя с сокрытием небольшой территории? — прошипел Джаспер сквозь стиснутые зубы, отбросив карту и крепко схватив Харри за бёдра, как только она устроилась у него на коленях.

— Уже работаю над этим, — мягко улыбнулась она.

* * *

Они проводили ленивые дни на пляже Ниццы, Франция. Харри и Джаспер, наконец, позволили себе передышку от постоянных маскарадов, которые были частью их жизни. Нынешние несколько лет были посвящены отдыху, свободе, что они давно заслужили.

Харри лежала лицом вниз на полотенце, в ярко-зелёных плавках от купальника. Вокруг них были десятки женщин, многие из которых разгуливали топлесс, притягивая восхищённые взгляды окружающих. Однако Джаспер не замечал никого, кроме Харри. Он не мог оторвать глаз от её тела, пока она лежала рядом, подперев голову руками и повернув лицо к нему.

Они оба держали под рукой фляжки с кровью животных, хотя в этом не было необходимости — накануне они уже утолили жажду. Но старые привычки не отпускали, и они предпочли не рисковать. Этот момент был лишь для них — как глоток свежего воздуха после многолетнего напряжения.

— Ты привлекаешь немало внимания, — поддразнила Харри, переворачиваясь на спину и надевая солнцезащитные очки, спасаясь от яркого солнечного света.

Джаспер лишь невнятно пробормотал в ответ, не отрывая взгляда от её тела. Теперь перед ним открылись две розовые вершины, которые мгновенно завладели всем его вниманием. Харри не могла удержаться от хитрой усмешки — она знала, что полностью завладела его мыслями.

— Мне нравится семья Калленов, они стали моими родными, но как же хорошо снова быть просто Харри и Джаспером, — призналась она, выгибаясь в ленивой растяжке.

— Если быть Харри и Джаспером означает больше таких моментов, дорогуша, то после нашего следующего «выпускного» нас ждёт третий медовый месяц, — хрипло отозвался Джаспер, с усмешкой глядя на неё.

Харри рассмеялась, садясь на полотенце и собирая свои кудри в небрежный хвост. Но её внезапный порыв заставил Джаспера насторожиться — вскочив на ноги, она рванула к океану, оставив его лишь на мгновение задуматься.

Он не заставил себя долго ждать. Рыкнув, Джаспер бросился за ней, поймав её в свои руки. Они кружились на мелководье, пока волны лениво накатывали на их ноги.

— Куда это ты так спешишь, любимая? — спросил он, весело прищурившись, покачивая её в своих руках.

— Убегаю к тритону, — засмеялась Харри, делая вид, что она хочет вырваться. — Говорят, у них под водой есть дворцы.

— Дворцы? — прищурился Джаспер, начиная игру.

— О да. Там кровати, покрытые мерцающим мхом, окружённые кораллами всех цветов. И у меня будет ручная акула, которая будет охранять меня, пока я буду наслаждаться обществом своего принца.

— Ты променяешь меня на какого-то принца?

— Ну, он шепчет мне сладкие слова на ухо, — игриво отозвалась Харри, скользя руками по его телу. Её прикосновения не соответствовали её словам — они говорили о страсти, которая пылала между ними.

— Я найду для тебя кровать из шёлка, настолько мягкого, что он будет ощущаться, как вода. И каждый день я буду приносить тебе цветы всех цветов, что ты только пожелаешь. А никто и никогда не потревожит нас, когда я буду заниматься с тобой любовью. Ты будешь кричать так громко, что всех охватит стыд за их собственную неумелость, — прошептал Джаспер, прижимая её к себе ещё сильнее.

— А как же сладкие слова? — хрипло спросила Харри, её дыхание стало неровным.

— Всё, что я скажу тебе, будет исходить из самой глубины моего сердца. Мои слова будут полны такой любви, что ты почувствуешь её в каждой букве, — ответил он, их лбы соприкоснулись, а мир вокруг перестал существовать.

Так Джаспер очаровал Харри настолько, что она не покидала их номер целых три дня.

* * *

Они были уже более года в пути по Азии, когда Джаспер впервые увидел магию, совершённую не Харри.

На вершине Эвереста, который они покорили лишь ради того, чтобы иметь возможность сказать: «Мы сделали это», Харри достала камеру. Она аккуратно установила её на скальном выступе, заботливо утрамбовывая снег вокруг корпуса, чтобы устройство не соскользнуло. Харри весело подбежала к Джасперу, обняла его за руку. Оба были укутаны в громоздкие пуховики, как будто действительно нуждались в защите от леденящего холода. Харри улыбнулась во весь рот, и в этот момент камера вспыхнула, запечатлев их на очередном, кажется, тысячном кадре.

У Харри был целый альбом, который она методично заполняла с самого начала их путешествия по Испании. Каждое приключение бережно описывалось, оставляя живые воспоминания. Иногда они связывались с Калленами, давая знать, что с ними всё в порядке — насколько это возможно в их положении — и что они наслаждаются жизнью. Однако Харри всегда настаивала на том, что хочет рассказать о своих странствиях лично. Именно поэтому они стремились делать как можно больше культовых вещей во время их приключений.

За время путешествия они уже потеряли пять камер. Одну оставили на пляже в Испании, другая пошла ко дну вместе с их лодкой в Греции (ирония в том, что власти объявили их единственными жертвами крушения, ведь они погрузились на дно, вместо того чтобы всплыть). Ещё две камеры не выдержали их неконтролируемой страсти, когда их влечение друг к другу брало верх. А последняя камера оказалась случайно запечатана в гробнице в Египте. Археолог, который в будущем откроет эту гробницу, явно будет немало удивлён.

Но Джаспер не испытывал ни капли сожаления. Более того, они зачистили гробницу от самых опасных ловушек. Из всего огромного сокровищного хранилища они взяли лишь несколько амулетов и браслетов.

— И вот ещё корона, — с ухмылкой добавил Джаспер, оглядывая трофей. — Скорее всего, её украли египтяне из другой страны, если судить по необычному дизайну.

Харри рассмеялась, когда он возложил корону на её голову. Джаспер посчитал это своей личной победой.

Доставая плёнку из камеры, Джаспер начал аккуратно покачивать её в разрежённом воздухе, чтобы ускорить проявление. Он долго смотрел на снимок, где они оба, укутанные в шарфы, улыбались. На их обнажённых участках кожи играли искры солнца, придавая кадру ещё больше магии.

— Мы кажемся такими счастливыми, — задумчиво произнёс он, присаживаясь на камень и размышляя о том, какой стала их жизнь.

— Нет, не кажемся, а действительно счастливы, — с улыбкой исправил себя Джаспер, взяв камеру и осторожно закрепив её на поясе. — Надеюсь, эта камера прослужит дольше. В волшебной сумке Харри осталась всего одна запасная.

* * *

Они остановились под нависающим утёсом, когда вокруг сгустились облака, окутав их в плотную завесу тумана во время спуска с горы. Внезапно воздух рядом с Харри заискрился, словно мерцая невидимой энергией.

Джаспер мгновенно напрягся, крепко обняв Харри, прикрывая её своим телом, прежде чем она успела понять, что произошло.

Необычное явление усиливалось, принимая форму дымного кольца, диаметром около двух футов, которое безмолвно висело в воздухе перед ними.

Когда дым начал рассеиваться, Харри, все ещё находясь в объятиях Джаспера, вздрогнула от неожиданности.

— Гермиона? — прошептала она, не веря своим глазам.

Перед ними действительно возникла знакомая фигура девушки с непослушными кудрями, которая с радостным блеском в глазах смотрела на Харри.

— Харри! Ты жива! Слава Мерлину, мы были в ужасе, когда ты исчезла за завесой. Я пыталась выйти на связь с тобой несколько недель! Где ты? Мы сейчас же за тобой приедем и— ой!

Её карие глаза округлились, когда она, наконец, заметила Джаспера. Её губы сложились в маленькую букву «о», а щеки залились румянцем.

— Я в другом измерении, Гермиона. Для меня прошёл уже век, — тихо сказала Харри.

Ведьма с кудрявыми волосами внимательно смотрела на неё, забыв про Джаспера. Она заметила изменения, которые принесло вампирское существование Харри.

— Назад пути нет. Я изучала, искала… Но я не хочу возвращаться, — призналась Харри, нежно положив руки на запястья Джаспера. Её жест был не просьбой о защите, а желанием почувствовать его присутствие рядом.

— О, Харри, — прошептала Гермиона, глядя на них с тёплой, полной слёз улыбкой.

— Теперь я Харри Уитлок, и это мой муж, Джаспер.

— Тебе так повезло, Харри, он такой красивый, — выпалила Гермиона, словно сама не ожидала от себя этих слов. Её лицо вспыхнуло ещё ярче.

— Благодарю вас, мисс, — вежливо ответил Джаспер.

— И ещё какой джентльмен, — продолжила она с улыбкой. — Миссис Уизли будет в восторге, когда я ей расскажу. Харри, я не уверена, смогу ли снова связаться с тобой, но обещаю, что всем передам: с тобой всё в порядке, ты счастлива, и…

— И что ты назовёшь своего первенца в нашу честь? — с улыбкой перебила её Харри, наблюдая, как Гермиона рассмеялась сквозь слёзы, вытирая их загорелыми руками.

— Конечно, Харри. Я бы и сама попросила тебя о том же, но уверена, что ты назовёшь своего ребёнка в честь Сириуса.

Тело Харри напряглось в объятиях Джаспера, и он едва сдержался, чтобы не выдать нахлынувшую боль. Они знали, что никогда не смогут назвать ребёнка в честь Сириуса Блэка, потому что им никогда не суждено было иметь детей.

Их общая боль, словно единая нота, звучала в гармонии отчаяния и тоски, несмотря на то что Харри всё ещё улыбалась своей лучшей подруге. Улыбка, которую Джаспер бы принял за настоящую, если бы не знал правды.

— Да. Я успела повидаться с ним перед тем, как он умер здесь, окружённый детьми, внуками и правнуками.

— Это прекрасно. Я так рада за тебя, Харри. Мы все тебя любим.

— И я вас, — прошептала Харри, пока образ Гермионы постепенно растворялся, возвращая их в молчаливую тишину горного склона.

В этой тишине, среди неподвижности, казалось, что они слышат мир гораздо острее и глубже. Джаспер крепче прижал Харри к себе, а вокруг них медленно кружились снежинки.

Они не двигались несколько часов.

* * *

Хотя камера, в первую очередь, предназначалась для запечатления их приключений по всему миру, Харри нашла ей другое, более интимное применение.

За день до его дня рождения, вернувшись в отель, Джаспер не находит Харри. Вместо неё на столе лежит записка с подробными инструкциями.

— Охота за сокровищами в честь дня рождения, — гласит аккуратный почерк, и Джаспер, с загорающимся любопытством, поднимает бровь.

На нижней части записки — цифра и слово. Лишь спустя два часа Джаспер догадывается, что это сокращение от названия книги по американской истории, которую он читал. Когда он открывает указанную страницу, его глаза расширяются.

Между страницами лежит фотография Харри.

Она раскинулась на той самой кровати, на которой он сейчас сидит, одетая лишь в чёрные шёлковые трусики.

— Лежу на этой кровати и думаю о тебе. Помню нашу первую встречу, и как всё началось в здании, полном книг, — написано на обороте фотографии, внизу нарисованы два поцелуя.

Целый час Джаспер не может оторвать взгляда от фотографии Харри, нежно лежащей на простынях, окружённой лепестками цветов. Он наконец понимает следующую подсказку — на кровати сейчас нет лепестков сакуры, что наводит его на мысль.

После долгих расспросов среди местных жителей и долгожданной встречи с англоговорящим человеком, Джаспер оказывается в ближайшем парке, где деревья сакуры цветут, несмотря на облачное небо. На одном из деревьев, скрытая от человеческих глаз магией Харри, прикреплена записка с его именем.

Джаспер срывает её и вскрывает тонкий конверт. Внутри — вторая фотография. Харри сидит на ветке дерева в платье, её огненно-рыжие кудри струятся через одно плечо, обнажая изящную ключицу. Фотография сделана при солнечном свете, на её коже видны мерцающие отблески от пробивающихся через листву солнечных лучей.

— Цветы прекрасны, но их аромат не сравнится с запахом первых колокольчиков, что ты мне подарил. Так что я отправляюсь на историческое купание.

Джаспер аккуратно прячет фотографию в карман и замечает браслет из синих и красных нитей, сплетённых в прочную косичку. Едва заметная надпись «пульс моего сердца» на браслете окончательно убеждает его, что это для него.

Три часа спустя он оказывается в древнем онсэне, где находит новое письмо, очередную фотографию и ещё один подарок.

— Я нашла друзей, которые научили меня завязывать кимоно. Теперь осталось лишь выбрать счастливое, чтобы ты смог его снять под звёздами.

На фото Харри улыбается ему из воды, погружённая почти до подбородка, а сквозь клубящийся пар едва видны мягкие изгибы её тела.

На заднем плане трое японских женщин, смеясь, болтают между собой, очевидно не замечая, что Харри — не человек. Джаспер снова перечитывает записку, на карте перед ним он замечает торговый квартал, который, вероятно, будет следующей остановкой.

В этот раз он находит пару традиционных японских сандалий и отправляется к следующей подсказке.

Магазин называется «Счастливая звезда», как перевёл ему местный житель. Джаспер успевает зайти буквально за несколько минут до закрытия. Внутри его встречает строгая пожилая женщина, которая с презрением сморщила нос при звуке его американского акцента. Она с силой вручает ему свёрток и безжалостно выталкивает его за дверь. Джаспер с удивлением отмечает, что, несмотря на её возраст, в её движениях есть та же ловкость, что и у него самого.

Развернув свёрток, он находит простое, но элегантное тёмно-синее кимоно с белой отделкой.

На новой фотографии Харри изображена лишь её голова — она смотрится в зеркало, стоя в одном белье, явно в процессе примерки. Джаспер не может не отметить, как удачно фотография подчёркивает изгиб её бёдер.

— В небе много звёзд, куда больше, чем я могу сосчитать. Но вспышки огня куда ярче.

Найти фабрику фейерверков ему удаётся только спустя несколько часов. К тому времени остаётся всего час до полуночи, час до его дня рождения. Внутри — тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием старого проигрывателя. Песня звучит американская, и Джаспер уверен, что это не случайность.

Он узнаёт мелодию — она играла, когда они танцевали с Харри сразу после свадьбы. На этот раз на фотографии нет слов, только изображение холма. Джаспер сразу понимает, о каком месте идёт речь — до него всего тридцать секунд бега от их отеля

Когда он появился, фейерверки разукрасили ночное небо яркими вспышками света, и Харри стояла там, восхитительная в своём экзотическом кимоно. Тёплые оттенки золота и зелени мягко подчёркивали её утончённую красоту, а нежные лепестки вишни были аккуратно вплетены в её волосы. Она стояла с грацией, сложив руки перед собой, когда он подошёл ближе.

Джаспер остановился прямо перед ней и одарил её улыбкой, наполненной всей той любовью и счастьем, которые переполняли его сердце. Он хотел, чтобы она почувствовала, как невероятно ему повезло, что она — часть его жизни.

— С днём рождения.

Этих простых слов было достаточно. Ему не требовалось добавлять никаких ласковых обращений, чтобы уловить в её ответном взгляде всю силу её любви.

* * *

Они возвращаются в Америку, обогащённые впечатлениями от множества стран.

С собой у них целый арсенал подарков, тщательно спрятанных в волшебном мешке Харри — в основном это наряды для Розали, и Джаспер уверен, что она будет в восторге. Однако по возвращении их ждёт неожиданная новость: Карлайл объявляет о своём новом направлении.

— Форкс, — повторяет Джаспер, с явной осторожностью переглянувшись с Харри. Если это тот самый Форкс, о котором он думает, то он находится слишком близко к земле оборотней Ла-Пуш, а значит — к потомкам Сириуса Блэка. Потомкам, которые способны превращаться в зверей при малейшем намёке на присутствие вампиров.

— Ты знаком с этим местом? — задумчиво спрашивает Карлайл, прищурив свои янтарные глаза в размышлении.

— Там живут потомки моего крестного, — подтверждает Харри, нервно проводя рукой по волосам и тяжело вздыхая. Этот жест, ставший её привычкой, свидетельствует о том, как часто ей приходится справляться с тревогой.

— Эти потомки…

— Они способны превращаться в собак, — кивает Харри. — Что-то среднее между формой Гримма Сириуса и волком.

Карлайл отвечает ей сдержанной улыбкой и медленно усаживается за стол, явно готовясь к долгому разговору.

Джаспер заботливо придвигает стул для Харри, прежде чем сесть рядом с ней. Его пальцы нежно обвивают её запястье, касаясь того места, где у неё был бы пульс, если бы её сердце всё ещё билось.

— Несколько десятилетий назад мы обосновались неподалёку от Ла-Пуш. Вскоре после этого встретились с местными жителями…

В этот день они узнают о существующем договоре между народом Ла-Пуш и кланом Калленов.

Харри раздавлена осознанием того, что больше не сможет навещать могилу Сириуса.

Джаспер крепко прижимает её к себе, размышляя о том, когда же мир прекратит ставить преграды на пути их счастья.