Ишемия | Ischaemia (гет)

«У неё особенно яркие рыжие волосы», — пронеслось в мыслях Джаспера.

Он уже долгое время погружён в изучение книг, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то следы вампиров, которые страдали так же, как он. Его пальцы сжаты в кулаки — единственный способ удержать себя от того, чтобы не наброситься на одного из людей в толпе, когда его взгляд случайно останавливается на ней. В слепящем свете солнца её невозможно не заметить — кожа сверкает, а волосы пылают яркими отблесками.

Всё его существо вопит, чтобы он остановил её, не дав ей выдать их тайну, прежде чем она привлечёт к ним Вольтури.

Но никто не смотрит на неё.

Будто бы люди вокруг не видят её вовсе, словно их взгляды просто скользят мимо, не задерживаясь на её фигуре.

Заинтригованный, Джаспер отодвигает в сторону книги и устремляется следом за вампиршей, наблюдая, как её огненно-алые кудри мягко взлетают на ветру под лучами полуденного солнца. Какой-то дар? Способность становиться невидимой по собственному желанию? Хотя бы для человеческого взора? Это, без сомнения, поразительная сила, куда более полезная, чем его собственная.

Протягивая свой дар, Джаспер позволяет ему обвить вампиршу, ощущая, как его зубы слегка царапают кожу нижней губы.

На него обрушивается волна яростного одиночества, настолько тяжёлого, что оно угрожает поглотить его целиком. Возможно, она не так стара, как он, на несколько десятков лет младше.

Но её одиночество ощущается гораздо сильнее, давит на него, как открытая рана. И всё же, в самых глубоких слоях её сущности, он улавливает тонкий проблеск надежды.

Для чего — Джаспер не знает, но уверен, что это чувство там есть.

Внезапно её глаза встречаются с его — алые, лишь немного тусклее его собственных.

* * *

Её звали Хариель Поттер.

Она не сразу подошла к библиотеке, а лишь спустя несколько минут напряжённого обмена взглядами. Это окончательно убедило Джаспера: её дар позволяет ей оставаться невидимой для человеческого глаза. Ведь в обычных обстоятельствах её бы точно заметили — даже если проигнорировали сияние кожи, её неподвижная фигура не осталась бы без внимания.

Она мягко скользнула внутрь здания, приветливо улыбнувшись женщине за стойкой, и затем направилась к нему. Ловкими движениями она начала заплетать рыжие локоны, чтобы они не спадали на лицо.

С робкой улыбкой она представилась с отчётливым английским акцентом и протянула руку для рукопожатия.

Джаспер почувствовал её лёгкое смущение и приятное удивление, когда он вместо обычного приветствия поцеловал её руку, представляясь в ответ.

Она была очаровательна — яркие волосы окаймляли её лицо в форме сердечка, а её миниатюрная фигура едва доставала до его подбородка. Возможно, для людей она была бы среднего роста, может, даже чуть выше, но Джаспер, с его высоким ростом, видел её скорее как хрупкую и маленькую.

— Что вампир делает в библиотеке? Или я пропустила какую-то часть шутки? — с лёгкой насмешкой спросила она, усаживаясь на стул напротив того, который до этого занимал Джаспер, её взгляд скользнул по книгам, а улыбка заиграла ещё шире.

Джаспер, присаживаясь медленно, погрузился в воспоминания о том, как он стал вампиром. Никогда не стоит доверять красивому лицу — этот урок он усвоил навсегда. Слабо улыбнувшись уголками губ, он не стал раскрывать ни цели своего визита, ни того, что ему был нужен перерыв от изнуряющей любви его спутников.

— Просто занимаюсь исследованиями. Раньше у меня не было на это времени, — тихо ответил он, его длинные пальцы потянулись к очередной книге.

Когда он вновь поднял глаза, женщина держала в руках объёмный фолиант о магии. Она больше не заговорила с ним до конца вечера, но их тихое, молчаливое общество было на удивление… приятным.

* * *

Джаспер не совсем осознавал, как это случилось, но с каждым его визитом в библиотеку, Хариель — или, как она попросила, «зови меня Харри» — Поттер, неизменно появлялась вскоре после его прихода. Постепенно он начинал понимать, что у него появился друг. Хотя, могут ли у вампиров вообще быть друзья? Спутник — это слово кажется слишком открытым, слишком многозначным.

Он задумывается о том, что подумают Питер и Шарлотта, когда они встретят Харри в следующий раз. И, что самое удивительное, Джаспер уже автоматически предполагает, что она будет сопровождать его, когда он покинет это место. Может, это слишком самоуверенно, но…

Его мысли прерываются, когда перед ним появляется фляга, в которой жидкость слишком густая и медленная, чтобы быть чем-то иным, кроме крови.

Его глаза, почерневшие от голода, мгновенно устремляются на Харри. Она спокойно выкручивает крышку своей фляги.

— Это из банка крови, — объясняет она, слегка нервно покусывая губу — жест настолько по-человечески привычный, что Джаспер невольно очарован. — Я добавила усилитель, чтобы кровь сохраняла свои свойства дольше.

Бывший майор хотел бы хотя бы сделать небольшой глоток с осторожностью, но как только крышка его фляги открывается, он без задержки опустошает её до конца. Кровь чуть прохладнее, чем свежая, но вкус всё такой же насыщенный, медленно утоляющий голод, что бурлил внутри него.

Когда фляга оказывается полностью пуста, Джаспер поднимает взгляд на свою спутницу. Её ярко-красные глаза ловят его собственный взгляд. Она тоже допила свою кровь, и её розовый язык ловко подхватывает каплю, скатившуюся на уголок её губ.

— Знаю, это совсем не то, что вонзить зубы в чью-то шею, но…

— Нет, это даже лучше, — быстро перебивает её Джаспер, стараясь улыбнуться, когда видит, как её лицо озаряется его словами. — Гораздо гуманнее.

Он не добавляет, что это именно то, что он искал — возможность насытиться, не чувствуя ни страха, ни отчаяния от своей жертвы.

Но, кажется, даже его короткий ответ был достаточно понятен. Харри смущённо поправляет волосы и отводит взгляд.

Тем не менее, Джаспер не упускает тот мягкий лучезарный оттенок её улыбки.

* * *

Когда Джаспер вновь встречает Питера, он осознаёт, что его жизнь значительно улучшилась.

Проехав через три города с Харри, он ни разу не нуждался в том, чтобы пить кровь человека. Харри всегда тщательно готовится: едва они допивают очередной пакет с кровью, она сразу же добывает следующий. То, что она называет «загустителем», скорее напоминает некую добавку, но когда она смешивается с кровью, её свойства будто магическим образом удваиваются, увеличивая количество в пакете до литра, которого хватает им обоим, без каких-либо последствий.

Впервые за всё своё бессмертие Джаспер испытывает ощущение ленивого умиротворения, а может, даже счастья. Это состояние кажется ему странным — прошло слишком много времени с тех пор, как он чувствовал что-то подобное, но теперь он точно знает, что не променяет это ощущение ни на что.

Питер и Шарлотта, возможно, не совсем понимают, что произошло, но они искренне рады за друга. Когда они впервые встречают Харри, между ними проскальзывает хитрый взгляд, пропитанный весёлым самодовольством. Джаспер уловил их настроение, но не может понять его причины, и это остаётся для него загадкой.

Они путешествуют вместе несколько недель. Хотя Питер и Шарлотта так и не могут до конца осознать, каким образом их спутники добывают кровь, они принимают это как должное. Ведь, главное, что Джаспер счастлив, и никто не собирается ставить это под сомнение.

* * *

Они остановились в небольшом отеле, когда Джаспер, наконец, осознаёт, что именно он чувствует.

Впервые за десятилетия он может выйти на солнечный свет, укрытый силой Харри, которая столь же надёжно скрывает его, как и её саму. Солнечные лучи мягко ложатся на его сверкающую кожу, наполняя его тем самым теплом, по которому он так давно тосковал.

Харри часто улыбается, и её лицо от этого светится, в уголках глаз появляются тонкие морщинки, придавая её образу особую теплоту. Молниевидный шрам, пересекающий её лоб, словно оживает при каждой улыбке, его зигзагообразные линии пробегают по векам, словно вспышки. Джаспер не знает, как она получила этот необычный шрам, но его резкость на коже Харри заставляет предположить, что он был получен ещё в её человеческой жизни. Это странная мысль, ведь большинство шрамов исчезает после того, как яд вампира завершает свою трансформацию. Однако у Харри есть ещё несколько шрамов, о которых он хотел бы спросить, но пока сдерживается. В конце концов, он и сам не готов раскрывать свои собственные тайны. Возможно, в будущем.

Наблюдая, как Харри бесшумно передвигается по ковру маленького номера, одетая лишь в лёгкое летнее платье, Джаспера внезапно осеняет.

То самое ленивое удовлетворение, тот тёплый прилив в груди, который он ощущает, когда их разговоры заходят настолько далеко, что они оба заставляют друг друга улыбаться, тот лёгкий толчок, который он чувствует каждый раз, когда Харри хватает его за руку, чтобы скрыть их обоих своим даром.

Он понимает, что Харри ему нравится.

С новым осознанием Джаспер бросает взгляд на её стройную фигуру и понимает: да, она действительно очень привлекательна.

Все вампиры красивы, но в Харри есть нечто особенное — её яркие рыжие волосы, шрам, как боевой рисунок, обрамляющий её глаза, её мимолётные улыбки, которые она прячет, когда он говорит что-то, что в его человеческой жизни звучало бы как обычные слова, но теперь воспринимается почти как комплимент.

Возможно, однажды он что-то предпримет, исходя из этого понимания, но пока что, сидя в этой гостиничной комнате и наблюдая, как Харри покачивает головой в такт музыке из радио, Джаспер просто счастлив.

Они сидели на пляже Калифорнии, наблюдая, как люди радостно плещутся в воде.

Оба были сыты, и цвет их глаз был скрыт под гламуром — тем самым, который Харри призналась, что может наложить. Она снова была в лёгком платье, её ноги ритмично покачивались, а шлёпанцы с мягким стуком ударяли по пяткам. Её взгляд был устремлён на бескрайний океан, и только шрам на её лице не блестел под ярким солнцем. Он выглядел так, как должна выглядеть вампирская кожа под облаками, но вёл себя совсем не так, как другие шрамы, что Джаспер когда-либо видел.

Его собственные руки были покрыты следами от укусов — метками павших вампиров, которым так и не было дано второго шанса. Хотя он понимал, что это было не совсем его виной, воспоминания всё ещё причиняли боль.

— Жаль, что мы больше не можем плавать, — задумчиво произнесла Харри, слегка ёрзая на песке. Её рука опустилась, оказавшись опасно близко к его.

Их мизинцы едва соприкасались, и Джаспер отчётливо ощущал её нервозность. Без сомнения, если бы её сердце билось, оно колотилось бы сейчас, ускоряя свой ритм. Харри сглотнула рядом с ним — этот звук показался ему особенно громким — и через мгновение её рука скользнула по его ладони.

Её беспокойство, словно некая энергия, витало в воздухе. Не раздумывая, Джаспер перевернул свою руку, чтобы сплести свои пальцы с её. Они казались значительно меньше его собственных — тонкие и хрупкие, настолько, что он мог полностью обхватить её ладонь, и его пальцы почти касались её тыльной стороны.

Однако Харри это, похоже, совсем не тревожило. Хотя она не смотрела на него, её нервозность, переплетённая с волнующими искорками счастья и множества других приятных эмоций, словно разгоралась внутри неё. Это было совершенно новое для него ощущение — нечто, что он никогда прежде не чувствовал от другого существа, особенно как результат собственных действий.

Джасперу это нравилось.

— Это нормально? — тихо спросила Харри, по-прежнему глядя на море, но Джаспер понимал, что она краем глаза следит за его реакцией.

— Всё в порядке, дорогуша, — прошептал Джаспер, хотя на самом деле это было больше, чем просто «в порядке». Это ощущалось как нечто правильное, думал он, нежно проводя большим пальцем по её шрамированным костяшкам.

Сейчас, здесь, возможно, мир был далёк от совершенства, но это место и этот момент были для него бесконечно лучше всей его прошлой жизни.

* * *

Каждый раз, когда проходит больше дня с последнего приёма пищи, и поблизости оказывается человек, Джасперу по-прежнему сложно сдерживать себя.

Пока что не было ни одного случая, чтобы он потерял контроль, но он живёт в страхе того момента, когда столкнётся с человеком, который порежется и начнёт кровоточить. Этот момент — его кошмар. Джаспер знает, что тогда произойдёт.

Несмотря на то, что метод Харри удовлетворяет его потребности, он понимает: как только запах свежей крови заполнит воздух, его контроль растает, словно дым. Это не то решение, которого он искал — не совсем, хотя пока это помогает ему продержаться. Он боится того дня, когда, несмотря на всё его старание и прогресс за последние три месяца с Харри , он может сорваться и напасть на человека.

Теперь, когда они куда-то идут, их руки всегда сами собой тянутся друг к другу, будто это стало естественным жестом, не требующим усилий.

Иногда его пальцы первыми ищут её ладонь, иногда она первая протягивает руку. Это не имеет значения — другой всегда ловит этот момент и сжимает руку в ответ, словно обещая, что всё будет хорошо.

Джасперу это нравится. И по волнам довольства, исходящим от Харри, он знает, что ей это тоже приносит радость. Это умиротворение — чувство, которое он с готовностью принимает, так непохожее на любое другое прикосновение из его прошлого. Все предыдущие касания несли боль, прикосновения Марии были наполнены желанием обладать им, как дорогой игрушкой, которую ревниво охраняют.

Но прикосновения Харри — совсем иные. Они полны нежности. Джаспер заметил, что она физически слабее любого вампира, с которым ему доводилось встречаться.

Однако с её даром оставаться невидимой для тех, кого она не хочет привлекать, Джаспер понимает, что ей не нужна сила. Ему достаточно своей силы за них обоих.

Ему приятно осознавать, что Харри обращается с ним столь осторожно, не потому что боится причинить вред, а потому что не хочет видеть его страдания. Это большее внимание, чем он когда-либо получал, и Джаспер понимает, что это только усиливает его влечение к ней. Когда их пальцы сплетаются, шрам к шраму, это ощущается настолько естественно, что он уверен — так и должно быть.

Он осознаёт, что его чувства к Харри становятся сильнее с каждым днём. Он смутно помнит отношения из своей человеческой жизни и никогда не будет считать связь с Марией чем-то подобным. Он думает, так ли было у Питера, когда чувства росли медленно, шаг за шагом, раскрытие за раскрытием? Джаспер надеется, что это другое, особенное. Ему не хочется делить то, что у него есть с Харри , с кем-либо ещё.

* * *

Они путешествуют по стране, осматривая памятники, минуя Вашингтон и вновь направляясь на запад. Джаспер увидел с Харри намного больше мира, чем когда-либо с Питером и Шарлоттой. Учитывая, что они могут оставаться незаметными для людей в любую погоду, возможно, это неудивительно.

Сейчас они взобрались на скалистые вершины Гранд-Каньона под покровом ночи, разбив палатку на вершине — скорее ради видимости, чем необходимости.

Харри открывает фляжку и бросает вторую ему, устремив взгляд на звёздное небо. С их обострённым зрением оно выглядит потрясающе, размышляет Джаспер. Будучи человеком, он никогда не видел небесные просторы такими бескрайними. Несмотря на всё усиливающееся световое загрязнение последних десятилетий, он теперь различает звезды яснее, чем когда-либо раньше.

Когда Харри допивает свою порцию, она придвигается ближе, пока они не оказываются сидящими плечом к плечу, глядя на восток, где небо постепенно светлеет, предвещая восход солнца, скрытого пока за горизонтом.

— Знаешь, я довольно смела, когда дело касается того, чего я хочу, — лукаво произносит Харри , слегка толкнув его локтем в бок.

Джаспер приподнимает бровь, отвечая ей молчаливым вопросом, и украдкой бросает взгляд на рыжеволосую, которая смотрит на него с явным интересом. Он не может определить, чьё волнение сильнее — его или её. Возможно, их обоих охватывают одинаковые чувства.

— Смела? — Джаспер спрашивает почти автоматически, не находя лучшего ответа. Его мысли словно затормозились, и он уверен: если бы он был человеком, сейчас бы его дыхание сбилось.

— Да. И то, чего я хочу… это ты. — Она улыбается своим словам, небрежно проводя рукой по волосам, в её глазах читается надежда.

Он не задумывается долго. Они путешествуют вместе уже год, практически всё время находясь вдвоём. Этот год стал для Джаспера самым приятным с тех пор, как он стал вампиром. И он хочет, чтобы таких лет было ещё больше.

— Что ж, теперь ты меня заполучила, дорогуша, — отвечает он, слегка отводя руку назад, приглашая Харри устроиться ближе. Она не колеблется и, прижимаясь к нему, ищет не тепла, а близости.

Джаспер кладёт руку ей на бедро, и это кажется естественным. Они сидят, спиной к палатке и далеко от восходящего солнца, наблюдая, как его первые лучи начинают озарять горизонт.

И если такова будет его вечность — Харри рядом, и впереди их ждёт ещё множество новых впечатлений, — то Джаспер готов к тому, чтобы эта вечность началась прямо сейчас.

* * *

Шар воды разбивается о грудь Джаспера, и он едва удерживает улыбку, покачивая головой.

На дворе 1971 год, и они с Харри стали участниками праздничного Дня независимости в одном из местных кварталов. Все, кому меньше двадцати одного, участвуют в водной битве, а они, изображая восемнадцатилетних молодожёнов, сбежавших от недовольных родителей, должны сыграть свою роль до конца.

Харри даже наложила иллюзии, чтобы они выглядели как люди. Она показала Джасперу, какой была в человеческом облике, и сделала то же самое для него.

Каждый раз, когда Джаспер случайно замечает своё отражение в зеркале, он всё ещё удивляется карим глазам, которые на него смотрят — такие живые, такие человеческие.

Глаза Харри кажутся ещё ярче — глубокий зелёный цвет, как свежескошенная трава, как летняя листва, как стебли полевых цветов. Даже когда она была человеком, её красота поражала.

Её лицо озаряется радостью, когда она бросает в него очередной водяной шар, но на этот раз Джаспер успевает увернуться. Им обоим приходится тщательно контролировать свою скорость и силу — для них эта игра вовсе не настоящая. Но это невероятно весело. Окружённые смехом и радостью молодых людей, полных жизни и энергии, они оба заряжаются этим беззаботным духом, редко доступным им в их новой реальности.

Они заранее позаботились о своём насыщении, и Джаспер чувствует себя настолько сытым, что даже встретив Певца, вряд ли захотел бы охотиться.

Харри вдруг вскрикивает, когда её задевает струя воды из игрушечного пистолета. И хотя её крик — всего лишь часть игры, поддержание иллюзии, Джаспер всё же не сдерживается и метает водяной шар в обидчика с чуть большей силой, чем нужно.

Но никто не замечает этого в общем веселье. Его цель, смеясь, снимает мокрую рубашку, ничуть не обиженная его шутливой атакой.

Выйдя из игры, Джаспер подхватывает Харри на руки, закручивая её в вихре, и утыкается носом в её волосы, пока она смеётся.

Её смех — громкий, искренний — для него самый прекрасный звук на свете. Прошло много лет с тех пор, как они встретились, и хотя до сих пор они не раскрыли друг другу своих тайн — их обоих предавали, они оба чувствуют родство душ, переживших боль, — Джаспер осознаёт, что момент, когда он расскажет ей свою историю, не за горами.

Потому что Харри теперь его, они женаты. Он может не знать, кем она была раньше, но прекрасно понимает, кто она сейчас. Он уверен, что кем бы она ни стала в будущем, она всегда будет его.

И это единственное, что для него имеет значение.

* * *

Элис видела их раньше — в её видениях они то мелькали на мгновение, то исчезали, словно призраки, растворяясь в мгле. Она неоднократно пыталась сознательно отыскать эту загадочную пару, но её дар оказывался то непредсказуемо капризным, то вовсе ускользал, подводя её в самые неподходящие моменты. Однако в другие дни они появлялись перед ней так чётко и ясно, будто стояли на расстоянии вытянутой руки.

Двое вампиров, которые не питаются людьми. Вместо этого они украдкой забирают кровь из банков, используя какую-то таинственную смесь, чтобы продлить её свежесть. Их образ не выходил у Элис из головы — возможно, если бы она первой встретила мужчину, то могла бы стать его спутницей. Но отношения вампиров куда сложнее, чем это может показаться. Существует лишь небольшая горстка людей, обладающих потенциалом стать парой для бессмертного. Иногда эти пары находят друг друга, иногда проходят мимо, словно корабли в тумане. Так устроен этот мир, и Элис не чувствует сожаления о том, что рыжеволосая нашла его первой.

Видения Элис отчётливо показывали — рыжеволосая любит его всем сердцем.

На протяжении двадцати лет Элис видела мимолётные образы этих двоих — вампиров, отчаянно стремящихся избежать людской крови, старающихся сохранить хотя бы крупицы своей утраченной человечности. За все двадцать пять лет, что Элис жила с Калленами, она никогда не упоминала о них. Они всегда были слишком далеко, слишком недосягаемы.

Но теперь всё изменилось. Они в одном городе.

Элис резко поднимается с места, игнорируя удивлённый взгляд Эдварда. В её сознании только что пронеслось видение: двое вампиров, идущие под ярким солнцем, не заботясь о последствиях. А затем всё оборвалось. Её охватило беспокойство. Неужели они сдались? Неужели перестали искать альтернативу человеческой крови?

Не говоря ни слова, Элис и Эдвард бросаются прочь, не объясняя Эммету, что происходит. Они несутся к месту, которое Элис знает слишком хорошо — каждый день они пересекают этот мост по дороге в школу.

Эдвард следует за ней, и хотя ему доводилось видеть этих вампиров в её мыслях, он никогда не знал, что Элис впервые увидела блондина ещё до того, как в его жизни появилась рыжеволосая.

Они опоздали.

Паника, которой Элис никогда прежде не испытывала, разрастается внутри неё с небывалой силой. Двое вампиров стоят под палящим солнцем, спокойно шагая по улице, держась за руки, словно ни один из них не сверкает, как драгоценный камень среди углей.

И всё же люди вокруг не обращают на них ни малейшего внимания.

Элис застыла в изумлении. Взгляды прохожих скользят мимо них, как будто эти двое — просто тени, словно их вовсе нет на этой улице.

— Она скрывает их, — поражённо прошептал Эдвард, его золотые глаза расширились, наблюдая за парой. Никогда прежде Элис не хотела бы поменяться даром с ним, и, возможно, никогда не захочет. Но в этот момент желание было сильнее, чем когда-либо.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросила она.

— Её дар, — пояснил Эдвард. — Она делает их невидимыми для людей. — Что ж, теперь всё встало на свои места.

Если Элис не успеет рассказать им о «вегетарианском пути», то, как только станет известно об этом удивительном даре девушки, Вольтури не замедлят явиться за ней. Нужно срочно поговорить с ними.

…Как только они выйдут из солнечных лучей.

Он уже улавливал их запах раньше, но тогда счёл это за проявление любопытства со стороны вампиров, которые лишь проверяли, не создают ли проблемы гости города. Но если бы это было так, не было бы причин для их возвращения.

Как только он почувствовал их присутствие, Джаспер молниеносно встал между Харри и угрозой, хотя и она тут же напряглась. Он ощущает её нарастающую тревогу, словно волна тревожности давит ему в бок, и мгновенно посылает ей свою уверенность — спокойную, ровную, мощную. Её изящные пальцы, сжимающиеся в ткани его рубашки, на секунду крепче вцепляются, а затем расслабляются, и её ладонь скользит по его пояснице.

Несмотря на её настороженность и его уверенность, он чувствует её стальную решимость — ту самую, которая появляется лишь тогда, когда ты сражаешься за свою жизнь.

Эта мысль разрывает его изнутри, но он подавляет её, концентрируясь на происходящем здесь и сейчас.

Физически эти двое вампиров не выглядят старше их самих, но Джаспер давно знает, что внешность не имеет значения. Ему самому уже более века, и Харри не намного младше — это была одна из вещей, о которых она ему рассказала. Девяносто пять лет как вампир, обращённая вскоре после того, как ей исполнился двадцать один год.

Джаспер невольно задаётся вопросом, что видят эти двое, когда смотрят на них.

Он знает, что его тело покрыто шрамами, каждый из которых кричит об опасности тем, кто смотрит на него. И они должны быть настороже: после всех тех сражений, в которых он участвовал, всех новорождённых, которых он уничтожил, Джаспер уверен в своих боевых навыках. Он разорвёт любого, кто осмелится угрожать Харри.

Мужчина напрягается, его эмоции разрываются между желанием защитить и атаковать, даже когда Джаспер тянется, чтобы успокоить ситуацию. Два против двух — это не те шансы, на которые он бы рассчитывал. Он не хочет, чтобы Харри оказалась в гуще боя, хотя знает, что она способна исчезнуть в одно мгновение. Она могла бы сделать их обоих невидимыми как для людей, так и для вампиров в считанные секунды.

— Спокойствие, — с лёгкой улыбкой произносит женщина. Её эмоции тёплые, лёгкие, в них нет и намёка на угрозу, хотя она остаётся настороже. — Мы просто хотим поговорить.

Но это совсем не то, что передаёт её спутник.

Похоже, женщина осознаёт это, потому что нахмуривается и бросает взгляд на своего напарника, который неохотно выпрямляется. Джаспер не может сдержать рык, когда замечает, как взгляд мужчины скользит к Харри, прежде чем он понимает, что что-то не так.

Их глаза не красные.

Он на мгновение теряет равновесие, и, должно быть, проецирует своё замешательство, потому что чувствует, как Харри осторожно выглядывает из-за его плеча, чтобы получше их рассмотреть. Он не может понять, почему их глаза золотые, и не знает, представляют ли они угрозу.

Но он точно не собирается рисковать, не сейчас, когда у него наконец есть нечто по-настоящему ценное. Он никогда не поставит под угрозу Харри.

— Мы вегетарианцы, — говорит мужчина, и всё понимание Джаспера о мире снова рушится.

* * *

Джаспер и Харри снова сидели в гостиничном номере, погружённые в мысли о том, что им довелось узнать сегодня.

Он наотрез отказался встречаться с целым «вегетарианским ковеном», — Джаспер чувствовал себя неуютно от мысли, что силы могли быть равны — двое на двое. Он знал, что Харри могла бы уйти без единой царапины — она уже проходила мимо других вампиров, оставаясь незамеченной благодаря своему дару.

Но Джаспер не хотел рисковать и выяснять, существует ли на свете вампир, способный разглядеть её даже сквозь этот дар.

Вместо этого они выслушали Элис и Эдварда Калленов, а затем сказали, что поговорят с ними позже, когда соберутся с мыслями.

Теперь они сидели под окном, в тихом свете луны, которая лениво освещала их фигуры.

Харри медленно очерчивала шрамы на его челюсти, нежно касаясь каждого овального следа от укусов, украшающих его шею. Заканчивая с одним шрамом, она целовала его ласковыми губами, затем переходила к следующему. Харри уютно устроилась у него на коленях, её ноги небрежно переброшены через его, а голова лишь наполовину покоилась в изгибе его шеи — она была слишком занята тем, чтобы засыпать его поцелуями.

Она была первой, кто приблизился к его шее за более чем столетие, не вызвав у него желания защищаться и убивать. Даже с Марией ему приходилось постоянно подавлять этот инстинкт. Весь период его человеческой жизни ему внушали, что женщин нужно оберегать, но теперь он знал, что они могут быть столь же опасны, как и мужчины, а иногда и ещё более — из-за своей обманчивой хрупкости.

Но Харри — его.

Он защитит её от всего, что сможет. И хотя это ощущение оставляло его на нервах, он знал, что она тоже сделает всё, чтобы защитить его, если понадобится.

— Что ты думаешь обо всём этом, дорогуша? — спросил он, стараясь не поддаться своим собственным эмоциям и не проецировать их на Харри.

Ему нравилась идея отказаться от человеческой крови. То, как они жили сейчас, было приемлемо, но Джаспер всегда беспокоился о своём контроле, боялся снова стать тем чудовищем, каким был в первые годы своей вампирской жизни. Он не хотел, чтобы Харри когда-либо увидела его таким. Если эти Каллены смогут научить его контролю, если он сможет владеть собой так, как они, то Джаспер с радостью примет их способ жизни.

— Мне всё равно, — тихо ответила Харри, уткнувшись носом в его шею, туда, где когда-то бился пульс. — Но я знаю, что тебе это важно. Учиться такому контролю сложно, но мне это подходит. Кровь из банка, кровь животных — неважно. Пока я вижу ту улыбку, которую ты прячешь в уголке своих губ, пока слышу твой мягкий южный акцент каждый день и пока ты не отпускаешь меня вот так близко, мне всё равно, что мы будем делать. Главное, чтобы я была с тобой.

Джаспер понимал, что её манеры изменились под его влиянием. Хотя Харри всегда была заботливой и чуткой, она редко так откровенно говорила о своих чувствах. За исключением особо значимых случаев, таких как их свадьба.

— Если ты хочешь попробовать, мы это сделаем, — продолжила Харри, и её голос прозвучал мягко и проникновенно. — Ты — пульс моего сердца.

— Пульс твоего сердца? — переспросил Джаспер с лёгкой усмешкой, не в силах сдержать улыбку. Эта фраза показалась ему такой нелепой, учитывая их природу.

— Да, — задумчиво подтвердила Харри, подняв голову и посмотрев на него своими карминовыми глазами. Её кожа казалась почти призрачной в мягком лунном свете. — Ты как мой пульс. У моего отца было глупое прозвище для мамы — он называл её цветочек Лили. Я долго не могла придумать что-то подходящее для тебя, ведь мы так и не успели толком обсудить твоё прошлое. Но когда я с тобой, мне кажется, будто моё сердце снова бьётся. Ты — моя точка пульса.

Джаспер не нашёлся, что сказать в ответ. Они были женаты уже пятнадцать лет, и с каждым годом он влюблялся в эту огненную женщину всё сильнее.

— Я расскажу тебе всё однажды, — пообещала Харри, и Джасперу даже не понадобился его дар, чтобы услышать искренность, звучащую в её словах.

* * *

Семья Калленов встречает их с осторожными, но доброжелательными улыбками и теплыми словами.

Джаспер не чувствует себя комфортно, когда Харри оказывается дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Если она выйдет за пределы его досягаемости, он не сможет защитить её.

Он заметил, как все они на него смотрели, как их взгляды скользили по его шрамам, осознавая, что перед ними — опасный хищник. И он понимает, что, несмотря на её собственные отметины, Каллены знают: раны Харри не были получены в схватках с вампирами. Им ясно, что она — его слабость, и если они когда-нибудь решат напасть, первыми они ударят по ней.

Эта мысль не даёт ему покоя, и лишь нежные уверения Харри в том, что она в любой момент сможет исчезнуть, удерживают его на месте.

Конечно, это даётся ему непросто, и, кажется, с течением времени легче не становится.

Однако, Джаспер вынужден признать, что Каллены обладают поразительным самоконтролем. Они ходят в школу, поддерживают отношения с людьми, когда позволяет погода; Карлайл и вовсе работает врачом. Это поражает Джаспера до глубины души, и временами ему просто необходимо прижать Харри к себе, чтобы почувствовать под ногами твёрдую почву.

Это словно открытие мира, который существует за пределами вампирских войн, словно осознание того, что истинная, полная любовь возможна даже для вампира.

Он открывает для себя, что не обязан быть монстром, что может побороть свои инстинкты, если найдёт в себе достаточно силы воли.

И он этого хочет. Хочет сильнее всего на свете.

* * *

Сидя в тени старого дуба на заднем дворе, Джаспер прикрывает глаза, чувствуя, как пальцы Харри нежно скользят по его волосам, время от времени запутываясь в волнах. Терпеливо она распутывает их, едва ощутимо царапая ногтями его кожу, и это ощущение кажется невероятно умиротворяющим. Настолько спокойнее, чем та жизнь, которую он знал раньше.

Они слышат, как хлопают дверцы машины, оповещая о возвращении Калленов после школьного дня. Джаспер задумывается, сколько времени ему понадобится, чтобы овладеть собой настолько, чтобы тоже пойти учиться. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как он получал хоть какое-то образование.

Когда дверь открывается, Эдвард выходит наружу и, сверкая под солнечными лучами, осторожно присоединяется к ним в тени дубовых ветвей.

Джаспер не открывает глаз, но он чувствует каждое движение вампира, способного читать мысли. Стоит ему только сделать шаг в сторону Харри, и…

— Как тебе новая диета? — спокойно спрашивает Эдвард.

Джаспер приоткрывает глаза, демонстрируя их необычный оранжевый оттенок — всё ещё переходный этап между красным и золотым. Глаза Харри такие же, и Джасперу не терпится увидеть, как впечатляюще она будет выглядеть с золотыми глазами.

Её пальцы замирают в его волосах на мгновение, а одна ладонь мягко ложится на его щёку, осторожно поворачивая его голову, чтобы лучше рассмотреть его глаза. Харри улыбается, её лёгкая, лукавая улыбка озаряет её лицо, а большой палец нежно проводит по его скуле.

Боже, как он её любит.

— Тяжело, — признаётся Джаспер, и это правда.

Кровь животных отличается, она действует, но её никогда не бывает достаточно, всегда не хватает буквально чуть-чуть. Он всё равно остаётся голодным после этого. Но это такой голод, который можно игнорировать. Он справляется, и, кажется, начинает обретать хоть какой-то контроль в обмен. Возможно, это всего лишь иллюзия контроля, но на данный момент этого достаточно. Всё, что имеет значение для Джаспера — это результат.

Они продолжают сидеть в тишине, пока руки Харри вновь возвращаются к его волосам. Джаспер задумывается, каким бы это ощущение было, если бы они были людьми. Как бы пальцы Харри согревали его волосы, как бы её бёдра были мягкими и уютными под его головой. Он едва помнит, что такое тепло, но инстинкт свернуться вокруг Харри всё ещё жив, когда они просто лежат рядом. Теперь это больше о защите, чем о тепле. Он скучает по этой стороне их близости.

— Каково это — иметь свою пару? — тихо спрашивает Эдвард, так тихо, что человек не смог бы его услышать.

Джаспер довольно мурлычет, позволяя Харри ответить на этот вопрос.

— Думаю, для каждого это будет по-разному. Для меня Джаспер — это всё. Он причина, по которой я продолжаю двигаться вперёд, вместо того чтобы остановиться. Меня не интересовала эта вегетарианская диета, я была довольна питанием из банка крови, но это то, чего хочет Джаспер, поэтому я здесь. Это компромисс, это не подстраивание под друг друга, а слияние воедино. Две половинки одного целого.

Рука Харри, которая покоилась рядом с его рукой, мгновенно схвачена Джаспером. Он переплетает их пальцы, прижимая губы к её костяшкам и улыбаясь в них.

— Вот что такое любовь, дорогуша.

— Он спросил, каково это, а не что это такое, — бурчит Харри, игриво дергая его за волосы, и Джаспер тихо смеётся, прижавшись губами к её руке.

* * *

Когда Харри наконец открывается и делится своей историей, Джаспер понимает, что реальность оказывается совершенно иной, чем он ожидал.

Совсем не такой.

— Значит, ты ещё даже не родилась? Это произойдёт только через четыре года? — осторожно уточняет он, напрягая все свои чувства, пытаясь осмыслить услышанное.

Он провёл годы рядом с ней, а Каллены знают её всего девять месяцев. И за это время никто даже не догадывался, какую тайну скрывает Харри. Вокруг царит полное безмолвие; даже лес притих. Он слышит, как где-то поблизости тяжело ступает медведь, но угрозы для них нет — они недавно поохотились.

Харри устроилась между его ног, прислонившись спиной к его груди. В их уединённом мире изумляет не только её история, но и то, кем она на самом деле является. Харри, как выяснилось, не просто путешественница во времени, но и странница между измерениями.

— Я искала по всему миру, — тихо произносит она, её голос звучит устало. — Здесь нет никакой магии. В Хогвартсе, возможно, есть слабый её след, возможно, от одного из других несчастных, сброшенных за завесу до меня. Но мы ломаем их палочки, прежде чем отправить их туда. И нас не выбрасывает всех сразу — между каждым прибытием проходят долгие годы.

— А твой крёстный? — мягко спрашивает Джаспер, его пальцы нежно касаются её бедра, словно в попытке успокоить и дать почувствовать своё присутствие.

— Он женился на женщине из племени коренных американцев задолго до того, как я попала сюда… Я встретила его всего один раз, ещё до того, как меня обратили. Он был уже стар… Волшебники живут дольше обычных людей. Он был счастлив узнать, что я жива, и пожелал мне найти своё счастье. Я всё ещё иногда прихожу к его могиле, когда бываю в тех краях. Издалека присматриваю за его потомками.

Джаспер внезапно осознаёт, как бесконечно одинока была Харри в этом мире, прежде чем их пути пересеклись. Её лишили всего. А у него, по крайней мере, были Питер и Шарлотта — друзья. Его семья всё ещё где-то существует. Пусть сестры давно нет, её потомки живут. И он за ними наблюдает. Только никогда не встречался с ними, не решался.

— У него была фотография нас двоих, — задумчиво продолжает Харри, откинув голову назад и смотря на вершины деревьев. — Обычная, маггловская. Но он хранил её. Интересно, сохранили ли её его потомки…

* * *

Первой из них сорвался не Джаспер.

Когда он вернулся из города в серый, пасмурный день, скрывающий их с Эдвардом истинную природу, его взгляд сразу упал на Харри. Она сидела за столом, с тёмными очками на глазах и выражением боли, застывшим на лице.

Джаспер оказался рядом в одно мгновение, подхватив её на руки, а когда Эмметт шагнул вперёд, он зарычал, предупреждая.

— Полегче, ковбой, — спокойно сказал Эмметт, подняв руки в жесте примирения, насколько это возможно для вампира его размеров. — Мы ничего не делали. Она просто нашла своего Певца.

Чёрт.

Это многое объясняло. Особенно то чувство стыда, которое Харри не могла скрыть.

Джаспер попытался успокоить её, направив поток умиротворения, хотя его мысли лихорадочно искали выход из ситуации.

Харри всегда была крайне осторожна и избегала человеческой крови с тех пор, как узнала о переливаниях. Она находила способ красть пакеты с кровью и добавляла зелье, чтобы этого хватило ей на какое-то время.

И вот, впервые за десятилетия, она сорвалась.

Разочарование, которое она испытывала к себе, говорило само за себя. Её охватывал не только стыд, но и сильное чувство вины.

Эмметт, хотя и не обладал эмпатией, достаточно хорошо разбирался в настроениях, чтобы понять, что его присутствие здесь лишнее. Он тихо выскользнул за дверь, оставив Джаспера наедине с Харри.

Её глаза теперь были ярко-красными — вместо того золотого оттенка, который она сохраняла столько недель. Всё вернулось к началу.

— Я сегодня убила невинного человека, — тихо прошептала она. Джаспер лишь сильнее прижался к её шее, обвивая её своим телом, стараясь быть как можно ближе.

— Один человек против моих сотен, — мягко произнёс он, чувствуя, как Харри напряглась в его объятиях.

— Это не…

— Не смей говорить, что это не одно и то же. Это одно и то же, и ты это знаешь.

Харри вздохнула, опуская голову на его плечо. Джаспер лишь крепче её обнял, игнорируя тонкий, соблазнительный аромат, который всё ещё витал у неё на губах. Это всего лишь кровь. А сейчас самое важное — это Харри.

Они сидели вдвоём в гостиной, и время потеряло смысл: то ли прошло десять минут, то ли десять часов.

Только когда Эсме осторожно заглянула в комнату, Джаспер вспомнил, что они больше не одни, что есть те, кому тоже небезразлично.

— Прости, — тихо прошептала Харри.

Эсме лишь мягко покачала головой.

— Всё в порядке, Харри. Эмметт срывался куда чаще, чем ты. Просто нужно дать себе время.

А время — это то, чего у Харри и Джаспера теперь предостаточно.

Они решили временно отделиться от Калленов на две недели. Пока Карлайл будет заниматься оформлением всех документов для Джаспера и Харри, чтобы они могли присоединиться к следующей главе их семейной жизни, Харри хочет навестить потомков своего крестного.

Они мчатся через бескрайние просторы Америки, пересекают штаты, словно не замечая расстояний между своим прошлым местом и конечной целью.

Джаспер не знает, как далеко они находятся — Харри ведёт их. Единственное предупреждение для него — внезапный всплеск эмоций. Не успев осознать, что именно происходит, он оказывается сбит с ног. Харри с невероятной скоростью бросается на него и валит на землю.

С глухим стуком Джаспер падает на лесную подстилку, но этот звук мгновенно заглушается оглушительным грохотом их столкновения на столь высокой скорости.

Игривое настроение Харри словно обрушивается на него, сбивая с толку. И прежде чем он успевает собраться с мыслями, Джаспер уже вовсю пытается вырваться и вернуть контроль над ситуацией.

Харри — не самый сильный вампир, физически она даже слабейшая из всех, кого он когда-либо встречал. И, Боже, как это его тревожит каждый раз, когда они сталкиваются с кем-то новым. Но её способности с лихвой компенсируют эту физическую слабость.

Несмотря на все их тренировки, на то, сколько раз Джаспер учил её вырываться из опасных хваток, она остаётся невероятно проворной. Её конечности скользят из его рук, словно покрыты маслом, и даже с его вампирской скоростью ему требуется почти целая минута, чтобы окончательно её обездвижить.

Он прижимает её руки к земле, её тело плотно оказывается под его, а её талия и бёдра надёжно зажаты между его ногами. Джаспер замирает в такой позе, что при желании мог бы легко перегрызть ей горло.

Но вместо этого он медленно опускается к её губам, сдерживая ядовитую влагу, скапливающуюся у него во рту.

Харри выгибается, её бёдра прижимаются к его телу, и, честно говоря, Джаспер понимает, что у него нет ни малейших возражений.

* * *

Джаспер встречался с оборотнями лишь однажды.

Это произошло, когда он и Харри путешествовали по Бразилии, стремительно миновав Мексику, даже не остановившись там. Джаспер не испытывал и, вероятно, никогда не будет испытывать желания возвращаться в ту страну.

Человек, с которым они столкнулись, обладал способностью превращаться в ягуара по своему желанию. Причём зверь был гораздо крупнее, чем представители местной фауны. От него исходил особенно отвратительный запах, который сразу же вызвал у них обоих неприязнь. Обменявшись лишь парой вопросов, они поспешно вернулись в Америку.

Тем не менее, они знали, что присутствие вампиров может провоцировать оборотней на трансформацию.

Именно поэтому сейчас Джаспер и Харри скрываются под её даром. Джаспер стоит перед надгробием, в то время как Харри опустилась на колени и мягко проводит пальцами по выгравированным словам.

— «Сириус Блэк, любимый муж, отец и крёстный» — начертано на камне. Именно на последних двух словах Харри задерживает своё внимание, нежно поглаживая их кончиками пальцев. Надпись явно отличается от остальной части — очевидно, что Харри добавила её сама. Джаспер узнал бы её почерк где угодно. Он чувствует, как в ней накапливается сосредоточенность, и через минуту на их глазах распускаются подсолнухи, сплетаясь в венок, который она аккуратно кладёт у основания камня.

— Мать Сириуса ненавидела подсолнухи, — тихо говорит Харри, проводя рукой по волосам и доставая из кармана сложенную фотографию. На снимке молодая Харри, ещё человек, улыбается в камеру, обнятая мужчиной, которого Джаспер без труда определяет как Сириуса Блэка. Одежда, как и описывала Харри, — мантии, скрывающие временные рамки снимка, хотя качество фото значительно превосходит сегодняшние возможности.

Харри аккуратно кладёт фотографию рядом с цветами, придавливая её двумя небольшими камешками, и улыбается.

— Конечно, раз уж его мать ненавидела подсолнухи, они быстро стали любимыми цветами Сириуса… Я рада, что в конце он был счастлив, — добавляет она, почти шёпотом.

Джаспер задумчиво хмыкает, не до конца понимая все эмоции, которые исходят от Харри, хотя он чувствует их интенсивно. Он обнимает её за плечи, прижимая ближе к себе, вдыхая её запах, и позволяет этой знакомой близости успокоить его.

Он не говорит этого, но в его душе смешиваются грусть и облегчение. Грусть от того, что он никогда не встречал Сириуса Блэка — человека, который, похоже, был для Харри почти как отец, и чьего одобрения ему хотелось бы, когда он женился на ней.

Но вместе с тем приходит и облегчение, потому что если всё, что Харри рассказывала, правда, Сириус, скорее всего, никогда бы не позволил Джасперу приблизиться к ней.

Харри приваливается к его плечу, её щёка мягко касается его плеча, и она в последний раз проводит пальцами по надгробию, прежде чем медленно встаёт. Джаспер следует за ней, и оба они оборачиваются к единственному живому человеку на кладбище.

Перед ними стоит подросток, явно коренной американец, который пристально смотрит на Харри. В его глазах сначала читается недоумение, но оно быстро сменяется решимостью, твёрдой, как сталь.

Не раздумывая, Джаспер мгновенно хватает Харри и уносит её прочь.

Юноша явно понял, что перед ним вампиры, и Джасперу не хотелось бы выяснять, что тот собирается предпринять.

Хотя часть его всё же гложет любопытство: как подросток сумел разглядеть их сквозь дар Харри? Возможно, она не скорректировала его для невидимости перед оборотнями, или просто не ожидала встретить одного здесь?

Так или иначе, они стремительно покидают это место и возвращаются сюда лишь спустя тридцать лет.

* * *

— Элис — моя пара.

Харри, сидя рядом, чуть наклонила голову, и её взгляд, полный скрытого любопытства, явно спрашивал, зачем он решил сказать это вслух.

С тех пор, как Харри и Джаспер присоединились к их клану, прошло уже несколько лет, но доверие между ними вырастало медленно. Новообращённые «вегетарианцы», кажется, не спешили открываться, и Эдвард понимал их.

Дар Харри, чаще всего, скрывал от него их важнейшие мысли, надёжно пряча её собственное прошлое, как и прошлое Джаспера. После того, как он услышал историю Джаспера — о его первых вампирских годах, о шрамах, что покрывали его тело, — Эдвард не мог их осуждать.

Он знал, что Харри не делилась своим прошлым даже с Джаспером до того, как они прожили вместе не один десяток лет. Поэтому, несмотря на свою любопытность, Эдвард не спешил её торопить.

— Чувствую, будет продолжение? — с лукавой улыбкой протянула Харри, откинувшись на скамейку, убирая непослушный локон с лица.

Четвёртый урок близился к концу, и, как ученикам младших классов, им с Харри не нужно было идти на занятия, в отличие от остальных. Официально семья Калленов поселилась в этом городе три месяца назад, и Харри появилась немного позже, изображая «студентку по обмену». Её британский акцент был почти экзотикой среди них — Карлайл давно утратил свой, зато Харри явно дорожила каждым произносимым словом.

Это заметно упрощало ситуацию — никто не удивлялся её отношениям с Джаспером, как в случае с Розали и Эмметом.

— Всё не совсем так, — признался Эдвард, слегка пошевелившись на месте, чтобы не привлекать лишних взглядов студентов. — Как будто чего-то не хватает.

Сложно было объяснить, почему это ощущение казалось неправильным, но Харри, похоже, поняла его. Она задумчиво кивнула, подперев ладонью подбородок. На её плечах был куртка Джаспера, которая почти скрывала её фигуру. Эдвард подумал, что если бы она застегнула её, это выглядело бы как странное платье. Её руки блестели на солнце, и Эдварду пришлось признать, что благодаря Харри они теперь могли куда легче скрывать свою природу. Она могла скрывать характерное мерцание их кожи на солнце, позволяя им жить в более солнечных местах.

— Как будто вы — части пазла, но картинка не до конца собрана? — прервала Харри его мысли своим вопросом, возвращая его к теме разговора. Это описание было точным. Как будто смотришь на картину парка или пляжа, но одна её часть остаётся скрыта в тени, и ни Эдвард, ни Элис не могут её разглядеть.

— Просто нужно найти ещё одну часть, — задумчиво проговорила Харри. — Не все отношения заключаются между двумя людьми. Иногда это мальчик и мальчик, девочка и девочка, а иногда их больше. Кто мы такие, чтобы ставить под сомнение законы мира?

Она пожала плечами и с улыбкой встала, потянувшись и сбросив куртку Джаспера.

Эдвард поймал ткань и, протянув её, помог Харри просунуть руки в рукава.

— Пойдём, урок вот-вот закончится.

Эдвард молча последовал за ней, размышляя о том, увидит ли когда-нибудь Элис недостающую часть в одном из своих видений.

* * *

Харри настойчиво просила отправиться в Англию, её большие золотистые глаза сияли мольбой, и Джаспер просто не смог ей отказать.

— Ну что ж, поедем в Англию, — вздохнул он.

— Это всего лишь чтобы осмотреться, — легкомысленно заявила Харри, хотя Джаспер прекрасно понимал, что за этим скрывается нечто большее.

Карлайл решил поехать с ними, скорее, чтобы убедиться, что оба смогут держать под контролем свои желания, чем из-за интереса вновь увидеть свою родину. И Джаспер не мог его за это винить — в последнее время Харри стала чрезмерно беспокойной, бесконечно мерила шагами свою комнату, словно пыталась справиться с внутренней борьбой, которую сама для себя создала.

Так что 1 ноября 1981 года они выбрались на берег из моря, предпочтя путешествие бегом вместо долгих часов полёта.

Они сделали короткую остановку, чтобы насытиться стаей оленей, после чего Харри снова рванула вперёд, направляясь в Уэльс.

Джаспер вспомнил, что Харри посещала свою родину лишь однажды с тех пор, как оказалась в этой вселенной, во времена Второй мировой войны. Он так и не понял, зачем ей это понадобилось, хотя время совпадало с детством её бывшего заклятого врага. Однако Джаспер не стремился задавать вопросы. Если Харри захочет, она сама всё расскажет.

Они прибыли в маленькую уютную деревушку под названием Годрикова Лощина. Постройки здесь были столь непохожи на те, что Джаспер видел в Америке, что он остановился на мгновение, поражённый этим отличием. В воздухе витало ощущение древности; маленькие коттеджи казались гораздо более домашними, чем он мог себе представить.

Харри двигалась словно в трансе, а Карлайл, незаметно отступив в тень, остался поблизости, на случай, если его помощь понадобится.

Джаспер шёл за своей женой медленно, наблюдая, как она остановилась перед фонтаном, нахмурившись, словно ожидала увидеть там что-то совсем другое.

— Дорогая? — осторожно спросил Джаспер, протягивая руку и переплетая свои пальцы с её. Едва уловимое сжатие в ответ стало единственным признаком того, что Харри осознала его присутствие. Не говоря ни слова, она развернулась и направилась в сторону местной церкви. Джаспер легко шагал рядом, его длинные ноги позволяли им двигаться в унисон, хотя Харри слегка ускорила шаг. Не настолько, чтобы выдать их нечеловеческую природу, но достаточно, чтобы выглядеть спешащими.

Они остановились у могилы, на которой значилось имя «Игнотус Певерелл». Харри начала невидимыми движениями обводить символ под его именем, как будто восстанавливала метку, которую никто другой не мог увидеть. Джаспер не успел задать вопрос — Харри уже потянула его дальше по кладбищу, остановившись перед участком нетронутой земли с каким-то странным выражением на лице.

— Дорогая, — повторил Джаспер мягко, на этот раз поймав её подбородок свободной рукой и нежно приподняв её голову, чтобы она посмотрела на него. Её глаза были затуманены, словно она смотрела сквозь него, как будто его и вовсе не существовало.

От этого взгляда у Джаспера внутри всё сжалось.

— Харри, милая, взгляни на меня, пожалуйста?

Она моргнула один раз, потом второй, прежде чем в её взгляде появилось хоть какое-то осознание. Хотя Джаспер и не был человеком, он с облегчением выдохнул, прижавшись лбом к её лбу и заключив её в свои объятия.

Теперь он знал многое о прошлом Харри; Годрикова Лощина была тем местом, где она провела первый год своей жизни, а эти два пустых участка перед ними, вероятно, были могилами её родителей в той альтернативной реальности.

— Цветочек Лили… — прошептал Джаспер, мягко касаясь её волос.

Удивлённый вздох заставил их обоих поднять головы, и Джаспер замер, уловив под человеческим запахом нечто знакомое.

Перед ними стоял мужчина в очках, с растрёпанными чёрными кудрями, смотрящий на них с явным потрясением. Щёки его тут же вспыхнули от смущения, когда он понял, что обратился вовсе не к «Цветочку Лили». Джаспер уже слышал это прозвище раньше, хоть и не в данном контексте.

— Ох, прошу прощения. Со спины вы выглядели как моя жена, — признался мужчина, неловко почесав затылок. В его ореховых глазах играла тёплая улыбка. — Но у неё глаза зелёные. — Он не упомянул огромный шрам на лбу Харри, и Джаспер мысленно отметил это как достойное уважения качество.

— Да и она сейчас на работе, — пробормотал мужчина, словно осознавая всю абсурдность своей ошибки, что вызвало лёгкую улыбку на губах Джаспера.

Сделав шаг вперёд, Джаспер протянул руку:

— Я Джаспер Уитлок, а это моя чудесная жена, Харриель Уитлок.

Харри не двинулась с места, и Джаспер чувствовал исходящие от неё волны шока и тоски. Но он знал её слишком хорошо, чтобы ревновать.

Это была не жажда влечения, а глубокая потребность в семье.

Учитывая, кого он подозревал увидеть в коляске рядом с этим человеком, Джаспер понимал её чувства.

— О, э… Джеймс Поттер. Рад познакомиться… Знаете, мою дочку тоже зовут Харриель, — задумчиво проговорил мужчина, снова оглядывая Харри, как будто пытаясь найти в её облике знакомые черты. И, кажется, ему это удавалось.

Но в этом мире не существовало магии. Харри искала её много лет, но ближайшим к магии чудом, которое она нашла, были лишь вампиры. Так что Джеймс Поттер никогда не догадается о правде.

— Прекрасное имя, — сказал Джаспер, — героическое и красивое, и…

— И ещё счастливое, — добавила Харри, наконец придя в себя и присоединившись к разговору.

Джаспер обнял её за талию и нежно поцеловал в лоб, пока Харри улыбалась.

— Счастливое? — переспросил Джеймс, слегка приподняв бровь. Он откинул полог коляски, открывая взгляду рыжеволосую малышку.

Альтернативная версия Харри.

Как же так получилось, что его жизнь стала настолько странной, что даже существование вампиров кажется не самым безумным событием?

— Ну, я пока не встречала других Харриелей, но раз мне так повезло найти мужчину, как Джаспер, думаю, ваша дочь точно будет удачливой.

Тем более, что в этом мире нет Тёмного Лорда, угрожающего её семье. В этом плане маленькая Харриель Поттер уже намного счастливее, чем его Харри.

Джеймс слегка поперхнулся при мысли о будущем мужа своей дочери, но всё же снова посмотрел на Джаспера и Харри с задумчивым выражением.

— Вы не против, если я сделаю фото? Просто Лили никогда не поверит, что я встретил её двойника.

Харри рассмеялась, её смех прозвучал с лёгкой горечью, которую уловил только Джаспер. Тем не менее, она кивнула.

— Конечно, только пришлите нам копию.

* * *

За день до их возвращения в Америку, когда они собирались бежать через море, Харри аккуратно запечатала фотографию в защитный пластиковый чехол.

На снимке Джаспер нежно прижимает её к своему боку, а в другой руке бережно держит маленькую Харриель.

Он никогда не задумывался об этом раньше, но, глядя на это изображение, в нём поднимается волна горького сожаления.

Смотря на эту крошечную рыжеволосую головку, он вдруг видит перед собой другого ребёнка — светловолосого малыша с нежными кудрями, падающими на зелёные глаза. Несмотря на то, что Джаспер знает, что этому не суждено случиться — ведь им с Харри никогда не суждено иметь своих детей, — эта мысль не может не пробудить в нём глубокую тоску.

Эта боль и неосуществлённая мечта оседают где-то глубоко в его груди, оставляя за собой печальный, но неугасимый след.

* * *

Несмотря на то, что их называли близнецами, Джаспер так и не смог до конца понять Розали, хотя у них была одна общая черта — ни один из них не хотел стать вампиром.

Розали всегда казалась ему тщеславной и скрытной, словно пряча свою историю не только от него, но и от Харри. Не то чтобы Джаспер особо интересовался её человеческим прошлым — его гораздо больше волновало, кем она стала, когда обрела вампирскую сущность. Она заботилась о семье и ценила дар Харри, благодаря которому они могли свободно гулять под солнечными лучами. У них с Розали установились осторожные, но крепкие дружеские отношения, даже крепче тех, что связывали Джаспера с остальными.

Забавно, но в тот момент в доме были только они двое.

Джаспер сидел в своей комнате, а его карандаш плавно скользил по бумаге, обрисовывая маленькое, ангельское лицо. Это был не первый раз, когда он возвращался к этой идее — один и тот же образ повторялся в его голове снова и снова. Каждый раз рисунок получался немного другим.

На листе появлялся ребёнок — мальчик или девочка, возрастом от года до пяти, но всегда с чертами, напоминающими и его самого, и Харри.

В глубине души Джаспер сожалел, что когда-то поехал в Англию, ведь даже спустя три года он не мог избавиться от этой навязчивой идеи и никак не мог нарисовать лицо так, как видел его в своём воображении. Сколько бы он ни старался, ребёнок в его мыслях не обретал ту форму, которую он отчаянно пытался запечатлеть. Это было нездорово — зацикливаться на этой мысли, но когда Джаспер оставался наедине с собой, он просто не мог остановиться. Вернее, когда ему казалось, что он один.

Резкий вдох за спиной нарушил его заблуждение, но Джаспер не стал торопиться прятать рисунок. Он знал, что Розали уже его увидела. Вместо этого он просто ждал.

— Что это? — её голос был тихим, но настойчивым.

— Несбыточная мечта, — спокойно ответил Джаспер, сдувая с бумаги крошки от стёртой резинки. Он достал альбом, который вёл уже долгое время. Внутри находились все его неудачные попытки нарисовать ребёнка, но ни одна из них не казалась ему правильной.

Джаспер начал сомневаться, что когда-нибудь сумеет создать этот образ.

Не до тех пор, пока он не увидит настоящего ребёнка.

Хотя он тут же напомнил себе, что этого никогда не случится. Он наблюдал, как Розали листала страницы альбома, пока её пальцы не остановились на самой первой — там была фотография его, Харри и маленькой Харриель. Она мягко провела по изображению пальцами.

— Как давно это было…

— Мы встретили отца этой девочки в Англии, — перебил её Джаспер, зная, что она хотела спросить. — Он сказал, что Харри — копия его жены, и попросил фото на доказательство. Мы получили копию, и с тех пор я не могу выбросить это из головы.

Объяснения не требовались — жгучее желание Розали иметь ребёнка было ему слишком хорошо известно.

Она больше ничего не сказала, даже не спросила, что думает по этому поводу Харри. Ему и так было понятно: его жена когда-то ясно дала понять, что была бы счастлива иметь детей. Однако, столкнувшись с этой невозможностью, она смирилась и довольствовалась тем, что у неё есть Джаспер.

Розали лишь тихо вернула альбом и бесшумно удалилась.

Если в их следующем доме Джаспер однажды заметил среди вещей Розали подобный альбом, он не стал ничего об этом говорить.

Когда Каллены решили начать свою новую «жизнь» вместе с очередными «кузенами», Джаспер твёрдо решил отказаться от этой поездки как за себя, так и за Харри. Ему казалось, что его душат стены рутины — они уже пять раз разыгрывали этот фарс, и ему отчаянно нужно было что-то другое.

Мысль о путешествии, о том, чтобы увидеть мир, исследовать Европу, в которой они с Харри ещё не бывали, казалась просто восхитительной.

Каллены провожали их в аэропорту, пообещав поддерживать связь по телефону и встретиться снова, когда придёт время для новой театральной постановки в их жизни.

Это был первый раз, когда Джаспер оказался на борту самолёта, и для Харри — тоже. Она умудрилась тайком пронести на борт две фляжки с кровью животных, скрытые благодаря её дару, и они с легкостью отказались от авиапитания, сославшись на то, что оно может вызвать у них проблемы с желудком. Что, в общем-то, вполне соответствовало истине.

Устроившись в первом классе, они сидели рядом, и Харри развернула карту на их коленях, охватывающую всю Европу, за исключением Великобритании, которая была старательно зачёркнута.

— В Италии нужно быть предельно осторожными, — прошептал Джаспер, ведя пальцем по контурам страны, остро осознавая, что под картой его рука касается обнажённого бедра Харри. Благослови людей и их всё более короткие платья.

— Это владения Вольтури. Учитывая твой великолепный дар… — Он не стал заканчивать фразу. Элис уже предупредила их о древних вампирах Италии, о том, как они пытались заполучить её и Эдварда.

Джаспер был объективен, оценивая силу Харри наравне с другими одарёнными вампирами. А если задуматься, её способности, возможно, были даже более ценными.

Проходить незамеченной среди людей, скрываться в случае опасности — это был по-настоящему полезный дар. И это не считая магии, которую она сохранила с человеческой жизни, хоть её использование и требовало огромных затрат энергии и концентрации.

— Я хочу увидеть культуру Испании, — пробормотала Харри, её пальцы медленно скользили по побережью, поднимаясь всё выше по бедру Джаспера.

— Как у тебя с сокрытием небольшой территории? — прошипел Джаспер сквозь стиснутые зубы, отбросив карту и крепко схватив Харри за бёдра, как только она устроилась у него на коленях.

— Уже работаю над этим, — мягко улыбнулась она.

* * *

Они проводили ленивые дни на пляже Ниццы, Франция. Харри и Джаспер, наконец, позволили себе передышку от постоянных маскарадов, которые были частью их жизни. Нынешние несколько лет были посвящены отдыху, свободе, что они давно заслужили.

Харри лежала лицом вниз на полотенце, в ярко-зелёных плавках от купальника. Вокруг них были десятки женщин, многие из которых разгуливали топлесс, притягивая восхищённые взгляды окружающих. Однако Джаспер не замечал никого, кроме Харри. Он не мог оторвать глаз от её тела, пока она лежала рядом, подперев голову руками и повернув лицо к нему.

Они оба держали под рукой фляжки с кровью животных, хотя в этом не было необходимости — накануне они уже утолили жажду. Но старые привычки не отпускали, и они предпочли не рисковать. Этот момент был лишь для них — как глоток свежего воздуха после многолетнего напряжения.

— Ты привлекаешь немало внимания, — поддразнила Харри, переворачиваясь на спину и надевая солнцезащитные очки, спасаясь от яркого солнечного света.

Джаспер лишь невнятно пробормотал в ответ, не отрывая взгляда от её тела. Теперь перед ним открылись две розовые вершины, которые мгновенно завладели всем его вниманием. Харри не могла удержаться от хитрой усмешки — она знала, что полностью завладела его мыслями.

— Мне нравится семья Калленов, они стали моими родными, но как же хорошо снова быть просто Харри и Джаспером, — призналась она, выгибаясь в ленивой растяжке.

— Если быть Харри и Джаспером означает больше таких моментов, дорогуша, то после нашего следующего «выпускного» нас ждёт третий медовый месяц, — хрипло отозвался Джаспер, с усмешкой глядя на неё.

Харри рассмеялась, садясь на полотенце и собирая свои кудри в небрежный хвост. Но её внезапный порыв заставил Джаспера насторожиться — вскочив на ноги, она рванула к океану, оставив его лишь на мгновение задуматься.

Он не заставил себя долго ждать. Рыкнув, Джаспер бросился за ней, поймав её в свои руки. Они кружились на мелководье, пока волны лениво накатывали на их ноги.

— Куда это ты так спешишь, любимая? — спросил он, весело прищурившись, покачивая её в своих руках.

— Убегаю к тритону, — засмеялась Харри, делая вид, что она хочет вырваться. — Говорят, у них под водой есть дворцы.

— Дворцы? — прищурился Джаспер, начиная игру.

— О да. Там кровати, покрытые мерцающим мхом, окружённые кораллами всех цветов. И у меня будет ручная акула, которая будет охранять меня, пока я буду наслаждаться обществом своего принца.

— Ты променяешь меня на какого-то принца?

— Ну, он шепчет мне сладкие слова на ухо, — игриво отозвалась Харри, скользя руками по его телу. Её прикосновения не соответствовали её словам — они говорили о страсти, которая пылала между ними.

— Я найду для тебя кровать из шёлка, настолько мягкого, что он будет ощущаться, как вода. И каждый день я буду приносить тебе цветы всех цветов, что ты только пожелаешь. А никто и никогда не потревожит нас, когда я буду заниматься с тобой любовью. Ты будешь кричать так громко, что всех охватит стыд за их собственную неумелость, — прошептал Джаспер, прижимая её к себе ещё сильнее.

— А как же сладкие слова? — хрипло спросила Харри, её дыхание стало неровным.

— Всё, что я скажу тебе, будет исходить из самой глубины моего сердца. Мои слова будут полны такой любви, что ты почувствуешь её в каждой букве, — ответил он, их лбы соприкоснулись, а мир вокруг перестал существовать.

Так Джаспер очаровал Харри настолько, что она не покидала их номер целых три дня.

* * *

Они были уже более года в пути по Азии, когда Джаспер впервые увидел магию, совершённую не Харри.

На вершине Эвереста, который они покорили лишь ради того, чтобы иметь возможность сказать: «Мы сделали это», Харри достала камеру. Она аккуратно установила её на скальном выступе, заботливо утрамбовывая снег вокруг корпуса, чтобы устройство не соскользнуло. Харри весело подбежала к Джасперу, обняла его за руку. Оба были укутаны в громоздкие пуховики, как будто действительно нуждались в защите от леденящего холода. Харри улыбнулась во весь рот, и в этот момент камера вспыхнула, запечатлев их на очередном, кажется, тысячном кадре.

У Харри был целый альбом, который она методично заполняла с самого начала их путешествия по Испании. Каждое приключение бережно описывалось, оставляя живые воспоминания. Иногда они связывались с Калленами, давая знать, что с ними всё в порядке — насколько это возможно в их положении — и что они наслаждаются жизнью. Однако Харри всегда настаивала на том, что хочет рассказать о своих странствиях лично. Именно поэтому они стремились делать как можно больше культовых вещей во время их приключений.

За время путешествия они уже потеряли пять камер. Одну оставили на пляже в Испании, другая пошла ко дну вместе с их лодкой в Греции (ирония в том, что власти объявили их единственными жертвами крушения, ведь они погрузились на дно, вместо того чтобы всплыть). Ещё две камеры не выдержали их неконтролируемой страсти, когда их влечение друг к другу брало верх. А последняя камера оказалась случайно запечатана в гробнице в Египте. Археолог, который в будущем откроет эту гробницу, явно будет немало удивлён.

Но Джаспер не испытывал ни капли сожаления. Более того, они зачистили гробницу от самых опасных ловушек. Из всего огромного сокровищного хранилища они взяли лишь несколько амулетов и браслетов.

— И вот ещё корона, — с ухмылкой добавил Джаспер, оглядывая трофей. — Скорее всего, её украли египтяне из другой страны, если судить по необычному дизайну.

Харри рассмеялась, когда он возложил корону на её голову. Джаспер посчитал это своей личной победой.

Доставая плёнку из камеры, Джаспер начал аккуратно покачивать её в разрежённом воздухе, чтобы ускорить проявление. Он долго смотрел на снимок, где они оба, укутанные в шарфы, улыбались. На их обнажённых участках кожи играли искры солнца, придавая кадру ещё больше магии.

— Мы кажемся такими счастливыми, — задумчиво произнёс он, присаживаясь на камень и размышляя о том, какой стала их жизнь.

— Нет, не кажемся, а действительно счастливы, — с улыбкой исправил себя Джаспер, взяв камеру и осторожно закрепив её на поясе. — Надеюсь, эта камера прослужит дольше. В волшебной сумке Харри осталась всего одна запасная.

* * *

Они остановились под нависающим утёсом, когда вокруг сгустились облака, окутав их в плотную завесу тумана во время спуска с горы. Внезапно воздух рядом с Харри заискрился, словно мерцая невидимой энергией.

Джаспер мгновенно напрягся, крепко обняв Харри, прикрывая её своим телом, прежде чем она успела понять, что произошло.

Необычное явление усиливалось, принимая форму дымного кольца, диаметром около двух футов, которое безмолвно висело в воздухе перед ними.

Когда дым начал рассеиваться, Харри, все ещё находясь в объятиях Джаспера, вздрогнула от неожиданности.

— Гермиона? — прошептала она, не веря своим глазам.

Перед ними действительно возникла знакомая фигура девушки с непослушными кудрями, которая с радостным блеском в глазах смотрела на Харри.

— Харри! Ты жива! Слава Мерлину, мы были в ужасе, когда ты исчезла за завесой. Я пыталась выйти на связь с тобой несколько недель! Где ты? Мы сейчас же за тобой приедем и— ой!

Её карие глаза округлились, когда она, наконец, заметила Джаспера. Её губы сложились в маленькую букву «о», а щеки залились румянцем.

— Я в другом измерении, Гермиона. Для меня прошёл уже век, — тихо сказала Харри.

Ведьма с кудрявыми волосами внимательно смотрела на неё, забыв про Джаспера. Она заметила изменения, которые принесло вампирское существование Харри.

— Назад пути нет. Я изучала, искала… Но я не хочу возвращаться, — призналась Харри, нежно положив руки на запястья Джаспера. Её жест был не просьбой о защите, а желанием почувствовать его присутствие рядом.

— О, Харри, — прошептала Гермиона, глядя на них с тёплой, полной слёз улыбкой.

— Теперь я Харри Уитлок, и это мой муж, Джаспер.

— Тебе так повезло, Харри, он такой красивый, — выпалила Гермиона, словно сама не ожидала от себя этих слов. Её лицо вспыхнуло ещё ярче.

— Благодарю вас, мисс, — вежливо ответил Джаспер.

— И ещё какой джентльмен, — продолжила она с улыбкой. — Миссис Уизли будет в восторге, когда я ей расскажу. Харри, я не уверена, смогу ли снова связаться с тобой, но обещаю, что всем передам: с тобой всё в порядке, ты счастлива, и…

— И что ты назовёшь своего первенца в нашу честь? — с улыбкой перебила её Харри, наблюдая, как Гермиона рассмеялась сквозь слёзы, вытирая их загорелыми руками.

— Конечно, Харри. Я бы и сама попросила тебя о том же, но уверена, что ты назовёшь своего ребёнка в честь Сириуса.

Тело Харри напряглось в объятиях Джаспера, и он едва сдержался, чтобы не выдать нахлынувшую боль. Они знали, что никогда не смогут назвать ребёнка в честь Сириуса Блэка, потому что им никогда не суждено было иметь детей.

Их общая боль, словно единая нота, звучала в гармонии отчаяния и тоски, несмотря на то что Харри всё ещё улыбалась своей лучшей подруге. Улыбка, которую Джаспер бы принял за настоящую, если бы не знал правды.

— Да. Я успела повидаться с ним перед тем, как он умер здесь, окружённый детьми, внуками и правнуками.

— Это прекрасно. Я так рада за тебя, Харри. Мы все тебя любим.

— И я вас, — прошептала Харри, пока образ Гермионы постепенно растворялся, возвращая их в молчаливую тишину горного склона.

В этой тишине, среди неподвижности, казалось, что они слышат мир гораздо острее и глубже. Джаспер крепче прижал Харри к себе, а вокруг них медленно кружились снежинки.

Они не двигались несколько часов.

* * *

Хотя камера, в первую очередь, предназначалась для запечатления их приключений по всему миру, Харри нашла ей другое, более интимное применение.

За день до его дня рождения, вернувшись в отель, Джаспер не находит Харри. Вместо неё на столе лежит записка с подробными инструкциями.

— Охота за сокровищами в честь дня рождения, — гласит аккуратный почерк, и Джаспер, с загорающимся любопытством, поднимает бровь.

На нижней части записки — цифра и слово. Лишь спустя два часа Джаспер догадывается, что это сокращение от названия книги по американской истории, которую он читал. Когда он открывает указанную страницу, его глаза расширяются.

Между страницами лежит фотография Харри.

Она раскинулась на той самой кровати, на которой он сейчас сидит, одетая лишь в чёрные шёлковые трусики.

— Лежу на этой кровати и думаю о тебе. Помню нашу первую встречу, и как всё началось в здании, полном книг, — написано на обороте фотографии, внизу нарисованы два поцелуя.

Целый час Джаспер не может оторвать взгляда от фотографии Харри, нежно лежащей на простынях, окружённой лепестками цветов. Он наконец понимает следующую подсказку — на кровати сейчас нет лепестков сакуры, что наводит его на мысль.

После долгих расспросов среди местных жителей и долгожданной встречи с англоговорящим человеком, Джаспер оказывается в ближайшем парке, где деревья сакуры цветут, несмотря на облачное небо. На одном из деревьев, скрытая от человеческих глаз магией Харри, прикреплена записка с его именем.

Джаспер срывает её и вскрывает тонкий конверт. Внутри — вторая фотография. Харри сидит на ветке дерева в платье, её огненно-рыжие кудри струятся через одно плечо, обнажая изящную ключицу. Фотография сделана при солнечном свете, на её коже видны мерцающие отблески от пробивающихся через листву солнечных лучей.

— Цветы прекрасны, но их аромат не сравнится с запахом первых колокольчиков, что ты мне подарил. Так что я отправляюсь на историческое купание.

Джаспер аккуратно прячет фотографию в карман и замечает браслет из синих и красных нитей, сплетённых в прочную косичку. Едва заметная надпись «пульс моего сердца» на браслете окончательно убеждает его, что это для него.

Три часа спустя он оказывается в древнем онсэне, где находит новое письмо, очередную фотографию и ещё один подарок.

— Я нашла друзей, которые научили меня завязывать кимоно. Теперь осталось лишь выбрать счастливое, чтобы ты смог его снять под звёздами.

На фото Харри улыбается ему из воды, погружённая почти до подбородка, а сквозь клубящийся пар едва видны мягкие изгибы её тела.

На заднем плане трое японских женщин, смеясь, болтают между собой, очевидно не замечая, что Харри — не человек. Джаспер снова перечитывает записку, на карте перед ним он замечает торговый квартал, который, вероятно, будет следующей остановкой.

В этот раз он находит пару традиционных японских сандалий и отправляется к следующей подсказке.

Магазин называется «Счастливая звезда», как перевёл ему местный житель. Джаспер успевает зайти буквально за несколько минут до закрытия. Внутри его встречает строгая пожилая женщина, которая с презрением сморщила нос при звуке его американского акцента. Она с силой вручает ему свёрток и безжалостно выталкивает его за дверь. Джаспер с удивлением отмечает, что, несмотря на её возраст, в её движениях есть та же ловкость, что и у него самого.

Развернув свёрток, он находит простое, но элегантное тёмно-синее кимоно с белой отделкой.

На новой фотографии Харри изображена лишь её голова — она смотрится в зеркало, стоя в одном белье, явно в процессе примерки. Джаспер не может не отметить, как удачно фотография подчёркивает изгиб её бёдер.

— В небе много звёзд, куда больше, чем я могу сосчитать. Но вспышки огня куда ярче.

Найти фабрику фейерверков ему удаётся только спустя несколько часов. К тому времени остаётся всего час до полуночи, час до его дня рождения. Внутри — тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием старого проигрывателя. Песня звучит американская, и Джаспер уверен, что это не случайность.

Он узнаёт мелодию — она играла, когда они танцевали с Харри сразу после свадьбы. На этот раз на фотографии нет слов, только изображение холма. Джаспер сразу понимает, о каком месте идёт речь — до него всего тридцать секунд бега от их отеля

Когда он появился, фейерверки разукрасили ночное небо яркими вспышками света, и Харри стояла там, восхитительная в своём экзотическом кимоно. Тёплые оттенки золота и зелени мягко подчёркивали её утончённую красоту, а нежные лепестки вишни были аккуратно вплетены в её волосы. Она стояла с грацией, сложив руки перед собой, когда он подошёл ближе.

Джаспер остановился прямо перед ней и одарил её улыбкой, наполненной всей той любовью и счастьем, которые переполняли его сердце. Он хотел, чтобы она почувствовала, как невероятно ему повезло, что она — часть его жизни.

— С днём рождения.

Этих простых слов было достаточно. Ему не требовалось добавлять никаких ласковых обращений, чтобы уловить в её ответном взгляде всю силу её любви.

* * *

Они возвращаются в Америку, обогащённые впечатлениями от множества стран.

С собой у них целый арсенал подарков, тщательно спрятанных в волшебном мешке Харри — в основном это наряды для Розали, и Джаспер уверен, что она будет в восторге. Однако по возвращении их ждёт неожиданная новость: Карлайл объявляет о своём новом направлении.

— Форкс, — повторяет Джаспер, с явной осторожностью переглянувшись с Харри. Если это тот самый Форкс, о котором он думает, то он находится слишком близко к земле оборотней Ла-Пуш, а значит — к потомкам Сириуса Блэка. Потомкам, которые способны превращаться в зверей при малейшем намёке на присутствие вампиров.

— Ты знаком с этим местом? — задумчиво спрашивает Карлайл, прищурив свои янтарные глаза в размышлении.

— Там живут потомки моего крестного, — подтверждает Харри, нервно проводя рукой по волосам и тяжело вздыхая. Этот жест, ставший её привычкой, свидетельствует о том, как часто ей приходится справляться с тревогой.

— Эти потомки…

— Они способны превращаться в собак, — кивает Харри. — Что-то среднее между формой Гримма Сириуса и волком.

Карлайл отвечает ей сдержанной улыбкой и медленно усаживается за стол, явно готовясь к долгому разговору.

Джаспер заботливо придвигает стул для Харри, прежде чем сесть рядом с ней. Его пальцы нежно обвивают её запястье, касаясь того места, где у неё был бы пульс, если бы её сердце всё ещё билось.

— Несколько десятилетий назад мы обосновались неподалёку от Ла-Пуш. Вскоре после этого встретились с местными жителями…

В этот день они узнают о существующем договоре между народом Ла-Пуш и кланом Калленов.

Харри раздавлена осознанием того, что больше не сможет навещать могилу Сириуса.

Джаспер крепко прижимает её к себе, размышляя о том, когда же мир прекратит ставить преграды на пути их счастья.

Им бы никто не поверил, если бы они все учились в одном классе. Поэтому жребий был брошен: монеты подброшены, ставки сделаны, а армрестлинг разрешил оставшиеся споры.

Когда всё утихло, было решено, что Харри, Элис и Эдвард будут притворяться младше остальных «детей Калленов». Все они, кроме Харри, стали приёмными детьми Карлайла. Гарри же отныне представлялась троюродной сестрой Карлайла, осиротевшей всего четыре года назад и теперь живущей с единственным близким родственником. Её легенда была более гибкой, чем у остальных, ведь она до сих пор сохраняла свой английский акцент. На самом деле, за все эти годы он даже не намекал на ослабление.

Джаспер это обожал.

Наблюдать, как она листает учебники, тихо ругаясь себе под нос из-за того, что снова вынуждена посещать школу, хотя в это время в прошлом году они исследовали Индию, — это зрелище доставляло ему огромное удовольствие.

Этот раз будет отличаться, потому что, сколько бы раз они ни играли свои роли, Гарри всегда привносила что-то новое. Джаспер был абсолютно уверен: он мог бы годами сидеть в поле, и пока Гарри рядом с ним, ему никогда бы не стало скучно, он бы ни за что не захотел другого занятия.

Босые ноги Гарри лежали у него на коленях, ногти на пальцах ног были выкрашены завораживающим сочетанием алого и золотого. Время от времени её ступни нервно шевелились, когда она читала что-то в учебнике.

Одна рука Джаспера держала небольшую новеллу — художественное произведение с удивительно точным описанием солдат армии конфедератов. Другая рука лениво касалась её голени, нежно поглаживая лодыжку, кожа которой была гладкой и тёплой под его пальцами.

В это время Розали металась по комнате, мучительно размышляя, что лучше надеть в первый школьный день.

Джаспер уже выбрал тёмно-синюю рубашку, ту самую, что он носил на день рождения Гарри. Он не упустил тот момент, когда её взгляд задержался на его предплечьях, когда рукава были закатаны до локтей, обнажая кожу, испещрённую шрамами. Джаспер знал, что Гарри питает слабость к его предплечьям — он чувствовал это по тому, как её руки всегда скользят по ним, как она нежно целует каждый след от укусов, словно благодарна за то, что, несмотря на все ранения, он всегда выходил живым из схваток.

Факт того, что в последний раз, когда он носил эту рубашку, Гарри не сорвала её с него, а медленно расстегнула каждую пуговицу, прижимаясь к нему всем телом, вовсе не повлиял на его решение надеть её снова. Нет, скорее он выбрал её потому, что в последний раз, когда он видел эту рубашку, её носила сама Гарри, гуляя по дому в «ленивый день», когда они просто читали книги, играли в видеоигры и наслаждались обществом друг друга. Хотя, без сомнения, он выглядел хорошо в этой рубашке, Гарри выглядела в ней ещё лучше. Намного лучше.

— Ты читала это? NASA всерьёз собирается лишить Плутон статуса планеты! — возмущённо воскликнула Гарри, и Джаспер тихо рассмеялся, спрятав улыбку за своей книгой и украдкой взглянув на неё. Вот она, вся в своём астрономическом гневе.

— Может, тебе стоит написать им строгое письмо, — усмехнулся Джаспер, мягко надавив большим пальцем на её ступню и начиная нежный массаж.

Гарри откинулась на спинку кресла, надув губы и уставившись на текст, который сообщил ей эту неприятную новость.

— Может, и напишу, — проворчала она.

* * *

Когда началась учеба, Джаспер и Харри предпочли не садиться в машину с Эдвардом, даже если за руль села бы Розали. Ведь Эдвард и Элис еще «слишком молоды», чтобы водить машину по закону.

Джаспер находил всю эту ситуацию до безумия смешной.

Харри была в таком же положении, но это ее нисколько не беспокоило, учитывая, на чем они добирались до школы. Мотоцикл, на котором они ехали, был настоящим антиквариатом, старше всех остальных мотоциклов в этом мире. В основном потому, что Харри привезла его с собой, когда пересекла границы измерений. Она призналась, что, когда в последний раз видела Сириуса, пыталась передать мотоцикл ему, но он отказался, заявив, что будет спокойнее, зная, что этот аппарат оберегает Харри.

Так Джаспер и Харриэль в итоге прибыли в школу на «Мотоцикле Мародеров». По правде говоря, только благодаря «магическим» рукам Розали мотоцикл вообще продолжал работать, и она все еще пыталась починить коляску. Впрочем, она им пока не нужна.

Когда они остановились на светофоре, Харри небрежно указала на три загадочные кнопки на мотоцикле, объясняя их назначение. Одна поднимет их в воздух, другая сделает их вместе с мотоциклом невидимыми — хотя им это особо не требуется благодаря способностям Харри, — а третья выпустит огонь из выхлопной трубы. Последний вариант особенно позабавил Джаспера.

Откинув подножку, Джаспер неспешно слез с мотоцикла вслед за Харри, снял свой шлем и с заботливой улыбкой помог ей снять ее. Хотя она прекрасно могла справиться сама, его дорогая жена всегда с удовольствием подыгрывала его джентльменским порывам. Ей это казалось невероятно милым.

— Готовы? — весело спросила Элис, подбегая к ним после того, как Розали припарковала Вольво Эдварда.

Остальные Каллены стояли неподалеку, старательно игнорируя пристальные взгляды учеников, уже привыкших к традиционному ритуалу первого дня в школе.

Над головой гремели тучи, но рыжие волосы Харри оставались такими же яркими и насыщенными, их великолепный оттенок резко контрастировал с пальцами Джаспера, нежно игравшими с ее локоном.

— Нам действительно нужно это делать? — прошептала Харри, быстро оглядывая толпу, к которой они вот-вот присоединятся. Пока все шло хорошо: никто из них не учуял в толпе «певца».

— Это не так уж сложно, — спокойно ответил Джаспер, обвивая ее руку своей и прижимая к себе.

— Когда мы могли бы быть дома, лежать в постели и просто наслаждаться обществом друг друга?

— Милая, ты можешь делать такие предложения сколько угодно. Просто будь готова воплотить их в жизнь, когда мы вернемся домой.

С этими словами они оба с широкой улыбкой шагнули навстречу новому учебному году.

* * *

— Что на них надето? — прошипела Джессика себе под нос, не в силах оторвать взгляд от Калленов.

Обычно такие стильные и безупречно одетые, они вернулись после зимних каникул в…

Джессика слегка склонила голову, снова оценивающе разглядывая свитера.

Не то чтобы они были ужасными, подумала она. Хотя они явно были сделаны вручную, качество исполнения соответствовало высоким стандартам, которых она ожидала от Калленов. В действительности, это выглядело даже мило и наглядно демонстрировало крепкие связи внутри их семьи.

К тому же, если присмотреться, буквы, вышитые на передней части свитеров, оказались довольно забавными и очаровательными.

— Я слышала, что это англичанка, Харри, их сделала, — прошептал кто-то рядом. Джессика не могла точно понять, кто именно это сказал, слишком занята разглядыванием англичанки с удивлением.

Все давно знали, что никто и никогда не сможет отвлечь Эммета Каллена от его возлюбленной, восхитительной Розали Хейл, ведь никто не мог сравниться с ее великолепной внешностью.

Однако никто не отрицал и другого: хотя красота безоговорочно была на стороне Розали, самой очаровательной среди Калленов считалась Харриэль Поттер.

Будучи единственной англичанкой в семье, ее акцент оставался очень заметным, несмотря на годы, проведенные под заботой Карлайла Каллена — между ними явно существовала некая связь. Было очевидно, что Джаспер Хейл безумно влюблен в рыжеволосую девушку с шрамом, и этот шрам, казалось, только добавлял ей шарма, подчеркивая ее необычную красоту.

Харриэль была самой открытой из Калленов в проявлении своих чувств, и только Джаспер мог составить ей конкуренцию в этом. Джессика не раз видела, как рыжеволосая девушка с улыбкой подбегала к нему, оборачивая его в самодельные шарфы. Видела, как блондин с легкостью брал ее учебники, как он нежно целовал ей руку и прижимал ее к своему сердцу. Она также видела, как однажды Харриэль просто взяла Джаспера за руку, вскочила на их мотоцикл, и они вдвоем уехали посреди учебного дня.

Она слышала, как Элис Каллен ворчала, что те сбежали, чтобы посмотреть цирковое представление.

Нет, несмотря на все свои симпатии к Джасперу Хейлу, Джессика не могла представить его без Харриэль рядом. Казалось, он буквально начинал светиться, как только она оказывалась поблизости.

Они казались совершенно забавными и немного нелепыми со своими старомодными джентльменскими манерами Джаспера и неожиданными проявлениями искренней любви Харри.

Джессика однажды видела, как они танцевали в коридоре, как будто это был не обычный школьный коридор, а настоящий бальный зал. Она также замечала, как Джаспер всегда отодвигал стул для Харриэль и ждал, пока она удобно устроится, прежде чем сесть самому. Каждый раз, когда она подходила к нему, он вставал, словно приветствовал ее как королеву. Это было по-настоящему трогательно.

И от этого Джессика становилась ужасно, невыносимо ревнивой.

* * *

Эдвард был единственным из их семьи, кто осмеливался навещать Карлайла в больнице.

Джаспер восхищался самоконтролем своего брата; возможно, когда он пробудет на этой «вегетарианской» диете столько же времени, сколько Эдвард, он тоже обретёт смелость и решится посетить больницу.

Но пока Джаспер прогуливает урок биологии — сегодня там берут анализы крови, и ему это совсем не по душе. Розали и Эммет исчезли, чтобы заняться тем, чем они любят заниматься вдвоём — Джаспер всегда старается держать свою силу под контролем в такие моменты, ведь лишние знания ему совсем не нужны — и это оставляет его одного дома. Эсме увела Гарри и Элис на шопинг, куда, вероятно, пошла бы и Розали, если бы Эммет не увез её куда-то подальше, куда знает только он.

Сидя в их общей комнате, на кровати, которая, хоть и не нужна им с Гарри, всё же приятна, Джаспер снова открывает свой альбом.

Теперь там появилось ещё больше лиц: милые носики-пуговки, завитки светлых волос или волнистые рыжие пряди, глаза, переливающиеся от ярко-зелёного до глубокого карего. Он тянется к очередной пустой странице, но, перевернув её, замирает от удивления.

Потому что страница вовсе не была пустой.

На ней был изображён рисунок, выполненный в совершенно ином стиле, чем его собственный, и изображение… двигалось.

На рисунке был сам Джаспер — смеющийся, широко улыбающийся, так что на его левой щеке то и дело мелькала маленькая ямочка. Его руки крепко держали за маленькие ножки ребёнка, который сидел у него на плечах.

У мальчика были такие же светлые волосы, как у Джаспера — они падали на лицо мягкими завитками. Его брови, линия подбородка и губы тоже явно напоминали Джаспера. Мальчик был ещё слишком мал, чтобы точно определить форму его носа, но ярко-зелёные глаза были безошибочно узнаваемы.

Мальчик тоже смеялся, его небрежные завитки волос образовывали вокруг лица некое подобие нимба, а пухлые пальчики крепко держались за волосы Джаспера.

Джаспер не знал, как этот рисунок может двигаться, хотя Гарри как-то упоминала, что в Хогвартсе такое возможно. Но сейчас его это волновало меньше всего.

Он лишь аккуратно провёл пальцем по маленькой надписи внизу страницы: «Джаспер и Джеймс», написанной чужим почерком.

* * *

Часы пролетели незаметно, пока он заворожённо смотрел на этот маленький рисунок. Гарри вернулась, нагруженная сумками с покупками.

Она оставила их у двери, затем забралась к нему на кровать, уютно устроившись у него на коленях, и вместе они молча наслаждались видом идеального воплощения их мечты.

* * *

Ещё одно Рождество прошло, как всегда оставив за собой тихую грусть, и Джаспер снова стоит на самой границе людской толпы.

Карлайла пригласили на благотворительный вечер, организованный больницей, к счастью, вдали от самого здания. Вместе с ним приглашения получили и остальные члены семьи.

Они уже два года живут в Форксе, и Джаспер, наконец, на пороге окончания школы. Однако он до сих пор не имеет ни малейшего представления, что будет делать после выпуска. Это постоянная дилемма, которая возникает всякий раз, когда они с Гарри завершают очередной этап своего прикрытия: ни один из них не хочет начинать следующий акт спектакля без другого.

Поэтому Джаспер стал подумывать о том, чтобы написать книгу, пока у него есть время. Но это будет не просто книга — он собирается исследовать исторические представления о «магии», сравнивая их между разными культурами и подчёркивая извечное человеческое стремление к чему-то сверхъестественному.

Несомненно, Гарри улыбнётся, когда поймёт, чем он занимался в последнее время.

— Всё в порядке?

Гарри мягко подошла к нему, останавливаясь рядом. На ней было длинное платье, зелёное, как её глаза были когда-то, с глубоким вырезом на спине, обнажающим бледную кожу. Джаспер провёл рукой по этому открытому участку, его пальцы едва касались шрама, который, как он знал, остался от удара драконьего хвоста. Вся эта история по-прежнему казалась ему фантастичной, как и большинство рассказов Гарри, но, в конце концов, и сама она — сущая сказка. Она была ведьмой до того, как стала вампиром, и если это не объясняет всё, то Джаспер и не знает, что может.

— Ах, — тихо произнесла Гарри, — моё платье.

Джаспер хмыкнул, вставая перед ней, чтобы прикрыть её от посторонних глаз, пока она поправляла вырез. Когда она закончила, он нежно взял её руку, легко поцеловав её костяшки, затем тыльную сторону ладони, а потом запястье. Он бы продолжил целовать её руку выше, если бы их не прервали тихим кашлем.

Но даже после этого Джаспер не отпустил её руку, напротив, он крепче прижал её к себе, укладывая её пальцы на свою грудную клетку, туда, где когда-то билось сердце.

— Ты знаешь, что на таких мероприятиях полагается общаться? — ехидно заметил Эммет, не скрывая весёлой усмешки на лице.

Джаспер не стал указывать на то, что Розали за весь вечер так и не отпустила руку Эммета — это и так было очевидно. Это проявлялось даже в том, как блондинка с нескрываемым презрением взглянула на приближающегося мужчину, который сразу же решил развернуться и уйти.

— Ну уж нет, зачем нам вообще общаться с людьми? — с отвращением бросила Розали, её презрение было написано у неё на лице.

* * *

Через две недели, когда в школу Форкса пришёл новый ученик, Джаспер даже не удивился.

Харри и Джаспер приближались к человеку, который в будущем станет причиной множества бед для их семьи. Это был один из тех редких дней, когда небо было затянуто облаками, скрывавшими солнце, но воздух всё равно казался пронизанным едва уловимым напряжением.

Стремясь пополнить своё резюме для поступления в колледж, Харри активно участвовала в волонтёрской работе. Одним из её последних занятий было дежурство в полицейском участке после школы. Ей нравилось помогать людям, и она с энтузиазмом бралась за любое поручение. Потерянный кошелёк? Без проблем! С её сверхскоростью и примерным знанием места пропажи, Харри находила его за считанные минуты.

Но особенно ей запомнился один день: Харри, тайно используя свой дар, ловила нарушителей, которые превышали скорость. Она «прятала» их машины, чтобы замедлить их и дать возможность полицейским поймать лихачей. Помощник шерифа Стив даже не догадывался, что его успех во многом был заслугой Харри.

Случай, когда она поймала Эдварда за превышение скорости, вызвал бурю смеха у Эмметта, который едва не сломал себе ребро от хохота. Харри с серьёзным видом заявила, что слишком безупречная репутация Эдварда выглядит подозрительно, но её озорная улыбка выдала шутливый тон.

Даже Розали позволила себе лёгкую усмешку.

— Как долго ты собираешься ещё работать в полиции? — спросил Джаспер, нежно обвив её руку своей, защищённой перчаткой. На его шее уютно лежал тёплый шарф.

Яркие рыжие кудри Харри были частично спрятаны под золотистую вязаную шапку, которая почти идеально сочеталась с бронзовой шапкой на голове Джаспера. Джаспер считал Харри невероятно милой в её страсти к вязанию — её рождественские подарки почти заполнили все его полки. Но видеть её в любимом золотом шарфе и зелёном свитере было для него настоящим наслаждением. Хотя в его глазах Харри всегда выглядела великолепно.

— Пока не решила… Доброе утро, шеф Свон! — весело поздоровалась Харри, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание начальника полиции.

Джаспер, неся коробку с выпечкой, которую Эсми поручила им передать, внезапно остановился, удивлённо посмотрев на коренного американца, стоявшего рядом с Чарли. Лицо мужчины мгновенно побелело, словно покрывшись слоем мела — он явно узнал вампиров.

А вот Чарли Свон видел в Харри лишь добрую помощницу, которая часто приносила в участок пончики. Даже если сегодня выпечку нёс Джаспер.

— Доброе утро, Харри и… Джаспер, верно? — поприветствовал их шеф Свон.

— Да, сэр, — сдержанно ответил Джаспер, принимая строгую стойку, к которой привык ещё с тех времён, когда был солдатом. Он всегда стремился соответствовать человеческим ожиданиям.

— Мы принесли немного угощений. Меня не будет на участке неделю или чуть больше, — объяснила Харри, указывая на коробку, которую держал Джаспер. Шеф Свон с благодарностью взял выпечку, кивнув Джасперу в знак признательности, и представил своего спутника, который, казалось, совсем не был настроен на разговор с вампирами.

— Билли, это двое из приёмных детей доктора Каллена, Хариэль Поттер и Джаспер Хейл.

— Просто Харри, — радостно поправила она, протягивая руку для приветствия, но неловко опустила её, когда мужчина отказался ответить на её жест.

Джаспер внутренне напрягся, почувствовав явное неуважение к своей возлюбленной и жене. Тот факт, что этот человек был потомком Сириуса Блэка — того самого, кто когда-то пожертвовал собой ради Харри, — лишь усиливал его недовольство. И вот теперь далекий потомок столь грубо игнорировал её?

— У меня есть родственник, похороненный на землях Ла-Пуш, могу ли я… — начала Харри, но её слова были прерваны резким ответом.

— Нет, — отрезал Билли Блэк, его тёмные глаза блеснули непреклонной жёсткостью, когда он посмотрел на них.

Рядом Чарли Свон заметно заёрзал, чувствуя неловкость из-за поведения своего друга, но был слишком ошеломлён, чтобы найти правильные слова или как-то сгладить ситуацию.

— Вашим не позволено ступать на нашу землю, — добавил Билли с явным вызовом.

Из всех присутствующих только Джаспер мог услышать, как сжались и заскрежетали зубы Харри. Только он уловил едва ощутимый запах яда, собирающегося у неё во рту, и только он почувствовал, как в её теле разгорался яростный огонь, тщательно скрываемый под маской спокойствия.

— Поняла, — холодно произнесла Харри. Её слова были формально вежливы, но в голосе звучала такая ледяная горечь, что становилось очевидно: Билли Блэку лучше не встречаться с ней в тёмном переулке. Джаспер никогда прежде не слышал, чтобы Харри открыто угрожала кому-либо, но этот тон он знал слишком хорошо. Лишь дважды раньше ему приходилось слышать её говорить так — и обе встречи с теми вампирами закончились для них плачевно.

— Думаю, мы ещё увидимся на участке, шеф Свон, — добавила Харри уже с тёплой улыбкой, прижимаясь к плечу Джаспера. — Там, где общество повежливее.

* * *

— Новенькая, — вместо приветствия произнесла Элис, когда Джаспер вежливо дал Харри возможность первой сесть на скамейку, а затем сам аккуратно присел рядом, складывая их учебники на стол.

Джасперу совершенно не было интересно новое «дополнение» к эмоциональной палитре школы, но Харри, напротив, с энтузиазмом готова была обсудить эту новость.

— Да, дочь шефа Свона. Вчера услышала её сердцебиение, но она была чем-то занята, так что не получилось подойти и поздороваться, — сказала Харри, хотя на самом деле она была больше занята попытками наладить контакт с тем самым облезлым псом. Джаспер невольно фыркнул при одной лишь мысли о нём, и Эдвард, сидящий напротив, приподнял бровь от удивления.

Джаспер редко проявлял неприязнь к кому-либо, но, с другой стороны, мало кто был настолько глуп, чтобы осмелиться угрожать Харри.

Чувствуя лёгкое движение рядом, Джаспер заметил, как Харри, положив голову ему на плечо, одной рукой опиралась на его колено, а другой подносила к губам кусок плохо пахнущей школьной пиццы. Используя свой дар, она заставила кусок исчезнуть из поля зрения окружающих, а затем с вампирской скоростью ловко отправила его в мусорное ведро. Для всех это выглядело так, будто Каллены действительно ели, что было гораздо предпочтительнее, чем потом «избавляться» от съеденного.

— Видишь что-нибудь, Элис? — спросила Харри с интересом.

— Ничего важного, — весело ответила коротковолосая вампирша, игриво ткнув Эдварда в нос и улыбнувшись, когда тот недовольно нахмурился в ответ.

Отношения между Элис и Эдвардом всегда казались более тонкими и скрытыми, чем бурные страсти Розали и Эмметта. Они не обладали такой тёплой стабильностью, как союз Джаспера и Харри.

Возможно, это потому, что их связь ещё не завершена. Между ними не хватало чего-то, как будто не было последнего важного элемента, без которого всё казалось незавершённым. Это было похоже на попытку бежать на одной ноге или ехать на трёх колёсах: теоретически возможно, но точно не надёжно.

— Надеюсь, этот год будет спокойным, — проворчала Розали, грациозно откинув свои роскошные волосы через плечо.

* * *

Белла вспомнила тот момент, когда сидела в багажнике машины, а рядом с ней был Джейкоб. Они вдвоём наблюдали, как два подростка подошли поговорить с её отцом. Она не могла не заметить, насколько оба были привлекательны, выделяясь среди остальных, даже несмотря на их вязаные свитера. Было очевидно, что они пара, но Белла никак не могла отвести от них глаз, не решаясь выбрать, кто из них ей нравится больше.

Эта мысль всё ещё крутилась в её голове, и только несколько минут назад она узнала, что таких, как они, ещё четверо.

Джессика назвала их Калленами, хотя Белла запомнила, что двое светловолосых носили фамилию Хейл, а рыжеволосая девушка оказалась Поттер, причём, к тому же, из Англии.

Когда шестеро подростков поднялись из-за своего стола и направились к выходу из столовой, Белла снова не смогла удержаться от того, чтобы не следить за ними. Её взгляд был прикован к последним двум — самой маленькой девушке с внешностью феи и невысокому парню с медно-рыжими волосами, которые блестели под светом ламп.

На самом деле, Белла уже точно определилась: именно эти двое казались ей самыми привлекательными. Конечно, рыжеволосая девушка выглядела просто потрясающе, а блондинка могла бы украсить обложку любого глянцевого журнала, но в последних двоих было что-то особенное, что захватило её внимание.

Только когда Джессика несильно толкнула её локтем, Белла, наконец, вышла из своего оцепенения, чувствуя, как румянец разливается по щекам.

«Чёрт!» — подумала она, — «Я ведь только что сюда приехала, зачем же я стою и пялюсь на них, как на каких-то знаменитостей?». Ей уж точно не хотелось прослыть «странной девчонкой» в этом крошечном городке.

Белла, прикусив губу от смущения, поправила сумку на плече и выбросила остатки обеда в урну.

Она будет нормальной в этом маленьком городке, где все друг друга знают, а солнце появляется так редко, что о нём ходят лишь слухи и легенды.

Хотя ей этот город казался ужасным, Белла верила, что сможет адаптироваться.

По крайней мере, она на это очень надеялась.

* * *

Его кулаки сжимаются, ядовитая слюна заполняет рот, а зубы болезненно царапают жёсткую кожу губ. Её запах сводит с ума, пронизывая каждую клеточку его тела, заставляя жажду крови расти с такой силой, что Эдварду едва удаётся удержаться. Это желание — почти непреодолимое, настолько мощное, что ради него он готов был бы пожертвовать всем.

Сжав волю в кулак, Эдвард вынуждает себя проглотить яд и прекратить вдыхать этот убийственный аромат. Он не может подвести Карлайла — особенно после тех лет, когда он охотился на людей, поддаваясь инстинктам и питаясь их кровью. Приёмный отец никогда не упрекал его за прошлое, но облегчение, которое отразилось на его лице в тот момент, когда Эдвард вернулся в семью, было красноречивее любых слов.

Но сейчас всё это казалось на грани краха. Аромат её крови так манил, что он едва справлялся с искушением…

— Мисс Поттер! — раздаётся голос учителя, разрывая туман, окутывающий его мысли.

Эдвард резко поворачивается и видит Харри, распростёртую на полу. Её стул опрокинут, тело содрогается в судорогах.

Однако её мысли — едва уловимые, как всегда, благодаря её дару, — раскрывают правду. Она симулирует приступ, чтобы дать ему возможность уйти, прежде чем он сорвётся.

— Я отведу её к своему отцу, — спокойно заявляет Эдвард, уже оказавшись рядом с Харри и поднимая её на руки, словно бесчувственную куклу.

Учитель не задаёт вопросов, принимая это как должное. Эдвард уже уносит Харри прочь из класса, хотя его нутро всё ещё горит от жажды, требуя вернуться и сделать то, от чего он когда-то отказался ради семьи и принципов.

— Нам нужно уехать на машине, — звучит голос Харри в его голове. Её мысли открыты для него всего на мгновение, прежде чем она снова запечатывает своё сознание. В остальном же её игра была безупречна: голова бессильно свешивается, тело расслаблено, а грудь с лёгкостью имитирует размеренное дыхание.

Они проезжают всего несколько минут от города, когда Эдвард резко тормозит, буквально выскакивая из машины. Он не думает о направлении — главное, уйти как можно дальше. Дальше от Форкса, дальше от той девушки, от этого сладкого, невыносимого аромата, который чуть не разрушил всё, что он строил долгие годы.

Рядом мчится Харри, её золотистые глаза полны беспокойства. Эдвард знает, что его собственные глаза сейчас черны, как уголь. Но она понимает, ведь Харри тоже знала, что значит встретить свою певицу. Харри убила свою певицу.

Как будто читая его мысли, Харри ускоряет шаг, её рыжие волосы развеваются на ветру. Её голос тихо, но уверенно нарушает тишину:

— Ты справился куда лучше, чем я.

Да, девушка жива, напоминает себе Эдвард. Её аромат был восхитителен, лучше всего, что он когда-либо ощущал, но главное — он смог вовремя остановиться.

— Спасибо, — его голос почти ломкий от напряжения, но настоящие слова — те, что он не произносит, — были полны благодарности: за то, что помогла не выдать нас, за то, что дала мне шанс сбежать.

Харри лишь понимающее кивает, доставая телефон из кармана, пока они продолжают удаляться от города.

— Я сообщу им, что произошло, — тихо говорит она, — где найти машину и что останусь с тобой на какое-то время.

Эдвард молча кивает. Он предпочёл бы остаться в одиночестве, чтобы переосмыслить всё, что только что произошло, всё, что было на грани разрушения. Но если уж ему предстоит быть с кем-то, то лучше, чтобы это была Харри.

Харри, чьи глаза когда-то горели алым, когда она убила свою певицу.

Но он должен найти решение.

* * *

Когда Эдвард и Харри вернулись с Аляски, Джаспер моментально оказался рядом. Харри уже находилась в его объятиях, и, не утруждая себя сдержанностью, он внимательно осматривал её, убеждаясь, что с ней всё в порядке. На мгновение он похлопал Эдварда по плечу, его лицо оставалось серьёзным. Эдвард прекрасно чувствовал, как трудно это было для брата. Джаспер боролся, и было очевидно, что эта борьба ещё не окончена.

Вскоре предстояло семейное собрание, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

Как по сигналу, из дома стремительно вылетела Элис. Она поднесла к носу Эдварда шарф, крепко сжимая его плечо в тот момент, когда он машинально попытался отстраниться. Хотя запах для Джаспера не имел прежнего значения, он всё равно ощущал бурю эмоций, кипящих внутри брата.

— Привыкай к этому запаху, — уверенно заявила Элис. — Мы поможем тебе выработать устойчивость.

Эдварду оставалось лишь довериться ей — той, кто видит будущее.

Джаспер наблюдал, как Эдвард и Элис, словно настоящая пара, направились в безопасное убежище дома Калленов, оставив его и Харри стоять на улице.

— Я немного завидую его самообладанию, — тихо прошептала Харри, её пальцы нежно скользили по его рукам, словно вырисовывая невидимые узоры. — Если бы она была моей певицей, мы бы уже начали новую жизнь где-нибудь вдалеке.

Джаспер кивнул, не отрицая очевидного, хотя и признавать это было нелегко.

— Если бы она стала чьей-то певицей, кроме Эдварда, мы бы уже давно отправились в Калифорнию, — согласился он, крепче прижимая Харри за талию.

— Разве что кроме Карлайла, — добавила Харри с лёгким смехом. — Его выдержке можно только позавидовать.

Она тихо рассмеялась, прикрывая рот рукой, затем обвила его руки своими, словно сплетая их тела в единое целое.

— Я так скучала по тебе на этой неделе, — мягко произнесла она, и Джаспер не смог сдержать улыбку.

— Собрание, вероятно, будет утомительным, милая, — усмехнулся он, глядя на неё.

— Если бы только был способ снять это напряжение, — хитро улыбнувшись, она выскользнула из его объятий и стремительно направилась в их комнату, ясно давая понять, что встреча её не интересует.

Джаспер не отставал, следуя за ней, оставив все заботы на потом.

Мир неспешно продолжает свой ход.

Шаг за шагом Эдвард всё глубже погружается в изучение своей певицы — Беллы Свон. За этими переменами молча наблюдает Джаспер, издали замечая, как они постепенно отражаются на его брате. Харри, в отличие от Джаспера, находится гораздо ближе к событиям. Её с Эдвардом связывает множество общих занятий, но она держится осторожно: всегда на таком расстоянии, чтобы в случае срыва оказаться рядом, но и достаточно далеко, чтобы не показаться навязчивой.

Тем временем Элис всё сильнее привязывается к Белле, по мере того как Эдвард сближается с ней. Джаспер чутко улавливает её внутреннюю тревогу — неуверенность и страх, что эта привязанность однажды может обернуться бедой. Малейший срыв, и всё может закончиться катастрофой.

Но вместе с этим Джаспер ощущает лёгкое волнение и предвкушение, исходящие от Элис, словно она ждёт чего-то неизбежного. Он понимает, что Элис уже видела Беллу в своих видениях. Размышляя о возможной судьбе, которая может соединить Эдварда и Беллу, Джаспер и сам начинает задумываться о будущем.

Громкий смех внезапно вырывает его из размышлений. Он переводит взгляд на Эммета и Харри, которые беззаботно соревнуются. Эммет несёт её на спине, и они уже полчаса мчатся наперегонки с проезжающими мимо машинами, скрываясь в клубах брызг. Очевидно, между ними заключено какое-то пари, но Джаспер так и не понял его сути. Да и зачем было носиться под дождём, промокнув до нитки? Он мог лишь догадываться.

Рядом стоит Розали, с лёгкой, почти невидимой улыбкой наблюдая за проделками мужа. Хотя ей и не по душе, что семья всё ближе сходится с человеком, она пока сдерживает свои замечания. Пока что.

Резкий раскат грома прорывается сквозь шум дождя, и Джаспер поворачивается, чтобы лучше разглядеть происходящее. Эммет поскользнулся в грязи, и это вызывает на его лице невольную улыбку.

В отличие от Джаспера и Розали, укрывшихся под зонтом, Эммет и Харри промокли насквозь. Их одежда тяжело повисла на телах, облепив их, но Харри буквально светилась от торжества. Хотя Джаспер и не знал, что было поставлено на кон, очевидно, что победа осталась за ней. Значит, они вскоре вернутся домой, прячась от ливня.

Эммет поднялся, слегка отряхивая мокрую футболку, а Харри, сияя от удовольствия, с интересом следила за ним. Она поднесла руки ко рту и, улыбаясь, начала насвистывать знакомую мелодию, имитируя звуки трубы.

— Ду-ду-ду-ду, ду-ду-ду-ду, — весело выводила она.

Розали глубоко вздохнула, наблюдая, как Эммет, в своей привычной манере, затеял импровизированный стриптиз, ловко стягивая с себя мокрую футболку, как модель. Он пару раз эффектно покрутил её в руках, а затем с ухмылкой швырнул в сторону Розали. Она и не подумала ловить её, лишь слегка наклонив голову и наблюдая, как мокрая ткань с мягким шлёпком упала на землю.

Мгновенная тишина повисла в воздухе. Харри, едва сдерживая смех, продолжала тихо напевать свою мелодию, а Эммет уже потянулся к поясу джинсов, дразня её игривым взглядом.

И вот в этот момент Джаспер понял, что больше не в силах терпеть это представление. Он быстро подхватил Гарри на руки и с лёгкостью взмыл с ней в крону ближайшего дерева. Мелодия оборвалась, а рыжеволосая девушка тихо зарычала, игриво щёлкая зубами, словно собираясь прикусить его за шею.

— Давно мы не играли в догонялки, — прошептала она, проводя губами у его ключицы. Джаспер вздрогнул, когда её язык мягко коснулся его кожи. Но прежде чем он успел что-либо ответить, Харри ловко выскользнула из его рук и исчезла в дождливой дымке.

Понимая, какая награда ждёт победителя этой игры, Джаспер не раздумывал ни мгновения и бросился за ней в погоню.

* * *

Белла Свон была на грани. Её тревожность давно переросла обычные подростковые волнения, связанные с новым местом и попытками разобраться в своих чувствах, как в эмоциональном, так и в физическом плане. Мысли о том, что она может одновременно испытывать влечение к двум совершенно разным людям, становились всё более тягостными.

Её переезд в Форкс превратился в череду тревожных событий, словно кто-то незримо добавлял масла в огонь. Сначала — полный провал в первый день в новой школе, затем — случайная обида, нанесённая самому красивому парню в классе, хотя она и не понимала, чем это вызвано. Вскоре после этого Эдвард Каллен загадочно исчез, оставив её в состоянии полной растерянности. Его сестра-блондинка с ледяным взглядом, пронизывающим до самых костей, каждый раз доводила Беллу до нервного дрожания.

И вот Эдвард вернулся. Вместе с ним на горизонте всё чаще стала появляться его грациозная, неуловимо загадочная сестра Элис.

Или, может, Белле это только казалось.

Однако все эти мысли показались ей ничтожными, когда появилась новая проблема.

Сидя в одиночестве и ожидая отца, Белла вдруг заметила, что напротив неё за столиком в кафе устроилась незнакомка. Она не могла отвести взгляд от этой девушки с теми же золотыми глазами, что были у Калленов.

Хариэль Поттер — так её звали — обладала той же непередаваемой красотой, как и остальные члены семьи Калленов, но её экзотическая внешность делала её особенной. Яркие огненно-рыжие волосы, резко контрастирующие с серым пейзажем Форкса, и тонкий шрам в виде молнии на виске придавали её облику нечто магнетическое. Гармония черт сердцевидного лица, лучезарная улыбка — всё это превращало её в само воплощение загадочного совершенства. Но в эту минуту она смотрела на Беллу вовсе не с улыбкой.

Белла почувствовала, как у неё пересохло в горле, и с трудом сглотнула.

Она всё знает? Она видит, как Белла часто задерживает взгляд на Эдварде или Элис? Возможно, она пришла, чтобы предостеречь её?

— Ты дочь Чарли, верно? — голос Хариэль с мягким британским акцентом прозвучал настолько чарующе, что Белле это показалось несправедливым.

Белла попыталась отогнать нежелательные мысли, убеждая себя, что её привлекает лишь необычная внешность этой девушки. В конце концов, все Каллены и Поттеры обладали почти гипнотическим очарованием. Было бы странно, если бы она не поддалась их притягательности. Однако постоянные возвращения мыслей к Эдварду и Элис заставляли её внутренне смущаться.

— Да, это я, — пробормотала Белла, неуклюже махнув рукой. Этот жест, неуверенный и неловкий, вызвал лёгкую усмешку на лице Хариэль.

— Мне просто не довелось познакомиться с тобой раньше, — мягко проговорила рыжеволосая. — Так что считай это моим запоздалым приветствием. Добро пожаловать в Форкс.

Её улыбка была ослепительной, а лицо светилось искренностью. Белла заметила едва заметные морщинки у её глаз, придающие улыбке живость и непринуждённое обаяние. В ту же секунду Белла поняла, почему Джаспер мог влюбиться в эту девушку. Мысленно её унесло к Эдварду и Элис. Почему, несмотря на их привлекательность, они до сих пор одни? Эта мысль вызвала в её душе странное чувство тоски.

— Что ж, мне пора. Джаспер ждёт, — сказала Хариэль, кивая в сторону двери, где стоял Джаспер Хейл, держа её рюкзак. — Приятно было наконец-то поговорить.

Хариэль легко поднялась и направилась к Джасперу, весело чмокнув его в щёку и игриво потянув рюкзак на себя. Но Джаспер ловко увернулся, отступив с усмешкой.

Белла с лёгкой завистью наблюдала за их лёгкостью и непринуждённостью. Она мечтала о таких отношениях — чтобы быть настолько уверенной и естественной рядом с кем-то, без смущения и неловкости.

На следующий день её чуть не сбил грузовик, и теперь, кроме путаницы в своих чувствах, у неё появились новые, ещё более тревожные вопросы к Калленам.

* * *

— Она важна! — твёрдо сказала Элис, ловко встроив свои слова в паузу между доводами Розали, которая снова пыталась доказать, что лучше всего будет немедленно найти Беллу Свон и избавиться от неё.

Хариэль, уютно устроившись на коленях у Джаспера, повернулась к нему, чтобы удобно положить голову на его плечо, и с невозмутимым интересом наблюдала за спором, разгорающимся в гостиной.

Эммет и Эсме молча стояли у дверного проёма, внимательно следя за развитием дискуссии.

План действий был принят уже давно, и лишь Розали продолжала сопротивляться. Эдвард и Элис, будучи самыми близкими к Белле, имели решающее слово и предпочли оставить всё, как есть. Эдвард взял на себя задачу внушить Белле сомнения по поводу инцидента с грузовиком, а Эммет аккуратно разгладил вмятину на кузове, оставшуюся от его руки.

К счастью, при «героическом» спасении Белла ударилась головой, и её воспоминания о происшествии теперь путались, добавляя сомнений в реальности того, что она видела.

— Почему эта маленькая человечка так тебе дорога, Элис? — прошипела Розали, в голосе которой звучали ненависть и ядовитый сарказм.

Хариэль не могла полностью поддержать свою «сестру» по клану, но понимала, откуда у Розали такое отношение. Блондинка просто хотела защитить семью и, прежде всего, Эммета, который был для неё важнее всех остальных. Возможно, именно это и сближало её с Джаспером: он тоже всегда ставил безопасность Хариэль выше интересов клана.

Но даже несмотря на это, Хариэль ни за что бы не поддержала убийство невинной девушки ради сохранения их тайн.

Если бы у неё была волшебная палочка! И если бы она могла снова накладывать заклинания, стирающие память…

Однако, лишённая этих возможностей, Хариэль не собиралась идти на столь крайние меры.

Белла ей не казалась такой уж плохой: она была несколько наивна для своих лет, к тому же, казалось, пребывала в смятении касательно своей ориентации из-за влияния Эдварда и Элис. Но это было совершенно нормально для подростков. Хариэль не ожидала другого от почти взрослых людей. Она вспомнила свои собственные юные годы и осознала, что всё могло бы быть гораздо хуже.

— В ней есть потенциал! — воскликнула Элис, и её голос звенел от напряжения. Хариэль никогда ещё не видела её такой — это был ясный намёк для всех присутствующих, что, несмотря на внешнюю мягкость, Элис по-прежнему оставалась опасным хищником, как и они все.

Элис внезапно замолкла, её взгляд застыл в пустоте, а руки сжались в кулаки, словно она видела что-то сокрытое от других.

Когда Элис впервые поведала Хариэль историю своего дара, та старалась держаться от неё подальше. Пророчества, звучавшие в её голове, не давали покоя. Дистанция не имела значения, как и тот факт, что теперь она была в ином мире, где Каллены ничего не знали о её прошлом.

И это пугало её до дрожи.

Но с тех пор она научилась справляться со своим страхом. Научилась доверять поддержке Джаспера и поняла, что не обязана бороться в одиночку.

Теперь она знала, что больше не одна. В этом она была абсолютно уверена. И прежде чем обрести уверенность в чём-то ещё, Хариэль знала одно: она и Джаспер — команда.

И это было почти всем, чего она когда-либо хотела. А теперь — абсолютно всем, что ей нужно.

— С Беллой не будет никаких проблем, — заверила Элис, озарив комнату яркой улыбкой. Весь её гнев моментально исчез, словно его и не было.

Она легко выскользнула из комнаты, оставив Розали в растерянности, словно вихрь, сметающий любые возражения на своём пути.

* * *

День выдался солнечным, и почти вся семья Калленов отправилась в поход. Все, кроме Джаспера и его загадочной рыжеволосой спутницы, англичанки по имени Хариэль.

Однако, на этот раз их не оказалось за привычным столом в школьной столовой, что сбило Беллу с толку. Она была уверена, что Джаспер и Хариэль тоже уехали, и потому присела за место, где обычно сидели Эдвард и Элис.

Неожиданный хрипловатый смех заставил её вздрогнуть. Белла резко подняла взгляд и с удивлением увидела Джаспера и Хариэль — их присутствие было неоспоримо реальным.

Они сидели рядом, так близко, что их плечи едва касались, а их руки были переплетены в молчаливом единстве. В другой руке каждый из них держал флягу, время от времени делая глоток. Белла предположила, что в них какой-то суп, хотя сама мысль о супе во фляге казалась ей странной.

— Привет, — с лёгкой насмешкой произнесла Хариэль, наблюдая, как Белла, погружённая в свои мысли, даже не заметила их присутствия.

— О-о, привет, — пробормотала Белла, пытаясь скрыть смущение. Её взгляд невольно задержался на шраме Хариэль, который выделялся на её бледной коже, подчёркивая её холодную уверенность.

Джаспер кивнул ей в знак приветствия, затем нежно поднёс руку Хариэль к своим губам и коснулся её пальцев лёгким поцелуем. Между ними ощущалась невидимая, но ощутимая связь — простая, естественная любовь, словно они были неразрывной частью одного целого.

Для Беллы, выросшей в семье разведённых родителей, эта сцена казалась почти болезненно яркой, как обжигающий луч солнца, и она почувствовала, как её сердце сжалось от чувства пустоты.

— Я заметила, что ты часто проводишь время с Элис и Эдвардом, — задумчиво произнесла Хариэль. Её голос был мягким, но в её глазах скрывался скрытый подтекст, словно намеренно пригвоздивший Беллу к месту.

Белла внезапно почувствовала себя маленькой и беззащитной.

— Мне хотелось бы понять, каковы твои намерения в отношении них, — продолжила Хариэль, внешне спокойная, но её слова несли в себе скрытый вызов.

У Беллы перехватило дыхание, её щеки вспыхнули, а глаза наполнились смущением.

Причиной был не только её явный интерес к Эдварду — хотя это тоже играло свою роль. Больше всего её поразило то, что Хариэль Поттер задала этот вопрос не только о её чувствах к Эдварду, но и о её отношении к Элис. К обоим Калленам.

Волнение и замешательство переполняли Беллу. Она ожидала, что Хариэль вот-вот одарит её высокомерным взглядом и поставит на место, но Джаспер вдруг тихо рассмеялся. Его смех был мягким, как бархат — чарующим и почти гипнотическим. Этот звук привлёк внимание Хариэль, и её губы дрогнули в ответ на его реакцию. Они оба взглянули на Беллу с лёгкой усмешкой.

— Думаю, тебе стоит начать называть меня Харри, — спокойно произнесла Хариэль, её глаза загадочно мерцали. — У меня есть предчувствие, что мы будем часто видеться, Белла Свон.

С этими словами они встали, убрали фляги в сумку Джаспера и, держась за руки, покинули столовую, оставив Беллу наедине с мыслями.

* * *

Белле понадобилось семь долгих часов, чтобы осознать, что Хариэль Поттер — или Харри, как она предпочла себя называть, — только что выразила ей что-то вроде одобрения. Но одобрение чего? Элис, Эдварда или, возможно, обоих? Белла так и не смогла прийти к чёткому выводу, но её сердце по-прежнему билось, как отбойный молоток.

* * *

На следующий солнечный день, вернувшись из школы, Джаспер принял небольшую корзинку из рук Эсме и пригласил Харри к мотоциклу. Поездка заняла около часа, пока они не добрались до места, которое он заранее подобрал. Перед ними возвышалось старое, заброшенное здание на окраине маленького городка, забытое с тех пор, как в центре построили новую библиотеку.

— Это…

— Библиотека? — с улыбкой подхватил Джаспер, доставая ключи из кармана и открывая тяжёлую дверь. Здание было небольшим, как и сам город в момент постройки. Архитектура конца 30-х годов придавала месту уютную старинность. Джаспер окинул взглядом главный зал, словно проверяя, не осталось ли здесь никого постороннего. Затем он провёл Харри внутрь и поставил корзину для пикника на один из низких столиков.

— Зачем ты привёл меня сюда? — удивлённо спросила Харри, осматриваясь вокруг, поглощая каждую деталь, каждую уцелевшую книгу и изгиб арок.

Джаспер на мгновение замер, словно воображая, как солнечные лучи, пробиваясь сквозь пыльные окна, заливают комнату тёплым светом. В его мыслях стены перестали быть унылого горохового цвета и окрасились в нежный голубой. Он видел это ясно и отчётливо.

— Я привёл тебя не просто в библиотеку, — мягко произнёс он, и в его голосе звучала искренняя теплота. — Я привёл тебя в НАШУ библиотеку.

Харри застыла, забыв об искусстве притворства. Её взгляд задержался на Джаспере дольше, чем подобало бы обычному человеку.

— Нашу? — переспросила она, её рыжие брови слегка нахмурились, а глаза снова начали внимательно изучать пространство, словно она оценивала каждый уголок заново.

— У Карлайла и Эсме много домов, у Розали и Эммета — два, даже у Элис и Эдварда есть свой.

— Ты её купил? — недоверчиво переспросила Харри, её голос дрожал от волнения.

— Мы познакомились в библиотеке, — напомнил ей Джаспер, мягко улыбаясь. — И мне показалось правильным, чтобы наш первый дом был связан с этим местом.

Постепенно шок на лице Харри сменился радостью. Её глаза засияли, и она, схватив Джаспера за руку, увлекла его наверх, исследуя комнаты. Там оказалось четыре помещения: одна — будущая спальня, другая — гостевая, третья — кабинет, и последняя — просторная ванная.

Харри выбежала на небольшой балкон и глубоко вдохнула воздух, наполненный запахами леса. Её взгляд скользнул к лесу, окружавшему здание. Библиотека находилась на окраине города, и природа постепенно брала верх, поглощая это забытое место. Всё — и само расположение, и старая архитектура — было идеальным. В мыслях Харри уже рисовались элегантные интерьеры, которые Эсме непременно воплотит в реальность.

Джаспер обнял её за талию, склонив голову на её плечо, и тихо улыбнулся, наслаждаясь мгновением.

— С годовщиной, дорогуша, — прошептал он, и в его голосе звучала нежная радость.

У Харри была одна неистовая слабость — предплечья Джаспера. И она даже не пыталась это скрыть. Сильные, мускулистые руки, покрытые тонким золотистым пушком, и изящная, иссечённая шрамами шея завораживали её. Раньше Харри не придавала особого значения мужским шее и рукам, хотя сильные, напряжённые мышцы предплечий всегда её притягивали. Но с Джаспером всё было иначе.

Она была зачарована тем, как его кожа, испещрённая шрамами, двигается вместе с каждым напряжением мускулов. В каждом его движении Харри видела не только грубую силу, но и нечто большее — скрытую историю. Шрамы на его теле казались картой прошлого, запечатлевшей загадки, которые ей так хотелось разгадать.

Особую слабость Харри испытывала к его шее — она могла любоваться ею бесконечно. Её гипнотизировало, как кадык Джаспера плавно поднимался и опускался, когда он сглатывал, особенно если это была кровь. Она обожала наблюдать, как напрягаются его сухожилия, как едва заметно сжимается челюсть, когда она, невзначай, скользит бедром по его ноге. Это сводило её с ума — его крепкие руки, обхватывающие её талию, оставляющие на её коже следы — смесь боли и удовольствия.

Конечно, её восхищение не ограничивалось только этим. Хотя эти черты и были её любимыми, она любила Джаспера всего целиком.

Её пленила его светлая, немного вьющаяся шевелюра. Волосы были короткими, но достаточно длинными, чтобы Харри могла запустить туда пальцы или слегка потянуть за них, ощущая его ещё ближе. Она обожала его крепкие плечи — достаточно широкие, чтобы ощущать себя защищённой, но при этом безмолвно указывающие на её собственную силу. Рядом с ним Харри чувствовала себя в полной безопасности, не теряя собственного внутреннего стержня.

Её особенно радовала ямочка на его левой щеке, появлявшаяся всякий раз, когда он улыбался. Харри могла бы часами говорить о Джаспере, описывая каждую его деталь, но было одно, о чём она жалела — они не встретились, когда были людьми.

Харри радовалась мысли, что их ждёт вечность вместе. Джаспер был настоящим джентльменом, любившим её с той же страстью, что и она его. Но иногда она мечтала увидеть его обычным человеком после бурной ночи, измученным не только эмоционально, но и физически.

В своём воображении она видела это: его влажный лоб, волосы, прилипшие к вискам, дыхание — прерывистое и тяжёлое, как будто каждый вдох отзывается в теле сладкой усталостью. Следы на их коже были бы не вампирскими укусами, а простыми человеческими синяками — доказательством их страсти.

Как вампиры, они могли оставлять друг на друге лишь отметины укусов, в тех местах, где когда-то билось сердце. Да, вампирская выносливость делала их близость долгой и насыщенной, но Харри мечтала увидеть Джаспера в абсолютном изнеможении, доступном лишь человеку.

Она представляла, как они лежат бок о бок на прочной кровати, его взгляд устремлён в потолок, а её пальцы медленно погружаются в его волосы, взъерошенные и уже слишком хаотичные для её вкуса. Ей хотелось стереть последние остатки порядка в его облике, оставить только их — наполненных безмерной страстью и нежностью.

Харри, решившись окончательно, мягко перекатилась на Джаспера, их ноги переплелись, и её губы нежно коснулись его губ. Он не возражал. Харри знала, что рядом, на столике, стоят фляжки с кровью — силы можно восстановить позже. Но сейчас, в этот момент, она была полна решимости освободить его от последних остатков самоконтроля.

* * *

— Бейсбол? — переспросила Харри, слегка запрокинув голову и приподняв бровь, в глазах зажглось нетерпение, в голосе промелькнул восхищённый отклик. Джаспер вспомнил, как давно они не принимали участия в их любимом американском развлечении.

— Хорошо провели время, вы двое? — усмехнулся Эммет, откинувшись на спинку дивана. Его дерзкая улыбка заняла почти всё лицо, слишком широкая и открытая, чем это было уместно.

Джаспер лишь слегка нахмурился в ответ. Его волосы всё ещё были взъерошены после того, как Харри, забывшись, крепко держалась за них. Привести их в порядок у него ещё не нашлось времени.

Но это его беспокоило меньше всего. Эммет, не испытывая ни малейшего стеснения, вывел их на чистую воду прямо при Харри. Для Джаспера, воспитанного в совершенно другое время, обсуждение личной жизни в присутствии других, да ещё и дамы, казалось абсолютно недопустимым.

— Ну, я, по крайней мере, куда более довольна, чем когда-либо звучала Розали, — с хитрой усмешкой ответила Харри, будто не придавая значения словам Эммета, и подмигнула ему, приподняв бровь.

Эммет тут же утратил свою беспечность, задетый её колкостью.

Джаспер знал, что этот великан-вампир вот-вот начнёт рассказывать о своих похождениях, которые Розали явно предпочла бы утаить от лишних ушей. Поэтому он был особенно благодарен, когда Карлайл вмешался в разговор.

— Элис и Эдвард отправились за Беллой. Встретимся на нашем привычном месте, — его спокойный голос был как всегда исполнен скрытого руководства.

Эммет исчез, словно молния, скорее всего отправившись на поиски бейсбольной формы. Джаспер проводил его взглядом, а рука невольно легла на бедро Харри, словно подчёркивая, будто случайно, его право на неё.

— Мы давно не играли в бейсбол, должно быть захватывающе, — задумчиво произнесла Харри, потянувшись вверх, отчего её футболка слегка приподнялась, открывая гладкую, словно мрамор, кожу. Джаспер коснулся её большим пальцем, наслаждаясь этим мимолётным прикосновением.

— Ставка, как всегда? — усмехнулся он.

— Если окажемся в разных командах — конечно, — ответила она с игривым огоньком в глазах.

* * *

И игра в бейсбол действительно принесла массу удовольствия, даже несмотря на то, что Джасперу приходилось всё время контролировать свои движения, учитывая присутствие человека.

Тем временем он не отрывал взгляда от Харри, наблюдая, как она грациозно перемещалась по полю, её стройные ноги легко преодолевали расстояния от базы к базе, а её движения завораживали его до глубины души.

* * *

Но именно в этот момент всё внезапно изменилось, когда на горизонте появились другие вампиры.

* * *

Как только Джаспер осознал приближение чужаков — будь то благодаря дару Элис или уловив звуки их шагов, теперь уже было не важно, — инстинкты мгновенно взяли верх. За долю секунды он оказался перед Харри, заслоняя её собой, как верный защитник.

Её рука рефлекторно сжалась на его рубашке, и Джаспер понял: Харри была готова скрыть их обоих, если потребуется, чтобы нанести внезапный и смертельный удар.

— Их трое, — тихо отметил он, внимательно оглядывая приближающиеся фигуры.

Впереди шли мужчина и женщина — светловолосый и рыжая. Очевидно, пара, сопровождаемая третьим спутником, который держался чуть поодаль. Казалось, это была слаженная группа, и каждый их шаг выдавал скрытую угрозу.

Джаспер внимательно окинул их взглядом. Блондин и рыжая? Зеркальное отражение его и Харри. Хотя он не мог не заметить, что они с Харри, конечно же, гораздо привлекательнее. В движениях незнакомцев угадывались знакомые черты — ответная реакция на угрозу, словно это была их собственная пара, только вывернутая наизнанку.

Первым шагнул блондин, женщина осталась позади. Напряжение в теле Джаспера слегка ослабло, когда он уловил в их реакции понимание, что перед ними не просто пара вампиров.

Рубашка Джаспера была закатана до локтей — так, как это любила Харри, — и шрамы на его руках, шее и плечах отчетливо проявлялись, придавая его виду пугающую неумолимость. Взгляд незнакомцев задержался на этих отметинах, и он заметил, как их глаза оценивающе замерли на каждом изгибе этих мрачных следов. Эта доля секунды промедления сыграла Джасперу на руку: он был тем, с кем мало кто захочет связываться, а значит, Харри была в безопасности.

Но осторожности терять было нельзя. Джаспер мягко, но уверенно обхватил запястье Харри — на случай, если потребуется стремительно отвести её в сторону.

Тихий внутренний голос напомнил ему: на этот раз Харри — не главная цель. Белла Свон. Джаспер не имел ничего против Беллы. Она приносила счастье Эдварду и Элис, и её лёгкая, теплая энергия заряжала окружающих, создавая вокруг себя едва уловимую живую ауру.

Но сейчас Белла была в опасности. Особенно рядом с ними — с ним и Харри.

И хотя он и Харри следовали строгим принципам, исключавшим охоту на людей, Джаспер знал, что дисциплина — это лишь натянутый канат, который может оборваться в любой момент. Ошибка в одно мгновение — и всё. Однако он был твёрд в своём решении: пока он рядом, Белла не пострадает.

Только эта мысль пронеслась в его голове, как всё рухнуло.

Блондин, вампир по имени Джеймс, сорвался с места, мгновенно учуяв запах Беллы. Харри мгновенно выскользнула из хватки Джаспера и бросилась вперёд, отшвыривая Джеймса в сторону с необузданной силой.

Рыжеволосая вампирша метнулась вперёд, готовая напасть на Харри, но Джаспер уже опережал её с яростным рёвом.

В это мгновение он почувствовал знакомое и успокаивающее влияние дара Харри. Её глаза расширились, когда он буквально «растворился» перед ней. Рыжая едва успела увернуться от его удара, но её слабость была очевидна. Это был хищник, который предпочитал бегство сражению, и её внутреннее напряжение выдавало это с каждым движением.

Возможно, если бы она не была так запугана, она попробовала бы собрать свою группу и скрыться.

Но вместо этого её взгляд лишь метнулся к тому месту, где, по её мнению, находился Джаспер. Возможно, у неё был особый дар — чувствовать надвигающуюся опасность, не зная её точного источника. И сейчас она понимала, насколько Джаспер опасен. Никто не посмеет угрожать его любимой и уйдёт невредимым. Испуганная, она развернулась и бросилась прочь.

Джеймс, который раз за разом оказывался отброшен Харри, вскипел от ярости, не в силах удержать свою спутницу. Джаспер, неотвратимо приближаясь к нему, безошибочно готовился к последнему удару.

Карлайл и Эсме, наблюдая за этой яростной схваткой, наверняка были шокированы тем, с какой беспощадностью он и Харри реагировали на угрозу.

Для Беллы, скорее всего, это зрелище казалось пугающим — вид, как Джаспер хладнокровно расправляется с врагом.

Но рана на плече Харри, оставленная противником, подталкивала его к последнему удару.

Никто не посмеет угрожать его семье. И уж тем более — его жене.

Когда его взгляд обратился к последнему кочевнику, страх буквально пригвоздил его к месту, сковав его до основания. Каждое движение могло стать роковой ошибкой, привлечь внимание Джаспера.

— Уходи с миром, — произнёс Карлайл твёрдо и спокойно.

И чужак, не рискнув оглянуться, исчез в темноте.

* * *

Сидя на мягком и уютном диване в гостиной Калленов, Элис бережно обнимает хрупкое тело Беллы, чувствуя, как её тёплые, слабые руки обвивают шею. Это едва заметное, ищущее утешения прикосновение вызывает у Элис мягкую, почти незримую улыбку.

— Джаспер и Харри исчезли сразу, как только переступили порог, — тихо произносит она, почти про себя. Её дар видения будущего тут ни при чём; она знает: они побаивались реакции семьи.

Элис нередко ловит себя на мысли, что бывает легко забыть, какой тёмный и тяжёлый багаж несут эти двое, самые новые члены их семьи. Она догадывается о прошлом Харри, хотя полной картины её истории, пожалуй, знает только Джаспер. Элис научилась читать между строк и собирать кусочки их жизни по мелочам, словно тщательно складывая сложный пазл.

Она вспоминает, как Харри, ухмыльнувшись, обсуждает старые военные тактики, упомянутые в книгах, с таким опытом, словно она видела всё это своими глазами. Как она, несмотря на силу и опыт, всегда ищет мирное решение конфликтов, сторонясь ненужных споров и предпочитая спокойствие. И как значительная часть её доходов отправляется на помощь приютам, фондам, которые поддерживают тех, кто лишился дома или семьи.

Элис понимает: Харри тоже прошла через свои войны.

Джаспер, живое воплощение ужасов Южных вампирских войн, отражает в себе её боль. Но у Харри, чья история скрыта в тени, за холодным взглядом прячется та же раненая душа солдата.

Элис знает, что инстинкты, выработанные на поле боя, невозможно подавить. И когда Харри и Джаспер увидели чужака, вампира, готового напасть на Беллу — ту, которая дарит свет Эдварду, которую Элис полюбила за её доброту, нелепую смелость и бесхитростную храбрость, — они среагировали мгновенно, точно, без колебаний, нанося удар в самое сердце опасности.

Элис не винит их. Они защищали семью, ради которой жили и которой посвятили свои сердца.

Когда Джаспер и Харри вернутся, она встретит их с распростёртыми объятиями, готовая разделить с ними тихое молчание или поддержать их словами, если они захотят рассказать о пережитом.

А пока её руки надёжно обнимают Беллу, а пространство заливает умиротворяющая музыка, которую для них играет Эдвард, связывая их всех ещё крепче.

* * *

Джаспер не испытывает ни тени стыда за содеянное.

— Этот вампир представлял реальную угрозу. Он был готов убить того, кто находился под защитой семьи Калленов. И совершенно неважно, кто оказался бы у него на пути.

Но Джаспер не испытывает гордости за свой поступок.

Он избегает возвращаться мыслями к своему прошлому, к тому, кем он был раньше, и ему неприятно, что Каллены знают о его прежней жизни.

Харри понимает его как никто другой. Она тоже когда-то была втянута в войну, обманом вовлечена в вихрь событий, которые перевернули её жизнь и заставили принять участие в том, что было ей чуждо.

Остальные не могут по-настоящему понять, что значит быть загнанным в угол, когда обстоятельства вынуждают тебя идти против своей природы, когда тебя убеждают, что у тебя нет иного выбора. Но однажды это заканчивается. И тогда, когда темнота рассеивается, перед тобой открывается бескрайний простор возможностей, надежд и мечтаний. И лишь в этот момент приходит осознание того, насколько ты был скован, как сильно был заключён в тюрьму своего прошлого.

Вот почему Харри будет понимать его всегда, как никто другой.

Сейчас она лежит рядом, наполовину обняв его, прижавшись щекой к его плечу. Её рука нежно обвивает его талию, и в её прикосновении ощущается тихая, спокойная уверенность.

Джаспер мягко гладит её обнажённую руку, другой рукой нежно прижимая её к себе, касаясь её поясницы лёгким, но твёрдым движением.

Они вернутся к Калленам. Со временем.

Но сейчас, в эту минуту, Джаспер ощущает покой. Харри рядом, и больше ему ничего не нужно.