Сладко-яблочный психоз (джен)

Наконец! Наконец, настал мой черёд. Аккурат к нашему приезду в благородный Кантерлот моё зрение не рябило от света, а голова не гудела от столичной суеты. На первый взгляд, эти плюсы бытия полу-умбралом выглядят соблазнительно, это я об обострённых чувствах, но первая же светлая комната или громкий звук полностью смывает этот морок, заставляя забиться в тёмный угол, как мышь. Очевидно, уже этого достаточно, чтобы плохо осознавать происходящее, ведь абсолютное большинство времени ты проводишь в поисках достаточного количества песка, чтобы эффективно зарыть в него голову. Маска, которую дал мне Лиф, помогала, но в ней можно дышать только ртом, что усиливает и без того жуткую жажду, да и уши в специальных отсеках преют...

Но, копошась в негативе, ни к чему хорошему не придёшь! А я прям загривком чуяла, готовится что-то крупное. У нас «увольнительная» на четыре дня, и это неспроста. Я не знаю, чем занялись остальные — потому как первый день я проспала от начала и до конца, — но а мне хотелось проверить принцессу Целестию, и Луну тоже, но в меньшей степени. Как я поняла, у них с Лифом некий конфликт, а у меня, зайди речь о причинах визита в город, шансов отмахаться маловато. Увы, их во дворце не оказалось, гвардия скупо сослалась на спланированный дипломатический визит в соседнее королевство. В общем, так я и оказалась у двери в канцелярию, а на двери висит: «Закрыто на переучёт». Аж глаза протереть пришлось, чтобы поверить. С одной стороны, там, внизу, что угодно, но только не скучный офис, требующий переучёт, а с другой меня начали преследовать призраки бесконечных очередей в бюрократических заведениях. Я ЛЮБЛЮ порядок и стандартизацию, но эти места, иногда такое чувство, созданы, чтобы подвергать граждан моральным страданиям.

Вот в процессе претерпевания шокового состояния мне в круп что-то ударилось:

— Простите, вы стоите в дверях, — извинилась куча ящиков на тележке и только копна розовых кучерявых волос, торчащих сверху, выдавала мою подругу.

— Пинки? Ты в канцелярию? Боюсь, она закрылась.

— Твайлайт! — голова Пинки полностью высунулась поверх ящиков. У пони шея так тянуться не может. У жирафов может, у пони — нет, и я не хочу думать, что там с другой стороны. — П-ф-ф, ты принцесса, ты можешь идти куда-угодно. К тому же, это для посетителей, а мы... эм... э-э-эм... младшие сотрудники!

— Думаешь, это так работает? — позволила я себе немного скепсиса.

— Почему нет? По крайней мере, вчера мистер канцлер — слово «канцелярия» это производное от «канцлер», так ведь? — показал мне верстак и схемки хуфлета, и сегодня разрешил за свои поработать. Ну там стрел себе наделать, второй починить...

— У Лифа был и второй? — удивилась я.

— Н-н-н-нет... Он был у одного пони-и-и... Ты помнишь, там, внизу.

— Пинки! Я думала, ты всё вернула.

— Всё вернула! Кроме этого. Пинки-обещание! Слушай, он всё равно сломан, а хозяин не шибко-то его и искал, если ты помнишь. Я всего-то спрятала его не в хвост, а в гриву.

— Ладно, проехали. Может быть, он и правда нам нужнее, чем ему... Но что б это у тебя в привычку не входило!

— Оки-доки. Твайлайт, ты не можешь открыть мне дверь? Я и сама бы справилась, но она, как-бы на себя открывается.

Совершенно не задумавшись, я потянула дверную ручку магией. По счастью, она не взорвалась, а только слегка погнулась при повороте. Ура-ура, у меня прогресс. Вместе мы спустились по лестнице вниз, где одна секция в каменном лесу колонн уже освещена. Я проводила Пинки до широкого стола из, судя по запаху, орешника, напиленного толстыми досками. Со знанием дела она пересчитала про себя весящие на стойке инструменты, о существовании половины из которых я и понятия не имела, крутанула рычаг на тисках... При всём моём любопытстве, наблюдать за её работой не получилось — меня отвлёк мерный шум позади стола.

Сделав обход по дуге, я обнаружила, что шум оказался, нежным журчанием падающей на маленькую водяную мельницу воды, а под ней пруд или даже фонтан из ровно подогнанных кирпичей. Такой вот копытотворный прохладненький родник отстроил Лиф...

— Эй, Пинки, а ты не знаешь, чем сейчас заняты остальные?

— Босс утром выехал из города, куда не знаю, будет завтра. А-а-ах, ты предлагаешь устроить пижамную девчачью вечеринку?

— М-м-м, нет уж. Что-то подсказывает мне, что лучше провести это время с пользой. А где Эплджек? Как она вообще?

— Да вроде, кх, ничего, — ответила она, подавляя смешок, — обтекает. Ты же её знаешь, с неё весь негатив стекает, кх, как вода с кафеля.

— Ой, да что за каламбуры, Пинки? Мало мне этой приживалки, лягать её, ещё и ты пытаешься меня рассмешить?

Неожиданность, с которой раздался голос Эплджек, заставила меня подпрыгнуть. Следующие секунд тридцать я озиралась вокруг, силясь найти её зрением в дополнению к слуху, но в итоге бульканье в голосе само по себе указало местоположение. И правда, из кристальной воды фонтана на меня смотрели два больших и ровных пузыря, идеально подходящие по форме и расположению с глазами пони, и с подкладкой из пузырьков, повторяющих её собственные веснушки.

— Буль-буль, Твайлайт, — колыхнулась водная гладь. — Я теперь лужа, жду оваций.

Я не смогла удержаться и всё-таки потрогала блестящую водицу. Какая же она прохладная и свежая, моя подруга, как мне показалось, отлично пойдёт под основу лимонада:

— Извини, что спрашиваю, но... Эплджек, а как ты собственно сменила агрегатное состояние?

— Всё так же. Ой, подожди, я так больше не могу.

Ровная вода выгнулась на меня, едва давая времени попятится. Кристальная родниковая жидкость, сохраняя свою форму, образовала дугу, стоящую одним концом на полу возле меня, вторым — в пруду. И со смачным хлопком, как лопаткой по желе врезали, передо мной вниз головой упала Эплджек. Мокрая, недовольная, но целая. В первую очередь, она не поднялась и не отряхнула воду, а проверила свои конечности, ощупала живот, словно эта проверка имеет основания.

— Фух, всё на своих местах.

— А был риск, что не окажется? — поинтересовалась я и протянула копыто подруге.

— Если я поняла хоть треть того, что на меня вылили вчера, то да, — она с цокотом и моей помощью встала и слегка отряхнулась. — Это новый трюк, но он даётся мне сложнее, нужно держать внимание. В чём эти две нахалки вот ни разу не помогают!

— «Две»? — пришлось переспросить.

— Да, эм, извини, — она в смущении почесала ещё влажный затылок. — Это не о тебе. Частью, вчерашней лекции по моим способностям, о которых я, кстати, ни сном ни духом, был списочек духов, с которыми я могла бы встретиться.

— Правда?! И здесь где-то настоящий дух?

— Не радуйся так, пожалуйста, а то мне аж не по себе. Их пока только я вижу, и то потому что пользуюсь эти «блеском», — она указала копытом на белесый камушек на шее.

— Оу, — я несколько огорчилась и не смогла скрыть это. — Значит, не судьба. Какие они хоть?

— Здесь живёт один дух воды, — она повернулась обратно к фонтанчику. — Они называются «ундины» и «появляются во всех водоёмах больше тазика», главное что б вода чистая была, а то там придётся и повоевать с другим видом духов — бологом или болотником.

Тут мой походный блокнотик с карандашом, которые всегда, ВСЕГДА, я беру с собой, сами собой полетели в бой:

— Восхитительно! А как они выглядят? Здесь есть какая-нибудь книга о них? Я бы зарисовала себе духа другого оттуда или с твоего описания. У нас же под носом целая экосистема, это ж какой простор для исследований и, самое главное, рационализированной систематизации.

— Я тоже хотела бы хоть каких-то картинок, что могли бы меня подготовить, но такие просто никто не делал. Никогда.

— Тогда я с радостью буду первой!

— Как скажешь… Эта кроха размером с яблоко, имеет хвост морского конька, но длиннее, плавников около десятка, дальше тонкая шея, голова чайки с громадными глазами осьминога... И это только что на поверхности.

— Э-э-э...

— Тут такое дело, они всегда уникальны, если не сказать по-другому. Настолько, что у меня словарного запаса не хватит нормально описать, а у тебя — способностей художника, чтобы зарисовать. А они ещё и все разные, гады, потому никто и не пытался.

— С-с-сено. Ну и чем мне сегодня тогда заняться? Вы, вот, заняты, тренируетесь и работаете над инструментами. Не могу же я два дня из четырёх проспать?

— Знаешь, сахарок, Лиф вчера этот камень случайно назвал по-другому: «белый обсидиан». Это ведь уже что-то? То есть, это горная порода, а здесь наверняка будут книги по географии.

— Геологии, Эплджек. Но в остальном ты абсолютно права! Я никогда не читала о минерале, который позволяет использовать магию остальным пони. Спасибо, за идею!

— Не за что, Твай.

Цель на день поставлена, план работ очевиден, средства есть, значит, время обещает быть продуктивным. С превеликим удовольствием я рыбкой нырнула в лабиринт книжных полок. Как и ожидалось, книги расставлены и рассортированы сначала по основной теме, затем по алфавиту названия. В своей библиотеке я предпочитаю порядок по автору, но в чужой монастырь, как говорится. А вот кое-что отсюда всё же перекочует в мою: книги «смешанного содержания» здесь и ставятся между темами, причём в зависимости от соотношения содержания. Если один к одному — аккурат посерединке. Если три части предмета номер один к одной части предмета номер два, то стоит она со смещением к предмету номер один. О, как только я вернусь, мы со Спайком устроим полную реорганизацию. Полнейшую.

Но вернёмся к разделу о геологии и минералогии. Чуть дальше полупустой шкаф с надписью «химия», но это на потом. Первейшей догадкой было посмотреть труды по вулканам, ведь обсидиан так же известен как «вулканическое стекло». С сожалением пришлось признать, что в трёх больших справочниках, обобщённой энциклопедии, двух автобиографиях известных геологов и одном журнальчике не встречается подобного словосочетания. Однако, в одной из биографий говорилось, что появление различных образований раньше — не уточняется, насколько именно, но ветхость книги говорит, что «очень» раньше — пытались объяснить мифологически. А это новая зацепка: можно поискать чего в разделе с мифами и сказками. И вот здесь, в стране фантазий, дыхание покинуло меня окончательно. В обоих смыслах! Пришлось иногда заставлять себя дышать. Пусть я и отдаю предпочтение научной литературе, но и художественный для меня прекрасен. В особом, я уверена, смысле: каждая метафора для меня как ребус, который можно разгадать. И у Лифа ребусов столько, что можно заниматься дешифровкой до конца жизни, что выглядит невероятно соблазнительно.

Вернёмся к научным изысканиям! А то расписывать все прелести подземной библиотеки я могу до бесконечности, тем более когда она перешла ко мне. Видение самого обсидиана предками отыскалось в следующих строках одной из старых повестей на древнепонийском: где горы камнем небо кроют, и гарь душащая спирает грудь — здесь речь, похоже, о вулканах и их производных, дыме и выбросе породы — текучий огонь твердеет в блестящую твердь, чёрную и блестящую, за что её так любят ночные твари, умбралами зовущиеся. Опа! Искала медь, а нашла золото. Но это была ложная надежда, так как, пусть упоминания о них и встречаются в дальнейшем, но никакой новой информации я не увидела. Даже наоборот, я сейчас знаю больше и могла бы персонажам сказов чего-нибудь подсказать. А вот последняя порадовала: не ввысь, а вниз, где рождается вода озёр из недр земли, — не буду уточнять, что озёра образуются благодаря рекам, а без них превращаются в болота — сердце мира греет влагу, наполняет любовью и покоем, что даже смертные враги, саламандры и ундины, пьют чай и водят танцы. В моей голове слова и смыслы тоже водили танцы, но в итоге я всё свела воедино. Белый обсидиан — минерал, появляющийся при охлаждении магмы без дыма, гари и притока воздуха! Потому он и светлый. А условия для его образования необычны: нужен разлом в земной коре аккурат под пресноводным озером. Отсюда и название «озёрный блеск»! Держу пари, за ним ныряли, как за жемчугом.

Собиралась я поделится свои чудным открытем, но на отклик никто не отозвался. Как выяснилось, в очередной раз книги вынудили меня сидеть допоздна, что Пинки и Эплджек уже пошли спать. Наверняка, они даже попрощались со мной. Наверняка, и я попрощалась с ними, просто не заметила этого. На рефлексе, так сказать. Я пошла к себе на конспиративную квартиру, если не спать, так хоть полежать в ожидании рассвета. Но он случился раньше, застав меня на пол пути. Почитала, так почитала.

Странно, но нет чувства выполненного долга или неловкости за потраченное время без друзей. Даже сон, что обычно валит меня как только я закрою книгу — поэтому и приходится регулярно сортировать библиотеку, ибо неточности копятся — просто сидит где-то там, ближе к затылку, ждёт, соизволю ли я лечь и поспать. Равномерный циркадный ритм — это вещь. Наверное, единственный плюс быть умбралом: можно читать уже без сна! Но по вкусу я искренне скучаю. Сначала печенье, данное мне Лифом, было как сухая земля. Лекарство не должно быть вкусным, но ведь не настолько же! Потом я попросила девочек попробовать его, и они сказали, что это самое обычное овсяное печенье, пусть добавки там и чувствуются. А в итоге, ни одна трапеза не обходилась без того, чтобы не дать мне попробовать чего из своей порции. Лиф, если и замечал эти пищевые извращения с моей стороны, то никак их не комментировал. Особенно издевательски это выглядит, если вспомнить про обострённое обоняние. И как на зло завтрак, судя по запаху уже с порога, обещает быть восхитительным. Для всех кроме меня: мне всё так же придётся запихивать еду через силу.

Ближе к обеду, совершив последний ритуал над раной, после которого от неё остался едва приметный зеленоватый шрамик, я направилась к залу заседаний. Как получилось услышать, Лиф будет там. При этом, никакой маскировки не требовалось, как мне показалось. В образе принцессы ни у кого не возникнет и мысли меня останавливать или не пускать в форум при дворце. Худая я, конечно, как Смерть, но хотя бы бледность почти прошла, а там на прошедшую болезнь сошлюсь.

Форум построен по образу и подобию древних понифистских культур: высокий золочённый купол на шести вычурных колонн, которые попарно образуют основания трёх галерей. Одна из них является общей с дворцом, и по традиции через неё на заседания проходят королевские особы, одна выходит во внутренний сад, где заседающие могут провести отданное под перерыв время, и одна для сбора собственно заседающих и просителей. И, конечно, я упускаю такие детали как статуи, ковры и освещение, потому как лично мне важнее символизм этого места, а не эстетика.

Я была при принцессе Целестии во время заседаний лишь единожды и вот почему: правилом хорошего тона будет присутствие на слушании от начала и до конца. Причины мне не известны, но, как понимаете, «следовать правилам» было моим кредо уже тогда, а слушать малопонятные споры и тяжбы на протяжении пяти-шести часов жеребёнку крайне тяжело. Так или иначе, а в этот раз я полна решимости не только вынести всё, но и поучаствовать самой.

Пройдя сдержанно доброжелательную гвардию на входе, меня окружила жидкая, но при этом гудящая компания аристократов. Они беседовали, шутили, хвастались, обсуждали слухи, от чего я на всякий случай навострила уши. Судя по часам, уже скоро пони на дверях эти самые двери распахнут и впустят нас в зал собраний. Стрелки на циферблате сомкнулись на цифре одиннадцать, пробил колокольчик и мы прошли на свои места, расставленные полукругом вокруг трибуны, под высоким сводом форума. Строгих правил расположения нет, но обычно все стараются равномерно распределиться. Сегодня пони сравнительно немного, потому рядом со мной сидит только один жеребец тёмно-сапфирового цвета и в жилетке с бабочкой поверх белоснежной рубашки без рукавов.

— Здравствуйте, — он обернулся ко мне, заметив моё внимание. — Принцесса Твайлайт Спаркл, полагаю. Возможно для этого уже поздно, но хотелось бы поздравить с... аликорнизацией? Коронацией? Повышением? Извините, я просто не знаю подходящего слова.

— Ничего страшного, право. Подходящего слова и правда не существует пока, так что всё в порядке, я принимаю ваши поздравления. Будем знакомы?

Единорог расширил свою и без того лучезарную улыбку и поправил короткую, уложенную под «хаос» диким количеством лака гриву.

— Ну разумеется, где мои манеры? Я Перл Баттон, наша семья в Кантерлоте уже порядка четыре века занимается строительным подрядом.

— Весьма солидно. По какому поводу вы пришли на совещание?

— По довольно неприятному, надо сказать, — несмотря на дрогнувший голос, улыбка никуда не делась. — Я выполняю королевский заказ по реновации одной очень важной дороги, но в силу непредвиденных обстоятельств мы не укладываемся в выделенный бюджет.

Он сделал паузу, вроде бы, задумался.

— А вы случаем не можете предсказать, если принцессы в подобающем настроении, чтобы выслушать подобные жалобы?

— Что я точно могу предсказать, так это то, что принцессы всегда в настроении выслушать беды своих подданных, — с нескрываемым восхищением выдала я. Но потом всё ж кое-что вспомнила. — Только вот их же нет в городе, сёстры-аликорны сейчас на дипмиссии, а вести собрание сегодня будет шеф Королевской канцелярии.

В его выражении изменилось всё и ничего одновременно. Перл так же улыбался, но зубы едва ли не скрипели от натуги, глаза всё ещё блестят, но теперь скорее от подступивших слёз.

— Вы уверены? — вымолил он.

— Да, — с виной ответила я. — Мне нужно с ним встретиться, потому я, собственно, и пришла.

— Что-то живот прихватило, пойду я...

Перл уже привстал, но тут же сел обратно, напуганный резким хлопком из центра форума. На трибуну упала тяжёлого плетения книга, ещё большая, со стопкой папок — на стол писца рядом с трибуной. Молоденькая лошадка переводила дух, но в то же время быстро раскладывала принадлежности: чистую бумагу, печать, перья, чернила и прочее.

— Секретарь Куил, поторопитесь, пожалуйста, — бесстрастно, но не грубо попросил Лиф, занимая трибуну. — Нас ждут эти безусловно добропорядочные дамы и джентелькони.

Меж тем, «безусловно добропорядочные» потеют и трясутся, словно сейчас начнётся страшный суд. Ей богу, даже я так не боялась наказания Целестии в первое время при всех своих неврозах.

— Что же, господа, — теперь уже публично начал Лиф. — Я не титулованная личность и не королевских кровей, а, значит, дворцовый этикет не для меня писан, и потому опущу вступительную торжественную речь и перейду непосредственно к сегодняшней повестке. Все согласны?

Он сделал паузу, выжидая реакции публики. К моему удивлению, никто из прибывших и не пискнул.

— Значит, все согласны. Замечательно. Кто считает своё дело достаточно важным, чтобы с него начать?

На поставленный вопрос не прозвучало ответа. Даже больше, пришедшие пони, казалось, вообще случайно здесь оказались: кто протирает лоб уже десятый раз, кто особо увлечённо рассматривает детали статуй аликорнов.

— Хорошо, — продолжил Лиф, — перефразирую. Кто хочет начать сегодняшнее собрание.

Вновь удручающая тишина. Если бы я могла, то подала бы голос первой. Благо, не в первый раз я единственная с домашним заданием «из всего класса», но это же не для всех ушей.

— Замечательно, — бесстрастно воскликнул канцлер. — Тогда вернёмся к неразрешенным проблемам. Секретарь Куил, какой последний спор остался отложенным?

— Сейчас, сейчас, — единорог совсем юной внешности начал перебирать папки, сверяя их с записями в книге. — Вот. «Востребование о выделении дополнительных средств».

— А-а-а, да. Это Баттон, если не ошибаюсь, — Лиф провёл медленным и цепким глазом по сидящим здесь пони в поисках Перла. Он даже не покривился, застав меня рядом с ним.

— Решение отложено, — робковато читала заключение в папке, — в связи с недостатком доказательств со стороны просителя.

— Перл Баттон, вам слово, — Лиф негромко стукнул копытом о кафедру.

Ещё секунду назад бледный от тревоги жеребец издал всего один выдох и, поднявшись, вернул свой уверенный жизнерадостный настрой:

— Благодарю, канцлер, за оказанное внимание, которого я несомненно заслуживаю, как представитель важной династии...

— Это всё очень хорошо, Перл Баттон, но этот проект вы получили на конкурсной основе, а не за знатность своего рода.

— Абсолютно верно, я доказал свою компетентность.

— Но не доказали необходимость выделения дополнительных средств, — Лиф покосился вбок, заглянуть через плечо секретаря в папку. — И вот спустя почти три месяца, я погляжу, ничего не изменилось. Но ничего, уверен, они у вас наверняка есть. Просто лакей, который должен их носить, заболел, а вам не по статусу нести собственные бумаги.

На этот прозрачный укол в сердцевину самолюбия, присутствующие едва заметно и горько улыбнулись. И скоро я пойму, почему.

— Что же, и без них под копытом, мне есть, что сказать.

— Нет-нет-нет, вы же знаете, деньги не считаются устно. Есть депеши, отчёты, сводки... Вот хотите денег, извольте говорит на их языке, на языке документов и доказательств. Которые, разумеется, будут досконально проверены. Секретарь Куил, каким был последний вынесенный приговор по фальсификации? Зачитайте, пожалуйста.

— Приговор, приговор... Вот он! Лучезарная принцесса Целестия и луноликая...

— Короче, секретарь.

— Да-да! Приговор: три месяца общественно полезных работ с конфискацией имущества и активов на время отбывания наказания.

— Скромно, я бы ещё штраф в четверть имущества наложил... Впрочем, потому судят принцессы, а не я, и вам стоило бы благодарить их чаще. Но а если же хотите залезть в казну или ещё чего от престола желаете в материальном плане, придётся доказать вашу нужду в установленном порядке. Так, кто там дальше...

В подобном ключе собрание длилось до самого конца. Вот насколько отличаются сестёры-аликорны от шефа канцелярии в манере ведения собраний и отношения к подданным! Пока принцессы мягко беседуют, убеждают, спорят о мотивах, в итоге приходя к консенсусу или крайне мягкому отказу, Лиф ставит вопрос ребром без лишней вежливости, даже с подколами. Есть, что выложить на обозрение? Нет? Возвращайтесь, когда будет что. Есть что-то? Будем обсуждать. На последнем посетителе его безжалостный бюрократический каток всё же притормозил в силу наличия материала для глаз канцлера, а само решение не было холодным отказом. Вместо этого, он принял свидетельства, поставил запись в журнале у себя, секретарь Куил законспектировала эти короткие дебаты и записала заключение. Но не поставила печать.

— Как только всё подтвердится, ваше прошение будет удовлетворено.

— Благодарю. Мы будем ожидать ваших эмиссаров.

— Во-первых, эмиссаров шлют персоны «la royal», а я шлю ревизоров. И, во-вторых, нет, не будете.

— В каком смысле?

— Они будут или он будет, или она... инкогнито. На этом всё, господа. Приятно было вас всех увидеть. Будьте здоровы. Если я кому-то ещё буду нужен, то после приведения бумаг в порядок, можете ожидать меня в южном зале.

Такими скромными и сухими словами было закрыто совещание, которое, как я подсмотрела на часах на выходе, длилось едва ли два с половиной часа. Вот если только Целестия могла позволить себе общаться подобным образом, столько бы сил и времени она сберегла.

— Фу-ух, — тяжко вздохнул выходящий Перл Боттон, — канцлер себе не изменяет: сторожит каждый битс, как цербер. Хотя, полагаю, это его работа.

— У него много обязанностей и он ответственно к ним подходит. Вам тоже не помешало бы, — мягко посоветовала я.

— Наверное, — сухо ответил он, глядя куда-то мимо меня.

— Ты слишком детально архивируешь, — донеслось прямо из-за не до конца закрытых дверей в помещение форума. — Не надо записывать каждую реплику и, тем более, уточнять интонацию. Так мы ни бумаги, ни чернил не напасёмся, Куил.

— Я понимаю, канцлер, понимаю.

К нам присоединились эти два единорога.

— Перл Боттон, неужели вашим блистательным навыкам нет иного применения, кроме как приседать принцессе на уши?

— Это излишне, шеф канцелярии. Я уже ухожу.

— А ты Куил? — обернулся он на свою спутницу на голову ниже. — Журнал практики заполнила?

— Заполнила.

— В офис документы вернула и разложила по своим местам?

— Вернула и разложила.

— Все двери на ключ закрыла, а ключ вернула на вахту?

— Да!

— Тогда иди отдохни.

— Но я совсем не устала.

— Тогда. Иди. Отдохни.

Она вылупилась на него абсолютно потерянным взглядом. О-о, я знаю это выражение, сама такая была. Называется «какие-такие намёки?». За поддержкой она посмотрела и на меня. Я не смогла сделать ничего, кроме как выразить лёгкую неловкость и кивнуть в сторону выхода.

— А-а-а, поняла! Ой, поняла.

— М-да, — потянул Лиф, следя за её удалением.

— Её сложно винить. У неё голова сама облаками покрывается рядом с тобой. Не расскажешь о ней?

— Куил Марк — студентка с юридического факультета столичного университета, — изогнув бровь, ответил он. — А каких ещё откровений ты ждала? Здесь она на практике, заслужила прилежной учёбой. А ты?

— Что я? Я тоже прилежная ученица.

— Давай по-другому. Что такого случилось, что ты примчалась ко мне и влезла в исполнение моих прямых обязанностей?

— Это неправда, — спокойно возмутилась я. — До сих пор, я просто тихо наблюдала.

— Допустим.

— Я за своей разнарядкой пришла. Просто, первый день я проспала и, кажется, пропустила свою.

— «Разнарядкой»?

— Да. Эплджек тренирует свои способности, Пинки улучшает экипировку, а я одна не у дел.

— А, ты об этом. Нет никакой «разнарядки». Они этим занимаются как раз потому, что я не могу уделять вам своё внимание. Чтобы отсутствовать в столице более недели, мне надо решать проблемы наперёд, чем я и занимаюсь.

— Вот оно как...

— Но если тебе настолько неймётся, то у меня есть, что тебе предложить. За мной.

Он провёл меня от дворца, в часть города, в которой я никогда не была. Учитывая предыдущие злачные местечки, где нам пришлось пройти, стоило ожидать худшего. Однако же, образ Кантерлота как непорочного города остался непоколебим — постепенно я начала узнавать это отдалённо похожее на ракушку здание, как её описывал Шайнинг. И мускусный запах пота тоже. Лиф неспешно толкнул громоздкие двери тренировочного зала. Однако, несмотря на сдержанность этого акта, все занятия резко остановились, даже разминающиеся бегом становились, едва не влетев друг другу в хвост. Мой ментор дал время им прийти в себя и заметить мою персону, прежде чем перешагнуть порог.

— Принцессе нужна тренировка, — просто и примитивно заявил он.

— Не думаю, что это... эм... подходящее место, — промямлил жеребец постарше, похоже действующий гвардеец. — Тем более для принцессы.

Спохватившись, остальные пони, явно моложе, курсанты, видимо, начали вразнобой кивать.

— Хорошо, — со спокойствием, от которого веет непонятной угрозой, ответил Лиф. — Либо вы тренируетесь с ней сегодня, либо вы тренируетесь завтра... со мной.

Стоило смыслу слов просочиться и укорениться в умах, от движения гибкий пол спортзала начал ходить ходуном.

— Я подберу экипировку! — одна лошадка чуть моложе меня побежала на склад.

— Мы разложим маты! — «бегуны» кинулись к ровной стопке с голубыми матами в углу.

— Веселись, — бросил Лиф и ушёл по своим делам.

— Ребят, ребят, ребят, всё в порядке, не нужно так носится со мной, — призвала я всех к спокойствию. — Вы же не с урождённой королевой дело имеете. Знаете ли, я и марафон бежала — место не первое, а пятое, но там и до финиша не все добрались — и с чейнчлингами боролась немного, и с теорией физических упражнений знакома. Давайте просто все вместе хорошенько попотеем и поработаем со снарядом.

В общем, да, третий день увольнительной я провела преимущественно в спортзале при военной академии. Уверена, когда-то здесь же трещал костями братец. Уже после прогревающей пробежки в экипировке, в которую входит подбитый жилет, наколенники и защита головы, меня можно было выжимать, но мне это только нравилось: наконец я чувствую жар своей шкурой, что до недавнего времени казалась мне грязным, тяжёлым и холодным мешком. Мне даже в качестве почётной гостьи позволили провести разминку и, поверьте, я её провела. Размяла носа до кончика хвоста. Никто не ушёл не размятым. Когда было объявлено окончание разминки, даже пегасы чувствовали все свои перья, от кроющего пуха до маховых второго порядка. После мы разбились на группы и разошлись по секциям. Я, разумеется, побывала во всех: качкодром сначала, немного борьбы посередине и практика с оружием на десерт. По первой со мной деликатничали, особенно если смотреть на мою худобу, но довольно скоро пришлось ещё и потеть, чтобы сравнится со мной. Всё-таки до зубов заученная теория даёт хорошую фору. По возвращению, я была уставшая и мокрая, зато довольная. Первые нотки вкуса жизни, в конце-то концов, горят особенно ярко в первые мгновения после забвения даже несмотря на то, что еда всё также не лезла в горло, а сон оставался тревожным.

Четвёртый день мы также провели сами по себе. Не то чтобы трём взрослым кобылам нужна была нянька, но иметь кого-то несоразмерно лучше разбирающегося в предстоящей угрозе было бы неплохо. Пинки явно разработала планы на эти её хуфлеты: теперь она может зарядить «парный болт» с привязанной гирляндой, выстрелить сначала первым, потом вторым из того же арбалета, а между ними натянута нить с разворачивающимися флажками. Неплохое дополнение к её канфети-пушке, если ей позволят оставить хоть один. У Эплджек тоже прогресс — она теперь огонь голыми копытами разводит. Это, конечно, не шар всепоглощающего пламени, но всё равно крайне полезно, учитывая как работает моя собственная магия. В очередном походе этот фокус ещё как оценят, а Дэш посинеет от зависти. Надеюсь, это не толкнёт её делать разные неразумные глупости... О чём это я? Это же Рэйнбоу Деш! Конечно, толкнёт. Лиф объявился — хотя наверное это слишком нагло сказано, ведь мы, фактически, в его офисе/лаборатории/доме проводим время — только под вечер. Перед тем как сесть за свой стол, он только повесил плащ на вешалку и проверил время. А когда я подошла и хотела поделится мыслями, меня чуть не сдуло самым длинным и сильным выдохом, что я только видела:

— Когда-то считающие свою кровь голубой меня просто раздражали, а теперь они напрашиваются на публичную демонстрацию этой самой голубизны. Спасибо с темой «чистой династии» закончили, а то юридических проблем от кровосмешения столько, что хоть в петлю лезь.

— Трудный день? — спросила я, поправляя гриву.

— Обычный. Происшествия были?

— Не было.

— Хорошо. Забери, пожалуйста, своё зелье и успокоительное Пинки у дистиллятора, они уже должны были приготовится.

— Сейчас схожу.

— И собирайтесь, мы едем в ночь, чтоб прибыть к рассвету.

В потёмках мы погрузили небогатые вещами тюки в вагон и отправились чесать рельсы в направлении юга. Настроение не сказать что было боевое: нам ещё не приходилось лишать кого-то жизни. Свободы, армии, силы — да. Жизни — нет.

Посреди ночи я поднялась в туалет и пошла в хвост поезда. Спросонья это как-то не бросалось в глаза, но после третьего грузового вагона с лесоматериалами до крыши, подозрения проклюнулись сами собой. Ну и отсутствие других пассажиров тоже сыграло на подозрительности. Вернувшись, задала вопрос в лоб:

— Лиф, что ты задумал?

Он закрыл тонкую книгу с чернённой обложкой и отложил её в сторону.

— Ловушку. Наш свидетель разослал послания по Эквестрии и, возможно, дальше с призывом. Обычный пони не поймёт, но умбралы могут и прибыть, притянутые любопытством. Когда мы разберёмся с ним, а вы отправитесь по домам, я построю небольшое заведение и буду ждать. Соберётся с десяток — будет просто отлично.

— Ты собрался строить сам? Здесь же материалов на городок хватит.

— Ойф тоже едет. Я переоснастил его и теперь он построит, что нужно, менее чем за пару дней. Мебель тоже погружена, для достоверности.

Мне оставалось, хмыкнув, лечь обратно спать. Когда же ритмичное дыхание паровоза замедлилось и, в итоге, прекратилось, мы вышли наружу, и встретились с пустыней. Наш поезд практически упёрся в конец железной дороги, по обе стороны золотится песочек, чуть поодаль небольшая скальная гряда.

— Все готовы? — Лиф, встав в дверном проёме, окинул нас взглядом. — Твайлайт, энергетик?

— Взяла.

— Пинки? Успокоительное и болты?

— Спасибо, что напомнил, — Пинки отпила из фляги, закреплённой на наплечном ремне. — Для твёрдого копыта.

— Эплджек, ты зарядилась?

— Вроде, да, — Эй-джей всмотрелась в свой кулон. — Всё путём, на пару трюков хватит.

— Возможно, всё выйдет не так уж и плохо.

Он прошёл мимо нас к упомянутой гряде, которая вблизи оказалась давно кем-то или чем-то разбитую скалу. Сколы на обломках ещё остры и угрожающе блестят на солнце, как зубищи во рту мурены.

— Вой-вой-вой, — Пинки загорелась. Она посмотрела назад: её хвост лопастью вертелся, и, казалось, она вот-вот взлетит. — Здесь завышена концентрация угроза-частиц, мой датчик выдаёт пятнадцать Пинки-тиков в секунду.

— Значит, это то самое место. Последний прогон: каждая Семья умбралов выделяется даром и епитимьёй. Мы имеем дело с Ульфаром, они могут призывать магическое оружие независимо от наличия рога, но крайне трусливы. Пинкамина, видишь там дальше ещё тень? — Лиф вытянул копыто в сторону. — Это с большой долей вероятности ещё один выход и мне нужно, чтобы ты его перекрыла.

— Так точно, капитан, — она отдала честь передним копытом с оружием и поскакала туда.

— А мы... мы спускаемся здесь. Твайлайт, ты ещё видишь в темноте?

— Уже не так, но ещё достойно.

— Идёшь впереди и осторожно, Эплджек посередине и готовая призвать породу, я замыкаю и слежу за флангами.

Приняв указанный строй, мы перешли в полные приятной прохлады крысиные ходы с едва уловимым уклоном вниз. В целом, ничего примечательного даже для глаза бывалого геолога: стены из типичного песчаника, может быть немного бурых пятен от глинозёма. Единственно условный пол здесь хорошо утрамбован и полирован. Знак частого пользования.

Мерный хруст под копытами, почти не имеющий эха от мягких пород, резко стал громче при следующем шаге. Затем провал взахлёб проглотил мои передние копыта, я только оглянутся успела, а потом провалилась целиком. Отвыкшие крылья махнули лишь раз и застыли в судороге вытянутыми, хоть спланировать у меня получилось. Описав пару-тройку беспомощных кругов, я приземлилась в просторной пещере.

— Твай, ты покалечилась? — окрикнула меня сверху Эплджек.

— Нет. Только не подходи близко — у тебя-то крыльев нет.

— Ничего, меня держат. Выход видишь?

Я оглянулась по сторонам. Насколько моего изрядно пригубленного ночное зрения хватает идёт эллипсоидная камера, противоположного края которой мне не видно. Насколько мне известно, при просадке песчаных пород такие пустоты появляются часто, но не таких же размеров.

— Не вижу. Идите, наверное, дальше. Мне кажется, ваш путь и выведет вас сюда, место-то не совсем натуральное.

— Ладушки. Твайлайт, не лезь в петлю там, ага?

Бледное окошка надо мной опустело, пропуская чуть больше ничтожного света снаружи. Не имея другого выбора, я выбрала выгнутую стенку и пошла вдоль неё. Это было странно, как идти поздней ночью в абсолютной темноте и только огонёк моего рога освещает область в два на два метра вокруг. Лиф рассказывал, что механизм ночного зрения умбралов отличается от такового у бэтпони и, например, у кошек, и выражается это отличие именно так: видеть можно абсолютно чётко даже в полной темноте, когда обычно нужен хоть свет звёзд, но в ограниченном радиусе Очевидно, при таких вводных терять единственный ориентир в виде шершавой поверхности справа от меня очень не хотелось. Блуждать кругами в логове каннибала, а потом и попасть ему в брюхо — это не то, чем я хотела бы закончить свою историю.

В миг, ничем не отличающийся от предыдущего, я замерла. Причиной стали два крохотных огонька на уровне моей головы на самом краю моего «просвета». Убедившись в их неподвижности, я сделала робкий шажок. Точечки вытянулись. Ещё — они ещё вытянулись, ещё шаг — закруглились в дуги, ещё — превратились в круги. Пустые глазницы.

С камня с мой рост меня осматривал пустой череп пони без нижней челюсти. Растеряв всякую тревогу — этот уже точно никого не покусает — я отвечала тем же бесстрастным вниманием. Словно смерть в зеркале, словно друг семьи, что время от времени навещает каждый дом... Разве что у моего отражения нет рога, по замыслу природы то есть: лобная доля ровная. И ещё... на мне также нет борозд от зубов.

Я сделала шаг в сторону, обходя булыжник, и звонкий хруст под копытом пустил мне очередную волну мурашек. Похоже, бедренная, хотя время и моё копыто не пощадило её и сказать точно сложно. Вопреки здравому смыслу, ноги тащили меня в направлении повышения концентрации костей, и в один момент на меня уже безмозгло пялились десятки черепов, а песчаник скрылся за белой крошенной костью.

К глазам прихлынули слёзы от осознания: это не просто логово, это могильник, место чудовищного пира. Скольких он затащил сюда и разодрал своими зубами? Сколько из них ещё были живы и ждали спасения? Но не дождались…

Среди могилы выделялось одно тело, ещё не лишённое плоти, но довольно близко к тому. Завалившись на спину и свесив голову с края, лежал тощий пони. Будучи явно не очень здоровым или живым, он также не имел следов разложения или повреждений. Умбрал, он гибернирует, как это делала я в первые дни. Приложив копыто к своей груди, почти не почувствовала сердца, а без звука «присущего жизни» он не проснётся, а вот запах с минуты на минуту его достигнет, и мне нужно как можно быстрее уходить.

Упырь изогнулся и свалился через бок на костяной ковёр, к моему ужасу, на все четыре ноги. Поникшая голова медленно обвела окружение для неподвижных уставших глаз. Готовая бежать или бить в ответ, я напряглась.

— Это ты? — устало хрипнул он, остановив движение головы на мне. Отвратительно раскрыв пасть, зевнул. — А-а-азы... Под солнцем не ходим, убить не убьёт, но оно быстро иссушает наши силы. Здесь жрать нечего, так что возможности подхарчиться придётся ждать.

— Чего?! — я не смогла сдерживать возмущения. — Я здесь не за этим!

— Да-да-да, я тоже так говорил. Э, «я не такой», э, «я не буду».

— Я серьёзно! Я здесь, чтобы покончить с тобой!

— Без шуток? И зачем? Типо, это не как в сказках, убив меня ты своё превращение не остановишь. Вон, два пахана окочурились и ничего, их Семьи живут и дальше.

Этот разговор становился всё более абсурдным из-за несостоявшихся ожиданий обоих. Мы оба представляли эту встречу иначе, я, как минимум, не ожидала такой приветливости и покровительственного тона, он, видимо, не знает, что превращение останавливается переливанием.

— Я уже не превращаюсь, спасибо, — ответила я, сохраняя боевой настрой и подавляя любопытство.

В голове вертелась та самая фраза: «там, где нужна осторожность, ты проявляешь любопытство», а сверху приправлялось: «здесь нет места вашим добродетелям или дружбе». Имеет ли смысл убеждать или разговаривать дальше в принципе? Эти пони, чьи останки под моими ногами, наверняка просили, молили, взывали, но гора костей всё равно год от года только лишь росла.

— То есть как? — он наклонил голову набок. — Так, сколько там времени прошло? Да ты уже десять раз должна была нашей стать, а признаки, словно секунды после укуса не прошло!

— Переливание, — с вызывающим прищуром я выдала.

— А так можно? Ну хорошо, с тьмой в крови разобралась, а с вниманием сира? То есть, связь с криптархом вы как разорвали?

Мою попытку задать первый вопрос в этой беседе прервал скрежет из-за него, вне «пузыря» моего зрения.

— Никак, — ледяное спокойствие Лифа, казалось, заморозит пустыню над нами. — Она исчезнет, когда я покончу с самим криптархом.

— Ты, о я слышал о тебе, — умбрал отвернулся от меня на голос. — Нахал, что с упорством носорога пытается перевернуть мир. Сколько спеси, право, на криптарха замахнулся... Ну и какого оно, видеть, что все труды идут прахом, м? Всё охотишься и охотишься, всё мстишь и мстишь, а нас тьма и рать, и становится только больше.

Умбрал стал боком между нами, выжидая реакции, и какое-то время всё погрузилось в тишину, не столько неловкую, сколько зловещую. Вдруг своды и казалось весь мир сотряс звонкий и заливистый смех. Он не длился слишком долго и не отдавал той эгоцентричной истерикой, что присуща всем злодеям — а у меня есть некоторый опыт — но всё же он заставил меня застыть на месте. А когда же наступило затишье, которое обычно отводят под смахивание слезинки, умбрал передо мной сдал назад. Что же такого он увидел?

— Хорошая попытка. Однако же позволь развеять твои заблуждения. С чего б начать? — голос Лифа переместился с левой стороны на правую. — Тщетность моих усилий, пожалуй. Посмотри вокруг, молодой, вы загнанны в пещеры, заброшки, подземелья и отшибы, хотя раньше были целые графства умбралов, где из любого бочонка можно набрать бокальчик вин... Подловил! Крови, конечно же. Или Марс вас настолько низко ценит, что не делится прошлым?

— Откуда ты знаешь?! — зашипел он.

— Что именно? — голос чеширского пони снова сместился налево. — Впрочем, я всё равно не отвечу, умишком не вышел. Но дальше больше: статистика. Сейчас средняя продолжительность жизни умбрала равняется сорока годам при максимальной в восемьдесят. Когда я начинал цифры были сто двадцать при трехстах соответственно, без учёта криптархов. Твои громкие слова не изменят факта: удавка затягивается.

Напряжение едва ли не искрилось в воздухе, искажая восприятие, и только лёгкое подкапывание сверху напоминало о ходе времени.

— И, наверное, ты, молодой, ждёшь интереснейшего рассказа о том, как я потерял семью или хомячка из-за вас и решил мстить ? И тут ты не прав, — с явной фальшью посетовал Лиф, сместившись в сторону.

До меня только сейчас начало доходить, что умбрал ко мне ближе, чем к нему, и Лиф пытается оттеснить его от меня. Упырь это, инстинктивно, но понимает, сохраняя за собой возможность дотянуться до моей шкурки в целях повторной инфекции.

— Понимаешь, это дело принципа. Вы — ошибка, которую надо исправить.

— Мы — ошибка?! Я — ошибка?! Я один из самых сильных в Семье, да вообще в мире, меня не коснётся старость, мои глаза и нюх не знают равных даже среди животных, законы мне не писаны! И королей надо мной нет! Я один из вас свободен!

— Свобода... Сколь много в этом слове. И к тебе это не относится, от слова, совсем. Толку в твоей свободе, если ты думаешь только о том, как набить брюхо? Вот это вот всё, что ты привёл, может, и правда, но сам ты лишь тень, остаток себя прошлого. Пока ты ещё отличаешься от Оболочки, но это вопрос времени.

— Врёшь!

— Как твоё имя?

— Что?

— Ты помнишь, как тебя назвали родители? А самих родителей, их лица, Метки? Может быть, у тебя сохранились убеждения или досуг? Профнавыки? Что-то, кроме жажды плоти и жевательного рефлекса, ещё имеет место в твоей голове? — Лиф сделал паузу, но никакого времени бы не хватило, чтобы ответить на эти простые вопросы. — Видишь теперь? Вы деградируете и не важно, где ваше место в пищевой цепи. Благодаря криптархам вы ещё поддерживаете свою популяцию, хотя, скорее уж, не вымираете так быстро, как могли бы.

По звуку кости, он сделал первый шаг вперёд, а не в сторону. Доведённый умбрал встал на дыбы:

— Плевать! — с силой он вдарил передними копытами по кости, разметав осколки. — Всё равно я живу лучшую жизнь! И не только я.

Во теперь мне поплохело, когда он повернул голову ко мне, я должна была бежать, но когда позади него в темноте загорелась ярко-оранжевая сабля с зазубринами на лезвии, мне едва удалось переставить одну заднюю ногу. Потом случилось всё очень быстро. Умбрал кинулся ко мне, его оружие в чём-то застряло с лязгом, сверху между нами плюхнулась большая капля и толкнула меня, её попытались укусить, крикнули «Нечестно!» и по крику во мраке распрямилась тетива.

— Перекличка, — Лиф затребовал, разжигая переносную лампу.

Я увидела огонёк, крохотный, но и его было достаточно, чтобы моё зрение охватило всё пространство. Тут я спохватилась:

— Твайлайт, жива и вроде здорова.

— Эплджек, — она была аккурат передо мной, ещё в процессе «отвердевания», и ощупывала грудь и шею. — Попробуй, кусни воду, вурдалак несчастный...

— Пинки Соколиный глаз! Или, скорее, Кротиное ухо. У кротов есть уши, кто-нибудь знает?

— Нет, — Лиф неспешно приблизился к нам с Эй-джей, поднимая лампу на уровень плеч и, словно на зло, тем самым подсвечивая богатую коллекцию останков.

— Огх... Я ожидала чего-нить плохого, но не настолько же. Меня сейчас стошнит...

— Не-не-не, не отворачивайся. Смотри, какие тут редкости... — он пригнулся к земле. — О, это же пони с юго-востока, видишь, рог изогнутый? Хэй, гурман...

— Э-э-эй, ребята, а чего это вы кости раскинули? — среди нас появилась и Пинки, нервным дёрганным глазом осматривая местность. — Знаете, обычно юмор помогает справится, но не в этот раз, похоже... Ещё попытка. Почему из скелетов плохие лжецы? Их видно насквозь!

— Ну, да, и не поспоришь, — Лиф поднял старую и пожелтевшую грудную клетку и посмотрел через рёбра на Пинки.

— Я лучше перестану, — она отвернулась в сторону с пустым взглядом. — А где... ш-ш-ш... мистер кусака?

Без лишних слов Лиф поставил масляную лампу на пол, а на стене выросла прямая наклонённая тень до самого потолка. Её отбросил болт, увязший в продолговатой россыпи мелкого серого песка.

— Вот так, дамы. Они существуют, как пустые оболочки, и остаётся от них ничего, что можно было бы потом помнить. Всём спасибо, можете взять лампу и выйти на поверхность. Со дня на день Твайлайт вернёт свои способности и вы телепортируетесь обратно в Понивиль.