Эхо Денали (гет)

Алекс шагнул навстречу этому призрачному голосу; значит, его наблюдения оказались правильными. Он заметил, что снег у входа в пещеру был расчищен, и его догадки, до этого лишь теплившиеся надеждой, начали обретать ясность. Сам факт расчистки, пусть даже незначительной, свидетельствовал о целенаправленном действии. И это действие, в его сознании, могло быть вызвано только одной критической потребностью — кислородом. Люди расчищали вход, чтобы дышать.Значит, они живы. Живы! До этого момента существовала огромная вероятность, что они погибли при сходе лавины под тоннами снега или сорвались в пропасть. Но этот расчищенный снег, этот слабый намек на жизнь, полностью перевернул понимание ситуации. А теперь этот слабый звук человеческого голоса!

Алекс, освещая путь своим фонарём, сделал первые шаги в темноту пещеры, луч света выхватывал из мрака причудливые очертания каменных нагромождений и скальных стен.

-Хантер? Это ты? — вырвалось у рейнджера, прежде чем он успел осознать, что произнес это вслух, его собственный голос звучал слишком громко в этой каменной ловушке.Из полутьмы пещеры, в которую Алекс направлял луч своего фонаря, медленно, словно вырезанная из самого мрака, появилась фигура.Сначала это было просто расплывчатое пятно, затем оно обрело форму человека, движущегося навстречу. Алекс замер, направив фонарь прямо на приближающегося. Человек, живой. И по мере того, как расстояние между ними сокращалось, Алекс узнал его.

Это действительно был Хантер, лидер пропавшей троицы альпинистов. Алекс до этого дня несколько раз видел его в базовом лагере и разговаривал, поэтому хорошо запомнил.

Когда Хантер наконец полностью попал в луч фонаря, Алекс увидел, что он выглядит как человек, который прошел через ад и только что вынырнул на поверхность: очень уставший, осунувшийся, с потрескавшимися губами и сильно обветренным лицом. А в его взгляде, обращенном к Алексу, отражалась целая смесь эмоций. Удивление, граничащее с неверием. Ведь в здравом уме невозможно было представить, что на такой высоте, в этом снежном безумии, в месте, которое практически полностью отрезано от внешнего мира, появился живой человек. Мысль о том, что кто-то смог пробиться сюда, через весь этот кошмар, чтобы найти их, казалась Хантеру чем-то из области фантастики. Сквозь удивление пробивалась надежда, в которую сам Хантер боялся поверить. Она не проявлялась в широкой улыбке — на это у мужчиы просто не осталось сил. Он и хотел верить, и боялся, что это сон; неужели перед ним действительно стоит рейнджер из службы спасения? Или это ведение является галлюцинацией истощенного мозга?

Алекс испытывал подобные эмоции, было такое ощущение, что он встретил призраков в каменном серце горы. В глубине пространства он разглядел двоих мужчин. Один из них лежал, укутанный спальным мешком. Воздух здесь был не просто холодным, он был наполнен ощущением страха и невысказанного отчаяния.

Алекс протянул руку, и Хантер тут же ответил:

-Маккензи?

Рейнджер кивнул в ответ.

Это рукопожатие, обычное в привычной, "земной" жизни, сейчас стало чем-то куда большим, чем простой жест приветствия. В призрачном, враждебном мире гор и снега, где смерть подстерегала на каждом шагу, где надежда таяла быстрее, чем дыхание на морозе, это касание было ощутимым доказательством реальности.Они оба, Алекс и Хантер, были измотаны. Один — борьбой со стихией, другой — поисками.

-Все... живы? — голос Алекса, обычно уверенный, сейчас звучал тихо.

— Да..., — Хантер слабо кивнул в сторону неподвижной фигуры, лежащей в спальном мешке.

— Нас застигла буря. Мы искали хоть какое-то укрытие от этой… катастрофы.

Алекс опустил фонарь, позволяя широкому лучу света охватить импровизированное убежище. Он увидел, что небольшое углубление в скале было наспех превращено в подобие лагеря. На неровном каменном полу лежали расстеленные спальные мешки, несколько рюкзаков были свалены в кучу, а рядом с ними виднелись обледенелые веревки, острые ледорубы и связки карабинов.В центре этого беспорядка, на импровизированной подставке, стояла маленькая горелка, от которой исходил едва заметный пар — верный признак того, что они пытались что-то разогреть, но топлива, судя по всему, оставалось очень мало. Все это снаряжение, предназначенное для штурма горных вершин, теперь казалось бесполезным хламом, свидетельствующим о сорвавшемся восхождении.

-Мы направлялись к вершине, — продолжил Хантер, чей голос выдавал сильную физическое усталость.

-Все шло хорошо, пока погода не изменилась в одночасье. Она резко ухудшилась, и мы приняли решение разбить лагерь, чтобы переждать. Однако вскоре стало очевидно, что это не просто обычная метель. Ветер был настолько сильным, что палатку едва не сорвало с креплений. Мы боялись оставаться на открытом склоне, зная, что в такую погоду лавины здесь не редкость. Поэтому мы решили оставить палатку, чтобы не тащить лишний груз, и как можно быстрее найти хоть какое-то укрытие. Мы знали об этой пещере. Когда-то давно один из наших рассказывал о ней как о возможном временном убежище в случае экстренной ситуации. Мы рассчитывали переждать здесь самое худшее, а затем спуститься, как только позволит погода. Но, во время подъема сюда видимость упала практически до нуля. Мы двигались почти на ощупь, буквально упираясь друг в друга. Ларсен, — он вновь бросил обеспокоенный взгляд на раненого товарища, — поскользнулся и ... перелом ноги.

Алекс молча слушал; такие случаи, к сожалению, происходили часто и в при нормальных погодных условиях. Концентрированный удар о небольшой, выступающий камень может быть гораздо более разрушительным, чем падение на ровную поверхность. Вся энергия падения концентрируется на одной точке ноги. При падении нога может попасть на камень под неестественным углом, что приводит к сильному скручиванию или изгибу суставов (голеностопа, колена) и переломам. Хорошо, что вообще остался жив, а не исчез в этой белой пустыне, как Дик три года назад...

* * *

Энни резко открылы глаза, будто разбуженная чьим-то прикосновением. Ночь. Темнота в спальне казалась не просто отсутствием света, а чем-то плотным и осязаемым, словно она могла набрать её в ладонь. Она пыталась вдохнуть поглубже, но легкие не слушались, стиснутые какой-то невидимой тяжестью, сдавливающей грудь. В ушах ещё звучал обрывок сна, который, несмотря на свою неясность и фрагментарность, оставил после себя липкое, неприятное ощущение тревоги, почти паники.

Алекс. Он был там, в этом сне, словно растворяясь в снежной дымке. Его силуэт виднелся вдали, нечеткий, неуловимый, как фантом, но она чувствовала его присутствие с какой-то почти физической, пронзительной остротой. Не было видно его лица, не слышно голоса, лишь гнетущее ощущение, что с ним что-то произошло.И хотя они были разведены, это не меняло абсолютно ничего в её внутреннем мире. Развод — это всего лишь штамп в паспорте, юридический документ, который должен был освободить их друг от друга. Но внутри, в самом сердце, Энни до сих пор не чувствовала, что они действительно расстались. Нить, связывающая их, была по-прежнему крепка, словно невидимый канат, лишь теперь она натянулась до предела и вибрировала от необъяснимого, зловещего напряжения.

Необъяснимая тревога нарастала, превращаясь из смутного предчувствия в навязчивую, колющую боль под рёбрами. Энни не могла рационально объяснить, что именно её так сильно беспокоит. Это был не просто страх за него в обычном, повседневном смысле, а что-то гораздо глубже, словно её собственная душа кричала об опасности, угрожающей ему. Это было как инстинкт, как животное предчувствие, которое невозможно игнорировать.

Она села на кровати, пытаясь отогнать это наваждение, но оно лишь усиливалось, обволакивая её сознание. Единственное, что могла сделать, чтобы хоть как-то ослабить этот тугой, мучительный узел в груди, — это получить хоть какую-то информацию, хоть самую малую, подтверждающую или опровергающую её опасения. В темноте она нащупала на тумбочке телефон, его экран вспыхнул бледным светом, когда она разблокировала его. Она открыла календарь, затем специальное приложение для сотрудников спасательной службы. Развод состоялся несколько месяцев назад, и она хорошо помнила расписание дежурств Алекса наизусть, знала каждый его выход на работу на базу, каждую смену. Это было частью их совместной жизни, частью её жизни, которую невозможно было просто взять и вычеркнуть, как ненужную строку в документе.

Её пальцы слегка дрожали, когда она скользнула по экрану, отыскивая нужную дату, нужную неделю. Дыхание замерло в горле, когда она увидела отметку: сейчас его смена. Он там. Где-то далеко, среди бескрайних горных хребтов.

"Неужели что-то случилось?" — прошептала молодая женщина в обволакивающую тишину своей спальни. Этот вопрос прозвучал не просто как догадка, а как мрачный приговор. Необъяснимая тревога ночного кошмара сменилась леденящим, вполне реальным и осязаемым страхом. Она знала, что её внутренний барометр редко ошибался, когда дело касалось Алекса. Если ей тревожно, значит, что-то действительно не так.