Звезда семьи Блэк (гет)

Мадам Помфри аккуратно осматривала ногу Ригель, чуть нахмурив брови. Её пальцы были осторожны, но уверены, как у человека, привыкшего работать на грани между жизнью и смертью. Закончив, она тяжело вздохнула — будто выпускала из себя накопившееся напряжение, и сказала с мягкой строгостью:

— Вам невероятно повезло, мисс Блэк. Если бы мистер Розье не оказался таким параноиком и не носил с собой безоар — вас бы уже не было. Поэтому никаких подвигов ближайшие дни. Минимум нагрузок, режим, отдых. И, прошу вас, без фокусов.

Ригель устало улыбнулась, почти извиняясь. Боль слегка отступила, но в глазах всё ещё плясал слабый огонёк тревоги. Она чувствовала себя выжатой.

В этот момент в Больничное крыло вошли Джессика и Алекто Кэрроу. Обе — в безупречно выглаженной зелёно-серой форме, с одинаково надменными и чуть насмешливыми выражениями лиц. Их лёгкая, почти игривая походка выглядела нарочито непринуждённой — как у тех, кто привык носить маски.

— Мы принесли одежду, — бодро сказала Джессика, держа в руках аккуратно сложенную форму. — Поможем тебе переодеться.

— Очень мило с вашей стороны, девочки, — чуть сдержанно ответила мадам Помфри, кивая им. Она задержалась на секунду, глядя на девушек с лёгким сомнением, но затем ушла к себе в кабинет, всё ещё не понимая, почему о них ходят такие тревожные слухи. Ведь на первый взгляд — вежливые, заботливые, воспитанные...

Как только дверь за ней закрылась с тихим щелчком, Джессика хмыкнула и оглядела палату с ледяной прагматичностью:

— Ну что, по-быстрому — и проваливаем отсюда, пока нас не поймали с поличным.

Они ловко и слаженно переодели Ригель, делая это не в первый раз. Джессика помогла ей натянуть плащ, Алекто подняла с пола обувь, и уже через несколько минут Ригель, всё ещё бледная, но собранная, шагала по коридору вместе с подругами, слегка прихрамывая.

— Куда мы? — спросила она, пытаясь сохранять бодрый тон.

— Мальчики решили устроить пикник, — ответила Алекто, как будто это было самым обычным делом в жизни слизеринца. — Пока ещё стоит хорошая погода — надо ловить момент. Всё уже готово у опушки Запретного леса.

— Это незаконно, — буркнула Ригель, но в голосе не было ни укора, ни сопротивления. Скорее — тихое признание очевидного.

— Всё незаконное у нас идёт с этикеткой "Слизерин рекомендует", — с усмешкой сказала Джессика, и в её тоне слышалась почти гордость.

Они вышли на улицу. Осенний воздух обдал лица прохладой — в нём витал запах влажной листвы, костра где-то вдалеке и чего-то неуловимого, тревожного. Джессика прищурилась, взглянув на Ригель:

— Слушай, а откуда твоя мать знает, что значит Метка? Даже моя бабушка, старая ведьма в прямом смысле, и то не поняла, что у меня на руке.

— Хорошо ещё, что не поняла, — хмыкнула Алекто. — Иначе прибила бы тебя этой же рукой.

Ригель слабо усмехнулась, но в улыбке читалась усталость, тревога и — где-то глубоко — признание.

— Я не знаю. Может, слышала где-то… Она всегда была странно осведомлённой.

У опушки Запретного леса уже всё было готово. На траве лежало большое одеяло, на нём — корзины с едой, тыквенный сок в стаканах. Мальсибер, Эйвери, Розье, Амикус Кэрроу, Трэверс и Уилкикс — все были в сборе. Смеялись, перебрасывались колкостями, в воздухе витала атмосфера ложной беззаботности, как перед бурей.

— Наша звезда пришла! — воскликнул Эйвери и протянул Ригель стакан. — Пей. За выживших.

Она села на одеяло, осторожно вытянув больную ногу, и сделала глоток. Сок был холодным, с лёгкой горчинкой. Она слушала, как друзья смеются, спорят, и на миг почти поверила, что всё хорошо.

Но голос Ивэна резко изменил тон.

— Я собрал вас, чтобы поговорить о Снейпе. Я предлагал ему дело. Хорошее. Выгодное. Он отказался. И именно он, как я думаю, мог стоять за нападением на Ригель.

Марк кивнул:

— Я нашёл эту гадину. На ней были чары скрытия. Именно поэтому ты не почувствовала её раньше. Кому как не ему это знать. Снейп — спец по таким штучкам.

— Вот ублюдок, — процедил Трэверс.

— И он давно бесится, — добавил Эйвери. — Особенно на Ригель.

Все перевели взгляды на девушку. Ригель спокойно ответила:

— Я сказала ему, что если он хочет доказать свою верность — пусть убьёт Эванс. Он же в неё влюблён. Но выбор есть у всех. Я ему его дала.

— И ты правда хочешь, чтобы он… — начал Амикус.

— Я хотела, чтобы он выбрал сторону, — холодно сказала она. — Мне плевать на эту Эванс. Он должен был доказать, что с нами. По другому нельзя.

Повисла тишина.

— Нам не стоит такое спускать, — медленно произнёс Уилкикс. — Если он предал нас — он должен понимать, что его ждёт.

— Мы не знаем, на чьей он стороне, — сказал Амикус.

В этот момент Джессика подняла голову и замерла.

— Смотрите... тестралы.

Ригель тоже посмотрела. На лугу у опушки паслись чёрные костлявые существа с кожистыми крыльями и пустыми глазами. Они тихо двигались между деревьями, жуя сухую траву.

— Первого сентября была темнота, я их плохо рассмотрела… — пробормотала Джессика.

— Я одна их не вижу, — тихо сказала Алекто.

— Ты не проходила испытание, — сказал Амикус. — А мы все прошли.

Тишина повисла тяжёлая, будто запах крови.

— Эй! Не пугайте тварей, — раздался голос с опушки. Это был Хагрид, в своём привычном пальто. — Тестралы — не игрушки. Идите-ка лучше на ужин, пока я вас не сопроводил лично.

Слизеринцы нехотя поднялись. Один за другим, не оборачиваясь, уходили по тропинке к замку. Только Ригель задержалась, взгляд её задержался на чёрных силуэтах. Тестралы — тонкие, призрачные, почти нереальные, казались существами с другой стороны завесы. Их пустые, бездонные глаза глядели на неё — не оценивая, не осуждая. В этих взглядах не было ни страха, ни жалости. Только понимание. Странное, немое и глубокое, словно они знали, через что она прошла… и через что ещё пройдёт.

На фоне голосов, шороха листвы и отдалённого гула замка, эта тишина между ней и тварями была пугающе настоящей.

Ригель выдохнула и отвернулась. Пора идти. Пока ещё не стало темно.

* * *

Вечер был прохладным, и над Хогвартсом уже поднималась тонкая, серебристая дымка. Воздух пах влажной листвой и тишиной — той особенной, вечерней, в которой шепот кажется громким, а каждый шаг по гравию будто оставляет след в воздухе. Джеймс и Лили шли по тропинке от деревни, не спеша, словно не хотели отпускать этот редкий момент уединения. Их шаги были синхронны, как будто ритм задавало нечто невидимое — может, пульс обоих, бьющийся чуть быстрее, чем обычно.

— …и вот я, восьмилетний, в мантии до пят, стою в гостиной у Слизнорта, и мне уже смертельно скучно, — рассказывал Джеймс, оживлённо жестикулируя, словно снова оказался в той сцене. Его голос был тёплым, чуть хрипловатым от вечернего холода. — Родители болтают с какими-то чиновниками, Слизнорт вещает про перспективных наследников… И тут появляется Алиса Монтгомери. Ты, наверное, помнишь её?

Лили взглянула на него искоса, улыбка тронула её губы, а в глазах мелькнуло воспоминание.

— Алиса? Староста Гриффиндора? — она усмехнулась. — Конечно, помню. Серьёзная такая, с идеальной косой. У неё всегда было ощущение, будто она уже взрослая — лет на десять старше.

— Ага. Так вот, мы с ней решили немного… повеселиться. Что именно мы натворили, я, пожалуй, оставлю в тайне — так будет безопаснее для всех. Но с тех пор Слизнорт больше не звал Поттеров на свои приёмы. Отец до сих пор говорит: "Если бы знал, чем это закончится — сам бы раньше туда тебя привёл".

Лили тихо рассмеялась — звонко, искренне, как будто этот вечер немного растопил её усталость.

— Не знала, что он так относится к этим вечеринкам.

— Отец считает их пафосными. Хотя по мне, Слизнорт — ещё тот ходячий фарс.

— На встречах Клуба Слизней в школе было… интересно, — произнесла Лили чуть медленнее, с оттенком задумчивости. — Но я всё равно чувствовала себя немного не в своей тарелке. Среди слизеринцев трудно не ощущать, что ты не из их круга. Когда учились Алиса с Фрэнком Лонгботтомом, было как-то проще — они тоже приходили, и мы держались вместе.

— Знаешь, — сказал Джеймс, замедлив шаг и посмотрев на неё с каким-то неожиданным теплом. — Это им должно быть неловко. Ты умная, сильная, красивая. А у них половина достоинств — это фамилия и количество нолей в фамильном сейфе.

Лили опустила взгляд, и щёки её тронула лёгкая краска. Она не ответила, но в её улыбке было нечто большее, чем просто благодарность — что-то тёплое, хрупкое, почти боязливое.

Они подошли к воротам школы. Тихий ветер пронёсся по дорожке, шелестя сухими листьями, и вдруг из-за поворота, со стороны леса, показалась группа слизеринцев — Розье, Эйвери, Мальсибер и ещё пара старших учеников. Их смех был громким, слишком громким, как смех людей, уверенных в своей безнаказанности. Но при виде Джеймса и Лили он оборвался, будто ветер сдул его с дорожки.

Лили инстинктивно прижалась к Джеймсу. Он тут же обнял её, почти рефлекторно, как будто знал, что должен стать стеной между ней и этим холодом.

Эйвери усмехнулся, что-то ядовитое прошептал Мальсиберу. Джеймс почувствовал, как в кармане пальцы сами сжали палочку. Его тело напряглось, готовое к чему угодно, но тут...

— Не толпимся! В замок, живо!

Из темноты выступила профессор Макгонагалл — прямая, как стрела, с лицом, которое могло заставить дрогнуть даже портреты. Её голос разрезал воздух, как хлыст. Слизеринцы не посмели спорить и молча двинулись прочь.

Лестница к Гриффиндорской башне казалась тише обычного. У входа в гостиную Лили остановилась. Тени факелов играли на её лице, и оно вдруг стало особенно мягким, почти прозрачным в этом мерцании.

— Спасибо, Джеймс. — Она встала на цыпочки, поцеловала его в щеку. Её губы были прохладными, как воздух вечера, и лёгкими, как крыло совы. — За вечер.

— Всегда пожалуйста, — пробормотал он, не в силах скрыть растерянную улыбку.

В гостиной было тепло, ярко и шумно. Уютный контраст с недавним напряжением. Сириус, как всегда, носился туда-сюда, выражая негодование всеми известными способами.

— Весь день в отработке! Ещё и Люпина за мной приставили, как няньку. Как будто я сам не справился бы!

— Макгонагалл просто беспокоится, — сказала Лили, проходя мимо, всё ещё слегка улыбаясь. — Она знает, что слизеринцы могут устроить засаду. А Ремус, между прочим, староста. И хороший боец.

— Ага, оборотень в засаде — это уже перебор, — проворчал Сириус, но голос его смягчился.

Лили кивнула Джеймсу и скрылась за лестницей, оставив за собой лёгкий аромат лаванды и звенящую тишину в сердце.

Джеймс, будто внезапно лишившись костей, рухнул на диван и вытянул ноги.

Сириус расхохотался:

— Можешь не рассказывать, как всё прошло. По тебе и так видно — свидание удалось.

— Отлично прошло, — выдохнул Джеймс, глядя в потолок, будто там появилось северное сияние.

— Ты счастливый идиот, Поттер.

— Ну хоть идиот, — усмехнулся Джеймс, закидывая руки за голову, — но с поцелуем.

Сириус хмыкнул, но в его глазах мелькнула тень чего-то доброго. Настоящая дружба не требует слов — особенно в такие вечера, когда магия не в палочках, а в том, как просто кто-то рядом делает всё правильным.

* * *

Мрачные коридоры подземелий встретили их тишиной и сквозняками. Эйвери шел медленно, подхватив Ригель под руку. Она хромала, опираясь на него, но старалась держаться прямо, как будто не замечала боли.

— Надо отдать должное Эванс, — усмехнулся Адам. — Умеет девочка выбирать. Поттер, конечно, кретин, но в плане тёплого и безопасного будущего — не промах. Найти уютный уголок в волшебном мире и сесть в него — это талант.

Ригель хмыкнула, сдерживая боль.

— Да уж. Учитывая, что больше пяти лет воротила от него нос, она неплохо свернула. Видимо, решила — если уж мир катится к чертям, можно и с ним в обнимку.

— Логика крепкая, — хмыкнул Эйвери. — А вот нам бы стоило крепче задуматься: что делать со Снейпом, если он действительно перешёл черту?

Ригель на мгновение замолчала, глядя на старинные камни коридора, словно вчитываясь в трещины, а потом спокойно сказала:

— Решить это по-слизерински. Чужими руками.

Эйвери кивнул, не спрашивая подробностей. Он знал, что у Ригель хватит ума и терпения на тонкую игру.

Они вошли в гостиную Слизерина. Мрачный, но уютный зал с изумрудными отблесками свечей встретил их почти пустотой — большинство ещё не вернулись с Хогсмида. В дальнем углу за столом сидел Снейп, сгорбившись над учебником по зельеварению. Перо скользило по полям страницы, но взгляд был не сосредоточен — он явно прислушивался к их шагам.

Ригель прошла мимо, не удостоив его взглядом. Снейп старательно делал вид, что не замечает её. Но в голове звенели её слова:

— Та, с кем ты говорил сегодня у кабинета трансфигурации...

Он не знал, как она узнала. Не знал, что она ещё знает. Но чувствовал — его мир начал рушиться.

А Ригель села в кресло у камина, поджала ногу, спрятанную в тёплый плед, и шепнула Эйвери:

— Если он нас предал — он уже труп. Осталось выбрать, чьими руками это произойдёт.