Что-то начинается (джен)

И если пересмешник не запоет, а кольцо не засияет —Я сломаю шею этой птичке.Я вернусь к ювелиру, что продал его тебе,И заставлю съесть каждый карат.

Eminem — «Mockingbird».

Был полдень, в гроте царила влажность и духота. Солнце, проникая сквозь хрустальные плиты в потолке, освещало каждый уголок, заставляя растения тянуться к свету и распускать свои листья, хотя на листья некоторые из них были совсем не похожи. В другое время Цири бы восхитилась этим зрелищем, но сейчас ей было не до того.

Она стремительно ворвалась в пещеру, едва сдерживая рыдания, которые, казалось, рвались из груди, несмотря на все усилия разума. Что же так её расстроило? Над ней не впервые насмехались, но сейчас что-то пошло не так. Она честно пыталась сдержать эмоции, но на этот раз они взяли верх.

Вчера они с другими послушницами ухаживали за растениями, и Цири была уверена, что никто не придёт сюда раньше следующего утра.

Рукавом утирая слёзы, она насторожилась, услышав чьи-то голоса у входа.

«Если это они пришли надо мной посмеяться, — закипая от ярости, подумала Цири, — мало им не покажется».

К своему удивлению, она почти мгновенно узнала один из голосов, а затем и другой.

— Прежние твои визиты носили несколько иной характер, — Нэннеке как всегда была очень деликатна, тщательно подбирая слова.

— Я уже давно не надеюсь на что-то подобное, — голос чародейки был ровным, без её обычной язвительности. Цири даже назвала бы его уставшим. — Природу не обманешь, так зачем обманывать себя?

— Раньше тебя это не останавливало.

— То было раньше, когда небо было чище, а трава зеленее, — усмехнулась Йеннифер. — Я не хочу продолжать этот разговор, если ты не против, — произнесла она тоном, которым обычно не спрашивала чьё-либо мнение.

— Тут ты права, это совсем не моё дело. Меня волнует только девочка.

— Я много раз тебе говорила — о ней можешь не беспокоиться. Я не причиню ей вреда.

— Знаю.

— И что же тебя тогда беспокоит? — в голосе чародейки прозвучали нотки раздражения. — Нет, уж, давай, говори начистоту.

Нэннеке шумно вздохнула, но всё же ответила:

— Она всего лишь ребёнок, — издалека начала жрица. — Да, не по годам развитый, но всё же ребёнок, оставшийся сиротой. Вы — взрослые люди, и в ваших личных делах разберётесь сами. Не втягивай её в это, не играй с ней. Я же вижу, как она к тебе тянется.

— И за кого ты меня принимаешь?! — возмутилась чародейка. Цири так и представила её фиалковый взгляд, устремлённый к Нэннеке.

Девочка замерла в своём укрытии, сжав кулаки. Её дыхание сбилось, как у загнанного зверя. Такого голоса у Йеннифер она не слышала никогда — он был почти… отчаянным. Не сердитым, не насмешливым, а будто с этим вопросом всё, что было глубоко спрятано, вдруг вырвалось наружу.

Она старалась дышать как можно тише, словно боялась, что малейшее движение заставит чародейку обернуться и увидеть её — жалкую, в слезах, скрывающуюся за корнями и мхом. Обида всё ещё кипела в её груди, но к ней примешивалось что-то новое. Странное, неловкое… Стыд?

— За женщину, которая умеет… очаровывать, — произнесла Нэннеке после небольшой паузы. Её голос звучал устало, но не враждебно. — Я не виню тебя. Ты многое пережила. Но ты знаешь, какими бывают дети — особенно такие, как Цири.

Йеннифер ответила не сразу. Тишина затянулась, и Цири уже почти решила, что они ушли, когда услышала:

— Я не играю с ней. Мне не нужно её внимание. И доверие тоже не нужно.

Пауза. Вздох.

— Но когда она смотрит на меня так, будто я — её единственная надежда… Я больше не могу притворяться, что мне всё равно.

И это, пожалуй, было самое странное, что Цири когда-либо слышала.

— Я рада это слышать. Не сочти за грубость, но мне пора.

Когда Нэннеке вышла, Йеннифер краем глаза уловила движение. Не поворачиваясь, она чуть прищурилась, и на её лице появилась едва заметная усмешка.

— Иногда я думаю, что ты действительно ведьмачка. Прячешься лучше, чем некоторые шпионы, — произнесла она устало, но почти с нежностью в голосе. — Но всё равно слышишь то, что не должна.

После небольшой паузы чародейка вдруг сделала шаг в сторону, словно собираясь уйти, но остановилась.

— Если ты думаешь, что я такая страшная, как про меня рассказывают… ты ошибаешься. Я гораздо хуже.

Йеннифер направилась к выходу, а затем добавила уже тише:

— Но тебя это не касается. Не опаздывай.