Проверено на грамотность 
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
После коронации и исчезновения в «безопасном месте» Эрзаля, проницательного смуглого мальчика с тёмными раскосыми глазами и железной фибулой с цветком-бессмертником на груди, в народе приобрёл популярность азартный спор: люди бились о заклад, как долго сумеет продержаться у власти его мать, занявшая Каменный трон на правах королевы-регента. Большинство игроков, недовольных происхождением наследника, более чем близкой связью Артары с императором Эстамором и еë энергичными реформами, затрагивающими буквально все сферы жизни в Реваре, пророчили ей свержение уже через три-четыре луны; самая «смелая» ставка, о которой слышал Уве, давала Артаре не больше года.
И без того шаткое положение молодой королевы многократно осложняли северные соседи, фьерьенцы. В ответ на требования выдать советника Фархира и всех причастных к нападению на королевскую семью в Ревар Артара получила скреплённое фальшивой подписью императора официальное письмо, автор которого утверждал, будто старый Фархир невиновен и давно мёртв, и в ультимативной форме настаивал на незамедлительном возвращении беглой императрицы вместе с детьми во Фьерьен. Её попытки добиться личной встречи с мужем были саботированы, а в северных землях всё шире распространялось мнение, будто она спятила, совершила государственную измену, похитив наследников Империи, узурпировала Каменный трон, перебив собственную семью, и теперь сама срывала переговоры, нападая на дипломатов, мирных посланцев Империи. Народы обоих великих государств были охвачены возмущением и ненавистью; с новой силой вспыхнула их старая вражда. Вооружённое столкновение оказалось неизбежным.
Ранней весной тысяча сто семьдесят третьего года бесчисленные орды под фьерьенскими знамёнами, увенчанными крашеными конскими хвостами, беспрепятственно пересекли Каменный Круг — древнюю границу Реварского королевства, которую отмечали исполинские каменные столпы. Неудержимой силой они прокатились по землям клана Фаргард, предвкушая лёгкую победу в этой мелкой стычке и возвращение в степи вместе с наследниками ещё до наступления холодов. Их просчёт стал очевиден к четвёртому году самой разрушительной и кровопролитной за минувшие полторы сотни лет войны.
Последняя ночная атака королевского войска на крупный имперский лагерь у Врат Даргара, прорубленного прямо сквозь горный хребет туннеля, оказалась столь внезапной, что захватчики едва успели объявить тревогу и были разбиты наголову ещё до первых солнечных лучей. Сотни убитых и десятки захваченных в плен — впечатляющие потери фьерьенской стороны ещё считали, когда Артара заинтересовалась одним из невольников, мелким полководцем Талианом. При нём нашли необычный серебряный медальон.
— …это простой сурьяз(1), подарок господин дльа удача. Какое связь с убиство твой семьа?! Йа не знаком обь это! — кричал он, связанный по ногам, извиваясь в луговой траве словно придавленный сапогом уж.
Над ним стояли, ожидая указаний, двое реварских воинов — знакомый Уве ещё с побоища в замке коренастый кузнец Барен Молот и молодой рыжий Галка со свежими ссадинами от осколков взорванной горной породы на лице; он оказал Артаре ценную услугу когда-то и был произведён из безродных гонцов в рыцари, а ныне служил королевским разведчиком. Именно он со своим отрядом уничтожил укрепления неприятеля и обеспечил победу в сегодняшней битве.
Талиан, невысокий жилистый мужчина средних лет с приплюснутым лицом, чёрной козлиной бородкой и растрёпанными с ночи волосами, которые он, похоже, не успел собрать в хвост, был одет в одно исподнее — так же, как и при попытке бегства с поля боя. Из нового к его облику добавился свёрнутый набок нос, разбитая губа и левая рука, согнутая под неестественным углом в локте. Таково было начало приватного разговора с королевой, ради которого Талиана вывезли подальше от реварского лагеря в лес.
Артара сидела неподалёку от него на стволе старого поваленного дерева в компании Уве, закинув ногу на ногу в неподобающем для женщины жесте. Она была одета в чёрное боевое облачение: гамбезон, червлёную кольчугу, жилет из вываренной кожи, потрёпанный дорожный плащ с глубоким капюшоном из плотной тяжёлой ткани, наручи и поножи; мрачный траурный образ разбавляли лишь седая прядь собранных в пучок коротких волос и расшитый серебром широкий пурпурный кушак цвета её герба, её дома. Левая её рука, облачённая в грубую кожаную перчатку, покоилась на рукояти Пакса, а в правой она покачивала на шнурке увесистый серебряный медальон без опознавательных знаков. От Артары несло лошадиным потом, железом и гарью. Несло смертью и войной.
— У этот «простой сурьяз» очень знакомый магический след. Такой же след, какой был у украденной незадолго до бойни в замке реварской короны, — задумчиво ответила она, крутанув медальон вокруг указательного пальца. — Я вижу довольно чёткую связь между ними, а ты — нет. Странно. Может, тебе станет понятнее, если ты взглянешь на ситуацию моими глазами?.. Барен, выколи-ка ему один. Левый, — Артара указала на собственный, покрытый сплошным бельмом левый глаз.
Уродливый старый шрам от рубленой раны, полученной в одной из первых битв, пересекал её перепачканное сажей и чужой кровью обветренное лицо почти от линии роста волос на лбу до середины левой щеки, деформируя бровь, скулу и даже веки, которые никогда не смыкались полностью. Её взгляд не выражал абсолютно ничего.
— Глаз?! Нет, не глаз! — заорал Талиан, когда Галка повалил его на спину и схватил за волосы, а Барен приблизил к его лицу руку, вооруженную кинжалом. — Да, да, украшение сделано из короны! Но это не я! Это подарок!
Уве отметил про себя, что пленник стал говорить чуть правильней, когда испугался. Хотя, может, ему просто показалось.
— Ну вот, хороший мальчик, — похвалила Талиана словно пса Артара, дав своим людям знак прекратить. Те оставили пленника в покое на время, позволив ему отдышаться. — Кому ты служишь? Кто украл корону? Зачем он это сделал? Сколько всего существует «простой сурьяз», и кому они принадлежат?
Теперь Уве стало понятно, почему Артара решила самостоятельно допросить Талиана, обычного на вид подонка, хотя ей не нравились подобные мероприятия, и посещала она их только если удавалось схватить кого-то действительно ценного. Это личное. Если на руках Талиана была хоть капля крови Хеймлингов, он мог даже не надеяться на выкуп, обмен пленными либо работу в рудниках. Ему конец.
— Талиан, — вкрадчиво продолжила после затянувшейся паузы Артара, — если я пожелаю, фьерьенские армии, застрявшие к северу от Седых Гор, будут слушать твой вой в течение недели, — указала она рукой куда-то в лес, в сторону скрытой за деревьями крутой горной цепи, у перехода через которую состоялось сражение минувшей ночью. — Ты всё равно ответишь на мои вопросы — так или иначе. Сэкономь моё драгоценное время, будь любезен, и расскажи историю без вранья и недомолвок сам. Тогда я отпущу тебя на все четыре стороны.
— Отпустьишь? — недоверчиво переспросил пленник, оперевшись на здоровый локоть. — Нье скажешь рубить, топить, морить, горить, вешать, стрельать, толкать с гора или драть кожа?
— Обещаю. Слово королевы, — мягко кивнула Артара, подбросила медальон и сжала его в кулаке. В грубой защитной перчатке её правая рука выглядела почти нормально теперь; несуразно торчащий, безвозвратно утративший способность самостоятельно сгибаться мизинец был крепко подшит к здоровому безымянному пальцу, чтобы не мешать ей в бою.
Уве, Барен, Галка и ещё двое реварцев, которые сторожили у края поляны лошадей, обернулись к Артаре; в их взгляде читалось возмущение. Они достаточно слышали о Талиане и собственными глазами видели зверства, которые тот чинил в слабо защищённых мелких поселениях, избегая прямых столкновений с отрядами обученных реварских воинов, и рассчитывали на заслуженную кару для него. Но слово королевы в военное время — закон. Они должны были подчиняться.
— Слышу, ты всегда держьал слово… Договор, — упал на спину и расслабился Талиан. — Йа правдо нье знай, кто карьег(2) корон и сделал сурьяз. Но йа знай, что это из-за старый льегенда. Про последний Хеймлинг в Хеймхолл и дракон, — небрежно махнул здоровой рукой он. С обеих сторон его правой ладони был едва заметен ровный и короткий, на ширину двух пальцев, белый шрам. — Май давно-господьин, великий Фархир, нье хотел драка с дракон. Без корон ньет дракон. А без дракон последний Хеймлинг в Хеймхолл нье дарьар(3), нье угроза. Великий Фархир быль ум, сильнее ум чем император Эстамор. Но Эстамор убить его из-за ты. Ньет господьин у йа сейчас.
Уве хрустнул пальцами — ему не терпелось начистить фьерьенцу, пособнику убийц королевской семьи, морду. Артара же слушала его со змеиным спокойствием, не мигая. Напрасно она пообещала отпустить этого ублюдка. Он рассказал бы ей то же самое, если б лишился десятка-другого ногтей.
— …Всего йесть восемь сурьяз, — продолжал между тем Талиан. — Один у йа. Два у мой друг в крепость на болото, Саффир. Нье бей Саффир, скажи что дал фарзарьа(4) для йа, и он всё тебье отдать сам, крепость отдать тоже. Три — у Кастальса-ублюдок, он драться на запад. Четыре — у злой баба Делеб на восток. Ещё три сурьяз и чёрный камень везти в Фьерьен — йа ничего нье знай о них. А тепьерь, как говорьат в Ревар: «Вот и сказочке коньец»! Твой часть договор, — приподнял связанные ноги Талиан.
— Вы так боялись разбудить мифическое чудовище, что забыли, откуда берутся настоящие монстры… Иронично, — заметила Артара и перекинула медальон Уве. — Договор есть договор, парни, развяжите нашего гостя!
Бородатый Барен нехотя кивнул и перерезал кинжалом верёвку, которой были спутаны лодыжки пленника. Тот облегчённо выдохнул и с трудом поднялся на трясущиеся ноги.
— …но прежде чем мы отпустим тебя, ответь на последний вопрос, — Артара наклонила голову набок и потёрла острый подбородок. — У тебя занятный шрам на ладони. Откуда он?
— Напоролсьа на сук, — буркнул в ответ Талиан, спрятав правую руку за спину от любопытных взглядов.
— На сук… или на суку? — хищно прищурилась Артара. — Сапьяр тар мирьим мар сурза интур фарьи мейстар, вальхарье ма фрахзур та тар кликасс им вьюрдэ, кхэ?(5) — продолжила она на чистом фьерьенском; еë речь журчала и переливалась, звучала как изысканная витиеватая мелодия. Уве не понял, что это значило, но заметил, как Талиан побледнел. Галка тоже изменился в лице, будто вдруг осознал что-то ужасное.
— Ты? … — шокированно спросил пленника он.
— Ты путать. Все фьерьеньец на одьин лицо дльа ты, — отвёл взгляд в сторону Талиан и собрался было уходить.
Галка без команды преградил ему дорогу.
— Верьи тар лосс хастри, Талиан?(6) Фавьер эйт-фар та вастри сау альзур, сау пайрадра.(7) Сау апьерна плаширьа ба скраль тральяса вамаре. Мар скраль…(8) Нар бавьер сальтьерда тар шархразра итр шархмар, та скралья скульез, та лакра настри.(9) Та трайбри ба хапсар флас нарьем, бьек линдва итр фальзур варбарья ма нар парьяз та?(10) — брезгливо поморщилась Артара. — Та скраль мар навра?(11)
— Ты обещала менья отпустить, — огрызнулся в ответ Талиан уже почти без акцента.
— Нис фанкира, варса та нир флас «фанкра» мистрейа, Талиан?(12) Фархир — нис матламьин; ха ливьис итр файлара ба айанби нарьем, нар ха нис бейахра ба та.(13) Та аквеньаз виль ма(14), — с насмешкой заявила королева, пока Талиан метался, пытаясь то обойти Барена с Галкой, то пробиться между них, но был откинут ими назад, на землю. — Айла шоверьар им паласт уйфаль та сайима — тар гарьиз.(15), — твоя заслуга Льесс ма вантри та кайан.(16)
— Пусти меня! У нас договор! — аж взвизгнул Талиан, вперёд стороживших его воинов догадываясь, к чему всё идёт. — Чего уставились?! Ваша королева нагло нарушает собственное слово, а вы молчьите?! Скажите ей! — обратился он ко всем реварцам на поляне, испуганно оглядываясь по сторонам.
— Я обещала отпустить тебя на все четыре стороны и непременно сделаю это, — соскользнула с поваленного дерева Артара, накинула на голову глубокий капюшон чёрного плаща и направилась прочь, пригласив следовать за собой Уве. — Лошадьми его. И не вздумайте хоронить.
— Что?! Нет, не надо! Я ещё могу быть полезен! Могу найти куски короны, раз они тебье нужны! Могу работать! — затараторил уже прижатый к земле Талиан, вырываясь из хватки реварцев. — И моя семья богата, она пришлёт выкуп! Золото, много золота — сколько хочешь! Только пощади! Пощады! — выкрикнул он, когда по петле было накинуто на каждую его руку и ногу. — Да чтоб тебя, я из благородных! Если хочьешь убить — прикажи убить мечом, а не лошадьми!
— Я всегда держу слово, — не оборачиваясь, равнодушно ответила ему Артара.
Она отвязала от дерева Шторма, укрытого боевой попоной из кожи и кольчужного полотна рослого вороного жеребца с вплётенной в гриву косой из её же угольно-чёрных волос с проседью. Уве последовал её примеру и снял накинутые высоко на ветку поводья здоровенного серого Тумана с толстой бурой косой в белой гриве. Оба покинули поляну по натоптанной в зарослях малины тропе молча, под скрип лошадиной упряжи и звуки борьбы.
Артара протёрла слепой, вечно сохнущий из-за криво сросшихся век глаз, достала из седельной сумки Шторма крупное красное яблоко и с аппетитным треском откусила. Из-за спины донеслось лошадиное ржание, топот копыт, неразборчивая ругань и крик: «Нужно было приказать псам обглодать твои кости! Будь ты проклята, вьедьма! Чтоб тебя все обманули и предали! Чтоб ты кровью своей захлебнулась!!!» Раздался резкий вопль, полный боли и ужаса. Затем что-то хрустнуло, и всё стихло. Уве поморщился, а Артара продолжила безразлично жевать. Проклинали её не в первый раз и, скорее всего, не в последний.
Подлесок постепенно редел, шелестящие на тëплом осеннем ветру золотистые кроны деревьев расступались, впереди уже проглядывало голубое небо и очертания гор, а Уве всё размышлял. Ему было о чём подумать.
Он прошёл тернистый путь длиной в сорок восемь зим и лучше многих знал, как ожесточают людей сражения, лишения и потери — такова была цена выживания в суровые, полные опасностей времена. Артара быстро освоила эту науку; она научилась принимать неоднозначные решения, с каждым днём становилась всё более расчётливой и циничной, без сожалений казнила предателей и разила врагов. Перемены, ожидаемые и необходимые для лидера втянутого в неравную войну государства, но… в ней было что-то ещё. Что-то едва уловимое, неестественное, зловещее. Что-то, что находило отражение в её бессмысленном взгляде за горизонт, в привычке прислушиваться к полной тишине, в бормотании под нос и бессоннице. Что-то, о чём она предпочитала молчать, замыкаясь в себе и постепенно становясь незнакомкой даже для Уве. Он чувствовал: Талиан играл ключевую роль в этой загадке. И Галка что-то об этом знал, но молчал словно рыба.
— Так значит, раны от клыков и верёвок на твоих руках и ногах — его работа? — спросил Уве в лоб, мотнув головой в сторону поляны.
Артара чуть не поперхнулась.
— Ш шево ты вжал? — удивлённо спросила она с набитым ртом и через плечо оглянулась на Уве. Хитрый Шторм тем временем не стал упускать момента и потянулся к яблоку в руке хозяйки, пока та не смотрела на него. Не успел. — Эу! Я шо вшева нишево не ева, а у тевя под ковытами овет. Шуй тваву!
Вечноголодный конь заложил уши и раздосадованно захрапел.
— Раньше ты любила собак. Когда было холодно, пускала в постель Ворсоноса, здоровую сторожевую псину, — начал вслух выстраивать логическую цепочку Уве. — Вернулась домой в покусах и синяках, отказалась рассказывать. Теперь гонишь собак прочь и тянешься к мечу каждый раз, когда рядом лают. Значит, собаки тебя подрали, а не дикие животные — это мне понятно давно. Сейчас Талиан сказал про собак. Он их натравил на тебя тогда, верно?
На сей раз Артара дожевала прежде чем ответить.
— Из тебя получился бы хороший следователь, судья или даже учёный муж. Не думал о смене деятельности? Так, на всякий случай. Мы, Хеймлинги, работодатели непостоянные: сегодня живы, завтра — нет…
— Не вижу ничего смешного, — мрачно отозвался Уве.
— Я тоже, — поправила капюшон и задорно подмигнула ему слепым глазом Артара.
Глубокий вдох, шумный выдох. Пожалуй, эта женщина сумела бы вывести из себя даже камень с помощью взгляда и пары слов. Уве ускорил шаг и поравнялся с ней, как только тропа стала чуть шире.
— Артара, хватит паясничать. Хватит молчать, — сказал он строго, пытаясь заглянуть ей в лицо и отводя закованной в наруч рукой ветви колючих кустарников, которые мешали ему идти. — Ты сильно изменилась после возвращения из Фьерьена, и на скорбь по отцу с братьями это давно не похоже. Становишься всё более… колргар,(17) подозрительной, жестокой. Особенно в последний год. Люди перешёптываются. Даже родная сестра тебя боится. В чём дело?
— Считаешь меня жестокой? Только что я проявила исключительное милосердие, уж поверь, — вновь откусила от яблока Артара и отмахнулась от своего назойливого коня, который пытался зажевать её капюшон. — Давай сойдёмся на том, что у меня просто мерзкий характер. Всегда таким был.
— Нет. Не всегда.
— Оставь меня. Я в порядке.
С этими словами Артара ускорилась, потянула Шторма под уздцы и повернула в сторону так, что Уве оказался зажат между густыми зарослями и крутым боком лошади, а прямо на его пути возникло кривое ветвистое дерево, обойти которое не представлялось возможным. Он с Туманом был вынужден притормозить и вернуться на тропу вслед за королевой.
Бесполезно. Как Уве ни пытался разговорить Артару, что бы ни пробовал, пропасть непонимания между ними неуклонно росла. К сожалению, это было её выбором — осознанным или нет. Уве испытывал злость и бессилие. Со своей стороны он сделал всё что мог и пытаться помочь Артаре против её воли больше не собирался.
В тягостной тишине они вышли из леса и остановились на краю холма, с пологого склона которого открывался вид на северный предел клана Плогар, окружённую горным хребтом долину — тянущееся насколько хватает глаз золотое море ржи, по которому ещё тёплый осенний ветер гнал волны.
Часть урожая вблизи Врат Даргара, прорубленного сквозь скалу гигантского тоннеля шириной в четыре телеги и высотой по меньшей мере с трёхэтажный дом, была вытоптана войсками или сгорела. Дымились остатки обширных фьерьенских укреплений, которые контролировали горный переход последние несколько лун и должны были стать плацдармом для наступления основных сил императора Эстамора вскоре, но спровоцированный взрывом ночной оползень превратил сторожевые башни, казармы, конюшни, ряды высокого частокола, насыпей и рвов в огромную братскую могилу. Врата, украшенные монументальными изваяниями древних королей, Даргара Строителя и его сына, тоже оказались обвалены, наглухо засыпаны крупными обломками скал и совершенно непроходимы. То была наглядная демонстрация мощи «гремучей пыли», бережно хранимого в секрете изобретения реварских горняков, которое Артара приказала приспособить под боевые цели вопреки общественным протестам.
С минуту Уве и Артара просто молчали, глядя, как их бойцы разбивают лагерь в долине, рубят лес, готовят обед, выносят тела раненых и убитых с поля боя, складывают погребальные костры. Первой, как ни странно, решилась заговорить королева.
— После такого приветствия фьерьенцы не сунутся сюда до весны. У моего мужа будет достаточно времени подумать, так ли ему нравится плясать под дуду дядюшки Фархира и драться со мной. А я смогу подготовить ему ещё несколько неприятных сюрпризов, немного отдохнуть и навестить знакомых Талиана. Эти шакалы мне кое-что задолжали.
Уве резало слух каждый раз, когда Артара называла Эстамора своим мужем. Несмотря ни на что она верила, будто этот мерзавец жив и по-прежнему любит её, но сражается, будучи заложником обстоятельств — так же, как и она сама. Все предыдущие попытки переубедить её воспринимись ею так же, как утверждения, будто солнце садится на востоке.
— Ты веришь в защитное заклятие на короне? — неохотно поддержал смену темы Уве.
Обычный человек, напрочь лишённый способностей к магии, он не находил в наспех отлитом с дефектами серебряном медальоне ничего особенного. Никакого магического следа, о котором говорила Артара.
— Разумеется нет. Магия пришла в наш мир вместе с драконами, и уходит вслед за ними. Эстамор, сильнейший маг огня, кое-как научился зажигать и гасить свечи щелчком пальцев, а я с помощью иллюзии могу ослепить на мгновение несколько человек. За тысячу лет от скрытой в этом серебре «силы дракона» тоже ничего не осталось, — указала она на медальон в руке Уве.
— Тогда зачем искать куски старой короны? — удивился тот. — Просто прикажи сделать новую.
Вновь раздался хруст яблока.
— Старая корона — это история, это наследие моего народа. Символ союза человека и наивной драконицы, которой я обязана именем между прочим, — пожала плечами Артара, игнорируя Шторма, который настойчиво забил копытом. — Когда придёт время, мой сын получит её, а не дешёвую подделку. Он будет достойным своих регалий королëм.
— Понимаю. Эрзаль — славный мальчик, добрый. Умом в тебя. Пусть ему повезёт больше чем Тамлину.
Артара вяло кивнула несколько раз словно в забытьи, медленно дожевала и с трудом проглотила последний кусок. В её руке оставалась ещё половина яблока, которую она, подумав немного, предложила Шторму. Тот обрадовался лакомству так, будто его вообще никогда не кормили, и от удовольствия замотал головой. Старый Туман окинул его флегматичным взглядом, затем вопросительно посмотрел на своего хозяина, но, поняв, что ему ничего не достанется, фыркнул, опустил веки и задремал.
Прошлым летом Артаре пришлось проститься с Тамлином, девятилетним сыном, которого унесла вспышка верблюжьей чумы — страшной болезни, занесённой в Ревар фьерьенскими армиями. Теперь у неё оставалось лишь двое детей: первенец Эрзаль, укрытый от чужих глаз и продолжающий обучение в крепости священного Белого Города, и дочь Вивьир, которую ещё до войны тайно подбросили на воспитание простолюдинам в самом глухом захолустье, называемом Гуртой. Артара не видела никого из детей уже почти пять лет ради их же безопасности и безмерно по ним тосковала.
— Потерпите меня ещё немного, — сказала она тихо, словно извиняясь за что-то. — Эрзалю двенадцать сейчас. Через год я заберу его из укрытия и обучу всему, что знаю сама. Через два года он повторит мою клятву и займёт моё место. Эстамор хорошо готовил его к роли правителя. Учил сражаться, учил быть храбрым и сильным, учил защищать свой дом и семью. Эрзаль будет лучше меня. Меня учили совсем другому…
— Ты и так неплохо справляешься. И у тебя всё в порядке, — дал волю своему раздражению Уве. — Разве нет?
Артара вздохнула. Из-за капюшона, под которым она прятала обезображенное ударом сабли лицо, было невозможно понять, куда она смотрит, и что выражает её взгляд. Должно быть, ничего, как и всегда в последнее время.
— Я… — начала было, но споткнулась она. Собираясь с мыслями, с силой зажмурила и вновь протёрла кулаком слепой глаз. Этот жест, когда-то помогавший ей замедлить потерю зрения, давно сделался бессмысленным и остался не более чем привычкой. — Я вижу… всякое. Вижу мёртвых.
— Что?
— Ты хотел знать, в чём дело? Вот ответ. Я вижу мёртвых.
Обиду и злость Уве сняло как рукой. Связь с миром призраков, по какой бы причине она ни возникла, нередко бывала губительной, даже смертельно опасной для живых. Глупая. Почему она это скрывала?..
— Мёртвые пытаются тебе что-то сказать? Злятся? Зовут с собой? Ты их знаешь? — спросил Уве.
— Знаю конечно. Мои защитники-близнецы Крам и Крат, отец, братья, дети Раггара, Тамлин и… моя вторая дочь, — сказала Артара нерешительно и погладила Шторма по крепкой лоснящейся шее. — Раньше они просто… появлялись, когда я встречала что-то, что напоминает мне о прошлом, и сразу исчезали. Их было легко прогнать. Но после смерти Тамлина мёртвые стали приходить просто так, когда им вздумается. Начали смеяться надо мной. Обвинять. Угрожать. Будто я виновата в их смерти, виновата во всём, что происходит вокруг. Они здорово мешают думать, с ними бывает сложно сосредоточиться. А ещё сложнее — сделать вид, будто их нет.
— Когда это началось?
— После встречи с Талианом. Он поймал меня с Крамом и Кратом недалеко от Каменного Круга по дороге домой, когда мы отвлекали внимание преследователей, заметали следы. Спрашивал, где остальные беглецы: дети, Дархам, наш проводник Чалеш и моя служанка. Не очень вежливо, — скрестила на груди руки Артара. Её дыхание сделалось чаще. — Три дня и две ночи я думала: лучше бы он дал своим псам загрызть меня, но не прикасался ко мне и не заставлял смотреть на всё это, — процедила она сквозь зубы и резко мотнула головой как от пощёчины. Зажмурилась. Отвернулась. — Выродок.
Шторм встревоженно обернулся к хозяйке, принюхался и коснулся носом её щеки. Уве выругался на родном языке последними словами, бросил поводья Тумана и сделал шаг в сторону Артары, намереваясь обнять её, но она отстранилась.
— Не надо. Мы как на ладони здесь. Нас увидят, — коротко пояснила она, подняв голову и расправив плечи так, будто ничего особенного не произошло.
— Раньше было бы проще помочь. Найти ведуна, шамана, ловца призраков. Зачем ты молчала раньше?
— У меня достаточно противников не только по ту сторону Седых гор, — кивком указала на заваленные Врата Даргара Артара. — Любой мой промах, любую слабость они используют, чтобы подорвать мой авторитет и внести разлад в наши ряды. Мне нельзя искать помощи в таком деле. Никто не должен знать о том, что я рассказала тебе сейчас. Никто.
Уве озадаченно почесал затылок.
— Я простой воин, но я видел несколько шаманских ритуалов. Давно, в своём племени, — сказал он, пытаясь припомнить детали. — Думаю, души близких хотят от тебя чего-то. Ты должна поговорить с ними, пожертвовать им кровь и заговорённые травы под полной луной. Мёртвые найдут покой и оставят тебя, когда получат то, что им нужно.
— Прыжки через костёр, странные песни и ещё более странные травы в духе племён Крайнего Юга? — недоверчиво переспросила Артара. — Если это — мой шанс наконец-то избавиться от презрительных взглядов отца, я пойду и не на такое. Но, кажется, и без того уже знаю, что нужно мёртвым.
Позади них раздался приближающийся шелест листьев в зарослях, хруст веток и топот лошадиных копыт. Это Барен с Галкой и ещё двумя воинами возвращались из леса.
Кивнув Уве, Артара хлопнула Шторма по плечу, и тот согнул переднюю ногу так, чтобы о неё можно было упереться как о ступеньку; вцепившись в лошадиную гриву, она проворно вскарабкалась в седло. Уве в то же время надел серебряный медальон себе на шею, поставил здоровенную ногу в стремя и взгромоздился верхом на Тумана.
— И что же это? — спросил он, уже когда его товарищи показались из леса.
— Месть, — пробирающим до мурашек голосом ответила Артара, с места пустив Шторма к лагерю через поле галопом.
Уве ударил Тумана в бока и помчался за ней.
1) Украшение (перевод с фьерьенского)
2) Кража, вор
3) Опасность, угроза
4) Свобода
5) Кажется, так ты назвал меня в нашу прошлую встречу, когда я пригвоздила тебя к дереву твоим же кинжалом, м?
6) Где ты потерял смелость, Талиан?
7) Пять лет назад ты был так горд собой, так уверен в собственной неуязвимости
8) Так открыто наслаждался страхом беззащитной женщины. Моим страхом…
9) Но стоило перебить свору твоих шавок, в том числе тех, что о двух ногах, как ты трусливо заскулил, изобразил невинность
10) В самом деле надеялся, будто за новым именем, отрощенной бородкой и фальшивым акцентом я тебя не узнаю?
11) Ты боишься меня теперь?
12) Не задумывался, почему у тебя нет нового «умного» господина, Талиан?
13) Фархир — не человек; он жив и прекрасно себя чувствует под чужой личиной сейчас, но ты ему больше не нужен
14) Ты провалил задание со мной
15) Все захватчики, которые встретятся тебе в мире мёртвых
16) Просто хотела, чтобы ты об этом знал
17) Крупная льдина, отколовшаяся от шельфового ледника и уходящая в открытое море; синоним нелюдимого человека
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу