Обыкновенные люди (гет)

849г. /Кадетство vol.5/Райнер

— Нам надо поговорить.

Райнер поднял взгляд и тут же поднялся с насиженного места. Джейми сама подошла к нему через несколько дней после их последнего разговора, и он сразу ощутил незнакомое прежде волнение.

— Хорошо, — ровно ответил он и взглянул на Бертольда, который пронизывал Джейми недружелюбным взглядом. Тот ничего не сказал, но Джейми, кажется, не обратила на него никакого внимания.

— Я хочу извиниться, — в лоб начала Джейми, когда они отошли на приличное расстояние. — Я была несправедлива к тебе и к... Кристе, и моё поведение было грубым и неадекватным. Ты не заслужил чего-то подобного — ты всегда старался обо мне заботиться. Я была не права — прости меня.

Стыдоба, накрывшая Джейми удушливым одеялом, не позволяла ей даже взглянуть на Райнера. Она явно очень сильно нервничала, а Райнер смотрел на неё со смесью жалости и настороженности.

— Я не злюсь на тебя, Джем, — серьёзно сказал он в конце концов, что заставило ту коротко взглянуть на него и вновь опустить взгляд на землю. — Я беспокоюсь за тебя.

И это было правдой. Он наблюдал за тем, как все эти дни она отрешенно слонялась среди кадетов и почти ни с кем не разговаривала. Саша по секрету шепнула ему, что между Джейми и Имир произошла стычка, чего следовало ожидать после срыва первой на Кристу, но чем она закончилась, сказать по итогу не мог никто. Обе ходили с невозмутимым видом и не обращали друг на друга внимания. Райнер всё хотел к ней подойти, но что-то подсказывало ему, что он должен был дать ей время на то, чтобы побыть наедине с собой.

Но смотреть на неё в таком состоянии было мучительно.

— Даже если так... — тщательно раздумывая над каждым словом, проговорила Джейми. — Я всё равно прошу у тебя прощения.

— Хорошо, — почти не раздумывая, сказал Райнер. — Я не держу зла.

— Хорошо, — тупо повторила Джейми, продолжая разглядывать стоптанную траву под ногами. — Но это не всё, что я хотела сказать.

На этот раз Райнер промолчал, а Джейми как никогда прежде было сложно подобрать правильные слова, чтобы сказать следующее:

— Всё, что я сказала тебе насчёт Кристы, и того, что ты мог за ней ухаживать... и всё остальное, что могло прозвучать странно и двусмысленно... я хочу, чтобы ты это забыл.

Райнер растерялся, но Джейми, словно почувствовав, как бредово это звучит, поспешила исправиться:

— Я имею в виду, что всё это неважно. Я была не в себе, злилась из-за того, что у меня не всё получается в учёбе, и из-за этого сорвалась на всех остальных. Это было тупо, но больше такого не повторится. Я хочу стать достойным солдатом… и только это на самом деле важно.

— Ладно.

Джейми подняла растерянный взгляд, тогда как Райнер хмуро посмотрел вниз, разглядывая свои ботинки. Он вдруг почувствовал себя по меньшей мере паршиво.

— Ты как-то слишком быстро и покорно соглашаешься, — пробормотала она с подозрением. — Я не понимаю.

— Просто забей, — отозвался Райнер, ковырнув сапогом утопленный камень. — Ты же этого хотела, так?

— Я просто пытаюсь понять, что ты на самом деле думаешь на этот счёт.

Райнер выпрямился и посмотрел на неё с самой вымученной и искусственной улыбкой из всех, что ему когда-либо приходилось выдавать.

— Я просто хочу нормально с тобой общаться, Джем. Быть тебе товарищем и все такое.

Райнер не знал, почему он не мог сказать ей правду о том, что услышанное его по меньшей мере расстроило. Может быть потому, что всё это время он скучал по компании Джейми, и сейчас хотел как можно скорее замять все неприятные ситуации, чтобы всё было как раньше. Но в глубине души он словно чувствовал, что как раньше возможно уже никогда не будет, потому что даже он ощущал, что они оба не до конца откровенны друг с другом. Неозвученные тогда слова Джейми острием меча нависали над ними, и стоило им приблизиться друг к другу ближе на пару метров, как он начинал опасно покачиваться. Райнер никогда не был силен в том, чтобы понимать чувства других, но даже он ощущал эхо фразы пугающей, совершенно неприемлемой, но такой волнующей.

Ты мне нравишься, Райнер.

Он как мог отгонял от себя эти мысли, потому что никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным. Это пугало. Райнеру было шестнадцать, и если ему и нравились девчонки до этого момента, то сам он никогда не нравился кому-то другому. Он не знал, как вести себя в этой ситуации, потому что свои-то чувства он мог держать под контролем, а вот другим человеком управлять не мог. Райнер не знал, как себя вести и не знал, чего можно ожидать от сложившейся ситуации.

Но он хмуро глядел на Джейми и понимал только одну вещь: он слишком дорожил их дружбой, чтобы из-за подобного её сторониться. За былой год они превратились в две горошины из одного стручка, которые точно знали, что чувствует его сосед.

И, кажется, у Джейми были похожие чувства на этот счет. По её лицу он видел, что и она видит его смущение. Но, распрямив плечи в своей привычной, взрослой манере, она протянула ему ладонь и ровно произнесла:

— Друзья?

Райнер несильно стиснул её ладонь, почувствовав холодок по всем теле. С ним явно происходило что-то странное, но он взглянул на Джейми и выдавил из себя подобие улыбки и сказал:

— Друзья, Джем.

Ему сначала показалось, что он ошибался. Джейми стала чуть повеселее и поспокойнее: он почти не чувствовал никакого напряжения, когда они проводили время вместе. Они часами изучали конспекты и помогали друг другу с непонятными моментами, старались перегнать друг друга на пробежках под проливным дождем (Райнер ожидаемо выигрывал), подкалывали друг друга, осваивали УПМ (Джейми побаивалась высоты, но перед Райнером словно боялась показаться трусихой и каждый раз неслась ввысь сломя голову), а вот в спаррингах Джейми не стеснялась хитрить — она уже знала все слабые стороны приятеля и активно этим пользовалась, каждый раз оказываясь сверху. Райнер не успевал увести свои мысли в другое русло, как покрасневшая и вспотевшая девчонка быстро слезала с него, протягивая руку помощи, но взгляд отводила. В эти моменты он вспоминал о том злополучном разговоре, но быстро отбрасывал эти мысли прочь.

И всё же Райнер не смог предугадать лишь одну вещь: факт того, что он догадывался об истинной природе чувств своей подруги, вынуждал его против воли наблюдать за ней пристальнее обычного. Всё это время он смотрел на Джейми целиком, и этот образ вызывал у него вполне обыденную симпатию, однако теперь он ей любовался, словно Джейми была красивым леопардом, и каждое уникальное пятнышко на её шкуре хотелось запечатлеть в памяти.

У неё были красивые волосы, которые выделяли её среди других девчонок. Райнер припоминал, что какие-то похожие волосы видел однажды у другой девушки из гарнизона, но у Джейми они всё равно были особенными — совершенно белыми, словно сметана.

У неё были очень красивые ноги — не совсем худые и довольно мускулистые, а в сочетании с плавной линией бёдер это было волнительно. Райнер вспоминал, как хотел голову отвинтить Раулю за то, как тот постоянно отпускал пошлые шуточки, а теперь он сам с тихим стоном внутри ловил себя на разглядывании ног и задницы Джейми в этих самых штанах, а потом бранил себя за эти взгляды. Но та, кажется, этого не замечала.

Но больше всего остального Райнеру нравилось её лицо. У Джейми была немного смуглая кожа, усыпанная россыпью веснушек, вечно блестящий вздернутый нос и черные-черные глаза, взгляд которых мог пронзить его до самых пяток. Раньше он постоянно подначивал её за хмурое выражение лица, однако сейчас он признавал, что даже в этом было что-то особенное, свойственное именно Джейми, и ему это даже нравилось.

Райнер прокручивал в голове каждую свободную минуту все эти моменты, и это начинало походить на одержимость. Его смущал и нервировал сам факт того, что он ничего не мог с этим поделать, оттого он без конца пускался в размышления о том, как вернуть свою жизнь в привычное русло.

Шел 849 год. До выпуска оставалось чуть меньше полгода. Райнер пришел к выводу, что именно в этом заключалось его спасение, ведь он с Бертольдом отправится в Военную полицию, куда Джейми дорога заказана. Это будет невыносимо тяжело, но сам он попросту не мог погасить в себе это влечение.

И тем не менее до выпуска всё ещё оставалось меньше полугода, и тот самый день он запомнит на всю оставшуюся ему жизнь, будь она длинной или короткой.

* * *

— Хватит ломаться, Ламарр! Че тебе, сложно что ли? Я же знаю, что в Тросте ты на короткой ноге с продавцами трав, а без тебя мне ничего не светит!

— Я не собираюсь влезать в неприятности только потому, что тебе приспичило обкуриться, Кириштэйн, — невозмутимо ответила Джейми, скрещивая руки на груди.

— Да не будет у тебя никаких неприятностей, — раздраженно сказал Жан. — Я не такой идиот, чтобы делать это в казарме! А вот в Тросте до этого никому дела нет.

— От тебя вонять будет по возвращении, — устало пояснила Джейми. — Так что Шадис тебя спалит, как пить дать!

— Ты за меня не беспокойся! Я уж как-нибудь с этим разберусь, — фыркнул Жан, теряя всякое терпение. — Соглашайся, Ламарр. Буду тебе должен.

— Что тут происходит?

Райнер решил вмешаться в их беседу, поскольку её отголоски ему не совсем понравились. Бертольд, тенью следовавший за ним, хмуро взглянул на Джейми, но ничего не сказал.

Жан вздрогнул, но, заметив Райнера, тут же успокоился. Все его товарищи ему безоговорочно доверяли, а потому тот без зазрения совести сообщил:

— Уламываю Джейми сводить меня в Трост, чтобы попробовать кое-какую сигаретку.

Райнер выпрямился и перевел суровый взгляд на Джейми, которая посмотрела на него с ожиданием поддержки. Она явно не хотела в это ввязываться, кроме того Райнер знал, что ни разу за всё время их кадетства она не возвращалась в свой родной город. Было там что-то, что заставляло её держаться подальше, и, хоть тот и не знал все подробностей, он не хотел заставлять Джейми лишний раз нервничать.

Райнер открыл было рот, но опоздал всего на миг.

— Вообще-то, мы бы тоже присоединились.

Все присутствующие, включая Райнера, перевели удивленный взгляд на Бертольда. Тот выглядел смущенным, но решительным, что заставило товарища окончательно растеряться. Но Жан, минуя удивление, только обрадовался:

— О-о, молодец, Бертольд! Видишь, Джейми, нас всё больше. Соглашайся!

Джейми выглядела очень раздосадованной, и Райнер почувствовал волну стыда, когда она ещё раз взглянула на него с надеждой. Браун догадался, что его друг что-то задумал, и хоть он не мог этого понять, ему оставалось только пожать плечами. Джейми смежила веки и сухо согласилась, из-за чего Райнер смотрел ей вслед с досадой.

— Что это было? — возмутился он, когда они с Бертольдом отошли на приемлемое от всех расстояние. Тот лишь угрюмо взглянул на него, но не удивился.

— Мы ведь решили, что если за несколько месяцев не продвинемся в поисках Прародителя, то прорвем врата в Трост, — сказал он. — Я решил, что это отличная возможность взглянуть на обстановку в городе.

Райнер сощурился, но сказать против ничего не мог, потому что понимал правоту товарища. Но стало как-то очень паршиво.

Бертольд же, словно прочитав мысли другого, сказал:

— Странно, что для тебя это не очевидно.

Райнер только отмахнулся и ничего не сказал в ответ. Он знал, что Джейми тому не очень нравилась, но после инцидента с Кристой он не пытался скрыть своей неприязни к ней. Но помимо всего этого он чувствовал за суровым взглядом Бертольда что-то ещё, и это «что-то» его очень напрягало. Райнер не решался поговорить с другом по душам, словно предчувствовал, что этот разговор ему совершенно не понравится, а потому оттягивал этот момент как мог, силясь сосредоточиться на чем-то более важном.

Когда они вчетвером отправились в Трост, Райнер то и дело поглядывал на Джейми. Она шла чуть впереди и была довольно бесстрастной для человека, который впервые за два с лишним года вернулся в родные края. Его и раньше интересовало прошлое подруги, но сейчас же его просто распирало от любопытства. Какая у Джейми была семья? Есть ли у неё друзья за пределами казарм?

— Хватит глазеть по сторонам! — отрезала Джейми, завидев, как Бертольд и Жан отстали и что-то обсуждают. — Я не собираюсь торчать здесь до ночи!

— Ты очень напряженная, — заметил Райнер, оглянувшись на приятелей. — Всё в порядке?

— Нет, — поведя плечом, ответила Джейми менее злым тоном. — Я не хотела сюда возвращаться, но раз уж здесь, то и задерживаться не собираюсь. И вообще, — она взглянула на Райнера более возмущенным взглядом, — я не ожидала от тебя такой подставы!

Райнер смотрел ей в глаза, испытывая совершенно противоречивые эмоции, после чего выдал то, чего вообще не собирался говорить:

— Я ничего не знаю о тебе, Джем. Если бы ты рассказала хоть что-то, я бы мог догадаться о том, как ты себя почувствуешь здесь.

Джейми стушевалась от его слов, и Райнеру вдруг стало стыдно. Хоть и озвученный вывод был убедительным, он всё равно догадывался о том, что её здесь ждет. Джейми выглядела довольно уязвимой и дерганной, и Райнеру хотелось её как-то ободрить или поддержать. Несильно сжав её плечо, он выпрямился и оглянулся на парней, которые неспешно приближались к ним.

— Давайте поторопимся, — сказал он, стараясь не смотреть в глаза Бертольду. — Я ещё хотел вечером потренироваться.

— Зануда! — тут же возмутился Жан. — Сегодня же выходной! Расслабься в кои-то веки, у тебя и так отличные показатели!

Но Райнер взглянул на Джейми, которая немного поостыла от его слов и даже послала ему слабую улыбку. Тот мгновенно воспрянул духом и почувствовал прилив сил. Может, всё будет не так плохо.

Они направлялись вдоль улиц, разглядывая горожан, их дома и каждую мелочь. Райнеру нравилась архитектура внутри стен — здесь каждая хаотично расположенная улочка казалась ему особенной, сделанной с любовью к своему ремеслу. Было что-то приятное в мощеных песчаной брусчаткой дорожках, в похожих друг на друга домиках с красной черепицей и серыми от пыли фахверках, и даже не очень приятно пахнущий водный канал радовал взгляд. Хоть жители Троста и были окружены стенами и не было у них возможности наслаждаться полноценными рассветами и закатами, их уединение казалось преисполненным уюта.

Одно только омрачало мысли Райнера, когда он вглядывался в разнообразные лица жителей. Скорее всего меньше, чем через полгода, им предстоит разрушить и этот городок.

— О-па! Джейми, полагаю, Ламарр.

Плечи Джейми поджались, и она обернулась на зов того, кто её звал, и вся компания вместе с ней. Окликающим был высокий и поджарый парень, который в неспешной и расслабленной манере приближался к ним.

— Филипп, — пробормотала Джейми, когда незнакомец приблизился. — Привет.

— И тебе не хворать, птичка, — сказал тот, разглядывая её с ног до головы. — Сколько времени прошло с тех пор, как тебя здесь не было? Год?

— Больше двух, — ответила Джейми, стараясь держаться непринужденно. — Как поживает господин Захариус?

— Отец в порядке, — с улыбкой заметил Филипп. — Моего никудышного братца не видала ещё?

— Распределение состоится только через полгода, так что нет.

Светловолосый и короткостриженый парень примерно их возраста смотрел на Джейми с ослепительной улыбкой, удерживая плече добротный лук для стрельбы. Глядя на него, Райнер почему-то вспомнил о Порко Гальярде, которого они оставили за бортом титанической участи, но даже Порко не обладал такой вызывающей и самодовольной улыбкой, как этот парень. Он был симпатичным и, более того, явно понимал это, оттого и выражение лица его было светилось неким самодовольством и гордостью.

Райнер сощурился, но пока не мог понять, нравится ли ему этот парень или нет.

— Полагаю, ты ещё не забыла, где находится наш бар, — со смешком сказал Филипп, разминая шею. — Отец будет рад увидеть тебя воочию.

— Мы на самом деле торопимся, так что лучше в другой раз.

На слове «мы» Филипп, наконец, обратил внимание на них, обведя каждого беглым, но довольно внимательным взглядом. На Жане он задержался, после чего расплылся в холодной усмешке.

— О, Кириштэйн, и ты тут, — заметил он, протягивая ладонь для рукопожатия. — Как обстоят дела с побегом в военную полицию? Надеюсь, лучше, чем у тугодума Вагнера.

— Место почти моё, — отозвался Жан, пожимая ладонь.

— Рад слышать, — равнодушно бросил Филипп. — Надеюсь, что ты, Джейми, не менее усердна в своём решении чего-то добиться.

— Не сомневайся, — сказала та, и Захариус неожиданно провел по её плечу и снова повернулся к ним троим. — Надеюсь, вы не против зайти в бар моего отца неподалеку. Ему будет интересно взглянуть на всех вас.

Райнер видел, что Джейми почему-то не в восторге от этой идеи, однако Филипп, взглянув на неё, сказал:

— Брось, птичка. Не можешь же ты лишить его такого удовольствия.

Бар, котором говорил Захариус, действительно был неподалеку. Пока они направлялись туда, Джейми взяла инициативу и поинтересовалась у него о каких-то общих знакомых. Райнер смотрел ей в спину, размышляя над тем, почему она упиралась от похода в это место, но к никаким выводам так и не пришел.

Внутри бара под незамысловатым названием «Штык» приятно пахло деревом, пивом, было тепло и довольно благоустроенно. Даже в обеденное время здесь было занято несколько столиков, вдоль которых ходили туда-сюда девушки в красных платьях с ухоженными белыми передничками. От одного вида на них Райнер почувствовал, как внутри у него что-то совершило неприятный кульбит, но он быстро пришел в себя от наваждения, когда услышал чужой голос.

— Надо же, кто вернулся.

Второй раз за день Джейми поджала плечи и быстро повернулась. Её лицо расплылось во взволнованной улыбке, которая была ей несвойственна.

Медленной и статной походкой к ним направлялся высокий и подтянутый мужчина со светлыми волосами. У него были тонкие и вытянутые черты лица с выступающим орлиным носом, пышные, закрученные усы и бакенбарды с небольшой бородкой. На губах незнакомца блуждала едва различимая улыбка, но взгляд серых глаз сохранял холодную сосредоточенность.

Райнер обратил внимание на то, как все присутствующие бара молчаливо наблюдают за мужчиной, и это сразу же дало понимание того, что он занимает здесь главенствующее положение.

— Господин Захариус, — непривычно высокий голос Джейми привлёк внимание Райнера, и он скосил взгляд на неё. — Здравствуйте.

— Добрый день, Джейми, — он остановился перед ней. — Надо полагать, ты пришла сюда с известием об исключении из рядов кадетства?

— Нет, нас отправили в увольнение, — ответила Джейми. — Это мои товарищи, господин Захариус.

Мужчина выпрямился и обвел внимательным взглядом их троих, задержав взгляд на Жане.

— Сын покойного Кириштэйна, — изрёк он. — Достойный был человек.

— Жан Кириштэйн, — представился Жан, протягивая руку. Захариус пожал её, и после этого остановил вопросительный взгляд на незнакомцах.

— Райнер Браун, — наконец, вымолвил Райнер и обменялся рукопожатием, Бертольд следом сделал то же самое.

— Джон Захариус, — наконец, представился мужчина. — Этот бар принадлежит мне и моему сыну. Добро пожаловать.

С этими словами он повернулся к Джейми.

— Давненько мне не приходилось видеть тебя в родных просторах. Кадетство оказалось таким увлекательным, как ты этого ожидала?

Эти слова были озвучены с явной и холодной насмешкой, которую даже Райнер прочувствовал в голосе незнакомца, но Джейми совершенно не удивилась. Словно только этих слов и ждала, продолжая странно улыбаться.

— Вы знаете, господин Захариус, — проговорила она, опуская взгляд, — я пошла туда не ради развлечения.

Джон Захариус выпрямился и издал холодный смешок. От этого человека исходила какая-то невероятно мощная аура.

— Давненько мне не приходилось слышать твоего голоса, птичка, — сказал вдруг он, улыбнувшись краешком губ. — Рочестер как раз собирается исполнить последнюю партию на сегодня. Сходи к нему.

Искусственная улыбка сползла с лица Джейми на какой-то миг, и Райнеру вдруг стало не по себе. Джон Захариус хотел разговаривать с ними, тремя незнакомцами, однако Джейми указал совершенно другое место, тем самым проведя незримую, но жирную черту между ней и ними.

Почувствовав себя до странного паршиво, Райнер открыл рот, чтобы вмешаться в этот разговор, но к его удивлению Джейми, которая доселе славилась своим умением юлить и цепляться за каждое слово, нацепила на себя самую неискреннюю улыбку на свете и сказала:

— Хорошо.

И молча направилась к пианисту, не оглядываясь ни на кого из товарищей. Райнер проводил её взглядом и нахмурился.

Он догадался, что Джейми почему-то очень боялась этого человека.

* * *

Джон Захариус был сосредоточением мужественности. Внимательный Райнер обратил внимание на то, что он вместе со своим сыном занимал здесь главенствующее место, и довольно скоро он осознал и то, что в Тросте он был внушительной фигурой. Его уважали, в то же время боялись, а сам мистер Захариус мало к кому относился с почтением. При этом, человеком он был проницательным. Его холодный взгляд впился в Бертольда, которого он вынудил рассказать о том, почему тот принял решение отправиться в кадеты. Рассказывать ему душещипательную историю о том, как они бежали из деревни, не было никакого смысла, потому-то Бертольд был немногословен и хладнокровен. Однако Джон Захариус увидел за этим что-то большее.

— Вранье, — сказал он, резким движением руки потушив спичку. — Небрежность, с которой ты об этом говоришь, выводит на поверхность твою неискренность. Не пытайся юлить со мной, Бертольд Хувер! Такие вещи не проходят незамеченными.

Райнер напрягся. Он привык всегда защищать своего товарища, и чувства не подводили его. Старый лис явно учуял что-то, и не было никаких сомнений в том, что он постарается докопаться до истины.

Но именно в этот самый миг Джейми, сама того не подозревая, вытащила их задницы из передряги. Помещение бара наполнило пение, и этот звук мгновенно остудил головы всех присутствующих. Джон Захариус глянул за плечо, и Райнер машинально взглянул туда же. Только после этого он с лёгким жужжанием в голове осознал, что пела именно Джейми.

Lady bird, come on down

I'm here waiting on the ground

Lady bird, I'll treat you good

Ah, lady bird I wish you would...⁽¹⁾

Невольно он прислушался. У неё был красивый и мягкий голос, но было слышно, как давно она не тренировалась в этом деле. Мази и настойки у неё получались гораздо лучше. И всё же то, с какой лёгкостью слова песни слетали с её губ, не могло не подкупать. Райнер не понял, в какой момент всё происходящее перестало его волновать — он осознал, что никогда прежде не видел Джейми такой мягкой и в то же время уязвимой. Это было так несвойственно ей самой, но... очень красиво.

— По нраву тебе наша птичка, здоровяк?

Райнер очнулся и перевёл взгляд на хозяина паба. Тот курил свою закрученную трубку и едва различимо улыбался, но его глаза оставались беспристрастно ледяными. У Райнера сложилось четкое впечатление, что Джону Захариусу его мысль не понравилась, и в ответ на это он предпочёл промолчать. Мистер Захариус сузил глаза, продолжая буравить его тяжелым взглядом, после чего выпрямился.

— Очевидно, что женщинам среди кадетов не место, — отозвался он и, словно в подтверждение своих мыслей ещё раз глянул за плечо. — Это отвлекает. Будь Моурин жива, она бы такой дурости не допустила бы. Уж больно избалованная девчонка у неё вышла!

Хмыкнув самому себе, Джон Захариус повернулся к троим.

— Её мать была волевой женщиной. Иногда я её даже уважал, — продолжил он. — Я много раз предлагал ей женить Джейми и Филиппа — она всегда так дерзко мне отвечала.

Его взгляд скользнул по Райнеру, но тот был кремнем и не дал тому получить удовольствие от этого укола.

— Джейми хороший товарищ, — неожиданно подал голос Жан, который всё это время молчаливо наблюдал за происходящим. — Среди кадетов много девушек, и некоторые из них по-настоящему талантливые солдаты. Джейми не исключение.

— Это говорит только о вашей никчемности! — с раздражением заявил Джон, вперив суровый взгляд в Жана. — Прятаться за юбкой у женщины — удел трусов и бездельников. Мои сыновья с пелёнок знают об этом!

Райнер переглянулся с Бертольдом, и они без лишних слов вспомнили про Энни, которая год за годом отправляла в полет их задницы. Знал бы Джон Захариус о ней или Микасе, ему бы в голову не пришло так отзываться о женщинах.

— Джейми всю жизнь была тише травы; покладистая и смекалистая девчонка была, — продолжил Джон. — Но как Моурин не стало, так сразу сломя голову бросилась в эту авантюру! Будет теперь штаны просиживать в гарнизоне, пока какой-нибудь недалекий солдатишка вроде вас её под венец не затащит, после чего та и сгинет в нищете!

Райнер нахмурился, но не изрёк ни слова. Интересно, что бы Захариус ответил на новость о том, что Джейми метит в Разведывательный легион? Наверное, взорвался бы желчью на месте, или, ещё хуже, устроил бы той разнос на месте.

Джейми тем временем заканчивала свою песню, и Райнер остановил на ней взгляд. Он догадывался о том, что у неё здесь не было семьи, а причина, по которой она так не хотела возвращаться в родной дом, явно сидела сейчас напротив него. Райнер представлять не хотел, сколько дерьма Джейми пришлось выслушать, после того, как она решилась на учёбу в кадетском корпусе. Скандал явно был немалым.

И вдруг он ощутил такую необъяснимую злость, что не мог сдержать своих эмоций. Ему захотелось прямо сейчас встать из-за стола, взять Джейми за руку и увести из этого гнилого места, чтобы ей никогда больше не приходилось сталкиваться с подобным к себе отношением. Картина, которая прежде была сокрыта от него, начала потихоньку складываться в единый паззл, и увиденное взбесило его.

Джейми тем временем закончила петь, присутствующие в баре отозвались активными аплодисментами. Филипп Захариус, появившийся из ниоткуда, подал Джейми руку с какой-то самодовольной улыбкой, и та спрыгнула с импровизированной сцены с его помощью, после чего тот жестом пригласил её проследовать к бару, где сидела небольшая компания парней. Стоило им двоим подойти к ним, как те приветственно загудели, а Филипп (Райнер поперхнулся) опустил свою руку на плечо Джейми и подтянул её к себе, выпрямляясь во весь рост.

Это движение так сильно не понравилось Райнеру, что он сам не мог понять, почему увиденное его так разозлило. Он и сам не стеснялся обнимать Джейми, как ему всегда казалось, по-дружески, но Захариус сделал это с неким собственническим посылом, словно та была его любимой игрушкой, а ему нужно было показать это своим друзьям. Джейми не пыталась обнять его в ответ, давила из себя какую-то совершенно неискреннюю улыбку, и вообще выглядела так, словно не желала находиться в этой компании, но в то же время с места она не сдвигалась. А парни, которые сидели за баром, рассматривали её с интересом, словно диковинную зверушку, и выдавали абсолютно снисходительную улыбку.

Но последней каплей для Райнера стало то, что один из парней с каким-то насмешливым выражением лица оттянул край бесформенной куртки девушки, говоря что-то своим приятелям, после чего те рассмеялись, а Джейми, вопреки невозмутимому выражению лица, залилась краской. Филипп Захариус, заметив это, заулыбался ещё сильнее и притянул её к себе сильнее.

— Нам пора, — резко сказал Райнер, не глядя ни на кого, кроме Джейми, и встал из-за стола. Взволнованный Бертольд окликнул его, но тот не обратил на это никакого внимания, уверенно направляясь к компании, которая уже заприметила его.

— Мы уходим, — отрезал Райнер, сурово глядя только на Джейми, нелепая улыбка которой в одно мгновение испарилась с лица. Она сразу же почувствовала его настроение.

— Джейми соскучилась по своим близким, — сказал Филипп, глядя на Райнера с той же раздражающей улыбкой. — Думаю, она ещё задержится, да, Джем?

— Джейми в состоянии разговаривать без твоей помощи, — отрезал Райнер, пронзив резким взглядом Захариуса-младшего.

Со стороны его приятелей послышалось заливистое улюлюканье, но улыбка на лице у Филиппа даже не дрогнула. Он не выглядел удивленным, словно только и ждал реакцию Райнера на всё происходящее. Обстановка накалялась в считанные мгновения. Но Джейми вдруг мягко отстранилась от Захариуса и повернулась к компании парней, машинально (или намеренно) занимая позицию между ним и самим Райнером.

— Нам действительно пора, — с пластиковой улыбкой проговорила она, не обращаясь к кому-то конкретному. — После шести нас уже ждет наряд без очереди.

— Что такое, крошка Ламарр? — насмешливо спросил один из парней. — Не нравимся мы твоему приятелю?

Райнер собирался ответить нахалу парой ласковых, но вдруг почувствовал, как его ладонь стискивают ледяные пальцы девушки, и это вывело его из равновесия.

— Проще найти человека, которому ты нравишься, Лем, — со сдержанным смешком сказала Джейми, и компания рассмеялась, принявшись издевательски толкать парня по имени Лем, который довольным уже не выглядел. — Я ещё вернусь, и мы пообщаемся. В другой раз.

— Всегда рад, птичка, — бархатно проговорил Филипп, глядя то на неё, то на Райнера каким-то очень неприятным и оценивающим взглядом. — Залетай в следующий раз одна.

Джейми послала ему последнюю улыбку, и обернулась к Райнеру.

— Выходите наружу, — сказала она гораздо тише, но таким тоном, что тот не посмел бы ослушаться. — Я выйду через пару минут.

* * *

В казармы они вернулись без приключений. Райнер молчал всю дорогу, пока Джейми невозмутимо разговаривала с Жаном по пути обратно. Он без конца что-то спрашивал у неё про семью Захариусов, и Джейми рассказывала что-то не особенно интересное. Бертольд так же сохранял могильное молчание, но Райнер буквально кожей чувствовал его серьезный взгляд, который нервировал ещё больше. Всё, чего он хотел, это уйти куда подальше, чтобы ни с кем не разговаривать и никого не видеть, так что у самых ворот в полигон он отдалился от компании и уверенным шагом направился прочь.

Райнер так привык все эти годы таскаться за Джейми по пролескам, кочкам и плодородным оврагам, что не понял, в какой момент эти прогулки стали приносить ему моральное успокоение. Он стал часто уходить по знакомым тропам, что Джейми даже стала доверять ему поиск определённых растений, если не хотела сама по каким-то причинам возиться в грязи. Райнер покорно шел, дышал полной грудью и думал свои сложные и запутанные мысли, которые всё больше переплетались и стали напоминать спутанный клубок шерсти.

Но в этот раз Джейми нагнала его так стремительно, что он даже выдохнуть не успел. Она появилась из ниоткуда, обошла его и внимательно взглянула в его лицо в ожидании ответов на все её немые вопросы. Райнер старательно отводил взгляд и хмурился, испытывая раздражение, злость и бесконечный стыд.

— Прости меня, — в конце концов сказал он, чувствуя, как глухо колотится его сердце. — Я не знаю, какие у вас взаимоотношения, да и ты, наверное, хотела бы, чтобы я тихо стоял в сторонке. Но я не мог, ясно? У старика пунктик на женщин, хотя он ни черта не знает о твоих достижениях здесь, или о том, как ты стараешься!

Он пнул какую-то кочку, чтобы перевести дух, но ему это несильно помогло.

— Ты слишком драматизируешь, Райнер, — спустя недолгую паузу проговорила Джейми. — Я в порядке.

Он взглянул на Джейми, с чувством предательского падения увидев её кислую улыбку. Она словно бы не воспринимала всерьёз то, что он говорил, и продолжала смотреть на него с какой-то снисходительностью, и в то же время выдержкой взрослой. Райнера это только распалило: он готов был схватить её и хорошенько встряхнуть, чтобы она поняла весь смысл происходящего, а ещё очень хотелось продолжать буянить и ругать старика Захариуса почём свет стоял.

Он не знал, как объяснить Джейми весь оксюморон его чувств, потому что на своей родине он всю жизнь был объектом унижений, и иного выбора, кроме как «терпеть» у него никогда не было. Однако он искренне верил, что жители Паразиса были гораздо более свободны, даже находясь за стенами.

Но и это оказалось ложью.

Райнер и сам не знал, по какой причине это вызвало в нём такую бурную реакцию, но Джейми как будто понимала что-то, ему неведомое.

— Райнер, послушай меня, — решительно начала она, и он заметил, как дрогнул её голос. — Я не совсем понимаю, что именно тебя сегодня так задело, но меня это не трогает так сильно, как может показаться. Я знаю этих людей всю жизнь, и какую бы херню они сегодня не творили, для меня во всем происходящем не было ничего неожиданного. Господин Захариус всегда придерживался таких взглядов — я не рассчитывала, что за два года что-то могло поменяться, тогда как Филипп… он такой же. Я знала, чего мне ждать, когда шла туда.

— В самом деле? — сварливо поинтересовался Райнер. — Того, что этот старик отправит тебя развлекать пьяниц, пока сам говорит с незнакомыми им людьми? Мешать тебя с грязью только потому, что твоя мать не выдала тебя замуж за его дурацкого сынка? Или выслушивать издевательства от его собутыльников по поводу внешнего вида? В самом деле ты этого ждала?

— Да, Райнер, ждала.

Она говорила это ровным и спокойным голосом, но Райнер смотрел ей в глаза и всеми своими обостренными инстинктами не мог поверить в услышанное.

— Наверное, поэтому ты так рвалась вернуться в свой родной город, — с сарказмом проговорил он.

Джейми убрала руку с его предплечья и выпрямилась. Это привлекло внимание Райнера, потому что он ощутил, как обстановка как-то изменилась, но не мог понять, с чем именно это связано.

— Я не хотела возвращаться туда не из-за господина Захариуса или его сыновей, — тихо сказала Джейми.

Она отступила от него, медленно проведя ладонью по лбу.

— Что господин Захариус рассказал тебе о маме? — спросила Джейми. Райнер ощутил неприятное колыхание внутри от её тона, но ответил честно:

— Лишь то, что она была волевой женщиной, и что именно после её кончины ты решила отправиться в кадеты.

Джейми кивнула и снова провела ладонью по лицу. Внутри Райнера что-то жужжало. Ему явно предстояло услышать что-то очень важное, что только усложнит его положение, но он был так взволнован, что отмахнулся от этого, словно от назойливой мошки.

— Моя мама умерла за месяц до моего поступления в кадеты, — сказала Джейми, не глядя ему в глаза. — Она, знаешь… долго и тяжело болела, но кроме неё у меня никого больше не было. Когда кто-то из твоих родителей заболевает, то почва уходит из-под ног, и ты живешь в этом состоянии в течении долгого времени, каждый день просыпаясь с мыслью «а вдруг сегодня станет лучше?». И когда этого, в конце концов, не происходит…

Джейми перевела дух. Слез в её глазах не было, но Райнер видел, как тяжело ей было выдавливать из себя это признание.

— Я сбежала оттуда, потому что думала, что меня это всё сведет с ума, — сказала она. — И спустя столько времени я всё ещё не могу думать о том, как вернусь в этот дом… где всё это происходило. Именно поэтому я не горела желанием идти в Трост, потому что от одного вида этого города меня воротит.

Райнер долго молчал, пронизывая Джейми тяжелым взглядом. Он давно догадывался о том, что его подруга скорее всего сирота, и этот факт не мог быть безболезненным для неё, но совершенно иначе всё звучало с её уст. Райнер вдруг вспомнил о своей матери и попытался представить что-то подобное, как тяжелый обруч скрутил его грудь. Ему стало очень паршиво.

— Джем, — он прочистил горло и приблизился к ней. Она продолжала смотреть куда-то под ноги, такая непривычно уязвимая, с поджатыми плечами, но в то же время не оставляла попыток сделать вид, что всё в порядке. Ему больше всего на свете хотелось сейчас плюнуть на всё, что сдерживало его доселе, просто обнять и поддержать её, как должен был сделать настоящий боевой товарищ или даже просто друг, но он встал в шаге от неё, словно вкопанный, ненавидя себя и всю чертову жизнь за эти испытания.

— Мне очень жаль, Джейми, — пробормотал он и всё-таки коснулся ладонью её плеча, несильно сжав. — Это… просто жесть.

Райнер вроде как понимал, что незнание всех этих деталей не делает его виноватым за то, что он вынудил Джейми пережить сегодняшний день, но в глубине души он чувствовал настоящую грызню, избавиться от которой невозможно было никакими доводами рассудка. Джейми коснулась ладонью его, и тот обратил внимание на то, что пальцы у неё были ледяными.

— Спасибо.

— От того, что я услышал сейчас, мне ещё больше хочется начистить морду всем Захариусам, — тихо признался Райнер, спустя паузу. — Но даже так... однажды ты вернешься домой, Джем. Я тебе это обещаю.

Джейми коротко взглянула на него и выдавила из себя кислую улыбку. А затем, не говоря больше ни слова, сделала шаг к нему и прижалась к его груди. Она обхватила его двумя руками, коснувшись ладонями его крепкой спины, и несильно стиснула. Райнер почувствовал, как что-то внутри него сгинуло. Джейми прижалась щекой к тому месту, где должно было быть его сердце, и осталась в таком положении, а тот не знал, что с этим делать.

— Спасибо, что беспокоишься обо мне, — очень тихо сказала она. — Но я в порядке. Правда.

Наверное, своим действием она хотела выразить всю свою благодарность к нему. Такой была Джейми: вроде бы сдержанной и разумной, но иной раз простой, как пробка, и через край эмоциональной. Райнер уже знал, что на самом деле ей приходилось слишком много переживать, сохраняя видимость осмысленности, но на самом деле она была таким же подростком, как и все они, и очень старалась храбриться.

Вот и сейчас она до последнего пыталась доказать Райнеру, что всё в общем-то в порядке, но он-то как никто другой знал, что означает притворяться кем-то другим.

И Райнер ощутил, как его буквально распирает от невыносимой нежности к этому человеку.

Джейми расслабила свои объятия, и, должно быть, хотела отстраниться, но Райнер не дал ей этого сделать. Накрыв её своими могучими руками, тот стиснул её в неловких и совершенно несвойственных для себя объятиях. Внутри него жужжало назойливое предостережение, но охватившее его волнение было так велико, что он не обратил на это никакого внимания. Его разрывало изнутри от чего-то неведомо нового и колоссального, а сердце долбилось в груди так, что эхо этого ритма он слышал у себя в ушах.

Нужно было что-то сказать, как-то объяснить несвойственное ему поведение, но прежнее красноречие ему отказывало. Райнер крепко прижимал к себе невысокую подругу, и просто надеялся, что оно само как-то станет понятным.

И Джейми что-то поняла. Она плавно вывернулась и, подняв голову, взглянула на него. Райнер буквально видел в её глазах потаенное отчаяние и страх, очень живо вспоминая, что у неё был похожий взгляд в вечер после драки с Кристой. Вся её выдержка поуменьшилась, и Райнер видел перед собой испуганного подростка, такого же, как он сам.

У него никогда не хватило бы решимости осуществить первую мысль, которая зародилась в его голове, но Джейми всегда была смелее его во многих отношениях. Именно поэтому она, потянувшись на носках, поцеловала его прямо в губы. Райнер скованно ответил ей, теснее зажимая в объятиях. Это был первый раз, когда ему приходилось целоваться с девчонкой, но распаляющийся жар и трепет в груди не давали ему остановиться.

Джейми протянула руку к его лицу и коснулась его виска, проведя по коротко стриженым и жёстким волосам, и это выбило из него последние остатки самообладания. Райнер теснее сжал Джейми, тогда как она сцепила руки у него за шеей. Они тяжело дышали, Райнер чувствовал, как горит его лицо, и все его движения казались у ему неловкими свой чуждостью, однако Джейми, кажется, всё устраивало.

Той же ночью, когда он уже лежал на кровати по соседству с сопящим в невероятной позе Бертольдом, в его голову пришло осознание неотвратимой гибели какой-то очень важной частицы внутри. Что-то человеческое сгинуло в нём в тот момент, когда он осознал, что из всех превосходящих его в доброте, силе, чести и благородстве кадетов рассудительная, чувствительная и такая красивая Джейми выбрала именно его. Райнер уже попросту не мог оставаться спокойным после этого прозрения. Этот сладкий яд действовал незаметно и долго, но в конечном итоге эффект от него был неотвратимым.

Ох, мама, — думал Райнер той ночью, и все последующие в течении многих лет, — права ты была, когда просила остерегаться девушек Парадиса… с той только разницей, что не ведьмы они никакие. Ибо если была права ты, то и сын твой хуже самого дьявола.

853 г. /За неделю до вторжения в Либерио vol.3/

«Мать и отец в ссоре» — услышала как-то Джейми шепчущихся новичков легиона разведки, которых в следующий миг спугнула своим появлением. Она прошла мимо и сделала вид, что ничего не услышала, а если и услышала, то ничего не поняла.

Даже люди, которые не составляли узкий круг ветеранов разведки, начали догадываться о происходящем внутри «семьи», и из-за этого Джейми ощущала себя по меньшей мере паршиво. Натянутое общение их своих можно было бы учуять в тяжёлом воздухе далёких земель, и некоторых это заставляло нервничать.

В который раз они пересекли море и расположились неподалеку от Либерио. Основная часть Разведывательного Легиона должна будет прибыть на материк непосредственно перед самим сражением, но отряд Леви, конечно же, уже был неподалеку. Джейми знала, что в самом Либерио тихонько слонялись Жан, Конни и Саша, поскольку были счастливыми обладателями непримечательной внешности, тогда как Армин и Микаса находились в непосредственной близости к Ханджи. Джейми же привычно занимала своё законное место подле капитана Леви, выполняя свои рутинные поручения. Но как никогда раньше атмосфера между ними была довольно натянутой.

С Леви часто было непросто, но в молчанку они никогда не играли. Если было что сказать — говорили напрямую, иногда и выражений друг для друга не жалели. Эта же ситуация была чем-то новеньким.

Джейми довольно долго злилась — упоминание о матери в том ключе, в котором Леви его представил, для неё было сродни предательству, и потому она даже в глаза ему смотреть не могла. Говорила коротко, только по делу, наедине с ним старалась не задерживаться, а смеси чаев стали разительно проще (хотя и не менее вкусными). Но как бы долго она не злилась, рано или поздно она стала испытывать дискомфорт — потому что Леви тоже отмалчивался. Джейми догадывалась, что он злился на неё, но не догадывалась на сколько, пока в какой-то момент не решила поговорить с ним. Это было за день до налёта на Либерио — она нервничала и изводила себя, потому что слишком давно не была на сражениях. И как никогда раньше ей было важно закрыть какие-то острые гештальты.

Пусть даже для этого ей пришлось бы заткнуть за пояс своё уязвленное самолюбие.

Леви стоял один, склонившись над добытой картой Либерио и хмурил свои брови. Это было единственным признаком того, что он нервничал перед очередной бойней, но этого всегда было так мало, что остальными воспринималось как спокойствие.

Джейми нравилось таскаться за ним хвостиком в такие моменты, потому что рядом с человеком вроде него всегда было спокойно. Впервые это чувство не сопровождало её перед вылазкой из-за их ссоры.

Когда она вошла в помещение, Леви мазнул по ней почти равнодушным взглядом и сразу вернул внимание к карте. Джейми поправила ворот чёрной водолазки — новая экипировка нравилась ей гораздо больше прежней, но она всё ещё была новой. Это доставляло не меньше волнения, чем все остальные факторы.

Джейми подошла к столу, внимательно разглядывая капитана. Он казался невозмутимым и нерушимым, но она точно знала, что это было лишь видимостью.

— Я не хочу нервничать из-за всего происходящего между нами, — без предисловий начала Джейми. — Поэтому если ты считаешь, что подобное заставит меня поменять решение, то прекращай это.

— Если подобное заставляет тебя нервничать, это означает только то, что ты не готова, — сухо ответил тот, продолжая разглядывать карту. — Как я и говорил.

— Хватит, — твёрдо сказала Джейми. — Что ты пытаешься этим добиться?

Леви шумно выдохнул, оттолкнувшись от стола и, наконец, посмотрел на неё. Джейми выпрямилась — она была выше капитана, и в такие моменты неосознанно хотела казаться внушительнее него. Но это редко давало какие-то плоды, потому что Леви мог опустить человека до плинтуса одним лишь взглядом.

— Тебе нечем заняться? — спросил он, щурясь и хмурясь одновременно. — Вместо того, чтобы выносить мне мозг, лучше бы проверила своё снаряжение.

— Я хочу помириться, — невозмутимо сказала Джейми. — Представь, что если ты окажешься прав, то ты всю жизнь будешь вспоминать о том, как херово мы с тобой разошлись.

Она хотела бы подколоть его так же сильно, как и он её упоминанием о матери, однако сдержанный Леви вдруг сощурился.

— Ты клялась мне, — неожиданно сказал он, и Джейми почувствовала, как спина покрылась испариной. — Помнишь это? В военной тюрьме. И на берегу моря.

Джейми стиснула челюсти, ощущая липкое и ледяное отчаяние во всем теле.

— Ты клялась, что научишься жить со всем, что с тобой произошло, — продолжил Леви, подступая к ней. — Обещала, что не будешь торопиться расстаться со своей жизнью. И чем в итоге это всё заканчивается?

Джейми долго смотрела ему в глаза, после чего твердо сказала:

— Как я могу исполнить это обещание, если в решающий момент буду прятаться за твоей спиной? Как я могу понять, что справилась с этим, если убегу от этого?

— Ты опять хочешь красиво сдохнуть, — неумолимо возразил Леви. — Хочешь оправдать всё дерьмо, которое с тобой происходило. Хочешь, чтобы тебя похвалили за то, что после всего пережитого ты осталась верной своему королевству.

— Это не так.

Джейми опустила взгляд, потому что следующие слова давались ей как никогда с трудом.

— Я никогда прежде ещё не чувствовала, что нахожусь там, где мне место, до тех пор, пока не напросилась в твои помощницы. Это лучшее решение в моей жизни. Я, наверное, и живу до сих пор только потому, что понимаю это. И я все ещё хочу отплатить тебе за то, что ты сделал для меня.

Капитан сомкнул веки и тихо вздохнул, словно услышанное навевало на него тоску, но Джейми не стушевалась от его реакции.

— Я же говорил, что ты мне ничего не должна, — сказал Леви, но его голос заметно смягчился. — Почему ты всё никак не успокоишься?

— Потому что ты спас меня, — пробормотала Джейми.

— Так живи, Джейми. Если хочешь сделать что-то для меня лично — выживи. Не надо никому ничего доказывать. Просто живи. А если почувствуешь, что не справляешься, то я снова...

Леви резко умолк, отводя свой взгляд вниз, а Джейми почувствовала, как жар вдруг приливает к щекам невыносимой волной.

«То ты снова что, капитан?»

Она словно почувствовала кожей эхо тех слов, что капитан хотел озвучить, но не решился в последний момент.

Джейми знала, что они оба испытывали друг другу глубокую привязанность не сколько боевых товарищей, но настоящих друзей. Невозможно было бы оставаться исключительно капитаном и помощницей капитана после всего произошедшего с ними — они оба это понимали и принимали. Но то, что Леви чуть было не сказал, словно отдавало эхом привязанности в иное русло, и Джейми, хоть внутренне и осознавала своеобразное влечение к Леви, как к мужчине, была совершенно не готова услышать от него что-то подобное. Или даже намёк на это.

Она подняла на него робкий взгляд, чтобы убедиться в том, что ей не показалось, но Леви был невозмутим. Только взгляд у него был очень тяжелым, словно чуть не озвученное им самим вызвало в нём какие-то неприятные ассоциации, о которых Джейми не могла знать.

Почему-то стало вдруг очень паршиво. Ей захотелось покинуть это помещение, потому что она вдруг впервые за всё время, проведенное подле капитана, испытала что-то, похожее на страх, который никак не был связан с предстоящим сражением.

Опустив взгляд, она стиснула ладони и поджала губы.

— Я вернусь к тебе... капитан, — тихо выдавила Джейми, чувствуя, как изнутри её распирает колоссальная расположенность к этому человеку. — Но для этого ты должен перестать хоронить меня раньше времени, потому что это не внушает мне никакой уверенности. Это всё, что я хочу от тебя.

Она боялась смотреть в лицо Леви, а тот молчал довольно продолжительную паузу.

— Как прикажешь, — отозвался он в конце концов.

Джейми кивнула, всё ещё чувствуя на себе его взгляд. Было непонятно, злился ли он на неё за это решение, или же сполна осознал ту мысль, которую она пыталась донести, но одно было очевидно: Леви смирился. Джейми хотелось, чтобы он проявил больше уверенности в её возможностях, но таким уж он был человеком по натуре: порой до тошноты откровенным и сдержанным. Годы потерь не позволяли ему больше привязываться к боевым товарищам, и, наверное, в любой момент он был готов проститься с каждым. Джейми и сама была помечена этим проклятием, которое несла в душе ни один год, но всё же никто не был им поражен так сильно, как её капитан. И легче от этого не становилось.

— Чаю? — спросила она, рискуя поднять на него сдержанный взгляд.

— Нет, — бросил Леви, отворачиваясь. — Можешь идти.

Джейми поджала губы, но возражать не стала — направилась к двери. В неё постучались через миг, и в помещение зашли Жан и Конни.

— Мы с разведки, капитан, — объявил Жан, по пути дружески хлопнув Джейми по плечу. Конни уныло махнул ей рукой, окатив её довольно странным взглядом, но та не успела заострить на этом внимания, поскольку следом зашла маячившая позади парней Саша.

Джейми пересеклась с Леви взглядом, и тот дал ей понять, что в её присутствии не было необходимости. И поскольку для обсуждения плана хватало Жана и Конни, Саша увязалась за Джейми, и те обе направились по коридору. Гостили они во временной и неприметной резиденции у Адзумабито, поскольку своей штаб-квартиры за пределами Парадиза у них не было. Джейми оставалось только поражаться таким красивым особнякам, вызывающих ассоциации с поместьями высокородных лордов Сины.

— Я достала тебе эти твои извращенные цветочки! — заявила Саша, принимаясь рыться в сумке. — В Либерио милая женщина продала их мне втридорога!

— Неудивительно, — отозвалась Джейми, принимая бумажный пакет от товарища, и заглядывая в него. Внутри лежало несколько засушенных цветков клитории, которые при заваривании придавали чаю насыщенный синий оттенок. — Жителям Либерио непросто выбраться за пределы лагеря. Надо было покупать у марейцев.

— Ну знаешь! — возмутилась Саша. — Мне некогда было твои травы искать!

— В любом случае спасибо, — сказала Джейми, отсчитывая заявленное количество монет.

— Они тебе для чего? — поинтересовалась та, принимая деньги. — Ты и здесь мази делаешь?

Джейми не спешила отвечать. Ей не хотелось рассказывать посторонним о том, что чайную смесь с клиторией она заваривала капитану Леви перед вылазкой за пределы стен или же перед серьезной битвой. Насыщенный яркой синевой чай превратился в негласную традицию, о которой знали только двое, и Джейми не хотела посвящать в это посторонних.

— Типа того, — уклончиво ответила она. — Как прошла разведка?

Саша вдруг встрепенулась, опасливо зыркнув на Джейми, и та с жужжащим в районе груди предостережением сощурилась. Реакция подруги показалась ей подозрительной.

— Всё нормально, да! — поспешила заверить она, сделав какое-то очень жалостливое лицо, но Джейми догадалась прежде, чем та успела что-либо предпринять.

— Ты его видела, — сухо проговорила она.

Саша промолчала, но подтверждения Джейми были уже не нужны. Удушливая волна клокочущего жара прошлась от шеи по всему телу, и она неосознанно провела коротко стриженными ногтями по ладоням, сжимая их в кулаки. Она сдержанно выдохнула.

Конечно, Джейми понимала, что рано или поздно невидимые глазу дорожки непременно сведут их вновь. Даже в миг, когда она рвалась доказать Леви свою прежнюю компетентность в штаб-квартире неделю назад, та осознавала со всей неотвратимостью, что за этим последует.

Они встретятся. Они будут снова биться друг с другом спустя четыре года. На этот раз кто-то погибнет.

Казалось, все точки были поставлены давным-давно, однако в этот самый момент Джейми ощутила, что её давняя и поутихшая червоточина начала пульсировать с новой, нарастающей силой. То ли от осознания того, что они находились в непосредственной территориальной близости друг к другу, то ли от ожидания скорейшей встречи, но она вдруг поняла, что это увечье никогда не становилось меньше.

Она и забыла, что существовал человек, которого она ненавидела даже больше, чем Флока Форстера.

Джейми очнулась от размышлений, когда Саша опустила ладонь на её предплечье, но затем нерешительно убрала. Она всё ещё иногда стеснялась проявлять симпатию и сострадание даже к близким людям, но обижаться на неё за это нельзя было. Саша по-настоящему переживала за душевное состояние своей подруги, поскольку одна из немногих понимала, что тому была серьёзная причина. И Джейми, испытав жгучий стыд, выпрямилась и водрузила на лицо свое привычное, невозмутимое выражение.

— Черт с ним, — сказала она.

— Верно-верно, — обрадовалась Саша с явным облегчением в голосе. — Черт с ним, правильно!

Резиденция Адзумабито находилась близ одного из главного порта марейцев, поэтому каждый раз, вдыхая полной грудью влажный воздух, Джейми ловила взглядом мурашки по телу. Ей нравились шум воды, гомон снующих туда-сюда людей и нескончаемые крики чаек, и вопреки нездоровой обстановке среди населения марейцев и элдицев, все эти звуки несли собой некое умиротворение. Джейми закрывала глаза, переносясь в воспоминаниях на несколько лет назад, когда они впервые увидели море. Разочарование иссушило её душу, а неутихающая боль гнила в испещрённом шрамами чреве, превратив её в оболочку того человека, которым она была когда-то.

Леви снова спас Джейми в тот день, заставив её дать ему то самое обещание.

— Ты переживаешь перед налетом? — неожиданно для самой себя спросила она, заглядываясь на морские дали порта за окном.

— Скорее да, чем нет, — ответила Саша, усаживаясь на подоконник. — Но оно уже всё как-то обыденно, да?

— Разве? Мы не были в настоящих сражениях с битвы за Шиганшину, — заметила Джейми, скрещивая руки на груди. — Через пару недель нас ждет пекло. Надо бы поблагодарить Эрена за то, что не дает нам заскучать.

Саша задумчиво промолчала, повернув голову к окну. Очевидно, она, как и весь узкий круг ветеранов, переживала за то, что творится в беспокойной голове их друга и боевого товарища.

— Я думаю, он нуждается в нашей помощи, — пробормотала Саша, подперев ногой подоконник и опустив подбородок на колено. — Оттого и творит всякое безрассудство.

Джейми вздохнула, опускаясь с другой стороны окна от неё. Солнце давно преодолело свой зенит, готовясь постепенно уходить на убыль, но день всё ещё был ярок. Она и Саша довольно долго сидели, пребывая в своих тяжелых и невеселых размышлениях, и обоим это молчание было по душе. Джейми думала о Эрене, безуспешно силясь понять его неведомые никому замыслы, о Леви, который до сих пор был для неё путеводным огоньком в мире, полном дерьма, а ещё нет-нет, но вспоминала о человеке, имя которого не могла произнести без лишней судороги в теле. Ей так сильно хотелось освободиться от этого зуда в мыслях, что она сама не замечала, как в скверном потоке её уносило далеко за пределы здравомыслия.

Интересно, каким он стал? Живет ли он спокойно после того, как бросил всех их и её, Джейми, в частности? Спит ли крепко по ночам от осознания того, что натворил? Райнер предал их и вернулся преспокойненько на свою родину, как того всегда и желал, и даже не подозревал о том, что последовало за его уходом.

Джейми смежила веки, насильственно пытаясь заглушить все эти размышления, но это было невозможно так, словно не четыре года прошло с того предательства, а всего лишь несколько дней.

Я знаю, почему это со мной происходит, — думала Джейми, стискивая локти с обеих сторон. — Ведь, будь я достойным человеком, то не мучилась бы сейчас от этого невыносимого зуда в своем сознании. Но солдаты никогда не спят спокойно даже спустя десятилетия после своих преступлений.

---

1) [строки взяты из песни Lady Bird исполнения Нэнси Синатры и Ли Хэзелвуда]

Вернуться к тексту