Мать и жена (джен)

Сера кормила ребёнка с ложечки, когда раздался стук в дверь. Она оставила Урана сонно возить столовым прибором по тарелке с кашей, а сама отправилась встретить гостей. Она вздрогнула перед тем, как отворить, — не совсем хорошо понимала, как же себя вести в подобном случае. Я это предвидел, а поэтому сопровождал Ийдану.

На пороге Сера увидела девочку-подростка в кожаной одежде, украшенной костяными крючками и алыми лентами. Глаза узкие, волосы тёмные, в них белые перья. Кожа бледная, сквозь просвечивали венозные сеточки. Ийдана ещё не выплатила кровавый долг, и нечистый неустанно ей об этом напоминал, что, конечно, Сере знать определённо не стоило.

Ийдана улыбнулась и помахала Сере рукой. Я тоже так сделал. Сера произнесла:

— Здравствуйте, проходите.

Ийдана с Ураном увидели друг друга, и мальчишка резко оживился, его веки больше не слипались после очередной мучительной ночи.

— Ну здравствуй, Кёрер, — проговорила Ийдана.

Сера посмотрела на меня настороженно. Я проговорил тихо:

— Это, наверное, какое-то шаманское имя, не знаю точно.

— Верно, — подтвердила Ийдана.

Она разулась и подошла к ребёнку. Уран вжался в спинку стула, а Ийдана опустилась рядом на колено. Сера вся натянулась струной, поэтому я приобнял её за плечо.

Шаманы — вполне сложившаяся и будущий — некоторое время изучали друг друга, не моргая и не говоря и слова, а потом Уран попросился на ручки. Ийдана коротко рассмеялась и подняла его, покачивая.

— Надо же, — сказала Сера, — обычно ему дольше привыкать нужно. К Агнцу только через несколько дней полез.

— Он знает меня, — ответила Ийдана, — знает, зачем я здесь.

— Что с Ураном? Вы можете ответить?! — спросила Сера.

— Когда мы в последний раз были в нижнем мире, Урана заметил Маш’Гора, абас, который когда-то позволил ему родиться. Маш’Гора думает, что его обманули, и хочет вернуть свои силы. Он прав — я его обманула! — Ийдана коротко рассмеялась.

Её зубы ещё не сгнили, но уже начали желтеть, и дело не в отсутствии гигиены или неправильном питании.

Сера посмотрела на меня, и я перевёл речь выше на понятный готик:

— Короче… нижний мир — это варп, а абас… дух. — Я улыбнулся наполовину из-за того, что часть лица уже толком не двигается из-за нейротоксина.

Пожалуй, такая "половинчатая" улыбка лучше всего передаёт ситуацию.

— И… и, — начала Сера сбивчиво, мяла платье, — что нужно делать?

— Хонер орейхо! — провозгласила Ийдана, не дождалась моих подсказок и перевела: — Обряд оборачивания. Я дам Кёреру силы, чтобы он победил болезнь.

На Сере лица не было. Вот так живёшь, думаешь, что всё можешь объяснить, а потом, оказывается, что твоего ребёнка вылечат во время колдовского ритуала.

Я обратился к Сере:

— Тебе лучше сесть и выпить воды. Ийдана — псайкер и обладает тайным знанием. Знания эти могут напугать или вызвать отвращение, но придётся с ними смириться, если ты желаешь своему сыну лучшего.

Сера проглотила ком в горле, кивнула, а чуть погодя спросила:

— А что? Где? — Она осмотрелась. — Здесь?

Ийдана со зловещей улыбкой на устах покачала головой и ответила:

— В трюме. Всё готово. Собирайся.

Так, вчетвером, мы и спустились в нужный отсек "Амбиции".

Половина люменов в этом месте не работала, контейнеры стояли пустыми. Здесь складировали пустые бочки из-под топлива и многочисленные ящики для боеприпасов, запчастей или ещё каких полезных вещей. Даже вездесущих беспризорников в поисках хоть чего-нибудь стоящего нигде не было видно, словно бы те знали, что грядёт.

На полу мы увидели несколько начертанных мелом пересекающихся окружностей с вписанными в них геометрическими фигурами и письменами на языке, которой ни я, ни тем более Сера, не знали. Рядом стояло нечто, скрытое покрывалом.

Ийдана опустила Урана на ноги — тот не устоял и тут же сел — а потом сдёрнула покрывало. Мы увидели клетку с крохотным свинопсом. Только Уран заметил забавного зверька с тупым продолговатым рыльцем и покачивающимся туда-сюда хвостом, как поднялся и неуклюже подошёл поближе, просунув руку между прутьев. Свинопёс обнюхал незнакомого человека, а потом ещё и лизнул. С взрослой особью лучше так не делать, можно и без пальцев остаться, но зверёк попался сытый и дружелюбный.

Ийдана опустилась рядом на колени, положила руку на плечо Урана и проговорила:

— Кёрер, иди туда. — Она указала куда.

Уран отвлёкся от животного и прошёл в центр своеобразной пентаграммы.

— Спи, — велела Ийдана, и ребёнок на самом деле зевнул, опустился на бок, подложил руку под голову и уснул.

Сера метнулась было к сыну, но Ийдана перегородила ей путь.

— Что? — спросила Ийдана.

Сера сняла мантию, скомкала её и ответила:

— Да вот… пол же грязный!

Ийдана хмыкнула, взяла у Серы одежду и, стараясь не нарушать ни фигуры, ни письмена, выведенные мелом, подложила её под Урана. Тот не пробудился, несмотря ни на что. Когда у меня случится следующий приступ бессонницы, я знаю, к кому обратиться.

Ийдана покинула круги и спросила у Серы:

— Ты понимаешь, что будет дальше? Хочешь видеть?

Сера сложила два плюс два. Иначе объяснить, почему она не просто побелела, а позеленела, нельзя. Она не успела ответить, — Ийдана решила за неё:

— Спи.

Ноги Серы подкосились. Я едва подхватил её. Хорошо, что в тот день воспользовался экзоскелетом, без него рисковал не успеть или вообще запнуться и разбить лоб.

Я уложил Серу в пустой ящик неподалёку и вернулся. Ийдана уже успела сбросить кожаную курточку, оставшись в рубашке. Ведьма засучила рукава и вытаскивала необходимые инструменты из наплечной сумки. Ручки совсем истончились — потусторонняя сила вытягивала из Ийданы все соки.

— Стоило ли вообще её брать? — спросил я, показав большим пальцем за спину.

— Она хочет всё знать, — проговорила Ийдана, продолжая раскладывать инструменты. — Хочет, но боится.

Я же не боялся. С тех самых пор, как меня самого едва не принесли в жертву.

Ийдана не мучила бедное животное. Она перерезала ему глотку, а когда тельце перестало трепыхаться, вскрыла брюхо, принялась извлекать органы. Ийдана не пожирала их и не приносила в жертву какому-нибудь демону, а укладывала на Урана. Сердце к сердцу, лёгкое к лёгкому. Таков он — обряд оборачивания.

Наверное, необязательно, чтобы нас увидел священник или, например, какой-нибудь член культа Святого Свежевателя. Даже обычный матрос, который вспоминал об Императоре, только когда больно ударит ногу, попытался бы сжечь нас всех дотла.

Меня жертвоприношением не удивить, не напугать и не разозлить, поэтому я занимался всё тем же, что и всегда — тщательно записывал и зарисовывал.

Вдруг пригодится?