Турнир Волшебников (гет)

Мира шла по залитому тусклым светом факелов коридору Хогвартса, когда её внимание привлекла знакомая рыжая шевелюра. Рон сидел на резной дубовой скамье, сгорбившись над свёртком из грубой ткани. Его пальцы нервно теребили верёвку, а взгляд, устремлённый в пол, отражал тоску. Девушка присела рядом, лёгкий аромат лаванды от её платья смешался с запахом старого дерева.

— Рон, что случилось? — спросила Мира.

— Мама прислала костюм для бала, — вздохнул Рон.

— Это повод для грусти? — приподняла бровь Мира.

Парень молча развернул свёрток. Внутри лежал пиджак цвета увядшей сирени с обтрепанными рюшами, напоминавшими медузины щупальца. Жилетка, единственная достойная деталь, была тускло-золотой, но её затмевали штаны с перекошенными стрелками.

— Если примерить, возможно, будет лучше? — аккуратно коснувшись ткани, спросила Мира.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Рон.

— Давай посмотрим? Если всё будет плохо, я обещаю помочь. Договорились? — подмигнула Мира.

— Сошьёшь мне новый костюм? — слабо улыбнулся Рон.

— Может быть, — игриво ответила Мира.

Девушка подмигнула Уизли.

— Ну ладно, — пробормотал Рон.

— Ты уже пригласил Гермиону? — спросила Мира.

Щёки Рона порозовели. Но лицо выражало печаль.

— Она уже идёт с кем-то на бал. Я до сих пор без пары, — сказал он.

— Не расстраивайся. Главное — приди к 18:00 к главной лестнице, — произнесла Мира.

Её ладонь легла на его плечо, словно передавая частичку решимости.

Вечером Мира, откинувшись в плюшевом кресле у камина в гостиной Гриффиндора, слушала споры о загадке из золотого яйца. Пламя рисовало танцующие тени на стенах, увешанных гобеленами. К ней подошёл Рон, нервно поправляя манжеты.

— Ну что, мерить пойдём? — прошептал он.

Гарри, выглянувший из-за спинки соседнего кресла, присоединился без слов — любопытство светилось в его очках.

В мужском общежитии Рон вышел из ванной, словно призрак барочного бала. Кружевное жабо съехало набок, напоминая смятую салфетку, а пиджак болтался, как мешок. Штаны, слишком широкие в бёдрах, морщинились у щиколоток.

— Ты… э-э-э… оригинален, — прикрыв рот рукой, произнёс Гарри.

— Выгляжу, как тётя Стейси после полёта на метле, — скривился Рон.

Мира, прищурившись, обошла его вокруг, останавливаясь, чтобы подтянуть ткань у плеча, оценить крой.

— Не всё так плохо. Снимай костюм. Я его заберу и немного поколдую, — повторила Мира.

— Думаешь, здесь поможет колдовство? — уточнил Гарри.

— Поможет, если знать, что делать. Какое-то время я жила в монастыре. Сестры научили меня шить. Форму нашу видели? — спросила Мира.

Парни кивнули.

— Это моя работа, — сказала она.

— Ооо, тогда я в тебе уверен, — ответил Рон.

Уизли пошёл переодеваться, а Гарри и Мира направились в общую гостиную. Помещение было заполнено учениками: одни листали книги у камина, другие спорили о деталях предстоящего бала. Воздух дрожал от возбуждённых голосов и треска горящих поленьев.

— Алекс, ты кого выбрал для бала? — обратился ученик к парню.

Парень лениво указал пальцем на Ольгу, которая, склонившись над книгой, сидела в углу на бархатной подушке.

— Я иду с Ольгой, — заявил Алекс.

Девушка подняла взгляд, и её губы дрогнули в саркастической усмешке.

— Так безопаснее, правда? — спросила Ольга.

Алекс закатил глаза, будто повторяя заученную фразу.

— Да, безопаснее. Ты видела, сколько записок? Я даже не знаю, кого выбрать! А тебя я знаю.

Ученик повернулся к Гарри:

— Гарри, а ты с кем идёшь?

— Я ещё не выбрал, если честно, — пожал плечами Гарри.

В дверях появился Рон, сжимая в руках свёрток с костюмом. Его рыжие волосы торчали в разные стороны, словно он только что вылез из вихря.

— Ты же хотел кого-то пригласить! — возмутился Рон.

— Не успел… — смущённо пробормотал Гарри.

Мира заметила, как Джинни, стоявшая у окна, украдкой поглядывала на Поттера. Свет луны серебрил её рыжие локоны, а пальцы нервно перебирали край платья.

Ученики Колдовстворца ещё полчаса болтали с гриффиндорцами, а затем направились в свою комнату. По пути, спускаясь по винтовой лестнице, они горячо обсуждали планы.

— Нам надо помочь Рону. Думаю, ему нравится Гермиона, но он сам этого до конца не осознал. Он не успел её пригласить, — шепнула Мира.

— Она же уже занята, — съёжившись, произнёс Алекс.

— Угу. Нужно узнать, кто её пригласил, — кивнула Мира.

— Я знаю. Это Крам, — невозмутимо заявила Ольга.

— Виктор позвал Герми? — вскинул брови Алекс.

— Да, — подтвердила Ольга.

Мира вздохнула:

— Блин. Застать его одного практически невозможно.

Алекс прищурился:

— А что ты задумала?

Одноклассники остановились, уставившись на Миру. Тени от факелов скользили по её лицу, подчёркивая решительный блеск в глазах.

— Зачаровать его. Чтобы он перед лицом Гермионы ушёл с другой девушкой, — сказала Мира.

Ольга сжала губы до белизны:

— Это жестоко.

Мира резко повернула голову:

— А как они с нами обращались, забыла?

Ольга скрестила руки, будто защищаясь:

— Это жестоко по отношению к Гермионе!

Мира мягче произнесла:

— Да, она расстроится. Но тут появится Рон в прекрасном костюме и поведёт подругу на бал. Хэппи-энд.

Алекс прищурился, будто оценивая шахматный ход:

— Коварно, но хитро. Осталось понять, как выманить Крама.

Пауза повисла плотным покрывалом. Сапоги Алекса отстукивали мерный ритм, когда троица шла по коридору. Внезапно он остановился, тень от его фигуры легла на стену.

— Поймаем его у раздевалок после тренировки. Я отвлеку прихвостней, а вам двоим — ловить Крама, — ударил кулаком по ладони Алекс.

— Рядом с раздевалкой есть винтовая лестница. Заманим его туда, — предложила Мира.

— Подкрадусь, обездвижу и перенесу к тебе, — сказала Ольга.

— Да. Отличный план, — твёрдо ответила Мира.

Ребята дали друг другу пять и вошли в комнату. Помещение, залитое тёплым светом плавающих свечей, пахло пергаментом и сушёными травами. На дубовом столе рядом с глобусом, показывающим реальное положение звёзд, валялись обрывки пергамента.

— Значит, завтра после тренировки. Ты уверена, что Крам пойдёт через восточный коридор? — развалившись в кресле с грифоньими ножками, спросил Алекс.

— Его команда всегда возвращается через кухни, — ответила Ольга, вертя в руках хрустальный шар, где мелькали силуэты игроков.

Мира, стоя у манекена с костюмом Рона, провела ладонью над тканью. Без единого слова бархат заструился, обретая чёткие складки, а потёртые манжеты засияли, будто новые. На груди жилета проступила вышивка — львы, сплетённые из лунных нитей.

— Эй, Мира, а если Крам сорвёт чары? — схватив яблоко из вазы, спросил Алекс.

— Заклинание держится до полуночи. Главное — успеть до начала бала, — не отрываясь от работы, ответила Мира.

— А если Гермиона всё поймёт? — постукивая ногтем по хрусталю, спросила Ольга.

Тишину разрезал треск камина. Пламя на миг позеленело — кто-то из гриффиндорцев передавал сообщение через сеть школьных очагов.

— Тогда Рону придётся проявить себя по-настоящему, — наконец обернувшись, произнесла Мира.

Она щёлкнула пальцами, и костюм плавно опустился на спинку стула. В зеркале напротив отражался уже не помятый комплект, а элегантный ансамбль, достойный принца.

_______________

Мира со свёртком шла в гостиную Гриффиндора. Коридоры Хогвартса были пусты, лишь изредка мимо проносились призраки, оставляя за собой лёгкие облачка тумана. Внезапно кто-то схватил её и потащил на лестницу. Это был Драко.

— Ты всегда меня будешь так неожиданно хватать? — спросила Мира.

— Прости. Я просто хотел узнать… — виновато опустив голову и потирая затылок, произнёс Драко.

Он нерешительно чесал затылок, избегая взгляда Миры.

— Моё приглашение в силе? — уточнил он.

Мира, не отрываясь от его глаз, ответила:

— Это у тебя надо спросить. Я на тебя не набрасывалась с глупыми подозрениями.

Драко виновато опустил глаза, его дыхание стало прерывистым.

— Я… Я хотел извиниться. Ты была права, смотреть, как дракон раздирает Поттера, не самое приятное зрелище. Я просто… — начал он.

Внезапно он ощутил тёплую ладонь девушки на своей щеке. Их взгляды встретились — в его глазах читалась искренность, в её — прощение.

— Извинения приняты, — мягко сказала Мира.

Малфой улыбнулся, впервые за долгое время искренне.

— А приглашение? — спросил он.

— В силе, — ответила Мира.

Драко протянул руку и достал из кармана небольшую коробочку, протянув её волшебнице. Внутри на бархатной подушке лежала брошь — месяц, инкрустированный разными по размеру белыми камешками. От нижнего края свисали аккуратные цепочки, а внутри месяца на цепочке красовалась маленькая звезда.

— Драко, это очень красиво, — в изумлении произнесла Мира.

Малфой закрыл коробку, взял руку девушки и положил коробочку в ладонь.

— Надень её вечером, — сказал он и коснулся губами её щеки. Прикосновение оставило лёгкий ожог на коже, но Мира не отстранилась. Драко тут же побежал по лестнице вниз, оставив её наедине с трепетом в сердце.

Она подошла к перилам и провожала Малфоя взглядом. Улыбка коснулась её губ — искренняя, неожиданная. Мира направилась к Рону, чувствуя, как в груди разливается тепло.

В гостиной Гриффиндора Рон и Гарри с нетерпением ждали девушку. Как только она вошла, друзья сразу же направились в комнату парней. Гарри нервно дёргал ногой, его мантия вздымалась от каждого движения. Из ванны послышался писк.

— Вааааууу! — высунулся из-за двери Рон.

Рыжеволосый парень влетел в комнату. Его улыбка могла осветить даже подземелья Слизерина.

— Мира, ты просто чудо! У меня нет слов! — воскликнул Рон и схватил девушку, начав кружить её.

Гарри одёрнул его:

— Рон, дай рассмотреть тебя!

Уизли поставил Миру на пол и замер, демонстрируя обновлённый костюм. От прошлого образа не осталось и следа: строгие брюки, пиджак с чёткими линиями, бабочка вместо нелепых оборок.

— Потрясающе, — обнял друга Гарри.

— Если бы не Мира, я бы со стыда сгорел, — смущённо произнёс Рон.

— Хвалите меня побольше, мне нравится, — игриво ответила Мира.

Рон вдруг замялся, потирая шею:

— Прости за наглость… А можешь посмотреть платье Джинни?

Мира кивнула. Через мгновение в комнату робко вошла младшая Уизли.

— Гарри, можно попросить тебя выйти? — спросила Мира.

Поттер покинул комнату, а Рон скрылся в ванной. Мира оценивающе осмотрела платье Джинни.

— Это ты так изменила костюм брата? — спросила Джинни.

— Да. Смотреть на тот ужас без слёз было невозможно, — ответила Мира.

Девушки рассмеялись. Мира взмахнула руками — платье заискрилось, превратившись в изящный наряд с ягодными оттенками и цветочными узорами.

Гермиона вошла в комнату и воскликнула:

— Джинни, ты выглядишь потрясающе!

Рон высунулся из ванной:

— И правда, красавица!

Джинни, покраснев, выбежала, а Гермиона схватила руки Миры:

— Как ты это делаешь?

— Не люблю палочки. Руки — надёжнее, — пожала плечами Мира.

— Она и мой костюм заколдовала! — добавил Рон.

Гермиона потянула Миру к своему шкафу, доставая розовое атласное платье. После лёгкого взмаха рукой юбка заиграла фатинными складками.

— Боже, это волшебно! — воскликнула Гермиона.

— Отменить? — спросила Мира.

— Ни за что! — ответила Гермиона.

Позже, у двери, Мира шепнула Гарри:

— Совет! Присмотрись к Джинни.

Она исчезла, оставив Поттера с внезапно участившимся сердцебиением.

_________________

Ученики Дурмстранга закончили тренировку по квиддичу. Парни переодевались в раздевалке, а русские волшебники ждали в ближайшем коридоре.

Алекс приглушённо произнёс:

— Девчонки, вам лучше скрыться.

Ольга и Мира спрятались на винтовой лестнице. Когда часть команды вышла, один из парней заметил Алекса.

Ученик язвительно сказал:

— Смотрите, зверёк на свободе!

Алекс спокойно ответил:

— Тебе что надо?

Ученик насмешливо произнёс:

— Эй, поуважительнее, животное.

Алекс, едва сдерживая улыбку, спросил:

— А то что?

Волков рванул, как спринтер со стартовой колодки — каждое движение отточено, каждый мускул подчинялся расчетливому ритму. Рюкзаки, брошенные на пол учениками, превратились в барьеры, но он перемахивал через них, будто крылатый, едва касаясь пятками кожистых лямок. Желтые глаза, светящиеся, как два полумесяца в кромешной тьме, выхватывали из полумрака щели для манёвра, а уголки губ вздымались в улыбке — дерзкой, почти безумной.

Девушки, прижавшиеся к стене, вскрикнули в унисон, когда вихрь от его бега рванул им в лица.

Ученики Дурмстранга, ещё пахнущие потом и травой с квиддичного поля, ринулись следом, но их движения были грубы, как топот троллей. Один, рыжий и широкоплечий, попытался перехватить Волкова за рукав, но тот качнулся вбок, закрутив тело в спираль — будто танцор, избегающий толпы на балу.

Ученик сорвался на крик:

— Держи его, он жук проворный!

Волков, бросив через плечо:

— Учитесь бегать, ребята! — запрыгнул на подоконник, пригнулся, чтобы пронестись под летящим в него шарфом — чья-то неудачная попытка связывающего заклятья — и, оттолкнувшись, перекувырнулся в воздухе. Средний палец, взметнувшийся в ответ на ругательства, сверкнул как дирижёрская палочка перед кульминацией симфонии.

Девушки ахнули, когда он, словно тень, растворился за поворотом, оставив преследователей спотыкаться о собственные мантии.

Крам вышел из раздевалки с товарищем:

— Что здесь происходит?

Мира шёпотом спросила Ольгу:

— Что будем делать?

Ольга решительно ответила:

— Импровизировать.

Она вышла в коридор, изображая растерянность, и подошла к Краму:

— Ребят, я, кажется, заблудилась…

Крам грубо ответил:

— Иди по коридору.

Ольга притворно обиженно сказала:

— А чего вы такие грубые?

Девушка резко хлопнула в ладоши. Парни замерли, будто под невидимым воздействием. Мира выскользнула из тени и подошла к Краму. Её глаза светились.

Ольга торопливо произнесла:

— У тебя пара минут.

Глаза девушки вспыхнули лунным блеском. Мира шёпотом сказала:

— Ты пригласил на бал Пэнси Паркинсон. Ровно в 18:00 заберёшь её у центральной лестницы. Грэйнжер ты считаешь навязчивой.

Девушка исчезла. Крам моргнул, будто очнувшись, и резко оттолкнул Ольгу.

Крам раздражённо сказал:

— Хватит фокусов!

Когда дурмстранговцы ушли, подруги встретились у лестницы.

Ольга одобрительно сказала:

— Блестяще.

Мира, ухмыляясь, сказала:

— Осталась Пэнси.

Ольга хитро сказала:

— Алекс станет отличной приманкой.

Позже, в общем зале, они наблюдали за слизеринцами. Пэнси сидела за соседним столом, погружённая в учебник.

Ольга тихо спросила:

— И какой у нас план?

Мира, пожимая плечами, ответила:

— Не знаю.

Алекс, сидевший напротив, усмехнулся. Его взгляд скользнул к Пэнси, и в глазах мелькнул знакомый озорной блеск.

Пэнси встала и направилась к выходу из зала. Свет люстр мерцал на её чёрно-зелёной мантии, отбрасывая блики на каменные стены. Ученики Колдотворца перешёптывались, провожая слизеринку взглядами.

Алекс приглушённо сказал:

— Она без вещей. Я могу пойти за ней. И заболтать.

Мира кивнула:

— Давай. Я пойду за вами через пару минут.

Коридор дышал полумраком: тусклые факелы коптили стены, а их дрожащие тени напоминали пальцы призраков, тянущихся к потолку. Алекс, прислонившись к мраморной колонне, ловил эхо шагов — лёгких, отрывистых. Пэнси вышла из туалета, поправляя кружевной манжет, и замерла, услышав шорох. Он подбежал стремительно, как ветер меж камней, и она невольно откинула голову — так близко, что разглядела золотистые искорки в его жёлтых глазах.

Алекс приглушённо, с лёгким акцентом, произнёс:

— Эй, Пэнси. Привет.

Девушка обернулась медленно, будто боялась спугнуть момент. Её брови взметнулись вверх, словно крылья чайки, но алые губы дрогнули — едва заметная улыбка прокралась сквозь маску равнодушия. Он пах дождём и чем-то острым, как грозовая магия.

Пэнси холодно ответила:

— Привет.

Алекс, прищурившись, провёл пальцем по резному узору на колонне:

— Слушай, могу я у тебя кое-что узнать?

Он указал на лавочку в нише, где паутина, словно вуаль, колыхалась в потоках воздуха. Пэнси, скрестив руки, села с преувеличенной неохотой, но кончики её туфель развернулись к нему — предательски.

Пэнси, подняв подбородок, но с трепещущими ресницами, спросила:

— Ну и что ты хотел узнать?

Алекс придвинулся так, что их колени почти соприкоснулись. Его голос стал глубже, как шёпот в полуночной библиотеке:

— Расскажи мне про Малфоя. Кто он?

Пэнси фыркнула, но щёки залил румянец. Пальцы сжали складки мантии:

— В смысле «кто он»? Драко Малфой, наследник четы Малфоев. А зачем тебе это?

Он внезапно приложил кулак к губам — жестом фокусника — и дунул. Искры, словно россыпь алмазной пыли, заплясали перед её лицом, подсвечивая рыжие пряди и бархатистую кожу.

Алекс шёпотом, заговорщицки произнёс:

— Замри.

Пэнси застыла — от заклятья и от его внезапной близости. Зрачки расширились, вбирая его образ: острые скулы, тень от ресниц на щеках, чуть приоткрытые губы. Из тени выплыла Мира, её серебристые глаза мерцали, как луна в колодце.

Мира, шепча прямо в ухо Пэнси голосом, похожим на звон хрустальных колокольчиков:

— Тебя на бал пригласил Виктор Крам. В 18:00 он будет ждать тебя у главной лестницы.

Пэнси моргнула, будто вынырнув из подводного течения, и нахмурилась, но пальцы всё ещё теребили медальон на шее — нервно, быстро. Алекс, не отодвигаясь, продолжил, будто ничего не произошло:

Алекс искренне, с лёгкой хрипотцой, спросил:

— Знаешь, он оказывает внимание моей однокласснице. Хочу узнать, хороший ли он парень?

Пэнси фыркнула, но взгляд упал на его руку, лежащую в сантиметре от её колена:

— Пфф, не смеши меня. Драко никогда в жизни не посмотрит на твоих одноклассниц.

Она встала резко, мантия взметнулась с шелестом, словно чёрные лепестки, но перед тем как исчезнуть за дверью, бросила на него взгляд — быстрый, жадный. Алекс вернулся к подругам, медленно вытирая ладонь о бедро — там, где касался её платья, остался след жасминовых духов.

Ольга, подняв бровь, игриво ткнула его локтем:

— Сработало?

Мира, перебирая пергаменты с поддельными заметками, ответила:

— Узнаем через два часа.

Они вышли в коридор, где уже витал аромат грядущего бала: воск свечей сливался с запахом роз, чьи лепестки мерцали заклинаниями. По стенам ползли золотые узоры, словно живые лозы, а из-за арок доносились звуки настраиваемых скрипок — тонкие, как паутина.

_____________________

Школа была наполнена суетой. По коридорам сновали ученики, словно стайки разноцветных птиц: девочки поправляли фатинные юбки, мальчики нервно завязывали галстуки, а в воздухе витал аромат цветочных духов и волшебной пудры. Даже портреты на стенах притихли, наблюдая за предпраздничной лихорадкой.

Зал преобразился до неузнаваемости. Ледяные скульптуры в виде фениксов и единоргов переливались под светом хрустальных люстр, а с потолка, словно волшебный дождь, падали искрящиеся снежинки, таящие, не долетая до пола. Столы, накрытые бархатными скатертями, ломились от пирогов с мясом дракона, ваз с амброзией и фонтанов шоколада. Музыка — лёгкая, как полёт совы, — переплеталась с шепотом ожидания.

У центральной лестницы Гарри и Рон казались островком спокойствия в бушующем море эмоций. Поттер в чёрном фраке с серебряными пуговицами-созвездиями нервно поправлял воротник, а Рон в своём безупречном костюме то и дело гладил манжеты, будто проверяя, не исчезли ли чары Миры.

Алекс и Ольга спускались по ступеням, вызывая шёпот восхищения.

Ольга спускалась по лестнице, словно сошедшая со страниц древних легенд. Её платье, сотканное из тысячи лунных лучей, облегало фигуру, переливаясь перламутровыми волнами. Широкие рукава, напоминающие крылья феи, были прорезаны тончайшими узорами — будто морозные кристаллы на стекле. Ткань мерцала, меняя оттенки: от серебристо-голубого до глубокого индиго, словно в ней застыла сама ночь. На запястьях сверкали манжеты, усыпанные крошечными бриллиантами, которые звенели, как звёздный ветер, при каждом движении. Юбка, короткая спереди и удлинённая сзади, струилась фатинными слоями, будто туман над озером, а каждый оборот открывал россыпь светящихся нитей — словно Млечный Путь, пойманный в ловушку ткани. В волосах, собранных заколкой-жезлом, мерцала звезда, чей свет перекликался с блёстками на её щеках — будто кто-то рассыпал по лицу осколки созвездий.

Алекс стоял рядом, будто воплощение звёздного рыцаря. Его фиолетовый бархатный пиджак, тёмный как глубина космоса, был расшит серебряными нитями, вышитыми в форме созвездий — Орион на левом плече, Кассиопея на спине. Эполет на правом плече, массивный и резной, напоминал обломок метеорита: грубые линии контрастировали с изящными цепочками, спадавшими до локтя, каждая из которых заканчивалась крошечной планетой-подвеской. Чёрная рубашка со стойкой, обтягивающая мускулистый торс, отливала стальным блеском, будто её выковали в кузнице Вальгаллы. Даже его серьги — три тонких кольца в левом ухе — казались частью загадки: при повороте головы на них вспыхивали рунические символы, светящиеся тусклым синим светом. Каждый его шаг сопровождал мягкий звон цепочек, словно сама вселенная отмечала его присутствие.

Они казались парой, сошедшей с небесного скрижаля — совершенные, недосягаемые, окутанные тайной. Даже воздух вокруг них вибрировал, будто пространство не могло смириться с тем, что такие наряды существуют в мире смертных. Ученики замирали, провожая их взглядами: одни шептались о древней магии, другие — о том, что русские волшебники привезли с собой кусочек иного измерения.

— Вау, выглядите… Блестяще, — Гарри сделал шаг вперёд.

Ольга покраснела:

— Спасибо…

— Парни, вы тоже шикарны, — самодовольно окинул взглядом друзей Алекс. Он хлопнул Рона по плечу, отчего тот чуть не поперхнулся глотком воздуха.

— Как же вкусно пахнет! Аж слюнки текут, — Ольга вдохнула аромат ванили.

Рон подмигнул:

— Только попробуй украсть торт до начала — Филч уже дежурит у стола.

Внезапно шепот стих. Джинни Уизли спускалась вниз, словно рожденная из самого света. Её платье, сшитое из сотни оттенков граната и пурпура, переливалось, как крылья феникса, возрожденного в огне. Тончайший кружевной корсет, украшенный серебряными звёздами, обнимал её стан, а юбка, состоящая из слоёв полупрозрачного газа, колыхалась с каждым шагом, создавая иллюзию танцующего пламени. Рукава-крылья из шифона, расшитые кристаллами, мерцали, как роса на паутине, рассыпая радужные блики по стенам. В рыжих волосах, уложенных в свободную волну, прятались крошечные светлячки в стеклянных капсулах — подарок Миры. Они вспыхивали в такт её шагам, будто сама природа освещала ей путь.

— Матерь Мерлин… — прошептал Симус Финниган, едва не обронив бокал сливочного пива.

Даже профессор Макгонагалл, строгая и непоколебимая, позволила себе едва заметную улыбку.

— Боже, это Джинни Уизли? — шёпотом произнёс кто-то из толпы.

Один из гриффиндорцев, прикрыв рот рукой, ответил:

— Она… как фея из сказок!

Гарри протянул руку:

— Джинни, ты прекрасна.

Его пальцы слегка дрожали, когда она приняла предложение встать рядом. Рыжие пряди Джинни коснулись его плеча, и Поттер внезапно осознал, как близко пахнет её духами — смесью персика и чего-то неуловимо волшебного.

Рон фыркнул, но с гордостью в голосе сказал:

— Только не испорть платье, пока будешь танцевать.

Джинни игриво ткнула его локтем:

— Лучше следи за своими манжетами, мистер «Я-не-умею-сидеть-спокойно».

Наверху лестницы Гермиона заметила Миру. Русская волшебница стояла в тени, окутанная дымкой от благовоний, будто призрак из старинной баллады.

Гермиона, задохнувшись, произнесла:

— Мира, ты просто…

Мира, перебив, но мягко, ответила:

— Ты сегодня невероятная красавица! Это твой вечер. Помни об этом, что бы ни случилось.

Она взяла руки Гермионы в свои — пальцы Миры были холодны, как зимний ветер, но в их прикосновении чувствовалась стальная уверенность.

Гермиона сдавленно произнесла:

— Спасибо…

Мира, поворачивая её к лестнице, ответила:

— Теперь иди.

Её шёпот прозвучал как заклинание. Воздух дрогнул, и Гермиона шагнула вперёд.

Когда Гермиона ступила на верхнюю ступень, время будто замедлило ход. Её платье, сотканное из тысячи розовых бликов и утренней росы, переливалось всеми оттенками розового — от нежно-персикового до глубокого кораллового. Корсет, словно вторая кожа, облегал её стан, расшитый кристаллами, которые мерцали, словно звёзды, пойманные в ледяную паутину. Каждый кристалл был вырезан в форме цветка, и при свете люстр они отбрасывали на стены танцующие тени, будто в зале кружилась розовая метель. Рукава-колокола, расшитые жемчужными нитями, спадали до пола, оставляя открытыми лишь кончики пальцев в перчатках из розового фатина — нежных, как лепестки пиона. Её волосы были ассиметрично уложены на правое плечо, локоны подчёркивали её шею, создавая изящный и утончённый образ. В волосах мерцали жемчужины, добавляя образу нежности и изысканности.

— Кровь Тролля… — неосознанно произнёс Рон.

Он не успел сомкнуть губы, как Гермиона начала спускаться. Каждый шаг сопровождался звоном крошечных колокольчиков, вплетённых в подол — будто сама земля пела ей под ногами. Её взгляд искал Виктора в толпе, но вместо этого встретился с Пэнси, выскочившей из тени, как ядовитая орхидея.

— Ой, извини, Грейнджер. Ты опоздала, — сладким голосом произнесла Пэнси.

Она вцепилась в руку Крама, её ноготь-коготь впился ему в предплечье. Виктор, с лицом, словно высеченным из льда, бросил Гермионе взгляд, полный ледяного безразличия.

Гермиона замерла, чувствуя, как жгучий комок подступает к горлу. Её рука, только что протянутая к Виктору, дрогнула в воздухе, когда Пэнси, хищно ухмыляясь, увлекла его за собой. В глазах Гермионы отразились огни зала — не радостные блики, а колючие осколки разбитых ожиданий. Она сжала кулаки так, что жемчужины в волосах зазвенели, будто предупреждая об опасности.

— Давай же, болван! — тихонько толкнул Рона в бок Гарри.

Рон, в костюме цвета ночного неба с вышитыми золотыми львами по лацканам, шагнул вперёд. Ткань слегка морщилась на плечах — видно, он десять раз переодевался перед зеркалом. Его рыжие волосы, обычно взъерошенные, были приглажены зельем, пахнущим мятой и тревогой.

— Я хочу пойти на бал с тобой, Гермиона, — сдавленно, но громче, чем планировал, произнёс Рон.

Гермиона обернулась. Её взгляд скользнул по его галстуку, криво завязанному поверх рубашки с перламутровыми пуговицами, потом — к глазам, широко открытым, как портал в иной мир, где нет места насмешкам.

«Он… похож на рыцаря из тех сказок, что читала в детстве», — подумала Гермиона.

Её губы дрогнули, а затем расплылись в улыбке, тёплой, как первый луч солнца после долгой зимы. Она протянула руку, и розовые перчатки мягко легли на его ладонь, шершавую от тренировок с метлой.

— Можно! — тихо, но так, что слышали даже феи в люстрах, произнесла Гермиона.

Рон, не ожидавший такого быстрого согласия, споткнулся о собственные ноги, но удержал равновесие. Его уши пылали, как угли, но он выпрямился, подражая важной осанке Перси.

Толпа зашептала:

— Грэйнджер и Уизли? Это же… они?

— А Рон то красавчик!

— Они… идеальны.

У лестницы, словно тень аристократической гордыни, возник Драко Малфой. Его костюм, сшитый из чёрного шёлка с серебряными змеиными узорами, обвивающимися вокруг пуговиц, стоил целое состояние. Воротник рубашки был поднят так высоко, что казалось, он режет ему шею, а плащ из ткани, меняющей цвет от кроваво-красного до изумрудного, струился по полу, словно жидкий металл.

— Очаровательно. Уизли наконец-то нашёл портного, который не шьёт из мешков, — голосом, полным яда и мёда, произнёс Драко. Его взгляд скользнул по платью Гермионы, задержавшись на жемчужинах в её волосах.

Гермиона шёпотом сказала Рону:

— Не обращай внимания.

Рон, притягивая её ближе, ответил:

— Легко сказать. Он пахнет, как парфюмерная лавка в Косом переулке.

Они рассмеялись, и этот звук, чистый и звонкий, заставил Драко скривить губы. На лестнице появилась Мирослава. Воздух наполнился ароматом полыни и звёздной пыли.

Платье Миры было шедевром, бросившим вызов самому понятию реальности. Оно переливалось всеми оттенками ночи: глубокий индиго у подола плавно растворялся в мерцающем сапфире на корсете, а у декольте переходил в прозрачный, как звёздный ветер, газ, усыпанный крошечными жемчужинами. Серебристые звёзды на фатиновой юбке мерцали, будто живые. Каждая звезда была вышита нитями, сплетёнными из лунного света, и при движении оставляла за собой шлейф искр, похожих на падающие метеоры. Корсет, туго стягивающий талию, напоминал кованые доспехи Валькирии — чёрное кружево с серебряными нитями, сплетёнными в руны древней защиты. На левом боку платья, точно в районе сердца, сияла брошь — подарок Драко.

— Это… колдовство высшего уровня, — прошептал кто-то из слизеринцев, но даже их насмешливые ухмылки застыли.

Головной убор Миры — ободок из лунного серебра в виде лучей разной длины — излучал холодный свет, отбрасывая на стены узоры, напоминающие древние руны. Её русые локоны, обрамлявшие лицо, казались сплетёнными из тумана, а каждый шаг заставлял звёзды на юбке вспыхивать ярче.

— Ну ничего себе! — Алекс прикрыл рукой рот.

Все были поражены невероятным образом русской волшебницы. Драко, не сводя с Миры глаз, протянул руку. Его пальцы, одетые в чёрные перчатки с вышитыми змеями, дрогнули — едва заметно, словно он боялся, что прикосновение обожжёт.

— Вы затмили даже собственные легенды, Водянова, — тихо произнёс Драко так, что слышала только она.

Мира слегка наклонила голову, положив ладонь в его руку. Драко поднёс её пальцы к губам, и его поцелуй длился дольше, чем требовал этикет. Воздух вокруг них зарядился статикой, будто перед грозой.

Когда Драко повёл Миру в зал, толпа расступилась, как Красное море перед пророком. Даже Пэнси, цеплявшаяся за Крама, отпрянула, случайно наступив на подол собственного платья. Они шли, не касаясь пола — точнее, пол расступался под ними, мрамор превращался в чёрное зеркало, отражающее их силуэты, как божеств на алтаре. Гости, давя друг друга, отступали к стенам.

— Они как… как Аид и Персефона, — прошептала Макгонагл директору Хогвартса. Дамблдор, обычно невозмутимый, приподнял брови. Его феникс Фоукс, сидевший на плече, взмахнул крыльями, и перья вспыхнули алым — приветствие равному.

Мира, шагая рядом с Драко, чувствовала, как брошь на её платье пульсирует — то ли от магии, то ли от собственного бешеного сердцебиения. Глаза Люциуса, холодные как клинки, сверлили её спину, а шёпот гостей гудел, как рой ос.

— Эй, всё хорошо? — не глядя на неё, спросил Драко.

— Не знаю. Я не понимаю, как себя вести, — ответила Мира притворно лёгким тоном.

— Забей, они просто пялятся и всё, — саркастически произнёс Драко.

Люциус, наблюдая за сыном, сжал кубок так, что стекло треснуло. Вино, цвета крови, капнуло на его мантию с горностаевым воротником.

— Этот русский сорняк опозорит наш род, — шёпотом обратился Люциус к Нарциссе.

— Или станет его спасением. Ты же видишь, как на неё смотрят, — холодно ответила Нарцисса.

Мира смотрела на Драко, её взгляд, словно серебряная нить, пронзил его привычную маску безразличия. Он почувствовал, как ладонь под перчаткой стала влажной, но не отпустил её руку. Его пальцы, обычно холодные как сталь, сжали её теплоту чуть сильнее — жест, который он сам не ожидал.

— Не волнуйся. Я просто хочу провести этот вечер с тобой. Тебе не нужно уходить от друзей, — тихо произнёс Драко, так что губы его едва шевельнулись. В его голосе, обычно отточенном до лезвия, прозвучала трещина — крошечная уступка искренности.

Мира заметила, как его взгляд скользнул к её броши, и поняла: этот вечер для него — не игра. Драко, держа тарелку с десертами, напоминал алхимика, смешивающего эликсиры. Каждое движение — расчётливое, но в уголке рта дрожала тень улыбки. Когда он протянул ей блюдо, его мизинец случайно коснулся её запястья. Искра пробежала по коже, заставив звёзды на её платье вспыхнуть ярче.

Рон, жующий трюфель, фыркнул, увидев, как Драко поправляет Мире венок.

— Смотри-ка, Малфой превратился в пажа, — прокомментировал он.

Гермиона толкнула его локтем, но Драко уже повернулся. Его глаза сузились, как у кота, готового к прыжку, но взгляд Миры остановил его. Вместо язвительной реплики он лишь поднял бокал в их сторону — жест, полный холодного шика.

Когда Дамблдор объявил танец, люстры погасли, и зал озарился светлячками, выпущенными из хрустальных шаров. Виктор Крам, ведя Пэнси, шагнул так резко, что её юбка закружилась, как ядовитый цветок. Седрик с Чжоу двигались грациозно, но все взгляды украла пара из Дурмстранга — их танец напоминал бой на клинках.

Дамблдор пригласил всех присоединиться к танцам и зал ожил новыми красками. Профессор с лёгкой улыбкой протянул руку Минерве Макгонагалл, чьё изумрудное платье зашуршало, словно листва под ветром. Их танец был полон достоинства — каждый шаг напоминал шахматный ход, точный и неоспоримый.

Снэйп, к всеобщему удивлению, резко повернулся к госпоже Светловой. Его пальцы, обычно сжатые в кулаки, дрогнули, принимая её руку с неестественной грацией. Платье директора Колдовстворца, расшитое созвездиями, мерцало в такт их движениям, будто сама Вселенная кружилась в вальсе.

Алекс и Ольга парили, как два лебедя — её перламутровое платье сливалось с его мантией цвета ночного неба. Рон и Гермиона, напротив, смеялись, спотыкаясь о собственные ноги, но их улыбки светились искреннее любого заклинания. Гарри и Джинни двигались стремительно, словно пытаясь обогнать саму музыку, а Драко с Мирой… Они казались воплощением контраста: её платье вздымалось, как грозовая туча, а его тёмный костюм поглощал свет, оставляя лишь отблески серебра на змеиных пряжках.

Когда часы пробили десять, Дамблдор с намёком на озорство в его глазах кивнул Минерве, и они исчезли через потайную дверь за статуей грифона. Снейп, бросив последний колкий взгляд на веселящихся учеников, скрылся в тени, как ночной хищник. В зале остались лишь профессор Флитвик, задорно отбивающий такт ногой, и мадам Хуч, строго следящая за тем, чтобы никто не вздумал «оседлать летающие тарелки».

Драко, выходя из уборной, наткнулся на отца в коридоре за статуей Салазара. Лунный свет падал на лицо Люциуса, делая его похожим на мраморное изваяние — прекрасное и бездушное.

— Ты ставишь меня в неудобное положение, Драко, — прозвучал голос Люциуса, холоднее зимнего ветра.

— Чем же? — Драко сжал кулаки за спиной, чтобы скрыть дрожь.

Люциус постучал тростью с змеиным набалдашником:

— Я просил внимательнее отнестись к выбору спутницы. Этот бал — не детская забава.

— Я пригласил ту, кого захотел, — резко поднял подбородок Драко.

— Желания — слабость глупцов. Мне уже шепчутся о вашем… спектакле, — прищурившись, произнёс Люциус.

— Пусть шепчутся. Мне плевать! — Драко шагнул вперёд, нарушая дистанцию.

Люциус заговорил тише, с опасной мягкостью:

— Ты решил подружиться с Поттером? Или эта русская научила тебя лизать сапоги выскочкам?

— Я сам решаю, с кем общаться! — взорвался Драко, забыв о сдержанности.

Их взгляды скрестились, как клинки. Люциус повернулся, его плащ взметнулся, словно крылья летучей мыши. Драко, тяжело дыша, вернулся в зал, где музыка заглушала мысли.

Слизеринцы, столпившиеся у окна, проводили его ледяными взглядами, но Драко прошёл мимо, будто не замечая. Он подошёл к Мире, сидевшей на краю фонтана с лимонадом, и без слов взял её за руку.

— Пойдём, я хочу тебе кое-что показать, — произнёс Драко с притворной небрежностью.

Мира подняла бровь, звёзды в её волосах мерцали:

— Куда теперь?

— Увидишь! — уже таща её за собой, ответил Драко.

Драко провёл Миру через лабиринт коридоров, где тени от факелов танцевали на стенах, словно немые стражи. Они остановились у полукруглого окна, вмонтированного в древнюю кладку. Стекло, покрытое инеем по краям, напоминало застывшее озеро. Подоконник, утопающий в бархатных подушках цвета ночи, казался островком тепла в холодной крепости.

Драко сел, откинувшись на груду тканей, и жестом пригласил Миру занять место рядом. За стеклом снег падал густыми хлопьями, словно небо рассыпало алмазную пыль.

Драко, голос приглушённый, словно шелест страниц в запретной секции библиотеки, произнёс:

— Зимой это место… как застывшее время. Снег кружится, а ты внутри — будто в хрустальном шаре, который кто-то встряхнул, чтобы подарить миру волшебство.

Мира прижала ладонь к стеклу, оставляя отпечаток:

— Да… словно мы в сердце метели, которое бьётся тише.

Её слова растворились в тишине. Драко не сводил глаз с её профиля: свет луны, пробиваясь сквозь снежную пелену, рисовал серебристые блики на её ресницах. Он изучал каждую деталь — как тень от родинки над губой дрожит при дыхании, как пульсирует жилка на шее под брошью.

— Мира… — сломав паузу, мягко произнёс он, будто боясь спугнуть.

Она обернулась, и он увидел в её глазах отражение собственной уязвимости. Его пальцы, обычно уверенные, дрогнули, касаясь её локтя.

— Ты… ты мне нравишься. Не как союзник. Не как вызов отцу. Ты, — слова вырвались у Драко вопреки воле.

Сердце Миры застучало, как крылья совы, попавшей в клетку. Рубины на её платье вспыхнули алым, выдавая волнение. Она вдохнула, собираясь с мыслями, но Драко перехватил её ладони, прижав к своей груди, где под мантией бешено билось сердце.

— И ты мне… тоже, — прошептала Мира сквозь ком в горле.

Он закрыл глаза, словно эти слова были заклинанием, растворяющим старые цепи. Но когда он открыл их снова, в её взгляде уже плескалась грусть — глубокая, как воды Чёрного озера.

Мира отвела взгляд к снежинкам, сплетающимся в узоры:

— Но через два испытания турнир закончится. Я вернусь в Россию, а ты… останешься здесь. Наши миры снова станут параллельными линиями.

— И что? Ты думаешь, я не знаю? — резко произнёс Драко, будто отрезая.

Он встал, его тень накрыла её, как плащ. Снег за окном замедлил падение, будто время затаило дыхание.

Мира сжала его пальцы, чтобы остановить дрожь:

— Мы даже не знаем, пересекутся ли наши пути снова. И… я боюсь, что если позволю себе чувствовать, то…

— …будет больно, — перебил Драко с хрипотцой в голосе.

Она кивнула, и слеза скатилась на его запястье, оставив след, словно шрам. Драко, стиснув зубы, притянул её к себе. Его объятие было жёстким, почти болезненным — будто он пытался вдавить её в себя, чтобы память о тепле осталась в костях. Лицо он уткнул в её шею, где пахло морозом и жасмином.

— Не плачь. Мы же не клялись в вечности у алтаря, — прошептал Драко в её волосы, в которых мерцали остатки звёздной пыли.

Он отстранился, взяв её лицо в ладони. Боль в его глазах смешалась с дерзкой усмешкой.

— Давай не хоронить то, что ещё дышит. Турнир, бал, эти дурацкие испытания… Пусть это будет нашим хрустальным шаром. Пока он не разбился, — лёгким тоном произнёс Драко, стирая паузу.

— А после… чистое сердце и прощание без сожалений? — спросила Мира сквозь слабую улыбку.

Он кивнул, проводя большим пальцем по её щеке, где слеза высохла, оставив солёный след. За окном метель усилилась, закрутив снежинки в воронку. Драко наклонился, и их лбы соприкоснулись — жест, более интимный, чем поцелуй.

Драко тихо, как клятва, произнёс:

— Никаких «после». Только «сейчас».

Они сидели так, пока снег не скрыл замок за белой пеленой. Где-то вдали прозвучал смех Пинки-Динки-Ду, но здесь, в их хрустальном шаре, время текло медленнее.

Луна, словно серебряный страж, замерла над замком, отбрасывая голубоватые блики на лицо Драко. Его черты, обычно острые как клинок, смягчились — тень от ресниц легла на щёку, сглаживая привычную насмешливую складку у губ. Мира, не отпуская его руки, почувствовала, как под её пальцами пульсирует жилка на его запястье — ритм сбивчивый, словно сердцебиение колибри.

— Мне нравится эта идея.

Её голос прозвучал тише шелеста снега за стеклом. Драко не ответил, лишь провёл большим пальцем по её костяшкам — жест, от которого по спине побежали искры.

Снежинки за окном кружились в безумном вальсе. Одни, цепляясь за ветви ив, превращались в хрустальные кружева, другие — разбивались о стекло, оставляя слёзы-капли. Лунный свет, пробиваясь сквозь метель, рисовал на стенах причудливые узоры: то крылья феникса, то сплетение змей.

— Здесь… время течёт иначе.

Он говорил шёпотом, но каждое слово падало весомо, как снежная глыба. Мира, повернувшись к нему, заметила, как в его зрачках отражаются не звёзды, а её собственное лицо — будто он нёс в себе её портрет, спрятанный за ледяной броней.

Мира спрыгнула с подоконника, её туфли глухо стукнули о камень. Драко последовал за ней, но прежде чем она сделала шаг, его рука вцепилась в её запястье — нежно, но с непререкаемой силой.

Драко сдавленно произнёс, будто слова рвались сквозь барьер:

— Подожди.

Он развернул её к себе. Его пальцы, холодные от прикосновения к стеклу, дрожали, скользя по её щеке. В глазах — буря, которую не скрыть даже мраком ночи.

Их губы встретились как два полярных потока — холод его сдержанности и жар её откровенности. Драко замер, будто испуганный собственной смелостью, но затем — рывок вперёд. Второй поцелуй был иным: губы его обжигали, зубы слегка задели её нижнюю губу, пальцы впились в волосы, запутавшись в звёздных шпильках.

Когда они разомкнулись, дыхание смешалось с морозным воздухом, создавая призрачный туман. Драко не отпускал её, лоб прижав к её виску. Его рука на её талии дрожала, выдавая то, что никогда не вырвалось бы вслух.

Драко хрипло произнёс с усмешкой, которая не добралась до глаз:

— Теперь у тебя есть секрет, который Слизнорт продал бы за бочку огненного виски.

Мира смеясь произнесла, но голос предательски дрогнул:

— Твой поцелуй стоит дороже.

Они шагнули в коридор, где факелы мигали, будто подмигивая. Драко, не выпуская её руки, вёл её так, словно нёс украденный артефакт. Мира украдкой ловила его взгляд — теперь в нём читалось что-то новое: не вызов, не маска, а тихая ярость против неумолимого времени.

В зале Гермиона, заметив их сплетённые пальцы, подняла бровь, но Рон, с набитым ртом трюфелей, лишь фыркнул.

— Малфой теперь, похоже, коллекционирует русские диковинки.

Драко, вместо привычной колкости, бросил на него взгляд, от которого Рон поперхнулся. Мира сжала его руку сильнее — молчаливое «не надо».

Драко тихо, наклонясь к её уху:

— Они всё равно не поймут.

Мира, глядя на танцующих, где Гарри и Джинни смеялись, запутавшись в шарфе:

— Нам и не нужно, чтобы понимали.

Когда часы пробили три, снег за окнами перестал падать. Но в углу, где они сидели, прижавшись плечами, всё ещё витал морозный аромат тайны — хрупкой, как первый лёд, и вечной, как звёзды над Хогвартсом.