Сборник сказок старой Нэн (джен)

Дитя моё, иди-ка поближе, сядь со мной у огня, я расскажу тебе давнюю сказку с Железных островов. Такую, что даже волны будто замирают, когда её кто-то начинает шептать.

Говорят, это было в самые древние времена, когда берега ещё не знали запаха факелов, а люди жили в пещерах и сырых хижинах, откуда вечно тянуло солёной сыростью. Тогда всюду стояли леса — тёмные и глухие, которые так дышали мраком, что звери и птицы обходили их стороной. В этих чащах рождались шорохи, ползали холодные тени, и порой там слышался такой смех, что у старых рыбаков волосы вставали дыбом.

На далёком острове в том лесу росло дерево, которое называли Игг. Не чардрево то было и не обычная сосна, а древо-демон, чьи корни уходили так глубоко, что цеплялись за самое сердце земли и пили то, что оставалось в костях мертвецов. Люди говорили, будто всякий, кто зайдёт в тот лес, больше не возвращается. Наутро возле корней оставались только клочья одежды да тёмные пятна на земле.

И жил тогда на Железных островах Серый Король. Он был хозяином скал и волн, что бились о берег, владыкой всех бухт и сетей, что тянули дары моря. Он учил людей вязать неводы, ткать паруса, чтобы ветер сам вёл их лодки, и говорил не бояться моря, как не боится его камень. А над всем этим возвышался его дом, где горел живой огонь, а по резным столам и стульям скользили тени.

Однажды услышал Серый Король про Игга — про то, как он пьёт человеческую кровь и шепчет такие слова, каких человек и слышать не должен. Он не велел воинам поджечь лес, как поступил бы кто-то другой. Нет, он сам отправился на тот остров. Говорят, шёл он туда без щита и без меча, только с железным топором в руке — не боевым, а таким, каким рубят дерево.

Лес встретил его тьмой, хотя солнце светило ярко. Такая там стояла глухая, мокрая темень, что даже мысли терялись. Шёл он меж деревьев, а те будто шептались друг с другом, решая, как его схватить. Иногда сверху падали клочья сухой хвои и шевелились на земле, точно мёртвые пальцы.

Наконец он увидел Игга — того, ради кого пришёл. Дерево возвышалось над всеми другими, с бледной, почти серебристой корой, такой красивой, что трудно было оторвать взгляд. А в глубоких трещинах что-то слабо светилось, словно там прятались глаза, глядящие прямо в человеческое сердце, маня и завораживая ещё сильнее. Игг заговорил с ним так, что слова будто сразу проваливались в грудь, тяжёлые и липкие:

— Оставь мне свою плоть, человек, и я открою тебе все тайны, что шепчет тьма…

При этих словах его корни чуть приподнялись, как длинные худые руки, которые уже хотели схватить. Но Серый Король пришёл не один. Он вёл с собой преступника, осуждённого за то, что убил брата. Тот шёл, опустив голову, будто уже знал, чем всё кончится. И сказал ему Король спокойно, но так, что спорить не было смысла:

— Вот твой единственный шанс искупить то, что ты сделал. Ступай вперёд, под корни Игга, пусть он сам решит твою судьбу.

И человек пошёл, дрожащий, словно лодка в шторм, что вот-вот сломается пополам. Игг потянулся к нему быстро, жадно, как щука хватает мелкую рыбку. Корни с треском вцепились в тело, утянули вниз, а дерево довольно скрипнуло, будто посмеиваясь.

И тут, когда всё внимание Игга было занято его жертвой, Серый Король сделал шаг, поднял топор и с силой ударил в сердцевину древа. Игг завыл так низко и протяжно, что по всему острову вспорхнули с криком чайки. Чёрный сок хлынул по лезвию, забрызгал руки Короля, а корни дёрнулись, стараясь ухватить его, но уже не могли.

Три дня потом люди Серого Короля рубили упавший ствол и тесали доски, чтобы сделать из него ладью. Говорят, по ночам новый корабль скрипел так, будто в нём кто-то шептался и снова чего-то хотел. Но Серый Король плыл на той ладье через самые злые штормы, и волны не осмеливались поглотить её — потому что в досках жила старая тьма, укрощённая человеком. Так море, что прежде только пожирало, стало везти его туда, куда он сам пожелает.

Вот так, дитятко моё, запомни: не всё, что шепчет тебе в темноте, стоит слушать. Иногда такие шепоты нужно просто разрубить. Но помни, что даже укрощённая древесина порой вспоминает, какой вкус у человеческой крови.