Величайшая древняя магия (гет)

Это лето было хмурым даже по меркам туманной Шотландии. Непрекращающийся шторм завладел побережьем, обрушивая порывистые ветра на деревушки, заставляя глубже кутаться в мантии и поднимать воротники. В начале июня зарядили дожди, выгнав студентов с насиженных мест для пикников на Чёрном озере обратно в замок, и в пасмурные экзаменационные недели казалось, что летние каникулы не наступят никогда.

Погода словно скорбела о том, что происходило на этих землях последний год. Разбрасывала ураганом плетёные клетки браконьеров, сметала покинутые лагеря, швыряя столы и палатки о скалы, оплакивала проливным дождём останки погибших гоблинов и волшебников. Скитаясь в поисках Себастьяна по долинам Высокогорья, Шарлотта становилась невольным свидетелем, как неделя за неделей земля очищается, возвращая свой первозданный вид, скрывает следы под зелёным покровом, залечивая раны, нанесённые тёмными магами.

В свою очередь, редкие погожие дни ощущались острее, ярче, вызывая беспричинную улыбку независимо от настроения. Хотелось ловить каждое мгновение, щурясь от солнечного света, и мурлыкать, как довольный жмыр, подставляя лицо его лучам.

Здесь, в долине Хогвартса, свежий ветерок был едва заметен. После пронизывающего циклона Фелдкрофта он согревал своим нежным дуновением, облизывал щёки, играл с локонами, заставляя их сверкать красным золотом в лучах полуденного солнца, и Шарлотта наслаждалась этими ощущениями, застыв на месте после аппарации. Казалось невероятным, что больше не нужно никуда спешить, вновь и вновь блуждая глазами по карте и размышляя, где ещё может скрываться Себастьян, не нужно волноваться и теряться в догадках, пытаясь постичь хаос, творящийся в его лохматой голове.

Себастьян стоял рядом. Шарлотта приоткрыла один глаз, чтобы ещё раз убедиться в этом, и поймала его пристальный взгляд. Опухший и покрасневший от слёз, но уже с заинтересованным блеском в глазах, он покачивался на пятках, засунув руки в карманы. Небрежно наброшенная на плечи мантия, слегка помятая от объятий рубашка, заправленная в светлые летние бриджи, тонкий плетёный браслет — подарок Анны, мягкие каштановые волосы, растрёпанные ветром и её руками... Несмотря на едва уловимую настороженность, Себастьян в этот момент казался таким трогательным и родным, что Шарлотта не удержалась, протянула ладонь и пригладила складки мантии, мягко сжав его плечо.

Он наклонил голову, на долю секунды прижавшись щекой к её кисти, и девушка, смутившись, убрала руку.

— Почему именно сюда? — Себастьян окинул взглядом просёлочную дорогу с прибитой дождём пылью и видавший виды столб с деревянными указателями. Судя по табличкам, их местоположение находилось к северу от Араншира.

— Там начинается акведук, ведущий на станцию, — заправив за ухо рыжую прядь, кивнула Шарлотта в сторону величественных елей. — Я ходила этой дорогой до самого Хогсмида...

— Пешком? — брови парня поползи вверх. — Мы могли взять мётлы.

— Нет-нет, нужно именно пешком, — усмехнулась она и посерьёзнела, повернувшись к нему. — Это было в мае. Незадолго до нападения гоблинов на Хогвартс. Мне нужно было привести в порядок мысли обо всём... Об Исидоре и Хранителях. О том... что произошло на самом деле. Я чувствовала, что картина не сходится. Хранители утаили часть информации, Исидора подделала собственные воспоминания, а триптих, как ты помнишь, оказался пустым. Мне предстояло принять сложное решение о судьбе Хранилища с весьма скудным набором данных, и я не знала, с чего начать. Но к тому моменту, как я оказалась на мосту Хогсмида, ответы нашлись сами собой.

— Отлично, — обрадовался Себастьян и подмигнул ей. — Тогда давай аппарируем прямо туда!

Шарлотта рассмеялась, чувствуя, как сердце совершило кульбит и с восторгом вернулось на место. Себастьян шутил, как раньше. Это добрый знак.

— О нееет, Сэллоу. Мы пойдём пешком.

Она решительно двинулась вперёд. Театрально вздохнув, Себастьян зашагал рядом.

— Я не совсем понимаю, как мне это поможет. Ты говорила, что тебе требовалось упорядочить мысли. Я же, в свою очередь, не чувствую себя переполненным ими. Более того, я себя ощущаю каким-то пустым.

Шарлотта бросила быстрый взгляд на его нахмуренные брови и задумалась.

— Какова природа этой пустоты? На что она похожа?

Себастьян сделал несколько шагов в молчании, а затем уголки его губ дрогнули.

— Только не смейся. На поле для квиддича в этом году.

— Поле для квиддича? — удивлённо переспросила Шарлотта.

— Понимаешь, я помню его другим, — пояснил он. — Ходящим ходуном от шквала эмоций болельщиков, скандирующих кричалки, когда вратарь спасает ворота, и улюлюкающих, когда он пропускает квоффл. Взрывающимся от азарта загонщиков, лупящих по бладжеру, и охотников, пробивающих штрафные. Дрожащим от волнения, когда два ловца бок о бок преследуют снитч, и вопящим до хрипа, когда побеждает команда, за которую болеешь... А сейчас там ничего нет. Только ветер свистит, пролетая сквозь кольца. Трибуны пусты.

Себастьян на ходу сорвал листочек с мокрого куста. Потревоженная стая златоглазок взмыла вверх и засверкала на солнце, бросая блики на дождевые капли, сорвавшиеся с зелёной верхушки.

— Я понимаю, о чём ты, — негромко сказала Шарлотта, оглянувшись на куст. — Тобой очень долго владел этот кошмар, и теперь на его месте словно образовался вакуум. А как жил до него, ты уже не помнишь.

Парень проследил за её взглядом и невесело усмехнулся.

— Возможно, ты права.

— Мерлин, как непривычно слышать от тебя подобное, Сэллоу! — Шарлотта подавила смешок и изумлённо посмотрела на друга.

— Не обольщайся, — закатил глаза Себастьян. — Я всё ещё странно себя чувствую.

Она пихнула его в бок, продолжая улыбаться, и первой шагнула на мост.

Ветер подхватил огненные локоны, и Себастьян невольно залюбовался игрой света в её волосах. В памяти пронеслись моменты, когда он в панике искал взглядом рыжую макушку на поле боя, как восхищённо наблюдал за её молниеносными уклонениями от заклятий, неожиданными бросками в сторону и резкими выпадами, за быстрой палочкой в тонких пальцах и тем огоньком в её глазах, что вызывал в нём первобытный страх, когда Шарлотта выпускала из под контроля древнюю магию, сметающую всё на своём пути...

Уму непостижимо было после их вылазок видеть её на занятиях в Хогвартсе — такой обычной, в застёгнутой до последней пуговицы мантии, тщательно очищенной от грязи и крови, прилежно записывающей конспект за лекцией профессора Бинса, отрабатывающей техники трансфигурации у профессора Уизли вместе с другими однокурсниками, хохочущей над опалёнными бровями Гаррета после очередного неудачного эксперимента в классе зельеварения, тянущей наугад бобы Берти Боттс в их с Оминисом игре — обязательно с закрытыми глазами, чтобы было по-честному.

Оминис...

В груди кольнуло, и Себастьян опустил взгляд на свои пыльные ботинки, ступающие рядом с такими же пыльными ботинками Шарлотты.

Оминис не сдал его.

Оминис, принципиальный Оминис, убеждённый в том, что тёмная магия зло, а тёмные волшебники должны нести наказание за свои деяния, не отдал его на растерзание дементорам Азкабана.

Себастьян был уверен, что этим жестом Оминис отдал должное их многолетней дружбе и поставил в ней жирную точку, разочаровавшись в Сэллоу.

Себастьян не мог винить его за это.

Правда была в том, что до этого лета он и не представлял, насколько важен был для него Оминис.

С первых дней в Хогвартсе этот настороженный, проницательный и язвительный паренёк составлял ему компанию. Тонко чувствовал, когда нужно вмешаться, а когда оставить одного. Интересовался мнением, скептически выслушивал идеи, критиковал их в своеобразной ироничной манере и — следовал за ними. Одному Мерлину известно, по какой причине Гонт доверял ему. Годы шли, безобидные проделки превращались в опасные затеи, Оминис становился осторожнее, острее на язык, но вопреки здравому смыслу оставался рядом. Зная, чем всё закончится.

Себастьян не имел права подходить к нему после случившегося. Лучшее, что он мог сделать для друга — исчезнуть из его жизни, оставить в покое, держать подальше от себя и от своего разрушительного воздействия. Слишком много боли и вреда причинил он Оминису, чтобы продолжать.

Было до дрожи, до скрипа на зубах непривычно существовать в Хогвартсе порознь. Посещать занятия, часами засиживаться в библиотеке за подготовкой к экзаменам, натыкаться на любопытный фрагмент, поворачивать голову влево, чтобы отпустить едкий комментарий, и видеть там пустоту.

Замок будто увеличился в размерах.

Путь до Большого зала занимал семь минут. Семь долгих, мучительных минут, казалось, тянущихся вечность. Себастьян помнил, как они с Оминисом едва ли успевали что-то обсудить по пути на завтрак, а теперь, двигаясь тем же маршрутом, он успевал вспоминать целую жизнь.

Жизнь до.

— Я думаю, тебе просто нужно её заполнить, — раздался уверенный голос Шарлотты.

Себастьян отрешённо посмотрел на неё, выныривая из раздумий. Погружённый в себя, он и не заметил, как они миновали половину моста.

— Кого?

— Пустоту.

Он хмыкнул.

— И чем же?

— Настоящим, — бесхитростно произнесла подруга, выходя на небольшую полянку в центре акведука. Вдалеке показались уютные крыши станции Хогсмид, жизнерадостно краснеющие на фоне угрюмых скал. — Ты мучаешься прошлым, потому что не обращаешь внимания на настоящее. Даже сейчас, гуляя со мной, ты проваливаешься в себя, рыщешь среди своих мыслей, выбираешь самые болезненные и отдаёшься им на растерзание. Думаешь, я не замечаю?

Себастьян нахмурился, запустив пальцы в волосы. Спустя десять мучительно долгих ударов сердца послышался его тихий голос:

— Что я должен делать?

Стараясь не выдать облегчения, Шарлотта заговорила со всей возможной серьёзностью.

— Замечать. Помнишь тех златоглазок? — она махнула рукой в сторону Араншира. — Было очень красиво.

Себастьян кивнул, и она воодушевлённо продолжила.

— Если приглядеться, то можно заметить гиппогрифа над лесом. Встань здесь, — она взяла друга за плечи и легонько повернула. — Гляди! Над той сосной с обломанной верхушкой. Он сизый, и сливается с небом. Но когда делает разворот, отчётливо виден. А теперь закрой глаза. Оба глаза, Сэллоу! Чувствуешь аромат леденцов из Сладкого Королевства? Это — люпины! Люпины пахнут леденцами! Удивительно, правда? А через несколько десятков шагов мы увидим самый высокий водопад в Шотландии. Его слышно уже отсюда! А ещё сегодня — первый солнечный день в июле после целой недели дождей.

Шарлотта перевела дух и посмотрела на Себастьяна. Он обезоруживающе улыбался, а в прищуренных глазах плясали искорки.

— Что ж, идею я понял. Посмотрим... — он демонстративно крутанулся на месте, подняв дорожную пыль. — Над Хогвартсом протянулась радуга, а сам замок в этой дымке кажется парящим над озером. Ха! Облако похоже на дромарога! Смотри, голова начинается прямо над башней астрономии, а хвост висит прямо над кабинетом директора... Кстати, подножие директорской башенки напоминает разинутую пасть льва, только без зубов. Очень символично для Блэка... Что ещё... Поляна с гудящими нарциссами на берегу выглядит мило, и Хвала Мерлину, что их отсюда не слышно... — он завершил круг и посмотрел на Шарлотту. — Твои волосы очень красиво вьются после дождя, мне всегда это нравилось. Давно хотел сказать.

Девушка опешила. Голубые глаза растерянно забегали по невысокому валу, огибающему поляну, будто старались отыскать в каменной кладке правильную реакцию.

Камни молчали.

Неловкая пауза прервалась хлопком, раздавшимся неподалёку. На мосту возник волшебник в цилиндре и кальсонах и, чертыхнувшись, поспешил к станции.

— Да, ты верно понял идею, — в замешательстве бросила Шарлотта и отвернулась, зашагав в том же направлении.

— Нужно поторопиться. Встречать поезд на мосту малоприятное дело.

Кляня себя на чём свет стоит, Себастьян последовал за ней.

Идиот. И что только на него нашло?

Шарлотта и раньше не была в восторге от его регулярного флирта, либо откровенно игнорируя, либо смущаясь и меняя тему, а после той злополучной ссоры в крипте и вовсе пресекала любые попытки. Себастьян понимал, что перегнул палку, нападая на неё из-за сговора с гоблином, но на тот момент даже представить себе не мог, как далеко назад отбросит их отношения его бесхребетный язык.

Дальше — больше. События неслись, обрастая обидами и разногласиями подобно снежному кому. Его отчаянный поиск реликвии, ссоры с Оминисом на этой почве и негодование, что Шарлотта поддержала Гонта, а не его, вкупе с отлучением от дома привело к нервному напряжению колоссальных масштабов и выливалось в нелицеприятные склоки, ядовитые замечания и отвратительные поступки.

Себастьян не оправдывал себя, но с горечью признавал, что такому типу, как он, сам лично с удовольствием дал бы в морду даже за попытку флирта. Глупо было пытаться, рискуя нарушить то хрупкое доверие, что установилось между ними с Шарлоттой.

Просто... Она была такой доброй и нежной с ним там, в Фелдкрофте, согревая теплом своих объятий, гладя по волосам, прижимаясь...

На какое-то мгновение он уверовал, что, возможно...

Идиот.

Идиот, которому всегда мало. Ещё утром этого дня был уверен, что Шарлотта даже никогда не заговорит с ним, а сейчас идёт рядом с ней, как ни в чём не бывало, всё ещё чувствуя тепло от её дружеских объятий, и уже хочет большего.

Прав был Соломон. Себастьян не знает, когда нужно остановиться.

На станции Хогсмид было многолюдно. Несколько волшебников о чём-то спорили, стоя в очереди на кассу, к ним присоединился запыхавшийся волшебник в цилиндре. С минуты на минуту должен был прийти экспресс до Лондона, и колдунья с замысловатой причёской громко отчитывала ребятишек, гоняющих на игрушечных мётлах над платформой.

— Гляди, — Шарлотта кивнула в их сторону и хихикнула. — Тот мальчишка, что постарше, только что стащил у матери палочку, пока она отвлеклась на других. Мне кажется, это было спланировано.

Себастьян не сдержал улыбки, наблюдая, как один из ребят придерживает карман выходных бриджей, повернувшись к матери боком.

— Я бы на их месте не рассчитывал, что это поможет уйти от наказания. Держу пари, у мамы таких сорванцов как минимум есть вторая палочка.

Тем временем женщина похлопала себя по карманам, прищурилась и внезапно вынесла ладонь вперёд, оборачиваясь к сыну.

— Акцио, палочка!

Мальчишка изо всех сил вцепился в штанину, пытаясь удержать рвущуся к хозяйке волшебную палочку и, не удержав равновесия, с громким шлепком бухнулся в лужу. Заливистый хохот его братьев был заглушен гудком прибывающего поезда, и Шарлотта с Себастьяном поспешили отойти от края платформы, с улыбкой следя за тем, как волшебница накладывает на сына очищающие чары, не переставая грозно его отчитывать. Впрочем, вряд ли мальчуган услышал что-то в грохоте колёс "Хогвартс-экспресса".

Девушка нырнула в каменную арку, спасаясь от шума на небольшой площади справа от станции. Сейчас она пустовала, но несколько раз в год гомон от студентов, рассаживающихся здесь по каретам, был способен сравниться с рёвом паровоза на платформе.

— Потрясающе! Беспалочковая магия! Вот уж не думал! — Себастьян всё ещё пребывал в восторге.

— Согласна. Это совсем другой уровень владения волшебством.

— Однажды я тоже научусь.

— Непременно, — улыбнулась Шарлотта.

— Вот увидишь! Буду такой... вжух... вжух... вжух... — он закружился на месте, совершая эффектные пассы руками в сторону воображаемых врагов, и вдруг замер, глядя за спину подруги. — Что это?

Девушка обернулась.

Сразу за деревянной остановкой с огненно-красным козырьком расположилась совершенно обыкновенная с виду торговая лавка, коих было не счесть в долине Хогвартса. Примечательным было то, что от неё исходило мягкое сияние, похожее на солнечный свет после дождя. Снедаемые любопытством, ребята двинулись к ней.

Чем ближе они подходили, тем радушнее раскладывалась лавка, являя всё новые и новые прилавки, заполненные различными снадобьями, пучками трав, ингредиентами для зелий, россыпью камней и минералов, котлами причудливых форм, шкатулками и разноцветными склянками с зельями, среди которых Шарлотта узнала рябиновый отвар, уменьшающее зелье и, кажется, оборотное, судя по малоприятной консистенции и цвету. Под козырьком мерно покачивалось несколько корзин и остроконечных шляп с безвкусными бумажными цветами.

— Подходите, не стесняйтесь, у меня найдётся товар для самых искушённых покупателей! Леопольд Бабкок к вашим услугам, — выскочил будто из ниоткуда бородатый торговец в экстравагантном галстуке, украшенном шестерёнками от часового механизма. — Вижу, вас заинтересовала коллекция солнечных цитринов?

Сияние исходило от одной из распахнутых шкатулок. Шарлотта подошла ближе, завороженная светом, и обнаружила горсть жёлтых кристаллов, похожих на кварц.

— Почему они светятся, мистер Бабкок?

Себастьян встал рядом и осторожно придвинул шкатулку, чтобы лучше рассмотреть содержимое. Несколько верхних кристаллов перекатились, пустив солнечные зайчики на щёки Шарлотты, и парень поймал себя на том, что откровенно любуется ею.

— Друиды полагали, что цитрин, или сафранит, накапливает солнечный свет. Они верили, что камень способен защитить своего владельца от печалей и невзгод, влияния тёмной магии как вовне, так и в мыслях, вбирая в себя по-настоящему счастливые моменты жизни и радость от них. Его магия стоит на страже чистоты помыслов и души, исцеляет сердечные раны и наполняет волшебника светом в самые тёмные времена.

— Можно сказать, что магия цитринов схожа с чарами Патронуса? — деловито спросил Себастьян, перекатывая в руках крупный кристаллик.

— Вы весьма проницательны, молодой человек. Ношение камня существенно облегчает вызов Патронуса, ведь для столь сильной светлой магии как никогда нужна радость в сердце. А из толчёного шафранита, как они его называли, древние индийские маги готовили особый отвар, на основе которого в середине прошлого века алхимик Валериус создал...

— Феликс Фелицис! — поражённо воскликнула Шарлотта, переводя взгляд на торговца.

— Совершенно верно, — улыбнулся тот. — Вижу, учебный год в Хогвартсе был весьма продуктивным для вас, особенно учитывая, что приготовление этого зелья не входит в школьную программу.

Себастьян хмыкнул, бросая взгляд на зардевшуюся румянцем подругу. В том, что за попыткой нагнать пропущенные годы она давно обогнала сокурсников, он не сомневался ни на йоту.

— Вы были весьма убедительны, — шутливо поклонился он мистеру Бабкоку. — Пожалуй, этот камешек я действительно возьму.

Он ещё раз полюбовался игрой бликов на ладони и передал кристалл торговцу, который мгновенно вставил его в сотворённый чарами тонкий плетёный браслет наподобие того, что Себастьян носил на левом запястье.

— Мисс? — вопросительно повернулся мистер Бабкок к Шарлотте, передавая браслет новому владельцу.

— Боюсь, своими соблазнительными речами вы не оставили мне выбора, — хохотнула она, разводя руками. — Они действительно прекрасны, все до единого, и я готова любоваться ими вечно.

Леопольд Бабкок склонил голову набок, оценивающе глядя на девушку.

— В таком случае, у меня для вас есть особое предложение.

Он порылся в видавшем виды сундуке под прилавком и извлёк тонкую бархатную коробочку, немного пыльную и потёртую по углам. Впрочем, её неказистый вид с лихвой компенсировало содержимое.

Шарлотта едва слышно охнула, разглядывая вереницу кристаллов, обрамлённых сверкающим серебром. Браслет был тонким и изящным, будто сотканным из света, и сиял так, словно томившиеся во тьме сундука цитрины жадно впитывали лучи вечернего солнца.

— Гоблинская работа, — проговорил мистер Бабкок, явно гордясь произведённым эффектом. — Давно у меня пылится. Как правило, волшебницы отдают предпочтение гоблинским изделиям с куда более драгоценными камнями, нежели цитрин, и эта необычная вещица так и не нашла свою ценительницу. Поэтому для вас, мисс, я буду рад сделать хорошую скидку.

— Мы берём, — уверенно сказал Себастьян, не отрывая глаз от Шарлотты, пленённой украшением. Отсчитав нужное количество галлеонов и кивнув на прощанье торговцу, он потянул девушку к мощёной дороге, ведущей в Хогсмид.

— Ты с ума сошёл, Себастьян, это очень дорого! — она неверяще смотрела на него, прижимая к груди бархатную коробочку.

— Да брось. Сирона и Пепин неплохо платят, и я сумел прилично накопить, вряд ли потратив больше десятка сиклей за этот месяц. Есть некоторые плюсы в работе без выходных, — мрачно пошутил он.

Шарлотта нахмурилась и покачала головой.

— И всё же ты не должен...

— Послушай, — перебил её Себастьян, резко останавливаясь и поворачиваясь к ней. — Я был не прав. С самого начала. Я был эгоистом, придурком, который втянул тебя в это, я заставлял тебя делать ужасные вещи. А когда ты пыталась мне помочь, пыталась вытащить из этого дерьма — ещё более ужасные. Тебе пришлось из-за меня рисковать своей жизнью. Своей свободой. Нарушать закон. Применять Непростительные на врагах и... — он сглотнул, — на друзьях. И вместо благодарности получать в ответ злобу, ссоры, унижения и разочарования. Мерлин, ты едва не погибла в тех катакомбах! Я был ублюдком, Шарлотта. Каждый день, каждый час, каждую минуту, работая у Сироны, я думал об этом. Прокручивал в голове этот год и проклинал себя за всё, что сделал. Я наказывал себя, заставлял работать руками с утра до ночи, до сведённых судорогой мышц и кровавых мозолей, и не залечивал раны, чтобы чувствовать боль, которую заслужил. Мне было плевать на заработок, я вообще не думал о нём. Пока не увидел, с каким восторгом ты смотрела на этот браслет. Поэтому, — он вынул тонкую цепочку из коробки и, аккуратно застегнув на запястье девушки, сжал её руки в своих, — прими его в знак моего раскаяния. И прости. За всё.

Не находя слов, Шарлотта неотрывно смотрела в его глаза, чувствуя в своих предательское пощипывание.

— Торжественно клянусь, что это последний раз, когда я стал причиной твоих слёз, — смущённо улыбнулся Себастьян и едва уловимо погладил её по щеке, стирая солёную дорожку.

— Сэллоу, ты... — она выдернула руки из его тёплых ладоней, на секунду заставив друга испугаться за свой порыв, и в следующее мгновение крепко обняла, зарываясь носом в отвороты его мантии, — ...придурок.

— Знаю.

— Я тебе с самого начала это говорила.

— Ты удивительно проницательна.

— Ты сейчас с чем угодно согласишься, чтобы я его взяла, да?

— Ты просто уму непостижимо как проницательна.

Шарлотта прыснула и высвободилась из объятий, поднимая лукавый взгляд на Себастьяна. Весь его вид излучал уверенность и довольство собой, но за пляской чёртиков в карих глазах металось волнение.

— Я возьму его, Сэллоу. Если ты дашь слово, что больше никогда не будешь мне лгать.

— Больше никогда, — заверил парень. В его голосе чувствовалось облегчение.

Они протянули друг другу ладони, и солнечные цитрины засияли, бросая блики на рукопожатие. Себастьян с непонятным щемящим чувством смотрел, как цепочка кристаллов красиво оттеняет бархатную кожу девушки.

— Давай пойдём старой дорогой до Хогсмида, — предложила Шарлотта и беззаботно опустила руку, не заметив его взгляда.

Себастьян закатил глаза.

— Той самой, с миллионом ступеней? Да ты издеваешься.

Но она уже повернулась и бодро зашагала вперёд.

— Ой, да перестань, там даже сотни нет!

— Только потому, что большинство из них обвалились...

Они миновали старую городскую заставу и свернули на узкую тропинку, напрямую соединяющую станцию и холм, на котором возвышался Хогсмид. Себастьян с тоской посмотрел на удобную мощёную дорогу, убегающую вдаль, и перепрыгнул через поваленное дерево, преграждающее путь к старинным каменным ступеням, круто поднимающимся наверх.

— Ты всё ещё уверена, что это лучшая дорога? — с сомнением спросил он, подавая руку Шарлотте. Она грациозно спрыгнула с дерева и поднялась на первую ступень, потянув Себастьяна за собой.

— Лучше не бывает.

И Себастьян не мог не согласиться. Никакая усталость от трудной дороги не могла сравниться с ощущением маленькой ладони Шарлотты в его тёплой руке.

Солнце неумолимо клонилось к закату, когда вьющиеся зигзагом ступени вывели их к гигантскому розовому клёну, раскинувшемуся напротив главного указателя Хогсмида. В нескольких метрах от них призывно маячил деревянный мостик, ведущий в деревню.

— "Никаких троллей"? Серьёзно? — хохотнул Себастьян, рассматривая корявую надпись на пергаменте, приколотом к рекламе сливочного пива. — Они думают, это их остановит? Тролли даже не умеют читать!

— Один не умеет, другой умеет. А они, как показала практика, как раз ходят по двое, — Шарлотта с веселым прищуром посмотрела на друга. В глазах вспыхнула искра понимания, доступная только им.

Расхохотавшись, друзья поднялись на мостик. Шарлотта устремилась вперёд, мечтая об удобной дубовой скамье в "Трёх мётлах", горячем сливочном пиве и фирменном мясном пироге Сироны, когда Себастьян вдруг резко остановился.

— Ты была права.

— Мерлиновы яйца, Сэллоу, я уже приняла твой подарок, — застонала она. — Перестань.

— Да нет, я не об этом, — усмехнулся парень и вдруг посерьёзнел. — Вся эта затея с прогулкой до Хогсмида... Она сработала.

— Правда?

— Я стою на том самом мостике и чувствую, что нашёл все ответы. Знаешь, я... — он неловко запустил пальцы в волосы. — Я будто только сейчас понял, что жив. Несмотря на всё это… Я жив. И вся жизнь передо мной.

Шарлотта просияла.

— Да, это удивительная дорога! Я сразу...

— Дело не в ней, — перебил её Себастьян. — Дело в тебе.

Он осторожно положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, чувствуя, как сердце совершает кульбит от той теплоты и нежности, с которой девушка смотрит на него.

— В тебе, — с хрипостцой продолжил он, чувствуя, что по позвоночнику пробежал озноб. — В твоей любви ко всему живому. В твоей любви к самой жизни. Спасибо, что учишь меня этому. Я не знаю, что со мной было бы, если бы... Если бы ты не приехала.

Себастьян жадно вглядывался в её лицо, стараясь понять, понимает ли она... Чувствует ли то же волнение, что и он... Которое разгорается внутри и клокочет, словно Адское Пламя, то взлетающее до корней волос, то тяжело ухающее вниз, когда девушка смущённо закусывает губу в нескольких дюймах от его лица.

"Я снова совершаю ошибку", — в панике думал он, немного неуклюже подаваясь вперёд, но уже ничего не мог с собой поделать.

Мгновение...

И он со вздохом уткнулся в рыжую макушку Шарлотты, стиснувшей его в объятиях.

— Сэллоу, это лучшее, что я когда-либо от тебя слышала!

— Спасибо, — прошептал он, с трепетом прижимая девушку к себе.

— Я волновалась, вдруг что-то пойдёт не так...

Парень едва слышно хмыкнул.

"Всё верно. Сейчас не время. Нельзя всё получить в один день, я выучил урок. Мы обязательно придём к этому", — говорил он себе, мягко поглаживая Шарлотту по алеющим в лучах заката волосам, вдыхая их запах...

Рука замерла, не дойдя до лопатки.

Сердце пропустило удар.

Себастьян, наконец, узнал тот лёгкий медовый аромат, и все мысли разлетелись осколками по деревянному настилу моста, оставляя за собой пустоту.

Всё просто.

Она пахла Оминисом.