Если бы ты остался (гет)

Первый присел возле дерева, точно также, как пятнадцать минут назад в лаборатории. Я предложила ему помочь с рукавом, но тот наотрез отказался. Он осторожно расстегнул пуговицу манжеты, взялся за один край ткани зубами, второй зажал в пальцах и дернул на себя. Раздался громкий треск разрываемых ниток — рукав разошелся вдоль до локтя. Первый максимально аккуратно, чтобы не задеть простреленное предплечье, поднял ткань выше. Я вздрогнула, увидев его рану. Но тут же собралась.

— Извини, если будет больно, — тихо сказала я, опускаясь на колени рядом.

— Я же тебе уже говорил — ты не причинишь мне больше боли, чем они.

Я кивнула.

— Пуля там? Ты чувствуешь ее?

Первый скривился.

— Как я могу что-то почувствовать, когда там все горит?

— Это плохо. Если там пуля, я могу ее извлечь. Но если ее там нет, я только зря растревожу рану.

Он несколько секунд разглядывал меня.

— Попробуй. Забудь об осторожности. Но ее там не должно быть.

Я вздохнула, прошептав:

— Извини…

Первый не успел ничего ответить. Я принялась сосредоточенно изучать рану, плавно водя рукой на некотором расстоянии. Пока ничего инородного не ощущалось. Я нахмурилась. Лучше бы она была. Так бы у меня не было оснований беспокоиться о том, что…

Есть.

Я вздрогнула, ощутив пальцами твердый, неподатливый металл.

Первый вопросительно взглянул на меня.

— Она там, — тихо произнесла я, закрыв глаза. Он еле слышно выдохнул и молча кивнул. Я снова напрягла руку. Глаза Первого широко распахнулись, лицо исказилось от боли. Пуля шевелилась, перекатывалась из стороны в сторону, но никак не хотела покидать рану. Первый запрокинул голову наверх, до крови кусая губы. По моей пересохшей щеке вдруг скатилась одинокая слеза.

Хватит.

Хватит распускать нюни.

Я резко рванула пулю на себя. Первый сдавленно издал что-то вроде «кхрх», но дело было сделано. Тяжелая, окровавленная пуля лежала на земле в нескольких метрах от нас.

Первый моргнул. Я медленно перевела взгляд на него. Кровь ручьями бежала по его локтю, оставляя темные пятна на сухих листьях и иголках.

— Одиннадцать, может, хватит меня спасать? — попытался улыбнуться он.

— Тогда перевяжи себе рану, — бесстрастно ответила я. — Иначе останешься здесь.

— Не останусь.

Неожиданно с лица Первого исчезло страдальческое выражение. В глазах снова засверкал озорной огонек, и тут он бодро вскочил на ноги. Я в изумлении наблюдала за ним.

— Это была проверка, милая, — усмехнувшись, он потрепал меня по плечу. — И — поздравляю, — ты ее прошла!

Моя челюсть отвалилась, я в шоке уставилась на него.

— Да ладно, неужели ты думаешь, что такой, как я, не сможет справиться с этой царапиной?

Первый, подняв брови, провел рукой над своей раной. Она тут же затянулась, оставив на своем месте светло-красный шрам.

— Что… Но ведь…

Первый хмыкнул.

— Я испытывал твою силу воли. Ну и просто силу. Не волнуйся, показатели на вышине.

Неожиданно меня охватила волна гнева.

— Ты просто так вынуждал меня использовать телекинез?!

— Не просто так. Мне нужно было знать уровень твоих способностей.

— Ты заставлял меня причинять тебе боль! Просто так!

— Одиннадцать.

Он положил руки мне на плечи.

— У тебя великолепная сила воли. И это прекрасно.

Я отвела взгляд.

— Ладно, — он встряхнулся, — как я уже сказал, нам нужно сменить костюмы. Лабораторные эксперименты больше не выйдут на эту сцену.

— Значит, ты тоже? Ты тоже эксперимент?

Первый взглянул на меня сверху вниз.

— Да. — ответил он. — С меня началось все это.

Он собрался было идти, но я стояла на месте и сверлила его взглядом. Первый вздохнул:

— Если я расскажу тебе свою историю, ты моментально сбежишь обратно в лабораторию.

— И почему же?

— Да потому что по сравнению со мной, все в лаборатории — милые и пушистые зайки.

— Мне неважно, что было в прошлом, — тихо выдохнула я. Первый посмотрел на меня совершенно иным взглядом.

— Я предупреждал, — с легким сомнением в голосе сказал он. Я лишь покачала головой.

— Когда-то у меня была семья. Давно. Очень давно. Мне тогда было всего двенадцать лет.

Я ненавидел людей… Нет, не так. Я ненавижу людей. Это жалкие паразиты, которые размножаются тучами и загрязняют этот мир, словно мерзкие тараканы. И мои родители не составляли исключение. Как раз наоборот.

С самого детства я был не таким, как все. Врачи говорили — я сломан. И родители решили, что, если начать жизнь с чистого листа, меня получится починить. Все было бы хорошо, вот только я не был бесполезной вещью, как они. Сломан был не я. Они.

Мы переехали в новый дом. Родители и младшая сестра были в восторге. На меня первое впечатление он произвел не самое лучшее. Но все изменилось, когда в одном люке я нашел гнездо черных вдов.

Я стал одержим ими. Не понимал, почему люди считают себя главными на планете, ведь настоящие властелины — это пауки. Я изучал этих существ и с каждым днем все больше ощущал связь между мной и ими.

В скором времени я обнаружил у себя странную способность. Я мог воздействовать на живых существ, проникать в их разум и манипулировать ими. Тогда я понял, что готов.

Я сконцентрировался на родителях. Сорвал с них маски, за которыми скрывались страшные личности. Напомнил обо всех грехах, совершенных за этот неправильный жизненный путь. Отец был убежден, что дом проклят, что в нем обитает демон, но мать думала иначе. Каким-то образом она поняла, что это я. И возненавидела родного сына.

Чаша оказалась переполнена до краев. Я выбрал момент за ужином. Семья спокойно разделывала курицу, как внезапно включился приемник. Замигал свет. И моя мать взлетела к потолку.

Ее зрачки закатились наверх, локти и колени вывернулись в обратную сторону. Из глаз потекла кровь, и она упала.

Сестра завизжала, а отец, поняв, что его жена уже мертва, подхватил сначала ее, потом меня и побежал к выходу. Он не знал, что унес демона с собой.

Собравшись с силами, я наслал на него видение, чтобы он не ушел далеко, и расправился с сестрой, которая немало задирала меня. Повернувшись к своей последней жертве, я почувствовал дикую слабость. У меня потемнело в глазах, и я свалился на пол без сознания.

Отца отправили в психиатрическую больницу — немногим лучше, чем смерть. Его обвинили в убийстве своей семьи, но он утверждал, что этот сотворил демон. А я впал в кому.

Когда я очнулся, меня встретил тот, кого я старался избегать изо всех сил — доктор Мартин Бреннер. Папа. Он сильно заинтересовался мной и запустил проект. Я стал Первым.

Потом он понял, что я слишком, слишком силен и опасен, и укротил мои силы с помощью сотерии. Я стал помогать ему в обыденных делах лаборатории, мне дали обязанности санитара. А дальше ты и сама знаешь.

Я молчала, обрабатывая этот рассказ у себя в голове. Первый обеспокоенно взглянул на меня, но мои глаза уставились в землю.

— Какое твое настоящее имя? — наконец спросила я. Первый на секунду замер.

— Генри. Зови меня Генри.