Каково это — быть мной (джен)

Всю ночь Рамина спала очень плохо. Постоянно ворочалась, просыпалась, а после снова засыпала. Иногда ей казалось, что на неё кто-то смотрит, ходит по комнате. Но когда она открывала глаза, то никого не находила, кроме спящей соседки по комнате, недавно вернувшейся. Кроме того, этой ночью Рамине приснился сон, будто её заставили ножницами стричь газон. И она стригла и стригла, пока ножницы в её руке не раскололись на части. Её охватило сожаление от того, что она не смогла справиться с такой задачей. Открыв глаза, она осознала, что всё это был всего лишь сон.

Часы показывали раннее утро. Как бы ни хотелось ещё немного полежать, правила дома Браунов гласили: вставать в шесть утра каждый день. Время как раз подходило. Чтобы не ходить по дому в одной пижаме, девушка накинула на себя серое худи.

Быть хамелеоном. Адаптироваться. Менять поведение на то, которое требует общество.

Нет, Рамина не предаёт Костю. Она хочет выжить, если можно так выразиться. Она всё ещё уважает Костю, видит в ней сильного человека. Но Рамина не такая. Она не может себе позволить жертвовать отношениями с родителями в угоду минутной слабости. Да, она всё ещё хочет быть как Костя. Но остаться одной, выживать самостоятельно она просто не сможет.

Домашнее животное не выживет в дикой природе. Вот и она как домашнее животное.

Спустившись на кухню, девушка застала Оливию Браун, уже вовсю готовящую завтрак. Если исключить все конфликтные ситуации, в которых, по сути, была виновата сама Рамина (по крайней мере, она так считала), то эта женщина весьма мила и заботлива. Она отлично справляется с ролью жены и, быть может, была бы отличной матерью, если бы в её судьбе не был прописан пункт о потере ребёнка.

— Доброе утро, могу помочь вам с завтраком? — Рамина пыталась обуздать свой хриплый, ещё не отошедший ото сна голос.

Плечи Оливии дрогнули; она не ожидала внезапного появления на кухне одной из девушек. Хотя ей следовало полагать, что перемены в их поведении после звонка родителям не заставят себя долго ждать. Да, она немного приукрасила события последних дней, но ей не было жаль. Важен был лишь результат. Совсем скоро девочки начнут выполнять базовые требования, станут достойными членами общества.

Отправь подростка в место вседозволенности, и он не вернётся. Его будет манить всё то, что ранее было под запретом. Поэтому важен контроль, важны правила. На Оливии и Артуре лежит ответственность за чужих детей. Они просто не могут позволить, чтобы с девочками что-то случилось. То же, что случилось некогда с их дочерью.

Не так давно, после очередной выходки Рамины и Кости, у Оливии и Артура состоялся диалог. Если быть точнее, девушки стащили дорогое вино, которое любезно подарил семье знакомый адвокат.

— Дорогой, я не знаю, что делать. Мне казалось, что всё будет проще, — тонкий голос Оливии раздавался в окутанной ночью спальне.

— Я понимаю тебя. Вся эта затея была лишь для того, чтобы заглушить боль. Возможно, мы просто не готовы к детям. И вряд ли будем готовы, — своей рукой Артур заботливо подтянул одеяло на грудь супруги.

— Может, всё это из-за того, что мы воспринимаем их как чужих детей? От этого и наша рана глубже.

В ту ночь они решили, что будут представлять, будто у них родились две девочки. И теперь они отвечают не просто за чьих-то детей. Теперь они должны сделать из Кости и Рамины тех, кто будет выглядеть, говорить и думать, как член семьи Браун.

И с этим решением началось безумие. Запертая дверь в спальне, звонок родителям Рамины, приукрашенная история поведения для лучшего результата. И клочья волос.

Оливия винила себя в том, что произошло восемь лет назад. Она была недостаточна во всём: недостаточно осмотрительна, недостаточно осторожна, недостаточно внимательна. Теперь же у неё выпал шанс — шанс не допустить подобного. Её правила не допустят этого. Если их соблюдать, то никто не погибнет. И Оливия одержима этой идеей.

Артур же винит систему. Она недостаточно налажена. И именно из-за неё всё и произошло. Он считает, что местные люди слишком глупы, им нужен кто-то, кто наладит систему, тот, кто будет всё контролировать.

Завтрак был готов. Пока чайник кипятился, было время переодеться. Смотря на Оливию и её подруг, Рамина смогла сделать выводы о «приемлемом» стиле. Обязательными элементами были чёрные брюки или длинные юбки, блузки и рубашки, но не укороченные. Допустимы кардиганы. А судя по вещам, которые взяла с собой девушка, можно было сделать лишь один вывод — ходить ей в одном и том же. Либо проявлять смекалку и комбинировать всё то, что лежит на полках шкафа.

А пока одна девушка ломала голову над тем, какой наряд не вызовет гнев у Оливии, вторая только открыла глаза. Голова немного побаливала — всё-таки ей не стоило пить ту самбуку. Усевшись на кровати, Костя прокрутила в памяти вчерашний день.

Разочарование.

Тот, кто мог бы стать хорошим другом, оказался крысой. И это бесило больше всего. Ей было глубоко всё равно на то, что Брауны расскажут её родителям. Да пусть хоть в чём её обвиняют. Для неё это не имело значения. Лишат они её всего, что имеют? Скажи они ей то, что сказали родители Рамины, — в эту же секунду Костя бы обрела всё.

Но те даже не удосужились позвонить.

Мол, вот вам непутевая дочь. Методы не важны, сделайте из неё куклу и не делайте нам мозги. Теперь это ваши проблемы.

Голова девушки была подозрительно лёгкой. Видимо, остатки сна спали с неё, и теперь мир ощущался острее, чем минуту назад. Она провела рукой по волосам и заметила, что они выскальзывают из ладони раньше, чем вчера. Костя резким движением выбралась из кровати и схватила первое попавшееся зеркало.

Волосы действительно стали короче. И это только полбеды. Сама причёска была кривой, все волосы разной длины. Сначала Косте показалось, что это она сама в пьяном угаре обкромсала волосы. Но в голове всплыло воспоминание, как перед сном она заплетала косу.

Её взгляд упал на Рамину. Злость с примесью непонимания кипела внутри. В горле застрял вопрос: «Какого черта?».

— Это кто тебя так? — голос Рамины звучал испуганно.

— Разве не ты?

Рамина отрицательно помотала головой и вернулась к выбору одежды. Ей бы очень хотелось поддержать Костю, помочь ей. Но у неё просто не было сил; всё, что есть, она тратила на поддержание образа послушной и удобной девушки. Внутри же Рамину сжигали боль и обида.

К завтраку Костя так и не спустилась.

— Рамина, я заметила, что с готовкой у тебя не ладится, а в доме все должны быть при деле. Поэтому тебе нужно больше практиковаться. Кулинарные книги оставлю на столе, изучи их после занятий, — такой добрый жест проявила Оливия за завтраком.

Вот только Рамине стало тошно; кусок и так не лез в горло. Она не понимала, какие чувства испытывает по отношению к этой паре, и от этого не могла сказать им ни слова. Только послушно кивала, опуская глаза в тарелку. Еда медленно превращалась в бесформенную кашу; девушка резала её, кромсала, но ни один кусок так и не оказался у неё во рту.

Привыкай.

Почему же раньше ей было не так обидно? Рамина годами строила образ удобной девушки, идеальной дочери. Все, абсолютно все, видели в ней идеал. И ей было комфортно в этом образе. Что же сейчас не так?

Стоило один раз почувствовать свободу.

Послышались торопливые шаги. На кухне появилась Костя. Оливия и Артур даже не подняли на неё глаз. Они поняли, что для того, чтобы наставить Констанцию на верный путь, им придётся потратить куда больше усилий. Но Рамина поддалась их влиянию, и Брауны решили, что, может, и Костя последует за ней. Они решили немного подождать.

Рамина смотрела на Костю. Взгляд её был наполнен то ли восхищением, то ли состраданием.

Волосы Кости стали ещё короче. Девушка исправила то недоразумение, которое было на её голове с утра. Волосы едва доставали до шеи. Но ей шла эта причёска куда больше, чем нелепая длинная коса, которая то и дело мешалась. Наряд её стал скромнее, если можно так сказать про топ и кожаные брюки с металлическими вставками. А её взгляд был сродни взгляду победителя, хотя она и была сейчас проигравшей.

Короткий разговор, случившийся этим утром, был единственным за весь день. И хотя девушкам пришлось идти в колледж в компании друг друга, они не проронили ни слова. Одна была полна злости и обиды. Вторая же боялась того, что история повторится.

Так и прошла неделя. Тишина и искрящееся напряжение.

Костя продолжала пропадать в клубах, возвращаться под утро, а после делать вид, что отправляется в колледж в компании Рамины. Но стоило им только подойти к зданию, как их пути расходились. Одна из девушек пропадала в туманных улицах Бирмингема, вторая же — в стенах колледжа.

В один из дней с девушками поравнялся парень. Сосед Браунов. Тот самый парень, которого приметила Рамина в один из первых дней пребывания в этом городе.

Их взгляды пересеклись.

— Привет, я Пол, — тихо, с ноткой неуверенности, произнёс парень. — Вы родственники Браунов?

— Привет. Нет, мы приехали сюда учиться и просто живём у них, — ответила Рамина.

Костя закатила глаза и ускорила шаг. Всё, лишь бы поскорее скрыться от этих двоих.

— Что это с ней?

Рамина лишь пожала плечами. У неё не было ответа на этот вопрос.

На занятии, посвящённом литературе, Полу и Рамине дали совместное задание по написанию доклада.

— Почему местная библиотека находится так далеко? — ноги Рамины гудели от усталости, она уже сто раз пожалела о том, что согласилась прогуляться с Полом.

— Библиотек в городе полно, мы же не в селе живём.

Глаза Рамины округлились, а на губах застыл немой вопрос: «Тогда какого черта мы так далеко шли?».

Пол потупил взгляд и робко продолжил:

— Просто тут очень хорошая библиотека и книг больше по нашей теме. Ты не пугайся, в этом районе в основном живут мигранты.

— А в каком уголке земли их нет? — это был лишь риторический вопрос, но произнесён он был с ноткой язвительности.

Это смутило Пола, и он снова потупил взгляд.

— Нам нужно написать доклад о выдающихся личностях в литературе. Мы можем написать про Достоевского. Хотя я не читал его полностью.

Рамина лишь пожала плечами. Ей было всё равно, о ком писать. Но если бы решала она, то взяла бы Шекспира или Льва Толстого. Она знает, что Фёдор Михайлович внёс большой вклад в мир литературы, но Лев Николаевич ей больше по душе.

— Я не против, Достоевский, так Достоевский, — и всё-таки она не стала возражать.

На входе в библиотеку Пол столкнулся с одним высоким блондином. Метнув гневный взгляд в его сторону, он поспешил войти внутрь.

— Не понимаю, почему эти русские не могут быть хоть чуть-чуть вежливыми, — бурчал себе под нос Пол.

— Он же извинился, что тебе ещё надо? И он не русский, он немец.

— Ага, как же, — из его рта сочился сарказм. — Сказал что-то на своём и пошёл дальше, молодец. А мне откуда знать, что он сказал.

— Ну, знаешь. Твой акцент, как бы сказать помягче? Я понимаю тебя через слово.

— Вообще-то, это местный акцент, и он отличается от британского.

Рамина закатила глаза. Она не стала продолжать этот бессмысленный диалог, но Пол всё не унимался.

— Разве так сложно быть вежливым…

— Заканчивай уже с этим. Даже мне становится неприятно от твоих слов.

Пол смерил девушку вопросительным взглядом.

— Я частично русская. И, получается, твои слова можно отнести и ко мне, если не брать в расчёт то, что ты перепутал национальность, — рука девушки сильнее сжала сумку.

— Ты слишком остро всё воспринимаешь. Я просто пошутил про русских. Хотя тогда многое становится понятным. Но ты изменилась, я наблюдал за тобой. И вот теперь ты — это ты. А их… их ничего не изменит.

Рамине не нашлось, что ответить. Точнее, она бы многое хотела сказать ему. Сказать о том, что как раз таки сейчас это не она. Только после знакомства с Костей девушка приблизилась к своему истинному «я». Даже её слова не принадлежат ей, они принадлежат кому-то другому. Но Рамина смолчала. Какой смысл в конфликте, если он ни к чему не приведёт? Ей нужен был друг, пусть даже такой, как Пол. Неотёсанный, хотя и старается быть милым. Но получается плохо. Даже после столь короткого общения Рамина чувствует неладное в его характере.

— Ладно, давай вернёмся к Фёдору Михайловичу, — Рамина вернула тему разговора в начальное русло.

— К кому?

— К Достоевскому, к Достоевскому.

— Я выбрал его, потому что он сложный. Не каждый сможет понять его гений, — он бросил взгляд на Рамину, будто проверяя, впечатлилась ли она.

Она молча кивнула, листая «Преступление и наказание».

— Ты ведь тоже не осилила бы его без меня, да? — он усмехнулся, поправляя рукав рубашки.

Рамина нахмурилась.

— Я читала, — повторила Рамина, нахмурившись. — Конечно, не оригинальный текст…

Пол перебил девушку; выглядел он так, будто и не слушал её вовсе:

— Ну… наверное, в сокращённом варианте, — он отмахнулся, будто её слова не имели веса.

— Я имела в виду, что читала в переводе, а не на русском, — но её слова улетели в пустоту.

Надо же, и этот человек заявляет, что раньше Рамина была не собой. Но ведь это она, и раньше была она, просто вела себя по-другому. Пол ведь даже не разговаривал с ней раньше, лишь наблюдал. Тогда почему он делает такие выводы? Всё это не давало Рамине покоя. Даже ночью она не смогла уснуть сразу.

Она размышляла, много размышляла о том, кто она. Но не смогла найти ответа.

Записи в тетради Рамины: «Я была слишком резкой. Нужно научиться давать людям шанс».

Записи в тетради Кости: отсутствуют.