Синдром Арбормагии (джен)

Утро после утомительного и напряженного дня наступило слишком быстро. Другие слизеринцы, обучающиеся на пятом курсе, уже давно не спали, когда Роувэн, наконец, встал с постели. Если бы не шум и громкие разговоры, которые наполняли гостиную Слизерина, Ханна вряд ли встал бы вовремя, чтобы успеть на занятия.

Он осторожно нащупал очки и надел их, чувствуя, как стабилизируется его зрение. Он неосознанно бросил быстрый взгляд на кровать Уотерфолла. Пусто. К этому времени в общежитии пятикурсников, кроме Ханны, никого не было, и он осознал, что лучше поторопиться, если он не хочет опоздать на занятия.

Он быстро надел свою слизеринскую форму, взял тетради с учебниками и вышел в гостиную, где все еще ошивались пара студентов, которые не торопились посещать уроки. Однако, он должен был признать, что если бы не их громкая болтовня, он сам был бы далек от посещения занятий.

Проходя по коридору подземелья, он подсознательно бросил взгляд на вход в кабинет зельеварения, заметив, как профессор Снейп готовится вести урок для первокурсников. Судя по сочетанию ингредиентов, собранных на рабочих столах, Роувэн предположил, что они собираются изучать приготовление Рябинового отвара и его свойства, как это делал он сам, когда только начинал свое обучение в Хогвартсе. Почему-то при виде этого он почувствовал приступ ностальгии и грусти. Тогда его дружба с Мальстрёмом казалась искренней, и он никогда бы не подумал, что однажды Уотерфолл выбросит его, как сломанную куклу.

Вздохнув, он продолжил путь к тренировочной площадке, где проходили занятия по уходу за магическими существами. Он уже заметил там скопление студентов Слизерина и Хаффлпаффа и ускорил шаг, опасаясь, что уже опаздывает. Приблизившись к небольшой толпе студентов, он взглянул на жмыра Кеттлберна, который выглядел очень терпеливым и спокойным. Существо имело бурый окрас с редкими, темными полосками на боках и светлым брюшком. Желтые глаза жмыра тщательно изучали юных ведьм и волшебников и Ханна практически ощущал высокий уровень интеллекта магического зверя. Это было чрезвычайно увлекательно, но он все же не осмелился смотреть на существо слишком долго.

— Итак, кажется, почти все в сборе, — воскликнул профессор Кеттлберн. — Подойдите ближе и встаньте в полукруг, чтобы я мог начать урок.

Пока ученики неуклюже пытались образовать полукруг, Ханна изо всех сил старался не высматривать в толпе Мальстрёма, хотя в конце концов заметил, что младшего брата Джейкоба среди них не было. Он не мог не задаться вопросом, не решил ли Уотерфолл вообще не посещать занятия из-за его предстоящего исключения из Хогвартса, но отбросил эту мысль и решил сосредоточиться на уроке. Однако, когда он увидел Мерулу Снайд, он вновь почувствовал сильный укол вины. Он обязательно должен извиниться перед ней сразу после урока.

Ханна уже читал о жмырах и знал об их высоком интеллекте и способности определять людей, которым нельзя доверять. Возможно, если бы у него был такой пушистый друг, Роувэн бы даже близко не подошел к Уотерфоллу.

Как только ученики образовали полукруг, Сильванус одобрительно кивнул.

— Отлично, — начал он. — Готов поспорить, что большинство из вас читали о жмурах в своих учебниках, но есть огромная разница между чтением о них и взаимодействием с ними в живую.

Кеттлберн заметил любопытство в глазах нескольких студентов, что весьма сильно подбодрило его.

— Жмыры — очень умные существа, — продолжил профессор.

Глаза профессора весело блеснули, когда он заметил, что Роувэн пристально смотрит на волшебное существо; это напомнило Сильванусу о временах, когда он сам был молодым студентом. Казалось, что взгляд жмыра на мгновение задержался на Роувэне, как будто он внимательно изучал юного волшебника. Ханна неосознанно подошел на несколько шагов ближе, наблюдая, как существо наклоняет голову в знак легкого интереса.

— Они известны как очень проницательные создания, благодаря своей способности распознавать истинные намерения и эмоции человека.

Несколько учеников уже начали делать заметки об особенностях этого существа, время от времени поглядывая на жмыра и делая простые наброски его внешности. Роувэн не был исключением; он никогда не думал, что у него вдруг возникнет такой интерес к волшебному существу. Кеттлберн потратил еще какое-то время на теоретическую часть урока, прежде чем приступить к практике.

— Итак, кто хочет стать добровольцем и подойти к жмыру? Вам нужно будет не торопиться и проявить уважение. Жмыр не причинит вам вреда, если у вас нет злого умысла. Но я надеюсь, что среди нас с вами нет никаких подлецов, чтобы его спровоцировать, не так ли?

Взгляд жмыра скользнул по ученикам, прежде чем снова остановиться на Ханне. Он все равно собирался вызваться добровольцем, поэтому в конце концов поднял руку. Несмотря на нежелание многих учеников рисковать, Ханна знал, что Кеттлберн всегда был рядом, чтобы предотвратить любые инциденты. Хотя временами Сильванус казался безрассудным, профессор, очевидно, серьезно относился к своей работе с юными волшебниками и ведьмами и следил за ситуацией на случай, если что-то пойдет не так.

— Очень хорошо, — с улыбкой сказал Кеттлберн. — Подойди ближе и протяни руку ладонью вверх. Позволь жмыру тебя обнюхать.

Профессор внимательно наблюдал за Роувэном, следя за тем, чтобы тот следовал его инструкциям. Взгляд жмыра был прикован к Ханне, когда он протянул к существу руку, как ему и было сказано. Слизеринец чувствовал себя немного неуверенно, но старался скрыть свою нервозность. Когда жмыр обнюхивал его руку, Роувэн почувствовал теплое, успокаивающее дыхание существа на своей ладони.

Спокойствие существа принесло Ханне некоторое облегчение, хотя он по-прежнему оставался осторожным, несмотря на растущее в нем восхищение. Внезапно уши жмыра навострились, когда он заметил кого-то на горизонте. Кого-то, кто приближался к ним с обратной стороны тренировочной площадки. Существо заметно напряглось, внимательно наблюдая за человеком. Ханна обернулся и быстро узнал силуэт человека, которого он когда-то считал своим лучшим другом. Роувэн даже не заметил, как подобно магическому существу рядом с ним, он напрягся.

Сильванус заметил перемену в поведении жмыра и проследил за его взглядом, направленным на Мальстрёма Уотерфолла, который сильно опаздывал на урок. Профессор озабоченно нахмурился, увидев реакцию существа на появление ученика.

— Уотерфолл, рад, что ты смог присоединиться к нам, — с еле заметной ноткой суровости произнес Кеттлберн. — Я уже начал беспокоиться, не забыл ли ты об уроке.

Тем временем жмыр тихо зашипел, резко взмахнув хвостом. Роувэн не смог удержаться от печального смешка; казалось, существо действительно почувствовало эгоистичную и порочную натуру Уотерфолла. Однако, Ханна постепенно начал распознавать признаки страха в движениях жмыра. Уши существа прижались к голове, и оно издало рычание, заставившее Роувэна слегка попятиться. Другие ученики немедленно обратили внимание на эту сцену, даже те, которые не были особенно заинтересованы в уроке.

— Приношу свои извинения, профессор. У меня были более важные дела, — с заметным пренебрежением ответил Уотерфолл. Ханна слегка нахмурился; конечно, Мальстрём по-прежнему вел себя так, словно ничего не произошло.

— Более важные дела? — повторил профессор. — И это, я полагаю, оправдывает твою медлительность?

Рычание жмыра заставило Сильвануса переключить внимание; ему не требовалось много времени, чтобы осознать ненормальность поведения существа. Жмыр не просто занял оборонительную позицию, но и проявлял явные признаки агрессии и страха. То, как глаза существа неотрывно следили за Уотерфоллом, подсказало Кеттлберну, что именно студент был причиной ненормального поведения жмыра.

— Ханна, — твердо сказал он, выражение его лица было озабоченным, хотя он сохранял самообладание и старался звучать мягче, чтобы предотвратить панику или беспокойство среди студентов. — Отойди назад.

Роувэн кивнул, быстро выполнив указание Кеттлберна без каких-либо возражений.

— Уотерфолл, оставайся на месте, — внезапно суровый тон Кеттлберна нарушил странную тишину, воцарившуюся на площадке. Существо было необычно враждебным, и профессор начал подозревать что-то неладное. Однако, в тот момент его главной задачей было обеспечить безопасность студентов.

Роувэн затаил дыхание, переводя взгляд с беспокойного жмыра на Уотерфолла. Было что-то неестественное в том, как реагировало существо: его шерсть встала дыбом, низкое рычание глухо разносилось в холодном утреннем воздухе. Это было не просто предупреждение и настороженность. Это был первобытный страх.

И тут Ханну осенило — словно искра за стеклами очков. Пещера. Белые, излучающие свет насекомые, ползающие в коре. Трупы, чья кожа срослась с древесной корой. Хагрид говорил, что волшебные существа всеми силами избегали того места и боялись того, что было в той пещере. Мальстрём был там, почти вплотную к тем насекомым. Так чем же это не объясняло то, как вел себя жмыр? Но почему тогда существо вело себя спокойно рядом с Ханной, ведь он тоже был в той пещере? Неужели именно Уотерфолл потенциально перенес на себе тех многоножек?

Его пальцы судорожно сжались. Он хотел что-то сказать, но что? Что он думает, что Мальстрём чем-то заражен? Что волшебное существо может чувствовать, что у него под кожей? Никто бы ему не поверил. Особенно Уотерфолл.

— Он что, оглох? — раздался за спиной Ханны знакомый, резкий, но в то же время приятный голос, заставивший юного волшебника слегка подпрыгнуть. Он обернулся и увидел Снайд, которая, казалось, обсуждала ситуацию с Имельдой Мурк. Мерула сразу же поймала его взгляд на себе и повернулась к нему. На мгновение ему показалось удивительно трудным отвести взгляд от ее необычных и завораживающих лавандовых глаз. Она изогнула бровь в молчаливом, вопросительном жесте.

Роувэн почувствовал внезапную волну нервозности и неловкости. Однако, он также ощутил знакомый укол вины перед юной ведьмой и сделал слабую попытку извиниться перед ней.

— О, Мерула... — начал он, смущенно опустив взгляд в землю. — Я просто... Я просто хотел сказать, что я не желал...-

— Мерлинова борода... — ахнул ученик факультета Хаффлпафф. — Что он делает?

Роувэн не смог удержаться и тихо выругался, когда Мерула тут же отвлеклась. Однако, проследив за взглядом Снайд, он почувствовал, что озадачен ситуацией не меньше, чем обеспокоенный Хаффлпафф. Мальстрём, вместо того, чтобы следовать указаниям профессора Кеттлберна, продолжал идти вперед, навстречу агрессивному и напуганному волшебному существу. Уотерфолл никак не отреагировал на слова Сильвануса, но и не проявил никаких признаков характерных ему высокомерия или безразличия.

Сердцебиение Роувэна участилось. Уотерфолл не просто игнорировал Кеттлберна, он двигался так, словно что-то тянуло его вперед, его глаза остекленели, а челюсть болезненно сжалась. Жмыр зашипел, прижав уши и оскалив острые зубы, очевидно собираясь наброситься.

— Мерула, — не подумав, выпалил Роувэн, инстинктивно потянувшись к ее руке, прежде чем спохватиться. Он быстро опустил руку, чувствуя, как его лицо заливается краской. — Он не... с ним что-то не так!

Мерула резко взглянула на Ханну, слегка удивленная его внезапной паникой и настойчивостью. Также, от нее не ускользнул тот факт, что он почти схватил ее за руку.

— Конечно с ним что-то не так! — прошипела она. — Не нужно быть гением, чтоб это увидеть!

Ее взгляд метнулся к Мальстрёму, который все еще неестественно двигался вперед.

— Уотерфолл! Стой где стоишь!

Внезапно стало совершенно очевидно, что перепуганное существо вот-вот набросится на слизеринца, который упрямо шел к нему. Было уже слишком поздно, когда слова профессора Кеттлберна вывели Уотерфолла из его "бессознательного" состояния, и он, наконец, остановился, выглядя так, словно даже не заметил, что подошел так близко к напуганному существу. Роувэн невольно шагнул вперед, но быстро остановился.

— Ханна, отойди! Все, отойдите!

Острые когти и клыки жмыра уже были обнажены, когда он напряг свои сильные передние и задние лапы и сделал выпад вперед. В этот момент Ханна закрыл глаза, не желая видеть, что произойдет дальше. Жмыры, хотя и не выглядели опасными или большими, могли легко разорвать человеческую плоть своими острыми, как бритва, когтями, и Роувэн мог только представлять, какая мучительная боль ожидала Уотерфолла.

Он мысленно приготовился услышать крик боли, но вместо этого услышал лязг металла после серии быстрых и неровных шагов. Юный волшебник неохотно открыл глаза.

Профессору Кеттлберну удалось схватить жмыра до того, как его когти добрались до Уотерфолла. Существо вонзило клыки в протез руки профессора, но не причинило большого вреда прочному материалу. Было непривычно видеть Сильвануса таким напряженным, он тяжело дышал и на мгновение замер, прежде чем отойти на пару шагов от безрассудного студента. Волшебное существо извивалось и билось, отчаянно пытаясь вырваться, но хватка Кеттлберна была непреклонной. Он едва успел предотвратить ужасный инцидент.

Сердце Ханны все еще бешено колотилось. То, как вел себя жмыр, было не попыткой нападения и актом агрессии. Это была борьба за выживание, и жмыр чувствовал в Уотерфолле смертельную угрозу.

Мерула наблюдала за происходящим с широко раскрытыми глазами. Еще секунда, и мерзкое лицо Уотерфолла было бы растерзано когтями магического зверя. Она не могла поверить, насколько безрассудным был Мальстрём... или, скорее, насколько бессознательным он казался, когда двигался к жмыру. Это было не похоже на него, даже учитывая то, что он был полным идиотом в ее глазах.

Мальстрём выглядел не менее потрясенным, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы, наконец, выйти из оцепенения. Он провел рукой по серым волосам, сделав несколько прерывистых вдохов. Однако, когда он заметил, что все смотрят на него, он заставил прежние нотки высокомерия и неуважения вновь проявиться на его лице, несмотря на его очевидную нервозность.

— Вы д-даже не можете держать своих безмозглых животных в узде! Такой... некомпетентный учитель не должен преподавать в Хогвартсе! — возмущенно воскликнул Уотерфолл, хотя его голос уже не звучал так уверенно, как раньше, и он иногда заикался. Бросив короткий, полный злобы взгляд на собравшихся учеников, особенно на Мерулу Снайд, он поспешил вернуться в за́мок.

Сильванус медленно отпустил жмыра, когда тот, наконец, полностью успокоился. Единственный здоровый глаз Кеттлберна, прищуренный и задумчивый, следил за удаляющейся фигурой Мальстрёма.

— Безмозглых животных? — пробормотал он тихим, но выразительным голосом. — Забавно... большинство существ реагируют именно так, как и должны. Особенно, когда чуют угрозу.

Профессор повернулся к классу, уголки его губ приподнялись в слабой, кривой улыбке.

— На сегодня урок окончен. Сегодня вы усвоили очень важный урок: инстинкты не лгут. Особенно магические. А у этого малыша здравый смысл лучше, чем у большинства волшебников.

— Лучше бы жмыр разорвал морду Уотерфолла на части, — тихо пробормотала Мурк, поворачиваясь, чтобы уйти.

Роувэн застыл на месте, когда внезапно, капли дождя упали на его очки, ненадолго превратив мир перед глазами в размытые очертания. Слова профессора эхом отдавались в его голове. Инстинкты не лгут. На мгновение, он снял очки, чтобы протереть их, все еще слыша отголоски рычания волшебного существа в своей голове.

Потому что он знал. Чувствовал, что с Уотерфоллом было что-то не так. И если те насекомые, которых он видел в пещере, были как-то связаны с состоянием тел, что там были… Тогда что они могли сделать с живым организмом? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Как он может справиться со всем этим в одиночку? Ему даже не с кем было поделиться своими мыслями.

Он посчитал, что сейчас было не время расспрашивать Кеттлберна о таинственных существах из Запретного леса, тем более, что после его разговора с Хагридом стало очевидным то, что информация о тех насекомых навряд ли есть у Сильвануса.

Его взгляд последовал за силуэтом Мерулы, размытым из-за сильного дождя, и его собственные слова эхом отдались в его сознании: "Ты мерзкая, жестокая и эгоистичная ведьма, которой наплевать на других. Ты готова буквально на все, чтобы подняться выше по социальной лестнице. Бессердечные люди вроде тебя заботятся только о том, чтобы получить желаемое, во что бы то ни стало". Он больше не мог откладывать извинения. Из всех людей, Мерула была той самой, кто проявил к нему сострадание, когда он был в отчаянии. И он оттолкнул ее. Грубо и бесцеремонно.

— Мерула!.. — воскликнул он, и его голос прозвучал тише, чем он хотел, но все же достаточно громко, чтобы Мерула и Имельда услышали и обернулись. — Я тут... подумал... Вообщем... не могла бы ты уделить мне минутку?

Мерула слегка удивилась и ощетинилась, увидев, что Роувэн зовет ее. Мурк бросила на нее любопытный взгляд, но Снайд это проигнорировала. Ее глаза слегка сузились, когда она заметила его усталое выражение лица и виноватый голос. Она вспомнила их предыдущий разговор и ей захотелось как можно скорее сказать что-нибудь резкое и уйти, как она делала всегда. Но что-то остановило ее — может быть, дождь, промочивший насквозь ее одежду, а может, то, как Ханна смотрел на нее, словно ему действительно было важно ей высказаться.

— Ладно, — коротко сказала она. — Но не здесь.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась к ближайшему крытому коридору, который вел к оранжереям, в сухое, уединенное место… где их никто не мог подслушать. На мгновение она обернулась, чтобы убедиться, что Имельда не последовала за ними.

— Валяй. Что тебе нужно? — ее голос звучал немного резко, но было не похоже на то, что она совсем не желала его слушать.

Услышав ее резкий ответ, Роувэн почувствовал, что его и без того небольшая решимость в собственных действиях поубавилась. Несмотря на это, он все же решил попытаться извиниться за свои слова, тем более что он понимал, что она на самом деле не была эгоистичной и жестокой ведьмой, какой он ее всегда считал, и их предыдущий разговор был тому доказательством.

— Мерула... Я просто хотел... извиниться за то, что произошло вчера. На самом деле я не-...

— Да мне совершенно наплевать на то, что ты тогда сказал! Если ты всерьез думал, что твои слова меня как-то задели, то ты еще более наивен, чем я полагала, — внезапно перебила его Снайд. Она даже не поняла почему. Сначала Мерула думала, что она совершенно спокойно выслушает его слащавые извинения, но в тот момент, когда он начал говорить, она почувствовала, как ее захлестывает внезапная волна отрицания и стыда.

И вот Ханна извиняется перед ней, как будто она была мягкой, ранимой девушкой, а не решительной и хладнокровной ведьмой. Мерула искренне верила что проявит слабость, даже просто выслушав извинения Роувэна. В конце концов, вряд ли ее могли хоть как-то задеть его слова, тем более, что она всегда считала себя именно такой, какой Роувэн описал ее днем ранее.

— Если это все, что ты хотел сказать, я не собираюсь больше тратить на тебя свое время, — добавила она, заметно нахмурившись, чтобы скрыть свой дискомфорт и неуверенность. Она пыталась оттолкнуть его. Она знала, что делает. И все же... часть ее почему-то надеялась, что он не позволит ей так просто это сделать.

Роувэн молчал, чувствуя разочарование и опустошенность от ее слов. Он не знал, было ли это из-за того, как он с ней обошелся или в ее отношении к нему была другая причина. И все же он чувствовал, что должен заставить ее услышать его слова. Когда она повернулась, чтобы уйти, он вдруг снова окликнул ее; в его голосе звучала мольба.

— Да, конечно, — пробормотал Ханна, очки которого слегка запотели во влажном воздухе, не позволяя Снайд разглядеть боль, скрывающуюся в его глазах.

Мерула остановилась, не уходя, но и не поворачиваясь к нему. Он сглотнул, коснувшись пальцами линзы очков, которую Мерула починила днем ранее, не сказав ни слова. Он ведь даже не поблагодарил ее.

— Дело не только во вчерашнем, — внезапно сказал он тихим, но твердым голосом. — Ты пыталась помочь мне, когда я был на грани срыва... а я ответил тебе плевком в лицо, потому, что был слишком зол на себя.

Он поднял голову и посмотрел прямо в ее лавандовые глаза, на этот раз не дрогнув.

— Я назвал тебя бессердечной и мерзкой. Но ты не такая. Если бы ты была таковой… ты бы не осталась, когда Мальстрём меня унизил. Не подошла и не починила бы мои очки, не пыталась бы... поддержать.

На мгновение между ними повисла тишина, пока дождь барабанил по каменной крыше.

— Я не жду прощения, — тихо добавил он. — Но... спасибо, что выслушала меня тогда. За то, что была рядом.

На этот раз голос Ханны звучал мягче и немного тише, но Роувэн ясно видел, как его слова достигли Мерулу. Хотя он не мог полностью видеть ее лицо, он заметил, как на мгновение расширились ее глаза. Он также заметил, как слегка опустились ее плечи; он не ожидал, что она будет выглядеть такой... озадаченной и даже несколько уязвимой. На его лице отразилось беспокойство, когда она так ничего и не сказала в ответ, оставив его наедине с его мыслями и тревогами.

Она не обернулась. Она не могла. Ее пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, словно она пыталась всеми силами удержать равновесие в своих эмоциях.

Никто никогда не благодарил ее так. Никто никогда не видел дальше ее острой манеры речи, холодного взгляда, продуманных шагов вверх по социальной лестнице и не говорил так прямо: “Я вижу тебя”. Но в тот момент, Ханна это сделал.

У нее перехватило дыхание, всего на мгновение, прежде чем она заставила себя уйти. Гордость не позволила ей снова встретиться с ним взглядом. Но глубоко внутри? Мерула чувствовала, что Роувэн достиг того, что, как она думала, было давно похоронено под слоями хитрости и инстинкта самосохранения: проблеска надежды... и стыда за то, кем она стала.

* * *

Заместитель директора школы, Минерва Макгонагалл, только что вышла из своего кабинета, не в силах позволить себе отдых. Она чувствовала, как ее беспокойство постепенно росло из-за недавних событий, и не могла не быть настороже, беспокоясь о безопасности студентов.

Ведьма обхаживала коридоры за́мка в глубоких и тревожных раздумьях, пока ей не послышались тихие и медленные шаги, исходящие со стороны западных башен. Она ускорила шаг, которой резкими щелчками раздавался по коридору, и к своему глубочайшему облегчению, увидела знакомый силуэт.

— Альбус.

На выдохе сказала Минерва. Она стояла, скрестив руки на груди, ее очки поблескивали в тусклом свете.

— Ты вернулся, — коротко сказала она. — И как раз вовремя. Пока ты вел переговоры с Министром магии и архивариусами Визенгамота, — начала она с редким для нее раздражением в голосе. — Много чего произошло.

На ее лице появился намек на беспокойство, ее обычно спокойное и суровое выражение слегка дрогнуло.

Дамблдор обернулся на звук голоса Минервы, выражение его лица смягчилось, в нем появились теплота и тихая озабоченность. Слабый огонек в его голубых глазах слегка потускнел, когда он увидел ее позу. Она была напряженной, настороженной и, что было нехарактерно, изможденной.

— Минерва, — мягко ответил он, — ты, как всегда, рассчитала время безукоризненно. А твой тон... говорит о том, что я вернулся не так скоро, как следовало бы.

Он подошел ближе, нарочито спокойно снимая дорожный плащ, но не отрывая от нее взгляда.

— Совещание в Министерстве завершилось достижением определенных договоренностей. Мракоборцы будут осторожно расследовать беспорядки в Запретном лесу. Но, судя по твоему настроению,… — он сделал паузу, — я подозреваю, что то, что произошло в мое отсутствие, уже зашло за рамки старинных документов и предубеждений. Расскажи, что произошло.

Минерва глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Облегчение от возвращения Дамблдора было мимолетным — сейчас нельзя было терять время.

— Пока тебя не было, — начала она тихим и отчасти тревожным голосом, — Северус пришел ко мне с отчетом от Мальстрёма Уотерфолла и Роувэна Ханны. Они утверждали, что обнаружили скрытую пещеру в юго-восточной части Запретного леса. Именно в том районе Хагрид сообщил о странном поведении существ. Внутри… они нашли человеческие останки, чья кожа была покрыта древесной корой.

Брови Дамблдора слегка приподнялись, в его глазах промелькнул намек на узнаваемость, но он продолжал молчать, внимательно слушая.

— И это еще не все, — продолжила Минерва. — Они также описали существ, передвигающихся внутри самой коры. Светящихся насекомых, похожих на многоножек, — она сделала паузу, встретившись с ним взглядом. — Хагрид подтвердил что они как-то связаны с тем место. Северус считает, что это может быть дело рук темной магии... возможно, даже связанной с…

В этот раз, она колебалась лишь мгновение.

— ...Волдемортом.

Выражение лица Дамблдора застыло — редкая, гробовая тишина окутала его, словно вуаль. Имя повисло в воздухе, тяжелое и холодное.

— ...Волдеморт, — тихо повторил он, не совсем отрицая, не совсем соглашаясь, скорее взвешивая возможности. — Имя, которое долго произносилось лишь шепотом… и которое, я надеялся, подольше останется погребенным в тени.

Он подошел к окну, выходящему на территорию за́мка окну. Луна отбрасывала серебряные нити на полог Запретного леса, издалека казавшегося относительно мирным, но скрывавшего под собой что-то гораздо более мрачное.

— Мальстрём... и Роувэн... — пробормотал Альбус, — Два любопытных ума, которых потянуло именно туда, куда им не следовало соваться, — он сделал паузу. — Северус поступил верно, немедленно сообщив об этом. Останки, покрытые деревянной корой, в точности соответствуют тому, что показала мне Багнольд, — жертвам 18-го века и заброшенному расследованию. Но существа в коре? Это что-то новое... неестественное.

Его голос стал тише. Слабый блеск вернулся в его глаза, теперь это была решимость.

— Какое бы проклятье не пустило здесь корни, оно не погибло с течением веков. Оно спало. Минерва… мы должны действовать, пока оно полностью не пробудилась.

Макгонагалл встретила его взгляд с непоколебимым упорством, крепко сцепив руки за спиной, чтобы они не дрожали. Тяжесть его слов окутала ее, как грозовая туча — это была не просто студенческая шалость или очередная диковинка Запретного леса. Это была древняя, темная магия.

— Тогда мы будем действовать осторожно, но быстро, — сказала она твердым голосом, несмотря на холод в воздухе. — Я уже отправила сообщение в Министерство, они скоро все узнают, — Северус вчера допросил Ханну и Уотерфолла под более пристальным вниманием и убедился в правдивости информации с помощью Легилименции.

Она слегка подалась вперед и понизила голос.

— Мракоборцы… они прибудут до рассвета? Если мы действительно имеем дело с тем, чтобы было в документе, предоставленным Милисент, если оно распространяется, то важен каждый час. Я не допущу, чтобы еще один ребенок погиб из-за чего-то, что мы могли бы остановить.

В ее самообладании появилась редкая трещина: проблеск страха за учеников, скрытый за сталью.

— И если это *его* возвращение, если от этого монстра осталась хотя бы частица, мы не можем позволить себе колебаться. Но Альбус... Было ло в заброшенном расследовании что-то, что может быть полезным?

Дамблдор снова повернулся к окну, его мантия мягко колыхнулась. Свет свечей заиграл серебром в его бороде, отбрасывая длинные тени на лицо волшебника.

— Расследование, — тихо сказал он, — было прекращено не потому, что опасность миновала... а потому, что никто не мог знать, в чем оно состоит. Ни одно из известных нашим архивам проклятий не сравнится с тем, что было сделано с найденными жертвами. Ни в одной книге заклинаний не говорится о плоти, поглощаемой древесной корой.

Он повернулся и подошел ближе, понизив голос почти до шепота.

— За шесть месяцев в 1782 году, Мракоборцы нашли три тела. Все они были одинаково искажены. Найдены глубоко в лесах возле забытых руин. Использованное преступниками заклинание неизвестно. Никаких записей. Просто... следы, остаточная темная энергия, которую невозможно было отследить.

Минерва почувствовала, как от его слов у нее внутри все сжалось. Явление, не имеющее ни названия, ни прецедента. Все было хуже, чем она предполагала. Они имели дело не просто с темной магией, а с чем-то неизвестным. Чем-то, что проскользнуло сквозь щели во всем, что поддавалось их понимаю.

Альбус еще раз взглянул в сторону Запретного леса.

— Если Мальстрём и Роувэн действительно наткнулись на это... тогда мы не просто столкнулись с отголосками старого зла, — он сделал короткую паузу. — Возможно, мы стоим на пороге его возрождения.

— Тогда мы не можем ждать, — резко сказала она. — Мы действуем сейчас. Северус может незаметно наблюдать за мальчиками. А также, я считаю, что лучше, чтобы Хагрид привел Мракоборцев в ту пещеру до рассвета.

Она шагнула к Дамблдору, ее голос был тихим, но решительным.

— Нет записей? Никаких похожих заклинаний? Тогда мы полагаемся на чутье и бдительность. Если это распространится за пределы леса, если это достигнет замка, — она не договорила. В этом не было необходимости. — Альбус… что, если оно уже здесь? — сказала она, не сводя с него пристального взгляда.

Дамблдор застыл. Отблески свечей отразились в его очках-полумесяцах, отбрасывая мимолетные тени на глаза, которые, повидав слишком много ужасов, носили маску молчания.

— Уже здесь, — повторил он, но это был не вопрос, а подтверждение.

Он медленно отвернулся от окна, его шаги по камню были тихими. Когда он заговорил снова, его голос был мягче, чем раньше, но в нем чувствовалась тяжесть.

— Магические существа, живущие в коре... — он помолчал. — Минерва... Магия, подобная этой, не распространяется. Она заражает. Как семя, зарытое глубоко под землю. Такие проклятия передаются страхом. Дыханием. Прикосновением.

Наконец он посмотрел на нее, в его голубых глазах застыла тихая тревога.

— Если Роувэн прикоснулся к тем останкам... если Мальстрём контактировал с теми существами... Тогда, вполне возможно, оно уже в стенах за́мка.

Внезапно Фоукс издал тихий, печальный крик, но не из кабинета Дамблдора, а откуда-то из коридора. Оба замерли. Пение Феникса по ночам было редкостью. И никогда не звучало без причины.

У Минервы перехватило дыхание от этого звука — крик Фоукса был негромким, но эхом разнесся по каменным залам, словно предупреждающий перезвон в темноте. Ее рука инстинктивно потянулась к волшебной палочке, пальцы крепко сжали гладкую, деревянную поверхность.

— Фоукс никогда не звучит ночью, если только... — она не закончила. В этом снова не было необходимости. Песня феникса никогда не была простым звуком. Это было знамение, предупреждение, истина. Ее взгляд метнулся к Дамблдору, острый и настойчивый. — Безопасности больше нет нигде. Если эта зараза распространяется прикосновением...

Внезапно она повернулась к подземельям — напряженная, расчетливая.

— За мальчиками нужно установить наблюдение, немедленно; Хагриду нужно позволить безопасно провести мракоборцев через Запретный лес, не провоцируя то, что там скрывается, — по ее лицу пробежала тень, когда она добавила. — И Альбус... мы должны разбудить Помону. Если проклятье, связанное с древесиной, пустило корни в замке... возможно, оно уже в теплицах. Я позову ее и осмотрю теплицы вместе с ней. Если за последние несколько часов что-то изменилось… она об этом узнает.

На мгновение воцарилась тишина, выражение лица Минервы стало отстраненным и задумчивым.

— Нам нужно предупредить остальных. Нужно организовать собрание. Мы могли бы оставить Хагрида и Филча патрулировать. Аврора и Сибилла могли бы присмотреть за территорией со своих башен, мы сообщим им о ситуации письмами.

Фоукс снова издал трель — тихую, настойчивую, и Дамблдор поднял руку в знак молчаливого согласия.

— Ты права, Минерва. Мы не можем позволить себе терять ни одно мгновение.

По тихому взмаху, с кончика его волшебной палочки сорвался серебряный феникс, покружил над ними и исчез в потолке, передавая безмолвное сообщение, Флитвику, Кеттлберну, Хуч, Квиринусу и Рейкпик: соберитесь в кабинете директора.

— Пусть Северус приведет мальчиков в мой кабинет, не вызывая подозрений. Мы не должны пугать их.

Минерва резко кивнула, черпая силу в решимости Дамблдора. Страх был роскошью, которую они не могли себе позволить. Взмахнув волшебной палочкой, Минерва вызвала две запечатанные записки — одну для Авроры Синистры, другую для Сибиллы Трелони. Они сложились в бумажных птиц и беззвучно полетели к башням преподавателей.

— Я скажу Северусу, чтобы он устроил мальчикам "дисциплинарную проверку". Он сумеет сделать все так, чтобы это выглядело правдоподобно, — на ее губах появилась печальна ухмылка. — Мальстрём все равно никогда не выполняет свои обязанности вовремя.

Подойдя к Минерве, Альбус спокойно положил руку ей на плечо.

— Мы действуем быстро… но мы не поддаемся страху. Если это древнее проклятье... — его голос понизился. — ...значит, оно забыло, каково это — чувствовать свет.

Легкая улыбка тронула губы волшебника — слабая, но успокаивающая.

— Давай напомним ему.