Синдром Арбормагии (джен)

Вместо того чтобы произносить Приветственную речь на празднике в честь старта нового учебного семестра в Хогвартсе, Альбус Дамблдор был вынужден отправиться в Министерство магии, чтобы обсудить внезапно возникшую проблему, связанную с найденной Хагридом подозрительной секцией Запретного леса.

Рубеус сообщил о находке за несколько дней до начала семестра, из-за чего Дамблдор некоторое время был в поиске разрушителя проклятий, которому он мог доверить работу, ведь Патриция Рейкпик уже работала над проблемой проклятых хранилищ и должна была проводить уроки защиты от тёмных искусств. Однако, прежде чем Альбус мог найти надёжного волшебника для работы, он был приглашен обсудить поставленную проблему в Министерстве магии.

Дамблдор не мог проигнорировать министра и как только он был готов к дискуссии, он воспользовался камином в своём кабинете чтобы быстро добраться до министерства. Когда директор Хогвартса возник в одном из каминов, расположенных в левой стороне Атриума, он поймал на себе удивлённые взгляды находящихся там волшебников и ведьм.

В письме от министерства было указано пройти на первый уровень, в офис нынешнего министра магии. Медленной и спокойной походкой, Альбус добрался до вырезанной из красного дерева двери, на которой висела табличка с именем Милисент Багнольд и её статуса в качестве министра магии. Она являлась достаточно способной ведьмой и с ней было приятно иметь дело.

Легонько постучав в дверь, Дамблдор терпеливо ждал ответа, понимая, что Багнольд может быть сильно занята. Услышав приглашающий голос министра по ту сторону двери, Альбус осторожно надавил на дверь и вошёл в комнату. Интерьер офиса был достаточно простой, но всё ещё казался элегантным и создавал комфортную деловую атмосферу.

Заметив, что Багнольд была не одна в офисе, он взглядом изучил двух волшебников, стоящих подле Министра. Они определённо не были работниками вспомогательного персонала, иначе бы Альбус их узнал. Однако, среди двух волшебников он всё же приметил знакомое лицо, и хоть Дамблдор и не мог вспомнить имя темноволосого мага, он мог точно сказать что тот работал в административных сервисах Визенгамота. Это был высокий и худощавый волшебник, волосы которого доставали до плеч. Его проницательные, темно-карие глаза упорно сфокусировались на посетителе. Альбус не проявил никаких эмоций, несмотря на то, что этот волшебник отчего-то показался ему не совсем доброжелательным.

Дамблдор также отметил, что этот маг держал заметно старый и отчасти выгоревший документ, а похожая бумага лежала на столе перед Милисент. Другой молодой человек, что стоял с правой стороны от Министра, был определённо заинтересован документом. Он сразу поднял взгляд на посетителя и в его глазах мелькнул огонёк узнаваемости и легкой нервозности при виде Дамблдора, так что он выпрямился и поприветствовал директора Хогвартса уважительным кивком. Волшебник был среднего роста и имел короткие, шёлковые волосы белого цвета, что были уложены назад. Помимо этого, он выглядел весьма молодо и вел себя так, будто пытался казаться серьёзнее и важнее, чем он есть на самом деле. Серо-голубые глаза мага активно избегали встречи со взглядом Альбуса.

— Добрый вечер, Министр Багнольд, джентльмены, — произнес Альбус, озаряя всех присутствующих лёгкой улыбкой, однако его взгляд вскоре упал на документ, лежащий перед Министром, зажигая в нём искру любопытства. Документ выглядел почти древним, со своим уникальным дизайном и символами, и Альбус невольно почувствовал себя заинтригованным его таинственностью. Голос Дамблдора звучал приятно и спокойно, однако в нем слышался авторитет.

— Здравствуй, Альбус. Мы ждали твоего прибытия, — ответила Милисент, молчаливым жестом приглашая его сесть напротив.

Её взгляд на секунду застыл на документе, что лежал на столе, перед тем, как она осторожно переложила его ближе к Альбусу.

— Позволь представить тебе моих коллег. Это Гидеон Коравширь, он работает в офисе мракоборцев.

Едва заметным кивком, она указала на беловолосого волшебника.

— Также, Алдрэйк Лун, сотрудник административных сервисов Визенгамота, — продолжила Багнольд, повернувшись к более высокому мужчине.

Альбус вежливо кивнул двум волшебникам, когда они были представлены министром.

— Я должен признать, срочность этой встречи меня заинтриговала. Полагаю, что та самая секция Запретного леса, о которой меня проинформировал Рубеус Хагрид, представляет собой бо́льшую опасность, чем я предполагал?

— Верно, — подтвердила Багнольд, указывая на документ. — Это документ из архива Визенгамота, написанный в 18 веке. В нем записи о старом расследовании, которое предполагает существование группы тёмных волшебников, что фокусируются на создании опасных и весьма жестоких проклятий.

Министр терпеливо ждала, пока Дамблдор закончит рассматривать старинный документ. В нём была иллюстрация мёртвого волшебника, чья кожа была полностью покрыта корой дерева, а конечности выглядели искажёнными и искривленными. В тексте говорилось, что этот маг пал жертвой неизвестного проклятья, предположительно созданного группой тёмных волшебников. Однако, мракоборцам так и не удалось поймать хотя бы одного причастного, а единственный предполагаемые член этой группы покончил с собой, как только мракоборцы сумели до него добраться.

Когда Альбус полностью прочел документ, его брови нахмурились. Он почувствовал, как в нём закрадывается беспокойство при виде искаженной и безжизненной формы волшебника.

— Это безусловно вызывает опасения.

Альбус снова поднял взгляд на Министра, его глаза слегка сузились, когда он начал осознавать ситуацию, однако, он по-прежнему сохранял невозмутимое спокойствие.

— Как я понимаю, вы подозреваете, что эта группа тёмных волшебников все еще активна? И что подобным проклятьем воспользовались в недавно обнаруженной секции Запретного леса?

Милисент утвердительно кивнула в ответ. Тем временем Алдрейк Лун осторожно вручил ей еще один документ, который она следом передала Дамблдору.

— Было проведено несколько исследований, которые позволили получить немного информации о проклятье, — медленно объяснила Министр, её лицо стало выражать беспокойство при виде того, как Дамблдор осознает насколько мало информации у них на руках.

Багнольд кивнула на мракоборца, что стоял подле неё, предлагая ему продолжить, пока Дамблдор внимательно рассматривал документ. Гидеону понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, чего от него хочет министр, и он второпях попытался принять достойный и серьёзный вид.

— В документе говорится, что магические существа проявляли признаки страха и паники, а также вели себя аномально рядом с телом жертвы. Они пытались избежать приближения к телу и вели себя очень агрессивно, когда их пытались поднести ближе к нему, — мракоборец прервался на секунду, наблюдая, как Альбус сверяет его слова с информацией на бумаге.

— Иными словами, существа вели себя также, как и рядом с областью Запретного леса, о которой сообщил смотритель Хогвартса.

Альбус внимательно вслушивался в слова мракоборца, и с каждой подробностью его беспокойство росло. Схожее поведение волшебных существ вызывало особую тревогу, подтверждая наблюдения Хагрида о возможной опасности и причастности темной магии.

— Поведение волшебных существ, которое вы описали, полностью совпадает с тем, что сообщил Хагрид. Они действительно вели себя странно вблизи недавно обнаруженного участка леса, избегая этого места, — с этими словами, он перевел взгляд с Милисент на Гидеона, обдумывая услышанную информацию. Однако, прежде чем он успел что-либо предложить, заговорил Алдрейк Лун.

— Расследование этого дела было давно заброшено. Однако, мы всё же советуем возобновить его в связи с возможной опасностью и подозрительными совпадениями, — заявил Алдрейк с ноткой настойчивости в голосе. Министр кивнула в ответ на слова волшебника, выражая свое согласие и позволяя ему и Коравширу говорить от её имени.

Когда Гидеон встретился взглядом с работником Визенгамота, он поспешил озвучить план мракоборцев.

— Мы собираемся исследовать вызывающую особые опасения часть Запретного леса, однако... нам может понадобиться дополнительная проверка территории вокруг леса, что включает в себя проверку Хогвартса и его владений, — осторожно произнес Коравширь, не зная, как на это отреагирует директор Хогвартса. — Также, мы считаем, что лучше не распространять информацию о данном расследовании и о том, что мы возможно обнаружим в Запретном лесу.

Дамблдор слушал мракоборца и сотрудника Визенгамота с задумчивым выражением лица. Он понимал необходимость соблюдения осторожности и важность тщательной проверки. Однако по мере продолжения разговора его беспокойство за безопасность учеников Хогвартса становилось все более очевидным.

— Я понимаю необходимость соблюдения осторожности и секретности. Однако мы должны помнить о том, как это может повлиять на студентов Хогвартса. Они могут заметить изменения в своем распорядке дня или усиление присутствия правоохранительных органов. Мы должны найти баланс между проведением этого расследования и обеспечением благополучия наших студентов. Я не могу гарантировать полную секретность, если станет известно об опасности, которую представляют находки в Запретном лесу. Студенты должны знать, если что-то угрожает их безопасности.

Министр понимающе кивнула, полностью соглашаясь с заявлением Дамблдора. Несмотря на это, Гидеон Коравширь, услышав его слова, напрягся и, казалось, не хотел соглашаться на такие условия. Очевидно, он не желал, чтобы информация хоть как-либо распространялась, даже если это ставило под сомнение безопасность учеников Хогвартса. Однако он не стал высказывать свое мнение по поводу ответа Альбуса в присутствии Милисент Багнольд, которая явно была согласна с директором Хогвартса.

— Именно поэтому я пригласила тебя на встречу, Альбус. Этот вопрос следует обсуждать тщательно и с глазу на глаз, — объяснила представитель министерства, и по ее тону было понятно, что она готова к длительному обсуждению и сотрудничеству с Дамблдором.

Альбус слегка кивнул ей, ценя её понимание. Хотя он поощрял осторожность, безопасность студентов была для него главным приоритетом. Видя дискомфорт мракоборца, от его заявления, Дамблдор подметил глубинное расхождение между точкой зрения Гидеона и Милисент. Альбус обладал превосходной способностью разбираться в людях и мог видеть скрытность и нежелание Коравшира сотрудничать. Он понимал, что этот вопрос потребует тщательных переговоров и сотрудничества, и было ясно, что Министр пригласила его на встречу с намерением найти золотую середину.

— Я ценю ваше доверие и готовность обсудить этот вопрос с глазу на глаз. Предлагаю приступить к делу прямо сейчас.

* * *

Пир в честь старта учебного семестра в Хогвартсе уже начали проводить когда Мерула Снайд вошла в Большой зал, как раз во время, чтобы услышать последние отголоски приветственной речи, с которой встречали учеников. Было немного удивительно, что в этот раз Минерва Макгонагалл произносила речь. Мерула могла лишь гадать что послужило причиной внезапного отсутствия директора Хогвартса.

Несмотря на то, что постоянный шум и толпы студентов часто действовали юной ведьме на нервы, Снайд не могла не признать, что ей было приятно находиться здесь снова. Особенно после того, как она провела все лето в апартаментах своей тёти. Меруле больше всего нетерпилось снова встретить Патрицию Рейкпик, ведьму, котора действительно заслуживает её уважения и та, на кого Мерула хочет равняться. Патриция всегда говорила что у неё в сердце самые благие намерения. Так говорила и мать Мерулы... Юная волшебница была даже готова закрыть глаза на то, что ей было указано помогать младшему брату Джейкоба, Мальстрёму Уотерфолу; в конце концов, признание Патриции стоило всех усилий.

Помимо этого, Мерулу привлекали новые возможности поиздеваться над Мальстрёмом. Выводить этого обвешенного золотом дурака из себя было уморительно, особенно учитывая то, насколько это просто. Тот факт, что Рейкпик попросила ее помогать ему в поисках проклятых хранилищ, не означал, что она должна была перестать делать его и без того жалкую жизнь еще более несчастной.

Мерула также увидела младшую сестру Пенни Хейвуд, которая уже разговаривала с главным позорищем Хогвартса. Даже студенты, которые когда-то называли Уотерфолла если не "героем" школы, то "спасителем" Хогвартса, наконец-то начали видеть сквозь ложный образ, который Мальстрём создал вокруг себя.

Когда праздник закончился, все разошлись по своим спальням, включая новых первокурсников. Снайд не могла удержаться и попыталась разглядеть среди этих людей Мальстрёма или, по крайней мере, Роувэна, который послушно следовал за ним с первого курса, но по какой-то причине не смогла их обнаружить. В любом случае, они не так сильно её волновали. Со спокойной душой, она погрузилась в глубокий сон, как только устроилась на кровати в общежитии Слизерина.

Эта ночь была необычайно спокойной и тихой, даже подозрительно тихой по сравнению с обычными ночами в Хогвартсе. Когда восходит луна, это великолепное место кажется другим миром, где даже воздух наполнен магией и жизнью, где тишина нарушается только тогда, когда прохладный, шепчущий ветер доносит чуть слышные шорохи по длинному коридору.

Эта атмосфера всегда вызывала ощущение спокойствия, умиротворенности и, самое главное, безопасности в высоких стенах замка. Камин в гостиной Слизерина этой ночью не был разожжен, и его пламя, которое обычно наполняет комнату своим теплом, сменилось холодным ночным воздухом и кромешной темнотой.

Внезапно, в гостиной Слизерина раздались быстрые и весьма громкие шаги. Это был краткий миг, но его хватило, чтобы разбудить многих студентов, включая Мерулу Снайд.

Мерула проснулась с раздраженным ворчанием и увидела, что другая волшебница уже выглядывает из комнаты, чтобы посмотреть, что только что произошло в гостиной Слизерина. К сожалению, она не заметила нарушителей их сна и только пожимала плечами в ответ на вопросы о том, что она видела. Несмотря на раздражение Мерулы, она просто уткнулась лицом в мягкую подушку, надеясь снова быстро заснуть и не планируя ходить на уроки с полузакрытыми глазами.

Недовольство, которое Снайд испытывала перед тем, как заснуть, не исчезло утром, когда, не к ее удивлению, она проснулась с покрасневшими глазами и телом, которое едва слушалось ее. Она поторопилась одеться, и не только потому, что боялась опоздать, но и потому, что хотела посмотреть в глаза человеку, который вот-вот почувствует на себе ее гнев. Тот, кто посмел так бесцеремонно нарушить сон самой могущественной ведьмы Хогвартса, больше никогда не осмелится издать и единого звука рядом с ней.

В этот момент форма Слизерина выглядела на ней довольно неопрятно, особенно её плиссированная юбка и мантия. Однако постоянно растрепанные волосы Мерулы теперь идеально подходили к ее нынешнему образу. Она даже пропустила несколько пуговиц на своей рубашке, когда застегивала ее, но в тот момент это было не важно. Сразу после выхода из общежития пятикурсников она заметила человека, который, по ее мнению, несомненно был причиной всех проблем в Хогвартсе, включая ее нарушенный сон.

— О чем ты говоришь? Мы не можем просто молчать! Мы... Мы должны хотя бы спросить профессора Кеттлберна или Хагрида о том, что мы увидели!

Мерула направлялась к дивану, на котором сидели Мальстрём и Роувэн, когда слова последнего привлекли ее внимание и заставили остановиться, даже не осознавая этого. Она тихо выругалась, когда эти двое немедленно повернулись к ней. Роувэн был застигнут врасплох, но Мерула заметила, что он выглядел по-настоящему обеспокоенным; его тон звучал так, словно он спорил с Уотэрфоллом, хотя их разговор был негромким. Выражение лица Мальстрёма сразу же исказилось раздражением, когда он заметил свою соперницу.

— О чем именно вы двое скулите? — пробормотала ведьма, с несомненным любопытством в голосе. Она сложила руки на груди и требовательно взглянула на них.

— Ты ведь не перестанешь совать нос в чужие дела, не так ли? Полагаю, в этом и заключается смысл твоей жалкой жизни,— Мальстрём посмотрел на нее так, словно думал, что она исчезнет, если он как следует прищурит глаза, или, по крайней мере, надеялся на это. Мерула всегда верила, что они оба ненавидят друг друга настолько сильно, насколько это возможно, но иногда она не могла отделаться от ощущения, что Уотерфолл воспринимает их соперничество более радикально.

Снайд закатила глаза на его заявление. Как он смеет подвергать сомнению ее методы? Совать нос в чужие дела было необходимо для достижения успеха, и она была полна решимости добиться своих целей любой ценой.

— Не льсти себе, Уотерфолл, — парировала она, и в ее голосе слышалась насмешка. — Ты бы не познал "настоящую" жизнь, даже если бы она пнула тебя в зад.

Через пару мгновений, к Меруле пришло внезапное осознание и уголки её губ приподнялись в злорадной улыбке.

— Это все из-за проклятых хранилищ, верно? Это ведь вы двое ворвались сегодня в гостиную посреди ночи? Как вы думаете, что Снейп сделает с вами обоими, когда я ему расскажу? И будьте уверены, Рейкпик тоже не останется в стороне когда узнает, что вы скрываете от нее информацию о хранилищах, — Снайд внезапно почувствовала свое превосходство в ситуации и уже думала о том, в какие неприятности она сможет втянуть Мальстрёма.

— Ты что правда считаешь, что кто-то поверит такой крысе, как ты? Не смеши меня, — Уотерфолл встал, но не сократил расстояние между собой и Мерулой. В его бледно-зеленых глазах читалось раздражение.

Он только дернул Роувэна за плечо, молча предлагая уйти.

— Мы не собираемся больше тратить на тебя время. Иди и действуй на нервы кому-нибудь другому.

Снайд закатила глаза, раздраженная высокомерием Уотерфолла. Однако её позабавил выбор слов Мальстрёма, ведь это он больше походил на серую, увешанную золотом крысу. Даже черты его лица, такие как заострённый нос, тонкие губы и узкое лицо, указывали на схожесть с грызуном. Длинные, серые волосы Уотерфолла, с вплетенными в них золотыми кольцами, заставляли его выглядеть ещё абсурднее.

— Крыса? Ха, не тебе о таком заикаться, — усмехнулась она. — По крайней мере, я не прячусь от неприятностей, как ты.

Мерула почувствовала, как в ней закипает кровь, когда Уотерфолл развернулся и ушел, хлопнув Роувэна по плечу, как будто её и вовсе не существовало. Она попыталась сохранить самообладание, но ее настоящие эмоции все еще читались невооружённым глазом.

— Да пожалуйста, у меня есть дела поважнее, чем возиться с двумя проклятыми трусами.

Роувэн бросил на нее быстрый взгляд, его лицо выражало беспокойство и напряженность. С раздраженным стоном, Снайд пнула ногой ближайший предмет интерьера, который, к своему несчастью, попался ей на глаза.

В любом случае, через несколько минут она бы снова встретила Уотерфолла, ведь он сидит рядом с ней на уроках зельеварения. По крайней мере, у нее будет возможность рассказать Снейпу о том, что произошло этой ночью. Она быстро поправила подол рубашки и разгладила мантию и юбку, чтобы выглядеть более презентабельно. Схватив учебник, она сразу же направилась в кабинет зельеварения и с громким стуком уронила книгу на стол, чтобы заявить о себе всем присутствующим.

Она ничего не сказала сопляку, который сидел рядом с ней, зная, что у нее уже было значительное преимущество. Если она расскажет Рейкпик о том, что Мальстрём держит в секрете информацию о проклятых хранилищах, Патриция наверняка пересмотрит свое решение о том, чтобы позволить Уотерфоллу помогать ей в расследовании.

Пятикурсники были первыми, кто пришел сегодня на урок зельеварения. Присутствие Мальстрёма явно испортило настроение Северусу, хотя появление Мерулы Снайд, на самом деле амбициозной студентки, подавало некоторые надежды.

— Учитывая плачевное состояние ваших предыдущих попыток, сегодня мы снова рассмотрим, как приготовить Рябиновый отвар. Самое время напомнить вам, что я не потерплю сна — вызванного магией или иным образом — в моем классе. Я советую вам внимательно слушать, если вы хотите уйти с урока не с пустой головой.

Когда профессор Снейп начал урок, внимание Мерулы должно было быть сосредоточено на занятиях по зельеварению. Однако, ее мысли постоянно возвращались к событиям прошлой ночи.

Снайд не могла удержаться и бросила взгляд на Уотерфола, гадая, не собирается ли он подсыпать что-то в ее зелье, просто, чтобы досадить ей. В конце концов, их соперничество уже много раз приводило к таким мелким выходкам.

Она глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на предстоящей задаче. Ей нужно было произвести впечатление на профессора Снейпа своими навыками, даже если присутствие человека, сидящего рядом, заставляло её кровь кипеть. Однако, она все еще не забыла о том, что собиралась доложить Снейпу о ночном происшествии, даже если Мальстрём будет все отрицать.

Северус прошелся по аудитории, внимательно изучая рабочие места студентов. Подойдя к столу Уотерфолла и Снайд, он остановился, и на его лице появилось едва заметное недовольство, когда он заметил их молчаливое соперничество.

— Уотерфолл, — начал он с нотками раздражения и подозрения в голосе. — Мне хочется верить, что на этот раз ты воздержишься от каких-либо дурацких выходок?

Мерула ощетинилась, когда профессор Снейп остановился возле ее стола, его раздражение было ощутимым. Она точно знала, что он имел в виду под "дурацкими выходками". У Уотерфолла была репутация ученика, который сделает всё, чтобы по желанию сорвать урок.

— Не волнуйтесь, профессор, — холодно произнесла волшебница. — Я прослежу, чтобы Уотерфолл не наделал глупостей.

Ответ Мерулы заставил Снейпа слегка нахмуриться. Он чувствовал дух соперничества между двумя Слизеринцами.

— Меньшего я от вас и не жду, мисс Снайд. — сказал он, и в его голосе прозвучала едва уловимая угроза. Он возобновил свой обход класса, но перед этим бросил на пару последний предупреждающий взгляд.

Мерула подавила самодовольную насмешку. Похоже, профессор зельеварения все еще видит в ней огромный потенциал, и очевидно больше, чем в Уотерфолле. К этому семестру она уже привыкла к тому, что Снейп выделяет ее из остальных, и это придало ей уверенности ровно настолько, чтобы остальные эмоции улеглись и позволили ей сосредоточиться на демонстрации своих навыков и знаний. Она успешно отбросила свое прежнее раздражение и сосредоточилась на поставленной задаче, чтобы потом рассказать Северусу о ночном происшествии.

Уотерфолл, с другой стороны, казался раздраженным словами Снейпа. Он привык к постоянному негативному вниманию от профессора, но то, что его снова поставили в один ряд с Мерулой, только подлило масла в огонь их и без того напряженного соперничества.

В конце концов, Снейп вернулся к их столу, бросив взгляд на котлы. Несмотря на то, что ранее Уотерфоллу не хватало концентрации, зелье, казалось, готовилось довольно хорошо, что Северус неохотно признал.

— Пока что на удивление удовлетворительная работа, — пробормотал он, переводя взгляд с одного на другого.

Мерула приподняла бровь, когда Северус оценил их работу, и в ней проснулось чувство соперничества. Видя как Уотерфоллу явно не понравился комментарий Снейпа, юная волшебница не могла не почувствовать удовлетворения, хотя попыталась его скрыть.

Похоже, они были последними учениками, которых он должен был проверить перед тем, как распустить класс, поэтому сразу после того, как он это сделал, Снайд воспользовалась возможностью и подошла к зельевару, надеясь сообщить ему о нарушении правил Уотерфолом, прежде чем Мальстрём сможет покинуть класс. Она задумалась, стоит ли упоминать Роувэна, он, казалось, сильно нервничал как в гостиной, так и позже, во время урока. Неужели это из-за того, что она собиралась все рассказать Снейпу? Как бы то ни было, она решила не упоминать Ханну; по крайней мере, это могло бы сделать наказание Мальстрёма более суровым.

— Извините, профессор... Не могли бы вы уделить мне минутку? — коротко спросила Снайд, догадываясь, что Уотерфолл попытается выскочить из аудитории.

Северус внезапно остановился и развернулся, когда волшебница подошла к нему. Он приподнял бровь, выражение его лица ожесточилось.

— В чем дело? — холодно осведомился он. — Я надеюсь, это не очередная банальная жалоба на Уотерфолла?

Мерула сглотнула, уверенность, которую она демонстрировала ранее, на мгновение поколебалась. Это была деликатная задача, требующая такта и точности; в конце концов, Снейп наверняка помнит по крайней мере одну из ее попыток подставить Уотерфолла.

— Нет, профессор, — начала она ровным голосом, но с оттенком нервозности. — Это кое-что более... серьёзное.

Меруле понадобилась короткая пауза, чтобы собраться с мыслями.

— Прошлой ночью Уотерфолла не было в общежитии Слизерина во время комендантского часа. Все слышали, как он ворвался в гостиную посреди ночи. Я думаю, он снова возился с Проклятыми хранилищами.

Выражение лица Северуса стало еще более суровым, когда Мерула огласила свой отчет. Он не удивился, услышав, что Уотерфолл снова затеял что-то неладное.

— Ясно... — медленно произнес он, его глаза сузились, когда он уставился на волшебницу. — И как же вы стали свидетелем этого, позвольте спросить?

Его подозрения были очевидны, но в голосе слышалось явное любопытство. Снейп хотел знать, участвовала ли сама Мерула в ночной выходке Уотерфолла.

— Я проснулась, когда услышала шум, — ответила она ровным, но осторожным голосом. — Поэтому я вышла в гостиную, чтобы посмотреть, что происходит. Я увидела, как Уотерфолл вбежал внутрь, и заподозрила, что он замышляет что-то недоброе.

Снайд решила не упоминать, что она на самом деле не видела Уотерфолла в ту ночь и могла только подозревать, что это был он.

Мальстрём направлялся к выходу из класса, когда Северус внезапно жестом приказал ему остаться, его взгляд был предостерегающим и опасным. Несмотря на то, что Снейп помнил предыдущие попытки Мерулы подставить Уотерфолла, он не считал допустимым не уделять внимание к ее отчету. Кроме того, тот факт, что Мерула ранее лгала насчет действий Мальстрёма, не заставил ее слова звучать менее реалистично. На самом деле, это именно то, чего он ожидал от такого безответственного и безрассудного студента, как Мальстрём.

Нервозность Мерулы отразилась на ее лице, когда профессор Снейп снова выжидательно посмотрел на нее, словно ожидая чего-то, что могло бы подтвердить ее слова. Как раз вовремя, другой Слизеринец, слышавший их разговор, заговорил усталым и раздраженным голосом.

— Это правда, профессор! Эти двое ворвались в нашу спальню, когда все крепко спали! — сказал он, указывая на Мальстрёма и Роувэна, что остался со своим другом. — Они выглядели так, словно пробежали марафон через лесную чащу. Их мантии были в грязи, покрыты листьями и...

— Достаточно, — взгляд Северуса метнулся к Слизеринцу, который вмешался в разговор. — Кажется, я снова недооценил безрассудность Уотерфолла.

Он на мгновение повернулся к Меруле.

— Я ценю, что вы посчитали нужным сообщить обо всем мне, мисс Снайд. Я разберусь с ситуацией.

— Конечно, профессор, — спокойно ответила она, и на ее губах заиграла легкая усмешка. — Я просто выполняла свой долг как ответственная ученица.

Снайд попыталась сохранить самообладание, но ее взгляд метнулся к Уотерфоллу, который слушал разговор с растущим раздражением. Ей не удалось сдержать довольную улыбку, которая появилась на ее губах, хотя она не могла не почувствовать легкую жалость к Роувэну. Это не ее проблема, что он решил стать пешкой в руках такого недалекого человека, как Уотерфолл. Этого бы не случилось, если бы он выбрал правильную сторону.

Было ясно, что Северус ожидал её ухода. Хотя ей очень хотелось увидеть выражение лица Мальстрёма, когда ему придется столкнуться с гневом Снейпа, у нее хватило ума не проигнорировать очевидный намек на то, чтобы она вышла из класса. Однако, она ничего не могла с собой поделать и, выйдя за пределы класса, задержалась у входа, пытаясь подслушать их разговор.

Северус почувствовал желание Снайд остаться и послушать, но решил не придавать этому внимания. Как только Мерула и другие ученики, за исключением Мальстрёма и Роувэна, ушли, Снейп повернулся к Уотерфоллу, устремив на него взгляд, который мог ранить как нож. Он двинулся к нему, как хищник, подбирающийся к своей жертве, и его голос звучал холодно и опасно.

— Уотерфолл, — начал он голосом, в котором слышалась угроза. — Как я понимаю, ты взялся за свои старые проделки... в очередной раз.

Мальстрём смотрел вслед уходящей Меруле, сжав кулаки, и его неприкрытая ненависть к юной ведьме напоминала о себе желанием швырнуть в нее чем-нибудь острым и смертоносным. Он поклялся себе, что как только научится у Рейкпик заклинанию Круциатус, он заставит Мерулу страдать за каждую ее попытку помешать ему и встать у него на пути.

Снейп беспокоил его не меньше с самого начала его обучения в Хогвартсе, но это был другой случай. Обычно Уотерфоллу удавалось сохранять невозмутимое выражение лица, но не в этот раз. Когда он посмотрел на Северуса, в его глазах все еще была ненависть.

— Все еще жаждете моего исключения, профессор? — внезапно ответил Мальстрём, его эмоциональное состояние значительно подставило его и Роувэна, чьи глаза расширились от неожиданно резкого ответа Уотерфолла.

Холодный взгляд Снейпа стал еще пристальнее, когда Уотерфолл заговорил. Дерзость мальчика приводила в бешенство, и ему потребовалось все его самообладание, чтобы сдержать гнев. Он стиснул зубы, его рука слегка дернулась, как будто он едва сдерживался, чтобы не наложить на ученика жалящее заклятие. Он ожидал вызывающего поведения от высокомерного студента, но явная наглость предположить, что тот "жаждет" его исключения, была новым уровнем неуважения.

— Не думай, что можешь судить о моих мотивах, Уотерфолл, — прошипел Снейп низким и угрожающим голосом. — Я достаточно долго терпел твое поведение.

Он шагнул ближе, выражение его лица стало жестче.

— Ты сделал достаточно, чтобы десять раз заслужить исключение, — прорычал он. — Но ты продолжаешь ходить по тонкому льду, потому что Дамблдор, кажется, питает к тебе слабость.

— О, да? И что же вы собираетесь делать, назначить мне еще больше наказаний после уроков, забрать баллы у моего факультета? Уже проходили. — Уотерфолл слегка наклонился вперед, опираясь на рабочий стол зельевара.

Роувэн стоял позади и с ужасом наблюдал за разговором. Он видел, что профессор Снейп с каждой секундой злится все больше, и молча молился, чтобы Уотерфолл осторожнее подбирал слова.

Тем временем, глаза Северуса вспыхнули гневом. Он с силой хлопнул кулаком по столу, заставив Роувэна, Мальстрёма и Мерулу, которая все еще пыталась подслушивать, подпрыгнуть. Снайд отчаянно пыталась представить, что это было самодовольное лицо Мальстрёма, что только что ударилось о стол.

— Наглый червяк, — прошипел он. — Ты думаешь, что жизнь это какая-то игра? Ты представляешь угрозу для себя и всех окружающих.

Он шагнул ближе к Уотерфоллу, на его лице застыла маска ярости.

— Сегодня ты перешел черту. Запомни мои слова, Уотерфолл, я превращу твою жизнь здесь в сущий ад.

Роувэн видел, что ситуация быстро накаляется и что Мальстрём начинает действовать Снейпу на нервы. Он решил вмешаться, пока не стало слишком поздно.

— Профессор! — воскликнул он, пытаясь привлечь внимание Северуса. — Профессор, пожалуйста, я могу объяснить...-

— Роувэн, даже не думай об этом! — Мальстрём попытался прервать его, как только понял, что Роувэн хочет рассказать Снейпу о случившемся, но Ханна лишь повысил голос.

— Мы были в Запретном лесу. Мы нашли странное место, и решили осмотреть его... У нас не было никаких дурных намерений! Мы не... мы увидели то, чего нам... не следовало видеть.

Роувэн внезапно привлек внимание Снейпа; попытка Уотерфолла прервать его только разожгла гнев Северуса, хотя нельзя было отрицать, что слова Ханны заинтересовали его больше.

— Молчать! — рявкнул он на Уотерфолла, прежде чем снова перевести взгляд на Роувэна. — Что ты подразумеваешь под "тем, что вам не стоило видеть"? Объяснись. Сейчас же.

До этого усилия Мерулы подслушать хоть что-либо были в основном напрасны. Она уловила лишь обрывки жаркой перепалки, услышала вызывающие слова Мальстрёма и резкие ответы Снейпа, но затем раздался почти неслышный голос Роувэна, заставивший ее наклониться ближе в попытке разобрать, что он говорит, но слов она не расслышала. Вопрос профессора, обращенный к Роувэну, разрядил напряжение. Что, по словам Ханны, они не должны были видеть в лесу?

Роувэн глубоко вздохнул, на мгновение заколебавшись, прежде чем заговорить. Рано или поздно он рассказал бы об этом, они не могли просто держать все в секрете ради собственного благополучия.  Ханну даже немного злило то, что Мальстрём пытался остановить его и не дать никому рассказать. Это было просто... эгоистично.

— Прошлой ночью мы... мы вошли в пещеру в Запретном лесу. Это было как... тайное место, скрытое от всего, — Роувэн взглянул на Мальстрёма, который молча и пристально смотрел на него.

Несмотря на то, что голос Ханны был почти шепотом, тишина в классе и подземелье позволила Снайд расслышать все в точности.

— Когда мы вошли внутрь, то обнаружили... тела. Мертвые тела. Они были... покрыты древесной корой. И... и внутри неё что-то двигалось... Существа, с которыми я никогда не сталкивался в книгах.

Удивлению Мерулы не было предела, когда она полностью обдумала слова Ханны. Упоминание Запретного леса пробудило в ней интерес. Мертвые тела, покрытые древесной корой, и неизвестные существа? Это звучало как что-то из детской страшилки, но Роувэн не стал бы лгать о подобных вещах, особенно такому человеку, как Северус. Могло ли все это быть как-то связано с Проклятыми хранилищами?

Выражение лица Снейпа стало более серьезным, когда он выслушал рассказ Роувэна о событиях прошлой ночи. Он сразу же начал обдумывать возможные последствия.

— Тела, покрытые древесной корой, — повторил он более тихим и несколько расчетливым голосом. — И существа... внутри неё. Ты уверен в том, что видел, Ханна?

Роувэн кивнул профессору, на лице его отразились нервозность и волнение.

— Да, профессор, я абсолютно уверен. Эти существа... Я никогда не видел ничего подобного в книгах, — воспоминание о сцене в пещере все еще было свежо в его памяти, и это заметно влияло на его ментальное состояние. Он старался сохранять самообладание, продолжая. — Я понимаю серьезность ситуации, профессор. Мы не думали, что столкнемся с чем-то подобным...

Мальстрём сжал кулаки. Его не волновало, какую опасность может представлять то, что они видели в пещере. Его волновал только тот факт, что теперь у него будут серьезные проблемы, ведь Снейп не закроет глаза на то, что Уотерфолл осознанно связался с чем-то неизвестным и рисковал безопасностью учеников Хогвартса.

— Не преувеличивай. Те мертвые тела... Это были просто чертовы кости! Они лежали там десятилетиями. А эти существа были всего лишь жалкими многоножками, — пробормотал Уотерфолл, его голос стал более настороженным, хотя в его тоне все еще слышались нотки высокомерия и ненависти. Он явно пытался преуменьшить серьезность ситуации. Если Дамблдор узнает, что он снова сознательно проник в Запретный лес, ему не избежать исключения.

Тем временем, Мерула удивленно приподняла брови, услышав жалкую попытку Уотерфолла преуменьшить значимость своих действий. Неужели этот идиот думал, что может обвести Северуса вокруг пальца? Было очевидно, что он пытался избежать сурового наказания и Снайд просто не могла не испытывать удовлетворения от беспомощности Мальстрёма.

Взгляд Снейпа метался между Роувэном и Уотерфоллом, выражение его лица стало более задумчивым и менее угрожающим. Теперь Мальстрём уже не так сильно действовал ему на нервы, и желание наказать высокомерного щенка отошло на второй план.

Очевидная нервозность и беспокойство Роувэна также заставили Северуса утихнуть, Ханна не был эгоистичным или невежественным молодым волшебником и не имел склонности лгать о чем-то настолько серьезном.

— "Просто жалкие многоножки"? Ты недооцениваешь потенциальную опасность, Уотерфолл. Не думай, что вы просто сделали безобидное открытие, — он сделал паузу, быстро соображая и пытаясь оценить ситуацию. — Наверняка есть причина, по которой эти существа были скрыты в той пещере.

Уотерфолл закрыл глаза, услышав комментарий Снейпа, и нахмурил брови, поскольку становилось все более очевидно, что он не выйдет сухим из воды.

— Да-да, я понял. Я безрассудный идиот, который ни в чем не видит опасности. Но, профессор, в Запретном лесу скрывается множество диких существ. Это могли быть просто очередные волшебные букашки.

Несмотря на пренебрежительный тон Уотерфолла, Роувэн не мог избавиться от напряжения. Снейп был прав — за безобидным обликом существ должно было скрываться что-то еще.

— Мальстрём! Хоть раз в жизни ты можешь заткнуться и послушать?! — внезапно воскликнул Роувэн дрожащим голосом, сжимая ладони в кулаки. Ему следовало рассказать о пещере, как только они вернулись из Запретного леса. Он знал, что ему не нужно было слушать Уотерфолла в тот день. Он никогда не должен был этого делать. Все это время он убеждал себя, что Уотерфолл не был плохим человеком, что он не был эгоистичной крысой, которая заботилась только о себе. Они через многое прошли вместе за эти пять лет, и за это время его доверие к Уотерфоллу постепенно уменьшалось.

Северус наблюдал, как Роувэн все больше разочаровывается в Уотерфолле. Он уже много раз видел, как разворачиваются конфликты между этими двумя, но на этот раз что-то изменилось.

— Успокойся, Ханна, — твердо сказал он, переводя взгляд с Роувэна на Уотерфолла. — Сделай глубокий вдох и говори со мной спокойно. И, Уотерфолл, я не хочу больше слышать от тебя ни слова. По крайней мере, до тех пор, пока мы не поймем, во что вы двое ввязались. Я могу заверить тебя лишь в одном: твои дни в Хогвартсе сочтены.

Роувэн закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он знал, что если он даст волю эмоциям, это только усугубит ситуацию.

— Простите, профессор. Просто... все это не дает мне покоя. Мы действительно облажались, и я беспокоюсь о том, что может случиться. Я хотел рассказать Альбусу Дамблдору, как только он вернётся...

Выражение лица Снейпа немного смягчилось, когда Роувэн извинился. Он почувствовал раскаяние и беспокойство юного слизеринца.

— Я понимаю, что ты беспокоишься о последствиях, но важно то, что теперь ты готов взять на себя ответственность за свои действия. — Он сделал паузу, бросив взгляд на Уотерфолла, который по-прежнему упорно молчал. Глаза Снейпа сузились от одной мысли о неприятностях, которые вновь доставил Уотерфолл. Для него было очевидно, что именно Мальстрём втянул Роувэна в эту ситуацию. — В отличие от некоторых.

Мальстрём приподнял бровь в ответ на тонкий намек Снейпа, но по-прежнему молчал.

— Да, профессор. Я готов взять на себя ответственность, какой бы она ни была. Я просто... Надеюсь, мы не выпустили на волю ничего ужасного, — мысли Ханны постоянно возвращались к тем существам в Запретном лесу. Они даже не подозревали о них до того, как Мальстрём осветил пещеру, используя Люмос. Если они что-то пробудили...

— Это как раз то, что нам нужно выяснить, Ханна. К тому, что ты описал, нельзя относиться легкомысленно, — он помолчал, обдумывая, как лучше поступить. — Я сообщу об этом Дамблдору и найду вас позже. А пока держитесь подальше от неприятностей и даже не думайте возвращаться в пещеру в одиночку. Вам обоим запрещено покидать стены Хогвартса.

— Да, профессор. Я понимаю, — Ханна взглянул на Мальстрёма, который был непривычно тих. — Мы не будем возвращаться в ту пещеру.

С этими словами он молча вышел из класса. Мальстрём бросил на Снейпа последний, полный ненависти взгляд, но последовал за Роувэном.

Зельевар наблюдал, как двое слизеринцев молча покидают класс. Когда они скрылись из виду, его наполнило холодное чувство гнева и разочарования. Это был не первый случай, когда Мальстрём создавал лишние проблемы, но на этот раз все было гораздо серьезнее. Существа, которых описал Роувэн, могли быть древними и опасными, и Северус не мог избавиться от ощущения, что за всем этим кроется нечто большее.

Тем временем, когда Мальстрём и Роувэн уже собирались выходить, Мерула быстро отпрянула от дверного проема и скрылась за ближайшим поворотом, чтобы ее не заметили. Однако, ее мысли продолжали возвращаться к словам Ханны. Запретный лес был полон тайн, которые ждали своего раскрытия. Она была уверена, что существа, которых видели Мальстрём и Роувэн, обладали какой-то скрытой силой. Она спряталась за угол, увидев, что двое остановились в конце коридора, недалеко от входа в Дуэльный клуб. Уотерфолл прислонился к стене, скрестив руки на груди, его лицо выражало раздражение, в то время как Ханна нервно расхаживал взад-вперед. Два волшебника были лучшими друзьями много лет, но в тот момент они были невероятно далеки друг от друга.

— Ты собирался настучать на меня Дамблдору, не так ли? — Внезапно прошипел Уотерфолл, его голос был неожиданно резким и язвительным. У него больше не было причин скрывать свое истинное отношение к Ханне.

Роувэн был хорошей пешкой в течение этих пяти лет, книжный червь, всегда готовый просмотреть сотни книг в поисках информации и, самое главное, рискнуть собственным благополучием, чтобы помочь своему 'лучшему другу'. Мальстрём знал, что Ханна очень дорожит их дружбой и планировал долго использовать это в своих интересах, но теперь, когда Уотерфолл был под угрозой исключения, это уже не имело значения.

— Ты хоть понимаешь, что меня исключат из-за того, что ты не смог держать свою пасть на замке́?!

Услышав обвинение Мальстрёма, Роувэн застыл как вкопанный и повернулся к нему лицом. Слова подействовали на него, как холодная пощечина.

— Ты думаешь, я сделал это нарочно? Мне страшно, Мальстрём. Мы видели этих... этих отвратительных существ, запертых в той пещере, эти мертвые тела, а ты... Кажется, тебя это вообще не волнует! — голос Роувэна повысился, в его словах послышались нотки отчаяния. Он провел дрожащей рукой по волосам. Это было уже слишком. — Мы через многое прошли вместе, но прямо сейчас... Я тебя даже не узнаю!

— Не узнаешь меня? Что, может быть, ты вконец ослеп? — Рявкнул он, и его бледно-зеленые глаза встретились со взглядом Роувэна. В выразительных темно-карих глазах Ханны читались глубокая обида и разочарование, но Мальстрёму было все равно. Он всегда считал Роувэна наивным и слабым занудой, который поверит каждому его слову и выполнит любую его прихоть, если он придумает хороший предлог.

— Может, ты наконец раскроешь глаза? — С этими словами Уотерфолл схватил очки Ханны и швырнул их на пол, отчего они разлетелись вдребезги.

Мерула стиснула зубы, наблюдая за жаркой перепалкой, и ее ухмылка исчезла. Роувэн выглядел потрясенным. Было ясно, что действия Уотерфолла задели его за живое. Снайд видела, как Ханна сжал кулаки, не в силах поверить в происходящее. Он выглядел таким... отчужденным.

Ханна чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди. Мир стал расплывчатым и искаженным. Жест Уотерфолла был таким яростным, таким неожиданным, что все, что Роувэн мог сделать, это бессильно уставиться на осколки своих очков.

— П-почему? Почему ты... — Роувэн на мгновение замолчал. — Я доверял тебе, Мальстрём. Я всегда был рядом с тобой, даже когда ты совершал ошибки, — продолжил он, чувствуя, как его голос дрожит от неконтролируемых эмоций.

Несмотря на расстояние, разделявшее их, Мерула с легкостью улавливала слова и ясно видела, насколько ранен Ханна. К её удивлению, она почувствовала к нему некую эмпатию, хоть и не совсем могла представить, каково это, когда тебя предает тот, кто был тебе так близок.

Хотя Снайд не могла не испытать удовлетворения от того, что маска Уотерфолла наконец раскололась, Мерула была в какой-то степени возмущена его жестокими действиями по отношению к ботанику. Она даже не могла понять, почему именно она так себя чувствовала, ведь они с Роувэном были отчасти даже врагами из-за её соперничества с Уотерфоллом. Помимо этого, она сама была не очень то добра по отношению к другим людям.

— Ты все еще не понял? Вся твоя жизнь проходит во всех этих хитроумных книжках, но ты все еще слишком глуп, чтобы понять, что ты мне никакой не друг и никогда им не являлся! — Уотерфолл стиснул зубы, намереваясь выплеснуть весь свой гнев на обескураженного Ханну. Роувэн едва не пропустил его слова мимо ушей. На мгновение ему показалось, что, может быть, все это просто обычный ночной кошмар. Сейчас он вот-вот проснется и все снова будет как раньше. Он глубоко ценил их дружбу с Мальстрёмом, а Уотерфолл просто выбросил ее как мусор. — Я использовал тебя все это время! Ты никогда не имел для меня значения. Ты слышишь?! ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НИКТО!

Эти слова словно вонзились Роувэну в сердце. Он всегда знал, что Уотерфолл скорее прагматик, чем идеалист, но никогда не думал, что Мальстрём когда-то отвергнет его так безжалостно. Он пытался сохранить самообладание, но на его глаза все равно навернулись слезы, еще больше затуманивая зрение. Он чувствовал себя идиотом, слепым и наивным. Боль от услышанных слов казалась невыносимой, и он с трудом выдавил из себя ответ.

— Я... я знаю, что я не самый одаренный волшебник. И я... я понимаю, что бываю доверчивым... Но я думал, что тебе действительно не все равно. Думал, мы правда были... друзьями, — голос Ханны дрожал. Он продолжил, цепляясь за последнюю надежду. — Ты... ты ведь не всерьёз, верно? Ты просто злишься.

Мерула невольно сжала кулаки, наблюдая за разворачивающейся сценой. Хуже всего было осознавать, что она абсолютно ничего не могла с этим поделать, ведь она не могла позволить выставить себя какой-то простодушной идиоткой. Она ненавидела это. Она привыкла всегда быть во главе ситуации, но в тот момент была бессильна. Она видела проблеск надежды в глазах Роувэна, и то, как сильно ему хотелось верить, что все это было просто большой ошибкой, результатом гнева Уотерфолла, но в глубине души он, вероятно, знал правду.

Тем временем, Мальстрём тихо рассмеялся, слова Роувэна никак не отразились на его лице.

— Просто не приставай ко мне больше! Иди и поплачься обо мне своей мамочке. Я повторю еще раз. Для меня ты никто! — прошипел он, холодно взглянув на Ханну, прежде чем уйти, оставив юного волшебника одного.

Когда Роувэн посмотрел вслед уходящему Уотерфоллу, ему казалось, что мир, к которому он привык, внезапно обрушился у него под ногами. Каждое счастливое мгновение, каждый секрет, каждое приключение, пережитое ими вместе, промелькнули у него перед глазами. И теперь, вот так просто, все это ничего не значило. Дрожащей рукой, он собрал осколки, оставшиеся от его очков. Он крепко сжимал их, как будто держал хрупкие частицы своей собственной, разбитой веры в их дружбу.

Мерула и не заметила, как подошла к нему и натянула маску безразличия, как будто она не подслушивала весь их разговор. Однако, когда она увидела, что Ханна собирает осколки его очков, ее невозмутимость частично исчезла, позволив проявиться намеку на сочувствие на ее лице. Вздохнув, она достала волшебную палочку и направила ее на разбитое стекло.

— Окулус Репаро.

Роувэн чуть не подпрыгнул от звука знакомого голоса, его сердце все еще бешено колотилось после стычки с Мальстрёмом. Он не ожидал, что кто-то окажется рядом. Когда он услышал знакомое заклинание, его очки внезапно стали как новенькие.

Надев их, Роувэн увидел перед собой Мерулу, которая отчаянно пыталась принять свой обычный, недовольный вид.

— Ты все слышала, не так ли?

Мерула попыталась взять себя в руки, но на ее лице ясно читалось беспокойство. Это была та сторона ее души, которую она обычно не позволяла людям видеть.

— Уотерфолл постаралась кричать достаточно громко, чтобы услышал весь за́мок... — Она отвела взгляд, не зная, что сказать. Она не умела утешать и обычно ее не волновали чувства других людей, но что-то изменилось в тот момент.

Роувэн потеребил оправу своих очков, избегая зрительного контакта. Внезапно ему стало не по себе от осознания того, что кто-то слышал и был свидетелем того, как его 'друг' унизил его, а затем ушел... без капли сожаления.

— Я... Я, наверное, выглядел довольно глупо? Он заставил все звучать так, словно... — начал Роувэн, останавливаясь и глубоко выдыхая, чтобы унять дрожь в голосе. — Словно я какой-то безмозглый щенок. Я думал, что я для него больше, чем...

Он не смог заставить себя закончить предложение. В его глазах блестели непролитые слезы. Он понимал, что, должно быть, выглядит как идиот со своими слезящимися глазами и дрожащим голосом, но ничего не мог с собой поделать.

— Я просто не понимаю почему... Почему он это сделал... — Роувэн чувствовал себя глупо. Он ведь видел, предполагал, каким может быть Уотерфолл в глубине души, но предпочел сосредоточиться на его веселой и энергичной стороне. — Но, я полагаю... ты рада, что я сейчас выгляжу как полный идиот, да?

Когда Роувэн внезапно открылся Меруле, ее обычно суровое выражение лица смягчилось, и на его месте появилось справедливое беспокойство. Она знала, что сейчас самое подходящее время выпалить в его адрес несколько колких слов, чтобы заставить его чувствовать себя еще хуже, но почему-то она не хотела причинять ему боль.

— Хоть ты и вправду выглядишь как чертов шут, мне скорее тебя жаль. Я ведь знала, что рано или поздно все этим и закончится. Это был лишь вопрос времени, когда Мальстрём перестанет притворяться святым и невинным.

Роувэн посмотрел на нее усталыми, полными слез глазами и прерывисто вздохнул, пытаясь взять себя в руки, но было видно, как ему это тяжело. Несмотря на то, что ее слова были резкими, в них чувствовалось странное утешение. По крайней мере, она была честна.

Обычно она старалась спровоцировать его и даже не пыталась скрыть, что считает его идиотом, но сейчас все было по-другому. Она действительно выглядела обеспокоенной.

— Ты знала? — спросил он усталым, почти безжизненным голосом. Если она всегда знала, что это произойдет, то почему он этого не предвидел? Он вдруг почувствовал себя наивным ребёнком. Его захлестнула волна раздражения, но не на Мерулу, а на самого себя. Потому что Снайд была права. Он ведь видел, каким человеком был Мальстрём в сложные моменты.

Ханна всегда был тем, кто успокаивал Уотерфолла, когда он выходил из себя, поскольку он действительно плохо скрывал свое разочарование и часто отпускал неприятные комментарии в адрес других, когда что-то задевало его за живое. Однако он всегда извинялся, если говорил что-то резкое Роувэну или другим людям. Было ли все это просто для того, чтобы еще немного подержать его рядом в качестве пешки? Действительно ли он планировал бросить его и их дружбу, когда Роувэн больше не будет ему полезен?

Ханна на самом деле чувствовал определенную отчуждённость между собой и Мальстрёмом в течение этих пяти лет. Он и раньше ловил его на лжи и импульсивности, но предпочитал не обращать на это внимания, думая, что Мальстрём на самом деле не желал причинить боль своими словами. Ханна старался думать, что Мальстрём срывался на него из-за злости и разочарования. Но теперь ему стало ясно, что на самом деле Уотерфолл просто никогда не испытывал к нему и капли сочувствия. То, что произошло между ними несколько минут назад, было неизбежно.

— Я вижу это по твоему лицу. Ты считаешь меня дураком, раз я позволял ему так обращаться со мной... так долго. За то, что я все еще надеюсь, что все будет в порядке. За то, что я простил его и снова доверился...

— Я действительно считаю тебя дураком, но не только потому, что ты позволил ему так с собой обращаться. Дело еще и в том, что ты все еще пытаешься видеть в нем хорошее после всего, через что он заставил тебя пройти, — ответила волшебница, хотя и знала, что правда может ранить сильнее всего.

У самой Мерулы никогда не было по-настоящему близких друзей, но она привыкла к тому, что у всех вокруг были скрытые мотивы. Она просто никогда не понимала, как другие могут не видеть во всем темную сторону, поэтому вся эта ситуация по-настоящему раздражала ее. Она давно заметила, что Роувэн был слишком невинным для своего же блага, и эта черта характера, несомненно, его подкосила.

— Как кто-то, как Уотерфолл, вообще смог стать твоим другом? Я удивлена, что ты ничего не заподозрил. У Мальстрёма на морде написано, что он лишь помешанная на золоте крыса.

Пальцы Роувэна сжались в кулак в ответ на язвительные замечания Мерулы. Его обычное самообладание и невозмутимость полностью исчезли, сменившись смесью грусти и гнева.

— Я знаю, он может быть... трудным. Я знаю, что он не самый приятный человек. Но я просто хотел верить, что он действительно мой друг, что та хорошая его сторона, которую я знаю, на самом деле его настоящая.

Он замолчал, его голос задрожал, когда он почувствовал смесь боли и разочарования, его дыхание стало прерывистым. Слова Мерулы заставили его гнев затмить печаль, хотя боль от предательства все еще была глубокой и угнетающей. В конце концов, Мальстрём все еще был ему не безразличен.

Конечно, Уотерфолл мог быть упрямым или импульсивным время от времени, но он эмпанировал Роувэну из-за его оптимизма и уверенности в себе. Также, благодаря Мальстрёму и его тяги к приключениям, Роувэн завел много друзей в Хогвартсе. Это было для него приятным достижением, поскольку он сомневался, что он сможет завести много знакомств в школе, ведь он провел большую часть своего детства в одиночестве, окруженный только книгами.

Кроме того, решительность Мальстрёма придала Роувэну некоторую уверенность в себе. Ханна не возился бы с ним, если бы Уотерфолл был просто помешанным на деньгах лжецом, как описала Мерула. Он должен был признать, что, возможно, попался на уловки Мальстрёма. Однако, даже когда он понял, что все это было лишь иллюзией дружбы, он не стал меньше ценить воспоминания о ней. Моменты радости, смеха, храбрости, тяжелой работы, которые они пережили вместе. Роувэн по-прежнему ценил их и слова Мерулы не принесли ему облегчения. Они только усугубили его боль.

— С чего ты вообще взяла, что имеешь право судить его? Ты ведь ничем не лучше него! Все, что ты делаешь — это манипулируешь людьми и унижаешь других! Ты никогда не заботилась ни о ком, кроме себя, так почему ты думаешь, что ты чем-то лучше Мальстрёма?!

На этот раз Мерула застыла от слов юного волшебника. Его слова поразили ее, как удар в живот. Она испытывала странную смесь чувств: ярость, обиду и шок. Тот факт, что она услышала это именно от Роувэна, только усугубил ситуацию.

— Я сама знаю, кто я и как отношусь к другим. И я знаю, что я далеко не хороший человек. Но, по крайней мере, я всегда показываю свое истинное лицо.

Роувэн не хотел так резко реагировать, но в тот момент его эмоции были в смятении. Разочарование, гнев и боль взяли над ним верх.

— Верно. Ты мерзкая, жестокая и эгоистичная ведьма, которой наплевать на других. Ты готова буквально на все, чтобы подняться выше по социальной лестнице. Бессердечные люди вроде тебя заботятся только о том, чтобы получить желаемое, во что бы то ни стало... — он замолчал на полуслове, осознав, что почти кричит. Он судорожно вздохнул, пытаясь успокоиться, но гнев и горечь все еще отчетливо слышались в его голосе. — Просто... уйди. Пожалуйста.

Мерула не могла понять, что именно она чувствует. Все, что сказал Роувэн, было правдой. Она всегда была такой, как он описал. Тем не менее ее плечи слегка опустились, и суровое выражение ее лица изменилось, сменившись чем-то другим, почти ранимостью. Она и не подозревала, что слова какого-то волшебника могут на нее так повлиять.

— Верно, — тихо пробормотала она, опустив взгляд в пол. Она почувствовала, как что-то сдавило ее сердце... Неужели ей было не все равно на то, что он сказал?

* * *

Как только Роувэн и Мальстрём покинули кабинет зельеварения, Северус стал осторожно обдумывать план действий. Он вскоре вышел из класса, сохраняя стойкое выражение лица. Несмотря на то, что он чуть не вышел из себя из-за Уотерфолла, Снейп не мог проигнорировать растущее чувство удовлетворения от осознания того, откуда берется дерзость мальчика и уголки его губ приподнялись в еле заметной, злорадной улыбке. На этот раз даже Альбус Дамблдор не позволит Уотерфоллу избежать исключения, и юный волшебник это прекрасно понимал, поэтому и вел себя так несдержанно. Только едва заметное напряжение в плечах зельевара выдавало его недавнее желание отправить пятикурсника в котёл в качестве дополнительного ингредиента к Рябиновому отвару.

Северус слышал отголоски ссоры между двумя слизеринцами, но не стал вмешиваться. Это было их личное дело. Однако, профессор предполагал, что без негативного влияния Уотерфолла, Роувэн, как усердный и амбициозный студент, добьется гораздо большего, чем очередной прекрасной возможности подвергнуть риску себя и других учеников Хогвартса.

Снейп направился в восточную часть замка, чтобы встретиться с заместителем директора, Минервой Макгонагалл; она могла знать, как скоро Дамблдор вернется в Хогвартс. Минерва вела урок в то же время, что и Северус, поэтому он был уверен, что она тоже только что распустила класс, и направился прямиком в кабинет Трансфигурации. В этот раз, отчаянные попытки учеников избегать профессора зельеварения были ему на руку. Северусу не нужно было, чтобы какой-то болван отвлек его или прервал беседу с Макгонагалл.

Он несколько раз постучал в дверь, прежде чем услышать приглашающий голос Макгонагалл и войти в класс, его шаги по каменному полу были почти бесшумны.

— Здравствуй, Минерва, — сказал Северус размеренным и холодным голосом. Он прошел дальше, его взгляд скользнул по неубранному после только что ушедших учеников классу, прежде чем снова сфокусироваться на Макгонагалл. — У меня к тебе разговор.

Минерва укладывала несколько свитков обратно в ящик, когда за её спиной раздался знакомый голос. Она взглянула на Северуса поверх очков в золотой оправе, и на ее лице промелькнуло легкое удивление.

— Конечно, Северус. Проходи, — в глазах ведьмы промелькнуло беспокойство, было ясно, что Снейп пришел не для того, чтобы обменяться любезностями. — Что-то случилось?

— Да, — начал он низким и размеренным голосом, присаживаясь напротив ведьмы. Он слегка откинулся назад, инстинктивно постукивая пальцами по подлокотнику, и встретился с Минервой взглядом. — Ты знаешь, как скоро вернется Альбус?

Выражение лица Минервы слегка нахмурилось, в легкой складке между бровями читалось беспокойство. Она закрыла ящик и слегка наклонилась вперед, положив руки на край стола.

— Альбуса слишком внезапно пригласили в министерство. Я не уверена, когда он вернется, — ответила она с нотками любопытства и волнения в голосе. — Надеюсь, все не слишком серьезно?

Северус кивнул, его губы сжались в тонкую линию, а уголки рта слегка опустились.

— Похоже, Уотерфолл и Ханна снова навлекли проблем. Ханна только что сообщил мне об их недавнем... открытии.

Минерва вздохнула и прикрыла глаза, её пальцы ненадолго сомкнулись на переносице, что означало раздражение и беспокойство. Она не была слишком удивлена, учитывая, что у Уотерфолла и Роувэна была репутация тех, кто вечно попадает в неприятности.

— Это меня не удивляет. Что именно они натворили на этот раз? — голос ведьмы снова стал сдержанным, многолетний опыт позволял ей сохранять самообладание. Она жестом попросила Северуса продолжить.

Снейп понимающе кивнул. Он слишком хорошо знал, как часто младший брат Джейкоба и Ханна доставляли неприятности.

— Они утверждают, что обнаружили скрытую пещеру в Запретном лесу, — начал он, тщательно подбирая слова, его голос был ровным и размеренным. Следующая часть потенциально могла вывести Минерву из спокойного состояния. — Им хватило ума войти внутрь, где они обнаружили мертвые тела, покрытые корой дерева.

Первоначальной реакцией Минервы был шок. Сдержанность отхлынула от ее лица, сменившись смесью беспокойства и недоверия.

— Ты уверен в этом? Уверены ли Уотерфолл и Ханна, в том, что видели? — голос Минервы был едва громче шепота, она не сводила глаз с Северуса, надеясь услышать хоть немного удручающий ответ. — С мальчиками всё в порядке?

— Ханна настаивал на том, что все произошло взаправду. Оба ученика невредимы, увиденное может и повлияло на Роувэна, но Мальстрёма, похоже, совсем ничего не беспокоит, — зельевар на мгновение замолчал, его взгляд скользнул по лицу ведьмы. Он чувствовал ее растущее беспокойство. — И это еще не все, Минерва. Они также упомянули существ, передвигающихся внутри коры.

Ситуация становилась все более тревожной. Переживания за безопасность учеников отчетливо проявлялись в напряженной позе ведьмы, ее пальцы сжимали подол темно-зеленой мантии.

— Существа, передвигающиеся в коре? — повторила Минерва, мысленно стараясь измерить уровень возможной угрозы. — Они как-то описали этих существ? Пытались приблизиться к ним?

Северус слегка покачал головой, выражение его лица отражало серьезность ситуации.

— Я спрашивал Ханну о том же, но он заверил меня, что у них хватило ума не трогать и не взаимодействовать с тем, что находилось внутри коры, — объяснил он. — Уотерфолл сказал, что те существа были похожи на многоножек, но я бы не стал полностью доверять его словам. Я планирую допросить их позже. Роувэн был слишком напряжён, чтобы нормально отвечать на мои вопросы, поэтому я решил пока не давить на него.

Минерва кивнула, испытывая небольшое облегчение. По крайней мере, двое учеников не подвергли себя еще большей опасности, приблизившись к таинственным созданиям. Но человеческие останки и неизвестные существа не внушали ни капли оптимизма.

— Мудрое решение, — пробормотала ведьма. Она провела рукой по волосам, нервный жест, который она редко позволяла себе. — Многоножки... И снова отчужденность Уотерфолла лишь все усложняет.

Ей было ясно, почему Северус предпочитал не доверять Мальстрёму, мальчик слишком часто лгал и подставлял всех под угрозу.

— Ты не думаешь, что эти существа каким-то образом ответственны за состояние тел, что видели мальчики?

— Определенно, — Северус слегка наклонился вперед, встретившись с Минервой взглядом. — Тела бы не стали покрывать корой, чтобы скрыть их от чужих глаз, Минерва. В этом есть что-то преднамеренное. Как предупреждение... или угроза. Возможно, еще слишком рано делать такие выводы, но мы не можем отрицать, что это может быть связано с потенциальным возвращением Волдеморта.

Минерва на мгновение закрыла глаза, осознавая серьезность его слов. Возможность того, что эти существа как-то связаны с Темным Лордом, была столь же ужасающей, сколь и правдоподобной. Нельзя было отрицать, что здесь была замешана темная магия. Когда ведьма подняла взгляд, черты ее лица приняли холодное, решительное выражение.

— Тогда поиск ответов должен стать приоритетом. — Она встала со своего места, в каждом ее движении чувствовалась решимость. — Где сейчас мальчики?

Северус кивнул в знак согласия, в его взгляде читалась настойчивость. Он встал вместе с ней, почувствовав перемену в ее настроении.

— Они где-то на территории за́мка, если, конечно, снова не разбрелись кто куда, — он помолчал, его взгляд снова скользнул по лицу Макгонагалл. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы предвидеть следующий вопрос. — Я полагаю, ты хочешь поговорить с ними сама. Я планирую допросить их позже вечером, когда они вернутся в гостиную Слизерина. Учитывая состояние Ханны, он пока не готов давать четкие и взвешенные ответы.

Минерва безоговорочно доверяла суждениям Северуса в таких вопросах. В конце концов, он не был новичком в искусстве ведения допросов. Но дело было не только в извлечении информации, но и в оценке эмоционального состояния вовлеченных в это молодых студентов.

— Я доверяю твоей интуиции, Северус. Мы допросим их вместе.

Роувэн долго смотрел Меруле вслед, когда она повернулась и ушла, в тот момент, ее обычно решительные шаги казались почти унылыми. В глубине души ему хотелось окликнуть ее, извиниться, попросить остаться, но гораздо бо́льшая его часть все еще не могла заставить себя довериться ей, даже в такой момент. Он снова остался один, окруженный тишиной.

Предательство со стороны лучшего друга все еще давило на него, но это было не единственное, что его беспокоило. Роувэн и Мальстрём действительно напортачили со всем своим исследованием Проклятых хранилищ, и теперь, возможно, случайно пробудили что-то темное и неизвестное, и ответственность лежит исключительно на них. Ханна не мог просто так это оставить, не тогда, когда кто-то мог погибнуть из-за его безрассудных действий.

Он глубоко вздохнул, понимая, что должен взять себя в руки и собраться с мыслями, но боль от предательства все еще не отпускала его. Сделав еще одну попытку смахнуть слезы, он неохотно шагнул вперед и взглянул на пустой коридор подземелья. Он все еще слышал медленные шаги Мерулы. Это был первый раз, когда он увидел ее с такой стороны. В тот момент, когда его лучший друг предал его, именно она подошла к нему, пытаясь успокоить. Несмотря на то, что она старалась скрыть свои истинные намерения, он чувствовал, что она лишь хотела помочь.

Ханна не хотел так на нее огрызаться, но на этот раз переполнявшие его эмоции были слишком сильны. Может быть, ему удастся найти ее позже и извиниться. В конце концов, она не хотела причинять ему вреда, хотя ее слова мало чем помогли и лишь усугубили его боль.

Было ясно лишь одно: Мальстрём не собирался исправлять свои собственные ошибки. Их ошибку. Все это время Роувэн думал, что Мальстрём пытается разрушить проклятие Хранилищ, чтобы спасти Хогвартс от его угрозы и найти своего брата. Но теперь, когда Уотерфолл оставил Ханну одного разгребать все проблемы, стало очевидно, что Мальстрём никогда не заботился ни о ком, кроме себя.

Юный волшебник медленно двинулся по коридору, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы выработать надежный план действий, хотя его мысли то и дело возвращались к воспоминаниям о хороших моментах, пережитых им вместе с Мальстрёмом. Снейп попросил их больше не приближаться к пещере, и хотя Роувэн определенно не собирался возвращаться туда, ему нужно было узнать хоть что-то о существах, которых они видели.

Следующим занятием были полеты на метле, и почти все ученики уже были на тренировочных площадках. Роувэн пришел последним и его взгляд сразу метнулся к Меруле. Она, казалось, пыталась принять свой обычный суровый вид, но явно чувствовала себя неловко. Несмотря на то, что он хотел извиниться, ему не удалось собраться с духом и подойти к ней в тот момент. Тем более что следующим человеком, которого он заметил, был Уотерфолл, выглядевший так, словно ничего не произошло.

Тем временем Мерула перешла на другую сторону площадки, пытаясь сосредоточиться на тренировке. И пока Роувэн делал то же самое, они встретились взглядами, всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы заметить, что напряжение между ними ни капли не утихло. Ханна не знал, что делать, и чувствовал себя виноватым за то, что выплеснул на нее свое разочарование и злость. Подобно тому, как это раньше делал с ним Уотерфолл.

Ему не стало легче, даже когда он перевел свои мысли на неизвестных существ, которых они с Мальстрёмом видели в Запретном лесу. По этой же причине он следовал инструкциям Мадам Хуч гораздо медленнее, чем другие студенты, хотя ему все же удалось вернуться к реальности, когда он поднялся в воздух.

Как он может узнать что-то о том, что они видели, не возвращаясь в пещеру? Эти существа не упоминались ни в одной из прочитанных им книг. В какой-то момент он подумал о Запретной секции в библиотеке, но сомневался, что ему удастся проникнуть туда снова. Единственным выходом было получить разрешение у одного из профессоров Хогвартса, и он предположил, что возможно сможет получить его у профессора Кеттлберна, а также попутно расспросить его о загадочных существах завтра.

Внезапно ему в голову пришла еще одна идея, когда он получил возможность понаблюдать за окрестностями с высоты и заметил хижину лесничего. Он помнил, что Хагрид несколько раз помогал Мальстрёму в первые годы обучения Уотерфолла в Хогвартсе, но сам Роувэн редко пересекался с Хагридом. Не было никаких сомнений в том, что Рубеус многое знает о существах Запретного леса, поэтому Ханна принял решение навестить Хагрида после уроков.

* * *

Солнце уже клонилось к закату, когда Роувэн наконец направился к хижине лесничего. Некоторое время он размышлял, как лучше всего описать ситуацию Хагриду, ведь ему наверняка придется объяснять по какой причине он вообще был в Запретном лесу. Кроме того, Роувэн весьма плохо знал Хагрида и чувствовал себя неуверенно.

Осматривая сад Рубеуса, Ханна поймал себя на том, что ему немного боязно стучать в дверь, но он все же заставил себя подойти к ней. Юный волшебник не мог терять времени даром, ведь если бы он вернулся после комендантского часа, его сразу заподозрили бы в том, что он снова улизнул в Запретный лес.

Через несколько мгновений Роувэн уже стоял перед деревянной дверью и осторожно постучал, все еще чувствуя себя нерешительно насчет встречи с полувеликаном, хотя он и знал, что Хагрида часто описывают как доброго и бескорыстного человека.

Тяжелые шаги послышались за стеной, когда Рубеус подошел к двери и приоткрыл ее, его гигантский рост сразу заслонил собой дверной проем. Выражение его лица заметно смягчилось, когда он увидел Роувэна на пороге. Он улыбнулся и слегка наклонил голову, приветствуя юного волшебника, который был ему немного знаком по той причине, что Рубеус какое-то время помогал его бывшему другу.

— А, Роувэн! Что ты здесь делаешь в такое время?

Хотя слизеринец прекрасно знал, что Хагрид в несколько раз выше его, Роувэн чуть не вздрогнул, когда тот полностью открыл дверь. Ему пришлось немного запрокинуть голову, чтобы встретиться взглядом с лесничим.

Тем не менее добрая улыбка и мягкий голос Хагрида быстро помогли Ханне почувствовать себя более непринужденно.

— Я... Здравствуйте, сэр. Мне ужасно жаль, что я беспокою вас, но я надеялся спросить вас кое о чем.

Хагрид тихо рассмеялся, заметив нервный вид Роувэна, его слегка позабавило неловкое поведение мальчика, но он также был очень тронут добрым и уважительным тоном юного волшебника.

— Не неси чепухи, ты меня ни капельки не побеспокоил. В моей хижине и так слишком тихо последнее время, я только рад компании. Заходи, парень, — с этими словами, Рубеус кивнул и отступил в сторону, жестом приглашая Роувэна войти внутрь.

— Спасибо, сэр, — Ханна неловко улыбнулся, благодарный Хагриду за доброту.

Он взглянул на Клыка, большого, пускающего слюни пса, который спрыгнул со старого кресла и осторожно подбежал к слизеринцу. Пес с любопытством обнюхал его, и Роувэн нежно потрепал его по макушке.

Ханна сделал несколько неловких шагов вглубь хижины, осматриваясь. Внутри дом был таким же уютным и теплым, как и человек, который в нем жил.

Хагрид закрыл дверь и последовал за Роувэном внутрь, наблюдая, как мальчик гладит Клыка по голове. Полувеликан невольно почувствовал, как у него потеплело на сердце от радости, что к его собаке относятся с такой лаской. Он улыбнулся и с тихим вздохом опустился на один из стульев, стоящих подле стола в углу комнаты и жестом пригласил Ханну сесть напротив него.

— Не нужно называть меня "сэр", зови меня просто Хагрид. И не волнуйся, я всегда готов помочь. Так что же тебя беспокоит?

С этими словами полувеликан поставил перед Роувэном тарелку со своими фирменными каменными кексами.

Роувэн молча кивнул, присаживаясь за немного пыльный стол, и не торопясь прикасаться к сомнительному угощению, предложенным Хагридом. Даже сидя, великан-полукровка все равно заметно возвышался над ним, но находиться в его компании было до странности приятно.

— Я наткнулся на кое-каких существ в Запретном лесу и... я не уверен, упоминались ли они в каких-либо книгах или на уроках ухода за магическими существами. Я надеялся, что вы что-нибудь о них знаете.

Хагрид наклонился вперед, и выражение его лица стало каплю задумчивым. Его густые брови озабоченно нахмурились, и он медленно кивнул. Он определенно не был рад, что юный волшебник по какой-то причине был в Запретном лесу, и не сомневался, что Ханна был там не один, но решил пока не задавать лишних вопросов и позволить мальчику все объяснить.

— Запретный лес, говоришь... Можешь описать существ, что ты видел?

Услышав внезапную перемену в тоне Хагрида, Роувэн понял, что новость о походе слизенинца в Запретный лес явно не понравилась Рубеусу. Мальчик опустил взгляд, неловко сжимая подол своей мантии.

— Они были похожи на многоножек с белым окрасом. Кажется, они еще мерцали голубым цветом. Но у них было много... слишком много конечностей, даже для многоножек, — объяснил он неуверенным голосом, выражение лица Рубеуса подсказало ему, что лесничий, возможно, действительно знает, о чем говорит Роувэн, или, по крайней мере, что-то подозревает. В какой-то момент Ханна почувствовал надежду, что, возможно, существа, которых он увидел в пещере, не являются чем-то новым и незнакомым, и даже если они опасны, Хагрид знает, как с ними справиться. Роувэн взглянул на полувеликана, молча прося совета.

— И ты сказал, что это было в Запретном лесу? Где именно?

— Кажется, это было в юго-восточной части леса. Я был... исследовал ту часть леса и... обнаружил едва заметную пещеру. Там был узкий вход, скрытый под каменной скалой и корнями какого-то очень старого, черного дерева. И те существа... они ползали внутри нее, — Ханна колебался между фразами, раздумывая, стоит ли ему рассказывать Хагриду и о найденных там телах. В конце концов, он пришел сюда, чтобы расспросить об этих существах, но также он не хотел, чтобы лесничий находился в неведении. — Вы собираетесь пойти туда?

Голос Роувэна звучал неохотно, но он должен был знать, собирается ли полувеликан попытаться найти указанное им место. Внезапно у Ханны возникло ощущение, что Хагрид спросил его о местоположении существ не только для того, чтобы узнать, где их искать.

— Да, я собирался туда наведаться, — со вздохом ответил лесничий, слегка опустив плечи. — Я не узнаю существ, которых ты описал, но у меня есть кое-какие дела в том месте.

Брови Роувэна приподнялись, он был явно застигнут врасплох. Каким-то образом Ханна совершенно забыл, что Хагрид знает почти каждый дюйм Запретного леса. Тем не менее Рубеус, похоже, не знал ранее о существовании таинственной пещеры, и Мальстрём действительно был первым, кто обнаружил ее. Однако, Ханна все еще не решался рассказать лесничему всю правду.

— Дела? Какие дела? — спросил Роувэн, поздно поняв, что прозвучал немного грубо и слишком настойчиво. Однако, он действительно желал знать, почему Хагрид был заинтересован тем местом, если лесничий не находил ни пещеру, ни таинственных существ. Неужели, там было что-то ещё, что ни Уотерфолл, ни Ханна не смогли обнаружить?

— Странное это место... Вот и все. Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться, — пробормотал полувеликан. Несмотря на то, что он старался казаться беззаботным, место, описанное Роувэном, явно беспокоило его. — Лучше пообещай мне, что ты больше не последуешь за Мальстрёмом в Запретный лес... Ни к чему хорошему это не приведет.

Внезапно стало очевидно, что Хагрид знал, что идея отправиться в Запретный лес принадлежала Уотерфоллу. Что-то в голосе лесничего подсказало Ханне, что Рубеус не питал слабости к Мальстрёму, и юный волшебник прекрасно знал причину. Хагрид помогал Уотерфоллу с Проклятыми хранилищами, когда дело доходило до поисков чего-то в Запретном лесу и обитающих там существ. Но это было до тех пор, пока он не всплыла информация о том, что Мальстрём не стеснялся использовать магических существ в лесу в качестве мишеней для оттачивания силы своих заклинаний. Ханна был шокирован, когда узнал об этом, но когда он стал расспрашивать Мальстрёма, Уотерфолл лишь пришел в бешенство и не дал никакого ясного ответа, помимо "тебе не понять". На самом деле, Ханна был почти уверен, что после этого Уотерфолл будет исключен из Хогвартса, но Мальстрёму снова каким-то образом удалось этого избежать. Однако, даже после случившегося Ханна по-прежнему не решался поставить точку в их дружбе.

Также, эта была одна из причин, по которой Роувэн решился обратиться к Хагриду с такой неохотой. До новостей о Уотерфолле и его жестоком обращении с существами в Запретном лесу, Ханна даже не подумал бы, что возможно сделать что-то, что заставит Рубеуса относиться к кому-то с презрением. Однако, слизеринец практически чувствовал, как напрягался Хагрид каждый раз при одном только виде Мальстрёма.

Ханна глубоко вздохнул, в конце концов, ему ведь удалось рассказать все самому Северусу Снейпу, так почему же он боялся говорить перед Хагридом?

— Нет! Это... это как раз то, о чем всем следует беспокоиться! — внезапно выкрикнул Роувэн. Он с трудом заставил себя это сделать, но зато, теперь ничто не позволит ему отступить. — Помимо тех существ, там были... Тела... Много мёртвых тел. Они все были покрыты древесной корой, и существа, которых я там видел, двигались в ней.

Хотя Ханна и делал паузы между предложениями, слова слетели с его губ в считанные мгновения. Он медленно поднял взгляд на Хагрида и тяжело вздохнул, потому что не мог поверить, что ему удалось произнести эти слова еще раз.

Лесничий на мгновение замер, в его добрых, выразительных глаза промелькнул шок, и он невольно привстал со стула. Однако, прежде чем Хагрид успел что-либо сказать, Роувэн внезапно продолжил.

— Я уже рассказал обо всем профессору Снейпу. Я уверен, что он сообщит Дамблдору и они что-нибудь придумают... Просто мне кажется, что идти в то место сейчас — не очень хорошая идея.

Юный волшебник лишь пытался убедить Хагрида не отправляться в то место одному, несмотря на то, что Рубеус знал Запретный лес как свои пять пальцев. У Ханны было неприятное предчувствие, что что-то может пойти не так.

Выражение лица Хагрида немного смягчилось, когда он услышал взволнованный голос Роувэна и догадался, что слизеринец беспокоится о его безопасности. Его плечи слегка опустились, и он медленно покачал головой.

— Дамблдор уже все знает... Конечно, не обо всем том ужасе, что ты мне только что рассказал, но он знает о том месте. Его даже вызвали в Министерство магии, чтобы обсудить этот вопрос. — Хагрид на мгновение замолчал, теперь, когда появились новые, более тревожные подробности о загадочном месте, лесничий был уверен, что в скором времени учеников все равно предупредят об опасности. Во всяком случае, он уже слишком сильно проболтался. — Я обнаружил то место случайно, точнее, я был там много раз, но странности заметил лишь недавно. Волшебные существа по какой-то причине избегают его и ведут себя очень тревожно. Теперь, кажется, я понимаю в чем причина... Что бы ты и Мальстрёмом не увидели в той пещере, существа этого боятся.

Роувэн не мог поверить в услышанное. Дамблдора не могли по пустым причинам вызвать в Министерство магии. Это могло значит только то, что Ханна и Уотерфолл действительно связались с чем-то опасным. Пальцы Роувэна вжались в края сиденья, на мгновение, юный волшебник даже забыл как дышать из-за нахлынувшего на него чувства вины. Зачем он только послушал Уотерфолла? Почему, вместо того, чтобы слепо следовать за Мальстрёмом, он не попытался его остановить или просто сообщить кому-то?

Ханна наклонился вперед, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях. Он прерывисто выдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться, но его мысли все еще путались. Его голос перешел на шепот, когда он наконец-то поднял взгляд на лесничего.

— Мне... Мне так жаль. Я не должен был туда идти... Я должен был остановить его! Это... Это все моя вина! Из-за меня теперь все в опасности! — внезапно сорвался Роувэн, в его глазах выступили слезы. Его голос дрожал, он снова почувствовал гнетущую злость на самого себя.

Тем временем Хагрид тяжело вздохнул, ему было сложно наблюдать страдания мальчика. Он уже было протянул руку, но быстро отстранился, не зная, как утешить юного волшебника и боялся сделать только хуже. Лесничий мысленно выругался на себя за то, что рассказал мальчику больше чем следовало. Ему лишь нужно было успокоить Роувэна, сказать, что Дамблдор вскоре найдет решение проблемы, что угодно, что могло утешить студента Хогвартса.

— Не вини себя, парень. Ты не знал, что все так получится и поступил правильно, рассказав о произошедшем, — осторожно произнес лесничий, переживая, что может ненароком сделать все только хуже. Немного поколебавшись, он все же протянул руку и аккуратно похлопал Ханну по плечу. — Все будет хорошо, просто позволь мне и своим учителям разобраться со всем. Мы все наладим, обещаю.

Роувэн кивнул, его плечи все еще были опущены, но он попытался успокоиться, несмотря на то, что в голове у него был полный беспорядок. Он ненавидел себя за то, что вместо того, чтобы думать над решением проблемы, он снова разрыдался как беспомощный лунтелёнок. Однако, как бы он того не скрывал, в тот момент ему отчаянно хотелось, чтобы кто-нибудь просто пообещал ему, что все будет хорошо. Но кто мог это сделать? У него не было близких друзей, помимо Мальстрёма, который, как оказалось, лишь поддерживал иллюзию дружбы. Все, с кем Роувэн когда-то общался в Хогвартсе, были теми, с кем имел дело Уотерфолл. И тогда, когда все они отвернулись от Мальстрёма, Роувэн тоже потерял их доверие.

И вот он снова стал тем отчужденным ребенком, компанию которому составляли одни лишь книги. Но разве они могли дать ему поддержку, в которой он так нуждался? Дрожащими руками, Ханна снял очки и вытер покрасневшие от слез глаза, прерывисто вздыхая.

Он долго просидел, борясь со своими эмоциями, и пытаясь не выставить себя еще большим дураком. Как он мог быть настолько жалким, чтобы прийти за советом к взрослому человеку и вот так разреветься? В конце концов, ему удалось немного взять себя в руки и он осторожно надел очки обратно. Однако, он так и не смог заставить себя поднять глаза на лесничего, так как боялся, что снова расплачется, если их взгляды встретятся.

— Спасибо, сэр... то есть, Хагрид, — пробормотал Ханна все еще дрожащим голосом. Хотя ему было немного стыдно, он был искренне благодарен Хагриду за доброту.

Рубеус тихо вздохнул, слабо улыбнувшись мальчику. Ему не приходилось быть в подобной ситуации раньше, Роувэн пришел к нему за информацией, но очевидно нуждался ещё и в поддержке. Какая-то часть Рубеуса просто хотела заключить мальчика в объятия и крепко прижать к себе. Вместо этого он кивнул и постарался, чтобы его голос звучал ровно и успокаивающе.

— Так-то лучше. И не хочу слышать никаких "сэр" в моем присутствии.

Роувэн тихо рассмеялся, прерывистым, но искренним смехом. Он все еще волновался, но полувеликану удалось его немного успокоить и слизеринец наконец-то почувствовал, что может контролировать свои эмоции. Ханна хотел что-то ответить, но не смог найти слов и просто сидел, неловко перебирая руками.

Хагрид лишь мягко улыбнулся в ответ, но искренний смех мальчика заставил лесничего почувствовать тепло в сердце. Он похлопал по подлокотнику стула, чтобы привлечь внимание Ханны, прежде чем заговорить мягким, слегка отеческим тоном.

— Становится довольно поздно... Тебе стоит вернуться в за́мок.

Ханна медленно, почти неохотно, поднялся со стула и еще раз вытер глаза. Хотя ему по-прежнему не хотелось уходить, он заставил себя кивнуть, благодарно улыбаясь Хагриду.

-Да, вы правы... — пробормотал он, стараясь не звучать слишком неохотно. Роувэн прекрасно понимал, что уже слишком поздно и ему, вероятно, следует идти.

— Не волнуйся, парень, все скоро наладится. Возвращайся в гостиную и отдохни немного. Ты выглядишь очень уставшим.

— Я... я так и сделаю. Еще раз спасибо.

Перед тем как покинуть хижину, он слегка улыбнулся лесничему и прошептал короткое "спокойной ночи". Он все еще был взволнован и измучен, но поддержка Хагрида принесла ему немного утешения.

Лишь на мгновение ему показалось, что выражение лица Хагрида внезапно стало мрачным и напряженным, когда Ханна повернулся, чтобы уйти.

* * *

В этот год Патриция Рейкпик удостоилась чести стать преподавателем по защите от темных искусств, что гарантировало ей бо́льшую свободу действий в стенах замка, а также являлось возможностью обучить младшего брата Джейкоба заклинаниям, которые пригодятся в Проклятых хранилищах.

Она приводила в порядок свой новый кабинет и, по совместительству, классную комнату, когда услышала стук в дверь. Патриция даже не успела ничего ответить, как увидела лохматую голову Мерулы, выглядывающей из дверного проема. Бесцеремонность юной ведьмы была немного раздражительной, но Патриция не торопилась высказывать недовольство и лишь слегка прищурила взгляд.

— Профессор Рейкпик?... — осторожно окликнула Мерула, хотя ей с трудом удавалось скрывать предвкушение.

В течение дня Снайд изо всех сил старалась отвлечься от мыслей о своем разговоре с бывшей пешкой Уотерфолла. Она не только все усугубила, но и выставила себя сентиментальной слабачкой. Одна только мысль об этом вызывала у нее желание провалиться под землю.

К счастью для нее, она быстро нашла мысль, которая помогла ей отвлечься. Она ведь не могла упустить очередную возможность усложнить жизнь Уотерфоллу, так почему бы не рассказать Патриции Рейкпик о том, что он скрывал от нее информацию о Проклятых хранилищах?

— Мисс Снайд, — произнесла ведьма с едва уловимой ноткой интриги в голосе. Она скрестила руки на груди и прислонилась спиной к краю парты, устремив пристальный взгляд на студентку факультета Слизерин. — Чем я обязана этому... неожиданному визиту?

— Вы велели мне присматривать за Мальстрёмом, и у меня есть кое-какие новости по этому поводу.

Снайд с готовностью вошла в комнату, не забыв плотно закрыть за собой дверь. Она слегка вздернула подбородок и остановилась в пару метрах от Патриции.

— Мальстрём снова был в Запретном лесу вместе с Роувэном. Он нашел что-то, что могло быть связано с Проклятыми хранилищами, и, очевидно, хотел сохранить это в тайне. — Несмотря на то, что Мерула старалась говорить ровным и невозмутимым голосом, в ее тоне сквозило желание доставить своему сопернику неприятности.

Упоминание Запретного леса и возможной связи с Проклятыми хранилищам заинтриговало Рейкпик, хотя она и не была особо удивлена, что Уотерфолл снова решил заняться разрушением проклятья в одиночку. В конце концов, это был не первый раз, когда он думал, что сможет обмануть Патрицию. Она окинула Мерулу критическим взглядом, отметив едва уловимый намек на нетерпение в ее позе и слегка вздернутый подбородок. Было ясно, что юная слизеринка ожидала реакции, в особенности похвалу.

— Продолжай. Что именно Мальстрём нашел в лесу? — с этими словами, рыжеволосая ведьма отодвинулась от стола и медленно кивнула, жестом разрешая Меруле продолжать. Патриция наверняка смогла бы сказать, связано ли то, что обнаружили мальчики, с Проклятыми хранилищами или нет, но Снайд это знать не обязательно.

Юной ведьме потребовалось время, чтобы подобрать нужные слова. Мерула не собиралась скрывать от Рейкпик никаких подробностей, за исключением того факта, что именно она настучала на Мальстрёма и подвергла его риску исключения. Однако, когда она вспомнила, что услышала из разговора Роувэна и Снейпа, ее нетерпеливость и предвкушение сменились легким сомнением.

— Я подслушала, как Роувэн рассказывал обо всем профессору Снейпу. Он сказал что-то о пещере в Запретном лесу, существах, похожих на многоножек, и... эм... — она на мгновение замолчала, неосознанно избегая взгляда Рейкпик. Она решила просто повторить слова Роувэна и посмотреть, что скажет по этому поводу Патриция. В конце концов, ей лучше знать, как к этому относиться. — Мертвые тела, покрытые древесной корой.

Выражение лица темной ведьмы не изменилось, когда она слушала Мерулу, ведь она относилась к ее словам довольно скептически. То, что описала Снайд, не было похоже ни на что, связанное с Проклятыми хранилищами, но это не значит, что это не могло стать проблемой позже. Патриция предположила, что Мерула была права, и брат Джейкоба действительно пытался разобраться с Проклятыми хранилищами самостоятельно и скрыть от нее информацию, но вместо этого наткнулся на нечто совершенно другое.

В какой-то момент, описанное Мерулой показалось ей знакомым, но Рейкпик не могла вспомнить, где именно она слышала или, возможно, читала о чем-то подобном. В любом случае, было еще слишком рано делать поспешные выводы. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что скоро ей придется снова силой поставить Уотерфолла на место.

— Интересно, — протянула она, и в ее тоне сквозил скептицизм. — И что заставило тебя думать, что эта пещера и ее... несчастные обитатели имеют какое-то отношение к Проклятым хранилищам?

Этот вопрос был задан с намерением убедиться, что то, что описала Мерула, не имеет никакого отношения к Проклятым хранилищам. Хотя Патриция и знала, что ничего подобного не должно было встать у нее на пути, она не могла отрицать того факта, что некоторые обстоятельства могли измениться за эти годы, хотя это было маловероятно. Однако, видя колебания и неуверенность юной слизеринки, Рейкпик быстро отбросила все подозрения о том, что находки Уотерфолла могут быть как-то связаны с Проклятыми хранилищами. Было очевидно, что юная ведьма просто хотела доставить Мальстрёму неприятности и на самом деле не имела никаких доказательств своим словам.

— Ну, я подумала... а зачем еще Мальстрём мог отправиться в Запретный лес? И он явно не хотел никому об этом рассказывать. Он сам так сказал, — Мерула вдруг прикусила губу. Рано или поздно Рейкпик все равно узнала бы, что Мерула настучала на Уотерфолла. Снайд не выносила того факта, что темная ведьма всегда ставила Уотерфолла выше ее. Зачем вообще он ей так нужен, если он просто помешанный на золоте дурак? Они наверняка ничего не потеряют, если младшего брата Джейкоба исключат. Так с чего бы Рейкпик стала злиться на нее? И все же Мерула не хотела признавать свою вину. — Есть... Есть еще кое-что. Профессор Снейп сказал, что... Мальстрёма, скорее всего, скоро исключат.

Патриция обратила внимание на встревоженное выражение лица Мерулы и неуверенность в ее голосе. Она довольно легко связала воедино все факты. Северус Снейп узнал, что Мальстрём и Роувэн пробрались в Запретный лес от самого Роувэна. Но с чего бы лучшему другу Уотерфолла добровольно рассказывать все Северусу? Она подозрительно прищурилась, и ее тон стал более суровым.

— И почему конкретно Северус узнал о визите Мальстрёма в Запретный лес? — Патриция подошла на шаг ближе, возвышаясь над Мерулой. Ее тон был холодным и четким, в ее словах таился намек на обвинение. Стало ясно, что Патриция знала, что в этой истории есть что-то еще, о чем Мерула умалчивает. — Кто на самом деле сказал ему, мисс Снайд?

Мерула почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, когда Рейкпик нависла над ней, ее взгляд не допускал неповиновения и лжи. Темная ведьма уже знала правду, но все равно требовала ее от Мерулы. Снайд было велено присматривать за Мальстрёмом и помогать ему, когда это необходимо, а не добиваться его исключения. Мерула думала, что ей нужно лишь доказать, что она достойна внимания Рейкпик, что она лучше брата Джейкоба, и в тот день, она почувствовала, что наконец-то сделала это. До этого момента.

— Профессор Рейкпик, я... я только сказала профессору Снейпу, что Мальстрёма не было в за́мке во время комендантского часа, и тогда Роувэн рассказал ему, что произошло на самом деле. Я просто хотела преподать Мальстрёму урок, чтобы он был более осторожен, — на мгновение голос Мерулы задрожал против ее воли. Она неохотно подняла глаза на ведьму, которой так восхищалась.

Выражение лица Патриции оставалось суровым и непроницаемым, пока она слушала объяснения Мерулы. Она наблюдала, как та старается сохранить самообладание, и заметила легкую дрожь в ее голосе. Какое-то время, ей было забавно играть с юной ведьмой, пока она не начала мешать планам Патриции, пытаясь добиться ее внимания.

— Ты хотела "преподать Мальстрёму урок"? — медленно повторила ведьма, делая шаг вперед и скрещивая руки на груди. — А тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, не ты вправе принимать решения, касательно действий Уотерфолла?

Тёмно-голубые глаза ведьмы говорили о том, что, хотя она и держала себя в руках, Мерула ходила по очень тонкому льду. Если Мальстрёма исключат, проникнуть в Проклятое хранилище и использовать его способности к Легилименции станет еще сложнее. Но, конечно, Мерула мало что знал об истинных намерениях Рейкпик.

— Да, я... я сожалею, профессор, я просто... — Мерула сжала кулаки, глядя в пол. Она была разочарована в себе и боялась, что Патриция откажется от ее помощи и заменит кем-нибудь получше. Кем-нибудь, кто никогда бы не допустил подобной ошибки. Она подняла голову, пытаясь сохранить решительное выражение лица. — Это больше не повторится.

Уголки губ Патриции приподнялись в слабой ухмылке, когда она увидела полное раскаяния и разочарования выражение лица Мерулы. Слизеринка выглядела отчаявшейся, как будто боялась реакции Патриции. Разрушительница проклятий не могла поверить, насколько большое влияние она оказывала на юную Снайд и хотя ей хотелось позабавиться с ней еще немного, Мерула начала доставлять слишком много проблем.

— Так, Снайд, ты считаешь, что простое "сожаление" все исправит? — она подошла ближе, ее хищный взгляд впился в Мерулу, изучая ее как добычу. — Я ожидала большего от одной из моих лучших учениц.

Выражение лица Мерулы поникло, когда холодные слова Патриции впились ей в душу. Она крепко сжала кулаки, чувствуя, как вспотели ладони. Когда Рейкпик назвала ее одной из своих самых лучших учениц, юная волшебница почувствовала себя сплошным разочарованием. Слова Патриции причинили боль, и Меруле потребовалось все ее самообладание, чтобы не отвести взгляд от ведьмы, которую она боготворила.

— Что мне нужно сделать?

Когда Роувэн шел обратно в замок и отдалялся от хижины лесничего, он наблюдал, как солнце медленно садится, окрашивая небо в алый цвет и усиливая его тревогу. К этому времени на улице не было никого из учеников, и он поспешил внутрь здания. На мгновение он оглянулся на хижину Хагрида, и ему показалось, что он увидел, как Рубеус выходит из нее и направляется к замку.

К облегчению Ханны, коридоры не были пусты, а голоса других студентов помогли ему вернуться к реальности. Добравшись до входа в гостиную Слизерина, он тихо пробормотал пароль, хотя его голос все еще отдавался эхом в длинном коридоре подземелья.

Внезапно он замер, когда встретился с холодным взглядом Северуса Снейпа. Ханна был уверен, что комендантский час еще не настал, поэтому зельевар вряд ли просто намеревался сделать ученику выговор за позднее возвращение. Северус очевидно ждал его прихода. Вздохнув, юный волшебник догадался, что его будут допрашивать, особенно когда он почувствовал на себе хмурый взгляд Уотерфолла, который тоже был вынужден участвовать в допросе. Однако, в отличие от Мальстрёма, Роувэн был готов давать ответы. Он желал сделать все, что могло помочь решить проблему. Все, что могло исправить его ошибку.

— Сядь, — строго произнес Северус. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Снейп окинул Ханну пристальным взглядом, изучая каждое едва заметное изменение в выражении его лица, выискивая любые признаки нервозности или попытки солгать. Он провел весьма много времени в гостиной Слизерина, ожидая не только Уотерфолла и Ханну, но и Минерву Макгонагалл, которая, по неизвестной ему причине, сильно задерживалась и вынудила его начать допрос без ее присутствия.

Роувэн подчинился без возражений, сел и сложил руки на коленях. Его взгляд оставался относительно спокойным, хотя он не мог отрицать легкой нервозности, промелькнувшей в его глазах, когда он встретился взглядом с профессором. Игнорирование Мальстрёма тоже требовало сил. В одно мгновение, Ханна все же повернулся и взглянул на бывшего друга с некой надеждой, но его мечты быстро разбились о презрительную гримасу и холодный взгляд бледно-зеленых глаз.

С гнетущим чувством разочарования, Ханна перевел взгляд на зельевара. Он знал, что Северус Снейп был известен своей проницательностью и острым умом, что делало его как выдающимся преподавателем, так и грозным противником. Один лишь взгляд волшебника заставлял кровь стыть в жилах и искоренял желание умалчивать какие-либо детали.

— Начнем с самого начала, — сказал Северус спокойным и размеренным голосом, лишь для того, чтобы меньше воздействовать на и без того расшатанные нервы Ханны, хотя ему хотелось, чтобы оба слизеринца прочувствовали всю серьёзность ситуации. — Когда и где вы нашли пещеру, которую упоминали ранее?

Роувэн слегка поерзал на месте, почти физически ощущая на себе пронзительный взгляд Снейпа, который заставлял его чувствовать себя так, словно он находится под микроскопом. Он глубоко вздохнул, прочистил горло и заговорил ровным голосом, полный решимости отвечать на вопросы профессора как можно правдивее, несмотря на свою нервозность.

— Это было вчера вечером... Мы с Мальстрёмом выскользнули из замка сразу после праздника в честь начала семестра, чтобы нас никто не заметил, — объяснил Роувэн, полностью принимая тот факт, что его могут исключить за содеянное. Кроме того, он чувствовал, что заслужил наказание; вина все еще непомерно давила на него. — Мальстрём сказал, что он нашел пещеру в прошлом году перед летними каникулами.

Ханна неохотно взглянул на Уотерфолла, не узнавая человека, которого знал пять лет и считал своим лучшим другом. Полный ненависти взгляд и безразличие к пережитым ими моментам — все это снова заставило его почувствовать то грызущее чувство предательства и подавленности, но, кроме этого, он почувствовал что-то еще... что-то, что заставило его неосознанно сжать кулаки. Его брови внезапно нахмурились и он взглянул на Уотерфолла с нехарактерной ему злобой, молчаливо заставляя Мальстрёма продолжить; в конце концов, вся эта ситуация касалась не только его.

На мгновение, Уотерфолл казался озадаченным переменой в выражении лица Роувэна. Он ожидал, что тот продолжит избегать любой встречи с его взглядом, будет выглядеть брошенным, ненужным щенком и слабаком, каким Уотерфолл всегда и считал Ханну. Через пару мгновений, Мальстрём вернул свой прежний, безразличный вид и, с раздраженным стоном, наконец, заговорил.

— Да-да, я нашел ее в прошлом году, за несколько дней до конца семестра. Я искал подсказки, которые могли бы указать на местонахождение Проклятых хранилищ, когда наткнулся на ту пещеру в юго-восточной части леса. Она была спрятана под корнями большого дерева, но почва там была настолько хрупкой, что мне не составило труда понять, что под ней что-то есть. Это все, что вы хотели знать, *профессор*? — Уотерфолл сделал неприятный акцент на последнем слове, надеясь снова подействовать зельевару на нервы.

— Нет, не все, — ответил Снейп, в его голосе не было ни капли терпимости к дерзости Мальстрёма. Однако осознание того, что этого обвешенного золотом щенка скоро исключат, помогло Северусу сохранить самообладание и он не выдал желания выпроводить слизеринца в мир иной. — Ты сказал, что в пещере были существа. Опиши их. Как можно подробнее.

С этими словами, Северус слегка наклонился вперед, не отрывая взгляда от Уотерфолла. Видя, как Мальстрём закатывает глаза, Роувэн захотел вмешаться и описать существ сам. Однако, Ханна должен был признать, что Мальстрём справился бы с описанием лучше, в конце концов, существа было прямо у него под носом, под освещением Люмоса. Роувэн просто беспокоился, что Мальстрём попытается солгать или намеренно скрыть какие-то важные детали.

В какой-то момент, появившееся задумчивое выражение на лице Уотерфолла принесло Ханне некоторое облегчение, хотя, глядя на него, ботаник все еще испытывал глубокую обиду и эмоции, которые ему не удалось выплеснуть.

— Рассказывать особо нечего, они выглядели почти как обычные многоножки, белого цвета и... еще от них исходил голубой свет, — Уотерфолл отвечал медленно, явно неохотно. Он говорил так, словно просто хотел покончить с этим. На мгновение он поднял взгляд на Северуса, но тут же отвел его в сторону. Похоже, ему наконец-то стало не по себе под пристальным взглядом мастера зельеварения, и у него почти иссяк запас храбрости. — У них было больше ног, чем у обычных многоножек, даже невозможно было сосчитать, сколько именно. Кажется, они могли как-то сливаться с корой дерева и передвигаться сквозь нее. Это все, что я видел, ясно? Мы выскочили из пещеры, как только эти существа начали двигаться.

Внимательно наблюдая и слушая слизеринца, Северус заметил перемену в поведении Уотерфолла, едва заметные признаки того, что высокомерие сопливого щенка начало ослабевать.

— И почему же вы "выскочили из пещеры"? — спросил он, слегка прищурившись. — Вам явно удалось остаться и понаблюдать за этими существами достаточно долго, чтобы заметить, как они передвигались в коре. Не похоже, что вы видели в этом непосредственную опасность.

Уотерфолл посмотрел на Снейпа, не понимая, не пытается ли тот просто доконать его. Роувэн понимал, почему Северус задал этот вопрос: он пытался побольше узнать о поведении существ, о том, кажутся ли они агрессивными с первого взгляда. Однако, мальчики сбежали по другой причине. Прежде чем Мальстрём успел ответить, Роувэн осторожно вмешался.

— Я увидел мертвые тела и закричал лишь через пару мгновений после того, как Мальстрём использовал Люмос... Там было слишком темно, чтобы мы могли разглядеть их раньше. Мы запаниковали и убежали, — объяснил он, неохотно взглянув на Мальстрёма и помня, как Уотерфолл первым бросился к выходу, как только Роувэн закричал в испуге.

Внимание Снейпа переключилось на Ханну, и в его взгляде появился интерес, когда он слушал объяснения слизеринца. Выражение его лица оставалось почти бесстрастным, но Северус был частично удовлетворен новой информацией, предоставленной юными волшебниками.

— Мертвые тела, значит, — произнес он. — Ты узнал в них кого-нибудь?

Было важно знать, принадлежали ли какие-либо из этих тел ученикам Хогвартса или жителям близлежащих деревень.

— Нет, я... — На мгновение взгляд Роувэна метнулся к Мальстрёму, но тот лишь равнодушно покачал головой. — Мы никого из них не узнали.

— Те трупы были стары как день. Сухие, покрытые древесной корой, почти что кости, — неожиданно добавил Мальстрём. И зельевара, и Роувэна немного удивило то, что Мальстрём наконец вызвался сотрудничать. — Это было все, что мы видели. Честно.

Северус некоторое время молчал, переводя взгляд с одного мальчика на другого. Он все еще скептически относился к внезапной готовности Мальстрёма к сотрудничеству, но слегка кивнул, обдумывая информацию, которая была крайне важна.

— Ханна, — медленно начал Северус, не удосуживаясь перевести взгляд на мальчика. Его глаза сфокусировались на Уотерфолле, который, к удивлению Роувэна, выглядел уязвимо и отчасти даже трусливо под пристальным взглядом профессора. — Можешь идти.

— Да, профессор, — тихо ответил Роувэн, и, хотя ему было любопытно узнать, что ждало Уотерфолла, ему не хватило смелости остаться и подглядеть.

Когда Ханна захлопнул дверь общежития пятикурсников, Мальстрём снова взглянул на Северуса с искренним непониманием во взгляде. Что еще ему было нужно? Он ведь уже сказал Снейпу все, что знал, и даже Роувэн ничего не опровергнул. Однако, замешательство Уотерфолла в одно мгновение сменилось ужасом, когда его наконец осенило: Снейп собирался удостовериться в его словах с помощью Легилименции.

В панике, младший брат Джейкоба пытался вспомнить уроки Оклюменции. Нет, он не мог позволить Северусу влезть в его голову. Ни в коем случае. У него было слишком много вещей, которые нужно держать в тайне. Слишком много скелетов в шкафу.

Мальстрём мысленно проклял себя за то, что он не удосужился уделить достаточно времени обучению Оклюменции. Несмотря на то, что он старался не выдать свою панику, его дыхание участилось а пальцы крепко сжали подол мантии.

Северус молча наблюдал за реакцией Уотерфолла. Он подметил замешательство, за которым последовало озарение, а затем... ужас. Снейп знал, что пытался сделать слизеринец. Он практически видел, как крутятся шестеренки в голове Мальстрёма, в жалкой попытке защитить свои мысли. В какой-то степени, Северуса забавляло то, как отчаянно Уотерфолл пытался вспомнить, чему его учил Снейп. Высокомерие щенка заставило его пренебрежительно относиться к словам и урокам мастера Легилименции, и это сыграло Северусу на руку.

Мальстрём почти вскрикнул, когда зельевар, не произнеся ни слова, проник в его сознание. В это мгновение, Уотерфолл погрузился в состояние болезненного транса, чувствуя, как Снейп роется в его воспоминаниях, подобно тому, как если бы он перелистывал страницы книги в поисках нужных ему ответов. Все самые сокровенные воспоминания предательски вспыхнули перед глазами, все, что он так тщательно пытался скрыть. Увиденное в пещере тоже промелькнуло в голове, все в точности, как он рассказывал. Но Мальстрёму уже было не важно, убедился ли Снейп в правдивости его слов, или нет.

Когда в глазах перестали мелькать воспоминания и эхо голосов больше не отзывалось в его сознании, Уотерфолл открыл глаза и на мгновение он увидел, как выражение лица Снейпа, казалось, исказилось в слабос отвращении. Дыхание слизеринца сбилось, а мышцы напряглись. От Мальстрёма исходила тихая ярость от его собственного бессилия и ненависти, а его челюсти сжались так сильно, что его зубы лишь чудом не сломались.

Северус с благоговением наблюдал за переменами в поведении Мальстрёма. Разум Уотерфолла представлял собой хаотическую смесь жадности, честолюбия и жажды власти, но самое главное, Северус заметил неизмеримую ненависть, которую Мальстрём испытывал по отношению к нему и Меруле Снайд. Он видел смесь ярости и уязвимости в глазах мальчика, как будто Уотерфолл был ядовитой змеей, готовой наброситься на врага. Зельевар должен был признать, что чувствовал до жути приятное злорадство, наблюдая, как от высокомерия и уверенности юного волшебника не остается и следа.

— Я увидел достаточно.

Слова прозвучало весьма резко, и пару мгновений Северус молчаливо наблюдал, как Мальстрём сорвался с места и быстрым шагом направился в спальни пятикурсников. В тот момент, в сердце слизенинца еще была надежда что, возможно, его навыки Оклюменции все же помогли ему скрыть свои самые темные воспоминания. Он уже было открыл дверь, как за спиной снова послышался холодный, пронизывающий подобно кинжалу голос.

— Я все знаю, Уотерфолл.

На мгновение, Мальстрём замер у порога. Хотя он стоял спиной к Снейпу, было очевидно что слова профессора ударили прямо точку.

Договор Мальстрёма и Патриции о том, чтобы использовать Мерулу и еще пару его одноклассников как приманку в Погребенном хранилище, избавиться от его старшего брата, заключенного там, и помимо этого, воспользоваться одним из Запретных заклинаний, чтобы вдоволь насладиться мучениями Меруды Снайд. Все это теперь было известно Северусу Снейпу. Все, что Уотерфолл должен был тщательно скрывать. Если его уже неизбежному исключению и этой информации дадут такую же огласку, как исключению и исчезновению его старшего брата, Мальстрём лишится всех своих привелегий в поместье Уотерфоллов и будет вынужден жить как обычный

Северус лишь молча смотрел, как слизеринец с силой захлопнул дверь и пропал из виду. На этот раз, зельевар даже не пытался скрыть злорадную улыбку, ведь помимо новой горстки причин для исключения Уотерфолла, у него теперь были весомые доказательства против Патриции Рейкпик, гарантирующие ей счастливую жизнь в Азкабане.

Несмотря на это, таинственная пещера в Запретном лесу и ее содержимое были все еще на первом месте по важности.

* * *

Минерва направлялась в гостиную Слизерина для участия в допросе двух юных волшебников. Разговор с Северусом пробудил в ней пугающие и гнетущие воспоминания о Первой магической войне, которые она долго пыталась отогнать, и она не могла избавиться от мучительного беспокойства за своих учеников. Несмотря на это, она все же была согласна с Северусом, что лучше всего допрашивать мальчиков, когда они не так встревожены, поэтому она терпеливо ждала когда солнце начнет клониться к закату.

Однако, прямо перед тем, как она собралась войти в подземелья, она услышала быстрые, тяжелые шаги позади и, оглянувшись, увидела спешащего к ней лесничего Хогвартса. Его шаги эхом разносились по коридорам и быстро сокращали расстояние. Вскоре он догнал Минерву и немного замедлил шаг, слегка запыхавшись от торопливой ходьбы.

— Минерва! Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно, — тон Рубеуса был серьезным, выражение лица озабоченным. Для Хагрида было нехарактерно разыскивать Минерву и просить о личной беседе, поэтому было очевидно, что что-то не так. Он огляделся, чтобы убедиться, что они в коридоре одни.

Минерва нахмурилась, услышав его настойчивый тон. В какой-то степени, она чувствовала, что знает, что именно он собирается ей сказать.

— Хагрид? Что-то случилось?

— Это о том самом месте в Запретном лесу. Меня только что навестил юный слизеринец, Роувэн Ханна. Он сказал, что нашел там кое-что странное... — Хагрид глубоко вздохнул, зная, что реакция Минервы на его следующие слова, скорее всего, будет подобна шоку. Она была осведомлена о причине отбывания Дамблдора в Министерство магии как заместитель директора, поэтому он решил не тратить время на объяснения.

Выражение лица Минервы стало суровым, когда Хагрид упомянул Роувэна и Запретный лес. Ее дурное предчувствие усилилось, и ей пришлось бороться с желанием сжать руки в кулаки. В памяти всплыл недавний разговор с Северусом, и она в которой раз утвердилась в том, что это был не просто тривиальный вопрос.

— И что же именно нашел Роувэн? Речь пойдет о той зловещей пещере и ее содержимом... не так ли? — осторожно спросила она, ее тон был ровным, хотя глаза выдавали растущее беспокойство.

— Да... — ответил лесничий слегка удивленным тоном и почти шепотом, как будто ему не хотелось произносить следующие слова вслух. — Роувэн сказал, что нашел пещеру в юго-восточной части Запретного леса. И внутри...

— Я знаю, — Минерва прервала его, слова слетели с ее губ сдавленным шепотом. Ее голос был напряженным, но твердым, когда она коротко кивнула ему. — Северус проинформировал меня о ситуации ранее.

На лице Хагрида снова промелькнуло удивление от слов Минервы. Он ожидал, что эта новость застигнет ее врасплох, но ее реакция была неожиданно спокойной.

— Конечно. Полагаю, это избавляет меня от необходимости вдаваться в подробности. Та пещера, которую нашел Роувэн... Она расположена в той подозрительной области, которую Дамблдор прямо сейчас обсуждает в Министерстве магии. Я полагаю, что ее содержимое является причиной ненормального поведения существ в этой области.

Минервы вновь почувствовала страх за своих учеников, что нарастал в ее груди. Она задумчиво кивнула, ее мысли метались, пока она обдумывала его слова. Связь между пещерой, странным поведением существ и присутствием мертвых тех, постепенно начинала обретать смысл.

— Действительно, — подтвердила она тихим голосом, обводя взглядом коридор, чтобы убедиться, что их разговор не услышал ни один из учеников. — Северус убежден, что есть связь между таинственными существами и...

На мгновение, она замолчала, в ее голове всплыло воспоминание о её разговоре с Дамблдором о глупости избегания имени Темного Лорда.

— Волдемортом.

Выражение лица Хагрида помначнело от услышанного. Упоминание Волдеморта оказало отрезвляющее воздействие и добавило еще больше беспокойства к и без того тревожной ситуации.

— Ты хочешь сказать, что пещера и все, что находится внутри нее... могут быть связаны... с ним? Что эти существа — его рук дело? — Рубеус говорил приглушенным голосом, в его тоне слышалась настороженность и тревога. До разговора с Макгонагалл, он совсем не рассматривал подобную возможность, но от одной мысли о возвращении Темного Лорда у него по спине пробежали мурашки.

— Мы не можем исключать такую возможность, — тихо ответила ведьма, тщательно контролируя свой голос. — Мы с Северусом собирались немного допросить мальчиков, надеюсь, у них будут какие-то ответы.

Однако теперь, размышляя об информации, предоставленной Хагридом, она задумалась, не лучше ли прямо сейчас отправить сову в министерство, чтобы сообщить Дамблдору о связи между зловещей пещерой, ее содержимым и подозрительной областью в Запретном лесу, на которую наткнулся Рубеус. Вздохнув, она приняла решение вернуться в свой кабинет, чтобы отправить сову в министерство, и позволить Северусу самому провести допрос, хотя ей очень хотелось самой услышать ответы от юных волшебников.

— Спасибо, что проинформировал меня, Хагрид. Я отправлю сову Дамблдору, пока он еще в Министерстве.

Хагрид кивнул в знак признательности, оценив решительность Минервы и ее оперативные действия по информированию Дамблдора.

— Хорошо. Я лишь хотел, чтобы ты узнала об этом как можно скорее, — он на мгновение замолчал, совсем не таким он представлял начало нового семестра. Было очевидно, что Макгонагалл так же сильно переживает за безопасность детей, несмотря на решимость и сдержанность, что отражались в ее взгляде. — Будь осторожна, Минерва.

Ведьма слегка натянуто улыбнулась ему, понимая, что его также пронизывает чувство беспокойства. Она знала, что ей, вероятно, следует быть осторожной, но в тот момент ее внимание было сосредоточено исключительно на решении проблемы. Минерва понимающе кивнула ему, молча поблагодарив за то, что он сразу поделился информацией. Не сказав больше ни слова, она повернулась и быстрым шагом направилась к своему офису.

Утро после утомительного и напряженного дня наступило слишком быстро. Другие слизеринцы, обучающиеся на пятом курсе, уже давно не спали, когда Роувэн, наконец, встал с постели. Если бы не шум и громкие разговоры, которые наполняли гостиную Слизерина, Ханна вряд ли встал бы вовремя, чтобы успеть на занятия.

Он осторожно нащупал очки и надел их, чувствуя, как стабилизируется его зрение. Он неосознанно бросил быстрый взгляд на кровать Уотерфолла. Пусто. К этому времени в общежитии пятикурсников, кроме Ханны, никого не было, и он осознал, что лучше поторопиться, если он не хочет опоздать на занятия.

Он быстро надел свою слизеринскую форму, взял тетради с учебниками и вышел в гостиную, где все еще ошивались пара студентов, которые не торопились посещать уроки. Однако, он должен был признать, что если бы не их громкая болтовня, он сам был бы далек от посещения занятий.

Проходя по коридору подземелья, он подсознательно бросил взгляд на вход в кабинет зельеварения, заметив, как профессор Снейп готовится вести урок для первокурсников. Судя по сочетанию ингредиентов, собранных на рабочих столах, Роувэн предположил, что они собираются изучать приготовление Рябинового отвара и его свойства, как это делал он сам, когда только начинал свое обучение в Хогвартсе. Почему-то при виде этого он почувствовал приступ ностальгии и грусти. Тогда его дружба с Мальстрёмом казалась искренней, и он никогда бы не подумал, что однажды Уотерфолл выбросит его, как сломанную куклу.

Вздохнув, он продолжил путь к тренировочной площадке, где проходили занятия по уходу за магическими существами. Он уже заметил там скопление студентов Слизерина и Хаффлпаффа и ускорил шаг, опасаясь, что уже опаздывает. Приблизившись к небольшой толпе студентов, он взглянул на жмыра Кеттлберна, который выглядел очень терпеливым и спокойным. Существо имело бурый окрас с редкими, темными полосками на боках и светлым брюшком. Желтые глаза жмыра тщательно изучали юных ведьм и волшебников и Ханна практически ощущал высокий уровень интеллекта магического зверя. Это было чрезвычайно увлекательно, но он все же не осмелился смотреть на существо слишком долго.

— Итак, кажется, почти все в сборе, — воскликнул профессор Кеттлберн. — Подойдите ближе и встаньте в полукруг, чтобы я мог начать урок.

Пока ученики неуклюже пытались образовать полукруг, Ханна изо всех сил старался не высматривать в толпе Мальстрёма, хотя в конце концов заметил, что младшего брата Джейкоба среди них не было. Он не мог не задаться вопросом, не решил ли Уотерфолл вообще не посещать занятия из-за его предстоящего исключения из Хогвартса, но отбросил эту мысль и решил сосредоточиться на уроке. Однако, когда он увидел Мерулу Снайд, он вновь почувствовал сильный укол вины. Он обязательно должен извиниться перед ней сразу после урока.

Ханна уже читал о жмырах и знал об их высоком интеллекте и способности определять людей, которым нельзя доверять. Возможно, если бы у него был такой пушистый друг, Роувэн бы даже близко не подошел к Уотерфоллу.

Как только ученики образовали полукруг, Сильванус одобрительно кивнул.

— Отлично, — начал он. — Готов поспорить, что большинство из вас читали о жмурах в своих учебниках, но есть огромная разница между чтением о них и взаимодействием с ними в живую.

Кеттлберн заметил любопытство в глазах нескольких студентов, что весьма сильно подбодрило его.

— Жмыры — очень умные существа, — продолжил профессор.

Глаза профессора весело блеснули, когда он заметил, что Роувэн пристально смотрит на волшебное существо; это напомнило Сильванусу о временах, когда он сам был молодым студентом. Казалось, что взгляд жмыра на мгновение задержался на Роувэне, как будто он внимательно изучал юного волшебника. Ханна неосознанно подошел на несколько шагов ближе, наблюдая, как существо наклоняет голову в знак легкого интереса.

— Они известны как очень проницательные создания, благодаря своей способности распознавать истинные намерения и эмоции человека.

Несколько учеников уже начали делать заметки об особенностях этого существа, время от времени поглядывая на жмыра и делая простые наброски его внешности. Роувэн не был исключением; он никогда не думал, что у него вдруг возникнет такой интерес к волшебному существу. Кеттлберн потратил еще какое-то время на теоретическую часть урока, прежде чем приступить к практике.

— Итак, кто хочет стать добровольцем и подойти к жмыру? Вам нужно будет не торопиться и проявить уважение. Жмыр не причинит вам вреда, если у вас нет злого умысла. Но я надеюсь, что среди нас с вами нет никаких подлецов, чтобы его спровоцировать, не так ли?

Взгляд жмыра скользнул по ученикам, прежде чем снова остановиться на Ханне. Он все равно собирался вызваться добровольцем, поэтому в конце концов поднял руку. Несмотря на нежелание многих учеников рисковать, Ханна знал, что Кеттлберн всегда был рядом, чтобы предотвратить любые инциденты. Хотя временами Сильванус казался безрассудным, профессор, очевидно, серьезно относился к своей работе с юными волшебниками и ведьмами и следил за ситуацией на случай, если что-то пойдет не так.

— Очень хорошо, — с улыбкой сказал Кеттлберн. — Подойди ближе и протяни руку ладонью вверх. Позволь жмыру тебя обнюхать.

Профессор внимательно наблюдал за Роувэном, следя за тем, чтобы тот следовал его инструкциям. Взгляд жмыра был прикован к Ханне, когда он протянул к существу руку, как ему и было сказано. Слизеринец чувствовал себя немного неуверенно, но старался скрыть свою нервозность. Когда жмыр обнюхивал его руку, Роувэн почувствовал теплое, успокаивающее дыхание существа на своей ладони.

Спокойствие существа принесло Ханне некоторое облегчение, хотя он по-прежнему оставался осторожным, несмотря на растущее в нем восхищение. Внезапно уши жмыра навострились, когда он заметил кого-то на горизонте. Кого-то, кто приближался к ним с обратной стороны тренировочной площадки. Существо заметно напряглось, внимательно наблюдая за человеком. Ханна обернулся и быстро узнал силуэт человека, которого он когда-то считал своим лучшим другом. Роувэн даже не заметил, как подобно магическому существу рядом с ним, он напрягся.

Сильванус заметил перемену в поведении жмыра и проследил за его взглядом, направленным на Мальстрёма Уотерфолла, который сильно опаздывал на урок. Профессор озабоченно нахмурился, увидев реакцию существа на появление ученика.

— Уотерфолл, рад, что ты смог присоединиться к нам, — с еле заметной ноткой суровости произнес Кеттлберн. — Я уже начал беспокоиться, не забыл ли ты об уроке.

Тем временем жмыр тихо зашипел, резко взмахнув хвостом. Роувэн не смог удержаться от печального смешка; казалось, существо действительно почувствовало эгоистичную и порочную натуру Уотерфолла. Однако, Ханна постепенно начал распознавать признаки страха в движениях жмыра. Уши существа прижались к голове, и оно издало рычание, заставившее Роувэна слегка попятиться. Другие ученики немедленно обратили внимание на эту сцену, даже те, которые не были особенно заинтересованы в уроке.

— Приношу свои извинения, профессор. У меня были более важные дела, — с заметным пренебрежением ответил Уотерфолл. Ханна слегка нахмурился; конечно, Мальстрём по-прежнему вел себя так, словно ничего не произошло.

— Более важные дела? — повторил профессор. — И это, я полагаю, оправдывает твою медлительность?

Рычание жмыра заставило Сильвануса переключить внимание; ему не требовалось много времени, чтобы осознать ненормальность поведения существа. Жмыр не просто занял оборонительную позицию, но и проявлял явные признаки агрессии и страха. То, как глаза существа неотрывно следили за Уотерфоллом, подсказало Кеттлберну, что именно студент был причиной ненормального поведения жмыра.

— Ханна, — твердо сказал он, выражение его лица было озабоченным, хотя он сохранял самообладание и старался звучать мягче, чтобы предотвратить панику или беспокойство среди студентов. — Отойди назад.

Роувэн кивнул, быстро выполнив указание Кеттлберна без каких-либо возражений.

— Уотерфолл, оставайся на месте, — внезапно суровый тон Кеттлберна нарушил странную тишину, воцарившуюся на площадке. Существо было необычно враждебным, и профессор начал подозревать что-то неладное. Однако, в тот момент его главной задачей было обеспечить безопасность студентов.

Роувэн затаил дыхание, переводя взгляд с беспокойного жмыра на Уотерфолла. Было что-то неестественное в том, как реагировало существо: его шерсть встала дыбом, низкое рычание глухо разносилось в холодном утреннем воздухе. Это было не просто предупреждение и настороженность. Это был первобытный страх.

И тут Ханну осенило — словно искра за стеклами очков. Пещера. Белые, излучающие свет насекомые, ползающие в коре. Трупы, чья кожа срослась с древесной корой. Хагрид говорил, что волшебные существа всеми силами избегали того места и боялись того, что было в той пещере. Мальстрём был там, почти вплотную к тем насекомым. Так чем же это не объясняло то, как вел себя жмыр? Но почему тогда существо вело себя спокойно рядом с Ханной, ведь он тоже был в той пещере? Неужели именно Уотерфолл потенциально перенес на себе тех многоножек?

Его пальцы судорожно сжались. Он хотел что-то сказать, но что? Что он думает, что Мальстрём чем-то заражен? Что волшебное существо может чувствовать, что у него под кожей? Никто бы ему не поверил. Особенно Уотерфолл.

— Он что, оглох? — раздался за спиной Ханны знакомый, резкий, но в то же время приятный голос, заставивший юного волшебника слегка подпрыгнуть. Он обернулся и увидел Снайд, которая, казалось, обсуждала ситуацию с Имельдой Мурк. Мерула сразу же поймала его взгляд на себе и повернулась к нему. На мгновение ему показалось удивительно трудным отвести взгляд от ее необычных и завораживающих лавандовых глаз. Она изогнула бровь в молчаливом, вопросительном жесте.

Роувэн почувствовал внезапную волну нервозности и неловкости. Однако, он также ощутил знакомый укол вины перед юной ведьмой и сделал слабую попытку извиниться перед ней.

— О, Мерула... — начал он, смущенно опустив взгляд в землю. — Я просто... Я просто хотел сказать, что я не желал...-

— Мерлинова борода... — ахнул ученик факультета Хаффлпафф. — Что он делает?

Роувэн не смог удержаться и тихо выругался, когда Мерула тут же отвлеклась. Однако, проследив за взглядом Снайд, он почувствовал, что озадачен ситуацией не меньше, чем обеспокоенный Хаффлпафф. Мальстрём, вместо того, чтобы следовать указаниям профессора Кеттлберна, продолжал идти вперед, навстречу агрессивному и напуганному волшебному существу. Уотерфолл никак не отреагировал на слова Сильвануса, но и не проявил никаких признаков характерных ему высокомерия или безразличия.

Сердцебиение Роувэна участилось. Уотерфолл не просто игнорировал Кеттлберна, он двигался так, словно что-то тянуло его вперед, его глаза остекленели, а челюсть болезненно сжалась. Жмыр зашипел, прижав уши и оскалив острые зубы, очевидно собираясь наброситься.

— Мерула, — не подумав, выпалил Роувэн, инстинктивно потянувшись к ее руке, прежде чем спохватиться. Он быстро опустил руку, чувствуя, как его лицо заливается краской. — Он не... с ним что-то не так!

Мерула резко взглянула на Ханну, слегка удивленная его внезапной паникой и настойчивостью. Также, от нее не ускользнул тот факт, что он почти схватил ее за руку.

— Конечно с ним что-то не так! — прошипела она. — Не нужно быть гением, чтоб это увидеть!

Ее взгляд метнулся к Мальстрёму, который все еще неестественно двигался вперед.

— Уотерфолл! Стой где стоишь!

Внезапно стало совершенно очевидно, что перепуганное существо вот-вот набросится на слизеринца, который упрямо шел к нему. Было уже слишком поздно, когда слова профессора Кеттлберна вывели Уотерфолла из его "бессознательного" состояния, и он, наконец, остановился, выглядя так, словно даже не заметил, что подошел так близко к напуганному существу. Роувэн невольно шагнул вперед, но быстро остановился.

— Ханна, отойди! Все, отойдите!

Острые когти и клыки жмыра уже были обнажены, когда он напряг свои сильные передние и задние лапы и сделал выпад вперед. В этот момент Ханна закрыл глаза, не желая видеть, что произойдет дальше. Жмыры, хотя и не выглядели опасными или большими, могли легко разорвать человеческую плоть своими острыми, как бритва, когтями, и Роувэн мог только представлять, какая мучительная боль ожидала Уотерфолла.

Он мысленно приготовился услышать крик боли, но вместо этого услышал лязг металла после серии быстрых и неровных шагов. Юный волшебник неохотно открыл глаза.

Профессору Кеттлберну удалось схватить жмыра до того, как его когти добрались до Уотерфолла. Существо вонзило клыки в протез руки профессора, но не причинило большого вреда прочному материалу. Было непривычно видеть Сильвануса таким напряженным, он тяжело дышал и на мгновение замер, прежде чем отойти на пару шагов от безрассудного студента. Волшебное существо извивалось и билось, отчаянно пытаясь вырваться, но хватка Кеттлберна была непреклонной. Он едва успел предотвратить ужасный инцидент.

Сердце Ханны все еще бешено колотилось. То, как вел себя жмыр, было не попыткой нападения и актом агрессии. Это была борьба за выживание, и жмыр чувствовал в Уотерфолле смертельную угрозу.

Мерула наблюдала за происходящим с широко раскрытыми глазами. Еще секунда, и мерзкое лицо Уотерфолла было бы растерзано когтями магического зверя. Она не могла поверить, насколько безрассудным был Мальстрём... или, скорее, насколько бессознательным он казался, когда двигался к жмыру. Это было не похоже на него, даже учитывая то, что он был полным идиотом в ее глазах.

Мальстрём выглядел не менее потрясенным, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы, наконец, выйти из оцепенения. Он провел рукой по серым волосам, сделав несколько прерывистых вдохов. Однако, когда он заметил, что все смотрят на него, он заставил прежние нотки высокомерия и неуважения вновь проявиться на его лице, несмотря на его очевидную нервозность.

— Вы д-даже не можете держать своих безмозглых животных в узде! Такой... некомпетентный учитель не должен преподавать в Хогвартсе! — возмущенно воскликнул Уотерфолл, хотя его голос уже не звучал так уверенно, как раньше, и он иногда заикался. Бросив короткий, полный злобы взгляд на собравшихся учеников, особенно на Мерулу Снайд, он поспешил вернуться в за́мок.

Сильванус медленно отпустил жмыра, когда тот, наконец, полностью успокоился. Единственный здоровый глаз Кеттлберна, прищуренный и задумчивый, следил за удаляющейся фигурой Мальстрёма.

— Безмозглых животных? — пробормотал он тихим, но выразительным голосом. — Забавно... большинство существ реагируют именно так, как и должны. Особенно, когда чуют угрозу.

Профессор повернулся к классу, уголки его губ приподнялись в слабой, кривой улыбке.

— На сегодня урок окончен. Сегодня вы усвоили очень важный урок: инстинкты не лгут. Особенно магические. А у этого малыша здравый смысл лучше, чем у большинства волшебников.

— Лучше бы жмыр разорвал морду Уотерфолла на части, — тихо пробормотала Мурк, поворачиваясь, чтобы уйти.

Роувэн застыл на месте, когда внезапно, капли дождя упали на его очки, ненадолго превратив мир перед глазами в размытые очертания. Слова профессора эхом отдавались в его голове. Инстинкты не лгут. На мгновение, он снял очки, чтобы протереть их, все еще слыша отголоски рычания волшебного существа в своей голове.

Потому что он знал. Чувствовал, что с Уотерфоллом было что-то не так. И если те насекомые, которых он видел в пещере, были как-то связаны с состоянием тел, что там были… Тогда что они могли сделать с живым организмом? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Как он может справиться со всем этим в одиночку? Ему даже не с кем было поделиться своими мыслями.

Он посчитал, что сейчас было не время расспрашивать Кеттлберна о таинственных существах из Запретного леса, тем более, что после его разговора с Хагридом стало очевидным то, что информация о тех насекомых навряд ли есть у Сильвануса.

Его взгляд последовал за силуэтом Мерулы, размытым из-за сильного дождя, и его собственные слова эхом отдались в его сознании: "Ты мерзкая, жестокая и эгоистичная ведьма, которой наплевать на других. Ты готова буквально на все, чтобы подняться выше по социальной лестнице. Бессердечные люди вроде тебя заботятся только о том, чтобы получить желаемое, во что бы то ни стало". Он больше не мог откладывать извинения. Из всех людей, Мерула была той самой, кто проявил к нему сострадание, когда он был в отчаянии. И он оттолкнул ее. Грубо и бесцеремонно.

— Мерула!.. — воскликнул он, и его голос прозвучал тише, чем он хотел, но все же достаточно громко, чтобы Мерула и Имельда услышали и обернулись. — Я тут... подумал... Вообщем... не могла бы ты уделить мне минутку?

Мерула слегка удивилась и ощетинилась, увидев, что Роувэн зовет ее. Мурк бросила на нее любопытный взгляд, но Снайд это проигнорировала. Ее глаза слегка сузились, когда она заметила его усталое выражение лица и виноватый голос. Она вспомнила их предыдущий разговор и ей захотелось как можно скорее сказать что-нибудь резкое и уйти, как она делала всегда. Но что-то остановило ее — может быть, дождь, промочивший насквозь ее одежду, а может, то, как Ханна смотрел на нее, словно ему действительно было важно ей высказаться.

— Ладно, — коротко сказала она. — Но не здесь.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась к ближайшему крытому коридору, который вел к оранжереям, в сухое, уединенное место… где их никто не мог подслушать. На мгновение она обернулась, чтобы убедиться, что Имельда не последовала за ними.

— Валяй. Что тебе нужно? — ее голос звучал немного резко, но было не похоже на то, что она совсем не желала его слушать.

Услышав ее резкий ответ, Роувэн почувствовал, что его и без того небольшая решимость в собственных действиях поубавилась. Несмотря на это, он все же решил попытаться извиниться за свои слова, тем более что он понимал, что она на самом деле не была эгоистичной и жестокой ведьмой, какой он ее всегда считал, и их предыдущий разговор был тому доказательством.

— Мерула... Я просто хотел... извиниться за то, что произошло вчера. На самом деле я не-...

— Да мне совершенно наплевать на то, что ты тогда сказал! Если ты всерьез думал, что твои слова меня как-то задели, то ты еще более наивен, чем я полагала, — внезапно перебила его Снайд. Она даже не поняла почему. Сначала Мерула думала, что она совершенно спокойно выслушает его слащавые извинения, но в тот момент, когда он начал говорить, она почувствовала, как ее захлестывает внезапная волна отрицания и стыда.

И вот Ханна извиняется перед ней, как будто она была мягкой, ранимой девушкой, а не решительной и хладнокровной ведьмой. Мерула искренне верила что проявит слабость, даже просто выслушав извинения Роувэна. В конце концов, вряд ли ее могли хоть как-то задеть его слова, тем более, что она всегда считала себя именно такой, какой Роувэн описал ее днем ранее.

— Если это все, что ты хотел сказать, я не собираюсь больше тратить на тебя свое время, — добавила она, заметно нахмурившись, чтобы скрыть свой дискомфорт и неуверенность. Она пыталась оттолкнуть его. Она знала, что делает. И все же... часть ее почему-то надеялась, что он не позволит ей так просто это сделать.

Роувэн молчал, чувствуя разочарование и опустошенность от ее слов. Он не знал, было ли это из-за того, как он с ней обошелся или в ее отношении к нему была другая причина. И все же он чувствовал, что должен заставить ее услышать его слова. Когда она повернулась, чтобы уйти, он вдруг снова окликнул ее; в его голосе звучала мольба.

— Да, конечно, — пробормотал Ханна, очки которого слегка запотели во влажном воздухе, не позволяя Снайд разглядеть боль, скрывающуюся в его глазах.

Мерула остановилась, не уходя, но и не поворачиваясь к нему. Он сглотнул, коснувшись пальцами линзы очков, которую Мерула починила днем ранее, не сказав ни слова. Он ведь даже не поблагодарил ее.

— Дело не только во вчерашнем, — внезапно сказал он тихим, но твердым голосом. — Ты пыталась помочь мне, когда я был на грани срыва... а я ответил тебе плевком в лицо, потому, что был слишком зол на себя.

Он поднял голову и посмотрел прямо в ее лавандовые глаза, на этот раз не дрогнув.

— Я назвал тебя бессердечной и мерзкой. Но ты не такая. Если бы ты была таковой… ты бы не осталась, когда Мальстрём меня унизил. Не подошла и не починила бы мои очки, не пыталась бы... поддержать.

На мгновение между ними повисла тишина, пока дождь барабанил по каменной крыше.

— Я не жду прощения, — тихо добавил он. — Но... спасибо, что выслушала меня тогда. За то, что была рядом.

На этот раз голос Ханны звучал мягче и немного тише, но Роувэн ясно видел, как его слова достигли Мерулу. Хотя он не мог полностью видеть ее лицо, он заметил, как на мгновение расширились ее глаза. Он также заметил, как слегка опустились ее плечи; он не ожидал, что она будет выглядеть такой... озадаченной и даже несколько уязвимой. На его лице отразилось беспокойство, когда она так ничего и не сказала в ответ, оставив его наедине с его мыслями и тревогами.

Она не обернулась. Она не могла. Ее пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, словно она пыталась всеми силами удержать равновесие в своих эмоциях.

Никто никогда не благодарил ее так. Никто никогда не видел дальше ее острой манеры речи, холодного взгляда, продуманных шагов вверх по социальной лестнице и не говорил так прямо: “Я вижу тебя”. Но в тот момент, Ханна это сделал.

У нее перехватило дыхание, всего на мгновение, прежде чем она заставила себя уйти. Гордость не позволила ей снова встретиться с ним взглядом. Но глубоко внутри? Мерула чувствовала, что Роувэн достиг того, что, как она думала, было давно похоронено под слоями хитрости и инстинкта самосохранения: проблеска надежды... и стыда за то, кем она стала.

* * *

Заместитель директора школы, Минерва Макгонагалл, только что вышла из своего кабинета, не в силах позволить себе отдых. Она чувствовала, как ее беспокойство постепенно росло из-за недавних событий, и не могла не быть настороже, беспокоясь о безопасности студентов.

Ведьма обхаживала коридоры за́мка в глубоких и тревожных раздумьях, пока ей не послышались тихие и медленные шаги, исходящие со стороны западных башен. Она ускорила шаг, которой резкими щелчками раздавался по коридору, и к своему глубочайшему облегчению, увидела знакомый силуэт.

— Альбус.

На выдохе сказала Минерва. Она стояла, скрестив руки на груди, ее очки поблескивали в тусклом свете.

— Ты вернулся, — коротко сказала она. — И как раз вовремя. Пока ты вел переговоры с Министром магии и архивариусами Визенгамота, — начала она с редким для нее раздражением в голосе. — Много чего произошло.

На ее лице появился намек на беспокойство, ее обычно спокойное и суровое выражение слегка дрогнуло.

Дамблдор обернулся на звук голоса Минервы, выражение его лица смягчилось, в нем появились теплота и тихая озабоченность. Слабый огонек в его голубых глазах слегка потускнел, когда он увидел ее позу. Она была напряженной, настороженной и, что было нехарактерно, изможденной.

— Минерва, — мягко ответил он, — ты, как всегда, рассчитала время безукоризненно. А твой тон... говорит о том, что я вернулся не так скоро, как следовало бы.

Он подошел ближе, нарочито спокойно снимая дорожный плащ, но не отрывая от нее взгляда.

— Совещание в Министерстве завершилось достижением определенных договоренностей. Мракоборцы будут осторожно расследовать беспорядки в Запретном лесу. Но, судя по твоему настроению,… — он сделал паузу, — я подозреваю, что то, что произошло в мое отсутствие, уже зашло за рамки старинных документов и предубеждений. Расскажи, что произошло.

Минерва глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Облегчение от возвращения Дамблдора было мимолетным — сейчас нельзя было терять время.

— Пока тебя не было, — начала она тихим и отчасти тревожным голосом, — Северус пришел ко мне с отчетом от Мальстрёма Уотерфолла и Роувэна Ханны. Они утверждали, что обнаружили скрытую пещеру в юго-восточной части Запретного леса. Именно в том районе Хагрид сообщил о странном поведении существ. Внутри… они нашли человеческие останки, чья кожа была покрыта древесной корой.

Брови Дамблдора слегка приподнялись, в его глазах промелькнул намек на узнаваемость, но он продолжал молчать, внимательно слушая.

— И это еще не все, — продолжила Минерва. — Они также описали существ, передвигающихся внутри самой коры. Светящихся насекомых, похожих на многоножек, — она сделала паузу, встретившись с ним взглядом. — Хагрид подтвердил что они как-то связаны с тем место. Северус считает, что это может быть дело рук темной магии... возможно, даже связанной с…

В этот раз, она колебалась лишь мгновение.

— ...Волдемортом.

Выражение лица Дамблдора застыло — редкая, гробовая тишина окутала его, словно вуаль. Имя повисло в воздухе, тяжелое и холодное.

— ...Волдеморт, — тихо повторил он, не совсем отрицая, не совсем соглашаясь, скорее взвешивая возможности. — Имя, которое долго произносилось лишь шепотом… и которое, я надеялся, подольше останется погребенным в тени.

Он подошел к окну, выходящему на территорию за́мка окну. Луна отбрасывала серебряные нити на полог Запретного леса, издалека казавшегося относительно мирным, но скрывавшего под собой что-то гораздо более мрачное.

— Мальстрём... и Роувэн... — пробормотал Альбус, — Два любопытных ума, которых потянуло именно туда, куда им не следовало соваться, — он сделал паузу. — Северус поступил верно, немедленно сообщив об этом. Останки, покрытые деревянной корой, в точности соответствуют тому, что показала мне Багнольд, — жертвам 18-го века и заброшенному расследованию. Но существа в коре? Это что-то новое... неестественное.

Его голос стал тише. Слабый блеск вернулся в его глаза, теперь это была решимость.

— Какое бы проклятье не пустило здесь корни, оно не погибло с течением веков. Оно спало. Минерва… мы должны действовать, пока оно полностью не пробудилась.

Макгонагалл встретила его взгляд с непоколебимым упорством, крепко сцепив руки за спиной, чтобы они не дрожали. Тяжесть его слов окутала ее, как грозовая туча — это была не просто студенческая шалость или очередная диковинка Запретного леса. Это была древняя, темная магия.

— Тогда мы будем действовать осторожно, но быстро, — сказала она твердым голосом, несмотря на холод в воздухе. — Я уже отправила сообщение в Министерство, они скоро все узнают, — Северус вчера допросил Ханну и Уотерфолла под более пристальным вниманием и убедился в правдивости информации с помощью Легилименции.

Она слегка подалась вперед и понизила голос.

— Мракоборцы… они прибудут до рассвета? Если мы действительно имеем дело с тем, чтобы было в документе, предоставленным Милисент, если оно распространяется, то важен каждый час. Я не допущу, чтобы еще один ребенок погиб из-за чего-то, что мы могли бы остановить.

В ее самообладании появилась редкая трещина: проблеск страха за учеников, скрытый за сталью.

— И если это *его* возвращение, если от этого монстра осталась хотя бы частица, мы не можем позволить себе колебаться. Но Альбус... Было ло в заброшенном расследовании что-то, что может быть полезным?

Дамблдор снова повернулся к окну, его мантия мягко колыхнулась. Свет свечей заиграл серебром в его бороде, отбрасывая длинные тени на лицо волшебника.

— Расследование, — тихо сказал он, — было прекращено не потому, что опасность миновала... а потому, что никто не мог знать, в чем оно состоит. Ни одно из известных нашим архивам проклятий не сравнится с тем, что было сделано с найденными жертвами. Ни в одной книге заклинаний не говорится о плоти, поглощаемой древесной корой.

Он повернулся и подошел ближе, понизив голос почти до шепота.

— За шесть месяцев в 1782 году, Мракоборцы нашли три тела. Все они были одинаково искажены. Найдены глубоко в лесах возле забытых руин. Использованное преступниками заклинание неизвестно. Никаких записей. Просто... следы, остаточная темная энергия, которую невозможно было отследить.

Минерва почувствовала, как от его слов у нее внутри все сжалось. Явление, не имеющее ни названия, ни прецедента. Все было хуже, чем она предполагала. Они имели дело не просто с темной магией, а с чем-то неизвестным. Чем-то, что проскользнуло сквозь щели во всем, что поддавалось их понимаю.

Альбус еще раз взглянул в сторону Запретного леса.

— Если Мальстрём и Роувэн действительно наткнулись на это... тогда мы не просто столкнулись с отголосками старого зла, — он сделал короткую паузу. — Возможно, мы стоим на пороге его возрождения.

— Тогда мы не можем ждать, — резко сказала она. — Мы действуем сейчас. Северус может незаметно наблюдать за мальчиками. А также, я считаю, что лучше, чтобы Хагрид привел Мракоборцев в ту пещеру до рассвета.

Она шагнула к Дамблдору, ее голос был тихим, но решительным.

— Нет записей? Никаких похожих заклинаний? Тогда мы полагаемся на чутье и бдительность. Если это распространится за пределы леса, если это достигнет замка, — она не договорила. В этом не было необходимости. — Альбус… что, если оно уже здесь? — сказала она, не сводя с него пристального взгляда.

Дамблдор застыл. Отблески свечей отразились в его очках-полумесяцах, отбрасывая мимолетные тени на глаза, которые, повидав слишком много ужасов, носили маску молчания.

— Уже здесь, — повторил он, но это был не вопрос, а подтверждение.

Он медленно отвернулся от окна, его шаги по камню были тихими. Когда он заговорил снова, его голос был мягче, чем раньше, но в нем чувствовалась тяжесть.

— Магические существа, живущие в коре... — он помолчал. — Минерва... Магия, подобная этой, не распространяется. Она заражает. Как семя, зарытое глубоко под землю. Такие проклятия передаются страхом. Дыханием. Прикосновением.

Наконец он посмотрел на нее, в его голубых глазах застыла тихая тревога.

— Если Роувэн прикоснулся к тем останкам... если Мальстрём контактировал с теми существами... Тогда, вполне возможно, оно уже в стенах за́мка.

Внезапно Фоукс издал тихий, печальный крик, но не из кабинета Дамблдора, а откуда-то из коридора. Оба замерли. Пение Феникса по ночам было редкостью. И никогда не звучало без причины.

У Минервы перехватило дыхание от этого звука — крик Фоукса был негромким, но эхом разнесся по каменным залам, словно предупреждающий перезвон в темноте. Ее рука инстинктивно потянулась к волшебной палочке, пальцы крепко сжали гладкую, деревянную поверхность.

— Фоукс никогда не звучит ночью, если только... — она не закончила. В этом снова не было необходимости. Песня феникса никогда не была простым звуком. Это было знамение, предупреждение, истина. Ее взгляд метнулся к Дамблдору, острый и настойчивый. — Безопасности больше нет нигде. Если эта зараза распространяется прикосновением...

Внезапно она повернулась к подземельям — напряженная, расчетливая.

— За мальчиками нужно установить наблюдение, немедленно; Хагриду нужно позволить безопасно провести мракоборцев через Запретный лес, не провоцируя то, что там скрывается, — по ее лицу пробежала тень, когда она добавила. — И Альбус... мы должны разбудить Помону. Если проклятье, связанное с древесиной, пустило корни в замке... возможно, оно уже в теплицах. Я позову ее и осмотрю теплицы вместе с ней. Если за последние несколько часов что-то изменилось… она об этом узнает.

На мгновение воцарилась тишина, выражение лица Минервы стало отстраненным и задумчивым.

— Нам нужно предупредить остальных. Нужно организовать собрание. Мы могли бы оставить Хагрида и Филча патрулировать. Аврора и Сибилла могли бы присмотреть за территорией со своих башен, мы сообщим им о ситуации письмами.

Фоукс снова издал трель — тихую, настойчивую, и Дамблдор поднял руку в знак молчаливого согласия.

— Ты права, Минерва. Мы не можем позволить себе терять ни одно мгновение.

По тихому взмаху, с кончика его волшебной палочки сорвался серебряный феникс, покружил над ними и исчез в потолке, передавая безмолвное сообщение, Флитвику, Кеттлберну, Хуч, Квиринусу и Рейкпик: соберитесь в кабинете директора.

— Пусть Северус приведет мальчиков в мой кабинет, не вызывая подозрений. Мы не должны пугать их.

Минерва резко кивнула, черпая силу в решимости Дамблдора. Страх был роскошью, которую они не могли себе позволить. Взмахнув волшебной палочкой, Минерва вызвала две запечатанные записки — одну для Авроры Синистры, другую для Сибиллы Трелони. Они сложились в бумажных птиц и беззвучно полетели к башням преподавателей.

— Я скажу Северусу, чтобы он устроил мальчикам "дисциплинарную проверку". Он сумеет сделать все так, чтобы это выглядело правдоподобно, — на ее губах появилась печальна ухмылка. — Мальстрём все равно никогда не выполняет свои обязанности вовремя.

Подойдя к Минерве, Альбус спокойно положил руку ей на плечо.

— Мы действуем быстро… но мы не поддаемся страху. Если это древнее проклятье... — его голос понизился. — ...значит, оно забыло, каково это — чувствовать свет.

Легкая улыбка тронула губы волшебника — слабая, но успокаивающая.

— Давай напомним ему.

Пятикурсники обучающиеся на факультете Слизерина в большинстве своем уже собрались в спальнях после учебного дня. В это время ученикам уже не позволялось разгуливать вне гостиной своих факультетов, поэтому тем, кому не спится, оставалось лишь молча сидеть в кровати и размышлять о возникших проблемах. Так и делал Роувэн, направив взгляд в пол и пытаясь понять, стоит ли пытаться завести разговор с Уотерфоллом, чья кровать была как назло расположена с правой стороны от кровати Ханны.

С одной стороны, идея о том, что Мальстрём каким-то образом стал переносчиком таинственных существ из пещеры, была в какой-то степени абсурдной. А с другой, если предположение Роувэна было правдивым, Уотерфоллу стоило как можно скорее обратиться к Мадам Помфри или сообщить кому-то. Ханна понимал, что ему будет очень сложно достучаться до Уотерфолла, который даже начал его злить своей безразличностью.

Ботаник поправил очки, наблюдая за отстраненным выражением лица Мальстрёма со смесью беспокойства и досады. Уотерфолл на самом деле выглядел немного озадаченным, возможно, его действительно беспокоило произошедшее на тренировочной площадке.

— Мальстрём... ты был сам не свой сегодня. Жмыры так не реагируют, если только не чувствуют угрозу. А те существа в пещере... — Ханна сделал паузу, его голос был тихим, но настойчивым. — Я думаю… Я думаю, что ты, возможно, перенес одно из них на себе. Ты ведь подошел очень близко к ним, не так ли? И сегодня что-то явно было не так...

Уотерфолл с неохотой повернулся к Ханне, он не выглядел так, словно не придавал словам ботаника большого значения. Однако, в бледно-зеленых глазах волшебника все-таки промелькнула некая задумчивость, как если бы на мгновение, он почувствовал, что в словах Роувэна была какая-то правда. И все же, Мальстрёму не хотелось признавать, что существа в пещере могли как-то на него повлиять.

— Пожалуйста… просто послушай. Речь больше не о Проклятых хранилищах, не о твоей гордости или Джейкобе. Речь о том, чтобы остановить то, что ползает внутри тебя, прежде чем будет слишком -...

— Да ты что, совсем из ума выжил?! То есть, ты хочешь сказать, что во мне ползает какая-то дрянь из той пещеры? Ты хоть знаешь, о чем говоришь? — резко прошипел Уотерфолл, следя за тем, чтобы его тон не становился слишком громким. Не хватало еще, чтобы про него ходили какие-то дурацкие слухи. — Если кому здесь и нужна помощь, так это тебе! А я себя отлично чувствую. То, что сегодня произошло — чистая случайность. Может тот грязный зверь вообще был заражён каким-то бешенством!

Лицо Уотерфолла исказилось в гримасе полной отвращения и злости, как если бы одна мысль о том, что он стал носителем каких-то неизвестных насекомых выводила его из себя. Однако, это также значило, что слова Роувэна все-таки дошли до него.

— Если ты не перестанешь строить свои идиотские теории, или я услышу, что кто-то болтает о том, что "Уотерфолл чем-то болен", моя семья засудит тебя и твою нищую родню за осквернение имени и поместья Уотерфоллов.

Роувэн вздрогнул от внезапной угрозы, его пальцы сильно сжали простыню, но он не был намерен отступать.

— Твоя семья может подавать на меня в суд сколько угодно, Мальстрём, но если то, что мы видели в той пещере, распространится и на тебя... если это изменит тебя так же, как изменило те покрытые древесной корой тела, то никакое количество золота не остановит того, что последует дальше!

Ханна бросил быстрый взгляд на дверь и спящих волшебников, прежде чем еще больше понизить голос.

— Хагрид сказал, что все волшебные существа в Запретном лесу избегают той области. Все до единого. Но мы вошли прямо в нее. Были практически вплотную к существам и трупам в той пещере. И сегодня... что-то потянуло тебя к тому жмыру, как марионетку. Ты ведь не помнишь, как подошел к нему, не так ли? — глаза Роувэна слегка прищурились. — Это было не бешенство. Это был первобытный страх. Существа, которых мы видели, наверняка как-то связаны с покрытыми корой телами...

— Все это связано лишь в твоих чокнутых фантазиях. Или это твоя отчаянная попытка снова заговорить со мной? До тебя наконец дошло, что без меня ты никто и никому нет до тебя дела? Я скажу тебе вот что: ты до конца своей жизни будешь пахать за гроши на жалкой ферме своих родителей, потому что никто в здравом уме не возьмет такого психопата работать в Хогвартсе. Так что если ты все еще думаешь, что сможешь подлизаться ко мне и заработать благословение семьи Уотерфоллов, я вынужден тебя разочаровать.

В голосе Мальстрёма чувствовалось презрение и желание снова унизить ботаника. Без сомнений, он обожал заставлять других чувствовать себя как ничтожество и завышать собственную значимость. Он небрежно откинул обвитую золотыми кольцами прядь волос и демонстративно вскинул подбородок.

— Просто отстань от меня, ясно? Я не собираюсь слушать, и тем более верить в твои бредни.

На этот раз Роувэн не вздрогнул. Очки волшебника поблескивали в тусклом свете, его голос был тихим, но резким.

— Ты прав. Я был никем до того, как ты вошел в Косой переулок в тот день. Никто никогда не обращал внимания на мальчика в поношенной одежде и дешевых очках… пока ты не сказал: "Помоги мне спасти брата". Как будто это что-то значило. Но вот правда, которую ты не хочешь слышать: мне не нужны ни привилегии, ни богатства твоей семьи. И на случай если что-то из той пещеры действительно внутри тебя, я сам скажу об этом Дамблдору завтра утром.

На мгновение Роувэн замолчал, всматриваясь в глаза Уотерфолла в попытке понять, стоит ли дальше пытаться достучаться до него. Мальстрём лишь вздернул бровь, всем своим видом высказывая нежелание хоть как-то вслушиваться в слова ботаника. Вздохнув, Роувэн наконец отвел взгляд и лег спиной к человеку, которого когда-то считал лучшим другом.

— Спокойной ночи, Уотерфолл.

В голосе Роувэна почти слышалась злоба, но единственным, что он чувствовал, было глубокое разочарование. Сегодня, в какой-то момент, он даже понадеялся, что, возможно, поведение Мальстрёма было связано с их походом в таинственную пещеру в Запретном лесу. Понадеялся, что вся та злоба и презрение, которые Уотерфолл выплеснул на него вчера, были причиной воздействия на Мальстрёма порождения темной магии, которое они видели в пещере. Он надеялся до сих пор. После этого разговора, у него не осталось ни малейшего желания пытаться снова надевать розовые очки и как-либо оправдывать действия Уотерфолла.

Больше всего Роувэна ранило то, как Мальстрём пытался выставить его каким-то эгоистичным идиотом, которому важно лишь подобраться поближе к какой-то знатной особе. Неужели он правда не понимает, насколько сильно Ханна ценил их дружбу? Или намеренно старался все исказить? В любом случае, Мальстрём весьма преуспел в том, чтобы заставить Роувэна чувствовать себя еще хуже.

Он слышал, как Уотерфолл самодовольно усмехнулся, когда Роувэн отбросил попытки изменить его мнение о своем состоянии и отношении Роувэна к нему. Ботаник чувствовал давящую и грызущую изнутри обиду, и, хотя он хотел поклясться себе что перестанет хвататься за прошлое после того, как Мальстрём поступил с ним, он не мог заставить себя чувствовать абсолютное безразличие к Уотерфоллу. Мальстрём был первым человеком, которого Роувэн посчитал своим настоящим другом после многих лет, проведённых в компании одних лишь книг. Благодаря Уотерфоллу люди начали обращать на Ханну внимание и общаться с ним. Пока он вновь не остался один, когда принял решение остаться на стороне своего 'лучшего друга'.

Так, зарывшись лицом в подушку, он вспоминал свою первую встречу с Уотерфоллом, моменты, когда они заступались друг за друга и вместе шли навстречу опасностям. Однако, теперь они воспринимались с какой-то горечью. Как если бы привычную ему по вкусу молочную конфету заменили темным шоколадом, не доставляющим прежнего удовольствия. Ханна даже не осознал, сколько времени он провел за переосмыслением прошлого, когда его поток мыслей внезапно прекратился и мозг сосредоточился на чем-то извне.

Это произошло настолько внезапно, что Роувэну показалось будто его только что с силой выдернули из крепкого сна, несмотря на то, что он ни на долю секунды не погружался в грезы. Он перевернулся на другой бок, пытаясь избавиться от внезапно настигшего его дискомфорта. Ханна никак не мог понять, что не давало ему покоя. Может, это был всего лишь холод, проникший в спальню из каменного коридора подземелья и ледяной воды за окнами?

Ботаник обессиленно вздохнул. Был неизвестно какой час ночи, а он по-прежнему как дурак волочился в кровати, пока все остальные в комнате давно спали. Внезапно Ханна усомнился. А точно ли все? И точно ли еще была ночь? Он прислушался. Тишина. Почти кромешная, но он мог поклясться, что все еще слышал размеренное дыхание остальных пятикурсников.

С неохотой, юный волшебник все же поднял голову с подушки и открыл глаза, увидев перед собой лишь размыленную темнотой и плохим зрением картинку. На мгновение, он все же прищурился, как если бы ему показалось, что перед ним что-то есть. Конечно, рядом, на другой кровати спал Уотерфолл. Неужели он решил как-то поиздеваться над Ханной пока он спит?

— Мальстрём?

Тихо прошептал Роувэн, его голос прозвучал не так резко и уверенно, как он того хотел. В ответ он получил лишь молчание и снова почувствовал себя идиотом. Однако, размытые очертания все не давали ему покоя и Ханна всё-таки решился нащупать свои очки, мысленно проклиная свое плохое зрение. Наконец почувствовав изогнутую раму очков под рукой, он аккуратно надел их. И сразу же пожалел.

Он выпустил раму из руки, но очки предательски остались сидеть на носу, позволяя Роувэну все разглядеть. Его глаза расширились, и он почувствовал, как страх парализует все тело, не давая ему отвести взгляд от того, что находилось перед ним. Тьма все еще сильно размывала очертания искажённого лица Уотерфолла, но это не помешало одному его виду вызвать у Ханны чувство первобытного страха.

Лицо Мальстрёма было практически белым, его бледно-зеленые глаза, которые были широко открыты, не выражали практически никаких эмоций, но пронзали своим взглядом. Его рот исказился в неестественно широкой, кривой улыбке, отчего уголки его губ начали кровоточить, как если бы кто-то вырезал эту мерзкую, но непомерно жуткую улыбку на лице Уотерфолла. На мгновение Роувэну показалось, что между зубами Мальстрёма промельнуло что-то извилистое и длинное.

Оно видело его. Они были не одни в комнате, но остальные волшебники спали, ничего подозревая, а Ханна все еще не мог заставить себя закричать. Он не мог даже дышать, боясь, что если совершит хоть малейшее телодвижение, Уотерфолл, или же то, чем он стал, набросится на него.

Так вот, что тогда чувствовал зверь на уроке ухода за магическими существами. Только вот у Ханны не было острых клыков и когтей, чтобы защитить себя и его рука отказывалась шевелиться, чтобы схватить волшебную палочку.

Роувэн не понимал, куда бежать или прятаться. Что ему нужно предпринять, чтобы избавиться от этого ужаса? Ему хотелось снять очки и хотя бы не видеть кошмара, что находится перед ним, но его рука даже не вздрогнула, как если бы он был под воздействием заклинания Петрификус Тоталус.

Внезапно, яркий луч света ослепил волшебника, заставляя того издать полный страха крик.

Однако, вместо ужасающей боли или "монстра", который, как Роувэн ожидал, будет возвышаться над ним в предвкушении вкуса его плоти, Ханна увидел силуэт в дверном проеме.

— Ханна, что черт побери на тебя нашло... — сонно пробормотал Уотерфолл, протирая глаза. Он выглядел нормально. Никакой кривой, кровавой улыбки. Никакого бешеного взгляда. Мальстрём, однако, внезапно замолк, когда повернулся в сторону света.

— Пять баллов со Слизерина, — вкрадчиво произнес профессор. — За то, что нарушил тишину гостиной своим детским визгом.

Северус Снейп. Никогда прежде юный волшебник не был так рад его появлению. Однако, теперь множество сонных и недовольных взглядов было направлено именно на ботаника.

Зельевар шагнул в спальню, его присутствие разрезало панику как нож. Когда он проходил мимо, свет Люмоса отбрасывал его тень на каменные стены, делая его похожим на крадущегося в ночи волка. Его глаза — холодные, жестокие — скользнули с бледного, дрожащего Роувэна на полусонного Мальстрёма.

Уотерфолл резко выпрямился, золотые кольца в его волосах тускло блеснули в ярком свете Люмоса. Его, очевидно, не так порадовало появление Северуса. Тем временем, Роувэн нервно вздохнул, проводя рукой по своим спутанным волосам.

— Но, пожалуйста, продолжай, Ханна, — произнес Снейп, понизив голос до угрожающего шипения, — если ты настаиваешь на объяснении, почему ты не спишь и кричишь посреди ночи, как баньши, которая пропустила свои похороны.

Он сделал один медленный шаг вперед, черные одежды делали его почти единым с предвещающей опасность тьмой.

— Или, возможно, — его взгляд скользнул к Мальстрёму. — Твой ужас связан не столько с ночными кошмарами, сколько с тем, что вы оба видели в той пещере. Вставай, Уотерфолл. Ты тоже, Ханна. Вы идете со мной. Никаких волшебных палочек. Никаких слов, пока к вам не обратятся. И если кто-нибудь из вас хотя бы вздохнет не так, как надо… Я позабочусь о том, чтобы ваш следующий крик был гораздо более обоснованным.

Роувэн, спотыкаясь, поднялся на ноги, его очки немного сползи с его носа, когда он посмотрел на Мальстрёма, пытаясь представить ту неестественную улыбку, что пару мгновений назад была у него на губах, но Уотерфолл выглядел совершенно нормально. Слишком нормально.

— Профессор… Я...

— Тишина, — голос Снейпа прозвучал, как удар хлыста, отчего другие пятикурсники окончательно потеряли желание пытаться уловить суть их разговора, хотя некоторые все еще осторожно наблюдали за профессором, Ханной и младшим братом Джейкоба.

Юный волшебник прикусил язык, чтобы не сказать лишнего, не от страха перед тем, что находилось в пещере, или перед Северусом Снейпом, а от страха за свой собственный разум. Если бы он рассказал о том, что видел… подумал бы Северус, что он сошел с ума? Точно ли все, что только что увидел Ханна, было взаправду? Если то, что он видел, действительно было реальным, то оно каким-то образом скрылось под маской Уотерфолла.

Пока Снейп вел их по каменным коридорам, а его плащ бесшумно скользил за ним, Роувэн смотрел прямо перед собой, считая каждый шаг. Сто один... Сто два... И всё же, пугающая картина не выходила из его головы. Он взглянул не безразличное лицо Северуса, который настойчиво шел вперед и не одавал мальчиков и малейшим взглядом.

Ханна слышал шаги Уотерфолла за спиной, ему хотелось обернуться, убедиться, что все в порядке. Но он не мог заставить себя взглянуть на Мальстрёма, пока ему не послышалось тихое, болезненное шипение. С крайней осторожностью, Роувэн заставил себя оглянуться.

Уотерфолл не обратил на него внимания, потому что он явно был сосредоточен на внезапно настигшей его, ноющей боли. Его рука крепко сжимала челюсть, а глаза были сильно зажмурены. Он резко провел пальцем по губам, ненамеренно размазывая по щеке собственную кровь, еле заметно стекающую с уголков его губ.

— Что за черт... — резко прошипел он, не осознавая, насколько громко звучал его голос в тишине подземелий. Глаза Уотерфолла внезапно распахнулись и его полный злости взгляд неожиданно метнулся к Роувэну. — На что уставился, урод?

Ханна сражу же отвернулся, чувствуя, как его сердцебиение ускоряется. Все было взаправду. Безжизненный взгляд, неестественная, кривая улыбка. Парализующий мышцы страх. Все-таки, он не сошел с ума. Но даже при этом, облегченный вздох не настиг его. Если все это было взаправду, значит...

Снейп остановился так внезапно, что Роувэн, шедший рядом с ним, едва не наступил ему на плащ. Его тон по-прежнему был размеренным, но голос не скрывал презрения.

— Уотерфолл, — Северус не повышал голоса. В этом не было необходимости. Казалось, сам воздух сгустился, сжимая присутствующих как тиски. — Какая часть из 'никаких слов, пока к вам не обратятся', прошла мимо твоих ушей?

Свет факела осветил резкий поворот профессора, а его темные глаза метнулись через плечо в сторону шума позади.

— И не смей, — вкрадчиво добавил он. — Оскорблять своих сокурсников, если не хочешь, чтобы я поверил, будто вы собачитесь друг с другом, как безмозглые уличные мальчишки.

Его взгляд обратился к Роувэну, а затем снова к Мальстрёму.

— Объясняй, откуда кровь?

— Не волнуйтесь, *профессор*. Я, должно быть, прикусил язык, пока спал. — ответил Уотерфолл, в голосе студента явственно слышалось презрение к Северусу.

Мальстрём резко вытер кровь с лица рукавом мантии, прежде чем опустить взгляд в пол. Снейп даже не вздрогнул. Но его пальцы слегка изогнулись, словно змея, пробующая воздух перед броском.

— Прикусил язык, — повторил Снейп шепотом. Он сделал один медленный шаг к Мальстрёму, затем другой, пока свет факела не выхватил глубокие тени под его острыми скулами. — Ты всегда был похож на своего брата в одном отношении: в ошеломляющем предположении, что я либо слепой... либо отсталый. И если ты хоть на секунду подумал, что я не знаю, как выглядит кровь, если она не от несчастного случая... тогда ты гораздо глупее, чем я полагал.

С этими словами зельевар отступил назад, поворачиваясь, его плащ на мгновение закружился вокруг него как дым.

— Идем. Я не собираюсь больше терять время из-за твоего всепоглощающего идиотизма.

Уотерфолла раздражённо вздохнул, но все же поплелся за профессором. У него не осталось никакого желания препятствовать теперь, когда Северус знает о Мальстрёме даже больше, чем сам юный волшебник. Путь в неизвестность показался Роувэну целой вечностью, но, в конце концов, они добрались до входа в кабинет Дамблдора. Так, значит, директор хотел лично с ними поговорить?

Ханна даже не понимал, насколько напуганным и взволнованным он выглядит. Его глаза было широко раскрытыми, пока он раздумывал о серьезности ситуации и о грядущих последствиях. Ужасная картина с искаженным лицом Уотерфолла то и дело мелькала перед глазами, и Роувэн едва ли не подскочил, когда понял, что на него наставлены многочисленные пары глаз учителей Хогвартса.

— Это не то, что я имела в виду, когда просила тебя убедиться в спокойствии студентов, — со вздохом сказала Минерва, ее брови нахмурились, когда она прикрыла глаза почти что от бессилия.

Снейп искоса взглянул на нее, в его черных глазах нельзя было ничего прочесть.

— Минерва, — холодно произнес он. — Если ты хотела, чтобы они не волновались, тебе не следовало вызывать их посреди ночи на допрос толпы настороженных профессоров. Но с каких это пор доброта мешает Альбусу втягивать детей в дела гораздо более темные, чем они того заслуживают?

— И все же мы здесь, Северус, — резко ответила Макгонагалл, скрестив руки под клетчатой шалью. — Потому что кто-то счел разумным позволить пятикурсникам поиграть в исследователей Запретного леса после комендантского часа.

Минерва перевела взгляд на Роувэна и Мальстрёма, ее поза была напряжена, но в глазах не было злобы.

— Вы напугали старосту своего факультета до полусмерти, включая Северуса, хотя, Мерлин знает, если он когда-нибудь признает это. И теперь вы поставили нас лицом к лицу с тем, что должно было остаться похороненным несколько столетий назад.

— Мы здесь не для того, чтобы наказывать, — тихо вмешался Дамблдор. — Но чтобы понять, с чем мы столкнулись.

— Темная магия прямиком из 18-го века, угрожающая нашим ученикам? Которые к тому же бродят абсолютно без присмотра? Они должны понимать, насколько все серьёзно.

Слова Минервы повисли в тишине кабинета. Пока что, о всей сложившейся ситуации знали только Макгонагалл и Дамблдор. Учителя настороженно переглянулись, пока лицо Ханны поникло от изнурительного чувства вины. Уотерфолл, однако, взглянул на Минерву, не понимая, о какой темной магии идет речь.

— Прошу прощения, кажется, нас забыли посвятить в курс дела... — осторожно напомнил Квиринус, бросая недопонимающий взгляд сначала на Минерву, а затем на Дамблдора. И все же, в его глазах, казалось, мелькнул интерес после упоминания темных искусств.

Самой взволнованной выглядела Помона. Минерва разбудила ее и столь неожиданно попросила тщательно проверить теплицы, что Спраут невольно начала представлять худшее. В конце концов, Макгонагалл пообещала объяснить все позже.

Помимо Северуса, все ожидали что речь пойдет о Проклятых хранилищах. Даже Патриция Рейкпик, которая хотя и узнала некоторые детали от Мерулы Снайд, не предполагала, что поводом их сбора будет что-то, помимо печально известных хранилищ.

— Приношу свои извинения, мне следовало объяснить все заранее. За последние пару дней, что я провел в Министерстве Магии, я узнал о заброшенном расследовании старого проклятия 18-го века, предположительно созданного безымянной группой неизвестных темных волшебников.

В комнате воцарилась тишина, все внимательно слушали Дамблдора.

— Несколько человек, по-видимому, попали под действие этого проклятия. Кожа и конечности жертв исказились, став похожими на древесную кору. Мы не знаем ничего о заклинании или волшебниках, которые его создали. Расследование было прекращено из-за полного отсутствия информации. Имен нет, единственный человек, который мог быть связан с проклятием, покончил с собой, столкнувшись с мракоборцами. Есть только одна деталь: существа вели себя крайне беспокойно и агрессивно рядом с телами жертв. И именно поэтому мы здесь.

Дамблдор кивнул Минерве, призывая ее продолжить.

— Роувэн и Мальстрём недавно вернулись с прогулки по лесу, на которой им, очевидно, не следовало бывать, и утверждают, что кое-что нашли. И то, что они видели, определенно подходит под описание жертв старого проклятия...

Помона ахнула в безмолвном ужасе, а Дамблдор кивнул, переводя взгляд с одного юного волшебника на другого.

— Они нашли пещеру, где были трупы, покрытые древесной корой, и неизвестных существ, похожих на многоножек с неисчисляемым количеством конечностей, которые, по словам мальчиков, передвигались в той коре. Ранее Хагрид сообщил Альбусу о подозрительной области в Запретном лесу, существа всеми силами избегают ее и ведут себя боязливо и ненормально рядом с ней, — Минерва сделала паузу, видя, как к ее коллегам приходит осознание. — И вчера, Рубеус проинформировал меня том, что пещера, которую нашли Уотерфолл и Ханна, расположена прямо в той области. У нас есть все основания полагать, что мы имеем дело со старинным проклятием.

Пока Минерва объясняла ситуацию, руки Квиринуса слегка подрагивали, хотя он старался держаться ровно, возможно, потому что он увидел долгожданную возможность проявить себя. Квирелл поправил свою фиолетовую шляпу, надвинув ее пониже на лоб как щит.

— Проклятие из 18-го века... пробужденное в Запретном лесу? — он издал вздох, который был отчасти похож на смешок — нервный, прерывистый. — Как поэтично. Природа, пожирающая живую плоть… или, скорее, нечто более древнее, притворяющееся чем-то естественным...

Взгляд Квиринуса метнулся к Дамблдору, но он быстро отвел взгляд. Его пульс слегка учащенно бился, Темные искусства всегда сильно привлекали его, особенно те, что были окутаны тайной.

— А эти существа… существа, похожие на многоножек, извивающихся под корой? — он понизил голос. — Они звучат не как простые волшебные звери, а скорее как... порождение темной магии. Возможно, они охраняли то место? Или же... являются причиной состояния тех тел?

Несколько учителей нашли интонацию Квирелла весьма сомнительной, включая Минерву, которая бросила на него острый взгляд. Сравнение с поэзией казалось Северусу особой наивностью, которая отчасти приводила зельвара в бешенство, но, несмотря на это, он прикусил язык. Еще придет время разобраться с Квиреллом.

В комнате воцарилась тишина, которая внезапно прервалась еле слышным постукиванием о древесину. Роланда задумчиво постукивала по ручке метлы, которую она по какой-то причиной принесла в кабинет. Прищурившись, как ястреб, заметивший добычу, она сделала шаг вперед, стуча ботинками по камню, и ставя метлу вертикально рядом с собой как посох.

— Те существа не могли оказаться в том месте по пустой причине. Если они как-то связаны с состоянием тех тел, тогда мы имеем дело не с проклятьем, а с инфекцией. Вопрос только в том...

— Как она передается... — внезапно перебила Помона. Она вцепилась в края своей залатанной шляпы, чувствуя, как холодок пробегает у нее по спине. — Ты ведь поэтому попросила меня проверить теплицы, Минерва? Будь это проклятие или инфекция, оно как-то связано с растениями, или, по крайней мере, деревьями.

Взглянув на Мальстрёма и Роувэна, Спраут озабоченно нахмурилась, но на её лице отчётливо читалось переживание за жизни учеников.

— Вы двое... вам не следовало и на миллиметр приближаться к Запретному лесу. Но… Я полагаю, что в молодости смелость часто берет верх над здравым смыслом, — она издала тихий вздох. — А эти бедные души… искаженные древесной корой и жестокой темной магией… Одна мысль о том, что подобное может случиться с нашими учениками, разбивает мне сердце.

— Именно так, Помона, — мягко сказал Филиус, в его голосе слышалась озабоченность, когда он поправлял очки. — И если эти существа природного происхождения или, что еще хуже, имитируют жизнь с помощью темных чар, тогда мы должны рассмотреть возможность магического заражения. Чар может оказаться недостаточно, чтобы их сдержать.

Он слегка шагнул вперед, небольшого роста, но излучающий авторитет.

— Если те существа являются продолжением самой темной магии, как ожившие паразиты, сотканные как часть проклятых чар, тогда они не просто охраняют пещеру — они воплощают волю проклятия. Проникая сквозь кору... превращая плоть в дерево… Если еще можно сделать что-то, что не позволит им выйти за пределы леса...

— Больше нет, — внезапно вмешалась Роланда, не поднимая отчужденного взгляда своих желтых глаз.

Интонация, с которой ведьма произнесла слова, резко отяжелила атмосферу в кабинете. Все взгляды теперь были обращены на нее.

— Сегодня вечером я снова проверяла метлы и кое-что нашла, — с более озабоченным голосом продолжила Хуч. Она опустила взгляд на метлу перед собой. — Я не просто так принесла ее сюда. До этого момента, я не могла понять, что конкретно с ней не так... Но теперь... все обрело новый смысл.

С этими словами, Роланда вытянула метлу перед собой и позволила коллегам вглядеться в метлу, на первый взгляд, абсолютно нормальную. Однако, прямо на отполированной древесине, едва заметно вырисовывались очертания невероятно длинных многоножек, обвившихся вокруг метлы. Казалось, будто узор намеренно вырезали на метле в качестве декорации, но, в конце концов, всем было ясно значение этих "рисунков" — проклятие уже нашло свое место в замке.

Патриция медленно подошла ближе, ее голубые глаза сузились, когда она изучала метлу. Слабая, холодная улыбка тронула уголки ее губ. Ее пальцы зависли над очертаниями, похожими на резьбу. Она резко подняла взгляд на Мальстрема и Роувэна.

— Вы двое наткнулись на их гнездо, — в голосе Патриции не слышалось злости, только расчетливость. — Но вы также вышли оттуда целыми и невредимыми… Это означает, что: либо у вас иммунитет... либо, что еще хуже, вы уже являетесь носителями.

Снейп резко повернул голову в сторону Патриции, как только она заговорила, его темные глаза сверкнули, как осколки обсидиана, в которых отражаются отблески огня. Он шагнул вперед одним плавным движением, к всеобщему удивлению, встав между ней и мальчиками, его присутствие было стеной холодной властности.

— Достаточно, — сказал он низким убийственным голосом. — Твоих драматических диагнозов, Рейкпик. Если ты что-то знаешь, а я подозреваю, что ты знаешь, то сейчас самое время перестать изображать загадочного расхитителя могил и говорить откровенно.

Он слегка повернулся, его взгляд скользнул сначала по Мальстрёму, кровь на губе которого еще была заметна, а затем по Роувэну. Сознание Северуса убеждало его, что словам Патриции нельзя ни в коем случае давать какой-либо вес. Но, глубоко внутри, к нему в голову закрадывались сомнения. У легилименции была возможность раскрывать секреты. Но не определять инфекцию.

Тем временем, Ханна медленно, почти что со страхом, повернулся к Уотерфоллу. Их взгляды мгновенно встретились. В глазах первого читался ужас от понимания, а второго, угроза.

— Если это проклятие распространяется через органическую материю, — холодно продолжил Северус, — тогда каждая волшебная палочка в этой школе является потенциальным носителем, и каждый ученик, который прикасался к зачарованному дереву после праздника, уже может быть заражен.

Повисла тишина, которая поражала тяжелее любого заклинания.

— Вот почему мы не позволяем разрушителям проклятий читать лекции в стенах замка.

Дамблдор поднял руку, мягко, но с непоколебимой властностью. Казалось, сам воздух застыл.

— Северус, — сказал он спокойным, но твердым голосом. — Я ценю твою осторожность. Патриция, твоя проницательность, хоть и выраженная театрально, не является нежелательной. Мы здесь не противники. Наша задача — защита наших учеников.

Альбус медленно поднялся со стула, его серебристо-голубые глаза обвели комнату, метлу, мальчиков, каждого из своих коллег, и остановились на настороженном лице Снейпа.

— И вы оба правы. Магия, с которой мы столкнулись, действительно распространяется через зачарованное дерево, не как простая инфекция, а как что-то разумное. Оно помнит старые леса. Оно "думает" как корни: терпеливо находит путь. Каждая волшебная палочка в Хогвартсе теперь открытая дверь для порождения темной магии, с которым мы столкнулись. Мы приостановим любое использование магии, основанной на дереве, в замке пока не получим больше информации.

— Любое использование магии? — выдохнул Квиринус, но остановился, встретив взгляд Альбуса.

— Да, — тихо сказал Дамблдор. — Даже моей. Но мы также должны действовать, а не просто пытаться сдержать угрозу.

Взгляд директора упал на Мальстрёма и Роувэна.

— Вы двое увидели то, о чем другие даже и не подозревали. Я не прошу ни ваших волшебных палочек, ни вашего молчания... но вашей честности... Вы чувствуете что-нибудь необычное?

У Роувэна перехватило дыхание, пока слова Патриции и Дамблдора продолжали проскальзывать в его сознание, как одно из тех существ под корой. Его руки задрожали. Он уставился на них, обычных, человеческих, и внезапно ему показалось, что что-то движется у него под кожей, когда он не смотрит. Касался ли он стен пещеры? Задел ли он какой-то корень или дерево? Вдохнул ли споры, похожие на пыль? А затем... его взгляд метнулся к Мальстрёму.

Уотерфолл все еще стоял там, сжав челюсти, с бледным лицом… но в остальном был нормальным. Слишком нормальным. Эта улыбка, кровь, извивающееся нечто между зубами, Ханна точно видел все это. То, что они нашли уже давно не в лесу. Оно уже внутри него. Мальстрём, должно быть, все чувствует... должен знать, что что-то не так... и все же ничего не говорит.

— Профессор, — прохрипел Роувэн, голос его был едва громче шепота, — той ночью... когда мы выбежали из пещеры... Я думаю...

Ханна внезапно замолчал. Нет, не с этого нужно начинать. Он хотел расписать все странности, что подметил за прошедшие дни, но вместо этого он сжал кулаки и выдавил из себя единственный вопрос:

-...Может ли оно... управлять людьми?

Взгляд темных, выразительных глаз Ханны, метнулся к профессору Кеттлберну, безмолвно напоминая ему о произошедшем на уроке ухода за магическими существами. Он ведь должен был видеть, как бессознательно Уотерфолл шел вперед, не слыша никого вокруг, безжизненно смотря в никуда, и каким ошеломленным Мальстрём выглядел, когда понял, что острые когти жмыра едва не достигли его плоти.

— Профессор Кеттлберн... Сегодня на уроке... Мальстрём шел вперед, как будто вас не слышал. То, как на него среагировал жмыр... Это был первобытный страх. Не агрессия. Он пытался защититься... Вы ведь сами сказали: "инстинкты не лгут".

Единственный здоровый глаз Кеттлберна широко раскрылся. Кусочки пазла сложились в его голове, как удар грома: пустой взгляд Мальстрёма, то, как неестественно он шагал вперед, не слыша, не реагируя... и ужас в глазах жмыра. Не агрессия. Самооборона.

— Черт возьми, — прошептал он, скорее для себя, чем для кого-либо еще, а затем громче. — Жмыр не нападал на Уотерфолла, а пытался помешать тому, что было в нем, подобраться ближе!

Он резко повернулся к Дамблдору, его единственная рука слегка дрожала — не от страха, а от яростного осознания.

— Альбус, я видел это раньше! Заметьте, не совсем это проклятие, но существ, отвергающих то, чего быть не должно! Хорклампы не зарываются в отравленную почву. Лучнотрубы избегают гнилых деревьев! А жмыры? Они чуют опасность на подсознательном уровне!

Кеттлберн заковылял вперед на одной ноге, настойчивость придавала силы его голосу.

— Когда Мальстрём подошел к классу, жмыр, который, я клянусь, всегда был абсолютно спокоен рядом со студентами, начал вести себя истинно дико. Хагрид сказал, что они вели себя неестественно рядом с найденной им недавно областью Запретного леса и, как выяснилось, пещерой, расположенной в ней...

Взгляд профессора остановился на Мальстрёме, не с обвинением, а с зарождающимся ужасом и некой жалостью.

— Да поможет нам Мерлин... Я видел, как Мальстрём шел вперед, не слыша меня, не видя никого вокруг... Как чья-то марионетка, — слова дались профессору тяжело, как если бы он выносил чей-то смертельный приговор.

Лицо Северуса оставалось маской холодного самообладания, но под ней шевельнулось что-то более темное: узнавание. Теперь это было не просто подозрение — уверенность.

Его глаза, черные, как межзвездное пространство, остановились на Мальстрёме. Мальчик стоял неподвижно, стиснув зубы и прижав пальцы к бокам, словно вел безмолвную войну внутри себя. Кровь на его губе слабо поблескивала в свете свечей.

— И ты сказал, — наконец заговорил Снейп тихим и холодным голосом, — что прикусил язык во сне. Никаких криков? Никаких кошмаров? Просто... проснулся с кровью на зубах?

Было заметно, как дыхание Уотерфолла ускорилось, его глаза забегали по комнате, как если бы он старался найти выход из ситуации, который не подставил бы его под удар. Он не видел ни единой доли сомнения на лицах учителей, и, в первый раз в своей жизни, он встретил полный серьёзности взгляд Дамблдора. Юный волшебник издал прерывистый смех, который с каждой секундой больше походил на истерический. Он провел дрожащей рукой по своим серым волосам, качая головой в отрицании всего, что он только что услышал.

— Да что с вами всеми такое?! Что вы вообще несете?! Какая, мать вашу, марионетка?! Проклятие? Заражен? — голос Мальстрёма резко повысился. Однако, его взгляд, полный возмущения и злобы, медленно сменялся смесью ужасающего осознания и отрицая происходящего. — Нет, нет... Вы все просто с ума сошли... Это все нереально.

Уотерфолл провел рукой по губам, на этот раз намеренно размазывая кровь, изначально, чтобы убедиться, что все происходящее лишь какой-то кошмарный сон. Однако, когда он взглянул на размытые красные линии на руке, он, казалось, окончательно потерял самообладание.

Голос Дамблдора был спокоен, его взгляд был устремлен на Уотерфолла, но каким-то образом все отчетливо услышали его сквозь остальную суматоху.

— Успокойся, Мальстрём. Я понимаю твой гнев, но эта реакция контрпродуктивная. Мы делаем все в твоих интересах. Если это проклятие, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Но нам нужно знать, как оно на тебя влияет. Отвечай на мои вопросы и будь абсолютно честен.

Уотерфолл долгое время смотрел по сторонам, в его глазах все еще выражалось отрицание. Внезапно, он начал пятиться назад.

— Нет, нет... Со мной все абсолютно в порядке! Если кому тут и нужна помощь так это Роувэну, с его больными фантазиями о паразитах!

— Мальстрём, пожалуйста, они лишь хотят помочь... — осторожно вмешался Ханна, но не успел он договорить, как его со всей силы толкнули в грудь. Ботаник ударился спиной о пол и болезненно вскрикнул. Перед его глазами снова все расплылось, очки слетели с его носа слишком далеко, чтобы он мог их нащупать, не нарвавшись на Мальстрёма.

Ко всеобщему удивлению, Уотерфолл резко рванул к выходу, но не успел он сделать и пару шагов, как ему перегородил путь Северус, который инстинктивно возвёл волшебную палочку в воздух. Без своей палочки, Мальстрём не мог никак противостоять ему. Однако, он резко набросился на профессора, который совсем не ожидал подобной дерзости и агрессии. Юный волшебник отчаянно вцепился в плащ Снейпа, другой рукой схватившись за его волшебную палочку. Без особых усилий, зельвар отпихнул Уотерфолла от себя, после чего тот снова рванул к выходу.

— Петрификус Тоталус!

Заклинание прозвучало резко, но четко, мгновенно парализуя тело слизеринца. Снейп отчего-то отдернул руку, в которой держал палочку, как если бы его что-то обожгло. Взгляд Северуса взгляд медленно обратился к его волшебной палочке, на которой подобно резбе по дереву, вырисовывались очертания многоножки. Но уже полые. Как будто то, что скрывалось внутри, нашло себе новое убежище.