Луна и цветы (гет)

— В Меланисе одними из самых важных праздников считаются дни, как они называются у нас, летнего и зимнего солнцестояния, — под скрип перьев в классе чеканил мужской голос. — От дня зимнего солнцестояния в Меланисе отсчитывается новый календарный год. О них мы говорили на прошлом занятии, сегодня у нас несколько иная тема.

Из-за парт взметнулась тонкая рука.

— У вас есть вопрос?

— Да, мистер Джойс.

Учитель всмотрелся в женский облик, подавший голос. До сих пор было не по себе при виде девушек, чьи головы были покрыты золотистой вуалью, из-за которой невозможно разглядеть лица.

— Так задавайте сестра Анна, не тяните время.

В монастыре Рассветного Солнца на его попечении было тридцать послушниц, котором он преподавал культуру Меланиса, леонскую литературу и брекстский язык — язык своей страны.

Девушка еще недолго помялась, но все равно решилась продолжить.

— Как известно, каждые четыре года наступает високосный год, в котором триста шестьдесят шесть дней, вместо триста шестидесяти пяти. Они замечают эту разницу?

Анна — как казалось Джойсу — смотрела на него, не отводя глаз. Интересно, как они что-то видят из-за вуалей?

— Это не совсем так. В каждом году триста шестьдесят пять дней с четвертью, которые за четыре года суммируются в один полный день. В Меланисе об этом, конечно, знают, но мы с вами говорим не о Больших Землях, на которых живет большая часть населения Меланиса и которая открыта для новых открытий и для посещения в том числе нас с вами. Мы говорим об обычаях людей, проживающих на, так называемых, Святых Землях, полностью скрытых от посторонних глаз. Жизнь и научный прогресс остановились у них на том уровне, какой был примерно на момент разделения Леонии и Меланиса, который произошел… Кто скажет?

Тут же взметнулся лес рук. Каждая послушница знала ответ и, что характерно для их юного возраста, хотела покрасоваться своими познаниями перед симпатичным молодым учителем, прибывшим из соседней Бректы.

— Сестра Анна, ответьте вы, раз это был ваш вопрос.

Головы, скрытые вуалью, развернулись в ее сторону. Отодвинутый стул проскрипел по половицам. Девушка встала, расправила плечи и твердым голосом, набрав побольше воздуха в грудь, начала:

— В разных источниках указываются разные даты. Путаница началась из-за перехода и Леонии, и Меланиса на разные календари. В нашей стране переняли бректский календарь, а в Меланисе отсчет стали вести сначала по полным лунам, а уже потом по дням зимнего солнцестояния. На данный момент общепринятым считается 1278 год, то есть с момента разделения прошло пятьсот семьдесят четыре года.

В классе воцарилась тишина. Послушницы пристыжено опустили головы. Вряд ли они знали об этом.

— Спасибо, сестра Анна, можете присаживаться. Ваш ответ был более чем исчерпывающим.

Девушка почтительно кивнула и, взмахнув длинной юбкой форменного кремового платья, вернулась на свое место.

— Надеюсь, вопросов больше нет? — спросил Джойс, обводя взглядом безликий класс. В ответ ему был лишь стук капель об окна начавшегося дождя. — Тогда продолжим. Вторыми по значимости праздниками Меланиса после зимнего и летнего солнцестояния, являются дни полнолуний. О них мы сегодня и поговорим подробнее.

Вновь заскрипели перья. Учитель в бесчисленный раз обвел взглядом класс. Упорства в учении им не занимать. Но, не видя глаз учениц, Джойсу казалось, что он ведет монолог у безответной стены. Благо сестра Анна задает вопросы — без нее он сошел бы с ума. Молодой человек зашагал по классу, продолжая лекцию.

В дни полнолуний в Меланисе проводятся обряды восхваления богини Мелан, набравшей наибольшую силу. Считается, что в два дня до и два дня после полнолуния, богиня наиболее жестока и может послать напасти неугодным ей людям, а то и целым поселениям. Поэтому в ночь полнолуния, когда луна сильнее всего видна исполняется молитвенный танец. Для него чаще всего выбирается дочь или же жена старосты деревни, если таковых нет, то самая красивая девушка деревни, что будет мила богине Мелан.

Сидящая за первой партой послушница задумчиво смотрела в окно, отложив перо. Джойс зашел ей за спину и, чуть нагнувшись, сказал:

— Сестра Камелия, — она подскочила на месте, — напомните нам пожалуйста каким образом передается титул старосты в деревнях?

Девушка сконфуженно поднялась с места, едва не уронив стул.

— Старостами в деревнях становятся те мужчины, которые взяли в жены дочь предыдущего старосты.

Джойс несколько долгих для послушницы секунд смотрел на вуаль, где, как он думал, должны были быть глаза.

— Садитесь, — послышался шорох одежды, а затем и скрип пола. — Напомню вам, что ранее в Меланисе по такому же принципу наследовался княжеский титул, но позднее от этого способа отказались, когда князь Аарон VII издал указ о престолонаследии из-за того, что несколько поколений князей и он сам не имели дочерей и возникли определенные сложности в поисках наследницы престола.

Сестра Камелия, над которой Джойс продолжал стоять, писала с удвоенной скоростью и уже успела сломать перо.

— Итак, продолжим, — молодой человек говорил, прохаживаясь между партами, чтобы ни одна из послушниц не отвлекалась. — С наступлением темноты зажигается восемь факелов, к которым привязываются пучки трав, тлеющих во время танца. Точно неизвестно, какие именно травы используются во время обряда, как и из-за расхождения в названиях, так как на Святых Землях для них все еще используется древний язык, так и из-за недостатка информации о том, как проводятся обряды именно сейчас, — учитель дошел до своего стола и, оперевшись на него, продолжил. — Около ста лет назад Святые Земли были полностью изолированы. Достоверно известно лишь то, что используемые ими травы имеют галлюциногенный эффект.

В классе вновь взметнулась рука. Джойс улыбнулся.

— У вас вновь вопрос, сестра Анна?

— Да, мистер Джойс, — ему казалось, что она улыбается ему в ответ, — вы говорите о том, что невозможно узнать достоверно о травах, растущих на Святых Землях, но ведь они располагаются на одной широте, например, с нашими южными городами, неужели нельзя…

— Я понял вашу мысль, — учитель подошел к карте, — сейчас поясню, в чем проблема. Как вы видите, — он заводил указкой по нарисованным рельефам, — Большие Земли отделены от Святых горным хребтом, проходящим через весь Меланис от моря до моря. Граница же Леонии с Меланисом находится на некотором возвышении. На карте вы этого не увидите, но поверьте мне на слово. Таким образом, Святые Земли находятся как бы в низине. Многие ученые объясняли именно этим уникальную флору Святых Земель. Доказательством этому может служить то, что на территории южных городов Леонии, как правильно заметила сестра Анна, находящихся на той же широте, не произрастает ни одного вида трав, имеющих какой-либо галлюциногенный эффект, — Джойс отошел от карты и вернулся к своему столу. — Я ответил на ваш вопрос?

Сестра Анна отложила перо и, подняв голову, едва уловимо кивнула. В классе стояла напряженная тишина. Привыкший к бректским школам с полным отсутствием дисциплины и постоянными перешептываниями, учитель поежился. После месяца работы он так к этому и не привык. И не привыкнет, похоже, никогда.

— Мы опять отвлеклись от темы, давайте продолжим. Возносимые в танце молитвы зависят от сезона, но чаще всего, конечно же, связаны с хорошим урожаем или благоприятным посевом. Жители же молятся о своих личных желаниях. Праздники полнолуния сопровождаются веселыми застольями, а также…

Громкий стук в дверь прервал лекцию. Джойс подошел к двери, прося учениц подождать. В коридоре стояла сестра настоятельница, лицо ее было скрыто не золотистой, а ярко-оранжевой вуалью с вышитыми по краям солнечными лучами. Он отшатнулся, пропуская ее в кабинет. Рядом с этим сосредоточением власти в монастыре он чувствовал себя некомфортно, будто бы любое его неверное слово могло привести к изгнанию из святой обители. Кажется, так и было на самом деле…

— Мистер Джойс, прошу прощения, что отвлекаю вас, но боюсь, что вам придется завершить занятие раньше времени, — ее скрипучий голос сопровождался шумом сворачиваемой бумаги, у девушек, как и всегда ушки на макушке.

— Что-то случилось, сестра Мария? — обеспокоено спросил молодой человек.

— Ничего, ничего, все в порядке.

Женщина зашла класс и громко объявила:

— Урок окончен, можете идти в свои комнаты. Завтра мистер Джойс даст вам два урока вместо одного.

Послушницы быстро засобирались, самые проворные, прощаясь, уже покидали класс. Они тоже побаивались сестру Марию и старались лишний раз не попадаться ей на глаза.

— Сестра Анна, вы, пожалуйста, останьтесь, а вы, мистер Джойс, можете уходить, я сама закрою кабинет.

Учитель почтительно поклонился и поспешил ретироваться, как сестра настоятельница крикнула ему вдогонку:

— Вам пришло письмо из Бректы, я велела отнести в вашу в комнату.

— Премного благодарен, сестра Мария.

В коридоре слышались тихие перешептывания: разговаривать во весь голос учебном крыле никто не запрещал, но послушницы похоже решили перестраховаться, чтобы не получить лишнего нагоняя. Джойса не покидало тревожное чувство. Что-то ведь определенно произошло, а его, как и всегда оставили в неведении. Неужели Анна успела где-то провиниться? Из всех его учениц она была самой — если вообще возможно применить слово — бойкой. Задавала вопросы, переспрашивала, оставалась после уроков и обсуждала интересующие моменты. Среди своих сверстниц — по прикидке Джойса послушницам, вверенным на его попечение, было около пятнадцати-семнадцати лет — она была самой эрудированной и начитанной и до поступления в монастырь, вероятно, получила превосходное образование. Молодой человек старался не выделять любимиц, но Анна была будто самой заметной. За месяц работы по очертаниям фигуры и голосу он научился отличать почти всех, но эта девушка сразу бросалась в глаза.

Поднявшись на последний этаж, где располагались комнаты других преподавателей, Джойс выглянул в окно. Привычный для Рагоса — столицы страны солнца — проливной дождь стучал по крыше роскошного экипажа с четырьмя белоснежными лошадьми, вокруг которого суетились монахини. Что ж, похоже, это не его дело. Если других учителей не просветили, то он ничего не узнает, так что не стоит забивать голову.

На столике в его комнате уже ожидало письмо. О том, что он запер дверь, молодой человек уже и не думал. У настоятельницы есть ключи от всего закрытого в монастыре. Оставалось надеяться, что зоркий глаз шпиона не обнаружил ничего компрометирующего. Джойс вскрыл письмо ножом для бумаги и заскользил взглядом по строчкам знакомого почерка.

«Дорогой Оливер!

Ты не пишешь нам, поэтому мы с мамой решили написать сами. Расскажи своим старикам, как у тебя дела в Леонии. Мы очень скучаем и переживаем о тебе. Твое решение и твой отъезд были такими стремительными, что мы не успели свыкнуться с этой мыслью. Джорджия тоже скучает по тебе и передает пламенный привет. На днях мы…»

Молодой человек вздохнул, оценивая сочинение дражайшего родителя на семь листов. Столько даже его ученицы не пишут на контрольных по леонской литературе. Он перешел сразу к последней странице.

«… У нас с мамой все хорошо. Любим тебе и скучаем. Пришли ответ как можно скорее, а то начинаем волноваться.

Искренне твой,

Папа»

Похоже от письма дежурной ответной вежливости ему не отделаться. Чем длиннее оно будет, тем лучше. О происходящем в монастыре он естественно писать не будет, ведь был уверен в том, что все письма проходят через руки настоятельницы и внимательно читаются. Только бы папа не написал ничего неприличного!

Джойс глянул на громко тикающие часы — да обеда еще далеко, так что можно заняться своими делами. Оливер снял тяжелый сюртук, повесил его на спинку стула и сел за стол, чтобы подготовиться к завтрашнему сдвоенному уроку, который свалила на его голову сестра Мария. Письмо он будет сочинять послезавтра во время контрольной по бректскому языку. Вряд ли его ученицы решаться списывать. Он открыл лежащую на столе тетрадь: его рукописное учебное пособие по культуре и обычаям Меланиса, которое Джойс защитил год назад в университете Бректы. Эти две страны — Леония и Меланис — с их разделенной, но все равно общей судьбой волновали его с самого детства, когда он, еще будучи несмышленым школьником, с головой ушел в изучение чуждой ему культуры вместе с дядей — единственным человеком, понимающим его по-настоящему. Родители не разделяли его увлечений, но Оливеру это не помешало поступить в университет и стать учителем. Более глупого выбора по мнению отца не могло и быть.

С ребяческим восторгом Оливер воспринял новость о том, что его пригласили преподавать в Леонию, да и еще и в находящийся в столице женский монастырь Рассветного Солнца — место притяжения всех верующих.

Оставшееся время до сна прошло спокойно и без каких-либо происшествий. Обед, ужин и наконец отбой. Сегодня он не следил за ученицами во время их самоподготовки, так что это день был самым мирным и тихим на памяти Оливера. Наутро он с должной для учителя педантичностью побрился, опрятно зачесал назад свои волнистые медно-рыжие волосы, собрал соринки с сюртука и минута в минуту с присущей ему пунктуальностью зашел в класс.

Ученицы поприветствовали его и вернулись на свои места. Оливер обвел класс светло-голубыми глазами и в удивлении застыл на месте, оборвав произносимую им фразу и о начале лекции. На месте сестры Анны никого не было.