Знали бы вы, профессор Дамблдор... (гет)

Дверь магазина закрылась за очередным посетителем, впустив с улицы холодный воздух, и Гермиона поежилась. Этот январь был достаточно холодным, и ей приходилось обновлять обогревающие магазин чары вновь и вновь — камина здесь никогда не было. Хейлису холод, казалось, был нипочем, он спокойно продолжал свои исследования прямо у нее в кабинете. Иногда Гермионе становилось интересно, где он живет, есть ли у него еще лаборатория — ведь где-то же занимался он своими экспериментами до встречи с ней. Интересно, но недостаточно для того, чтобы любопытствовать и нарушать тем самым правила приличия, она же не могла ему рассказать о себе то же самое. Но один вопрос задать было можно, что она и сделала:

— Хейлис, ты в последнее время постоянно в разъездах, меня гложет любопытство, куда же ты ездишь? Если это не секрет, конечно.

Хейлис поднял голову:

— Это вовсе не секрет. Буквально пару дней назад я был на конференции по проблемам магии в Дрездене. Хочешь съездить со мной в следующий раз?

Гермиона чуть не подпрыгнула от радости: настоящая научная конференция, первая для нее в этом времени!

— Там, наверное, много умных людей? С удовольствием! А где будет следующая? — Гермиона привычно затараторила.

Хейлис переждал поток бурной радости и пояснил:

— Сразу видно, что ты ни разу не была в подобных местах — умных там, может, и много, но гораздо больше тех, кто пытается всех убедить в опасности смелых исследований и прогресса. Сколько я пытаюсь расшевелить этих трусливых консерваторов, да все без толку. Только иногда попадаются искорки, но и те быстро гаснут. Впрочем, что это я? Сама все увидишь. Надо было раньше предложить, но я не думал, что тебе это будет интересно. Скука и предсказуемость — основные посетители этих конференций.

Гермиона с удивлением смотрела на Хейлиса. Как же это не похоже на конференции в ее времени! Там все стремились предложить что-то новое, открыть неоткрытое или хотя бы приукрасить уже известное. Каждый раз казалось, что ничего нового уже не откроют — реальность исследована вдоль и поперек, а нет, обязательно находились энтузиасты, которые видели больше других. Да, болтунов там было немало, но даже эти болтуны стремились из своего выступления устроить запоминающееся шоу — исследователи ораторского мастерства анализировали их речи чуть ли не под микроскопом, а простые обыватели разбирали их на емкие и хлесткие цитаты. Причем магловские научные конференции практически не отставали от магических — Гермиона старалась бывать и на тех, и на других. Общим у них было одно — зритель должен был быть доволен. И он был.

— Ты приносишь туда что-то свежее, а тебе в ответ — этого не может быть. Ты приносишь доказательства, результаты исследований, объясняешь теорию, прикладываешь практику. Они морщат носы — это небезопасно, это противоречит правилам, так никто не делает. Старые маразматики, — Хейлис вскочил с кресла и заходил по кабинету.

— Почему ты вообще туда ходишь? — Гермиона подошла к своему столу и устроилась в кресле.

Хейлис усмехнулся и выглянул в окно, а потом развернулся к ней и спросил:

— Если не я, то кто? У меня хотя бы есть что показать.

Гермиона посмотрела на него, задавив в себе порыв рассказать ему о том, как могли бы проходить эти конференции. Как они будут проходить — когда его уже не будет. Волна сожаления и отчаяния накатила внезапно, и Гермиона опустила голову, бездумно водя взглядом по бессмысленным строчкам очередного заказа.

— Когда-нибудь я расскажу тебе, насколько все может быть по-другому.

Хейлис тут же уцепился:

— А оно может? Когда расскажешь?

Гермиона пристально посмотрела на него и подумала о том, что иногда и под пытками не выдать столько информации, сколько у нее уже случайно вылетело в расслабленной дружеской обстановке. Страшно представить, как она уже повлияла на будущее.

— Может, позже. Когда будет следующая конференция?

Он помолчал, а потом произнес:

— Расцениваю твои слова как обещание. Следующая будет в сентябре. Пока неизвестно где. Видных ученых не обещаю, а знакомых встретить сможешь.

Гермиона вопросительно посмотрела на него.

— Если конференция будет у нас или во Франции, там точно появится наш профессор. Он никогда их не пропускает. А вот в Германии ни разу его не видал, не нравится ему там почему-то, — задумчиво протянул Хейлис.

— Далеко добираться, наверное, — уверенно заявила Гермиона. И перевела разговор на дементоров — в лаборатории еще оставались остатки тумана, надо было составить план по их дальнейшему исследованию.

* * *

Гермиона с Чармом в руках металась из кабинета в зал и обратно, подыскивая растению место, "из которого видно и зал, и кабинет одновременно", когда Хейлис с негромким хлопком материализовался посреди стеллажей. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности:

— Хейлис, сколько раз я тебе говорила, не аппарируй сюда днем, здесь же могут стоять люди!

— И вам добрый день, мисс Эллисон! — с привычной ухмылкой произнес он. — Запомните, никогда Хейлис Матте не промахивался с аппарацией, будь это хоть рыночная площадь в праздничный день, хоть центр Лондона во время рождественских гуляний, хоть куча стоящих рядом стеллажей, как в библиотеке Хогвартса. Ни один маг не может похвастаться, что я его хоть немного задел аппарируя!

Гермиона с сомнением протянула:

— В Хогвартсе нельзя аппарировать.

— Какие познания, мисс Эллисон, — он внимательно посмотрел на нее. — Впрочем, ладно. Хогвартс — закрытый для аппарации замок, но внутри преодолеть это проще. Я не расскажу вам подробности, но дам подсказку, — он исчез, чтобы в это же мгновение появиться у нее за спиной. — Хотя не дам, сами думайте.

Мозг сразу же заработал на полную, генерируя кучу возможных вариантов. Гермиона помотала головой, отбрасывая все это, но тут же встрепенулась:

— Маг? А магл?

В глазах Хейлиса моментально зажегся огонек. Через мгновение Гермиона уже стояла в зале магазина совершенно одна. Она посмотрела на Чарма, тот, казалось, смотрел на нее:

— А как же Статут?

Смеющийся во весь голос Хейлис вернулся почти сразу:

— Надо же, ты меня обошла! Этот эксперимент мог отправить меня очень далеко. Давай перенесем его на попозже, пока не планирую посещать северные острова. Кстати, ты разобралась в свойствах того клена, что я тебе подарил?

Гермиона кивнула, она заметила, что листочки клена становились ярко-красными каждый раз, когда приходил Альбус. Она поставила Чарма на маленький столик и ответила:

— Он реагирует на Альбуса.

— Хм, — попытался сдержать смешок Хейлис. — Неудивительно. Оставим тему. Передумал насчет подсказки. Как ты думаешь, Гермиона, как я вообще могу аппарировать в этот магазин, если чары должны пропускать только тебя и по специальному порталу Меди?

— Что?

Даже "выше ожидаемого" вместо "превосходно" в школе так не било по ее самооценке.

* * *

Гермиона задумчиво постукивала карандашом по карте Шотландии. Ее интересовала местность около одного горного хребта. Еще несколько лет назад она обнаружила там обширные вересковые пустоши, которые постепенно переходили в заросли магического вереска, а те в небольшой магический лесок. Обычный вереск зимовал лишь условно — просто сохраняя вид, магический же прекрасно продолжал расти под снегом, более того, именно у зимнего вереска свойства проявлялись максимально. Она встала и выглянула в окно: робкие утренние лучи солнца скользили по каменным булыжникам улочки, вызывая желание прогуляться. Гермиона свернула карту, сунула ее в сумочку и накинула зимнюю мантию: там, куда она собралась, жарко не будет.

Аппарировав к знакомому валуну, Гермиона замерла: впереди слышались голоса. Она подошла ближе — чары не дадут ее заметить — это были обычные маглы. Что им здесь надо? Гермиона обошла их, но ничего настораживающего не обнаружила: просто гуляющие маглы, странно, конечно, что они забрались так далеко в это время года. Но ничего не поделаешь, это не ее территории. Гермиона вздохнула: она привыкла ходить по лесам в одиночку и люди ей мешали. Она закуталась в мантию поплотнее и пошла дальше. Поляна с магическим вереском была совсем недалеко.

Колючий ветер нещадно трепал ей волосы и морозил щеки. Она потерла мгновенно замерзшие пальцы и достала палочку. Пара слов, и стало намного теплее. Гермиона огляделась, ей нравилось это место: бескрайние пустоши, невысокие горы вдали. Вот бы полетать над этими местами, но летать на метле ей никогда не нравилось, а как-то по-другому она и не пробовала. Можно, конечно, заклинанием поднять себя в воздух, но разве же это полет? В любом случае ледяной ветер не позволит ей сейчас насладиться полетом. Она вздохнула, пообещав себе ближе к лету придумать что-нибудь, и зашагала дальше. Дойдя до знакомой поляны, она остановилась и достала из сумочки небольшую коробку. Стволы сосен закачались, верхушки мерно зашумели от ветра, а потом все стихло. В такие моменты Гермиона забывала обо всем, казалось, что она опять с родителями ходит по лесу. И пусть этот лес не был похож на те, что посещали они, в глубине души она чувствовала, что находясь здесь, она словно встречается со своими родителями. Гермиона улыбнулась и перепрыгнула через поваленную сосну, взмахом палочки расчистила место от снега, наклонилась и руками сорвала первый стебелек вереска.

Коробка постепенно заполнялась жесткими темно-зелеными стебельками, иногда к ним добавлялись верхушки листьев папоротника. Наконец Гермиона остановилась: собранного ей хватит на какое-то время, пора возвращаться. Она уменьшила коробку, убрала ее в сумочку, взмахом палочки привела поляну в прежний вид, а затем подняла взгляд в небо — на лицо тут же принялись падать крупные снежинки. Она огляделась: падающий снег придавал этой поляне, спрятанной среди высоких сосен, совсем уж сказочный вид. Гермиона с удовольствием вдохнула свежий морозный воздух и хотела тут же аппарировать к себе, как вдруг вспомнила про маглов. Она обернулась в ту сторону, где их встретила: людей не было видно вообще, но она задумалась о том, не поставить ли защитные чары на это место. С одной стороны, это отгонит всяких любопытных, с другой — какой-нибудь маг наоборот мог обратить внимание. Она произнесла заклинание и прищурилась: маглы еще не ушли. Гермиона решила остановиться на золотой середине: самые легкие маглоотталкивающие чары развеются быстро, уже через пару дней от них не останется и следа. Она только закончила накладывать чары, как внезапно сзади раздался негромкий скрипучий голос:

— Кто, кто здесь ходит. Здесь ходит.

От неожиданности Гермиона резко обернулась, но никого не увидела. Покрепче ухватив палочку, она начала было произносить заклинание обнаружения, но в этот момент что-то очень быстрое метнулось к ней. Джарви? Острая боль обожгла бедро, и на темной ткани стала быстро проступать кровь. Гермиона зашипела от боли и метнула заклинание в сторону убегающего зверя. Не попадет, конечно, тот слишком шустрый, но хотя бы отпугнет.

Она сотворила щит, откинула полы мантии и аккуратно разрезала ткань брюк. Рана смотрелась ужасно. Конечно, типичный укус джарви. Гермиона выругалась с досады: это был второй раз, когда хорек кусал ее. Первый раз был еще в ее времени. В отличие от укуса немагического животного, этот долго заживал. Одним движением палочки его не вылечить. Она очистила рану от слюны животного и наложила заклинание, уменьшающее боль, — так ей будет проще добраться до безопасного места. Затем произнесла заклинание обнаружения крови и уничтожила все следы рядом с собой — кровь это не то, что стоит оставлять в магическом лесу. Закутавшись в мантию, Гермиона опять посмотрела в сторону маглов, которые бродили неподалеку. В принципе, джарви не должен был на них напасть — зачем ему люди без магии? Но вдруг? Она вздохнула и поплелась в их сторону, перебирая в голове маглоотталкивающие и отпугивающие чары.

Прогнав несчастных туристов, Гермиона аппарировала в свой кабинет, взмахом палочки захлопнула дверь и поморщилась: укус был болезненным, а полностью убрать боль не удалось. Она выругалась, швырнула сумку на стол и скинула мантию на кресло. Пакостное животное. В прошлый раз оно напало так же внезапно, а Гермиона даже не подумала, что так глупо попадется во второй раз. И ведь сама виновата, ну что за раздумья могут быть в лесу? Она поставила ногу на кресло и обнажила рану. Посмотрела и вздохнула. Минимум три дня она не сможет нормально бегать. Завтрашний поход в лес точно придется отменить. Хорошо, успела собрать вереск.

— Даже не думал, что ты знаешь такие слова, Гермиона, — послышался голос Хейлиса из угла.

От неожиданности она запустила парализующее заклинание в сторону голоса. Хейлис просто пригнулся, пропустив его над головой.

— Сразу нападаешь, как негостеприимно.

Гермиона проигнорировала его слова и продолжила разглядывать рану. Ей подумалось, что ситуация, в которой магу приходится ходить в повязках по несколько дней какая-то ужасно несправедливая. Кости и те выращиваются быстрее. Возможно, ей стоило внести в список изучения медицину.

Хейлис, не подходя близко, с любопытством глянул в ее сторону и тут же отвернулся:

— Кто это тебя?

— Собственная глупость и невнимательность, — ответила Гермиона. — Обычный джарви. Можешь не отворачиваться, это всего лишь нога.

Тот посмотрел куда-то в потолок:

— Всего лишь нога, хорошо. Помочь?

Гермиона взглянула на него, запоздало подумав, что здесь не принято показывать ноги. Видел бы он, во что одевались люди в ее времени. Летом даже в крупных городах можно было наблюдать огромное разноообразие самых смелых нарядов. Про популярные пляжи можно было даже не вспоминать. Она грустно улыбнулась, в очередной раз почувствовав, как сильно она отличается от местных. Хорошо, что это отличие не бросалось в глаза сразу.

— Справлюсь, не впервые.

От Хейлиса послышался смешок:

— Ты дала ему себя укусить не впервые? Где ты его вообще нашла?

Он взял себя в руки и подошел ближе:

— Да... Крупный попался хорек. Я могу снять боль.

— Я уже сделала все, что могла. Остается только ждать, укусы магических животных так просто не лечатся, уверена, ты это знаешь.

Он кивнул, продолжая внимательно рассматривать рану:

— Если тебе уже не больно и опасности заражения нет, предлагаю поэкспериментировать.

Гермиона подняла брови:

— Если что-то пойдет не так, я заберу твою ногу. Что ты предлагаешь?

Он улыбнулся:

— Попробую воздействовать на те остатки его магии, что мешают ране заживать. Ты знаешь, наверное, для чего они оставляют свою магию.

Гермиона поморщилась:

— Конечно, они надеются пообедать. На первое магия, на второе мясо. Действуй.

Он поднял палочку и стал выводить замысловатые фигуры. Гермиона попыталась прислушаться к ощущениям: ничего, никаких изменений. Она хотела сказать это Хейлису, но тот помотал головой:

— Подожди немного.

Наконец он остановился, опустил палочку и произнес:

— Попробуй вылечить, как обычно лечишь.

Гермиона кивнула и произнесла заклинание. К ее удивлению, рана стала выглядеть чуть лучше. Она внимательно ее осмотрела и подняла голову:

— Воздействие на магию, конечно! Странно, что я об этом не подумала.

Хейлис уже отошел к столу и, передвинув пару стопок бумаг к краю, повернулся к ней:

— У тебя не получится, как ты отделишь его магию от своей?

Гермиона пристально на него посмотрела, но ничего не спросила. Он, заметив ее взгляд, сказал:

— Попробуй догадаться сама. Думаю, завтра нога будет в полном порядке. Мне пора, и спрячь всего лишь ногу, все-таки не лето.

Хейлис аппарировал прямо из кабинета, и Гермиона задумалась над тем, как же все-таки он преодолевает ограничения, наложенные на магазин. Напомнив себе в следующий раз обязательно спросить его о том, может ли кто-нибудь еще проделать такой фокус, она забралась в кресло и подвинула ближе стопку бумаг: нога ногой, а дела никто не отменял.

Ближе к обеду в кабинет заглянула Меделлин. Она обнаружила Гермиону, сидящую за столом с опущенной на скрещенные руки головой.

— С вами все в порядке, мисс Эллисон?

Та подняла голову:

— Все хорошо, Меделлин. Но в зал я сегодня выходить не буду — немного поранилась в лесу.

Меделлин вопросительно на нее посмотрела:

— Но ведь вы можете вылечиться? Разве нет?

Гермиона улыбнулась:

— Укусы магических животных заживают дольше, чем обычные раны. Они не опасны, если вовремя скрыться от нападающего, но могут причинить множество неудобств.

— Но ведь аппарировать, когда есть магический укус, запрещено, я вспомнила, нам на уроке по защите это говорили. Конфликт магии животного с магией человека может плохо повлиять на перемещение.

Гермиона посмотрела на нее внимательно:

— Всегда надо смотреть на конкретный случай. Если тебя на болоте укусит мошка Дампфур, что ты будешь делать? Останешься там, пойдешь пешком или аппарируешь? Понятно, что если есть портал, то и вопросов нет.

Меделлин задумалась, а потом ответила:

— Ну конечно, не останусь, идти пешком тоже не вариант, она же питается магией: пока я иду, у меня вся магия к ней перейдет. А первый ее укус совсем крошечный — сбить аппарацию не сможет. Думаю, если магия несильна у этого животного, стоит аппарировать. А если сильна... Даже не знаю, в любом случае оставаться там на ужин точно не стоит. Возможно, стоит носить с собой портал.

Гермиона согласно кивнула.

— А кто на вас напал, мисс Эллисон?

— Это был джарви, я не сразу его заметила. Сама виновата, в лесу нельзя отвлекаться на сторонние мелочи.

Меделлин немного поколебалась, а потом спросила:

— А правда, что джарви умеют разговаривать, или это выдумки?

Гермиона улыбнулась:

— Они просто повторяют слова, искать в них смысл точно не стоит. Если хочешь, могу взять тебя с собой в следующий раз, может, еще кого встретим.

Меделлин помедлила и кивнула:

— Не люблю леса, они меня пугают. Но сходить не откажусь, возможно, это будет полезно для меня.

— Договорились.

* * *

Холода сменились потеплением, все чаще в окна заглядывало солнце, а по утрам становилось все светлее. Постоянно находиться в кабинете не хотелось, и Гермиона нет-нет да и прогуливалась то в один магазин, то в другой. Вот и сегодня она рассматривала книги в небольшой лавке на соседней улице, когда услышала голос Хейлиса. На самом деле ничего из этого ей бы не пригодилось, все, что она могла найти, уже стояло в ее кабинете. Она, хоть и уговаривала себя не обрастать вещами, никак не могла отказаться от новой старой книги, в результате полки были уже заполнены до потолка, а остановиться не было никакой возможности — вдруг ей попадутся пропавшие в ее времени трактаты, о которых она столько тогда читала. Вот и захаживала она порой в местные книжные, сегодня, правда, без покупок — ничего особо интересного не было. Она вышла из-за стеллажа и подошла к Хейлису:

— Доброе утро, мистер Матте.

Он глянул на нее:

— Доброе утро, мисс Эллисон. Вы в Виридис?

— Да, вы со мной? Я угощу вас кофе, — она мило улыбнулась.

Они вышли из лавки и не спеша направились в сторону Виридиса. Гермиона шла и наслаждалась весенним утром. Теплый ветерок попытался растрепать волосы, и ей пришлось достать палочку: пара взмахов и прическа снова в порядке. Она посмотрела на Хейлиса: тот, ничего не замечая, молча думал о чем-то своем.

Зайдя в магазин, Хейлис обратил внимание на Меделлин:

— Мисс Уайт, я смотрю ваша магия меняет цвет.

Меделлин улыбнулась:

— Правда? Я и сама чувствую, что мне все чаще удаются стандартные заклинания.

— Это радует. Убегающую лиану носите с собой?

— Конечно, как вы и сказали, — Меделлин отогнула краешек рукава, и оттуда показался тоненький зеленый стебелек, словно нитка, с крохотными круглыми листочками. Выглянул и тут же убежал, оправдывая свое название.

— Да, кстати, покажите вашу палочку. Из чего она?

Гермиона подошла ближе:

— Похоже на иву.

Меделлин глянула на нее:

— Да, это ива, внутри шерсть вампуса.

Хейлис кивнул:

— Хорошо, я подойду к вам еще сегодня, мисс Уайт.

В кабинете было тепло и очень уютно. Гермиона еще вчера в очередной раз перенесла ириозисы обратно в зал, а на их место поставила липатус. Он почему-то вырос намного больше своих товарищей и издавал необычные звуки: легкий шелест сменялся чем-то похожим на мурлыканье кота, а потом и вовсе переходил на степные мотивы. Нежное, едва слышное, словно издалека, пение трогало душу и вызывало ощущение легкой грусти.

— Кофе сегодня особенно хорош, Гермиона, — Хейлис витал где-то в облаках все то время, что они были в кабинете.

— Новый поставщик, — Гермиона, слегка прищурившись, рассматривала его.

Хейлис наконец отставил чашку и посмотрел на нее:

— Как твоя нога? Не осталось следов?

— Я уже и забыла об этом. А что?

— Есть какие-нибудь идеи, что я сделал?

Гермиона помотала головой:

— Только тупиковые.

Он кивнул:

— Поразмышляй еще, хочу попробовать кое-что новое. Для тебя, конечно. Я этой темой занимался лет десять назад, но слишком увлекся, пришлось сделать перерыв. Самое время возобновить старые исследования.

Гермиона ощутила волну воодушевления: что-то новое в сфере воздействия на магию. Ей захотелось потереть руки.

Хейлис усмехнулся:

— Твой энтузиазм меня только радует. Но оставим это пока. Как думаешь, ива подходит для Меди?

— Надеюсь, она не услышит, как ты ее называешь, — ответила Гермиона и задумалась. Ива. Легкое гибкое дерево, иногда кустарник. Мягко шелестит. — Нет, мне кажется, что нет. А ты что думаешь?

— Ну разумеется, нет, — он вскочил со своего кресла и зашагал по кабинету, на ходу поправляя неаккуратно лежащие на столе книги. — Ива для светло-зеленой магии идеальна. Возможно, в детстве ее магия была такой, сейчас она ближе к синему, бледная еще, конечно, но поярче, чем была пару лет назад. Я поначалу принял ее за сквиба, кстати.

— Стоит отправить ее еще раз выбрать палочку?

— Нет, конечно. Я предлагаю сделать ее самим.

— Ты смеешься? Я не знаю, как делаются палочки. А если мы сделаем что-то не так? Каждым делом должен заниматься мастер! — Гермиона даже с кресла подскочила. Хейлис пристально на нее посмотрел:

— Боишься, что не справишься?

Только не это. Его манера уговаривать была отвратительна, лучше сразу согласиться. Да и когда это Гермиона отказывалась от задачи со звездочкой? Она фыркнула и отошла к окну: небо, еще недавно такое чистое и светлое, заволакивали плотные тяжелые тучи. Немного поразмышляв, она повернулась к Хейлису и улыбнулась:

— Сделаем, почему бы и нет? Уверена, ее палочкой можно будет горы сворачивать.

— Угу, — Хейлис уже уткнулся в какие-то записи. — Тучи разводить, дементоров разить.

В голову сразу пришли мысли о Старшей палочке. Интересно, она сейчас уже у Гриндевальда или еще нет? Этих дат она не знала вообще — в книгах писали лишь о том, что он ее украл. Наслать бы на него дементоров и посмотреть, как он будет отбиваться, — что-то ей подсказывало, что такие маги имели свои способы побеждать непобедимое.

— Кстати, Хейлис, а у дементора какого цвета магия, если можно так выразиться?

Хейлис поднял голову и скривился в отвращении:

— Это я предпочту оставить при себе.

Она посмотрела на него с любопытством:

— А моя магия?

Тот серьезно посмотрел на нее, а потом улыбнулся:

— Сделаем палочку для Меди, расскажу. Или нет.

* * *

С самого утра светило солнце, отчего на душе становилось как-то по-особенному тепло, и Гермиона ходила по Виридису, негромко напевая. Это был выходной день, и она могла бы провести его дома, но теплая майская погода совсем не способствовала домоседскому настроению. Она поняла, что в этом была не одинока, когда в дверях показался Альбус.

— Знаете, как раньше называли растение, которое вы именуете ириозисом, в Латинской Америке?

— Там оно тоже растет? Я думала, его ареал обитания окрестности Лаваля. И как же? — удивилась Гермиона.

— Там его родина. В Европу его завезли пару веков назад, здесь оно прижилось, немного видоизменилось, конечно, но основные свойства остались. Confido anima tuam.

Гермиона задумалась:

— Доверь душу?

Альбус кивнул и бросил взгляд на Чарма, стоявшего на столике у самых дверей кабинета:

— Теперь вы понимаете, почему во время нашей первой встречи я насторожился, увидев его у вас? Да еще и на такой стадии развития.

Гермиона прошла в кабинет и заняла ближайшее кресло, кивком приглашая Альбуса последовать ее примеру.

— Но ведь оно не поглощает душу человека, даже часть, я бы это сразу определила, у меня, скажем так, есть небольшой опыт в этой сфере. Доверь душу. Как?

Альбус подошел к креслу, но не сел, а, положив руки на его спинку, с любопытством посмотрел на нее:

— Оно не особо хорошо изучено, все-таки достаточно редкое, даже на его родине его осталось очень мало. Я считаю, оно копирует, но не всю душу, скорее часть.

— Если оно не воздействует на мою душу, просто копирует, в чем тогда опасность, Альбус?

— Посмотрите на него сейчас.

Гермиона оглянулась: ириозис легонько колыхался, ни слова, ни звука. Он слушал.

— Думаете, я спровоцировала появление псевдоразума?

— Псевдоразум или настоящий разум? Вы сможете отличить?

Гермиона задумалась. На ум пришло такое понятие, как тест Тьюринга — она читала об этом вскользь, еще в своем времени, и знала только то, что это как-то проясняет возможность компьютера имитировать разум. К стыду своему, она тогда так и не разобралась подробно в этой сфере, довольствуясь умением использовать компьютер в рабочих целях. Если бы она знала больше, то, возможно, могла бы применить этот метод на растении — по аналогии с компьютером.

— Как думаете, почему в моем присутствии он чаще всего молчит?

Она начала размышлять вслух:

— Чувствует угрозу от вас? Слушается меня? Я попросила не общаться с кем-то, кроме меня.

— А мистер Матте?

— Они подружились.

Дамблдор поднял брови:

— Растение разговаривает с человеком, реагирует на него, человек разговаривает с ним, растение запоминает его имя, их разговоры...

— Хейлис вообще очень эмоциональный, — она улыбнулась и откинулась на спинку кресла.

Альбус поморщился:

— Для человека это простительно. А для растения? Оно смеется над шутками вашего друга!

Она на мгновение задумалась, но потом, вскочив с кресла, с жаром начала объяснять:

— А портреты, Альбус? Они тоже опасны? С ними же тоже по сути поделились душой другие люди. И я не слышала ни об одном случае, чтобы портреты кому-то навредили, только помогли, — она нахмурила брови, вспоминая о всем известном общении Альбуса с его преемником в девяносто восьмом. — Магические зеркала? Все разные по характеру, недовольные, радостные, запоминающие! Хотя ладно, там нет отпечатка души, только чары, но принцип действия похож. Распределяющая шляпа в Хогвартсе? Это же не крестраж, в конце концов!

Она осеклась, поняв, что ляпнула лишнего. Может, он не заметил? Это всего лишь слово. Название.

Он резко поднял голову. Заметил, конечно. Внимательный какой. Вот и конец дружбе, Альбус на компромиссы с совестью не пойдет — человек, знающий о таком редком явлении, обычно не ограничивается в одном, идет дальше. У Альбуса уже был друг со сбитым моральным компасом, еще раз в эту реку он уже не ступит. Грустно, конечно. Она изначально не хотела с ним связываться, хотела идти своей дорогой, не включаясь во все эти игры. А что теперь? Немного любопытства, и она уже завязла? Когда она успела привыкнуть иметь доступ к такой кладези знаний? Привыкнуть не к будущему директору Хогвартса, не к тому, кто отправит на смерть ее друга и еще много кого. Не к тому, кто якшался с самым известным преступником столетия. А к кому?

— Не хотите прогуляться? Подышать свежим воздухом? — Альбус подошел ближе и протянул ей руку с намерением аппарировать. Гермиона на мгновение замешкалась, что не укрылось от ее собеседника. Он рассмеялся:

— Мы просто прогуляемся, смелее!

Совместная аппарация прошла намного хуже, чем обычно, Гермиона с трудом разогнулась, тяжело дыша. Альбус терпеливо ждал, когда она придет в себя. Свежий воздух сыграл свою роль: пара минут, и вот она уже с удивлением оглядывается по сторонам. Темный густой лес, небольшая быстрая река, крупные влажные камни, макушками выглядывающие из воды, заросшие травой берега. Гермиона ощутила свежий речной запах и, прикрыв глаза, вдохнула полной грудью. Все проблемы словно отступили куда-то вдаль. Легкий ветерок тут же растрепал ей волосы. Все это неважно. Она негромко рассмеялась, оглянулась на Альбуса и кивнула в сторону камней:

— Я пройдусь.

Гермиона скинула обувь, оставив ее на берегу, и босиком запрыгнула на ближайший камень, перепрыгнула на другой, едва не поскользнувшись. Постояла и сошла вниз, прямо в воду. Постояла немного, привыкая к холодной воде, а затем пошла вверх по течению. Прошлась немного по дну, а когда ноги начало сводить от холода, выпрыгнула обратно на темный камень.

— А знаете, Альбус, не хочу я ни о чем серьезном говорить сегодня. Давайте перенесем это. На завтра, например.

Он посмотрел на нее скептически.

— Ну знаю, знаю я это слово! Я вообще много чего знаю, — ей подумалось, что Альбусу и не снилось то, что она знает. — Я много с кем общаюсь, читаю много. У меня в памяти сотни книг, наверное. И про непростительные я в курсе, и ...

— Успокойтесь, мисс Эллисон, я вас ни в чем не обвиняю, — перебил ее Альбус. — Вам нет нужды оправдываться. Вы же сами попросили перенести разговор на завтра. Я готов вам уступить. Более того, я готов перенести его на неделю, в следующие выходные и поговорим о серьезном. А сейчас... Камни? Давайте камни, — он присел на ближайший валун и стал снимать обувь.

Гермиона стояла на большом, нагретом солнцем камне и смотрела на Альбуса. Сердце скакало в груди, отчего на душе становилось невыносимо сладко. Он так легко пошел за ней... Хотелось прыгать и смеяться, хотелось делать глупости. Забыть обо всем.

Наконец он легко запрыгнул на валун рядом с ней, она перепрыгнула на другой. Скользкие влажные камни, казалось, пытались подловить глупых людей, но нет, те ни в какую не хотели падать. Последний камень, дальше глубже. Гермиона остановилась и оглянулась на Альбуса, тот улыбнулся ей. Она улыбнулась ему и в следующий миг сиганула в холодную воду. В прошлой жизни она много плавала, особенно в детстве. Во время учебы в Хогвартсе плавание переносилось на лето: бассейн в городе, реки за городом. Взрослая она плавала только в бассейне, да и то нечасто, не хотелось отвлекаться от учебы, оставлять магазин. В этом же времени, стыдно признаться, она ни разу и близко не была к водоему, словно совсем забыла одно из своих главных увлечений.

Они сидели на траве в сырой одежде и пытались согреться на солнце. Альбус потянулся было за палочкой, чтобы высушить одежду, но Гермиона положила руку ему на локоть и попросила еще немного не шевелиться. Не так уж и холодно. Наконец он вздохнул и сотворил им пару покрывал.

— Тогда по старинке, переодевайтесь, а то простудитесь.

Гермиона в ответ схватила свою палочку: пара движений и они оба сухие. Альбус усмехнулся: ну вот, другое дело.

Солнце пригревало, стало совсем тепло, Альбус лежал на покрывале, подложив руки под голову, и смотрел в голубое небо. Гермиона сначала сидела рядом, а потом плюнула на все условности и легла рядом. Редкие облака плыли и плыли, а люди лежали и тихими голосами обсуждали всякую ерунду: а все ли патронусы в виде животных, а можно ли создать зелье или амулет патронуса, а если есть дементоры, то должны быть и противоположные им существа, может, это и есть патронусы? Гермиона все спрашивала и спрашивала, нередко сама же отвечая на свои вопросы, Альбус что-то объяснял и сам спрашивал, на что Гермиона мило улыбалась: ведь не может сам Альбус Дамблдор не знать чего-то, что знает она. Облака плыли, время бежало...

Альбус проводил ее до Виридиса. Она никогда не говорила ни ему, ни Хейлису про свой дом. Возможно, раньше они думали, что в здании магазина есть жилые комнаты, и потому не спрашивали. А потом привыкли к тому, что она почти всегда тут. Она зашла в магазин, зачем-то провела рукой по стойке — чистая, прошла мимо Чарма прямо в кабинет. За спиной прошелестело:

— О нет. Нет. Только не это.

Гермиона не стала отвечать и аппарировала прямо домой. Скинула туфли, сбросила платье прямо на ковер и медленно прошагала в ванную. Горячая, с ароматной пеной ванна с удовольствием приняла ее в свои объятия.

На следующее утро Меделлин получила записку с совой с просьбой не ждать ее сегодня. Гермионе нужен был отдых. Поваляться в кровати, походить по дому босиком, приготовить большую пиццу, выпить много кофе, съесть много сладостей. А после выйти на улицу рядом с домом и ходить по траве, наслаждаясь тишиной: отсутствием любых голосов, хоть разумных, хоть не очень. Вчера ей было очень хорошо, а сегодня должно быть еще лучше. И никто ей в этом не помешает.

* * *

С их прогулки по речным валунам прошло уже три недели, а Альбус так и не заводил того самого разговора. Гермиона уже и линию разговора продумала, а он все молчал. Заходил, спрашивал, как успехи с ириозисами, перекидывался парой демонстративно вежливых фраз с Хейлисом, иногда здоровался с Чармом. Тот всегда отвечал неизменно:

— Добрый день, профессор Дамблдор.

А дальше замолкал. Не директор Дамблдор, и то хорошо.

* * *

Разбуженные общением с дементором сны никуда не уходили, стабильно раз в месяц ей снилась та женщина со странными вопросами, вот и сегодня, стоило ей прислонить голову к подушке, как она увидела ее.

— Ты никогда не задумывалась, почему так легко привыкла к новому миру?

— Это тот же самый мир, просто другое время, — не задумываясь, ответила Гермиона.

— Конечно, но для тебя-то все это должно быть в диковинку!

Гермиона вздохнула: не первый раз людей беспокоит ее характер.

— Понимаете, я всегда была такой. Я могу волноваться, переживать, плакать, но когда надо действовать, я действую. Этот мир такой, какой есть, если повлиять на это я не могу, что я должна делать? Пытаться жить, конечно. Уверена, со мной согласились бы многие.

Он остановилась, переводя дыхание, и продолжила:

— Я появилась в этом времени совсем одна, со мной были лишь волшебная палочка да моя сумочка. И это меня спасло. То, чему я научилась в моем времени, спасло меня. В каком-то смысле я появилась здесь не одна. Скрываясь в лесах от чудовища с разделенной душой, я узнала множество заклинаний, которые не раз выручали меня уже здесь. Думаете, так просто одинокой девушке без какой-либо опоры поселиться в новом месте и не сделаться чьей-то легкой добычей? Я отбила немало чужих притязаний, прежде чем дошла до того, что имею здесь. Поначалу у меня и времени-то не было о чем-то переживать и жалеть, мне надо было дела делать. А потом... — она посмотрела себе под ноги. — А потом уже все это стало привычным. Родным.

— Хотела бы вернуться? — женщина не поворачивалась к ней, внимательно изучая что-то вдали.

Сердце ухнуло так, что Гермиона, казалось, сейчас разобьется на мелкие-мелкие кусочки. Распылится на атомы. Растворится в этом мире и перестанет существовать вовсе.

Солнце светило так ярко, что шторы казались совсем прозрачными.

— Повсюду солнечные зайцы, — Гермиона с трудом вылезла из кровати и босиком протопала по деревянному полу прямо к выходу. — Трава, трава, зеленая трава.

Она легла прямо на землю и отрешенно уставилась в голубое, без единого облачка небо.

— Иногда я ненавижу людей. Ненавижу. Где же моя банка, чтобы спрятать этого анимага, неважно, анимаг он или нет.

Почему-то ей представился Альбус, улыбающийся, беззаботный, как тогда у реки.

* * *

Гермиона весь день носилась от одного стеллажа к другому, из кабинета в зал и обратно и совсем выдохлась. Она любила свое детище, но, когда его посещало столько людей одновременно, это утомляло. Лишь когда основной поток схлынул, она решила позволить себе вернуться в кабинет к напарнику и спокойно выпить чашечку кофе. Хейлис не настолько любил людей, чтобы в это время быть в зале.

— Зачем ты выносила клен в зал? — лениво приоткрывая глаза, спросил Хейлис.

Она посмотрела на него:

— Я не совсем понимаю, на что он еще реагирует. Он шелестит листочками, если на него хоть кто-то смотрит, в зале, кстати, та же реакция. Когда Альбус здесь, листочки становятся красными, — она опустила взгляд в чашку. — Я нахожу это милым.

— Я выходил в зал перед обедом, — усмехнулся Хейлис. — Когда ты разговаривала с хлыщом в шляпе, у клена покраснели листья.

— Это не хлыщ, а мистер Чейзер, он иногда заходит сюда. А почему клен отреагировал на него? — спросила Гермиона, но тут же замолчала. — Не говори, кажется, я поняла.

— Хочу тебя поправить, он сигнализирует о чем-то конкретном, а не реагирует на каких-то людей, — уточнил Хейлис.

— А как ты его зачаровывал? — спросила Гермиона. — Это же надо... Хотя стой, не хочу знать.

— Уверена? — Хейлис, не скрывая улыбки, встал и подошел ближе. — Я мог бы рассказать подробней. Люблю обсуждать всякое-разное.

— Не надо, я разгадаю это сама, — Гермиона смутилась.

— Ну хорошо, так и знал. Ты как я — любишь срывать покровы тайны, — Хейлис весело посмотрел на нее.

* * *

— Вы как-то сказали, что Чарм сторонится меня потому, что чувствует угрозу. Помните? В тот день.

Альбус забежал вечером прямо перед закрытием, когда Гермиона уже отпустила Меделлин. Хейлис уже два дня был в Версале, поэтому Гермиона планировала не задерживаться допоздна, а идти домой сразу после закрытия магазина. Она вздохнула: последний разговор о Чарме чуть не разрушил их дружеские отношения. Подойдя к двери магазина, она закрыла ее, затем взмахом палочки переместила все, что лежало на столике рядом, в ближайший шкаф. И только после этого повернулась к Альбусу:

— Да, помню. Вы должны понимать, Альбус, это растение как питомец, оно привыкает к одному хозяину и настороженно относится ко всем, кого не знал ранее.

Гермиона прошла в кабинет, попутно собирая оставленные то тут, то там книги и складывая их на полки. Альбус последовал за ней:

— Как давно у него появилась осмысленная речь?

— Около года назад, еще до встречи с вами, — Гермиона вопросительно посмотрела на него.

— То есть растение знакомо с мистером Матте год и дружит с ним. Как давно они начали именно общаться?

— Месяца два Чармик присматривался, потом они стали общаться.

— Сколько времени вы знакомы с мистером Матте?

— Около трех лет, а что?

— Меня вы знаете год, — произнес Альбус и замолчал, задумчиво водя взглядом по книжным полкам.

Гермиона чуть не подавилась словами, что знает его много лет, и не просто знает, а очень хорошо знает. Она даже книгу о нем читала! И не одну. Чарм, словно вторя ей, негромко залепетал.

— Что такое? — резко спросил Альбус и развернулся к ней. Ему вдруг вспомнились слова Гермионы про сто лет. — Я чего-то не знаю?

— Нет, профессор, — хором ответили Гермиона и Чарм тоном провинившихся школьников.

Альбус внимательно посмотрел на нее и неожиданно спросил:

— Гермиона, как меня зовут?

— Альбус, конечно, просто ты так строго на меня... — она оглянулась на Чармика, словно в поисках поддержки. — На нас посмотрел.

Альбус вздохнул, мельком подумав, что еще лет десять работы в Хогвартсе и каждый второй будет называть его профессором, не будучи при этом его учеником. Он устроился в ближайшем кресле и устремил внимательный взгляд на Гермиону:

— Ты понимаешь, что я хочу сказать, Гермиона?

— Что Чарм по-разному относится к людям? — она вопросительно на него посмотрела.

— На мой взгляд ближе к реальности другая версия. Чарм, как некая копия, — Альбус поморщился, — как отражение твоей души, отражает твое отношение к людям. Ты спрашивала мистера Матте обо мне?

— Ну да, а причем здесь это? — сегодня Гермиона совсем не понимала, что профессор хотел до нее донести.

— А почему ты не спрашивала меня о нем? Я знаю его дольше, чем ты, и куда лучше, чем ты.

Гермиону наконец осенило:

— Так, я поняла, что ты хочешь сказать. Но ответить тебе не могу, не сейчас.

Что она могла ответить? Что Альбус ей был интересен? Что она действительно чувствовала от него угрозу, но не ту, на которую он мог подумать? Что про Хейлиса она и так знала достаточно и новой информации на его счет ей просто не надо? Это же Хейлис, наверняка у него еще куча скелетов в шкафу, потихоньку всех вытащит. Или не вытащит, пусть остаются, если уложены достаточно аккуратно. Зла ей не желает, и ладно. А Альбус? Тут уже другая история. Альбуса она знала, но каждая новая информация так хорошо дополняла или опровергала предыдущую. А ей все мало, хотелось знать еще и еще. В этом она не готова была ему признаться ни сейчас, ни когда-либо.

— Хорошо, — Альбус встал с кресла и подошел ближе. — Хочу заметить, что вы изучаете свойства ириозиса, но не делаете выводов. Как-то это несерьезно, мисс Эллисон.

Что? Несерьезно? Она, у которой столько осмысленного, потом и кровью заработанного обучения, официального, неофициального, теоретического, практического? Да они с мальчишками еще школьниками уничтожили настоящее чудовище — Волдеморта, с которым Альбус, между прочим, не справился! Она в возмущении подскочила с кресла и затараторила:

— Я всегда подхожу серьезно к исследованиям, мистер Дамблдор! Всегда. Что сейчас, что раньше. И когда училась, и когда работала. Думаете, этот магазин и все, что в нем, — это первое мое достижение? — остатки здравого смысла посоветовали молчать о прошлых достижениях.

Альбус внимательно слушал каждое слово:

— А какие еще есть?

— Что? Это неважно! — Гермиона спохватилась. — Просто Чарм уже как питомец, я к нему привыкла, и в списке ведущихся исследований он не на первом месте.

— Расслабились и пропустили самое важное?

— Вы не на уроке, профессор, чтобы меня отчитывать!

— И вы не на уроке, Гермиона, чтобы называть меня профессором, — улыбнулся Альбус. — Так ириозис чувствует от меня угрозу, или он только отражает ваши чувства? И если эти чувства ваши, какую угрозу во мне вы видите?

Гермиона застыла. Что?

В этот ответственный момент раздался звонкий голосок:

— Как это мило! Сдаюсь, профессор, принимаю вас в нашу команду. Напор ваших чувств сдержать просто невозможно. Мое сердце навеки ваше. Гермиона, а у меня вообще есть сердце? Чисто физически?

Чарма понесло по волнам красноречия во славу Альбуса, впрочем, Гермиона могла согласиться практически с каждым его утверждением. Альбус не человек, он человечище.

— Ну что, до сих пор хотите узнать, сам он такой или только отражает меня? — улыбнулась Гермиона.

С этого дня Чарма словно прорвало, он пел дифирамбы Альбусу при каждой встрече, с радостью здоровался с ним, спрашивал, как дела у него и у его учеников. Гермиона только пожимала плечами: сам виноват. Единственное, что ей не понравилось, так это то, что один раз он назвал его директором. Впрочем, это было в таком потоке речей, что, скорее всего, Альбус просто не обратил на это внимания.