Цена её выше жемчуго́в (джен)

Примечание автора:

Ну-у, не думаю, что это была СЛИШКОМ длительная задержка... Еще раз извините за отсутствие прогресса в работе над "Отцом". Огромная благодарность всем, кто откликнулся на последнюю главу. Я пока не успел ответить на ваши комментарии, но я обязательно это сделаю, не переживайте! Ну а пока, не забудьте сообщить мне, понравилась ли вам новая глава... Она получилась довольно эмоциональной, и я опасаюсь, что она может показаться излишне натянутой или мелодраматичной — так что, пожалуйста, поделитесь со мной своим мнением и напишите, что сто́ит улучшить! Уверен, что здесь есть основания для критики... :P

* * *

Утром стало понятно, почему Оби-Ван настоял на том, чтобы Люк напился заранее. Небольшой домик был оборудован не самой эффективной системой климат-контроля, во всяком случае, в условиях нещадно палящих двух солнц. Даже внутри дома стояла жара, и к тому времени, когда хронометр показал полдень, все трое вспотели. Падме не помнила, чтобы в усадьбе Ларсов было так жарко... возможно, дело в том, что тот дом располагался под землёй, тогда как это здание стояло под прямыми лучами обоих светил.

После обеда Оби-Ван, оставив Люка и Падме в гостиной наедине, занялся упаковкой книг и прочих вещей у себя в спальне. Всё сложилось не так неловко, как прежде. Во-первых, Падме решительно, в несколько отчаянных глотков выпила весь стакан тошнотворного голубого молока, чем немедленно снискала восхищение сына. Во-вторых, Оби-Ван объявил Люку о планах завтра, после завтрака отправиться в путешествие, и шестилетний любитель кораблей пришёл в полный восторг от перспективы первого в его жизни настоящего космического полёта. Из-за сильной жары выйти на улицу ему не разрешили, но Падме показала свою яхту в одно из окон и, наслаждаясь восторгом сына, описала внутреннее устройство.

Но во время обеда Люк засы́пал Оби-Вана вопросами, отвечая на которые тот мягко объяснил, что отныне он будет жить с матерью и не вернётся на Татуин. Люк немного встревожился, но, услышав заверения Оби-Вана, что джедай не покинет его, притих.

При этом Люк больше не отстранялся. Падме предложила поиграть в игры, которые помнила из своего недолгого детства, и он застенчиво согласился. Она показала ему несколько вариантов игры в ладушки, которым когда-то давно её научила Сола⁽¹⁾. Люк очень быстро учился. За короткое время он стал ошибаться реже, чем она. Но когда они оба устали от игр, Люк снова погрузился в задумчивость и вскоре убежал за своей моделью корабля. Она проследила, как он, как и прошлой ночью обняв свой скайхоппер, свернулся калачиком в кресле. Почувствовав, что ему хочется побыть одному, Падме деликатно удалилась в спальню, где Оби-Ван продолжал попытки уложить вещи в чемодан.

— На яхте есть багажный отсек, если у Вас не получится уложить всё необходимое, — предложила она.

Оби-Ван безрадостно усмехнулся.

— Весьма любезно с Вашей стороны, но когда-нибудь мне придется всё это забрать, — он прервался и, задумчиво посмотрев на чемодан, пробормотал, — но ведь смог же я как-то это всё сюда притащить.

Так и не разгадав головоломку с укладкой вещей, он вновь принялся разгружать чемодан, чтобы попробовать уложить всё иначе.

— Я могу помочь? — спросила Падме.

— Вряд ли, — усмехнулся Оби-Ван, — просто надо как-то всё уместить, а я, честно говоря, сомневаюсь, что в этом чемодане найдётся место для пары комплектов оружия.

— Тогда, может быть, я соберу вещи Люка, — предложила она.

— Нечего собирать, — мрачно ответил джедай, — тускены сожгли дом. Я не смог раздобыть для него даже запасного комплекта одежды. У него осталась только та модель корабля.

Падме посмотрела на дверь и увидела, как свернувшийся калачиком в кресле Люк молча поглаживает крыло скайхоппера.

— Так вот почему он так привязан к нему, — пробормотала она, — а я-то думала...

Оби-Ван проследил за её взглядом, обращённым на самого младшего обитателя небольшого дома. На его лице появилось выражение серьёзной озабоченности.

— Это станет нелёгкой переменой, — пробормотал он.

Наконец с вещами было покончено, и Падме вызвалась приготовить ужин. Энакин всегда посмеивался над её скромными кулинарными способностями, но за последние шесть лет многое изменилось. Одним из немногих положительных изменений стало то, что теперь она научилась готовить съедобные блюда, и в последнее время это занятие даже стало её успокаивать. Однако сегодня Падме нервничала — это будет первая трапеза, которую сын разделит с ней. Задумавшись о количестве и вкусе, она по-новому оценила кулинарное мастерство своей матери. Не помогало и то, что большинство имеющихся под рукой продуктов — местные, о которых она раньше и не слышала...

Её волнение достигло предела, когда она вынесла в гостиную поднос с тарелками и расставила их на столе. Благодарно кивнув, Оби-Ван сразу же принялся за еду. Люк с явным сомнением подвинул тарелку к себе.

— Что это? — спросил он, неуверенно ткнув вилкой в порцию чего-то, что, наверное, показалось ему похожим на странную оранжевую кашицу.

— По-моему, это пюре из кумары по-альдераански⁽²⁾, — сказал ему Оби-Ван.

— По крайней мере, настолько похоже, насколько у меня это получилось, — с лёгкой улыбкой поправила Падме.

— Это очень вкусно, — добавил Оби-Ван, — ну, попробуй.

Затаив дыхание, Падме наблюдала, как, набравшись храбрости, Люк медленно отправляет в рот крошечную порцию пюре. Он тут же скривился, но, скорее, просто рефлекторно, потому что спустя несколько секунд он расслабился и продолжил распробовать новый для себя вкус.

— Нравится? — нетерпеливо спросила она, после того как мальчик проглотил.

Люк нахмурился.

— Это вкусно, — довольно неохотно признался он.

По ходу ужина опасения Падме по большей части утихли. Мальчику, конечно, понравилось не всё — её попытка зажарить банту вызвала самое убедительное выражение отвращения, — но большинство блюд он съел. Облегченно улыбнувшись, она достала десерт, который ей удалось отыскать в кладовке Оби-Вана.

— Похоже, ты стала настоящим шеф-поваром, — благодарно улыбнулся Оби-Ван, — кажется, ничего подобного я не пробовал со времени последней поездки на Альдераан.

Люк взял кусочек печенья и с любопытством стал его рассматривать.

— Что это?

— Печенье, — ответила она.

— Печенье, — медленно повторил Люк, вертя его в руках. Немного нервничая, Падме проследила, как он осторожно откусил от печенья...

Волноваться не стоило. Глаза Люка заблестели двумя яркими звёздочками. В мгновение ока он слопал три печеньки, и если бы не Оби-Ван, то попытался бы, наверное, съесть всё содержимое сухарницы⁽³⁾.

— Бен, можно мне пото́м ещё одну? — попросил он.

— Не сегодня, — твёрдо сказал Оби-Ван.

— Завтра? — с надеждой уточнил Люк.

— Я отложу оставшиеся для тебя на завтра, — пообещала Падме.

— На завтрак?

Она громко рассмеялась.

— Думаю, они отлично подойдут для перекуса, — рассудила Падме, — ты сможешь подкрепиться ими завтра на корабле.

Она ожидала, что упоминание о предстоящем завтра путешествии воодушевит Люка, как это происходило раньше. Но вместо этого на лице её сына появилось выражение печальной растерянности, и он тихонько свернулся калачиком на стуле.

— Что случилось, Люк? — мягко спросил его Оби-Ван.

Люк что-то пробормотал, теребя манжеты рубахи.

— Что? — терпеливо повторил джедай.

— Хочу домой, — прошептал Люк и ещё плотнее прижался к спинке стула.

Падме чувствовала, как её сердце разбивается вместе с его, и всё, что она смогла — это прошептать:

— Ох, милый...

Грустные голубые глаза Люка обратились к ней.

— Хочу домой, — повторил он.

Падме хотела протянуть руки и обнять сына, однако его защитная поза заставляла сохранять дистанцию.

— Я знаю, Люк, — сказал Оби-Ван. Он подвинулся к стулу, достаточно близко, чтобы погладить Люка по голове, как это так хотела сделать его мать, — твоя мама будет хорошо заботиться о тебе. Она очень любит тебя.

Люк всхлипнул.

— Я хочу к тёте Беру, — сквозь слёзы сказал он. Какие жестокие слова прозвучали для ушей его матери, какие нечаянно жестокие...

— Она ушла в Силу, — сказал Оби-Ван, — а Сила всегда будет с тобой, Люк.

Люк кивнул, и Падме поняла, что это уже не первый разговор.

— Но я всё равно скучаю по ней, — прохныкал ребёнок, — Бен, я не хочу уезжать, я хочу домой!

— Ты не можешь вернуться домой, — грустно улыбнувшись, тихо сказал Оби-Ван, — жизнь всегда меняется. Все мы должны научиться принимать перемены, неважно — хорошие они или плохие.

У Люка на глазах вновь проступили слёзы.

— Я хочу домой, — настойчиво прошептал он.

Повторяемые Люком слова внезапно заставили Падме взглянуть на них совершенно иначе, чем это до сих пор делали взрослые.

— Ты хочешь ещё раз вернуться домой и попрощаться? — тихо спросила она.

С какой-то невероятной надеждой Люк перевёл взгляд на неё и торопливо кивнул.

— Хорошо, — сказала Падме, — едем прямо сейчас.

— Вряд ли у нас есть время, чтобы отправиться туда сейчас, — нахмурившись сказал Оби-Ван, — осталось всего два часа до заката.

Он бросил на Падме многозначительный взгляд, и она поняла, что он тревожится из-за опасностей ночной пустыни... в частности, из-за таскенов.

— У меня на яхте есть небольшой спидербайк, — сказала она, — я... по-моему, на нём можно поместиться вдвоем. Вы же сможете поехать с Люком, верно?

Люк умоляюще посмотрел на Оби-Вана. Наконец, джедай неохотно кивнул.

— Да, — пробормотал он, — думаю, это приемлемо.

* * *

Казалось, что прошло несколько дней, пока она в одиночестве ждала в маленьком домике. Братья начали опускаться. Мысли то и дело возвращались к тому роковому закату, когда Энакин на похожем спидербайке отправился в похожую дорогу...

Уже не в первый раз ей пришла в голову мысль, что она начала терять мужа ещё до того, как он стал её мужем — с того момента, когда он уничтожил таскенских рейдеров, похитивших его мать. Но когда Оби-Ван задал вопрос, она изобразила на лице заученную улыбку и ответила, что потихоньку начинает становиться тревожной мамашей. Она не стала рассказывать джедаю об Энакине и таскенах. Он и так достаточно настрадался, чтобы она отравила ему память о последних годах, проведённых с лучшим другом. Эту боль она с ревнивым упорством сохранит при себе.

Когда в доме никого не осталось, а посуда была загружена в турбомойку, Падме обнаружила, что её стремительно настигают воспоминания об Энакине. Она отчаянно пыталась загнать их обратно, запереть чувства. Она намеренно переключила своё внимание на Люка и ближайшее будущее с сыном,.. но Энакин не унимался. Перед глазами мелькали образы, мучительные, обвиняющие, сдирающие с неё все защитные покровы, которые она создавала годами, срывающие с неё маски королевы, сенатора, повстанца, дочери, сестры, подруги и даже матери... пока не осталась лишь неумолимо одинокая Падме Скайуокер.

Пока вся боль не свелась к единственной простой истине: ей нужен Энакин, а его никогда больше рядом не будет.

Падме Скайуокер съежилась на стуле и зарыдала.

Она не знала, сколько так просидела, как долго и как сильно плакала. Некоторые вещи невозможно измерить. Но прошла вечность, и слёзы закончились наконец, страдания поутихли, а за ними пришёл знакомый холод бездонной пустоты, занявшей в ней место, некогда принадлежавшее Энакину. Смахнув последние слёзы, она вздохнула и приготовилась снова пережить зиму...

А потом открылась дверь, и в комнату вошёл Оби-Ван со спящим на руках Люком. Где-то в этой томительной пустоте зашевелилась надежда. Падме встала, пошатнувшись, подошла к Оби-Вану и сыну и в первый раз поцеловала Люка на ночь.

— Доброй ночи, — прошептала она.

— Падме, с Вами всё хорошо? — спросил Оби-Ван. Она встретилась с обеспокоенным взглядом его синих глаз.

— Пока нет, — прошептала она. Но, когда она ласково погладила Люка по голове, на её лице появилась улыбка.

— Вместе нам станет лучше, тебе и мне, — прошептала она своему малышу. Спящий Люк прижался к её руке.

Когда Падме снова легла на пол, укрывшись одеялом, в центре пустоты появилась маленькая, но отчетливая искорка света. Впервые за много лет она крепко заснула.

Переводчику на кофеин: ЮMoney — 41001514857517

1) 31. Сола Наберри (англ. Sola Naberrie) — человек, женщина, дочь Руви и Джобель Тулиа Наберри, старшая сестра Падме Амидалы, мать Риу и Пуджи Наберри, тётя по материнской линии Люка Скайуокера и Леи Органы.

Вернуться к тексту

2) 32. В оригинале "Alderaan sweet potatoes"... "Sweet potato" переводится и как "сладкий картофель" и как "батат". Батат (лат. Ipomoéa batátas), кумара, сладкий картофель — вид многолетних клубнеплодных растений рода Ипомея семейства Вьюнковые. В культуре батат выращивают как однолетнее овощное растение. Родина батата — тропические регионы Америки. Это единственный съедобный вид из вьюнковых, ценная пищевая и кормовая культура. Батат выращивают в основном из-за крахмалистых сладковатых клубней, которые содержат до 30% крахмала и 6% сахара. Батат в 1,5 раза калорийнее картофеля и превосходит его по содержанию углеводов, кальция и железа. В кулинарии используют клубни, а также молодые листья и побеги. Сорта батата с белой или бледно-жёлтой мякотью — менее сладкие, чем с красной, розовой или оранжевой. Несмотря на то, что батат называют "сладким картофелем", с настоящим картофелем (Solanum tuberosum) он состоит в очень отдалённом родстве — оба вида принадлежат к таксономическому порядку паслёноцветных (Solanales).

Вернуться к тексту

3) 33. Сухарница — предмет столовой посуды (блюдо или ваза), предназначенный для сервировки и подачи к столу сухарей, печенья и других хлебобулочных и кондитерских изделий. Популярная в основном в городском быту, ваза-сухарница обычно имеет вид широкого блюда на подставке, с загнутыми вверх краями. Часто имеет ручку. Как правило, изготавливается из металла, узор наносится с помощью гравировки или чеканки. Сухарницы могут также выполняться в форме плетёной корзиночки или её имитации из металла, фарфора, фаянса.

Вернуться к тексту