Эй, Знахарь, скажи хоть что-нибудь (гет)

Ночь операции была темной, безлунной. Небо затянули тучи, предвещавшие грозу, и тяжёлый, спёртый воздух висел над Грин Хиллз, как саван. Идеальные условия для того, чтобы творить тёмные дела.

Соник, закутавшись в потерший плащ, мелькал в переулках, как призрак. Его задача была простой и опасной — привлечь внимание. Он появился на главной улице как раз в тот момент, когда мимо проезжал патруль бадников. Один выстрел в воздух, насмешливый свист — и механизмы, замигав красными глазами, ринулись в погоню. Синий ёж помчался прочь от центра, увлекая за собой половину городской стражи, его смех звенел в ночной тишине.

В это время Кноклз, пряча лицо в тени шляпы, поднялся на сторожевую вышку. Его сердце бешено колотилось. Измена давалась ему тяжело, даже ради правого дела. Двое часовых-бадников стояли на своих постах. Кноклз, не говоря ни слова, движением, отточенным за месяцы бессильной злобы, вырубил их одним ударом каждый. Он нашёл главный коммутатор — ящик, испещрённый проводами и мигающими лампочками. Достал небольшое устройство, переданное ему Тнем, и воткнул его в гнездо для диагностики. На маленьком экранчике загорелась надпись: «Внедрение... 10%...». Оставалось только ждать.

Тейлз, маленький и незаметный, словно тень, прокрался к задней стене шерифского участка. С помощью самодельного когтя он за считанные секунды взобрался на крышу и пролез в открытое слуховое окно. Внутри пахло сигарным дымом, дорогим кожаным и маслом. В большом кресле за столом спал один из людей Эггмана. Тейлз, затаив дыхание, проскользнул к огромному сейфу в углу. Его пальцы, ловкие и чуткие, побежали по циферблату. Он приложил самодельный стетоскоп к холодному металлу и начал слушать. Тик... так... тик... Так прошла вечность. Потом раздался щелчок, который показался ему громом. Дверь отъехала.

Внутри лежали пачки денег, мешки с золотым песком и толстая папка с чертежами. Тейлз схватил папку — это было главной целью. И в этот момент за его спиной раздался простуженный, самодовольный голос:

— Ну-ну-ну, какой любопытный зверёк забрался в мою нору?

На пороге, подсвечиваемый молнией за окном, стоял доктор Эггман. Он был не на прииске. Он был здесь. И в его руке блестел огромный револьвер.

— Я всегда знал, что Кноклз — ненадёжное мяcцо, — усмехнулся он. — Но чтобы настолько... Всё кончено, малыш. Брось папку и руки за голову.

Внезапно свет в участке погас. Завыла сирена, и снаружи донёсся грохот — это сработало устройство Тня. Все бадники в городе разом замерли, как истуканы. В окно влетела граната со слезоточивым газом, разбив стекло. Комната мгновенно заполнилась едким дымом.

— Беги! — прошипел чей-то голос рядом с Тейлзом. Это был Тень. Он возник из ниоткуда, выбил из рук ошеломлённого Эггмана револьвер и толкнул Тейлза к окну. — Через крышу! Я тебя прикрою!

Начался хаос. Соник, поняв, что план пошёл наперекосяк, ринулся обратно к участку. Кноклз, спустившись с вышки, вступил в бой с людьми Эггмана, ярость месяцев выплеснулась наружу. Он дрался как демон, снося всё на своём пути.

Тень и Эггман сошлись в центре задымлённой комнаты. Учёный был яростен, он размахивал тростью, но Тень был быстрее, точнее, смертоноснее. Каждый его удар был выверен, как удар скальпеля.

— Кто ты?! — выкрикнул Эггман, отступая. — Ты не из этого городка!

Тень не ответил. Он лишь бросил в лицо Эггману горсть какого-то порошка, от которого тот закашлялся и ослеп. В этот момент в дверь ворвался Соник.

— Тейлз! Тень! — крикнул он, не видя ничего в дыму.

— Я здесь! — отозвался лисиц с крыши. — У меня чертежи!

— Отступаем! — скомандовал Тень, появляясь рядом с Соником. — Кноклз, к оврагу!

Они вырывались из города, отстреливаясь от тех людей Эггмана, кто не попал под действие генератора. Гроза наконец грянула, и ливень хлыст