Ведьма (гет)

Скажи пятнадцатилетней девочке, что она никогда не постареет, и увидишь счастливейшего в мире человека.

Именно это слышит Инес на очередной прогулке по парку загородной виллы. В руках корзинка с закусками, девушка неотступно следует за одной из племянниц Борромео, по сути, владевшего всем Миланом от лица испанской короны.

Разумеется, сперва не верит — очередная шутка беззаботной аристократки. Та наслаждается летней погодой, щурясь на солнце. Льняное платье (наверняка дороже кузницы отца) идеально подчёркивает молодое тело. Инес в её мешковатой сорочке может только завидовать.

— И тем не менее, это правда, — развернувшись, внимательно смотрит на горничную. Зелёные глаза вгрызаются в пронзительно серые.

— У тебя все задатки. Вернее, не так — ты просто не можешь постареть. Дорастёшь до какого-то возраста, а дальше всё.

Позднее, после посвящения и уроков, поймёт, почему даже не подумала донести инквизиторам. Тогда же осознается мощь жестов и интонаций: ни одна кукла не порвёт нитей, которых не чувствует.

Но сейчас просто радуется открытому расположению человека высшего общества, благодаря Бога, что приставили именно к ней. Когда только вдвоём, Ангелика будто стряхивает маску аристократки, делиться мыслями легче, и даже большие проблемы кажутся пустяками.

— Пойдём в тень, — послушно следует, стараясь поспеть.

На веранде раскладывают закуски и напитки.

— Садись, — Инес повинуется. Ангелика сама разливает вино. Ветер гуляет по веткам, периодически слышно чирикание дроздов. То тут, то там проносится чиж. Мягкое лето ласкает Милан, заставляя забыть даже ужасы прошедшей эпидемии, до сих пор отзывающейся в пустых домах и пересудах взрослых.

Отпив, откладывает бокал.

— Время расставит по местам. Я лишь хочу, чтобы это не стало сюрпризом.

— Но ведь так не бывает, — осмеливается возразить Инес. — Все стареют, даже деревья.

Ангелика жмёт плечами.

— Значит, не все. Ты на службе уже год, этого достаточно, чтобы я разглядела то, что мы называем Даром. Я покажу и расскажу, как это работает. Пока можешь воспринимать, как очередную прихоть избалованной синьорины.

Инес с готовностью кивает — Ангелика, несмотря на возраст, знает множество игр и историй и почти всегда в настроении ими делиться. Хочется поиграть в нестареющих — почему бы нет?

* * *

— А теперь следи за моими пальцами и постарайся вслушиваться в голос.

Вечер собирает в вилле половину знати Милана. Ангелика заводит разговор с пожилой дамой, что сперва чопорно смотрит, но слово за слово, и надменное лицо сглаживается. Не проходит пяти минут, и словно с любимой внучкой.

Сперва Инес не понимает, но потом замечаются жесты. Почти эфемерные, следить за которыми — всё равно, что держать в голове, когда собеседник моргает или с какой периодичностью дышит. И голос. Что скрытое за обыденными интонациями.

Распрощавшись, аристократка возвращается.

— Со мной в уборную, — Инес молча кланяется. Внутри, помогая с причёской и одеждой, рассказывает, что увидела.

— Молодец, — хвалит Ангелика. — Сможешь повторить?

Пальцы неуверенно рисуют жест, потом ещё один. Выглядит нелепо, и спустя пару попыток сдаётся. Сложно, когда не знаешь принцип.

— Это не обязательно, — отвечает аристократка. На удивлённый взгляд поясняет:

— Тут, как с огнём. Никто толком не понимает, что это, но охотно пользуются. Возможно, древние греки знали больше. Уверена, дельфийские оракулы — те же ведьмы. Нам бы их курения…

— Нам? — переспрашивает Инес. Ангелика улыбается.

— Пока просто наблюдай. Потом будем учиться. И самое главное, — голос становится серьёзнее. — Никому. Если дойдёт до церкви…

Инес никогда не видела сожжения еретиков, но объяснять не нужно. Только сейчас доходит мысль, что вовлечена по самое некуда, назад пути нет. Словно чувствуя её состояние, Ангелика кладёт руку на плечо.

— Не мы решаем, какими быть и когда рождаться. Но располагать тем, что имеем — в наших силах. Главное, учиться.

В уборную входят другие, аристократка мгновенно меняет тон.

— За мной, Инес, — горничная идёт следом, в голове рой мыслей. Она официально ведьма. Со всеми вытекающими.