Наследие огня ( песнь о пламени ) (гет)

Внутри меня поднималось пламя бури, мой внутренний огонь, беспокойно пульсировало, словно предчувствуя встречу с чем-то ему противоположным.

—Ты тоже видела тень? — тихо спросил я у Эйри, всматриваясь в то место, где только что промелькнула призрачная фигура.

Эйри кивнула, глаза ее, большие и выразительные, были сосредоточены и насторожены.

—Значит, мы пришли верно, — мои слова вырвались белым облачком пара.

— Здесь, где-то здесь, находятся Слезы Льда.

Мы двинулись вперед, туда, где мелькнула тень, — это был единственно верный путь. Чем ближе мы подходили ктогромному камню, за которым она скрылась, тем сильнее становилось ощущение, будто мы шагнули в иной, более древний мир, где время течет по иным законам. Ощущение было величественным, всеобъемлющим, как присутствие спящего бога.

—Осторожно, — произнёс я, мой голос был низким и напряженным, яя шёл впереди, почти прикрывая Эйри собой, инстинктивно защищая. Мы переглянулись, и в её глазах я увидел отражение собственного беспокойства и осторожного любопытства. Не сговариваясь, мы, стараясь ступать как можно тише, двинулись к камню. Каждый наш шаг отдавался глухо в полной тишин, и мне казалось, что даже мох под ногами потрескивает от напряжения. Подойдя ближе, мы увидели, что камень не просто пошевелился, он был отодвинут — словно кто-то или что-то мощное сдвинуло его с места. И за этим валуном, там, где должна была быть плотная земля и корни, зияла чернота. Это был не просто провал, а аккуратный, хотя и неровный, вход в темноту. Узкий лаз, больше похожий на вход в нору гигантского зверя, или же в пещеру. От него веяло тем самым холодом, который обволакивал всё пространство плато. Вход был обрамлён неотесанными, влажными камнями, и казалось, что из глубины доносится едва слышный, прерывистый шорох.

Сперва мы с Эйри замерли, словно два изваяния, окутанные сомнением. Холод, исходящий из глубины пещеры, был осязаемым, и воздух вокруг казался густым от невысказанного вопроса: стоит ли? Я чувствовал, как напряжение струится между нами, пока мы молча взвешивали риски.

Вход выглядел неприветливо, его темнота манила и отталкивала одновременно. Может, следовало повернуть назад, поискать другой путь, менее... пугающий.

Но тут Эйри глубоко вздохнула, посмотрела на меня, и её голос, хоть и был чуть тихим, прозвучал с уверенностью:

— Келен, мы здесь. Мы прошли этот путь, чтобы найти Слезы Льда. Если мы сейчас отступим, мы никогда себе этого не простим. Раз уж мы здесь, — добавила она, шагнув первой к зияющей тьме, — то должны попробовать. Иначе зачем вообще было преодолевать этот путь на гору ?

Я кивнул и шагнул к входу, Эйри последовала за мной за ней. Теперь пути назад не было, только вперед — к тому, что ждало нас в этой холодной темноте. Мы вошли. Ледяной воздух, влажный и густой, сразу же окутал нас. Запах озона, талого снега и чего-то неуловимо-мистического ударил в ноздри. И тут решимость оставила Эйри, и она испуганно прижалась ко мне, ее рука скользнула и крепко ухватилась за мою. Я отметил это с внезапным, неожиданным теплом, которое никак не вязалось с обстановкой неизвестности, в которрй мы находились. Ее ладонь, несмотря на мороз, была горячей, и в этот момент все мое напряжение спало. Я ощутил прилив почти нежности, чувство глубокого, оберегающего покоя. В этом простом прикосновении было что-то глубоко приятное, что-то, что успокаивало мое вечное пламя. Я мужчина, и я был отвесвененнтза эту девушку, я сжал ее пальцы в ответ, позволяя себе на краткий миг забыть об опасности.

Тьма постепенно отсупила, уступая место нежно-голубоватому свечению. Нашим глазам открылась довольно просторная пещера. Она была похожа на те потаенные святилища, о которых мне рассказывали в детстве, — места поклонения Духам Вершины. И это было логично: чем выше гора, тем сильнее, как известно, присутствие духовного начала, тем ближе граница между мирами. Казалось, стены вот-вот заговорят со мной на языке, который я когда-то слышал от самых старших магов.

Внутри царила симфония холодных оттенков: голубой, белый, бирюзовый. Мрак рассеивался под их сиянием, и хотя здесь тоже царил холод, он был странно приятным, чистым, звенящим.

Вдруг, впереди, за изгибом, я увидел его — пульсирующий источник синего свечения. Кристалл. Или что-то похожее. Это был маяк, зов, который моя магия не могла игнорировать.

Мы с Эйри двинулись к нему, плечом к плечу, и я чувствовал ее сфокусированное внимание. Чем ближе мы подходили, тем яснее проступали контуры этого места. Свечение было входом, порталом в меньший, внутренний грот. И вот там, в полумраке, с потолка свисали огромные, тающие ледяные образования. Они были настолько прозрачны и чисты, что казались живыми, — словно вечные, замерзшие слезы. Да, скорее всего, это были они — Слезы Льда. А в самом центре, на естественном пьедестале, мерцал Кристалл. Он был источником всей этой магии, сердцем холода, и я чувствовал, как он реагирует на мое присутствие, на огонь бури, что клокотал во мне, требуя действия.

Не размышляя ни секунды, я протянул руку, желая прикоснуться, понять, уловить суть этой магии... Я ожидал тепла, какого-то отклика, может быть, даже мгновенного видения, но получил лишь ледяной, резкий толчок. Меня отшвырнуло назад, словно невидимая стена преградила путь. Удивление смешалось с острой болью, и когда я опустил взгляд на свою руку, по ней уже ползли тонкие, серебристые узоры инея. Холод пронзал кожу, словно тысячи мельчайших игл.

Я вскочил на ноги, потирая окоченевшую ладонь. Кристалл, который должен был стать нашим ответом, просто оттолкнул меня. Он был здесь, передо мной, но не отвечал. Пока я пытался осмыслить это поразительное невезение, пытаясь понять причину неприятия, Эйри уже двинулась вперед. Я не успел даже до конца прийти в себя.

—Эйри, нет! — рванулся я к ней.

— Стой, это может быть опасно! Я боялся, что кристалл и её встретит так же резко, нанеся ей вред.

Но Эйри уже стояла перед кристаллом, её взгляд был прикован к его переливаюшимся граням. Осторожно, с почтительно-нежным трепетом, она положила обе руки на холодную, гладкую поверхность.

—Келен, — её голос звучал тихо, но твёрдо. Она говорила так, словно была абсолютно уверена в своих действиях.

— Мне кажется, я знаю, что нужно делать.

Я замер в шаге от неё, готовый прийти на помощь в любую секунду.

—Лучше отойди, — мой голос был полон тревоги за неё.

— Он может ударить тебя холодом!

—Всё хорошо, — ответила Эйри, и в этот раз в её голосе прозвучало нежное, просящее, почти умоляющее напряжение. Она не отводила рук от кристалла.

— Я, конечно, не разбираюсь так в магии, как ты, Келен, но... позволь мне с ним поговорить.

Она повернула голову и посмотрела на меня, и в её глазах была странная, непривычная решимость.

—Я видела, как мой отец разговаривал с растениями, с деревьями, с водой, с землёй и камнями. Может быть, и у меня получится. Ведь этот кристалл — это же тоже часть горы, часть природы, просто очень древняя. Может, у меня получится поговорить, понять, что он хочет?

Она вновь обратила всё своё внимание на кристалл, а её голос стал тише, почти шепотом, обращённым скорее к нему, а не ко мне:

—Я помогала отцу, и у меня получалось... слышать ответы...

Я был потрясён её словами, её спокойствием и этой невероятной идеей, и я замер. Я хотел крикнуть, увести её, но что-то в её голосе, в позе, в её контакте с кристаллом заставило меня замолчать. Мой опыт взаимодействия был неудачен, но, возможно, Эйри права? Выбора, по сути, не было: кристалл отказал мне, и теперь вся надежда была на Эйри, на её необычный, интуитивный дар, на её мягкость и терпеливость.

Я стоял, почти не дыша, глядя, как сияние кристалла слегка меняется под её ладонями. Она медленно опустилась на колени перед кристаллом, как перед поверженным воином или… больным. Я смотрел, как Эйри кладёт ладони на ледяной постамент, и этот акт был таким нежным, таким чуждым моей порывистости и нетерпеливости. Я хотел получить ответы немедленно, а она не пыталась взять, не пыталась сломать, не пыталась активировать — она слушала. Когда синее мерцание кристалла стало мягче, словно его пульсация сменила гнев на истощение, моё сердце сжалось. Я увидел нечто, что проглядел в своей слепой спешке: боль. Не угрозу, не вызов — а агонию.

И услышал её шёпот, обращенный к кристаллу:

—Мы пришли залечить рану горы. Ты холод. Ты — исцеление, ты — покой, пожалуйста, помоги нам.

Эйри подняла на меня глаза, отражающие сейчас неземной, синий свет.

—Он не злой. Он напуган. Подойди к нему.

Я шагнул вперёд и, последовав примеру Эйри, опустился на колени рядом с ней, затем протянул руку к кристаллу. Вспышка синего света ослепила меня, но я не отшатнулся. Я стоял, чувствуя, как моя рука покоится на ледяном постаменте, поверх тонкой, ладони Эйри. Моя ладонь сперва задрожала от сдерживаемой силы, от привычки действоватьмбыстро, резко. Но рядом с Эйри я начал чувствовать, как огонь, горящий во мне, меняется. Он не угасал, нет. Он стал подобным холодному золоту. Моя магия преображалась.

Я закрыл глаза. Ледяной холод кристалла уже не казался враждебным. Я почувствовал его боль, как чувствовала её Эйри, но через призму своего собственного восприятия. Кристалл был как гигантская, измученная мышца, сжимающаяся от невыносимой боли.

—Холодное золото, — прошептал я себе.

Моя сила, которую я обычно обрушивал, теперь приобрела текучесть спокойной реки.

Синий свет вокруг нас перестал быть колючим. Он стал тёплым, несмотря на абсолютный холод. Он пульсировал в унисон с моим сердцем и с сердцем Эйри. Я чувствовал её спокойствие, её веру, и это было сильнее любой моей магии.

Эйри повернулась ко мне, её глаза были полны беспокойства.

—Ты слышишь? Мне кажется, кристал что-то говорит. Я различаю слова.

Я замер, напрягшись. Сначала была только тишина, давящая, звенящая пустота; я закрыл глаза, пытаясь унять мешающее волнение и тоже начал сосредоточенно вслушиваться. Что-то и правда слышалось, похожее на слова, очень, очень тихое:

𝘼𝙣𝙙 𝙬𝙞𝙩𝙝 𝙩𝙝𝙖𝙩 𝙨𝙝𝙖𝙙𝙤𝙬 𝙪𝙥𝙤𝙣 𝙩𝙝𝙚 𝙜𝙧𝙤𝙪𝙣𝙙, 𝙄 𝙝𝙚𝙖𝙧 𝙢𝙮 𝙥𝙚𝙤𝙥𝙡𝙚 𝙨𝙘𝙧𝙚𝙖𝙢𝙞𝙣' 𝙤𝙪𝙩

𝙉𝙤𝙬 𝙄 𝙨𝙚𝙚 𝙛𝙞𝙧𝙚, 𝙞𝙣𝙨𝙞𝙙𝙚 𝙩𝙝𝙚 𝙢𝙤𝙪𝙣𝙩𝙖𝙞𝙣...

𝘾𝙤𝙣𝙛𝙞𝙣𝙚𝙙 𝙞𝙣 𝙢𝙤𝙪𝙣𝙩𝙖𝙞𝙣 𝙝𝙖𝙡𝙡𝙨, 𝙬𝙚 𝙜𝙤𝙩 𝙩𝙤𝙤 𝙘𝙡𝙤𝙨𝙚 𝙩𝙤 𝙩𝙝𝙚 𝙛𝙡𝙖𝙢𝙚