1+1 (гет)

Победа над Гриндевальдом не принесла мира. Она принесла вакуум. Министерство Магии было обескровлено, его верхушка либо скомпрометирована сотрудничеством с Темным Лордом, либо уничтожена в ходе войны. Дамблдор, герой часа, отказался от поста Министра, как все и ожидали. Он вернулся в Хогвартс, заявив, что его место — учить новое поколение, а не управлять политикой.

Власть валялась под ногами, как драгоценный камень, который никто не решался поднять.

Именно в этот момент из теней вышли они.

Это не был государственный переворот. Это была хирургическая операция. Снейп, с его знанием всех грязных секретов и компромата на чиновников, оставшихся у власти, методично очищал аппарат Министерства. Он не убивал. Он шантажировал, смещал, вынуждал к уходу «по состоянию здоровья». Его боялись. Шептались, что он был правой рукой Гриндевальда и теперь просто забрал власть себе.

Но это была лишь половина правды. Второй половиной была Гермиона.

Пока Снейп действовал в тени, она вышла на свет. Используя свою репутацию самой блестящей ведьмы поколения и героини войны (ее роль, конечно, была приукрашена и подана в нужном ключе), она начала говорить. Она говорила с народом, с уставшими от войны магами и магглами, с теми, кто жаждал порядка и стабильности, а не разрозненных идеалов.

Ее речи были шедеврами. Она не обещала золотых гор. Она говорила о силе. О знании. О прогрессе. О том, что магическое сообщество должно сплотиться не вокруг старого догматизма и не вокруг темного хаоса, а вокруг эффективности и логики. Она говорила о новом порядке. Не порядке страха, а порядке разума.

Ее идеи находили отклик. Люди были сбиты с толку, напуганы, они искали твердую руку и ясный ум. И они видели это в ней — молодой, умной, невероятно мощной волшебнице, которая, казалось, знала выход из любого кризиса.

Снейп стоял за ее троном, и буквально. На официальных церемониях, когда Гермиона, уже занявшая пост Министра Магии благодаря «всеобщей поддержке» и безальтернативным выборам, произносила речи, он находился в двух шагах позади, облаченный в черные мантии нового образца — не профессорские, а скорее напоминающие форму верховного инквизитора или главы службы безопасности. Его титул был выдуманным, но внушающим страх: «Верховный Потенциат по Магической Безопасности и Восстановлению».

Он был ее мечом и щитом. Он знал каждую угрозу, каждую интригу, и уничтожал их на корню, прежде чем они могли достичь ее ушей. Он создал новую структуру — «Отдел Санкций», который отвечал за соблюдение новых, строгих законов, написанных, разумеется, Гермионой.

Их правление было дуализмом. Она давала надежду и прогресс: открывались новые институты магических исследований, были установлены жесткие, но справедливые законы о взаимодействии с магглами, система здравоохранения и образования была реформирована с беспрецедентной эффективностью.

Он обеспечивал послушание. Его «Санкции» были быстры и неумолимы. Коррупция, сопротивление, попытки вернуть старые порядки — все это подавлялось с жестокой точностью. Тюрьма Азкабан наполнилась новым поколением заключенных — не идеологических противников, а тех, кто мешал работе государственной машины.

Они жили в отреставрированном особняке, бывшей резиденции самого Гриндевальда в Англии, теперь превращенной в неприступную крепость. Их союз был хорошо отлаженным механизмом.

Однажды ночью, стоя на балконе и глядя на освещенные улицы Лондона, которые теперь простирались и под их властью, Гермиона спросила:

— Мы поступили правильно?

Снейп, стоявший рядом в тени, ответил не сразу.

— Правильно — понятие относительное, — произнес он наконец, его голос был низким и ровным. — Мы поступили необходимо. Они хотели порядка. Мы дали им порядок. Они хотели силы. Мы дали им силу. Цена… цена известна только нам.

— Они боятся тебя, — заметила она.

— Так и должно быть. Они любят тебя. Уважают твой ум. Но любовь — ненадежный якорь. Страх… страх постоянен. Вместе они создают идеальный баланс.

Она обернулась к нему, ее лицо в лунном свете было серьезным.

— А что насчет нас? Это всего лишь баланс? Политический союз?

Он вышел из тени. Его руки обхватили ее лицо, пальцы вцепились в ее каштановые волосы с почти болезненной интенсивностью.

— Ты знаешь ответ, — прошептал он. — Мы правим обломками, потому что мы — единственные, кто смог их пережить. Мы смотрим на одно и то же. Видим одно и то же. Мы — две стороны одной медали. Без тебя я — лишь тень в подворотне. Без меня ты — идеалистка с перерезанным горлом. Вместе… — он наклонился и прижал лоб к ее лбу, — …вместе мы — неоспоримо.

Это не была любовь в привычном понимании. Это была всепоглощающая, темная одержимость, взаимное признание двух равных сил, нашедших в друг друге не спасение, а абсолютное заверение.

Они правили Магической Британией железной рукой в бархатной перчатке. И пока она сияла на публике, неся свет разума и прогресса, он охранял ее тылы, окутывая страну надежной, непроницаемой тенью. И их правление было самым эффективным и самым бескомпромиссным в истории.