Герой в отставке (гет)

Настоящее. 2 мая 2001 года, Лондон, квартира Гермионы Грейнджер

Гермиона

Гарри давно ушёл, а Гермиона всё сидела, неподвижно уставившись на дверь. В голове промелькнула мысль, что за последний час он рассказал о своих чувствах больше, чем за всю их предыдущую жизнь. И причинил ей боль — намеренно, высказав то, что накопилось за годы.

«…Может быть, люблю до сих пор…» — эти слова звучали рефреном в её голове.

С этой точки можно было начинать двигаться.

Как положено у девушек, для начала она зарыдала. Плакала долго и качественно. Потом вспомнила, что она — Гермиона Грейнджер, которая умеет решать возникающие проблемы.

Она послала текстовое сообщение Джеремайе, что хотела бы с ним встретиться ненадолго, чтобы обсудить кое-какие вопросы в их отношениях. Через двадцать минут раздался телефонный звонок, и сонный голос Джеремайи поинтересовался, какого чёрта она хочет обсуждать в два часа ночи в середине рабочей недели. Если ей наконец-то захотелось секса, то повод, безусловно, уважительный, хотя он не так себе представлял их первую ночь любви. Гермиона с облегчением поведала ему, что повод как раз обратный — они расстаются, и нет, до утра она подождать не могла.

Следующий шаг был тяжелее. Она долго думала, кому написать, и решила, что личные письма начальнику отдела и министру подойдут. В письмах она благодарила чиновников за оказанное доверие и сообщала, что по личным соображениям больше не может работать в Министерстве. Согласно должности, ей была положена служебная сова — отправляя которую, Гермиона попрощалась с ней навсегда.

Теперь, когда с единственным озвученным Гарри пожеланием — общаться с ним в качестве свободной женщины — было покончено, можно было переходить к основному плану. Собственно, пунктов у плана было всего два: найти Гарри и убедить его в том, что она его любит и больше не предаст.

«Грейнджер, идиотка, ты уже согласна с его точкой зрения. Как можно убедить его, что он не прав, если он прав по всем пунктам?» — думала девушка.

Ей нужна была помощь. Единственным человеком, которому можно было доверять в такой ситуации, была мама. Но отношения с родителями были безнадёжно испорчены её выходкой со стиранием памяти и тем, что она не торопилась это исправить.

Прошлое. Ночь со 2 на 3 Мая 1998 года. Хогвартс, гостиная Гриффиндора

Они с Роном сидели в пустой гостиной Гриффиндора, он держал её за руку, и она чувствовала себя в безопасности впервые за много месяцев. Ждала, что Гарри найдёт их — он всегда находил. Что они втроём решат, что делать дальше.

Рон заснул первым, не отпуская её руки. Она дремала, прислонившись к его плечу, когда услышала странный звук — будто что-то выпрыгнуло из её сумочки. Приоткрыв глаза, успела увидеть, как в воздухе мелькнули одежда, фотоальбом и метла — все его вещи. Но усталость была сильнее любопытства. Она снова закрыла глаза, думая, что разберётся утром.

Утром Гарри уже не было. И больше никогда не было в её жизни.

Настоящее. 2 мая 2001 года, Лондон, квартира Гермионы Грейнджер

Если бы она кинулась спасать их сразу после битвы, возможно, были бы шансы на прощение. Но сразу после битвы она чувствовала необходимость помочь Рону и его семье пережить потерю брата и сына, помогала восстанавливать Хогвартс. Потом осталась учиться. Поехать в Австралию было некогда и не на что. Ещё один неправильный выбор.

Хотя, если честно, в ту ночь после битвы она не думала ни о чём, кроме того, что всё, наконец, закончилось.

А потом, прямо в день рождения, незнакомая сова принесла письмо от родителей, где они поздравляли её с девятнадцатилетием. Информировали, что вернулись из годовой незапланированной поездки. Они понимают, чем вызваны её действия, но абсолютно не принимают то, что и как она сделала. Поэтому просят не контактировать с ними. Также сообщали, что, поскольку она, очевидно, не собирается продолжать магловское обучение, её целевой образовательный счёт аннулируется.

Она пыталась связаться с ними и даже пару раз встретилась, но родители оставались непреклонны. А когда папа съязвил, что удивлён, почему она до сих пор тратит время на уговоры, а не просто внушит им всё, что захочется, поняла, что тратит время зря.

«И что ты сделала со временем, освободившимся от прекращения попыток наладить отношения?» — думала прозревшая девушка. Они, как и Гарри, тоже ей ничего не предлагали. Наверное, пришло время предлагать самой.

Настоящее. 4 мая 2001 года. Резиденция и клиника Грейнджеров, Оксфорд

От входной двери, ведущей на второй этаж, раздался звук колокольчика.

— Кто там? — спросила, подойдя к двери, Джин.

Вход в клинику был с другой стороны.

— Мам, это я. Открой, пожалуйста.

— Гермиона, мы уже говорили, что не желаем тебя больше видеть. Наше мнение не изменилось.

— Мама, пожалуйста, выслушай меня в последний раз! — Гермиона за дверью разрыдалась. — Мамочка, пожалуйста. Мне некуда больше идти. Мне не с кем поговорить.

Джин открыла дверь. Гермиона без промедления бросилась на шею матери.

— Мамочка, спасибо. Я знаю, я очень виновата. Я знаю, что я — идиотка.

Джин, обняв её за талию, повела в гостиную. Они сели на софу, не разнимая объятий.

— Где папа?

— Уехал в Лондон, будет через пару часов. И надеюсь, он тебя здесь не застанет. Ты понимаешь?

Гермиона виновато покачала головой. Они молчали, сидя, обнявшись, несколько минут.

— Зачем ты здесь? — наконец спросила Джин.

— Мне не с кем поговорить. Я запуталась.

Гермиона судорожно вытерла нос рукавом, как маленькая. Джин молча протянула ей платок.

— И в роли распутывальщика ты видишь меня?

— Ты моя мама, — смущённо улыбнулась сквозь слёзы девушка.

«Если она ещё захочет помочь после всего, что я натворила,» — мелькнула болезненная мысль.

— Мы говорили три дня назад с Гарри. Ты помнишь Гарри?

— Твоего лучшего друга? Которого ты тоже отставила за ненадобностью, как и нас? Да, конечно, помню. Он был главным персонажем твоих писем из Хогвартса. Пока ты ещё считала нужным писать нам.

Гермиона смущённо потупилась, она не ожидала такого потока сарказма от своей всегда очень миролюбивой мамы, но всё же возразила:

— Это было не так. Он сам исчез из нашей жизни.

— А почему он исчез из вашей жизни? — уточнила Джин.

— Потому что я идиотка, которая всё неправильно понимала. Гарри всё мне объяснил. Он любит меня. С первого курса. Собственно, это не было секретом. Но я всегда считала, что Гарри относится ко мне как к сестре. Он заботился обо мне, защищал меня. Как брат защищает сестру. Да и Рон говорил, что Гарри признавался ему, что любит меня как сестру. Скажи, как я могла понять, что Гарри скрывает свою любовь, думая, что не интересен мне? Как я могла представить, что с ним никто никогда не разговаривал о чувствах? Ему просто неоткуда было узнать, как о них говорить! Он даже книг о любви никогда не читал. Я относила его к подросткам-магглам из среднего класса. Которые всё детство торчали перед телевизором и раз в три месяца ходили в кино. А ему не давали смотреть телевизор. И в кино он ни разу не был до пятнадцати лет. Да, его опекуны были ужасны, я знала, но я никогда не понимала, насколько он был изолирован от мира. Гарри был Маугли, запертым в чулане под лестницей. В детстве он отмечал свой день рождения с пауками и нарисованным пальцем на пыли тортом. А я ждала от него приглашения на Святочный бал.

— Откуда ты знаешь про всё это? Гарри рассказал?

— Что-то Гарри, что-то Рон. Мам, мы с ним были парой больше года года, он много рассказывал, мы не только ругались. Чёрт!

Гермиона замерла, прикрыв рот ладонью. Пазл складывался прямо на глазах, и картина получалась ужасающей.

— Что случилось?

— Я только сейчас поняла. Дамблдор специально разводил нас с Гарри по разным углам, начиная с четвёртого курса. Подсовывал мне Рона в качестве постоянного партнёра, а Джинни — в качестве наперсницы. Он даже выбрал меня в качестве приза Краму на втором этапе Турнира. И потом… какая нужда была забирать меня от вас на половину летних каникул, кроме как свести с Роном поближе? Кстати, почему вы соглашались? Вам внушали? Скорее всего, меня преднамеренно приучали к Рону и одновременно мешали поддерживать связь с Гарри.

— Хорошая история. Выглядит правдоподобно. Но что ты хочешь от нас?

— Выговориться, услышать совет. Всё так запутанно…

— Какой тебе нужен совет? Я не в курсе твоей жизни последние годы. Да и до этого мы не были сильно вовлечены. Ты говоришь — это козни Дамблдора? Допустим. Но ты тоже приложила усилия. Ты многое от нас скрыла.

— Я не хотела вас пугать. Шла война. Вы бы забрали меня из Хогвартса, разлучили с Гарри.

— Поэтому ты решила прервать отношения с ним сама?

— Я ничего не решала. Я думала: Гарри женится на Джинни, я выйду замуж за Рона и стану Гарри настоящей сестрой по закону. Мне казалось, это единственная возможность сохранить дружбу нас всех. Теперь кажется, что это был не мой план.

— Понятно. Но Дамблдора нет в живых уже четыре года. Гарри не с Джинни эти же четыре года. Вы с Роном расстались почти год назад. Что тебе мешало начать искать Гарри? Было известно, что он жив? Он с кем-то контактировал?

— Он пропал в ночь битвы. Сейчас я знаю, что он просто ушёл, чтобы не мешать нам с Роном. Тогда я думала, что он опять забился в нору, чтобы в одиночестве пережить случившееся. Не знала, что Дамблдор всё это придумывал каждый раз для изоляции Гарри. Потом… я тоже обиделась, что он ушёл.

— И что было, когда вы с Роном расстались?

— Мы не расстались. Рон бросил меня. Сказал, что устал от моего давления и не думает, что у наших отношений есть будущее. Я не возражала. Сама пришла к тому же выводу, но понимала, что, если инициатором разрыва выступлю я, это разобьёт отношения со всем кланом Уизли.

— И?

— Я почти сразу столкнулась на каком-то министерском мероприятии с Оливером Вудом. Он был капитаном и вратарём нашей квиддичной команды, когда Гарри начал играть в ней.

— Ещё одна большая любовь?

— Нет, конечно. Мы встретились пару раз, потом он предложил встречаться. Через месяц предложил, чтобы останавливался у меня во время посещений Лондона. И переехал ко мне.

— И ты на каждом этапе с радостью соглашалась? А Гарри? Почему ты его не искала?

— Мам, он ушёл от нас. Не оставив даже записки. Ничего. И не отвечал на наши письма. Я теперь знаю, что проблема в том, что это были наши письма — я всегда подписывала их от себя и Рона. Тогда я не могла даже подумать, что в этом проблема. Я была уверена, что он ушёл навсегда из волшебного мира. Я даже предположить не могла, что он ушёл, чтобы не видеть меня с другим. А потом он появился на Рождество. У Оливера был перерыв в сезоне. На каждый день каникул было что-то запланировано. Мы постоянно пересекались с Гарри на мероприятиях, пытались встретиться наедине, даже пару раз удавалось, но на меня нападал ступор. Мы говорили о чём-то неважном, а потом он опять исчез.

— А что твой молодой человек?

— Кажется, Оливер понял всё быстрее меня. Мы стали отдаляться друг от друга после рождественских каникул, он уехал на сборы, потом начался сезон, игры по выходным. Появлялся редко, а потом, перед Днём Валентина, заехал, предложил расстаться друзьями и забрал вещи.

— И как зовут твоего нынешнего бойфренда?

— Почему ты решила, что у меня есть бойфренд?

— Жизненный опыт? Предположу, что он был инициатором отношений и ты запрыгнула в его койку быстрее, чем мистер Вуд скрылся за горизонтом. Такие, как ты, редко остаются одни.

— Такие, как я? Это не так. Да, мы познакомились через два дня после того, как Оливер забрал вещи. Был канун Дня Валентина, познакомились в баре, где я ужинала, не желая одна находиться в квартире. Да, он подошёл первым. Потом предложил встретиться ещё раз. Я согласилась, но не прыгала к нему в койку. У нас вообще не дошло до секса.

— Очевидно, он не был настойчив.

— Мам, как ты можешь такое говорить?

Голос дрогнул. Гермиона обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от материнских слов.

— А что я должна говорить? Посмотри на ситуацию со стороны. Представь, что читаешь любовный роман: девушка, якобы с детства влюблённая в лучшего друга, никогда не раскрывая чувств, заводит роман с его лучшим другом. Потом, когда она ему надоедает и он её бросает, тут же переходит к его бывшему партнёру по школьной команде. Потом, когда и он её выпроваживает, тут же находит себе абстрактного парня. Извини, я только поняла, он не знаком с предыдущими и не такой настойчивый… Вернёмся к нашему роману. При этом где-то в процессе расставания со вторым она осознаёт, что любит того, нулевого. Что скажешь про такую девушку? Со стороны это выглядит как поиск любого мужского внимания, чтобы не оставаться одной. В психологии говорили бы о заниженной самооценке и проблемах с самоуважением. Если ты действительно любила Гарри, зачем тебе нужны были другие? Ты боялась остаться одна? В семнадцать лет? В девятнадцать? В двадцать один боишься остаться старой девой? Ну, поздравляю, проблема решена. Ты уже не дева.

— Гарри сказал, что считает меня «никого не любящей, считающей себя умнее всех расчётливой сукой».

— О как! Это он сгоряча. Если Гарри так сказал, то у тебя есть шанс. Он не считает тебя расчётливой сукой, потому что расчётливой, глядя на твою ситуацию, тебя не назовёшь. Ты спрашиваешь совет? Найди его, раскрой душу. Расскажи честно и без утайки, пообещай, что не сойдёшь с места, пока он не примет тебя в любом качестве.

— Он сказал, что я ему не нужна ни в каком качестве. Он мне не доверяет. И не понимает моего выбора.

Джин встала с дивана, прошлась по комнате. Её терпение явно подходило к концу.

— Каким образом тебя все считают умнейшей ведьмой поколения? С помощью какого логического построения и в какой момент ты выбрала себе в мужья Рона Уизли? Ты же выбирала его в мужья? Судя по всему, у тебя был выбор. Как там говорили в старом кино о нравах викторианской эпохи: «Если ты не леди, то, скорее всего, шлюха»«If you're not a lady, chances are you're a tramp». Как я понимаю из твоих рассказов, в мире магической Великобритании не много простора посередине.

Гермиона громко зарыдала. У неё не было ответов на вопросы матери.