Спаситель империи. Невошедшее (джен)

1914 год. Воздух в Петрограде был густым от предчувствий, смешанных с запахом свежескошенной травы и легким ароматом духов. Одиннадцатилетний Владик, одетый в строгий, но удобный для его возраста костюм, стоял у окна своей новой комнаты в Зимнем дворце. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие окна, играли на полированном дереве письменного стола, на стопке книг, которые он еще не успел прочитать, и на его собственных руках, которые казались ему такими чужими в этой роскоши.

Владик. Имя, которое он носил с собой из другого времени, из другого мира. Мира, где его единственной семьей были холодные стены детского дома и редкие, мимолетные улыбки воспитателей. Мира, где он был просто Владиком, сиротой из 21 века, случайно заброшенным в бурлящий водоворот начала 20 века.

И вот теперь он был здесь. Приемный сын Императора Николая II. Брат Цесаревича Алексея. Это было так сюрреалистично, что иногда он ловил себя на мысли, что все это сон, и вот-вот он проснется в своей тесной кровати в детском доме. Но потом он слышал шаги по коридору, видел заботливые глаза Императрицы Александры Федоровны, или чувствовал дружеское прикосновение Алексея, и реальность возвращалась, ошеломляющая и прекрасная.

Семья. Это слово раньше было для него лишь абстракцией, картинкой из учебников истории или грустной мелодией в старых фильмах. Теперь оно обрело плоть и кровь. Император, с его тихим достоинством и неожиданной добротой, стал для Владика отцом. Он не кричал, не наказывал, а скорее направлял, объяснял, делился своими мыслями о России, о долге. Владик чувствовал в нем не только монарха, но и человека, несущего тяжкое бремя.

Императрица, с ее хрупкой красотой и глубокой, почти болезненной любовью к своим детям, стала для него матерью. Она заботилась о нем с такой нежностью, что Владик иногда чувствовал себя маленьким ребенком, которого наконец-то обняли после долгого одиночества. Ее беспокойство о здоровье Алексея, ее молитвы, ее тихие слезы — все это трогало его до глубины души. Он видел в ней не просто жену Императора, а женщину, чье сердце было полно любви и тревоги.

А Алексей… Алексей был его братом. Его настоящим, живым братом. Несмотря на свою болезнь, Алексей был полон жизни, любопытства и детской непосредственности. Он не видел в Владике чужака, не видел в нем странного мальчика из другого времени. Он видел в нем друга, товарища по играм, с которым можно было делиться секретами и мечтами. Владик учил Алексея словам из своего времени, рассказывал ему о машинах, которые летают по небу, и о коробках, которые показывают движущиеся картинки. Алексей же, в свою очередь, показывал Владику красоту русской природы, учил его названиям птиц и цветов, делился с ним своей верой и надеждой.

Иногда, когда они вдвоем сидели на балконе, наблюдая за закатом над Невой, Владик чувствовал, как его сердце наполняется чем-то новым, чем-то, чего он никогда раньше не испытывал. Это было тепло. Тепло принятия, тепло любви, тепло принадлежности. Он больше не был сиротой. Он был частью чего-то большего, частью этой семьи, частью этой эпохи.

Конечно, были и трудности. Язык, обычаи, исторические события, которые он знал, но которые для них были будущим. Он не боялся сказать лишнее, не боялся изменить ход истории, он боялся что его посчитают чулком и просто, как в приюте, проигнорируют Но Император и Императрица, казалось, понимали его без слов. Они видели в нем не просто ребенка, а ребенка с необычным прошлым, и относились к нему с мудростью и терпением.

Владик размышлял о своей прежней жизни. О том, как он мечтал о семье, о том, как он представлял себе идеальных родителей. И вот, он получил гораздо больше, чем мог себе представить. Он получил не просто семью, а семью, которая несла на своих плечах судьбу огромной страны. Он получил брата и сестер, которые стали ему родными.

Он знал, что впереди их ждут испытания. Он чувствовал это в воздухе, в разговорах взрослых, в тревожных взглядах. Но теперь он не был один. У него была семья. И эта семья, эта новая, неожиданная семья, давала ему силы. Силы жить, силы любить, силы надеяться.

Он снова посмотрел на свои руки. Они все еще казались ему немного чужими в этой обстановке, но теперь в них чувствовалась уверенность. Уверенность ребенка, который знает, что его любят. Уверенность брата, который готов защищать. Уверенность сына, который гордится своей семьей.

1914 год. Время перемен, время тревог. Но для Владика это было время обретения. Время, когда эхо его прошлого растворилось в теплом свете настоящей, любящей семьи. И он знал, что, куда бы ни забросила его судьба, он всегда будет помнить этот свет, этот дом, эту семью, которая подарила ему вторую жизнь. Он попытается спасти свою новую семью от злого рока. Рока революции и измены