Печати Салазара: Пробуждение Тьмы (джен)

Гарри больше не чувствовал себя в безопасности даже в стенах Хогвартса. После нападения на Эвана Фримонта магическая защита замка усилилась: патрули из преподавателей, заклинания тревоги, запрет на выход из башен по ночам. Но все понимали — это лишь попытка остановить ураган, который уже надвигается.

А он — приближался. Каждую ночь Гарри слышал шёпоты. Не в коридорах. Внутри себя. Как будто его разум — поле боя между памятью и чужими голосами.

Печать внутри

Гарри часто ловил взгляд Малрика в зеркалах. Он не появлялся физически, но иногда... отражение Гарри становилось другим. Его глаза темнели. Его лицо вытягивалось. И в глубине зрачков мелькала тень. Чужая воля пыталась прорваться.

— Что если... Печать действует на меня? — однажды признался он Гермионе.

— Ты носишь половину кристалла, Гарри, — сказала она серьёзно. — Он треснул, но часть Тьмы осталась в тебе. Мы должны найти способ очистить её. И быстро.

— А если я не выдержу?

— Тогда я буду рядом, чтобы остановить тебя, — ответила Гермиона. И Гарри знал: она не лжёт.

Измена

В субботу Рон исчез. Просто пропал. Он не пришёл на завтрак, не появлялся в зале, его не было даже на квиддич.

Гарри и Гермиона обыскали половину замка, прежде чем обнаружили его — в Запретной секции библиотеки. Он стоял у окна, спиной к ним.

— Рон! Ты с ума сошёл? Мы тебя везде ищем! — крикнул Гарри.

Рон обернулся. Его глаза были пустыми. Без эмоций. В руках — тот самый знак, вырезанный из чёрного обсидиана.

— Мне нужно было увидеть. Понять. Это не зло. Это... истина, — проговорил он.

— Что ты несёшь? — Гермиона бросилась к нему. — Это не ты!

— Я проснулся, Гермиона. Они показали мне. Мы всегда были пешками. Даже ты, даже Поттер. А они — настоящие хозяева магии.

— Stupefy! — закричал Гарри, но Гермиона остановила его.

— Не сейчас. Мы должны вернуть его. Не убить.

— Убить? — усмехнулся Рон. — Думаешь, ты сможешь победить то, что уже внутри? Он уже идёт, Гарри. Ворн — лишь вестник. А Третья Печать уже открыта.

Он ударил по полу обсидианом. Магическая вспышка ослепила их.

Когда они пришли в себя — Рона не было.

Третья Печать

На следующий день в небе над Хогвартсом появился символ — огромная сова, сотканная из теней и света. Она пронеслась над башнями, и с её крика затрещали все магические барьеры. Даже Макгонагалл была встревожена:

— Что бы это ни было — это древнее. Слишком древнее.

Тем же вечером Гарри почувствовал зов. Не голос. Давление. Внутри груди. Он не смог устоять.

Он пошёл туда, куда вела его Печать: в северную часть замка, давно заброшенное крыло. За портретом Кассиопеи Дюваль он нашёл дверь, покрытую рунами крови. Как только он коснулся её — она распахнулась.

Он вошёл.

Внутри был зал, вырубленный в чёрном камне. По стенам струились красные руны. Посередине — Врата Третьей Печати. Они были полуоткрыты. А перед ними — Рон.

Но теперь он был другим. Его мантия чёрная. Глаза багровые. А в руках — палочка, пульсирующая тьмой.

— Ты опоздал, — сказал он. — Я — Проводник. Третья Печать вскрыта. Ворота открыты. И наш Лорд уже идёт.

Гарри вытащил палочку.

— Вернись, Рон. Ты не такой. Это не ты. Это они.

— Sectum Tenebrae! — заклинание вылетело из палочки Рона, и Гарри едва успел защититься.

— Expelliarmus! — контратаковал он. Заклинание оттолкнуло Рона, но тот поднялся. Они сражались в зале из древнего камня, окружённые шёпотами, тенями и магической бурей. Битва была неравной: Гарри сражался не только с другом, но и с тем, что сидело внутри него самого.

Рон бросился с новым заклинанием:

— Tenebrae Devourum!

Огромная тень вырвалась из пола и потянулась к Гарри. И тогда он достал осколок кристалла — светлый. Направил на себя.

— Lux Animae!

Из него вырвался свет, ударив по тени, сжигая её. Рон закричал — не от боли, а от разрыва с чужой волей.

Он упал на пол, без сознания.

Гарри подошёл. Из руки Рона выскользнула вторая Печать — символ, впитавший часть его магии.

Он поднял её.

Граница зла

Гермиона прибежала через несколько минут. Когда она увидела Рона без сознания, Гарри с двумя Печатями, и Врата, от которых веяло древним злом, она ахнула.

— Нам осталось две, — тихо сказал Гарри. — Но с каждой мы теряем часть себя.

Гермиона молчала. Она смотрела на него. Но в её взгляде было что-то новое.

Страх.