В тихом омуте черти водятся (гет)

«Просто быть живым, смотреть, как солнце поднимается над блистающими снежными холмами, — это и есть величайшее сокровище на земле»

Дж. Роулинг

Генри Паркер уже десять минут сидел на застеленной простыней раскладушку и тупо таращился в одну точку, не видя ее.

Сегодня будет самый переломный момент всей его жизни.

Сегодня он едет в Хогвартс.

Весь месяц до первого сентября Генри Паркер жил у своего приютского друга Эдвард, который принял его под свою крышу, дал ему кров над лохматой русой черепушкой. Мальчик устроился на балкончике, где стоял диванчик для чаепитий и самодельная кофейная табуретка. Конечно Паркеру Ахмет предоставлял более комфортные условия для его скромного проживания, но тогда он это делал по приказу, а здесь же, Калленс по доброте душевной. И опьяненный этим осознанием Паркер, воодушевленно провёл свое время до первого сентября глотая учебники и выполняя домашние задания, которые дала ему Макгонагалл. Он ложился на свой диванчик, облокачивался на застекленную от пола до потолка стену и кладя ноги на кофейную табуретку круглосуточно читал. Книги были очень чудоковатые, но при этом довольно интересные.

Генри почесал лежащего рядом Министра за ухо. Тот довольно заурчал и перекатился на спинку, обнажая серое брюшко. Вещи были уже упакованы и ждали своего хозяина в коридоре. Выходить нужно было примерно в девять, ибо до Кингс-Кросса было всего три с половиной мили дороги.

— Мальчишка, завтрак готов! — послышался женский голос, а за ним громкий детский противный лач.

У Калленсов был годовалый сынок Соррей. Несмотря на свой маленький размер, в два с половиной фута длиной, малыш был очень требователен и упрям. Также Генри про себя называл его профессиональным манипулятором. За всё время Паркер ни разу не видел его в спокойном состоянии. Чтобы что-то получить, он постоянно дёргал свою мамашу и доводил не своим до отвращения писклявым плачем. Казалось, что у малыша не было даже функции «Стоп» с немедленной остановкой для перевода дыхания. Он был, плакал без конца, что приводило к тому, что лишённая всех жизненных сил мать покупала ему на остаток денег сладость или разрешала не есть.

Девушку, жену Эдварда, звали Кларой. Миссис Калленс была безработной особой, бросившей учебу и сбежавшей из собственного дома в восемнадцать лет из-за беременности. Родители, помешанные на придуманных обществом идеалах, загнобили ее и лишили денег и наследства. В итоге она вместе с морально-незрелым мужем и годовалым сыном-манипулятором таскалась по съёмным квартирам, пока приют не выделил им собственную. Клара почти всё время безвылазно прибывала в своей раковине и словно безчуственная статуя тенью бродила по дому и своим обречённым и уставшим лицом вводила в уныние всех его обитателей. Когда эмоции всё же брали над ней вверх, она запиралась у себя в комнате и рыдала о прошлой жизни в дуэт своему ребенку.

Эдвард раньше нравился Генри как брат по несчастью, друг. Но живя у него мальчик понял, что он ему не нравится как человек. Мистер Калленс был человеком темпераментным, благодаря индийским корням, но при этом нетерпеливым. Он изводил жену, немедленно требуя успокоить из сына, часто вёл себя неподобающим образом и никогда не задумывался об элементарных приличиях и этикету, вроде складыванием косточек в урну или даже в салфеточку. Эдвард часто приходил домой заполночь пьяным в стельку и будил весь дом, требуя накормить его желудок. Он часто распускал руки, при этом не прекращая поток всевозможных ругательств и угроз. Из обрывок его бушуящих смертельным пламенем фраз, Генри выяснил, что тот злиться на жизнь и ушедшую свободу действий. На то, что теперь обязан растить вечно-плачущего ребенка и содержать разочарованным в жизни жену. За то, что не вовремя сделал не правильный выбор.

Мальчик встал, ударившись головой об подоконник и вздрогнув: из носа маленькой алой струйкой на желтоватую простынь закапала кровь. Генри вытер ее тыльной стороной ладони, открыл дверцу ведущую с балкона на кухню и прошел туда.

Обстановка была более менее приятной. Голые жёлтые стены закрывали оранжевые шкафы из ДСП, самодельный, серый деревянный стол у дивана был накрыт скатертью, на которой виднелась тарелки с яичницей. На кресле сидел маленький мальчик с черными кудрявыми волосами, широкими бровями и не по-детски суровым взглядом исподлобья. Генри иногда казалось, что перед ним сидел не ребенок, а настоящий представитель турецкой мафии. Такого серьезного лица, какое сейчас был ок Соррея, Паркер бы в жизни повторить не смог.

Мальчик сел на краешек табуретки и начал поглощать еду.

— Клара?

— Чё? — гнусаво спросила миссис Калленс

— Спасибо за всё.

— Запомни свои слова благодарности. Пригодятся в будущем, — с змеиной улыбкой процедила Клара и приглажила кудрявые волосы своему сыну.

Буквально за пять минут Генри уже поел, собрался и стоял в коридоре, прощаясь со своими добродетелями. Засунув истошно протестующего кота в сумку для учебников, Паркер взял за ручки свой чемодан, которые все почему-то называли сундуком и вышел за пределы дома номер двенадцать по улице Олд-Стрит.

Район Шолдич только и делал, что напоминал Генри о своей прошлой жизни. Это он так называл период времени, который старался не вспоминать и в котором потонули его годы с десяти до тринадцати лет.

Длинная улица была со двух сторон окружена серыми обшарпанными домами. В воздухе витал аромат нечистот и гнили. Даже небо казалось здесь не лазурно чистым, а грязным и задымленным. На первых этажах некоторых квартир, где жильцы поскупились на решетки, были выбиты окна. Изредка мимо Генри проходили бездомные или эмигранты, которых тут было предостаточно. На маленькой площадке во дворе устроилось поселение бездомных, просящих милостыню у каждого прохожего

Вдруг за мусорным баком что-то заскулило и пошевелилось. Русые волосы Генри мигом встали дыбом, обнажая загорелый лоб и вырезанный на скальпе идеально ровный и точный зигзагообразный шрам. Взяв в себя в руки мальчишка со скоростью мыслей вытащил из заднего кармана джинс волшебную палочку. Он нацелил дрожащей рукой от сомнений ее на пришельца, но в голове тут же всплыло предупреждение от Макгонагалл:

«Несовершеннолетним категорически запрещено использовать магию на летних каникулах»

Но есть плюс. Этот кто-то ведь об этом не знает.

Мальчик уже твердо решил защищаться, взмахнул палочкой и воскликнул:

— Абракадабра!

В этот момент произошло сразу несколько вещей.

Из-за темного угла с помойным ведром выбежал маленький темный лохматый псевдо-медведь с длинным темным хвостом и человечески умными глазами.⁽¹⁾ В этот же момент, посреди Олд-стрит района Шолдич появилось совершенно неадекватное для местных жителей явление. Автобус. Да ещё и блестящий красный автобус среди серых пошерканных улиц. Увидев это чудо-техники бездомный неподалеку раскрыл в шоке глаза. Вдруг послышалось.

— Эрни, вклучи ты ж невидимость-та!

Спустя мгновение бездомный схватился за сердце и перекрестившись упал без чувств. Автобус пропал.

Но не для Генри. Уже забыв про медведя мальчик во все глаза рассматривал машину. Вдруг дверь отворилась и на пороге появился потрёпанный жизнью кондуктор. Это был с виду молодой парень с прозрачными торчащими волосами и худым телосложением. Выпуклые голубые глаза придавали ему удивленный вид, а из сигареты во рту шёл пар.

— Я Стэн Шанпайк, кондуктор автобуса ночной рыцарь. Здравствуйте все! — в воздух, даже не смотря на мальчишку представился мужчина, поперхнувшись сигаретой и схватившись за горло. Спустя три минуты приступ удушения у него прошёл в лучшую для всех сторону, а то Генри уже запаниковал, боясь остаться навеки-вечные здесь, среди Шолдича с окоченелым трупом. Стэн огляделся нашел взглядом Паркера и задал самый глупый вопрос во вселенной:

— Ты кто?

— Не тот, кого ты ожидал увидеть, — не скрывая сарказм пропел мальчишка. Не дождавшись какой либо реакции, даже скупого «О» или раздражения, Генри принялся приводить себя в порядок. Он поправил джинсы, заправил рубашку, скинул с вспотевшего лба густую русую чёлку и пригладил ее к затылку ладоней, вмиг становясь чем-то похожим на Драко Малфоя из ателье Мадам Малкин. Тут кондуктор поперхнулся и впился взглядом в мальчишкин лоб, а точнее на зигзагообразный шрам на нём.

— Ты Гарри Поттер? — шокированно пробормотал Стэн Шанпайк. То что Гарри Поттер пропал, было всемирной потерей и горем, а имеющийся у него на лбу зигзагообразный шрам — достоянием.

— Да хоть Порри Гаттер, — безразлично протянул Генри одалив кондуктора скептичным взглядом. Но тут же в глазах вспыхнуло любопытсво. А кто такой Гарри Поттер? Это имя казалось таким смутно знакомым...

— Порри, че у те на лбу?

— Эксперимент по тестированию прочности кожи, — отозвался Генри, а для правдоподобности схватился за шрам и заохал, а потом как бы невзначай показал ножи приклеенные к подкладу его бомпера. Кондуктор оказался не шибко понятливым и смерил столь тяжёлый жест, как магический эпелепсический припадок, а послеследущий вообще не заметил. Стэн про себя что-то понял и больше не теряя времени пригласил мальчишку в автобус. Генри пробрался по трем ступенькам вверх и оценил обстановку. Помещение внутри казалось гораздо больше, чем было снаружи. По периметру были расставлены койки с белыми простынями, на которых лежали самого разнообразного вида представители магической Британии. Паркер для себя отметил, что у всех здесь находящихся был нездоровый цвет лица. Слегка зеленоватый. Геподозрительно покосился на одну из ведь с каменным лицом с травянистыми оттенком и расположился на койке рядом. Стэн уже забросил чемодан Паркера на полку и выжидаюше глядел на мальчика.

— Что? — немного грубовато спросил Генри.

— Куда ж тебе, паренёк?

— До Кингс-Кросс.

— С тебя четыре сикля.

Паркер хотел уже было согласиться и вынуть монеты, как передумал. В его голове родилась идея, которую грехом было не испробовать.

— Деньги ж ты даш?

— Я думаю мне платить не надо. И едьте пожалуйста поаккуратней.

— Чаво ж ты, малец, тута раскомандовался?

— Я думаю, мой отец Воландеморт будет не шибко рад, если его наследник пострадает.

— Он как двенадцать лет помер. Гарри ж Поттер пришиб-то и его.

— А ты уверен?

оложил на самой ближайшей койке, а сам принялся читать газету под чудным названием «Ежедневныц пророк», на первой странице которой виднелась орущая физиономия сбежавшего из магической тюрьмы преступника.

— Как его зовут, Стэн?

— Этого? Ты ж откуда ж свалился, Порри? Эт ж Сириус Блэк.

— А зачем он сбежал?

— Даже тугодуму понятно: Гарри Поттера отыскать. Эт из-за него-то и исчез Тот-Чье-Имя-Нельзя-Называть.

— Макгонагалл мне про него рассказывала... — про себя пробормотал Генри, мысленно давая самому себе пинка. С такой памятью ведь и до Хогвартса не доедешь!

— А как вы нашли меня? — спросил Паркер, когда автобус затрясло, и он сжался, чтобы проехать между двумя мотоциклами.

— Ты же нас вызвал, — удивлённо ответил Стэн, а затем уловив непонимающим гримасу мальчишки, обьяснил, — Вытянул палочку, взмахнул ей над дорогой. Вот.

Всю остальную дорогу Генри и Стэн провели в общества друг друга болтая о всякой чепухе и Хогвартсе, расставшись в итоге очень даже хорошими товарищами.

Паркер прибыл к Кингс-Кросс ровно в без полчаса одиннадцать и вышел из автобуса прямо во входу на вокзал. Здесь было необыкновенное скопление людей и попав в большую толпу народа, мальчик растерялся и чуть не выронил сумку с Министром. Пройдя достаточно долгое расстояние от входа, Паркер попытался выкарабкаться и найти свободное местечко успокоиться, как тут его вынесло словно волной прямо к девятой платформе.

Генри замотал русой головой по сторонам. Девятки с дробями нигде не было... В голове пронеслось множество мыслей, начиная от:

«Я не волшебник» заканчивая «Это был всё сон. И я как дурак поперся с Министром на вокзал искать несуществующую платформу»

Мальчик приказал своей голове заткнуться и попытался успокоиться, не хватало тут ещё и крови из носа. Людей похожих на магов не примечалось. Видимо все тут были образованными и додумались одеть нормальную одежду, отличную от тех платьев на Косой Аллеи. Вдруг сквозь толчею и суету, гам голосов и топот ног послышалось всего три слова, которые мигом опровергли буйные фантазии неугомонной Паркеровской головы.

— Опять эти магглы....

По платформе шагала большая рыжеволосая семейка с множеством отпрысков. Эту группу возглавляла приземистая полноватая женщина с чуть ли не красными волосами и добродушным лицом. За ней хвостиком бежала невысокая деочка в коричневой юбочке, держащая за руку уже довольно-таки взрослого юношу с серьезным видом, очками и значком на груди с ясно выпячивающей круглый бок буквой «С». Следом за ним шли близнецы, похожие как две капли воды. Мальчишки тащили за собой упирающегося долговязого и нескладного брата с длинным носом и множество веснушек. Он держал в руках потрепанную жизнью крысу, завидев которую Министр почему-то взбесился. Кот резко начал выцарапываться из сумки и жалостно мяукать не отводя пылающего лунного взгляда от сжавшегося в длинных пальцах зверька

Но самым главным их отличием от обычных людей была не странная одежда, а сундуки и гоночные мётлы в руках. Не теряя времени Паркер схватился за свой сундук и понёсся на них, сбивая всех на своем пути. Оказавшись рядом с мальчишками, Генри переключил маску с взволнованной на самоуверенную и нарочито небрежно спросил

— Привет. Не подскажешь как попасть на платформу 9¾?

Долговязый и нескладный мальчик в шоке с неприязнью воззрился на него.

— Малф... — он презрительно скривился, но вдруг увидел явные различия. У Драко были чуть ли не прозрачные волосы, серые глаза и немного другие черты лица. Теперь он совсем по-другому взглянул на пришельца и более дружелюбным тоном пояснил, доставая из кармана штанов очки и показывая их Генри, — Извини, зрение плоховатое. Я тебя спутал с одной неприятной особой. Откуда ты кстати?Я раньше тебя здесь не видел, да и на первокурсника ты не смахиваешь.

— Ничего, бывает. Я еду на третий курс и был бы не против, если бы ты уже ответил на раннее заданный вопрос.

Уши мальчика покраснели, и он уже было приготовился сказать что-то колкое в ответ, как на подмогу пришла его мать. Приземистая рыжая женщина средних лет держала в руках крысу и была очень недовольно чем-то или кем-то. Завидев Генри она добродушно улыбнулась и ее цепкий взгляд обвел мальчика с ног до головы.

— Худощав, мало ест, слабенький, но ничего, откормят в Хогвартсе тебя! — прошептала она постепенно переходя в полный голос. Карие глаза полезли на лицо мальчишки, пробрались за длинную челку и зацепили молниевидный шрам. Барышня с неверием и заметным сомнением воззрилась на Паркера. Потом она слащаво улыбнулась и тоненьким, девчачьим и совершенно не подходящим под внешность голосом спросила, — Как ты сказал тебя зовут, дорогой?

Генри задумался, называть ей ли свое имя. С виду женщина была самой обыкновенной, но вот ее взгляд... Изучающий, недоверчивый. Но ведь для таких случаев и существует второе, верно?

— Я не говорил. Доминик Паркер, — небрежно ответил Генри. И нет. Он не соврал. Это имя дали ему в честь приемного, но к величайшему сожалению у умершего приемного отца. Паркеру было пять, когда его из приюта забрала женщина сорока лет страдающая бездетностью. Она уже растила маленькую девочку, но муж хотел настоящего наследника, выращенного собственными руками, чтоб без опаски возложить на его детские плечи все надежды и со спокойной душой уйти на покой. Следующие два года казались Паркеру настоящей сказкой. Его поселили в Найтсбридже⁽²⁾ , ему предоставили собственную комнату, подарили множество игрушек и даже трёхколёсный велосипед. У мальчика в те года имелось все, о чем можно было мечтать. Его любил опекун, сопровождал в каждые поездки, игрался с ним, самостоятельно учил и один раз даже свозил на рыбалку, где у Генри выявился настоящий талант. Вирджиния же предпочитала больше Кэтрин, удочеренную раньше Паркера девочку. К мальчику она относилась с пренебрежением и безразличием, считая, что выращенный в идеалах помешанного мужа ребенок, не сможет закончить бизнес отца, и став наследником проиграет да пропьет все их немаленькое состояние. Супрун не разделял ее точку зрения и всей душой полюбил мальчишку. Прошел год. Даже спустя восемь лет мальчик с любовью и настольгией вспоминает те времена. Но какой бы сказка не была, конец всегда наступит, и не обязательно хороший. Верджинии внезапно обнаружила, что ждёт ребенка. Какого же было ее счастье, когда спустя девять месяцев на свет появился здоровый черноволосый младенец! Разумеется, все остальные дети отошли на второй план и заботы перешли на долю новорожденного малыша. Если Паркеру все же доставало внимания от Доминика, и особенно ревнивым он никогда не был, то Кэтрин, выращенная Вирджинией почувствовала себя по-настоящему преданной. Спустя каких-то три недели однажды Генри пришел домой и узнал крайне тяжёлую для него информацию. Кэтрин, по каким-то нелепым причинам вновь вернули в приют. С того дня Паркер места себе не находил. Он боялся заснуть, а потом проснуться в Святом Вуле, старался выполнять все поручения опекуном и без отдыха убираться. Вирджиния не оценила его старания, а после одного случая совсем обезумела. Это было вечером. Генри читал книгу в гостиной на диване, а рядом в манеж положили малыша. Мальчик до этого не разу не рассматривал его и теперь представился шанс. Сморщенный, розовый с тонкими волосенками и большим кривым ртом. Не ребенок, а а мелкий пришелец. Заметив изучающий взгляд Паркера, в голову Верджинии затаились недобрые подозрения. С того дня она каждую ночь капала на мозги своего мужа, что Генри больше не нужен и наследник им уже обеспечен. Она говорила, что Паркер из ревности что-то сделает малышу или поссориться с ним из-за наследства. Муж считал это всё настоящей нелепицей и не верил не единому слову жены. И вот однажды утром он был найден зарезанным в собственной комнате...

Через некоторое время Паркер вернулся в приют святого Вула.

— Доминик, говоришь? Но да ладно. Тебе всего лишь нужно пройти прямо сквозь эту платформу, дорогой, — ведьма озорно подмигнула ему, получив в ответ нескрываемый ужаса взгляд, — Давай, сейчас мой Ронни пройдет, а ты посмотришь.

Огненно-рыжий, нескладный и носатый мальчишка закатил глаза на свое искаженное имя и схватив тележку двинулся прямо на барьер. Генри следил за ним не мигая. Расстояние между кирпичной стеной все уменьшалось, а Ронни с холодной решительностью и даже с безразличием шел вперед. И вдруг ни с того ни с сего он скрылся из полезрения Паркера. Тот, не привыкший к подобным чудесам, замотал головой во все четыре стороны, на что рыжая и по виду двенадцатилетняя девочка захихикала. Подавив в себе острое желание поставить ее на место и ограничившись лишь надменным и холодным взором, заставившим ее испуганно замолчать, он поблагодарил женщину едва заметным вежливым кивком и двинулся прямиком на барьер.

Ожидаемого столкновения так и не произошло.

Вместо этого он оказался на затуманенной и набитой кучей людей платформе. Все разговаривали, пытаясь перекричать друг друга и шум вокруг. Кто-то бегал искал друзей, из окон поезда уже вовсю махали на прощание отпрыски своим родителям. Матери обнимая детей, наставляли им последние поручения и наставления, а те смущаясь крутили головами по сторонам, надеясь чтобы никто не увидел их. Единственным островком спокойствия и холода среди этого невыносимо бурного моря жизни была величественная семейка, стоявшая посередине перрона. Вокруг нее образовалась пустошь, что было чрезвычайно удивительно учитывая здешнее скопление народа. Это был величественного вида мужчина с белыми волосами и стальным серым взором. Рядом с ним держала за плечи сына, стоявшего к Генри спиной, настоящая форфоровая куколка. Жена. У нее были белокурые волосы, голубые глаза, смотревшие с нежностью на мальчика. Но при всей ее внешной хрупкости и изящности, от нее исходила неведомая сила духа и стойкости. Наконец сын обернулся, и Паркер узнал в нем своего знакомого из ателье мадам Малкин. Мысль поздороваться и напомнить о себе пришла ему внезапно и поддавшись порыву он пошел к этой семье на встречу.

— Добрый день, — кивнул он проходя мимо и как бы невзначай сбавив шаг. Малфои обернулись и уставились своим самым высокомерным взором на незнакомца, посмевшего потревожить их семейное единение. Стальной взгляд серых глаз Люциуса скользнул по лицу и глазам мальчика и не найдя ничего примечательного с призрение принялся за одежду. Нарцисса же так быстро не переключилась и ограничившись сухим ответным кивком присмотрелась в острый подбородок ребенка, тонкие и не потерявшие изящности черты лица и зацепила странным взглядом неровно отстриженную белобрысую челку, под которой всеми забытый покоился зигзагообразный шрам. Потом она повернулась к мужу и что-то яростно ему зашептала. Тот перевел взгляд с одежды мальчика и любопытно с мелкой долей нервозности уставился ему в лицо. Смутившись от такого внимания к собственной персоне, Паркер кивнул им и отправился прочь, не замечая задумчивые взгляды направленные ему вслед. Как только он отошёл на безопасное от этой семьи расстояние, первой заговорила блондинка.

— Это он?

— Да. Он работает на того человека, — тихо растягивая слова произнес он всё ещё следя за устремляющейся вдаль фигурой. Потом он переключил внимание на недоумение лицо сына, следящего за родителями с самым неподобаемым для аристократа видом. С открытым ртом, — Драко, посмотри на себя. На кого ты похож в таком виде? На удивленную хаффлпаффскую первокурсницу! И запомни одну вещь. Не смей ссориться с этим мальчишкой. Не смей ему даже дорогу переходить! Он работает на людей, которые могут растоптать нашу семью и даже никто и не вспомнит. Ты меня понял?

Драко расширил в ужасе глаза и усиленно закивал головой, что его прилизанный волосы растрепались, а шея заболела.

Тем временем Генри шел по перрону и анализировал взгляды белобрысой семейки. Зашёл он в поезд же как только прозвучал последний свисток машиниста. Вагоны были набиты народом и протиснуться сквозь людей было чуть ли не самым величайшим достижением. Купе, как и подразумевал Паркер, были все заняты и ему с самого первого вагона пришлось протаптывает себе дорогу чуть ли не в самый последний. В самом дальнем купе было почти что свободно, и он облегчённо протиснулся внутрь, катя за собой чемодан, который все почему то называли сундуком. Почему почти? Потому что у окна сидел лишь один пассажир и совершенно не обращая внимания на соседа тихо спал. Паркер присмотрелся к нему. Это был молодой мужчина. Его одежда и сундук, на котором значились инициалы «профессор Р. Дж. Люпин», были изрядно потрёпанный и. Светло-русые волосы покрыла ранняя седина, а на лице виднелось несколько тонких шрамов.

Поезд поехал, и Паркер покачнувшись кубарем свалился на соседнюю койку. Послышался громкий грохот от которого некий Р. Дж. Люпин взрогнул и лишь на мгновение приоткрыл необыкновенно янтарные глаза, чтобы проверить обстановку, а потом вновь забыться беспокойным сном. Генри на это лишь хмыкнул, вытащил дремлющего Министра из сумки, достал огромный фолиант по заклинаниям и принялся их испытывать. Наслаждаться спокойствием ему пришлось недолго, ибо спустя десять минут дверь купе отворилась и на пороге появился один из представителей того рыжего семейства. Сзади него копошилась какая-то девочка, чье лицо практически закрыввл огромный персидский кот со сплющенной мордой. Не спросив разрешения, Ронни ввалился в купе и начал запихивать свой чемодан под Генри ну полку, а сам что-то ворчать про некого Живоглота. Вскоре девочка наконец вошла, и Паркер внезапно узнал в ней Гермиону Грейнджер из ателье мадам Малкин. Только это была совсем другая Гермиона. Тогда в майке и джинсах она выглядел совсем...по девчачьи? Сейчас же на ней была идеально отлаженная с иголочки школьная форма, а волосы были завязаны в неаккуратный пучок на затылке. Увидев Генри она чуть смутилась. Воспоминания об их встрече были ещё свежи. Ронни заметил состояние подруги и спросил.

— Ты знакома с этим?

Проигнорировав недоуменный тон рыжего, Паркер покрепче ухватил своего кота подмышкой и тихо, чтобы не проснулся профессор, поздоровался.

— Привет, Гермиона. Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — девочка покраснела от смущения, а Ронни от досады.

Прошли полчаса поездки. Если первые десять минут сокупешники провели в гробовой тишине, то со следующей, одиннадцатой, они уже вовсю обсуждали учебу, а Генри, забыв и о профессоре, украдкой наблюдавшем за ним, и о приличиях, чуть ли на стенку не лез пытаясь что-то доказать Ронни.

— Только не поступай на Слизерин! Там учились самые ужасные колдуны: Тот-чье-имя-нельзя-называть и Малфой!

— На Слизерине также учился Мерлин... — возразила с самым умным видом Гермиона. Было сразу видно, что она считает эту междуфакультетскую войну неправильной. Паркера вообще будто молнией ударило от последних слов. Он встал, выпрямился и прочистил горло.

— Вообще, мой факультет — мое дело. У меня в жизни все постоянно решали за меня, и с этим я точно в состоянии разобраться сам, — надменно произнес Генри, гордо задрав покрасневший от летнего американского солнца нос. Профессор Люпин втихомолку хмыкнул в рукав своей мантии, всё ещё притворяясь спящим, но о его существовании видимо совсем забыли.

Остальное время Ронни рассказывал Генри Паркеру о Гарри Поттере, у которого тоже погибли родители и который тоже по неизвестным для всего магического мира причинам не приехал в Хогвартс первого сентября 1991 года. О том-чье-имя-нельзя-называть и о его злых деяниях, о Сириусе Блэке, яром стороннике Воландеморта и предателе Поттеров. Когда дверь купе вновь отворилась на пороге появилась полноватая дама с тележкой, внутри которой лежали самые разнообразные сласти. Паркер к конфетам никогда не бы равнодушен и от столь огромного выбора у мальчонки в голове помутнелось, а глаза на лоб полезли, смещая с места зигзагообразный шрам. Необратив ни малейшего внимания на одиноко стоящую похлёбку, он скупил себе всего радужного и сладкого, тем самым потратив на это одну треть своих карманных денег. Когда дверь закрылась, Ронни со скорбным видом уставился на заваленную едой полку и вытащил из-за пазухи куртки помятый бутерброд. Гермиона на это только скривилась, а сама принялась заставлять ее кота, со странной кличкой Живоглот, съесть шоколадную лягушку. Тот же необращая даже толику своего внимания на упорную хозяйку разглядывал гордо задравшего морду и сидевшего прямо напротив него Министра. Купающийся в лучах внимания своенравный кот Паркера сидел нешевелясь словно каменная статуя, но при этом из его рта изредка издавался утробный удовлетворённый рык

Вдруг на пороге их купе появился тот самый белобрысый мальчишка из ателье. За месяц он ни чем практически не изменился. Только кожа казалось ещё чуть чуть побелела. За его спиной маячило двое громадного типа парней с каменными лицами и телосложения троллей. Правый приоткрыв кривой рот тупо взирал на ребят, а левый исподлобья кидал на них молнии, уже готовясь закатать рукава.

— Малфой... — прорычал Ронни, в мгновением от злобы сделавшись пунцовый.

— Малфой проваливай отсюда. Ты разве не видишь, что здесь занято? — задрав носик воскликнула Гермиона. Профессор Люпин навострил уши.

— Ещё бы я спрашивал мнения у парш...- тут он заметил Генри с видом короля взирающего на них, словно на грязь. Малфоевское лицо сделалось цвета гороха и он поперхнулся на полуслове. В его мозгу начали усиленно крутиться шестерёнки.

— Паркер, — кивнул он.

— Малфой, — спокойно и даже дружелюбно оветил Паркер. Рон от шока чуть не подавился и с неприязнью воззрился на Генри. Гермиона же задрала брови.

— Я хотел лишь сказать, — медленно и тчательно подбирая каждое слово начал Драко. От перегрузки мозговой деятельности он начал покрываться розовыми пятнамиЕго уверенность в какие-то мгновения куда то улетучилась, — Что если тебе вдруг понадобятся...связи или, ну, товарищ или друг, то можешь смело обращаться ко... мне.

Ронни поперхнулся. Гермиона уставилась на Драко так, будто впервые увидела. Впервые под его аристократической маской промелькнули человеческие чувства. Такой Малфой был даже мил, в отличии от обычного него самого. Паркер улыбнулся, встал и пожал протянутую блондином руку, а потом как ни в чем не бывало, дождавшись пока он уйдет, ввалился себе на полку и закинул в рот сразу несколько драже «Берти Боттс»

Время то и дело катилось к вечеру. За окном городские постройки сменились лесным шотландским пейзажем, средь которого изредка мелькали сельские селения. Исходящий от поезда поток воздуха хлестал словно плёткой рано пожелтевшие листья. Они слетали с голых веток и медленно оседали в сырую, ещё не высохшую от недавнего дождика, землю. Ландшафты проносились за окном с невероятной скоростью. Генри Паркер раньше никогда ещё не путешествовал столь замечательным способом. Ритмичный удар колес об рельсы, шум движения поезда и умиротворяющая, изредка покачивающаяся обстановка, заставляли успокоиться мальчишки ну душу и полностью отдаться во власть сну. Гермиона сидела рядом с ним и читала какую-то умную книжку, Ронни кормил остатками сладостей свою крысу, за которой следило две пары напряжённых кошачьих глаз, профессор Ремус Люпин спал крепким сном на полке, изредка схрапывая или шевелясь. А Генри... Генри прислонился щекой к холодному стеклу окна и закрыв глаза дремал.

И никто из них не заметил, как поезд начал замедлять ход. Произошел мелкий толчок, говорящий о торможении.

Лампочка на потолке замирала, отчаянно сражаясь с чем-то или... кем-то.

Вода в бутылке заледенела, от каждого выдоха исходил маленького объема паровой шарик.

Паркер вздрогнул. Сказать что-то он не мог. Горло будто бы сжалось, дышать стало тяжело. Он разлепил глаза и попытался разглядеть товарищей. Но усилия были напрасны. Свет отключился, стало неимоверно холодно и лишь неясные шорохи и едва заметные очертания Ронни, стоявшего у окна.

— Что происходит? Мы приехали? — его собственный голос показался ему на редкость чужим и незнакомым.

Гермиона обернулась и явно нервничая заговорила.

— Но так не должно быть! До Хогвартса ещё далеко!

— Я вижу движение. Кто-то заходит в поезд, — пояснил Ронни, всем телом прислоняясь к окну, которое покрылось испариной.

— Почему так холодно? — хрипло спросил Генри. Его руки побелели, кожа на спине покрылась мурашками. На душе же было неимоверно гадко, будто он только что выкурил целую пачку дешёвых сигарет.

Послышался хриплый, низкий мужской голос. Профессор Люпин проснулся.

— Оставайтесь на местах, я схожу к машинисту, — он встал и прошептал какое-то заклинание. На конце его палочки засветился белый огонек и осветил худое и покрытое шрамами лицо профессора. Перед тем как выйти из купе, он кивнул детям на мгновение дольше всех задержав взгляд на Паркере. Вдруг послышалось множество голосов и Генри кто-то ткнул в бок локтём.

— Джинни? Что ты тут делаешь?

— Мне страшно! Я боюсь темноты. Очень холодно...- по голосу Паркер узнал сестру Ронни. В его голове всплыл смутный образ ярко рыжих волос, хихикающее лицо и сощуренные от смеха карие глаза. Тем временем в купе ввалился кто-то ещё.

— Тут так много мозгошмыгов... — произнес потусторонний девчачьий голос, от которого у всех здесь присутствующих по спине пробежали мурашки, — Здесь стало так холодно... Они могут замёрзнуть... Вам нужно срочно впустить из в свои головы...

— Рон, я потерял Тревора!

— Парвати, а ты слышала как Тонкс сказала Сьюзи, Сьюзи сказала Падме, Падма сказала мелкой Уизли...

— Я не мелкая! — воскликнул злой голос Джинни.

— ... А мелкая или сказала Терри, а Терри сказал...

Тут девочка замолкла, и силуэт ее лица уставился на потихоньку открывающуюся дверь. Все дети в купе тут же обернулись. На пороге стояла не ведьма с тележкой со сладостями, ни Драко Малфой со своими телохранителями, ни вернувшийся профессор Люпин.

Там стояла огромная фигура с плаще от которой веяло самым настоящим арктическим холодом и все приятные мысли улетучивались из головы. Все произошло слишком внезапно.

Она резко подлетела к Генри. Тот в ступоре уставился на нее, не смея даже шелохнуться. Она будто бы силой подкинула его прямо к койке и сильным потоком ветра начала высасывать из него все лучшие воспоминания. Тот не знал что делать, как бороться. Это чувство беспомощности предало Паркера изнутри. Не было сил достать из подклада бомпера нож, не было силы использовать беспалочковую магию и даже дотронуться до волшебной палочки. Он тихонько закрыл глаза, смирившись с этим новым, удручающим чувством. В глубине его души начала теплеть Надежда на спасение или даже смерть, лишь бы эта боль успоилась. Но эта мысль тут же выветрились из головы мальчика, а перед глазами начали плыть самые тяжёлые и горькие воспоминания...

— Генри!

Гермиона потеряв самообладание выбежала из купе крича о помощи, Джинни затряслась, девочки испуганно заскулил, а Невилл найдя свою жабу, прижал ее к себе и не шевелился. Так прошло около минуты. Паркер вмиг упал с сиденья и затрясся словно в эпилепсическом приступе.

Но Генри не отзывался.

Гарри! Только не Гарри! Прошу...

Фигура в плаще склонилась над ним и начала снимать свой капюшон.

Рональд Уизли замахал руками, пытаясь ее напугать и убрать от мальчишки, пока не случилось непоправимого.

Убейте лучше меня! Только не Гарри...

Маленький голубой клубочек ниток начал потихоньку исходить из рта Паркера, как вдруг нечто серебристое выскочило из тьмы открытой двери купе. Дементор оторвался от мальчика и полетел прочь по коридору. В дверях оказался до смерти перепуганный профессор Люпин, безумными глазами следя как голубой магический шарик воспоминаний возыращается к владельцу.

Он склонился над Паркером и начал трясти его изо всех сил. Ребята в полнейшем шоке и ступоре наблюдали за его действиями. Наконец Генри что-то промфчал, распахнул ярко-зеленые глаза и щурясь от света уставился на перепуганное лицо профессора. Вдруг в голову ударили воспоминани о молящей о помощи женщины. Он резко вскочил на ноги и словно ещё не отойдя от безумии начал озираться по сторонам, что-то испуганно бормоча себе под нос.

— Она в опасности... Он ее убьет... Нам нужно спасти ее...

— Генри, успокойся, — мягко сказал профессор, положив свои руки на его плечи. Казалось, что мальчишка даже не заметил этого, находясь в припадке.

— Где она? — тут он обратил взгляд пустых зелёных глаз прямо на профессора, и в душе Люпина что-то сильно затрепетало. Миндалевидные изумрудные с синими и фиолетовыми вкраплениями по краям. Но почему? Почему эти глаза ему кажутся до боли знакомыми?

— Это был дементор...

— Он ее убьет... Это женщина, — дрожащим голосом пояснял профессору Паркер с таким видом, что казалось что первый умственно-отсталый. Люпин грустно улыбнулся и взглянул мальчику прямо в глаза.

— Никто не кричал. Дементоры они, хм, стражники азкабана. Они высасывают из тебя самые хорошие воспоминания, оставляя лишь тяжёлые и плохие... Правда на тебя реакция Дементора мне была непонятна... Обычно они делают поцелуй лишь... — пояснял Люпин раздавая каждому ребенку в купе по шоколадке, но тут он запнулся и с подозрением воззрился на Паркера, вручая и ему в ее. Генри казалось даже не заметил резкого прерывания речи. Завидев сладость он недоуменно поднял бровки, но все таки откусил маленький кусочек. По телу тут же разлилось тепло, а на душе стало так приятно, что мальчишку резко заклинило в сон.

Оставшуюся поездку дети проспали, а проснулись лишь только от резкого остановления поезда. В коридоре началась толкотня. Каждый хотел выйти на улицу, но никто не хотел ждать. Быстро нацепив на себя мантию и схватив Министра Паркер ввалился в толпу и течение потихоньку вынесло его на улицу. У мальчика было всего два вырианта: либо плыть на лодке с малышами, либо с ровесниками на телеге. И конечно же он выбрал второй. Он вместе с ребятами прошел к ним, и тут же его вниманием завладела странная, скелетообразная лошадка.

— Кто это? — с любопытством спросил Паркер, взглянув на министра. Тот оказалось тоже видел животное и поэтому не отводил от него умного кошачьего взгляда. Ребята же бросили на него недоуменные и волнующие взгляды. Мальчик поспешил объяснить, — Ну это...чудо везущее телегу. Типо лошадь...

— Ты чего? Нет тут никого. Они всегда сами едут, — возразил Ронни и взглянул на Генри с опаской, опасаясь за его рассудок после встречи с дементором. Гермиона тоже задрала брови, но обошлась комментарием.

— Не переживай. Я тоже их вижу. Ты такой же нормальный как и я, — послышался тот же потусторонний голос, который был в купе. Но обладатель его в этот раз сидел в в телеге. Это была девочка. И по виду ровесница Джинни, только яркая противоположность. У нее были белые волосы и бледная кожа. Выпуклые глаза придавали ей удивленный вид, а руки держали странный журнал под названием «Придира», на обложке которого был нарисовано нечто между червяком и козлом.

Паркер успокоился, поняв что этот демонентор ничего с ним не учудил и в мгновении Ока оказался на лавке рядом с девочкой. За ним вошли покрасневший Рон и старающийся не расхохотался от чего-то, Гермона, держащая Живоглота и упорно отводящая взгляд, скривишаяся от презрения Джинни и недоуменно глядящий на ребят Невилл, поглаживающий свою жабу по имени Тревор за место, где у нормального человека ухо.

Ребята сели. Конь поскреб костлявыми копытами по земле, оттолкнулся и покатил телкжку прочь от прекрасного очертания Хогвартс экспресса.

1) Без понятия как Сириус оказался в Шордиче, но давайте свалим всё на судьбу?

Вернуться к тексту

2) Найтсбридж — элитный район расположенный в самом сердце Лондона, рядом со знаменитым Гайд-Парком, и не менее фешенебельными районами Белгравия и Челси. Недалеко отсюда находится и официальная резиденция британских монархов — Букингемский дворец.

Вернуться к тексту