Ложь (гет)

Значит, с сегодняшнего дня она встречается с Какаши-сенсеем. В палате повисла оглушительная тишина, и слова в ее голове прозвучали слишком громко. Но что на самом деле означает то, что они встречаются? Что она должна сейчас делать? Подойти к нему? Обнять? От этой мысли по спине побежали неловкие мурашки.

В ту же секунду она заметила, как бывший учитель опять пытается встать. Его пальцы уже вжались в край кровати, и Сакура увидела, как джоунин оперся на них и начал подниматься.

— Нет, вам... тебе надо лежать, — непроизвольно вырвалось у ирьенина, а ее ноги сами понесли к пациенту. Ее взгляд невольно пробежал по лежащему на прикроватной тумбочке оранжевому томику, и куноичи судорожно сглотнула. Вряд ли Какаши-сенсей в ближайшее время снова поднимет этот вопрос, а потом она что-нибудь придумает... Напряженные глаза с отчаянием скользнули на темное окно. Как бы она сейчас хотела оказаться где угодно, но только не здесь. Выдохнув, Харуно заставила себя перевести взгляд на джоунина и негромко пробормотала. — Мне не за что тебя прощать, все нормально.

Он смотрел на нее с такой немой благодарностью, что у нее заныло в груди. Какаши-сенсей всегда был тактичным. Видимо, ее реакция от вопросов про позы действительно сильно его испугала и охладила порывы. Потому что сейчас его рука лишь слабо дрогнула, будто хотела, но побоялась коснуться ее ладони.

— Тебе надо лежать, — сделав вид, что не заметила это движение, механически повторила девушка. Она не понимала о чем говорить дальше, и палату вновь оглушила тяжелая тишина.

Было невыносимо ощущать на себе пристальный взгляд бывшего учителя. Она чуть его не убила. Она разрушила его карьеру шиноби. И она его обманывает. А он с такой заботой на нее смотрит... Куноичи опять отвела глаза, мечтая куда-нибудь деться. Может, уже можно просто уйти?

— А какая ты? — внезапно негромко спросил Хатаке.

— Что? — вопрос бывшего учителя застал ее врасплох, и девушка даже на секунду подняла на него глаза.

— Я не знаю, что ты любишь. Что тебе нравится, — он говорил медленно, подбирая слова. — Наруто рассказывал, что ты часто на него злишься, но в глубине души ты очень добрая.

Не удержавшись, ирьенин хмыкнула и негромко пробормотала:

— Ох уж этот Наруто... Он бывает таким несносным, но он очень хороший друг, — куноичи замолчала, чувствуя, как нелепо звучат эти обыденные подробности в свете ее чудовищной лжи. Но Какаши слушал с таким вниманием, словно она рассказывает нечто очень важное.

— А что ты любишь? — настаивал он, и в его единственном глазе читалась неподдельная заинтересованность. — Еду? Цветы? Может, книги? Кроме Джирайи.

Последние слова вырвались у него явно случайно, и Хатаке неуверенно осекся, не сводя с нее испуганного взгляда. Сакура почувствовала, как по ее шее снова разливается предательский румянец. Она заставила себя глубоко вдохнуть и постаралась говорить спокойно:

— Медицинские справочники. Красные розы. И маринованные сливы и рисовые шарики с фруктами.

Ирьенин говорила это почти автоматически, но увидела, как он внимательно кивает, и ее сердце сжалось. Какаши-сенсей старался. Он искренне пытался узнать ее, чтобы быть хорошим парнем для своей «девушки». А она продолжала его обманывать.

— Завтра я принесу их тебе, — внезапно предложила она, сама не зная почему. Может, из чувства вины. Может, от безысходности. — Я имею в виду маринованные сливы и рисовые шарики с фруктами.

— Я буду ждать, — тихо ответил он, и в его голосе прозвучала такая теплая, настоящая надежда, что Сакура почувствовала головокружение. Ей нужен был глоток воздуха. И она уже почти решилась попрощаться, как Хатаке так же тихо спросил. — А как мы начали встречаться?

Господи, зачем он спрашивает то, на что у нее нет ответа? Харуно на мгновение закрыла глаза, лихорадочно прокручивая в голове реальные воспоминания, ища в них какую-нибудь зацепку. Команда 7. Миссии. Обида на то, что он не обращает на нее внимание. Примирение. Становление шиноби. Становление друзьями.

— Мы много работали вместе. Спасали друг друга. Доверяли. И как-то само собой так получилось, — начала она, глядя в окно на темное покрытое звездами небо. Сакура сделала паузу, чувствуя, как начинает дрожать голос, а в горле встает уже знакомый ком. Ком лжи и предательства того, кто столько раз рисковал своей жизнью ради нее. — Точнее ты меня постоянно спасал.

— Сакура, посмотри на меня, — его голос прозвучал вдруг удивительно ясно и привычно, и на секунду девушке показалось, что Какаши-сенсею вернулась память. Он позвал ее так, как обычно звал после ее очередного провала на поле боя. Ирьенин невольно перевела взгляд обратно на мужчину, и наткнулась на взгляд прежнего Какаши-сенсея: понимающий, немного грустный, будто он думает о чем-то известном только ему, но при этом твердый. — Я не помню своего имени. Не помню твоего лица. Но я почему-то уверен в одном. Настолько уверен, что даже эта проклятая амнезия не смогла вытравить эту мысль.

Хатаке медленно поднял руку, и его пальцы осторожно, словно боясь вспугнуть девушку, коснулись ее щеки.

— Жизнь слишком хрупка и мимолетна. В одно мгновение рядом может не оказаться близких людей. Поэтому не надо тратить время на сожаления, — его пальцы мягко провели по ее мокрой коже, вытирая выступившие слезы.

Ирьенин столько лет видела эти маленькие морщинки вокруг его глаза и всегда гадала, как он при этом улыбается под маской. И сейчас она наконец-то это увидела. В мягкой улыбке мужчины была боль таких потерь, что они навсегда остались в его душе, даже когда он забыл всю свою жизнь.

— Сакура, можешь принести бритву?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно что Харуно сначала решила, что ослышалась. Но нет. Бывший учитель убрал руку с ее лица и задумчиво провел ладонью по своей щеке. После гладкой кожи девушки, его небольшая щетина вызывала дискомфорт, и Какаши вопросительно посмотрел на куноичи:

— Мне кажется, я всегда тщательно брился.

— Завтра принесу, — поспешно проговорила Сакура, чтобы не комментировать его размышление, о котором она, как его девушка, должна была знать. Куноичи судорожно оббежала глазами палату, пытаясь найти новую тему для разговора и одновременно думая о том, насколько тщательно брился бывший учитель. Скорее всего, тщательно. По крайней мере, под тканью маски никогда ничего не выступало.

— ВОТ И Я! — дверь с шумом распахнулась, и в палату влетел Наруто с огромным мешком на плече. Смачно выдохнув, он плюхнул свою ношу на пол и возбужденно затараторил. — Бабуля Цунаде разрешила мне переночевать тут, если Какаши-сенсей не против! Я ей сказал, что вы, конечно, не против! Я буду всю ночь рассказывать вам все-все-все, и вы все вспомните!

На секунду Наруто замолк, засмотревшись на лицо бывшего учителя, а потом затараторил еще сильнее.

— И все-таки, Какаши-сенсей, — осуждающего покачал головой джинчурики, — я не могу понять, зачем вы прятали такое лицо!? Вы же почти такой же красивый, как и я. Мы же могли ходить и на пару клеить девчонок. Сакура-чан, вот ты бы смогла нам отказать?

На пару? От этого простого вопроса в голове у куноичи вдруг вспыхнули страницы из той дурацкой оранжевой книжки. Где двое мужчин и одна девушка... Взгляд куноичи непроизвольно скользнул с Наруто на Какаши, и она представила их стоящими рядом — улыбающимися, уверенными в себе и неотразимыми. А потом представила себя между ними... Сакура почувствовала, как по ее телу снова начинает разливаться жар.

— Вообще оставайся! — взбудораженный Узумаки не стал дожидаться ответа, а запрыгнул на кровать к бывшему учителю и затараторил дальше, — Ты, я и Какаши-сенсей проведем ночь вместе так, что уж это точно никогда не забудем...

Она даже не хочет представлять, как они втроем могут вместе провести ночь так, что об этом никогда не забудут. Она не хочет представлять, но все равно представляет. Особенно сейчас, когда джинчурики залез на постель к Хатаке... Переплетенные на белых простынях тела, сияющую улыбку Наруто и пристальный внимательный взгляд Какаши-сенсея, изучающий ее из-за плеча нависшего над ней джинчурики. Сакура как наяву почувствовала на своей коже прикосновение не одной, а сразу двух пар мужских рук. Шершавых от постоянных ранений и, тем не менее, очень разных. И как ее собственные руки могут касаться не одного, а сразу двух... Дурацкий Джирайя! Кто бы мог подумать, что легендарный саннин окажется таким извращенцем!

Картина была настолько реальной, что у Сакуры свело живот. Ноги стали ватными, а в висках застучало. Чувствуя, что еще немного, и ее снова обездвижит дикий стыд, ирьенин быстро забормотала:

— Мне надо идти, спокойной ночи, — несмотря на ее старания, голос прозвучал хрипло и неестественно. Но, к счастью, это не заметили ни всполошенный предстоящей ночевкой Наруто, ни Какаши-сенсей, который вовсю пытался отпихнуть от себя липнувшего к нему парня. И Сакура наконец-то выскользнула из палаты.

«Пусть они ночуют вдвоем», — прошептала она, но мозг тут же предательски напомнил, что в дурацкой книжке есть глава, подробно описывающая, как именно двое мужчин могут... Красная как рак Харуно тяжело задышала и едва не закричала на всю больницу, какой же дурацкий Джирайя.