Омела знает лучше (гет)

Глава 4.

28 декабря

Гермиона проснулась от странного ощущения тепла. Тёплая тяжесть, что-то мягкое, тяжёлое и… живое лежало у неё на талии. Чьё-то предплечье, широкая ладонь, уверенно сжимала её талию.

Она заморгала, пытаясь понять, что происходит. Голова гудела приглушённо, как после слишком большого количества алкоголя. Воспоминания о вчерашнем вечере поднимались в сознание, но очень медленно — будто кто-то разлил на них вязкий сироп. Они смеялись. Они спорили. Они выпили. И ещё выпили.

А потом…

Потом что?

Она резко перевернулась — и увидела его — Драко… Лежащего рядом, спящего спокойно, как будто так и должно быть. Его рука всё ещё держала её талию — уверенно, чуть сжав пальцами ткань её пижамы.

— МАЛФОЙ!!! — сорвалось у неё.

Его веки дрогнули, он медленно открыл глаза.

— Грейнджер?.. — промурлыкал он, голос густой, утренний. — О боже, что ты так орёшь…?

Он зевнул, не отпуская её талию.

— МАЛФОЙ, ТЫ… ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ?! Почему твоя рука… на мне? И ПОЧЕМУ МЫ В ОДНОЙ КРОВАТИ?!

Он моргнул ещё раз, взгляд скользнул по её волосам… и он вдруг чуть улыбнулся.

— У тебя… — он втянул носом воздух, почти удовлетворённо, — …шампунь сладкий, как жвачка. Ммм… клубника?

Гермиона покраснела.

— Это вообще не ответ!! Убери руку! Сейчас же!

Он послушно отдёрнул её — но не спешил вставать. Лежал, глядя на потолок, будто собираясь с мыслями.

— Как мы вообще… оказались здесь? — прохрипела Гермиона, пытаясь вспомнить хоть что-то.

— Понятия не имею, — честно ответил он и протёр глаза. — Я помню вино, потом разговор о… Краме, и потом… Тьма. И ещё… — он нахмурился. — Стены крутились или это ты крутилась? В общем, что-то определённо крутилось.

— О, Мерлин… — Гермиона закрыла лицо ладонями. — Малфой, мы… мы могли?..

Он приподнялся на локоть, глядя на неё сверху, чуть прищурившись.

— Расслабься, Грейнджер. — Он коснулся виска, будто у него болела голова. — Ничего такого не было. Уж я бы заметил.

— С чего ты взял? — она бросила почти раздражённо.

— Потому что я проснулся в брюках, — он беззлобно хмыкнул. — И ты тоже.

Она посмотрела: он — в брюках, даже не переоделся в пижаму. И она — тоже.

Гермиона выдохнула — слишком сильно.

— И почему, чёрт возьми, ты был со мной в кровати?

— Потому что на полу холодно, — невозмутимо сказал Драко. — И я был пьян. И ты… — он пожал плечами, — …не возражала, когда я свалился рядом. Вернее, ты пробормотала: «Ладно, только не храпеть».

Гермиона застонала.

— Мерлин, какую чушь я несу, когда пьяная…

— Не только, — добавил он сладко. — Иногда и трезвая.

Гермиона ударила его подушкой. Он рассмеялся — тихо, по-утреннему тепло. И от этого смеха у неё снова предательски кольнуло под рёбрами.

— И вообще, — продолжил он, потягиваясь. — Это вино… Сколько оно лежало у тебя? Семь лет? Десять? Оно было… чересчур приятным. И подозрительно сильным.

— Оно было обычным, — буркнула она.

— Угу, — протянул Драко, поднимаясь и приглаживая волосы.

— Малфой! Перестань делать вид, что знаешь, что произошло!

Он посмотрел на неё. Спокойно, честно.

— Я и правда плохо помню вечер, Грейнджер, но я знаю точно одно.

— Что?

Он ухмыльнулся медленно.

— Если бы что-то было… ты бы это точно запомнила.

— ВОН ИЗ МОЕЙ КРОВАТИ!!!

Он вскинул руки и легко спрыгнул с кровати, всё ещё смеясь.

— Как скажешь, моя клубничка.

Гермиона швырнула в него подушку, но он ловко увернулся — и лишь напомнил ей:

— Ты бы точно не забыла…

Он отошёл на кухню медленными шагами, словно проверяя допустимое расстояние, оставив её сидеть среди мягких простыней и вопросов, от которых сердце билось быстрее, чем хотелось.

* * *

Гермиона всё ещё пыталась прийти в себя, когда услышала на кухне знакомый звук: клац, вздох, журчание — Драко запускал кофеварку.

— Грейнджер, — раздался его голос. — Если ты не встанешь прямо сейчас, я выпью оба кофе сам.

Она закрыла лицо подушкой.

— Отстань…

— Так и скажи, что боишься меня увидеть после жаркой ночи, — лениво хмыкнул он.

Гермиона подскочила — больше от раздражения, чем от стыда — и, покачнувшись, схватилась за голову.

— Ох… Мерлин…

Драко стоял у плиты в рубашке, небрежно застёгнутой, с двумя кружками. Он протянул ей одну.

— Держи.

Она взяла кружку, сделала глоток… и зажмурилась. Не от вкуса — от боли в висках.

— Что это за вино было? — простонала она.

Драко скрестил руки, глядя на неё с видом профессионального следователя.

— Давай разберём улики.

Он поднял пустую бутылку, тёмно-бордовую, без этикетки.

— Сколько ему лет? — спросил он, потряхивая её, будто она сейчас заговорит.

— Много, — буркнула Гермиона.

— Много — это сколько?

Она поморщилась, но честно ответила:

— Лет пять… может, шесть.

Его бровь поползла вверх.

— И где ты его взяла, Грейнджер? Не говори, что купила в винном магазине, потому что это выглядит как контрабанда с тёмного рынка.

Гермиона виновато поёрзала.

— Это… подарок.

— От кого? — спросил он подозрительно.

Она сглотнула.

— От Фреда и Джорджа.

Пауза. Длинная, насыщенная.

Драко медленно прикрыл глаза, будто обдумывал её слова с философской болью.

— Конечно. Конечно же.

— Что? — обиженно спросила Гермиона.

Он ткнул пальцем в бутылку.

— Да по-любому эти два дегенерата подарили тебе вино с эффектом… ну… подъёма настроения.

— Это было обычное вино!

— Да Мерлина ради, Грейнджер!

— Грейнджер, — Драко посмотрел на неё с видом врача, объявляющего диагноз. — Мы проснулись в одной кровати и оба не помним, как там оказались. И ты хочешь сказать, что это — «обычное» вино?

Гермиона открыла рот — и закрыла.

— Ладно… возможно, они хотели подшутить надо мной.

— Они не шутили, — отрезал Драко. — Они два дегенерата, как я ранее и сказал! Мы им что теперь — лабораторные хорьки?

Гермиона рухнула на стул и снова схватилась за голову.

— Мерлин… мне ТАК плохо…

— Тебя вырубило минут за двадцать после последнего бокала, — сообщил Драко. — Я думал, ты просто устала, оказывается, тебя накрыло.

— И тебя тоже.

— И как мы оказались…

— Не спрашивай. — Он поднял кружку. — Просто пей.

Она медленно отпила кофе, чувствуя, как тепло скользит по горлу. Он сел напротив, вытянув ноги — почти касаясь её ногами.

* * *

Голова гудела так, будто в висках маршировали тролли. Гермиона всё ещё сидела за маленьким столиком на кухне, опершись лбом о ладони. Драко двигался по комнате — естественно, не отходя дальше семи шагов. Это его вынужденное кружение раздражало ещё больше, чем её похмелье.

Гермиона стояла перед зеркалом, держась за раму двумя руками. Голова раскалывалась, глаза щипало. На работу не хотелось так, как не хотелось НИКОГДА.

Драко прошёл мимо, задевая её плечом.

— Ты выглядишь так, будто тебя переехала повозка.

— Спасибо, — мрачно сказала она. — Очень помог.

Он прислонился к косяку, скрестив руки.

— Ты вообще когда-нибудь прогуливала работу?

— НИКОГДА.

— Ну, значит, когда-то же должен быть первый раз.

Гермиона обернулась возмущённо.

— Малфой! Это невозможно! Вчера в Пророке анонсировали Омелу как сенсацию. Сегодня будет толпа, мне нужно быть там.

Он закатил глаза.

— Именно поэтому тебе не нужно быть там. Ты умрёшь через час от мигрени, а кто будет выполнять тупые приказы Министерства? Я? Нет уж.

— Я обязана…

Он подошёл ближе. На шаг. На два.

Пока между ними не стало опасно тесно.

— Ты никому ничего не должна, Грейнджер. Сегодня — точно нет.

Она открыла рот… но он мягко положил ладонь ей на лоб, как будто проверял температуру.

— У тебя жар, пульс бешеный, ты едва стоишь на ногах.

— Я могу… — начала она.

— Ты не можешь, — твёрдо перебил он. — Сегодня — остаёшься. Хочешь — я сам напишу этому твоему начальнику, что ты больна.

Она сглотнула.

— Я не больна. Просто… похмелье.

Он наклонился, его голос стал низким, почти мурлыкающим:

— Которое устроили Уизли. Ты не должна страдать из-за их идиотских экспериментов. И это — официальная позиция.

Она вздохнула, но вдруг… она поняла, что он прав.

— Ладно… — выдохнула она. — Один раз. Один единственный.

Драко довольно улыбнулся.

— Вот и умница, Грейнджер. Теперь — марш в кровать. Я принесу тебе зелье от похмелья… если найду.

Она слабо рассмеялась.

— Не ищи. Я сама знаю, где оно.

Он хмыкнул.

— Не очень-то и хотелось!

Она покачала головой, и он снова, почти незаметно, придержал её за локоть.

Это становилось слишком естественно.

* * *

Зелье оказалось удивительно эффективным. Уже через час тупая боль в висках уползла куда-то под ковёр, а мир перестал дрожать.

Гермиона устроилась на диване, поджав ноги. Перед ней мерцала волшебная коробка. Магглы называли это телевизором, она пыталась объяснить Драко, как он работает — безрезультатно.

Драко стоял, скрестив руки, и смотрел то на неё, то на экран, будто пытался понять, где из этих двух объектов мира меньше смысла.

— Боже, как скучно, — наконец объявил он. — Грейнджер, это пытка. Эта штука просто показывает… людей, которые… говорят.

— Это маггловские новости, — вздохнула она. — Очень полезно.

— Полезно? — Он ткнул в экран пальцем. — Этот мужчина третий раз повторяет одно и то же! Это какое-то маггловское заклинание безумия?

— Это называется реклама, Малфой.

Он фыркнул, как оскорблённый павлин.

— Сейчас вообще-то праздничные каникулы. Магический Лондон сияет, пол-Хогсмита гуляет, люди развлекаются, а я… — он выразительно посмотрел на неё и на телевизор, — …торчу на диване, наблюдая за маггловским скучнейшим миром.

Гермиона даже не повернула головы:

— Я напомню: сегодня я прогуливаю работу, и чувствую себя преступницей, отдыхая здесь.

— Преступление века — это то, что ты называешь отдыхом, — огрызнулся он.

Он прошёлся по комнате — ровно на семь шагов. Развернулся:

— Хватит сидеть. Пошли чем-нибудь займёмся.

Гермиона наконец подняла взгляд:

— Ты что, с ума сошёл? Я только что отправила сову начальнику, что плохо себя чувствую, если меня кто-нибудь увидит…

— Мы пойдём туда, где никто не увидит, — перебил он, как будто это очевидно.

— И куда же? — язвительно спросила она. — Или ты поведёшь меня в логово Слизерина?

Он покачал головой:

— Даже я не настолько отчаянный, но я не собираюсь проводить остаток отпуска, глядя на эту маггловскую пытку.

— Малфой, — устало сказала она. — Мы не можем отойти друг от друга больше чем на семь шагов.

Он наклонился к ней ближе — так, что между ними почти не осталось расстояния.

— Грейнджер, я не говорил, что хочу отойти.

Гермиона заморгала.

— Но…

— Оденься теплее, — сказал он, как будто вопрос решён. — И возьми шарф. Твой, а не мой. Хотя твой тебе всё равно идёт меньше.

— Я никуда не пойду! — воскликнула она.

Он наклонился ещё ближе, его глаза блеснули.

— Поверь мне.

— Что? Зачем?

— Увидишь.

— Я не…

— Грейнджер. — Он протянул ей её белую шубу. — Если ты не встанешь сама, я помогу.

Она поджала губы.

— Угрожаешь?

— Предупреждаю, — мягко, почти хищно.

Гермиона посмотрела на шубу. Потом на телевизор. Потом на него.

— Это плохая идея, — пробормотала она.

— Так обычно начинаются лучшие приключения, — ухмыльнулся он. — Иди одевайся.

И, к ужасу Гермионы… она поймала себя на том, что встаёт.

* * *

Аппарация хлестнула холодом по коже, как ледяной ветер, и в следующий миг Гермиона уже стояла… неизвестно где. Тихий пустынный склон, гладкий, вылизанный снегом. И Малфой, стоящий рядом — ровно в шаге, как всегда.

— Ты с ума сошёл, — прошипела она. — Если нас кто-то заметит…

— Здесь нет никого, кроме нас и пары ларьков с едой, — уверенно сказал он. — И, заметь, это делает твой прогул идеальным преступлением.

Гермиона закатила глаза, но в груди что-то опасно дрогнуло. Этот склон был так красив. Новогодним, волшебным. Прямо посредине холма стояли старые деревянные санки… По всей видимости, когда-то они сдавались в прокат.

— Нет. Нет, Малфой. Я не буду… — начала она.

Он наклонился ближе, его дыхание коснулось её виска.

— Боюсь, выбора у тебя нет. Семь шагов, помнишь? Если ты будешь сидеть в снегу и ныть, я буду сидеть рядом и ныть вместе. И тогда мы оба простудимся. Так что… — Он взял её ладонь. — Пошли.

Она хотела возмутиться, начать спорить, но первый шаг по снегу будто выключил лишние мысли. Снег мягко хрустнул под сапогами, и Гермиона улыбнулась.

— Ладно, но если я сломаю ногу…

— Я тебя отнесу, — самодовольно сказал он. — И буду напоминать тебе об этом всё оставшееся время нашего… прекрасного заключения друг с другом.

Она фыркнула:

— Ты невыносим.

— Я знаю.

Они устроились на санках — она впереди, он позади. Гермиона судорожно вцепилась в верёвки.

— Малфой, если мы перевернёмся…

— Значит, ты будешь катиться по снегу вместе со мной. Разве не романтично?

— Это не романти…— она не успела договорить. Он толкнул.

Санки рванули вниз по склону. Ветер ударил в лицо, снег брызнул вверх, Гермиона закричала — сначала испуганно, а потом… звонко, неожиданно, по-детски. Смех Малфоя звучал прямо над ухом — чистый, живой, такой, каким она никогда его не слышала.

— МАЛФОЙ!!! — визжала она. — ОСТОРОЖНЕЕ!!!

— Я ВООБЩЕ-ТО ДЕРЖУ ТЕБЯ! — кричал он в ответ. — БУДЬ БЛАГОДАРНА!

Они летели вниз, пока санки не врезались в сугроб, мягко увязнув. Гермиона повалилась вперёд, Малфой — на неё, и они оба захохотали как сумасшедшие. И это было… так прекрасно.

После пяти заездов Гермиона уже не чувствовала пальцев, а Малфой — кончика носа, который покраснел как у снеговика. Поэтому они пошли в маленький маггловский киоск у лесной тропы, в котором стоял запах выпечки и горячего шоколада.

Они купили два какао.

— Это пить можно? — подозрительно спросил он.

— Можно, — улыбнулась она.

Он сделал глоток, выражение его лица смягчилось.

— Это… неплохо.

Она хихикнула.

— Это какао, Малфой. Дети пьют.

— Я чувствую себя ребёнком, — буркнул он.

Она посмотрела на него — на чуть взмокшие волосы, на красный нос, на довольную улыбку — и подумала, что он выглядит… точно так, как беззаботный мальчишка.

— Тебе так идёт это… — сказала Гермиона, делая очередной глоток.

— Идёт что?

— Отсутствие самодовольного выражения лица.

Малфой промолчал, лишь слегка улыбнулся. В какой-то момент она предложила:

— Давай слепим снеговика.

— Это обязательно?

— Да.

Они катали огромные снежные шары, пытаясь сделать их ровными. Малфой лепил шляпу, размахивая перчатками так, будто творил магическое искусство. Гермиона ставила нос, глаза, поправляла пропорции.

— Он похож на профессора Макгонагалл, — признал он.

— Да, именно, — улыбнулась она.

Они рассмеялись — так мягко и естественно, удивлённые самим собой. Потом Малфой, будто случайно, кинул в неё крошечный снежок. Она медленно повернулась.

— Ты.

— Это был… протест снеговика, — попытался оправдаться он.

— А вот это — ответ, — и она бросила в него огромный снежный ком.

Малфой взвизгнул, и так началась война.

Снег летал во все стороны. Они бегали друг за другом, иногда он ловил её за талию, чтобы не убежала дальше. Она смеялась так, что у неё кружилась голова. Он смеялся вместе с ней, пока они оба не рухнули в сугроб.

Лежа в снегу бок о бок, они дышали быстро, пар выходил изо рта облачками.

Малфой повернул голову к ней — на расстоянии меньше, чем один шаг.

— Если честно… — тихо сказал он.

— Что?

— Мне давно не было так хорошо.

Гермиона почувствовала, как сердце стукнуло сильнее.

— Малфой…

— Только не начинай, Грейнджер, — прошептал он. — Просто… моменты бывают хорошие. Это один из них.

Она закрыла глаза. Да. Это был именно такой момент.

* * *

Снег хрустел под ногами, воздух был морозным и прозрачным — таким, что казалось, будто им можно порезаться. Гермиона шла осторожно, натянув шарф до самых глаз, а Драко, наоборот, шёл вперёд уверенно, будто знал маршрут, которого не знал.

— Малфой, ты уверен, что это хорошая идея? — пробурчала она, перепрыгивая через сугроб.

— Я вообще редко ошибаюсь, — парировал он, даже не обернувшись. — И надёжнее компаса, между прочим.

Неожиданно он остановился. Гермиона, задумавшись, врезалась в него носом.

— Ай! — Она отступила на шаг. Он медленно повернул голову к ней.

— Смотри.

Перед ними открылся небольшой заснеженный склон. Детский, неопасный, но идеально гладкий.

— Нет, — сказала Гермиона сразу.

— Да, — сказал он одновременно.

Он даже не дал ей выдохнуть — схватил её за руку и потянул вперёд. Гермиона взвизгнула, поскользнулась, попыталась удержаться… и в следующее мгновение они уже кубарем катились по мягкому снегу. Мир уплыл белым вихрем.

Она упала на спину, тяжело дыша. Снег таял на лице, холод щипал кожу — но она ещё не осознала, что произошло. И только когда открыла глаза, поняла: Драко лежал прямо над ней.

Одна рука — рядом с её головой, вторая — всё ещё придерживала её за талию, будто он поймал её прямо в падении. Его волосы были в снегу, как у какого-то ледяного призрака, а дыхание обжигало её губы.

Расстояние между их лицами было… опасно маленьким.

— Кажется… — прошептал он тихо, почти хрипло, — ты сама меня повалила.

— Я?! — Гермиона попыталась подняться, но он только сильнее прижал её к земле, чтобы она не дёрнулась.

Он смотрел на неё так, будто впервые видел. Как будто что-то в ней стало для него новой загадкой. Его взгляд опустился на её губы. Близость стала почти ощутимой, как электричество, как удар молнии.

Он наклонился ещё на сантиметр. Может, на два.

У Гермионы перехватило дыхание. Её сердце стучало слишком громко — она боялась, что он услышит.

Ещё чуть-чуть… и это уже не будет случайностью.

И вот — в этот самый момент — когда пространство между их губами стало почти несуществующим…

Хлоп!

Груда снега с ветки над ними рухнула прямо Драко на голову. Он заморгал, фыркнул и отпустил Гермиону.

— Прекрасно, — протянул он, выплёвывая снег. — Просто замечательно.

Гермиона, разумеется, расхохоталась, а он смотрел на неё с выражением, которое появлялось у него крайне редко: смесь смущения и… растерянного удовольствия.

— Пошли уже, Грейнджер… на сегодня нагулялись.

Но, вставая, он всё же незаметно — а может, очень даже заметно — взял её за руку.

И не отпустил.

* * *

Когда они возвращались домой, снег уже густо падал крупными хлопьями, словно специально создавая фон для того странного, тихого настроения, которое повисло между ними после этого сумасшедшего дня. Гермиона шла чуть быстрее обычного — будто бы хотела сбежать вперёд, далеко от собственных мыслей. Драко, напротив, не торопился, а шагал рядом так же.

— Грейнджер, а почему у тебя в квартире до сих пор ничего не украшено? — он повернулся к ней чуть боком, приподняв бровь. — Сегодня уже двадцать восьмое декабря, между прочим.

Гермиона на секунду застыла. Она не ожидала вопроса, не была готова к ответу.

— Я… — она сглотнула. — Я давно не украшаю квартиру к Новому году.

— Почему? — его голос стал мягче.

Она отвернулась. Снег падал ей на ресницы, мешая говорить.

— Раньше я всегда праздновала Новый год с родителями, — тихо начала она. — Каждый год. Одни и те же игрушки, один и тот же запах горячего шоколада, одна и та же гирлянда, которая мигала через раз…

Она горько улыбнулась.

— Но во время войны мне пришлось стереть им память. И дом… больше не дом.

Она замолчала, боясь, что голос сорвётся. Драко тоже молчал. Несколько секунд.

Потом сказал так, будто каждое слово он взвешивал:

— Гермиона… я знаю только одно: какое бы прошлое ни было — это прошлое, но сейчас… сейчас у тебя есть настоящее. Это не принесёт тебе облегчения, но многое зависит от того, как мы относимся к конкретной ситуации.

Он сделал шаг ближе.

— И в этом настоящем ты Новый год празднуешь не одна.

Он коснулся её локтя. Осторожно.

— Поэтому я настаиваю: у тебя должна быть ёлка.

Она тихо, почти виновато произнесла:

— Ёлка у меня есть… но игрушек нет. Я никогда не покупаю.

Драко резко выдохнул, будто услышал вызов:

— Прекрасно. Значит, идём покупать.

— Сейчас?

— Сейчас.

— Драко, это глупо!

— Грейнджер, это не обсуждается. Я вынужден жить у тебя, и моё новогоднее настроение не должно страдать.

Он был странно решителен, Гермиона сдалась.

* * *

Магазин был тёплым, ярким и пах корицей. Полки ломились от игрушек всех оттенков: золотых, серебряных, красных, стеклянных, волшебных, шепчущих пожелания…

Драко держал корзину. Гермиона выбирала.

— Эти золотые — слишком вычурные, — ворчала она.

— Грейнджер, это Новый год, а не твой кабинет в Министерстве. Вычурность приветствуется, — парировал он.

Она засмеялась, он — улыбнулся.

Они выбирали почти час, потому что каждый шар переходил из её рук в его, из его — обратно, пока они спорили, смеялись и — странно — легко понимали друг друга.

К моменту, когда они вышли из магазина, корзина была заполнена до краёв.

Гермиона переоделась в красную пижаму с белыми снежинками, ту, которую так любезно подарил ей Драко. Драко — в зелёную, удивительно ему подходящую. Живоглот мирно спал на кресле, пока Драко не надел ему на голову оленьи рога.

— Мяу.

— Малфой! — Гермиона фыркнула, но смеялась.

Живоглот фыркнул ещё громче.

— МЯУ!

Гирлянды вспыхивали по комнате мягким светом, игрушки тихо звенели в их руках. Драко вешал шары на верхние ветки, Гермиона — на нижние. И всё это происходило в тёплой, домашней тишине.

В какой-то момент Гермиона протянула Драко игрушку — стеклянный шар с мерцающей снежинкой внутри, их пальцы соприкоснулись — лёгкое, невинное касание, но она почувствовала его будто искру.

Драко тоже заметил, он чуть задержал её руку, словно случайно.

— Грейнджер… — тихо сказал он. — Кажется, эта ёлка выглядит… чертовски хорошо.

— Ну, мы же старались, — улыбнулась она.

— Мы, — повторил он так, будто пробовал слово на вкус.

Они стояли перед ёлкой — она в красном, он в зелёном, в новогодних шапочках, с тихой музыкой на фоне и с котом в рогах.

— Готово, — сказал он.

Ёлка вспыхнула мягким золотистым светом, от него у неё защипало глаза.

Драко обернулся к ней, смотрел не на ёлку — на неё.

Она почувствовала этот взгляд.

— Так лучше, — произнёс он тихо. — Когда ты не одна.

И в этот момент гирлянда тихо щёлкнула, вспыхнув ярче — будто поддержала его слова. Она сделала шаг ближе, он не отступил.

И буквально в тот момент, когда между ними повисла тишина… сфера омелы на тумбочке дрогнула. Сначала тихо, потом сильнее. Потом слегка подпрыгнула, будто решила привлечь внимание всеми возможными способами.

Гермиона вздрогнула.

— О… ч-чёрт. — Она моргнула, как будто кто-то оборвал ей мысль. — Мы… мы забыли про сеанс гармонизации.

Драко поднял взгляд на сферу так, будто она лично разрушила момент века.

— Конечно, — скривился он.

Они уселись перед ёлкой, и сфера омелы дрожала между ними, словно сердитая сова, требующая внимания.

Гермиона положила ладонь сверху. Драко — свою на её руку, потому что так требовал ритуал. И всё же пальцы почему-то зацепились легче, чем вчера.

Сфера вспыхнула — но не ярко, не как обычно, слабый, спокойный свет.

Гермиона нахмурилась:

— Она вообще начала ритуал?

— Похоже, что пытается, — лениво сказал Драко, — но… без души.

Они оба посмотрели на сферу, как на лампу, которая вот-вот перегорит. Никаких подсказок, никаких вспышек эмоций, никаких новых вопросов. Ничего.

— Очень странно, — пробормотала Гермиона. — Обычно она сразу начинает… направлять.

— Может, у неё забастовка, — фыркнул Драко. — Или она решила, что мы уже «достаточно гармоничны».

Он честно не видел в этом ничего особенного. Гермиона отмахнулась:

— Это глупо. Мы сегодня только… гуляли.

— Катались на санках, — уточнил он. — И строили снеговика. И пили какао. —Он пожал плечами. — Это не гармонизация. Это просто… день.

Она кивнула уверенно. Слишком уверенно.

— Да. Просто день.

Сфера коротко вспыхнула — будто хотела что-то показать… но тут же погасла, сдалась.

— По-моему, она сломалась, — заключила Гермиона.

— Или просто поняла, что мы устали, — отбросил Драко, не придавая значения. — Ей же тоже нужно отдыхать. Наверное.

Гермиона усмехнулась:

— Ты разговариваешь с артефактом?

— Ну а что? — Он фыркнул. — Разве в последнее время не происходит ничего необычного?

Они оба хмыкнули. Всё выглядело так легко. И ни один из них — ни Гермиона с тёплым румянцем, ни Драко с едва расслабленной позой — даже на секунду не подумали, что сфера не «сломалась». Она просто поняла, что сегодня они и так были ближе, чем обычно, но ни он, ни она — не заметили или не хотели замечать.

* * *

После того, как этот тяжёлый, переполненный эмоциями день наконец-то закончился, Гермиона растянулась на кровати, наконец расслабляясь. Живоглот устроился рядом с ней, свернувшись клубком — до тех пор, пока не заметил Драко, который устало опустился на пол, подложив под голову подушку. Живоглот задумчиво мяукнул… и улёгся к нему, ткнувшись боком в его плечо.

Гермиона приподняла голову, уколотая внезапной ревностью:

— Кажется, он тебя полюбил, — процедила.

— Кажется, я его тоже, — тихо ответил Драко и медленно провёл рукой по Живоглоту, его голос звучал слабее, чем обычно. Гермиона нахмурилась.

Ей хватило секунды, чтобы заметить — его слегка трясёт. Правая рука дрожит, как от озноба, а на висках выступил едва заметный румянец.

Она сползла с кровати на пол и коснулась его лба, он поднял на неё глаза — и от этого взгляда на секунду стало так тихо, будто в квартире перестал существовать звук.

— Ты горишь… — прошептала она.

— Это пройдёт… — попытался отмахнуться он, но голос сорвался. — Просто устал.

— Не ври. Ты не будешь спать на полу, — твёрдо сказала она, и в голосе зазвенела уже не раздражённость, а что-то намного мягче. — Вставай.

Она взяла его за руку, он позволил. Уложила его на кровать, поправила подушку и укрыла одеялом. Драко смотрел на неё снизу вверх, дыхание неровное, а расстояние между ними — не семь шагов и даже не семь сантиметров. Гораздо меньше.

— Ты… — он сглотнул. — Ты будешь спать здесь же?

Гермиона замерла всего на долю секунды, а потом тихо, почти шёпотом, но без попытки спрятать правду:

— Кажется… мы уже пробовали это практиковать. И никто из нас не умер.

Он тихо усмехнулся, она легла рядом.

Гермиона повернулась на бок, и в этот момент тепло его тела ударило в неё, как волна — плотная, тягучая. От неё низ живота вдруг стянуло узлом — резким, неожиданным, болезненно знакомым. Как будто всё её тело вспомнило, что она — женщина, а рядом с ней лежит мужчина, который дышит так близко и тепло.

Драко тоже это почувствовал. Она заметила, как его плечи чуть напряглись, как дыхание стало глубже, будто он тоже пытается справиться с тем же самым. Ещё секунду — и он мог бы отодвинуться… но вместо этого он непроизвольно качнулся к ней ближе на несколько сантиметров. Почти незаметно. Но внизу живота образовался тугой узелок, который она с трудом игнорировала.

Живоглот метался между ними, не понимая, куда лечь. Гермиона тихо выдохнула, когда тёплая кошачья спинка случайно скользнула вдоль её живота — слишком чувствительно, учитывая, в каком она сейчас состоянии.

Драко услышал её вдох, повернул голову.

— Всё в порядке? — хрипло спросил он. Настолько низко, что по телу у неё пробежал ток.

— Да… — выдохнула она, а сама подумала: «нет».

Потому что она ощущала каждую частицу его тепла, каждый миллиметр пространства между ними.

И как их притяжение, мягкое и настойчивое, как будто закрывало комнату куполом. Она видела — его пальцы на одеяле чуть дрожали, вряд ли от температуры. Живоглот снова переместился ближе к нему, задел бок Драко, и тот резко втянул воздух, словно от толчка.

Он смотрел на неё — медленно, оценивающе, будто пытается понять, где заканчивается влияние Омелы… и начинается что-то совсем другое.

— Гермиона… — тихо сказал он, почти касаясь её имени губами впервые.

Она не отодвинулась, наоборот — дышала чуть глубже, чем нужно. Оба знали это.

Оба чувствовали.

И всё же — ни один не решился сделать шаг.

Они просто лежали, двое взрослых людей, которые должны держать дистанцию…

а вместо этого лежат так близко, что между ними едва помещается Живоглот и гора непроговорённых желаний.