Тот, кто помнит (джен)

Во времена, когда вампиры ещё не скрывались в тени и буйствовали в округах своих, насыщая ночи криками и страхом, существовали и те, кто встал на путь их истребления. Охотники. Суровые, непреклонные, вооружённые серебром и верой в праведность своего дела. И был среди них один — ещё совсем зелёный юнец, едва вкусивший горечь первой крови и сладость мнимой победы. Он перепутал. Подумал, что я вампир. Поздней ночью, блуждая по окраинам забытого города, где туман стелился по земле, словно саван, он вышел на дорогу. Там, в зыбком свете ущербной луны, я стоял, погружённый в раздумья о вечности и тщете людских устремлений.

— Вампир! Ты падёшь от моей руки! — воскликнул он с наигранной серьёзностью, но голос его подрагивал, выдавая страх, который он тщетно пытался скрыть за бравадой.

Наперевес с серебряным кинжалом, сверкавшим в лунном свете, он двинулся на меня. Говорить с такими бесполезно — их уши глухи к словам, а сердца полны лишь жаждой убийства. Он ринулся вперёд и вонзил клинок прямо в грудь. Но промахнулся. Чуть-чуть. Всего на ладонь в сторону от того места, где должно биться сердце. Металл коснулся моей плоти — и тут же началось превращение. Тёмная, маслянистая жидкость выступила из раны, стремительно покрывая кинжал коррозией. Серебро задымилось, заскрипело, словно живое, и начало таять, превращаясь в безобразные хлопья ржавчины. Юнец отшатнулся, глаза его расширились от ужаса, когда он увидел, как его оружие гибнет в этой алхимической агонии. Я медленно поднял руку, стёр каплю тёмной субстанции с груди и поднёс к лицу, вдыхая её затхлый, могильный аромат. Затем посмотрел прямо в его испуганные глаза.

— И? — произнёс я тихо, но каждый слог эхом отдавался в его разуме. — В мире есть кое‑что пострашнее, чем вампиры. Кое‑что, чего ты даже помыслить не можешь. Силы, дремавшие в глубинах времён, сущности, для которых ваша жизнь — лишь миг, а смерть — всего лишь дверь в иные чертоги.

Я шагнул ближе, и тень моя, казалось, поглотила его целиком.

— В следующий раз смотри, на кого ты идёшь. Ибо не всякий, кто ходит в ночи, — вампир. И не всякое серебро способно защитить от того, что ждёт тебя в бездне.

В глазах юнца выступили слёзы. К сожалению, я не могу позволить другим плакать передо мной — слабость развращает, а слёзы лишь открывают двери тьме. Сжалившись над мальчишкой, я продолжил, и в моём голосе прозвучала не угроза, но предостережение:

— Просто будь внимательнее в следующий раз. Я тебя не трону. Но если продолжишь реветь, я сделаю из тебя нового солдата тьмы. Твоё сердце забьётся в унисон с вечностью, а душа станет частью моей армии. Хочешь ли ты этого?

Он замер, сглотнул, пытаясь унять дрожь. В его взгляде промелькнуло осознание — он стоял на краю пропасти, и лишь милость неведомого существа отвела его от края. Я отступил в тень, позволяя ночи поглотить меня. Этот урок остался с ним навсегда. Время от времени я наблюдал за ним, задержавшись в этом городе подольше. Юнец закалился, превратился в гордого охотника на вампиров, но каждый раз вздрагивал, чувствуя мои тени рядом. Он научился распознавать врагов, но так и не понял, что истинное зло порой скрывается не там, где его ищут.

И как бесславно он погиб… Замахнувшись на вампира, что оказался ему не по зубам. Его клинок дрогнул, а жизнь угасла в одно мгновение. Подойдя к его безжизненному телу, я увидел душу, что смотрела мёртвыми глазами на свою прежнюю оболочку. Она была полна недоумения, но в ней ещё тлел огонь — огонь, достойный второго шанса.

— Ты хороший человек, — произнёс я, и голос мой звучал, словно эхо из глубин вечности. — Я предлагаю тебе выбор: отправиться на перерождение и снова воплотиться в реальном мире, где сможешь начать всё с чистого листа. Или стать союзником тьмы, нести справедливость дальше, вооружившись силой, которой обычные люди не могут даже представить. Ты так и не понял, с чем боролся всю свою жизнь. Теперь у тебя есть шанс узнать истину.

Тишина повисла, между нами, словно завеса, разделяющая два мира. Душа колебалась, взвешивая каждый вариант, а я ждал — терпеливо, как ждёт сама вечность.