Отражение (гет)

*от загулявшего автора(который в это время рыдает горючими слезами): многоуважаемые читатели! Я о вас помню, про фик тоже помню, не разводите панику раньше времени, пожалуйста.

Я просто загулял в другой фэндом, ударился в слэш и вообще уже месяца два как фонтанирую радугой и мини-фиками. Не бейте меня, я ж все-таки приполз к вам...

С надеждой на понимание, полный раскаяния автор.

P.S.: Я немного изменила некоторые главы, не то, чтобы сильно, но информации прибавилось. Ну и новая глава, конечно, есть.*

Это было ужасно. От самого его появления там до конца. Гарри не хотел туда идти. Не хотел, но всё же признал эту необходимость. Признал, потому что до сих пор видел призраки прошлого…

Хэнк настоял на всех атрибутах, свидетельствующих о героизме Поттера: орден Мерлина первой степени, орден «За мужество» и ещё несколько бесполезных безделушек, щедро украшенных драгоценными камнями.

— Ты — национальный герой, и имеешь право пользоваться этим, как никто другой. Почему министерство прикрывается твоим именем, а ты стесняешься сделать так же?

Гарри слабо улыбнулся: Хэнк мог убедить даже мертвеца. И вот принарядившийся Поттер гордо шагает по мраморным полам восстановившегося министерства магии, провожаемый удивлёнными взглядами и благоговением. Герой, как же!

Дело Малфоев слушал Визенгамот полным составом. Однако, что удивительно, дементоров в зале не было. И всё же повеяло холодом, стоило приставу объявить Поттера как свидетеля со стороны защиты. Глава Визенгамота, сухонький белобородый старичок, был спокоен, в отличие от сидящих по обе руки от него Кингсли Шекболта и Артура Уизли. Эти двое поначалу удивлённо вытаращили глаза, а затем единодушно скривились, как от зубной боли, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.

Поттер вздохнул поглубже, пообещав себе, что позже разберется со всем. А сейчас надо подойти к кафедре и дать клятву отвечать честно.

Разумеется, Гарри уже знал, о чём его будет спрашивать адвокат Малфоев, имени которого Гарри так и не запомнил. Это был сухой старичок, сгорбившийся от прожитых лет. На его голове лёгко пушились белые волосы, старые губы кривились при улыбке, но глаза его выдавали человека опытного, изворотливого и чертовски умного.

Гарри отвечал спокойно, уверенно, так, как его научил Хэнк. Появлялись всё новые и новые подробности преступлений, совершённых Волдемортом и Пожирателями, но, фактически, ни в одном из них не были замешаны Малфои — по крайней мере, на памяти Гарри.

— На этом всё, — прохрипел адвокат и благосклонно улыбнулся Гарри; по крайней мере, тому так хотелось думать, потому что выглядел старичок не особенно счастливым.

— У стороны обвинения будут вопросы?

— Да, — этот прокурор вызывал у Гарри смутные ассоциации с Краучем-старшим: что-то такое было в них обоих, в манере держаться и во взглядах, бросаемых на Пожирателей. Чистейшая ненависть пополам с отвращением, — Сторона обвинения ходатайствует о допросе свидетеля при помощи сыворотки Правды. Согласно принятой поправке № 27 к Закону о применении зелий, подавляющих волю, в целях содействия правосудию, с письменного согласия свидетеля к нему может быть применена подобная мера.

— Мистер Поттер, вы даёте своё согласие на применение Сыворотки Правды?

Сердце Гарри замерло в недобром предчувствии. На вопросы адвоката он действительно отвечал максимально честно, оберегая лишь свои личные секреты; кто знает, что может выйти на свет? Парень оглядел присутствующих в зале и впился взглядом в Кингсли.

— Я согласен, но прежде хочу, чтобы в зале не было посторонних, а также присутствующие судьи принесли клятву о неразглашении.

Ответом стала напряжённая тишина и сотни возмущённых взглядов. Прокурор побагровел от распиравшей его злости, судья невозмутимо слушал Кингсли, а престарелый адвокат оценивающе разглядывал смутившегося Гарри. Он, кажется, что-то натворил…

Тишина стояла ещё минут пять, затем сторона защиты подала ходатайство о переносе судебного заседания, а также о проведении его в закрытом режиме. Решение было принято, и у Гарри было чуть меньше двух недель, чтобы собраться с мыслями. Зал он покинул без лишних взглядов в сторону Малфоев. И так было понятно, что они сейчас обмениваются слабыми улыбками и взглядами, полными надежд.

* * *

Довольный жизнью Гарри сидел в кафе и буквально купался в красных закатных лучах солнца. Наконец, наконец-то он освободился от этих мерзких судебных заседаний! Почти что месяц его мучили и адвокат, и обвинитель, задавая одни и те же вопросы. Журналисты, подобно стервятникам, кружили около его дома, приходили туда же, где был Поттер. Это жутко раздражало, заставляло забывать о всяких приличиях и не стесняться в выражениях, лишь бы угасло это неуёмное внимание.

Малфоев, по меркам Гарри, наказали не так строго: Люциуса осудили на семь лет тюрьмы и обязали уплатить штраф в пользугосударства, так как его преступления носили, в основном, экономический характер, а по тем, что были семнадцать лет назад, просто истёк срок исковой давности. Хотя, всё же, сумма штрафа показалась Гарри астрономической. Даже адвокат — Поттер слышал — спрашивал у подзащитных, хватит ли им денег на уплату? Хватило, очевидно. Нарциссу, как соучастницу, осудили на два года условно, а Драко и вовсе дали сто восемьдесят часов общественно полезных работ (при мыслях о вкалывающем уборщиком Хорьке, губы Гарри сами расплывались в усмешке — и как этот белоручка будет справляться с работой?). Время, в общем-то, двигалось вперёд, периодически неуверенно топчась на месте либо стремглав устремляясь куда-то своим путём.

Ярко-красный яблочный август вступил в свои права, намекая, что лето подходит к концу. Свободное время Гарри проводил с Хэнком, когда он был не на смене, или в маггловском Лондоне. Здесь парень нашёл себе много знакомых и приятелей, постоянно втягивающих его в различные переплёты. Гарри, повидавшему многое, было совершенно несложно позвонить по случайному номеру и сказать, что заказанная в секс-шопе кукла задерживается. Было несколько инцидентов, после которых Поттер на добрых два фута не осмеливался подходить к телефону, но за приключениями неприятные воспоминания стирались, уступая место новым впечатлениям. Хэнк, конечно, по голове Гарри не гладил, но и осаждать не спешил, понимая, как тяжело приходится тому. Хотя и ему самому пару раз доставалось от назойливых журналистов; Гарри бесился, но без разрешения Хэнка в суд не решился идти.

Но скандалы в редакции устраивал. Но, не смотря на это, преследования продолжались, становясь всё более и более настойчивыми. Однако Гарри нашёл беготню от нежелательных встреч весёлым времяпрепровождением, особенно если скрываться, используя маггловские средства.

— Ха! — Поттер усмехнулся своим мыслям, неуверенно покачиваясь на ногах, пока ехал в лифте. Он почти переехал к Хэнку, даже Кричер чаще появлялся здесь, чем в старом доме Блэков. Наконец, хлопнула входная дверь в квартиру, зашуршал пластиковый пакет.

— Гарри? Ты?

— Нет, — пропищали откуда-то из прихожей, в попытке имитировать женский голос, — Это я, Синти, твоя любимая по… Твою мать.

Поттер поспешно скрылся в коридоре, а сидящий на диване Драко Малфой покатывался со смеху. Даже Хэнк, привыкший к подобным выкрутасам Поттера, трясся от сдерживаемого хохота.

— Это не смешно! — завопил Гарри, а затем зажурчала вода. Парень скинул недавно купленный ярко-рыжий парик и стал яростно тереть лицо, силясь смыть косметику. В углу, около ванны, лежали босоножки на дюймовом каблуке.

— Гарри, — в дверь постучали, — Надо поговорить, — парень ещё слышал, как Хэнк похихикивал, уходя, — Синти… Ну надо же…

Выкрутив кран с холодной водой до упора, Гарри плеснул себе в лицо, смывая мыльную пену, а потом зло уставился в зеркало. От стыда и усиленного трения щёки Поттера покраснели. Помада, оказавшаяся стойкой, не до конца смылась, придавая губам парня насыщенный коралловый цвет.

Спустя пять минут тщетных попыток смыть её, Гарри махнул рукой. Больше всего его сейчас интересовала причина пребывания Малфоя в квартире Хэнка. И как их вообще нашли?!

— Какого чёрта, хорёк?

— Гарри, будь вежлив, — укорил его Хэнк.

— С ним? — Гарри хотел разразиться злобной и обличительной тирадой, однако вспомнил вдруг тот момент, когда Драко «не узнавал» его после облавы егерей, и смолк, — Ладно, ладно… Ты что-то хотел?

Усмешку словно стёрли с лица Малфоя. Он скривился:

— Мне плевать на твоё отношение, Поттер. Мне плевать на тебя, — он вздохнул, собираясь с мыслями, — Но моей матери — нет. Она приглашает тебя к нам на ужин — хотя, какой ужин после этого ограбления министерством?!

— Всё могло бы быть хуже, если бы…

— Если бы не вмешательство великого Героя, конечно же!

— Я не о том, — то, что Малфой так презрительно тыкал его носом в совершённые действия, неприятно отдалось где-то в груди Гарри, — На вас могли бы повесить преступления, которых вы не совершали. Согласись, быть приговорённым к поцелую дементора, как Рабастан Лестрейндж, достаточно неприятно.

— Да, неприятно… Ну так что, ты придёшь?

— Я не знаю.

— Что, неприятно видеть человека, которому обязан жизнью? Мать мне всё рассказала.

— Ты про Долг Жизни? — усмехнулся Гарри, — Он всё ещё в силе, если ты об этом.

— Что?

— Да-да, — Гарри вдруг стало плохо; от собравшейся в комнате магии воздух пропитался озоном, а кожу начало покалывать, — Хэнк, я на минуту…

Парень, как ошпаренный, выскочил на балкон, оставив недоумевающего Малфоя и усталого Хэнка наедине.

Чёрт, ведь не хотел же срываться, не хотел! Нельзя таким образом давать слабину, нельзя… Так и умереть недолго… Наконец, магические возмущения улеглись, даже разброд в душе унялся.

Два светловолосых парня сидели точно в таких же позах, как их оставил Гарри. Хэнк поднял на друга взгляд:

— Ты как?

— Если не помер — значит, нормально,— пожал тот плечами, Хэнк только покачал головой:

— Вечно ты со своим чёрным юмором… Хоть раз бы пошутил не про смерть, сволочь!

— Да, мы, Герои, такие скоты! Да, Малфой?

Блондин промолчал. Напряжение нарастало, фокусируясь, в основном, между Поттером и Малфоем. Наконец, произошёл взрыв. В прямом смысле.

— Гарри Джеймс Поттер! Ты — негодяй! — осколки входной двери усыпали паркет прихожей, а Джинни Уизли рыжим огнём ворвалась в комнату и отвесила Гарри тяжёлую пощёчину.