Увидеть радугу (гет)

Минерва никак не могла уснуть. Последние три дня она была в приподнятом настроении, но сегодня в ее сознание начали пробиваться сомнения. А что если письмо не дойдет? Или Гермионы не будет дома? Вряд ли ей передадут письмо из психиатрической клиники. Или еще что-нибудь случится… Она старалась отогнать эти мысли, но это было не такой уж простой задачей. Она всегда считала себя оптимисткой, но это место не располагало к оптимистическим настроениям, оно угнетало, давило и выпивало. Как будто бы все дементоры Азкабана после падения Темного Лорда собрались здесь. «Да, именно так чувствуешь себя, когда тебя пытается поцеловать дементор. Ну не совсем так. Хуже. Но не на много». Минерва знала, о чем она думала. Однажды она едва не испытала поцелуй дементора на себе. Тогда рядом оказался Дамблдор. Сейчас его рядом не было. «Его вообще нет.» От этой мысли защипало глаза, а в горле застрял противный комок. Она всхлипнула и отогнала эту мысль. Слишком больно. Лучше уж про дементоров.

Тогда в Азкабан заключили Беллатрикс. Минерва знала, что она виновата, но… ей было жаль Беллатрикс, все-таки та была её ученицей. Она решила отправиться в Азкабан, предложить Беллатрикс поддержку. Как потом выяснилось, совершенно напрасно. Беллатрикс ни в чем не раскаивалась, и в помощи Минервы не нуждалась. Фанатичка. Одержимая. Сумасшедшая. И влюбленная. Она любила Волдеморта и следовала за ним, а каков был его путь — это её не интересовало. «Как и ты за Дамблдором. Разница между тобой и Беллатрикс лишь в том, что она любила величайшего темного мага, а ты — величайшего светлого. Наверно, так оно и есть, но теперь это уже не важно».

Идти в Азкабан одной было нехорошей идеей. Дементоров держат под контролем, но иногда они «срываются с поводка». Именно это и произошло в тот день. С парой-тройкой этих монстров Минерва бы еще справилась, но они напали целой толпой. Она на всю жизнь запомнила этот холод, это ощущение безысходности и приближения смерти. Одно из этих чудовищ подлетело совсем близко. Минерва поняла, что сейчас оно выпьет её душу, но сделать ничего не могла — тело ее не слушалось. Дементор прильнул к её губам, она почувствовала, как по телу расползается дикий холод и лишилась чувств. Теряя сознание, она успела заметить какую-то яркую вспышку, решила, что это тот самый «свет в конце туннеля» и окончательно отключилась.

Очнувшись, она обнаружила себя на диванчике в кабинете Дамблдора. Хозяин кабинета, бледный, взволнованный, сидел рядом и держал её за руку. Он каким-то чудом оказался рядом и спас ее, а потом перенес в Хогвартс. Пока он ей все это рассказывал, ее шок дал о себе знать, и ее начало жутко трясти. Тогда Дамблдор обнял ее, прижал к себе, начал шептать на ушко что-то ласковое и успокаивающее. Она до сих пор помнит тепло его рук. А потом он сделал то, что она уж точно никогда не забудет. Он взял ее за подбородок, поднял ее лицо и поцеловал. Поцеловал настоящим, долгим и страстным поцелуем, как не целовал ее больше никогда. После этого он ограничивался лишь дружескими объятиями и поцелуями в щечку, многозначительными взглядами, да еще джентльменским поцелуем руки. Почему он так себя вел, она понять не могла, как ни старалась. Если бы он был абсолютно к ней безразличен, она бы поняла. Если бы ненавидел — поняла бы. Если бы всегда относился к ней исключительно по-дружески — тоже поняла бы. Не могла она понять только этого его поведения. Он всегда держал её рядом, очень близко, ближе, чем кого-либо другого — но она никогда не была вместе с ним.

Минерва глубоко вздохнула. От этих воспоминаний щемило сердце. Они причиняли боль, но эта боль была какой-то… сладкой что ли?.. Да, он только один раз поцеловал её по-настоящему, но ведь поцеловал. И она навсегда запомнила его поцелуй, сладкий в прямом смысле этого слова. «Неисправимый сладкоежка…», — она невольно улыбнулась.

И она больше не боялась дементоров — Дамблдор подарил ей самое счастливое воспоминание.

И это воспоминание, как оказалось, спасало не только от настоящих дементоров. От «призраков дементоров», обитавших в этой клинике, оно тоже помогало. Минерва почувствовала, что ее тоска и беспокойство куда-то испарились, а их место заняла твердая уверенность в том, что все будет хорошо. Иначе быть просто не может — ведь послезавтра Рождество. Даже магглы в это время начинают верить в чудеса, а уж она-то — она просто обязана в них верить.

Послышался лязг ключей. Скрипнула дверь. Кто-то вошел. Шаги мягкие, легкие, но какие-то суетливые. «Софи…», — подумала Минерва и приподнялась на локте.

— Не спите?

— Нет, а что-то случилось?

— Нет… то есть, да! Ваша внучка приехала!

— Ч-что? — Минерва не поверила своим ушам.

— Приехала ваша внучка, она ждет вас в кабинете главврача, — терпеливо разъяснила медсестра. — Одевайтесь, одевайтесь скорее!

Только теперь Минерва окончательно поняла смысл её слов. Она с ловкостью кошки спрыгнула с кровати, накинула халат и направилась к двери. Медсестра торопливо последовала за ней.