Ночные приключения  (джен)

Холодный декабрь быстро разогнал всех учеников по гостиным факультета, ведь никто не хотел отморозить нос или что-нибудь другое. Закутавшись поплотнее в собственную мантию, профессор Снейп, проклиная всех подряд от соплохвостов до директора, с ворчанием заканчивал свой обход.

Сейчас, не желая больше ни минуты находиться в этом морозильнике, профессор быстрым шагом направлялся в сторону учительских комнат. Но вдруг он заметил какую-то фигуру, скрывающуюся за поворотом, и мысли о теплой кровати были откинуты в угол сознания. Он немедленно последовал за учеником.

Снейп сразу определил, что нарушитель держит путь в тупик, так что, когда мантия нарушителя скрылась за последним поворотом, профессор рассчитывал увидеть как минимум загнанного в угол нерадивого студента, а не то, что предстало перед ним.

Посередине коридора на огромном покрывале спиной к зельевару сидела девушка, наряженная в легкое синее платье, явно не соответствовавшее погоде. Девушка чуть-чуть повернулась, и теперь можно было разглядеть сквозь спутанные белесые волосы немного отчужденное лицо мисс Лавгуд. В одной руке она держала блюдце, а в другой цветастую чашку, и медленно попивала какой-то напиток из нее. Посмотрев еще раз на эту необычную картину, профессор привычно подумал: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы мозги не выносило», — и, развернувшись на каблуках, удалился.

Спустя пару минут из ниоткуда послышался шепот.

— Все, Луна, расколдовывай.

После этих слов девушка, не глядя, взяла волшебную палочку и, направив в пустоту, тихо что-то пробормотала. Как только заклинание было закончено, напротив Лавгуд появился никто иной как сам Гарри Поттер.

— Спасибо. Ты меня спасла, — сказал парень и благодарно кивнул. Но девушка не обратила на это особого внимания, продолжая делать маленькие глотки из своей чашки. При этом она смотрела куда-то левее Гарри, и на лице ее блуждала мечтательная улыбка до ушей. Даже мечтательнее чем обычно.

Не дождавшись ответа, Поттер помахал перед ее глазами ладонью, но, так и не увидев ответной реакции, решил попробовать, что было в чашке. Напиток оказался таким отвратительным, что даже не был проглочен и снова оказался в керамическом изделии.

— Какая гадость! Луна, что это? — спросил гриффиндорец, вытирая губы рукавом зимней мантии. Когтевранка медленно повернулась и посмотрела на него так, будто впервые увидела.

— О, Гарри, это же полюшковый чай! — произнесла она таким тоном, как будто говорила о том, что Земля круглая. И даже не удивилась, увидев обескураженное лицо собеседника, что Гарри не знает о полюшке (между прочим, очень полезном растении, ей папа всегда так говорит).

— Гарри, а где твоя мантия-невидимка? — поинтересовалась девушка, снова смотря куда-то левее.

— У Фреда, — ответил парень, стараясь понять, что она разглядывает. Гарри обернулся, но никого сзади не было, и он снова посмотрел на сидящую перед ним Лавгуд. Та лишь громко вздохнула. Поттер понял, что она не в настроении вести с ним беседы, и, приняв единственное верное решение, удалился. И уже поворачивая за угол, услышал ласковый голос Луны.

— Дорогой, ты не хочешь еще чая?

Эти слова вряд ли были адресованы гриффиндорцу, но к кому тогда она обращалась, если они находились там только вдвоем? Пойдя на поводу у своего любопытства, Гарри обернулся.

Он был готов поклясться на "Молнию", да что там, на все золото Гринготса, что третья чашка, как он думал, лишняя, медленно начала подниматься. Мотнув головой, потом протерев глаза, Поттер чуть ли не бегом рванул в гостиную Гриффиндора. И раз и навсегда для себя решил, что никогда, — все слышали, никогда! — больше не будет пить чай с Луной Лавгуд.